Текст книги "Черный ветер"

Автор книги: Барадий Мунгонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава двадцать седьмая
ПОГОНЯ

– Эх, Семенов, Семенов!-сокрушенно проговорил Бадимбаев, оправившись от оторопи, охватившей его в первый момент.

Мгновенно одевшись, Бадимбаев с Большаковым пулей выскочили из сарая и помчались к морю. Семенов бежал следом за ними. Спустя две-три минуты они были уже на берегу.

Пока Семенов развязывал руки старику, Бадимбаев спросил:

– Это вы, Мадаев, предупредили эсэсовца?

– Нет, нашальник, я не предал, не сказал, никак не сказал… Ничего не говорил…– крутил головой старик, испуганно глядя на подполковника.– Тут я не грешно… перед вам. Однако, Кузьма раньша меня знал, что на заимка есть милици, что оне ждет его… Как знал, кто ему сказал? Верно, сперва сюды пришел, на берег моря, катер увидал ваша? Только потом, може, тихоньку, крадучи, на заимка пошел? Чтоба взять свое документ. Може так?.. Кто его видал? Никто не видал…– Говоря это, старик недоуменно разводил руками и хлопал глазами.

Похоже было, что он говорит правду.

– А зачем вы здесь? – задал вопрос Большаков.

– Эсэсовец заставил его спуститься,– ответил за старика Семенов.

– Делать нечего, надо катер налаживать,– сказал подполковник Бадимбаев.– А ну, Семенов, глянь, что и как.

– Я уже осматривал катер, товарищ подполковник. Руль снят с рулевой колонки и, видимо, выброшен в море. Это самое главное. Оборванные провода можно заново соединить. Сломанные приборы здесь не восстановишь, но пока можно обойтись без них. Бензин из баков не выпущен… Но без руля по морю не поплывешь,– доложил Семенов и, повернувшись к старику, спросил:-Может, вы скажете нам, в какую сторону он кинул руль? Вы же видели, как он здесь орудовал…

– Я шибко плохо помнит… Кажись, вон туды бросил, метр на десять…– ответил старик, протягивая руку в сторону.

– Ну что ж, тогда сделаем так,– решительно сказал подполковник.– Ты, Семенов, оставайся налаживать катер. Попробуешь достать со дна руль. Может, там не так глубоко… А мы пойдем вдоль берега на веслах, на этой вот лодке.– Он показал на деревянную лодку старика.– Может, встретим какой-нибудь рыболовецкий катер или моторку… Ты как думаешь, Исай Игнатьевич?

– Другого выхода нет,– ответил Большаков.– Надо двигаться. Цыбен Будожапович, держите наготове мой карабин, а я сяду за весла. Надо срочно сообщить Бастуеву, чтобы он шел на подмогу, дать знать в Улан-Удэ, чтобы поставили заслоны на шоссе и на железной дороге. Но ближайший радиотелефон– только на центральной усадьбе. А как добраться до Давши на веслах? Сколько времени уйдет? И волны поднимаются. Вчера барометр предсказывал грозу. На море шторм будет, не иначе.

– Да, картина мрачная!.. – проговорил подполковник.– Семенов, удастся наладить катер – догоняй нас. Понял?

– Так точно, товарищ подполковник, понял! – И, скинув с себя плащ, Семенов шагнул к своему испорченному катеру.

Видя по лицу Семенова, что молодой милиционер переживает свою оплошность, Бадимбаев не стал его больше укорять и отчитывать.

– Ну, пошли,– сказал он Большакову, устраиваясь на корме лодки.

Забрался в лодку и грузный Большаков.

Но только взялся он за весла, как вдруг старик вздрогнул всем своим хилым телом, затем с трудом поднялся па ноги и, слабыми, неверными шагами подходя к лодке, быстро-быстро заговорил, шепелявя и шамкая:

– Нашальник, а нашальник!.. Постой, погоди… Меня возьми… Я, стара дурак, тут спомнил, голова спомнил, дырява башка…

– Что вы вспомнили? Говорите…– бросил Бадимбаев.

