Текст книги "Между их мирами (ЛП)"
Автор книги: Барб Хенди
Соавторы: Дж. С. Хенди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
Денварфи на мгновение закрыла глаза: Оваин никогда не найдёт Вайланви.
Когда они покинули родину, их было одиннадцать, хотя Денварфи рекомендовала Фретфарэ взять лишь троих. Никогда прежде так много анмаглаков не собирались вместе ради одной цели. Их задача была очень важна в глазах Вельмидревнего Отче, который сильно боялся оставлять любое устройство Древнего Врага в руках людей.
Одиннадцать отбыли вместе, но кто-то еще тайно преследовал их. Даже, когда по дороге погибли двое и когда они уже знали это точно, Денварфи не могла заставить себя поверить в это. Только в ту ночь, когда она ясно увидела огромную тень своими глазами, она признала правду.
Только восемь добрались до этого города, а теперь их осталось семеро. Изменник-Бротандуиве устранял одного за другим. Греймазга, мастер среди них, убивал своих же.
Смертей не было уже месяц, с тех пор, как они прибыли в Колм-Ситт. Денварфи понадеялась, что Бротандуиве потерял их след. Это была очень опрометчивая надежда.
Она посмотрелаё на Рхизиса. Он, казалось, забыл о свой ране, прямо встретив ее взгляд. Из всех, кого они с Фретфарэ выбрали, она знала его лучше остальных, но никогда не видела его таким печальным. Он был стройным и тонкогубым, всегда носил волосы распущенными. Теперь они намертво спутались на лбу, окрасившись от крови. Его глаза сумрачно тлели, но он молчал. Рхизису нравилось общество Вайланви, самого младшего из их команды, с ним он частенько изображал из себя «старшего брата».
Денварфи отступила на несколько шагов, но он придвинулся ближе, вглядевшись в ее лицо, и прошептал:
–Во тьме и безмолвии.
Ей не нужны были его слова, кредо их касты, чтобы напомнить об их цели. Только их миссия имела значение. Их цели были в городе. Хотя только шестеро из ее команды могли преследовать их, поскольку Фретфарэ была недееспособна. Но этого будет достаточно.
–Позволь осмотреть твою рану,– сказала она. – Фретфарэ, позаботишься о плече Тавифа? Энниш, как твоё плечо?
Энниш, будто не услышав её, начала вышагивать по комнате:
–Он был в моих руках!..– она почти шипела. – Моя гаррота была вокруг его горла.
–Бротандуиве?– удивлённо спросила Фретфарэ.
Денварфи почти усмехнулась от этого недальновидного предположения:
–Лисил,– озвучила она свою версию, наблюдая за Энниш с растущим беспокойством.
Месть походила на болезнь, и Бротандуиве был переносчиком, продолжающим распространять её среди них. Денварфи снова настороженно посмотрела на Рхизиса.
–Это ещё не все,– спокойно сказал он. – Он был не один. Лучник на крыше попал в Энниш, а затем стрелял в Оваина.
Денварфи внутренне похолодела и покачала головой:
–Нет... кроме Бротандуиве, кто ещё мог метить в своего собрата?
Никто не ответил ей, но Рхизис не стал бы говорить этого, если бы не был уверен. Денварфи внимательно посмотрела на плечо Энниш, когда Фретфарэ размотала повязку.
–Что-то серьёзное?– спросила она.
–Нет, стрела прошла только через кожу. Эйводан легко сломал и вытащил её.
–Вы не смогли проследить за их отступлением?– спросила Денварфи.
Рхизис поглядел в сторону, и даже Энниш промолчала. Тавиф устроился на стуле, пока Фретфарэ осматривала его ранение, и покачал головой.
–Мы не могли,– прямо сказал он. – Трое из нас были ранены, Вайланви пропал. Мы могли только отступить... а вдобавок маджай-хи преследовал нас. Только Оваин вернулся, когда мы отделались от маджай-хи.
Денварфи кивнула. У Тавифа были слишком широкие плечи для эльфа. Он не слишком хорошо усваивал языки, но был очень силён в рукопашном бою. Денварфи предположила, что он получил эту рану в схватке именно с Бротандуиве.
