Текст книги "Перекресток"

Автор книги: Барбара Джоан Хэмбли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Вторая камера (ее заливал мягкий белый свет) в которую был заключен Ариос, была пуста, только на полу слева от узкой кровати что-то мерцало.

Удивленно выругавшись, Вейн нашел комбинацию для двери и вошел.

Впоследствии, когда он попал в изолятор, Вейн признавал, что сначала надо было бы нажать на кнопку "Дублер" на своем столе, а уж затем войти в камеру, чтобы проверить, как Ариос мог сбежать и что он оставил на полу. Вейн не мог объяснить, почему не заметил, что на самом деле Ариос не покинул камеры; во всяком случае, не покинул ее тогда. На самом деле Ариос покинул ее именно в те секунды, когда Вейн открывал дверь; сразу после этого он перетащил бесчувственное тело офицера охраны на кровать и накрыл легким одеялом, освободив его во время этого процесса от фазера.

Разумеется, на полу не было никаких маленьких светящихся предметов – там вообще ничего не было.

–ЧадХом... – Ариос прижался к решетке коммуникатора с другой стороны камеры, прошептав уменьшительное имя Ракши как раз в тот момент, когда дотянулся до экрана сенсорной панели. Он уже успел совершить набег на выдвижной ящик стола Вейна за кабелем, который подсоединил к терминалу. Сквозь прочный кристалл двери он видел, как она приближалась.

–Попробуй ИМП/ВЫП/НОМ, – выдохнула она. – И не называй меня ЧадХом.

Ариос отошел к терминалу, быстро отстучал команду, покачал головой.

–ИМП/ВЫП/СЕТЬ.

Очередная неудача, и Ракша пробормотала: -Чтоб их всех...– по-клингонски. Она задумалась на мгновенье, затем сказала: -СЕТЬ/ТЕСТ

Дверь с шипением открылась.

–Я же тебе говорил, это магия, – сказал Ариос, когда Ракша подошла к терминалу, легко отсоединила кабель и начала выстукивать быстрые вереницы команд. – Нужно всего лишь сказать правильное заклинание.

– Когда у нас в следующий раз будет три-четыре свободных дня, напомни мне – я объясню тебе всю глубину твоих заблуждений. – Черное облако ее волос упало на лицо, пока она работала, крупные руки быстро и нежно касались клавиш.

Ариос сделал пару шагов в коридор, потом вернулся, приподнял ее волосы руками и наклонился, чтобы поцеловать в затылок.

–Когда-нибудь – непременно, – решил он, и она взглянула на него, в глаза, ясные, словно солнечный свет, смеющийся в листве. Ее собственная улыбка на мгновение сделала ее лицо прекрасным и юным.

Потом он пошел по коридору, набрал код камеры Тэда и Адайи – который ему перед этим дала Ракша – а она в это время затянула ремень куртки и засовывала в образовавшийся мешок не только кабель, но и все инструменты вместе с запасными деталями компьютера из ящика стола. Когда дверь, скользнув, открылась, Адайя вскочила с пола, где сидела (узнав об использовании стульев только недавно и не вполне точно), а Тэд с огромным облегчением буквально бросился в объятья Ариоса. Ни один не сказал ни слова, потому что у обоих имелись здоровые опасения насчет наличия скрытых микрофонов; к тому времени, как они достигли коридора гауптвахты, Ракша перепрограммировала визуальные датчики, чтобы они показывали их собственную программу, и четверка проскользнула мимо двери в кают-компанию отдела безопасности – вопреки мнению Вейна, практически пустой – и за угол коридора, который привел их, в конечном счете, в инженерный отдел и сопутствующие склады.

Доктор Маккой долго стоял, глядя на двух своих подопечных – распростертые без сознания, все еще обнаженные до талии после его осмотра, они лежали на темных плоскостях диагностических кроватей – и на яркие прямоугольники диаграмм дисплея, которые пылали на экранах около каждой кровати, словно окна какого-то причудливого собора.

Он в буквальном смысле не видел ничего подобного в своей жизни.