– Кузьма-то там нора-дыра имеет, ну, агы-пещера…– И старик показал трясущейся рукой на юг, туда, куда ушел Тоом,– Я думаю, однако, он там что-то прячет, хоронит… Може, деньга, може, золото, може, дорога соболя шкура… Во как! Спомнил, дырява башка… Може, он еще не уходил, може, там, в своя дыра-пещера копатся-копошится… Однако, ему деньга, золото, шкура надо, без это куды он пойдет… Двадцать лет копил, варнак!..

Большаков с Бадимбаевым переглянулись. Вот тебе и новый поворот! С этим еле живым стариком не соскучишься!

– Ежели, нашальник, меня турма, за решетка не садишь, стара Мадаев покажет тебе дыра-нора, агы-пещера…– продолжал бормотать старик.– Може, он там еще копатся-собиратся… Може, еще и не уходил… Тут близко, тут не шибко далеко. Один верста не будет, однако… Только скоро, быстро надо идти туды… Только стара Бухэ турма, за решетка садиться не надо, не надо… Скоро, скоро сам пропади, сё равно пропади…

– Садитесь в лодку,– сказал Бадимбаев, протягивая старику руку.

– Янгар бери, нашальник, он со мной едет, стара Янгар.

Взяли и пса.

И быстро пошли на веслах, немного отдалившись от берега,– здесь волны были поменьше, чем у самого берега, где уже довольно сильно бушевал прибой.

– Стара Янгар след найдет, по след Кузьма пойдет…– бормотал старик.

Ветер крепчал. Темные мохнатые облака быстро мчались на юго-восток. Зеленые волны грозно вздымались и отчаянно трепали утлую лодчонку, то и дело швыряя в нее ледяные брызги. Это было начало шторма.

«На этой скорлупе далеко не уедешь,– подумал Бадимбаев.-Запросто можно угодить на дно. Надо быстрее пристать к берегу. Но как подойти к нему, когда тут сплошь отвесные скалы?..»

Большаков по мере возможности старался не подставлять бока лодки под тугие удары налетающих волн. Но, несмотря на все его старания, лодка шла очень медленно, то тяжело взбираясь на крутобокие волны, то разом сползая в глубокие провалы между ними.

– Скоро ли доедем?-прокричал подполковник старику.

– Теперича близко, шибко близко!.. Совсем мало сажен!.. Однако, сто сажен будет, больше не будет!.. Там-ка за угол каменна глыба пойдем, за каменна нос обогнем, тогды глубоко ущели будет, тиха бухта да низка берег будет!.. Там-ка на земля берег выйдем!..– визгливо кричал в ответ Мадаев.

С трудом добрались до отвесного каменного мыса и, отчаянным прыжком преодолев межрифовый прибой, вошли в бухту и пристали к низкому каменистому берегу.

Впереди чернело темное ущелье, обрамленное с обеих сторон крутыми скалистыми склонами, обросшими бесформенными грудами камней. Дно расселины было сухое.

– Моторки нет, значит, Тоом уже ушел,– сказал Большаков, выскакивая из лодки.

– Да, он обвел нас вокруг пальца, сволочь!– выругался подполковник, помогая выйти на берег натужно кряхтевшему и тяжело отдувавшемуся старику.

– Ну, что ж поделаешь,– сказал Бадимбаев,– раз уж приехали, надо осмотреть пещеру, где хозяйничал Тоом. Где эта ваша дыра-нора? Ведите нас к ней,– приказал он Мадаеву.

– Не моя нора-дыра, его, эсэса, нора-дыра… Вон тама она, где много-много камни,– ответил старый Шоно, протягивая руку в сторону нагромождения камней, видневшихся метрах в двухстах от берега моря, на средней высоте левого ската ущелья.

Бадимбаев с Большаковым никакой пещеры отсюда не увидели.