Тавиф был прав. В такой ситуации лучше перегруппироваться и пересмотреть свои планы, а не атаковать вслепую и проиграть.
–Нужно зашить,– сказала Фретфарэ, смотря на рану Тавифа.
Тавиф поморщился. Вместо этого он бы предпочел сражаться с четырьмя вооруженными противниками сразу. Денварфи решила, что дальнейшие вопросы не могут ждать. Очевидно Фретфарэ не была с ней согласна, поскольку молчала.
Ночь ещё не закончилась. Она должна была узнать все как можно быстрее и снова выставить часовых у Гильдии. Потом нужно доложить обо всём Вельмидревнему Отче. Все, что имеет значение сейчас, это их цели.
Эйводан, самый старший из их команды, до сих пор не вымолвил ни слова. Он продолжал смотреть в окно, возможно, ожидая возвращения Оваина. Что-то нужно было делать, и Денварфи должна была задавать вопросы, независимо от ранений.
–Расскажи мне все по порядку,– обратилась она к Эйводану. –Начиная с Гильдии Хранителей.
***
Чейн стоял на причале Беранломртского залива, наблюдая, как два матроса загружают маленькую двухмачтовую шхуну. Один из них, поднимаясь по трапу, споткнулся, и ящик стукнулся о перила. Из него раздался грохот и звон стекла.
–Полегче с этим!– приказал третий широкоплечий мужчина. -Там бутылки с пряным мёдом для танаэ. Разобьёшь их и будешь возмещать стоимость весь сезон!
Оба матроса вздрогнули, проявив большую осторожность, когда опускали ящики на палубу шхуны.
Упоминание о танаэ – почитаемых среди гномов – было очень кстати для Чейна.
–Ты капитан этого судна?– спросил он, приблизившись к широкоплечему мужчине. – Оно направляется в Дред-Ситт?
Тот осмотрел его с ног до головы.
Чейн отлично понимал, что он больше не похож на хорошо одетого молодого дворянина, каким когда-то был. Его сапоги были слишком пыльными и более поношенными, чем даже его одежда. Он хорошо говорил на нуманском, но его акцент и искалеченный голос всегда будут привлекать внимание.
–А если да, то что?– бросил вызов мужчина.
–Я друг ширвиша Маллета из храма Бендзакенджа,– объяснил Чейн. – Мне нужно, чтобы одно письмо как можно скорее попало к нему в руки.
Чейн вытащил свой кошелёк и ослабил шнурки, перевязывающие его. В нём было немного монет, и он не собирался показать сколько, пока не услышит стоимость. Учитывая то, что капитан уже направляется к необходимому месту, цена не должна быть очень высока.
Лицо капитана стало обеспокоенным:
–Маллет? Письмо так важно?
–Да.
Капитан протянул руку:
–Я лично прослежу, чтобы он получил его, как только мы придём в порт.
Чейн немного расслабился и наклонил кошелёк, чтобы высыпать монеты на ладонь:
–Сколько?
Капитан покачал головой:
–Маллет несколько раз оказал мне услугу. Наладил торговлю между мной и кланами своего народа.
Чейн моргнул, колеблясь. Как сын жестокого отца, дворянин на своей родине во время жизни и после того, как стал не-мертвым и вынужден был скрываться, он мало что получал задаром. И конечно он совсем не ожидал подобного от незнакомца.
Он не знал, как начать, но не хотел быть никому обязанным.
–У меня есть несколько гномских монет, для меня они бесполезны. Возьми хоть часть, – предложил он.
Капитан, усмехнувшись, пожал плечами:
–Если только ты настаиваешь.
Чейн отсчитал три медных монеты с отверстиями в центре, не зная их истинной стоимости. Капитан взял их вместе со свернутой бумагой, и посмотрел на нее.
–Без адресата?– спросил он, поскольку Чейн никак не подписал внешний лист.
–Это не нужно,– ответил он. – Ширвиш Маллет поймет.
–Оно будет доставлено к середине утра,– кивнул капитан и затопал по доскам причала к своей шхуне.