Ребра Фила Купера под обожженной повязкой спокойно поднимались и опускались в такт дыхания. Восемнадцать часов отдыха и частичного покоя значительно стабилизировали его показатели, и организм начал отвечать на введение гиперены и других катализаторов метаболизма. Шарнас Т'Гаи Кир пока еще выглядел очень плохо. Только равномерные подъемы и падения энцефалограммы и сердечных сокращений на мониторах и показывали, что на самом деле парень не был трупом, которым выглядит. Его волосы были откинуты, и от лопаток к основанию черепа словно след неумелой резни бежал беспорядочный рисунок оливково-зеленых шрамов. Только при ближайшем изучении становилась очевидна деликатность разрезов, следовавших непосредственно за самими нервами. Ариос, если это сделал он, точно знал, что и где ищет ... независимо от того, что это было.

В соответствии с дельта-схемами и показаниями индикаторов, эта конструкция у обоих мужчин выходила далеко за зону разреза, с захватывающей дух легкостью сливаясь непосредственно со спинномозговыми нервами. Даже после почти целого дня изучения Маккой не был уверен, как ему занести свои наблюдения в журнал.

Одному богу известно, для чего это нужно.

–Это наследство Флота, – сказал Купер, и усталость, покорность его голоса потрясли доктора даже больше, чем сами имплантаты. Невысказанное О, такая мелочь.

Вы угадали, что это . Вы видели это раньше. Поэтому вы должны знать, кто я.

Согласно показаниям трикодера, полученным во время утреннего медосмотра на гауптвахте, эти сложные имплантаты (и шрамы на спине) имелись и у Ариоса – и что-то похожее было также в мозгу у Тэда.

Маккой знал, что определенные формы задержки умственного развития корректируются имплантатами. Но те имплантаты находились снаружи, это были гладкие металлические футляры в несколько сантиметров толщиной и размером около трети ладони человека. Технология, которая требовалась, чтобы установить внутренний имплантат, настолько непохожий на них, была бы невероятно продвинутой. В любом случае, было не похоже, что состояние Тэда улучшилось, хотя, может, оно смягчилось – если все это делалось с этой целью.

Маккой не был уверен в этом до конца.

Дверь за ним закрылась и он вернулся в свой кабинет, где на столе лежали распечатки материалов, которые он получил прошлой ночью и сегодня, а заодно все виды анализов и схем, которые он только мог придумать относительно физиологии Ариоса, его ДНК и возможного происхождения.

Это его тоже сильно беспокоило в связи со всеми событиями.

–Обзор журналов, – сказал он компьютеру, садясь в кресло и принимаясь за утренний, уже остывший кофе.

При звуке его голоса экран заблестел ровным чистым серебром, не запятнанным ни буквой, ни строкой.

–Обзор журналов, – повторил Маккой раздраженно, бросив взгляд на хронометр. Запаздывания происходили редко, и только во время наибольшей загруженности, обычно два-три часа первых двух вахт.

Первая вахта кончилать час назад. Сейчас все читали, играли или же проверяли рабочие места перед вечерней вахтой. Не должно было быть никаких проблем.

–Мне очень жаль, – сказал компьютер.– Пожалуйста, повторите запрос.

Маккой повторил, и экран расцвел красными и синими буквами оглавления обзора журналов. – Дайте мне все, что у вас есть по нанохирургической неврологии за последние три стандартных месяца, – сказал Маккой, с отчаянием осознавая, сколько времени прошло с тех пор, как он просматривал обзоры полностью, не говоря уж об изучении самих статей.

За первый год на "Энтерпрайзе" он вполне умудрялся не отставать, поскольку компьютер поглощал сжатые и архивированные сообщения каждый раз, когда они заходили на звездную базу и на досуге все просматривали журналы и обзоры. Но и Маккой был в курсе, что у Чейпл, Пакссона и техников были те же проблемы за месяцы и годы полета звездолета пришло так много новой информации об исследовании новых цивилизаций, новых форм жизни, которую надо было описать, изучить, каталогизировать и передать, что современные исследования других ученых имели тенденцию все чаще и чаще откладываться в долгий ящик.