Старик объяснил:

– Отсуда агы-пещера не видно, никак не видно… Туды идти надо, близко подходит надо…

И Мадаев первым тронулся вперед по дну ущелья, обходя крупные обломки скал и валуны, с трудом находя свободные от камней места.

Рядом с ним заковылял его облезлый пес.

Глава двадцать восьмая
ПЕРЕСТРЕЛКА

В глубокой расселине, словно в гигантской каменной трубе, дико рычал разгулявшийся ветер. В такие вот штормовые дни скалистый каньон становился как бы огромной печной трубою с весьма внушительной тягой. Так и гудело в ней, так и гудело…

Тяжелые тучи, бежавшие теперь со скоростью курьерского поезда, плотно закрыли небо. Все громче слышались громовые раскаты.

Трое людей и собака прошли примерно половину расстояния до тех камней, на которые показал старик, как вдруг послышались оттуда приглушенные ветром выстрелы. Защелкали, засвистали пули.

Первым упал старик.

Бадимбаев склонился над ним и услышал:

– Вот и все… Конец пришел… Бурхан зовет стары Шоно… Освободил его от грешна земля… Рукам эсэса покарал за больши грехи его… Теперича прямо дорога в нирвана, в ад подземна – огненна котел… Пасибо тебе, Кузьма… Пасибо…

И в ту же минуту распласталось бездыханное тело старика на камнях.

Вторым сражен был подполковник. Пуля ударила его в левое плечо. Бадимбаев упал и потерял сознание.

Большаков, рискуя жизнью, с необычайной быстротой подполз к подполковнику и прямо по мелкому щебпю потащил его за огромный валун. Бадимбаев застонал. Освободив его раненое плечо от одежды, Большаков разорвал свою нижнюю рубашку па длинные лоскуты и сделал Бадимбаеву перевязку.

Подполковник очнулся.

– Лежите спокойно,– сказал Большаков.– Старик убит. Ишь, даже своего не пожалел!

– Что ему… старик. Теперь старик ему не нужен…– проговорил подполковник, морщась от боли.– Хорошо, что Тоом выдал себя стрельбой… Он должен быть задержан во что бы то ни стало…

– Хорошего мало, раз вы ранены. Скажите спасибо, что остались живы. Он мог нас обоих уложить наповал, как вот этого старика, если б не промахнулся или подпустил нас ближе. Видно, нервы у него не выдержали. Сдается мне, стрелял он из пулемета или автомата. Ишь, сколько пуль за какую-то долю секунды!

– Да, он, видно, воспользовался тем «гочкисом», о котором говорил старик… Выходит, перепрятал он пулемет поближе к заимке. На всякий случай…

– По морю удирать он не отважился: шторм помешал,– сказал Большаков, выглянув из-за валуна.– Наверно, почел за благо переждать непогоду в своей норе. Но почему моторной лодки не видно? Неужели потопил ее и собирается уйти по тайге? Или понял, что ему все равно не уйти, и решил дорого продать шкуру?– И старший лейтенант снова высунулся и глянул в сторону пещеры.

– Осторожно, Исай… Как бы и тебя не подстрелил, сволочь…– проговорил подполковник.– И все-таки наблюдай, наблюдай… Если покажется – открой огонь, не допусти, чтобы ушел он вверх по ущелью… Карауль хорошенько, держи на прицеле… Эх, скоро ли там Семенов справится? И справится ли вообще?.. Эх, сообщить бы на центральную усадьбу… Да волны сейчас такие, что опасно плыть даже и на нашем катере… Что делать?.. Ума не приложу…

Неожиданно завыл жалобно и протяжно старый Янгар. Бадимбаев с Большаковым глянули на пса. Он сидел возле мертвого хозяина и, задрав морду к темно-серому небу, оглашал ущелье душераздирающим воем.

Высунув головы из-за валуна, Большаков и раненый Бадимбаев принялись внимательно изучать беспорядочное нагромождение камней на левой стороне ущелья, то место, на которое указывал старик и откуда обстрелял их Томисас Тоом.