В действительности Чейн не подписал письмо лишь потому, что попросту не мог. Окончательным местом его назначения были руки не ширвиша Маллета. Чейн нуждался в помощи, и это был его единственный способ послать за ней. Ему оставалось лишь надеяться, что Маллет быстро передаст письмо истинному получателю.
ГЛАВА 8
Пауль а’Ситт пересек небольшую приёмную своего магазина «Вертикальное Перо» и запер дверь на ночь. Помещение было опрятным и просторным, только в дальнем конце комнаты находился старый прилавок и несколько деревянных витрин с открытыми книгами внутри – образцами работы магазина. Он откинул в сторону подвижную секцию прилавка, шагнул за него и проверил, что там также всё в порядке. Наконец, он направился к правой двери в мастерскую.
Задние помещения любого магазина писца очень отличались от внешней комнаты для приёма клиентов. В «Вертикальном Пере» оно было заполнено высокими наклонными столами и табуретами, вместе с одним большим столом и стулом.
Хотя скоро должен был прозвонить первый колокол ночи, фонари все еще горели, заполняя помещение шафрановым светом. Стопки и пачки пустой хрустящей бумаги и несколько более дорогих и традиционных пергаментов были сложены на полках, занимающих все стены, за исключением задней, где была тяжелая дверь чёрного хода. Там же были бутылки с различными чернилами, фляги с сухим тальком и песком, вспомогательные материалы и различные инструменты. Везде были разбросаны перья, блокноты с промокательной бумагой, подставки, предназначенные для того, чтобы рука писца не испачкала страницы, и ножи для бумаги.
Да, по сравнению с аккуратнейшей приёмной, которую видели клиенты, здесь царил хаос.
Большинство сотрудников Пауля на ночь уходили домой, включая его главного писца, Тиагана. Но он все еще ждал возвращения двух учеников – Лиама и юной Имарет – отосланных по поручению. Он никогда не посылал кого-то в одиночку после наступления темноты.
Шагая по мастерской, он провёл рукой по своим темным волосам длиной до плеч. Хотя в них появилось несколько седых прядей, его лицо выглядело молодым. Мельком он заметил пятно от мела на своей темно-серой бархатной тунике, но даже не попытался стереть его. Он был слишком занят своими мыслями.
Весна вступала в свои права, и ночи становились теплее, но Пауль с прошлой осени был в тупике. Два сезона назад, его магазин – вместе с четырьмя другими – был почти забит работой от Гильдии Хранителей. Гильдия начала огромный проект по переводу. Страницы примечаний переводчиков на диком множестве древних языков были отосланы для транскрипции в более аккуратные копии. Последние страницы содержали уже не примечания, а сам перевод в транскрипции. Но языки не имели значения, поскольку все материалы были написаны в слоговой азбуке бегайн, который могли понять немногие, кроме Хранителей.
Хотя никто этого не знал, Пауль был одним из таких исключений. Многое, что он прочитал, потрясло его.
Он прочёл каждую страницу, которая прошла через его магазин, но это было слишком промежуточно и отрывочно. Скорее всего, премины Гильдии специально подстраховались, чтобы ни один магазин и ни один писец не работал над длинным и цельным текстом.
Хотя внешне Пауль оставался невозмутимым и хладнокровным, в глубине души он бесился и жаждал получить больше информации, поскольку части, которые он видел, не ответили на его вопросы. Его ум прокручивал стремления, которые он отбросил так давно. А затем два Хранителя, которые должны были забрать у него готовую работу и отнести её в Гильдию, были убиты в переулке.
После этого все изменилось, а если быть точнее – ухудшилось.
Страницы, посланные в магазины, всегда были перемешаны. Пауль смог соединить немного из того, что прочёл, но большая часть была неполной. А после убийств, Совет Преминов решил, что работа по транскрипции должна быть закончена на их территории, поэтому с тех пор писцы работали там. И только один магазин претендовал на эту работу.
Пауль а’Ситт удостоверился, что были выбраны именно его писцы, но это многого ему стоило. К сожалению, даже в этом случае его доступ к материалам стал ещё более ограничен.
Во время работы его писцы были словно заточены в монастырь. Ни один из них не видел то, над чем работали другие, и ни у кого не было такой потрясающей памяти, как у Имарет.