Если выбирать между чтением чьих-то исследований по генетическому воздействию, искусственной оптике или по усовершенствованиям в лечении искаженных мотиваций и изучением бассейнов курланианской нерестовой рыбы или ископаемых останков глаза элтонианского андроида, то Маккой знал, какой выбор он сделает. И делал неоднократно за последние четыре года.

Если бы в сутках было больше часов.

Через три месяца "Энтерпрайз" вернется на Землю. После этого перед ним будет стоять определенный выбор: снова принять участие в очередной пятилетней миссии или же успокоиться в одном из главных университетов на годы, которые понадобятся, чтобы проанализировать и изучить все, что он собрал.

Он решил, что ему не нравится думать о том, что имеется в виду под словом "успокоиться".

Почти без раздумий он сказал: -Входите,– на сигнал Чейпл; эта высокая женщина встала за его креслом, глядя поверх плеча на список статей из оглавления обзора. Она держала бортжурнал с ее собственными распечатками схем на руках, как в колыбели. Он не видел ее столь заинтересованной и озабоченной проблемой уже многие годы.

–Ваозможно, это что-то настолько новое, что в журналах еще нет, предположила она после того, как им обоим стало ясно, что ни один обзор не упоминал о какой-то радикально новой технике усиления центральной нервной системы, или неврологическом контроле, или о чем-то подобном. – Или, если за всем стоит Звездный Флот, возможно, это засекречено.

Она чуть поколебаласть, потом спросила: -Это не может быть правдой, не так ли?

Маккой, взрогнув, посмотрел на нее.

–Роджер...– она неуверенно назвала имя своего умершего возлюбленного и наставника -"Пастера археологической медицины", как его назвали по инфовидению, мужчины, ради которого она оставила собственную карьеру в биомедицине -этих слов она не произносила с того рокового, жуткого, душащего столкновения с тем, что осталось от этого человека на Эксо III.

–Роджер мне как-то рассказал о... Я не знаю, что он называл "конспирацией" в Звездном Флоте. Люди, которые взялись бы за любую разработку, любое знание, независимо от того, насколько хорошо или полезно оно само по себе – и использовали бы это, чтобы усилить собственную власть. Я никогда не знала, чему из этого можно верить. – Ее быстрая, печальная усмешка исчезла так же стремительно, как и появилась.

–Тогда, похоже, всегда были заговоры, возглавляемые другими учеными, чтобы подорвать доверие к открытиям Роджера. Но не может ли это быть ... какой-то заговор, чтобы установить неврологический контроль над членами Звездного Флота?

Она тоже выглядит взволнованной, думал Маккой. В течение четырех лет Звездный Флот был ее убежищем, ее домом, единственным местом, которое у нее осталось, куда она стремилась после смерти Роджера.

Маккой, который был в похожем положении после собственного развода и краха своей жизни, точно знал, что она чувствует.

–Если бы это было так, Крис... – Маккой покачал головой, коснувшись клавиши просмотра экрана. – Такая технология где-нибудь да обнаружилась бы. Оставила бы следы. Пусть даже не сами нервные имплантаты, но материал для них, исследование и открытие, на основе которых они созданы, если это имплантация. Даже заговор не смог бы это скрыть. И это не похоже ни на один из металлов, которые я когда-либо видел на индикаторах. Вы бы заметили улучшения в дизайне голограммы, в контроле системы безопасности, в автоочистке микрокапилляров. Что-нибудь. Не вырезал же кто-то эти приборы из куска мыла. Кто бы ни продавал Звездному Флоту настолько хорошую и эффективную нанотехнологию цветных металлов, он бы продавал ее где-нибудь в другом месте, с другими целями. Анализ самих имплантатов показывает, что они буквально прорастают, перерабатывают минералы из крови.

–Пожалуйста, повторите запрос, – сказал компьютер.

–Что, черт возьми, происходит с этой штукой сегодня? – пробормотал Маккой.