На фоне серых камней Большаков различил подозрительное черное пятно. Может быть, там-то и есть пещера? Старший лейтенант послал туда пулю. Черное пятно исчезло, но через некоторое время снова появилось. Значит, точно: там схоронился враг. В такой крепости достать его будет нелегко. Она почти неприступна снизу, а может быть, и сверху тоже.

– А, черт!-выругался Большаков и выпустил в черное пятно целую обойму.

В ответ гулко застучал «гочкис». Снова засвистали пули, противно защелкали, рикошетя от камней.

Это было началом долгой перестрелки, длившейся несколько часов. И все громче голосил старый Янгар.

Но вот по сухой земле и камням, по редким деревьям и брезентовым плащам людей, спрятавшихся за валуном, застучали первые крупные капли дождя. Вскоре дождь полил как из ведра, нещадно стегая иссушенную землю холодными косыми струями.

Серая завеса дождя стеной опустилась между Большаковым и Тоомом.

– Воспользуюсь моментом и попробую подобраться к нему поближе,– решительно заявил старший лейтенант, готовясь к броску.– А то уйдет ведь, подлец.

– Ну, давай… Только будь осторожен, беги от камня к камню…– сказал Бадимбаев.

– Понял вас, товарищ подполковник,-улыбнулся Большаков, поднимаясь на ноги.– Карабин оставляю, теперь он мне только будет мешать. У меня ведь еще и пистолет.

– Ну ладно. В случае чего, я здесь его не пропущу… Эх, предлагал мне полковник Астахов людей, а я отказался! Но кто же знал, что так все обернется!-с горечью воскликнул Бадимбаев.

– Ничего, как-нибудь скрутим его. Не так уж страшен черт, как его малюют,– успокоил его Большаков.– Если Семенов появится, пошлите его, пожалуйста, за мной…

И старший лейтенант выскочил из-за укрытия и бросился вперед, к другому большому камню, лежавшему в десяти шагах от первого. Потом – к третьему. И так, от камня к камню, он осторожно продвигался вперед, все время прислушиваясь к шуму ветра и зорко всматриваясь в густую пелену дождя.

Тяжелые капли беспрерывно барабанили по его поднятому капюшону.

Тоом молчал.

«Неужели ушел? Или, может быть, не видит меня?»-подумал старший лейтенант, продолжая упорно продвигаться вперед, па сближение с врагом…

А враг действительно не видел его: перед глазами Тоома мелькали, словно кадры кинофильма, события, происшедшие с ним после бегства от опознавшего его Левского.

Почти всю ночь шел он по тайге и по горам. Часа в четыре, вконец измотанный, прилег у подножия последнего перед Байкалом перевала. Уснул довольно спокойным сном: считал, что никто не посмеет гнаться за ним ночью, рискуя быть подстреленным, как куропатка.

Перед самым рассветом Тоом проснулся и снова двинулся в путь. Вскоре он был уже в районе дальней таежной заимки. Сразу к избушке не подошел, а направился к берегу моря. Худшие его опасения оправдались: на берегу стоял милицейский катер.

«Все-таки взяли след… И так быстро!..– удивился матерый волк.– Надо поскорее убираться отсюда… Но без новых документов далеко не уйдешь… И шагу не ступишь… Влипнешь на первом же полустанке или перекрестке… А «чистый» паспорт на имя Кондратьева замурован под печью в избе… Придется рискнуть… Что ж, не впервые…»

И неслышным кошачьим шагом прокрался Тоом к видневшейся наверху избе.

Даже старый Янгар, лежавший у самого крыльца, не проснулся и не залаял.

Тоом вошел в полуоткрытую дверь, затворил ее за собою. Разбудил старика и в двух словах рассказал ему, что случилось. Сказал, что решил бежать.