Сам Пауль был почти полностью отрезан от текстов.
Ему разрешили при случае навещать его служащих под предлогом проверки качества их работы, но за ним всегда наблюдали. Он никогда не мог слишком долго смотреть через плечо одного из своих людей, иначе стало бы слишком очевидно, что его внимание сосредоточено на содержании, а не на качестве транскрипции.
Он закрыл глаза, и на него тут же нахлынули нежелательные воспоминания... или, скорее, обрывки воспоминаний, ещё более бессвязные, чем отосланные для транскрипции древние тексты.
Это действительно было тысячу лет назад – или чуть меньше или больше? Как и многие среди напуганных народов давно забытых стран, он пошел на войну. Его туда силой отправил отец, наборщик рекрутов или старейшина племени? Или это был его собственный выбор? Воспоминания были настолько разрозненными, что казались черновыми набросками историка, который сам не участвовал в описываемых событиях.
Пауль намеками помнил долгий переход на юг вдоль западного побережья, вместе со множеством других молодых людей. У него не было воспоминаний о самой войне или его товарищах по оружию. Он даже не знал, насколько далеко на юг он зашёл. Но он ясно помнил женщину с белым лицом.
Ее блестящие черные волосы завитками свисали почти до пояса ее странно мерцающей одежды. Ткань её, похожая на шелк или эльфийский шеот, была покрыта узором из цветов. Она плотно облегала изгибы ее маленького гибкого тела. Это платье не походило на одеяния народов, которых он когда-либо видел. Она происходила откуда-то издалека, возможно из-за западного океана? И ее глаза...
Он никогда не забудет ее глаз.
Миндалевидные и немного раскосые, они совершенно не были похожи на глаза страдающего какой-то болезнью, и потому настолько бледного эльфа. Кроме того, она была слишком миниатюрна для этой расы. Ее радужки, на первый взгляд черные, мгновенно становились похожими на прозрачные кристаллы. Её глаза были холодными и невыразительными, но когда она посмотрела на него, в них окреп одержимый голод, и она шагнула ближе по скалистому берегу.
Пауль даже не мог вспомнить, коснулся ли он ее. Он не забыл только, как очнулся в прибое. Его легкие были заполнены водой.
Его глаза видели даже в темноте, даже под водой, за исключением облака крови вокруг него. Он подавил панику и, вынырнув на поверхность, попытался сделать вдох, но из его груди лишь хлынула холодная вода. Когда волны вынесли его тело на каменистый берег, он все еще пытался дышать... хотя теперь ему не нужно было этого делать. Он перекатился на живот и встал на четвереньки, выталкивая морскую воду из легких. Вместо неё внутрь ворвался воздух, но теперь это не имело значения.
Он так многое позабыл, и чем дольше существовал, тем больше терял. Только эти воспоминания – самые драгоценные, самые ужасающие – его мозг хранил дольше всего, пока и они не разбились на осколки из-за более новых, снова и снова заменяющих старые.
Где сейчас эта женщина, которую он видел только той ночью, когда очнулся под водой... с разорванным горлом и охладевшим телом?
Пауль открыл глаза у задней стены мастерской. Если он все еще существует, то и она – тоже. В тех скудных листах, принесённых для транскрипции из Гильдии, он видел имена. Одно из них принадлежит ей? Это вообще возможно?
Он провёл ладонями вниз по лицу. Независимо от его ненависти и желаний, которые цеплялись за эти маленькие осколки воспоминаний, его обязанности здесь были на первом месте. У него была своя жизнь в его городе, которая требовала его внимания.
Мир, который он создал для себя, был его лучшей защитой. Он всегда очень хорошо понимал это, и сейчас неотрывно смотрел на незакрытый черный ход и его крепкий железный засов, прислонённый к стене рядом с ним. Что задержало Лиама и Имарет?
Несмотря на то, что Гильдия замедлила проект транскрипции, она все так же поставляла его магазину другую объёмную работу. Странник из ордена сентиологов недавно вернулся из своего первого назначения. Премин Рэнелд отвлёк от проекта писцов, чтобы те переписали записи юноши для архивов Гильдии. Крайний срок был сегодня.