–Пожалуйста, уточните запрос.

–Я не с тобой говорю, – огрызнулся он.– Просто дай мне распечатки по нанохирургической неврологии за последние три стандартных месяца...

После этого компьютер как будто работал без перебоев, а Маккой – в первую очередь обратившись к проблеме, откуда Звездный Флот мог получить эти имплантаты, и намного меньше интересуясь , почему было сделано то, что, по словам Фила Купера, было сделано – больше ничего не придумал.

–Я не могу поверить в такую охрану.– Ракша аккуратно подсоединилась к двум двухпроводным клавиатурам защиты складского трюма номер 7-3, который располагался в том отсеке, что питал компьютеры инженерных помещений по левому борту.-Неужели никто не говорил этим людям, что вы не удержите в здании хорька, если опустите входную решетку?

–Может, это ловушка? – предположила Адайя, подняв глаза от оружия, которое сделала из машинного провода, небольшого рычага и запасных заостренных бритв, которые нашла в выдвижном ящике.

–Я не знал, что они допускают на звездолет хорьков,– озабоченно сказал Тэд. – Консилиум не давал нам держать кошек в нашем квартале Института. Я думал, это плохо с их стороны.

–Это плохо с их стороны, – согласилась Адайя. – Консилиум – это злые люди, Тэдди. Почти такие же злые, как клингоны.

–Ох.– Ариос выбрался из маленького входного люка в стене, схватив рукой сварочный аппарат, и намотав беспорядочный узел запасных проводов на плечи, словно палантин. Ночью он поспал, к тому же пару раз поел, так что руки уже не дрожали, но он все еще выглядел слишком изможденным. – Никто не может быть таким злым, как клингон.

–И ты сейчас в этом убедишься,– мягко согласилась Ракша.

–Уже убедили, – сказал мастер, обходя Ракшу и рассматривая небольшой сварочный аппарат, который он держал в руке. – Это и в самом деле "Энтерпрайз". С такой проводкой это явно он.

–Мы здесь уже почти закончили.– Ракша поставила финальные точки в своих кодах и начала отключать кнопочные панели. – Где тут самые незаметное место соединения основной магистрали с дверьми, освещением и управлением гравитацией?

–Боулинг-аллея,– сказал Ариос.– Двенадцатая палуба. Мы можем туда попасть по центральным вентиляционным отверстиям.

–Что такое боулинг? – спросила орионка, пробуя баланс совершенно варварского на вид оружия, которое сделала, а потом легко крутанула его вокруг руки.

Ариос объяснил: – Вы выравниваете вертикально кусочки высокопрочного пластика, а потом пытаетесь сбить их с расстояния в 50 футов с помощью катящегося мяча.

–А если вы не можете их выравнять? – взволнованно спросил Тэд, а Адайя сказала: – Федерация завоевывает галактику, пересекает звезды, они заставили ромулан драться до прекращения военных действий, и на досуге они занимаются этим? – ее серьги сверкнули, когда она отбросила волосы назад.

Ариос усмехнулся, засовывая провода в карманы. – Искривленный участок на "Наутилусе" тоже в свое время был боулинг-аллеей,– сказал он со вспышкой иронии в зеленых глазах. – Но на этом корабле все должно быть совершенно безопасно.

–Пожалуйста, повторите запрос.

Спок оторвался от распечатки анализа звездных полей, которую он изучал с недовольным видом. "Результаты сканирования в высокочастотном диапазоне показаний сенсора на "Наутилусе", разрушены пошагово на всю ширину записи". Он всегда считал, что полная активация командных систем компьютера не отвечает требованиям любого цивилизованного интеллекта, и эта дневная, чрезвычайно плохая работа казалась ему типичным образцом проблем, которые могли развиться в такой системе. Люди, размышлял он, словно готовы пойти почти на все, чтобы избежать конкретики в отношениях друг с другом или с машинами...

Его острый слух уловил знакомые шаги, которые замедлились у входной двери и слово "Войдите" сорвалось с губ почти до звука звонка. -Капитан, приветствовал он своего друга.