Несколько минут копался у печи, осторожно светя карманным фонарем. Достал новый паспорт и – ключ… ключ от сундука с драгоценностями, которые хранились в потайном месте– в пещере, расположенной в горах. В той самой, где сейчас лежит он у пулемета…

Шепнул старику, чтобы тот проводил его до берега: он ведь уходит навсегда.

Оба тихо вышли на крыльцо.

Старик и не догадывался, что в последний раз выходит из своей обжитой избушки…

Надо было спешить.

На востоке над горами еле заметно обозначилась узкая серая полоса.

Со стороны Байкала доносились смутные вздохи моря – играл легкий прибой.

Тихо, неслышно двинулись к морю. За ними увязался только что проснувшийся Янгар.

Спустились к воде.

«Махнуть на милицейском катере! – подумал Тоом.-Хо-хо! Они лопнут от досады!»

Но завести катер не удавалось. Тогда-то он вывел эту посудину из строя.

Попрощавшись со стариком, сел на свою моторку и тихо на веслах, отчалил по направлению к югу.

Отплыв подальше, на изрядной глубине привязал камень к старому паспорту на имя Горбачука и швырнул его в море.

«Двадцать лет служил ты мне верой и правдой, товарищ Горбачук! Отправляйся теперь второй раз на тот свет! А ты, Кондратьев, шагом марш на пост!»

Тоому хотелось завести мотор, но он все еще не решался сделать это.

Совсем некстати поднялся ветер. Неужели снова шторм?

Тоом тревожно оглядел горизонт. Налег на весла.

Все яснее брезжила утренняя заря. Но вместе с нею все выше поднимались волны. В лодку летели холодные брызги. Ветер свистал все яростнее. На макушках темных волн появились белые завитки.

Наконец стало совсем светло. А волны стали еще круче и злее. Они грозили уже опрокинуть лодку. Это было нетрудно: без груза шла она на высокой посадке.

«Переждать?» – мелькнуло в голове Тоома.

Пожалуй, ничего другого и не оставалось.

Тоом решил отыскать у берега укромное место и спрятать лодку. Не сразу это удалось ему. Но вот он вспомнил ущелье, подходящее для этого. С трудом проскочив между камнями, где бушевал грозный прибой, попал в эту лагуну. Загнал лодку в узкий коридор между большими валунами, покоившимися под громадным, раскидистым кустом с нависающими почти до самой воды ветвями. Но даже и эта идеальная маскировка показалась ему недостаточной. Срубил ножом охапку веток и забросал лодку так, что теперь и в нескольких шагах стала она почти незаметна.

Только после этого двинулся в глубину ущелья.

Пройдя метров триста, резко повернул влево и полез вверх по склону каменного каньона. Найдя более или менее отлогий подъем, где беспорядочная каменная россыпь образовала естественную бесформенную лестницу, идущую до самого гребня длинной гряды гранитных скал.

Прыгая по этим камням, как дикая кошка, Тоом через некоторое время добрался до вершины скалы и сразу же, не позволив себе перевести дыхание, спустился в соседнее ущелье, затем так же быстро поднялся до половины довольно крутого противоположного склона.

Теперь он был почти у цели.

Ревниво и опасливо всмотрелся: все ли здесь так, как было раньше, неделю назад, когда был он здесь в последний раз.

Как будто бы все было в порядке.

Впрочем, кто сюда придет? Ведь, кроме старика, никто в мире не знает этого места!

Разбросал камни, закрывавшие вход в пещеру.

Юркнул вниз.

Посветил фонарем.

В дальнем углу пещеры, как всегда, покоился увесистый железный сундук.

Тоом вытащил из кармана ключ и открыл его.

Вытащил оттуда пачки денег, аккуратно уложил их в целлофановый мешок. Достал коробочку с золотыми кольцами и бриллиантами и несколько соболиных шкурок, которые лежали в другом целлофановом мешке. Все это уложил в свой потертый зеленый рюкзак.