Но придя в магазин вечером, Пауль обнаружил, что писцы ещё не закончили. Он послал Имарет и Лиама, чтобы заверить премина, что они закончат к завтрашнему закрытию. Он взял в привычку всегда и обо всём информировать своих клиентов. Задержка в день не должна была вызвать беспокойства.
Хотелось надеяться, что он сейчас ждёт не по вине Имарет.
Прошлой осенью убили двух Хранителей, и это были ее друзья – по крайней мере, один из них. У них остался ещё один близкий товарищ в Гильдии, Николас Кольмсерн, который позже тоже подвергся нападению. Естественно, общая потеря сблизила Имарет и Николаса, и молодой Хранитель начал проводить большую часть своего свободного времени в магазине. А Имарет использовала любое оправдание, чтобы навестить его в Гильдии.
Несмотря на свой застенчивый и какой-то нервный характер, Николас обладал острым пытливым умом. Пауль находил весьма любопытным интерес юноши к истории. Что-то в Николасе Кольмсерне трогало Пауля. Это была не жалость, а скорее одержимая потребность... защищать свою территорию.
После каждого визита Николаса, когда они с ним всё больше просиживали вечера за детальным изучением бумаг и книг, которые Пауль приносил из собственной домашней библиотеки, сам Пауль становился всё нервознее и осторожней. Любые отношения были опасны, а ему вполне хватало клиентов магазина и его работников, особенно Имарет.
И вот, она опять заставляет его ждать.
Он шагнул к черному ходу и потянулся к своей широкополой шляпе и черному плащу рядом на вешалке, готовясь выйти наружу и отправиться на поиски девочки. Но тут дверь черного хода резко распахнулась, и он остановил её рукой, прежде чем та стукнула его в лоб.
Имарет, тяжело дыша, почти ввалилась внутрь и закричала:
–Мастер?!
Она дико огляделась, а за ней следом вошёл с виду такой же растерянный Лиам. Пауль, выступив из-за двери и захлопнув её, заставил вздрогнуть их обоих.
–Что стряслось?– немедленно спросил он.
Слишком низенькая для своего возраста, Имарет была обладательницей тёмно-смуглой кожи, унаследованной от матери, и целой копны немного странных темных волос. Лиам был на целую голову выше, и имел светло-рыжие волосы и бледно-голубые глаза. Пауль предполагал, что им обоим лет по шестнадцать, хотя никогда не спрашивал.
–Гильдия заперта...– задыхаясь, выпалила Имарет. – Она под охраной. Городской стражи!
На три быстрых выдоха Имарет Пауль замер:
–Помедленнее... и объясни всё.
–Мы не добрались даже до внутреннего двора,– затараторила она.– Решётка опущена, Шилдфёлчес патрулируют стены, а Николас заперт внутри!
Ее слова заставили Пауля забеспокоиться, хотя, скорее всего, не по тем же причинам. Она не уловила сути, и он твердо посмотрел на Лиама.
–Мы не смогли должным образом передать сообщение,– добавил тот к словам Имарет. – Мы отказались уйти и объявили, что будем стоять там хоть до рассвета, пока стража не доложит Хранителям, что мы ждём... и мы ждали. Мы думали, они впустят нас, но тот, кто к нам наконец вышел, был не премин Рэнелд. Это был домин Хайтауэр. Его не волновали записи странника, которые нам нужно было закончить, он просто сказал, что вся работа над проектом транскрипции приостановлена. Вы не должны посылать писцов до следующего распоряжения... от него. А затем он просто развернулся и ушел!
Имарет все еще тяжело дышала, ее лицо было растерянным. У Пауля не было времени успокаивать ее, поскольку Николас был наименьшей из его проблем. Произошло что-то серьёзное, если Сикойн остановила всю работу над проектом. Но что заставило ее вызвать городскую стражу?
Пауль был теперь полностью отрезан от текстов... на неопределенное время.
–Хайтауэр или стражники не назвали какую-либо причину, почему это произошло?– спросил он.
Оба ученика отрицательно помотали головами.
–Николас очень не хочет быть запертым в Гильдии,– сказала Имарет. – Он ненавидел, когда... когда это произошло прошлой осенью.