–Что у вас есть?

Экран высокоточного дисплея над столом Спока уже обнародовал недоступную сенсору полосу схем, которая увеличивалась там, где было возможно приспособиться к защите черного корабля. Капитан Кирк сложил руки на груди и изучал эти картины через плечо своего первого офицера, отмечая разницу между конструкцией "Энтрерпрайза" и "Наутилуса", которая при взгляде через обзорные экраны на фоне черноты космоса была менее очевидна.

–Если я не ошибаюсь, – сказал он тихо, – я видел такие укороченные пропорции корпуса на самых новых чертежах, и для него еще даже не разработан материал. Но эта штука бывала в переделках много лет – десятки лет. Тарелка даже была отремонтирована.

Он помолчал, изучая повторяющиеся картины: зеленые тени на одном из контуров, желтые на другом, в зависимости от того, что выхватывали сенсоры. Некоторые из схем обнаруживали лишь пустоту, бледно-голубой остов самого корабля – или потому, что сенсоры не нашли ничего из того, что искали, или потому, что необычно мощная защита стерла все следы определенных частот.

Для всех тех, кто изучал корабль – и человечество – впервые – "Энтерпрайз" выглядел так же, подумал он.

Первый звездолет Федерации в форме огромного глобуса. Норовистые, но в конечном итоге коммуникабельные Горны. Ромуланцы, играющие в свои тихие запутанные шахматы.

Искать новые формы жизни, новые цивилизации, думал Кирк. А хотели ли те новые цивилизации, чтобы их искали?

–Жар в гондолах был очень велик,– заметил он наконец.-Даже учитывая тот факт, что они продули охладительную систему.

–Это явление типично для брошенных кораблей, в которых система жизнеобеспечения осталась в рабочем состоянии. -Спок набрал серию команд и в центре экрана переместилась, увеличившись, подробная схема с облаком желтых узоров в ряде неожиданных районов. Еще одна цепочка касаний пальцев – Спок делал это, даже не взглянув на клавиатуру: "выпендреж" – Кирк почти слышал голос Маккоя – через какое-то время переместила схему вперед, показывая отсутствие изменений в расположении огня.

–Главным образом грибок, – сказал вулканец. – Весцент сеолли или зикридинз. В целом это показывает, что площадь корабля не использоваласть около двух лет или более. Мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели эти данные.

Увеличилась еще одна схема. Красные пискели сместились, гогда компьютер сместил изображение во времени. Мысли Кирка резко перешли от загадки огромного количества желтого цвета на предыдущей диаграмме к изменению красного узора на текущей.

–Что это?

–Энергия мю-спектра, капитан. – Спок откинулся в кресле, скрестив руки на груди, и немного склонил голову в сторону. – Ни тепло, ни свет, хотя одни специалисты, кажется, определяют это как цвет, другие как звук. Это, как вы ранее заметили, характерно для аномалии Тертлдава.

Кирк наблюдал, как зоны красного цвета медленно расходятся сквозь инженерный зал и кабины, потом сокращаются. Расходятся и сокращаются. Расходятся и сокращаются, словно биение крови чуждого сердца. -Этот волновой эффект – он механический?

Он не знал, откуда знает, что ответ на этот вопрос – нет. Наверняка Спок сказал бы, что его данные неполны.

Но долгое время вулканец вообще не отвечал.

Молчание все длилось и длилось. Нерешительность Спока при ответе была весьма многозначительна. А цвет перед ними расширялся и сжимался, расширялся и сжимался.

–Передача в реальном времени?

–Совершенно верно. Вы будете наблюдать это без временнЫх задержек.

Кирк кивнул. Зарево появлялось в кабинах, и в тот же миг началось в машинах. – Вы можете мне представить наилучший временной анализ этого?

–Увеличение времени в точке пять, – проинструктирвал Спок. -Двухсекундная задержка. – Но его рука направилась к клавиатуре неуверенно, словно бессознательно была готова вернуться за более конкретными сведениями.