С самого дна сундука поднял тяжелый немецкий парабеллум с тремя запасными обоймами. Оружие засунул во внутренний карман пиджака, обоймы – в боковой. Бросил взгляд на пулемет, который притащил сюда после шторма.

Запер опустевший сундук, вышел из пещеры, присел на валун, свернул козью ножку, закурил. Глянул на небо. Оно не предвещало ничего хорошего. Глянул вниз. Там бешено плескалось окончательно потемневшее море. И вдруг…

Тоом замер. Словно магическая сила пригвоздила его к валуну. Матерый волк вздрогнул. Увидел: от берега моря идут трое, медленно продвигаясь вверх по ущелью.

Впереди трусила черная собака.

От страшной догадки волосы стали дыбом у Тоома.

Лихорадочным движением он вытащил из кармана плаща бинокль и, убедившись в том, что его подозрения оправдались, выругался:

– Так и есть! Старый черт ведет их сюда! С ума спятил, старый дурак! Жаль, старая падаль, что я не разрубил тебя топором на куски и не бросил на съедение воронам и росомахам!.. Неужели ты не догадался, что я не ушел отсюда из-за этой дурацкой погоды! Ты думаешь, что тащишь этих ищеек на пустое место! Ну ничего!.. За свою ошибку ты заплатишь остатком своей поганой жизни!..

И словно электрическим током ударило Тоома. Он бросился к пулемету, бормоча:

– Уничтожу! Всех, всех до единого! И старую развалину тоже!.. И путь будет свободен!.. В такой шторм никто, ни-ни-кто не осмелится выйти в море!.. Никто, кроме меня!..

Тоом выволок из пещеры продолговатый ящик, разбил его камнем, достал пулемет, наскоро очистил его от смазки, соединил с подставкой:

– Ну-с, ищейки, теперь подходите! Давайте, давайте!..

Тоом лег, резко нажал па гашетку и дал очередь. Нервно задергался пулемет, залаял остервенелой собакой, сотрясая своим грохотаньем скалы каньона.

Двое упали.

Тоом захохотал:

– Вот так, голубчики, вот так!

Но вот засвистали ответные пули.

Тоом заскрежетал зубами.

Хлынул дождь.

Выстрелы преследователей стали реже.

«К морю не пробиться…– подумал Тоом.– Что же делать?! Неужели бежать по тайге? Через Баргузинский аймак? Но это ведь очень опасно! Сейчас наверняка стоят на всех дорогах заслоны… Как же быть?..»

Путь оставался один – в тайгу.

Тоом поднял рюкзак. Встал. Вскинул его на плечи. Повернулся лицом в сторону тайги, собираясь уже уходить. И туг сквозь густую сетку дождя увидел подкрадывающегося снизу человека. Человек этот был уже шагах в пятидесяти от него.

– Ха-ха! – громко сказал Тоом и снова лег к пулемету.

Но едва хотел он нажать на гашетку, как что-то тяжелое,

пружинистое, теплое свалилось ему на спину. Тоом не успел еще сообразить, что к чему, как чьи-то руки схватили его за горло и принялись душить. В следующий миг Тоом различил глухое рычание:

– У-у, бар-рахло!.. Бандюга, фашист!..

И понял, что это Гасалтуев.

И тут он почувствовал облегчение, потому что всегда считал, что с Гасалтуевым справиться можно запросто. Это придало ему сил, и, сбросив с себя эвенка и не дав ему опомниться, он ударил его ногою в живот. Гасалтуев взвыл от боли. Он начал медленно оседать на землю. Тоом ударил его кулаком в лицо.

Как ни странно, это заставило Гасалтуева прийти в себя, и он хрипло закричал:

– Скорей-быстрей! Милиция, на помощь!.. На по-о-мощь!.. А-а-а-а!.. Э-э-аа-аа-а, проклятый эс-сэ-совец!.. Ээээ-кх!..

Крик круто оборвался, как обрубленный канат.

До боли зажав в руке пистолет, старший лейтенант ринулся вперед.