На Николаса напали, как и на несколько других молодых Хранителей. Но в отличие от них, он выжил. Он потратил больше месяца на выздоровление, и даже сейчас не полностью восстановил здоровье – а возможно, никогда и не восстановит.
Пауль не смог подавить вспышку жалости. Имарет переживала за своего единственного друга, а он не мог позволить этому повредить ее ценным навыкам. Она значила намного больше, чем просто одаренный ученик писца. Даже несмотря на её столь юный возраст, он часто зависел от ее невероятной памяти.
Она могла воспроизвести всё, что когда-либо прочитала, знак за знаком, независимо от того, знала она этот язык или нет.
–Лиам, проводи Имарет до дома,– распорядился Пауль. – Никуда не сворачивайте. А затем сам иди домой.
Он, смотря вниз на Имарет, одел на голову свою широкополую шляпу, а затем набросил плащ на плечи и повозился с завязками. Она не спорила, но смотрела на него так, будто хотела выпалить срочную просьбу.
–Я сам пойду в Гильдию, прямо сейчас,– сказал он ей. – А завтра расскажу тебе, что узнаю.
Ее маленькое загорелое лицо раскраснелось от волнения:
–А не можем мы пождать вас здесь до...
–Домой, сейчас же!– резко сказал он, но затем успокоился, подыскивая разумный способ отговорить ее. – Я уже рискую заслужить выговор от ваших родителей из-за того, что вы возвращаетесь домой так поздно. Ваши родные скоро начнут волноваться.
Имарет закрыла глаза, и у Пауля возникло странное ощущение, что она станет спорить – не с его рассуждениями или указаниями, а с чем-то еще из его слов. Она оглянулась на Лиама, но тут же снова посмотрела на него:
–Вы спросите о Николасе?– сказала она, уже потянувшись к ручке двери.
–Я попробую,– ответил он, не готовый дать обещание.
Проводив учеников взглядом, он направился в противоположном направлении – к замку Гильдии. Он быстро двигался по темным улицам, задаваясь вопросом, не могли ли Имарет и Лиам преувеличить ситуацию. Эмоции и личные переживания часто сужали кругозор молодежи. Скоро он уже шагал по Старой Процессиальной дороге, и ворота замка уже были видны впереди. Но когда он открыл ворота, то увидел, что тревога Имарет не была преувеличенна.
Решётка была опущена, и стражник Шилдфёлчес в красном плаще смотрел на него сквозь толстые вертикальные прутья. Пауль заметил ещё одного вышагивающим по южной половине стены замка.
Он приблизился к решётке, кивком поприветствовав стражника внутри. Человек был огромным с чисто выбритой головой и чрезмерно страдальческим выражением лица.
–Я могу чем-то помочь, господин?– спросил он, хотя его тон едва ли предполагал заинтересованность.
–Я – мастер а’Ситт из «Вертикального пера»,– сказал Пауль, намеренно сделав свой голос немного надменным и раздраженным. – Моя мастерская забита рукописями нескольких проектов Хранителей, и все же два моих ученика были отосланы прочь сегодня вечером. Пожалуйста, передайте домину Хайтауэру, что я хочу поговорить с ним... сейчас же.
Выражение лица стражника ничуть не изменилось:
–Домин Хайтауэр дал указания, чтобы его не беспокоили. Возвращайтесь завтра.
Всё, что сделал лысый охранник, это скрестил руки, всё так же смотря сквозь прутья решётки.
Пауль целую тихую секунду в нерешительности смотрел в пол. Территория Гильдии действительно была оцеплена. Работа его магазина была его непосредственной заботой, но он упустил ещё и средства к исполнению своего желания. Но если он попытается давить здесь и сейчас, то может лишь продлить эту потерю или даже сделать её окончательной.
Он наконец возвратился к воротам в стене замка и зашагал по Старой Процессиальной. Но он помнил имена, которые прочитал в тех отрывочных фрагментах, посланных для транскрипции в его магазин.
Веспана, Гахетман, Джеретан... Фазабид и Меманех... Ухмгада, Криф и Сау’илахк... Волино и Гассаун... и Ликэн.