Они изучали медленно мерцающие схемы. Кирк думал о худом зеленоволосом молодом человеке, который так хладнокровно ему солгал и которого посадили под арест за кристалплексовыми дверьми гауптавхты. О клингонке с внимательными глазами и видом человека, который все это уже видел прежде. Не ходите на борт "Наутилуса" без меня или Ракши.

Мины-ловушки, сказала Ракша. ДеСолл предоставил отчеты и смертоносные образцы – их была целая куча.

Интересно, а что если он нынче же взглянет на одну из них или на что-нибудь еще.

–Увеличение в точке один, – сказал Кирк.

Рисунок все еще оставался точно таким же.

–Что за черт с синхронизацией.

Но это не то, подумал он. Энергия на машинной палубе была источником энергии в гондолах. Он не понимал, почему он так в этом уверен.

–Какие-либо теории?

–Никаких, капитан.

–Но что-то вас тревожит.

Спок удивленно взглянул на него. – Теоретизировать, не имея данных серьезная ошибка, – сказал он. – В данный момент данные неполны и модели явно противоречивы.

–Подсознательные подсказки – тоже данные. – За четыре года и девять месяцев миссии ""Энтерпрайза" Кирк научился избегать слова предчувствие. – У вас есть ощущение – не основанное на логике – что источник этой энергии -органический?

Их взгляды встретились. Темные глаза Спока обычно были непроницаемы, но в глубине их Кирк видел, что вулканец прибавил факт убежденности Кирка – равным образом ни на чем ни основанной и нелогичной – к собственным фактам.

Потом экран перед ними замерцал и погас, словно окно, внезапно превратившееся в одиночное пятно тающего света. Вежливое контральто компьютера произнесло: – Пожалуйста, повторите запрос.

Глаза Спока сузились и отвердели, когда он склонил голову, подозрительно рассматривая экран.

Последний час любой смены боулинг-аллея на двенадцатой палубе, как правило, бездействовала. Уборку закусочной, голографической площадки и вощение дорожек легко можно было бы провести и не закрывая полностью это место, поскольку в это время даже такие заядлые боулеры, как Джефферсон и оба Адамса – начальник снабжения и его брат-астрофизик – уходили принять душ, поесть и переобуться, готовясь идти на вахту. Но лейтенанту Мбу нравились чистые углы и порядок, и поэтому она закрывала это место.Она перезапускала и проверяла ряды голографических терминалов, подводя итоги сыгранного, чтобы удостовериться, что те из них, что перестали быть популярными, заменены, а потом возвращалась в свой офис, чтобы подробно заполнить корабельный журнал и провести анализ времени-движения для большого исследования, которое она проделывала на основе моделей отдыха в Звездном Флоте, оставляя старшину Эффингера натирать дорожки проверять установщик кеглей.

Установщик кеглей, конечно, имел модули самопроверки и самонастройки, к тому же боулинг-аллея ""Энтерпрайза" владела двумя весьма эффективными полотерами "Дак и Хомили" – дорожки были из марсианского квази-дуба высочайшего качества, за которым ухаживали по старинке – но Эффингер, хотя он вполне доверял технике как таковой, здесь доверял ей не до конца. Цифровые установщики были тщательно запрограммированы, но им недоставало, по его мнению, изящества человеческого художественного вкуса. Таков был его обычай возиться с установщиками вручную два-три раза в неделю, чтобы довести до соверщенства допуски, слишком деликатные для чтения модулями самонастройки, а кроме того, когда он следовал за полотерами по дорожкам – разумеется, в одних носках – то частенько вставал на колени, наводя экстра-полировку по правой стороне, куда попадали удары большинства боулеров.

Этим он и занимался, когда услышал голос, позвавший со стороны двери, Поросенок! – его старое прозвище, произнесенное восхищенным и влюбленным тоном. Подняв глаза, он увидел старшину Шимаду – которая никогда не играла в боулинг– она шла к нему, протягивая руки и улыбаясь, прекрасная, как фарфоровая куколка, а стремительный поток ее темных, как зимняя ночь волос не был схвачен обычной заколкой, а колыхался до подола ее короткой красной юбки. От выражения радости в ее карих клазах у него почти остановилось дыхание.

В следующую минуту дыхание у него таки на мгновение остановилось, когда из воздуховода, который внезапно открылся на потолке, появились зеленые волосы и руки орионки Адайи. Что бы еще ни было сказано о ней – а сказать можно было много всего интересного – из фазера Адайя стреляла отлично.

Ариос, Ракша, Тэд и Адайя высыпались друг за другом из воздуховода на аллею, в которой теперь не было никого, не считая лежавшего без сознания старшины Эффингера. Иллюзорная старшина Шимада в мгновение ока исчезла. Ариос и клингонка пошли прямо к ряду голокомпьютеров, а Тэд с Адайей в это время использовали машинные провода, чтобы завязать Эффингеру рот и глаза и прикрепить его руки к столбику перил аллеи; Ариосу понадобилось всего мгновение, чтобы открыть крышку главного люка позади игр.

–Который из них ты оставляешь мне? – спросила Ракша – в этом не было необходимости, поскольку освещение всех ярко окрашенных экранов, кроме одного, пропало. Она уселась на сиденье и потратила всего около минуты, свернув сами игры и превратив игровые модули в то, чем они были на самом деле: весьма совершенные лабораторного качества терминалы.

–Прверка системных ошибок, – сказал Спок. – На дисплей.

На серебристый экран хлынули колонны голубых надписей: группы информационых файлов, команды, регулирующие уровень перехода материи-антиматерии в двигателях, мешанина из документации о рециркуляции, температурных параматрах для каждой лаборатории, каюты и душевой на корабле, включая плавательный бассейн на двенадцатой палубе. Голографические программы, романы, статьи, научные и технически журналы, бортжурналы начальников всевозможных секций и автоматических систем, резервные копии борт-журналов. Прикроватные мониторы в лазарете и мониторы камер отдела безопасности. Показания внутренних сенсоров с самых дальних товарных складов самого корабля. Инструкции о количестве воска в полотерах боулинг-аллей, яркости ламп солнечного света в комнате отдыха, о крепости кофе в кране каюты капитана Кирка, о силе магнитного захвата запоров в дверцах шкафов с провиантом и о крышках, закрывающих блокировку ручного управления каждой двери на корабле.

–В системе нет ошибок, – сказал компьютер, а капитан Кирк подумал, что голос этот звучит лишь чуть-чуть самодовольно.

Спок озадаченно покачал головой. – Из-за чего...-начал он, а Кирк сказал: – Он лжет.

Капитан развернулся, бросился к двери и ему пришлось резко затормозить, чтобы не врезаться в нее носом, когда она не открылась.

–Техники! Техники! – Доктор Маккой оставил в покое линию связи на стене которая издавала легкие, отдающиеся эхом звуки, характерные для открытой линии, но не передавала вообще ничего – и хлопнул по взбунтовавшйся двери офиса рукой.

Его не слишком удивило, что и от этого она не открылась.

–О черт! – сказал мистер Скотт. Двери даже самой маленькой комнаты на "Энтерпрайзе" – а он сейчас находился в одной из самых маленьких комнат на "Энтерпрайзе" – все они имели дублирующее ручное управление, но магнитая крышка предусмотрительно запертой панели, за которым оно скрывалось, как будто приклеилась.

Нарушение в текущем контроле над силой магнита, решил Скотт. Кто бы мог подумать?

Он дотронулся до кнопки линии связи, зная, что дразнить его этим будут по гроб жизни. – Техники, это мистер Скотт. Заело дверь уборной номер... – Он проверил серийный номер над коммуникатором -...номер 4012. Техники? Техники?

Ответа не было.

Вместо него на линии появился легкий, чуть скрипучий голос, который мистер Скотт с трудом опознал. – Капитан Кирк? Это Дилан Ариос. – Возникла мгновенная пауза, во время которой мистер Скотт даже на миг полюбопытствовал, не получилось ли так, что нарушение, которое в четыре раза усилило силу магнитной защелки крышки панели ручного управления, скрестило также провода некоторых частных каналов связи.

Потом Ариос продолжил. – Мы...гм...захватили контроль над вашим кораблем.

Глава 5.

–ЧЕРТА С ДВА! – завопил Кирк, с размаху врезав кулаком по кнопке переговорника. – Где, черт возьми...

Сиплый, слегка запинающийся голос появился снова. – Вы можете связаться со мной по главной линии связи в...э-э...холле одиннадцатой палубы. Это единственная линия связи на корабле, которая еще открыта.

–Холл девятой палубы, – повторила лейтенант охраны Органа, легко взбираясь по пирамиде из столов, которую соорудила – с поразительной скоростью и весьма рационально, принимая во внимание, как изумлены были все, находившиеся в комнате отдыха – чтобы приблизиться к воздушным люкам на потолке. – Шимада, в Инженерном найдутся нейтрализаторы. Как только у нас получится открыть крышки панелей ручного управления, мы сможем двигаться. Кто-нибудь знает схему воздуховодов между этим место и Инженерным отеком?

Они уже уяснили, что компьютер не выдает больше никаких файлов.

–Я знаю – Энсин Лао отвлекся от выстукивания задачи на клавиатуре одного из визикомов комнаты отдыха, которые были предназначены для доступа в библиотеку, но, благодаря умелым действиям Лао, показывали вместо этого ряд весьма странных данныех. В другом конце комнаты второй инженер Дэнни Миллер исследовал неподатливую крышку ручного управления. Как и большинство из тех, кто попал в ловушку в этой комнате, он был в форме ( в его случае – красный комбинезон инженера), но в карманах не было нейтрализатора, просто потому, что такие инструменты обычно – несмотря на безопасные затворы – имели склонность сбивать програмы других ручных электронных инструментов.

–Но они лгут вам насчет холла одиннадцатой палубы, – продолжил Лао, направляясь к штабелю столов. – Они должны были проделать это с лабораторного терминала, а на одиннадцатой палубе нет ни одного. Должно быть, они подсоединились к каналу связи.

Он кивнул на визиком. – Похоже, они загерметизировали заодно все пневматические двери в коридорах.

–Но у нас сегодня вечером встреча боулеров, – запротестовал старшина Джефферсон. – Из-за них мы не сможем разобраться с этими вонючками из инженерного отдела...

–Смотри, кого ты называешь вонючками, слизняк, – весьма убедительно отпарировал Миллер.

Внезапно погас свет.

–Я наблюдаю за лазаретом, – продолжил Дилан Ариос. – Я узнаю, если что-нибудь случится с моими людьми, и поверьте, капитан, я начну отключать систему жизнеобеспечения. Мы в самом деле в безвыходном положении, и мне очень жаль, но сейчас иного выхода нет. Договорились?

Кирк ощупью искал коммуникатор и ругался. В Академии он прошел обязательные курсы по выживанию, но прошло уже много времени с тех пор, как ему приходила даже мысль набирать номер не глядя. К счастью, холл одиннадцатой палубы было легко запомнить – 11-1. Он не хотел, чтобы весь корабль был в курсе этой дискуссии.

–Чего вы хотите?

Во тьме позади себя он услышал шорох одежды Спока, а потом резкое завывание помех, когда Спок щелчком открыл коммуникатор. Ариос, и кто там с ним был еще, должно быть, подключились через резервную систему корабля, чтобы устроить повсюду электрические помехи.

–Мы хотим, чтобы вы доставили нас на Тау Лиры Три, – сказал Ариос.

–Ты как-нибудь можешь определить, где он? – Мистер Сулу взглянул через плечо, туда, где туманное зарево огней резервного оборудования очертило длинные ноги лейтенанта Ухуры, которые вырисовывались на фоне пульта связи. В любой другой момент, размышлял он, эта картина заслуживала бы длительного изучения.