Она была среди них?
Терпение было преимуществом долгого существования, но сейчас оно было таким же тонким, как самая прекрасная бумага.
***
Магьер позволила Леанальхам поддерживать ее, пока они ждали в проулке между двумя зданиями. Малец и Лисил прижались к стене у входа в него, наблюдая за улицей. Лисил отыскал их дорожный сундук, и сейчас он стоял на земле около него вместе с их сумками.
Здание за спиной Магьер было какой-то трехэтажной гостиницей. Оша же пошёл к парадным дверям, чтобы войти не привлекая внимания и впустить их. Ожидая, Магьер посмотрела вниз и положила одну ладонь на щёку Леанальхам:
–Что ты здесь делаешь?– прошептала она.
Как только вопрос сорвался с ее губ, глаза Леанальхам расширились. Она быстро прижала руку ко рту Магьер и помотала головой, требуя тишины.
Когда Магьер в последний раз видела Леанальхам, девочка была дома, в безопасности эльфийского леса Восточного Континента, и жила с пожилым целителем Глеанном, так называемым «дедушкой» Леанальхам. Мать Лисила, Нейна, также осталась с ними. Магьер могла только представить горе девочки, когда она услышала о смерти ее «дяди» Сгэйля. Хотя Сгэйль был связан с девочкой и старым целителем по крови, Магьер никогда полностью не понимала эльфийские семейные узы. Такие названия, как «дедушка» или «дядя» были, скорее всего, сильно упрощены.
Что побудило Бротана выдернуть Леанальхам из её тихой спокойной жизни? Магьер резко убрала руку от щеки Леанальхам:
–Почему ты не дома со своим дедушкой?
Леанальхам, не ответив, перевела взгляд на проулок позади, но Оша еще не появился.
Магьер теперь не могла видеть лицо Леанальхам под её капюшоном. Она начала подозревать, что что-то большее, чем страх быть подслушанными, вызвал молчание девочки.
–Леанальхам?– мягко шепнула она.
Девочка немедленно съежилась, будто её ударили, а затем внезапно выпрямилась и протянула руку Магьер.
Из-за дальнего угла гостиницы выглядывал Оша и жестом призывал их следовать за собой.
Магьер посмотрела назад себя и шикнула.
Лисил и Малец оглянулись, и она указала им на Ошу. Они последовали за Магьер, которую вела по переулку Леанальхам. За спиной Оши была распахнутая дверь черного хода, за ней виднелась лестница.
Леанальхам всё ещё молчала, но усилия, потребовавшиеся на подъём, и боль отвлекли Магьер.
***
Лисил не был удивлен, обнаружив, что Бротан выбрал комнату на верхнем этаже. У анмаглаков была склонность приходить и уходить по крышам. Но в тот момент это его совсем не волновало. Скинув на пол их имущество, он схватил руку Магьер, быстро отстегнул от ее пояса саблю, а затем помог Леанальхам довести её до единственной в комнате узкой кровати. После этой сумасшедшей ночи он и Малец наконец доставили Магьер, пусть в иллюзорную, но безопасность.
–Очень больно?– спросил он.
Магьер откинулась назад, и Леанальхам подложила под ее плечи и голову свёрнутое одеяло. Магьер, отвечая на его вопрос, отрицательно покачала головой, но Лисил знал, что она лжёт.
Её бледное лицо было напряжено, а зубы – плотно сжаты. Он хотел дать ей передохнуть хотя бы несколько секунд, прежде чем попытаться извлечь стрелу. Ведь тогда боль только усилится.
Леанальхам встала на колени на полу у другой стороны кровати, а Лисил огляделся вокруг и обнаружил маленькую груду дорожных вещей в углу: брезент, ещё одно одеяло и две сумки. Ещё в комнате был маленький стол, два табурета и жестяной кувшин с тазиком около двери. Он не мог сказать, сколько времени Бротан жил здесь.
Малец подошёл к грязному окну. Он опёрся передними лапами на подоконник и, чтобы привлечь их внимание, рыкнул, поддевая когтями защёлку на створках окна. Он заворчал и оглянулся на Лисила.
–Запри окно,– Лисил повернулся к Оше. – По крайней мере, тогда мы услышим любого, кто попытается войти.
Вместо этого Оша отстегнул свой колчан, а затем злобно потянул за другой ремень, проходящий через его грудь. Он поймал скатывающийся со спины длинный и узкий тканевый свёрток и швырнул – почти швырнул – его в угол, к другим вещам.
Оша вздрогнул и поморщился, потирая плечо, будто свёрток был тяжелее, чем выглядел. Лисил задался вопросом, что же было завёрнуто в ткань, но сейчас было не время спрашивать.
Малец отпрыгнул от подоконника и отошел, когда Оша шагнул к окну. Но вместо того, чтобы зарыть его, Оша приоткрыл одну створку и всмотрелся в ночь. Он закрыл её снова, но не запер.
Малец тихо заворчал и посмотрел на Лисила, но они оба поняли, что это значило – Бротан. Оша ожидал, что Держатель Теней войдет через окно. Малец, наморщив нос, отошёл к двери и лёг, чтобы наблюдать за окном и всей комнатой.
Лисил перевёл взгляд на Магьер.
Она безвольно лежала поперёк кровати, а Леанальхам уже осматривала её рану.
–Что ты здесь делаешь?– спросил он, и быстро глянул на Ошу.– И он тоже... почему вы не с Глеанном... и что с моей матерью? Леанальхам?
Девушка напряглась, но осталась сосредоточенна на том, что отводила ткань штанов Магьер от раны. Но Лисил заметил, как один из ее зеленых глаз странно дёрнулся.
–Я должна закончить с этим,– ответила она.
Ее белашкийский был лучше, чем у Оши. Вероятно, она научилась ему от Сгэйля, хотя Глеанн тоже вполне хорошо говорил на нём. Винн немного учила Ошу, как и сам Лисил, но у юноши было мало таланта к изучению языков.
Леанальхам внезапно встала, прошла к вещам в углу и пошарила в одной из сумок. Она вытащила несколько кусков белой ткани и коробку, настолько большую, что ей пришлось держать ее двумя руками. Вернувшись к кровати, она разложила эти вещи на полу, где Лисил не мог видеть их. Леанальхам расширила дыру в штанине Магьер кусочком ткани и вытерла кровь, чтобы лучше осмотреть рану.
–Что в коробке?– спросил Лисил.
–Инструменты целителя,– ответила Леанальхам. – Они принадлежали моему... дедушке.
Глеанн был известным среди его народа, Ан’Кроан, Ваятелем или скорее целителем, который работал с ранеными и мог формировать живые существа, такие как деревья, превращая их в дома. Возможно, Леанальхам обладала тем же даром, и он обучил ее своему ремеслу. Но почему этот старый как лунь Ан’Кроан отказался от своей работы? Иначе зачем ещё он передал свое оборудование внучке?
–Стрела прошла мимо кости,– сказала Леанальхам. – Но она совсем рядом с ней. Мышцы могут пострадать, но я должна буду немного расширить рану, чтобы чисто вывести древко.
Магьер приподнялась на локтях.
–Не беспокойся,– сказала она, но ее слова казались приглушенными.
Взгляд Лисила скользнул к ее лицу. Ранее он попросил ее высвободить немного дампирскую сущность, чтобы уменьшить боль.
Карие радужки Магьер затопила чернота, и Лисил запаниковал. Он понял, что она собирается сделать. Когда она потянулась к бедру и схватила древко стрелы, он закричал ей:
–Нет!
Прежде чем он смог перехватить ее запястье, она рванула стрелу из бедра.
Хриплый крик боли и ярости сорвался с губ Магьер. Древко стрелы в ее сжатом кулаке сломалось пополам, когда Лисил подбежал к кровати и придавил её к ней. Леанальхам, вскрикнув, схватила кусок ткани, чтобы остановить поток крови.
–Нет!– зарычала Магьер и отодвинула руки девушки.
Лисил видел, что радужки расширенных глаз Магьер полностью чёрные. Из-за боли она крепко сжала зубы и оскалилась. Ее зубы начали смещаться и изменяться. Лисил придавил ее собой и закричал:
