Текст книги "Одна душа, много воплощений"

Автор книги: Б. Уайсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Это путешествие в будущее было не совсем обычным: Пол видел его события не в хронологическом порядке, но в виде серий из трех кадров, сменявших друг друга как в слайд-шоу. Тем не менее, эти проникновения в будущее были наполнены сильными эмоциями и оставили очень яркое впечатление. Пол увидел себя в этой же жизни, где он был старше и благодарил судьбу за то, что его дочь вылечилась. Он видел свою дочь живой и здоровой в той же жизни, в возрасте шестидесяти семи лет. Он также видел, как вернулся в семью Элисон в своей следующей жизни, перевоплотившись в ее любимом внуке, появлению которого все были рады. (Когда я спросил его, через сколько лет настанет будущее, запечатленное на этом кадре, он ответил, что через сорок пять лет. Я был обеспокоен тем, что в настоящей жизни Полу могла грозить скорая смерть. Но у Пола не было проблем с математикой. Просто я постоянно забывал, что в этом случае прошлое, настоящее и будущее представлены как одно.) Потом мы еще долго обсуждали его путешествие.

– Не правда ли, эти эпизоды выглядят как исполнение желаний? – спросил я.

– Вовсе нет. Хотя они могли быть таковыми. Теперь, когда мы их обсуждаем, я понимаю, почему у Вас возникла такая мысль. Но то, что я видел, совершенно но похоже на плоды моего воображения. У меня никогда прежде не было подобных видений, уж очень все реалистично.

То обстоятельство, что он видел себя как внука Элисон, заставляло его еще больше поверить в свои убеждения, хотя, на мой взгляд, эти воспоминания уж слишком «совершенны». Даже отношения «Элисон-внук» можно было объяснить его сильным желанием завоевать ее любовь в настоящей жизни. Тем не менее, он был убежден в реальности этих сцен, и в том, что все они для него имеют смысл.

– Если бы Элисон не вылечилась, то моя следующая жизнь была бы невозможна, – сказал он.

Это утверждение насторожило меня: Элисон все еще была очень больна, и ремиссии в таких случаях как у нее бывают лишь ненадолго, и я задавался вопросом, что станет с Полом, если она умрет. Возможно он поистине научился терпению, размышлял я. Возможно для него достаточно знать, что он снова встретится с ней в будущей жизни. Одним словом, не было причин нарушать его равновесие. Теперь он не был похож на того человека, каким впервые явился в мой кабинет – не был льстецом, который, на самом деле, ненавидел самого себя. К тому же, все, что он видел, и впрямь могло быть правдой.

– Без вас ей не станет лучше, – сказал я ему.

– Что вы имеете в виду? – насторожился он.

– С одной стороны, вы разрешили молодому человеку Элисон приходить к ней и позволили ей полюбить его. С другой стороны, вы перестали ее контролировать и позволили себе открыто любить ее. Здесь вы оба обрели выгоду, которая, возможно, выразилась еще и в реакции ее иммунной системы на эту любовь с обеих сторон, став орудием в борьбе с раком. Я убежден, что это так.

– В совокупности с лекарствами, – сказал он.

– В совокупности с лекарствам. Но лекарства не помогали, пока вы не изменились.

– И я изменился благодаря вам.

Мне было странно слышать его смиренную речь.

– Я лишь указал путь. Здесь важно, что вы, используя свободу воли, развивали в себе самое важное из всех человеческих качеств.

Пол мог бы решить остаться упрямым и не. гибким. Он также мог отказаться от регрессивной терапии, но тогда не обрел бы того понимания, продолжал бы диктаторствовать над Элисон и проявлять нетерпение. И если бы его ум но– прежнему оставался закрытым, то у Элисон, возможно, не наступило бы ремиссии. Он же, наоборот, избрал путь мужества, путь любви.

Благодаря тому, что теперь на стороне Элисон оказались Фил и Пол, в последующие месяцы улучшение ее состояния привело к длительной ремиссии. Казалось, что ее рак и вправду прошел, как и видел Пол в своем путешествии в будущее. Та жизнь успокоила его по поводу настоящего. Возможно, его оптимизм и его уверенность наряду с любовью, помогли ей выздороветь.

История Пола служит демонстрацией того, какую важную роль играет терпение в нашем пути к бессмертию. Внутренний покой невозможен без терпения. Мудрость также требует терпения. Духовный рост подразумевает воспитание в себе терпения. Терпение позволяет происходить всему своим чередом.

Своим нетерпением мы создаем страдания себе и другим. Мы судим сгоряча, совершаем опрометчивые поступки, не задумываясь о последствиях, поспешно делаем неправильный выбор, за который приходится расплачиваться вдвойне.

Пол мог избежать сердечных приступов и преждевременной смерти в прошлых жизнях, если был бы более терпелив. Ему пришлось пройти много жизней, вплоть до нынешней, чтобы понять, что его настоящая жизнь и все его будущие жизни были бы более гармоничными и счастливыми, если бы он не пытался толкать реку времени.

Глава 7

ЭМИЛИ, ДЖОЙС, РОБЕРТА И ЭНН: НЕНАСИЛИЕ

Тридцатилетняя женщина по имени Эмили в одной из своих прошлых жизней некоторое время жила в Центральной Америке среди кочевников и погибла под оползнем, в результате землетрясения в 1634 году. Ее муж отчаянно пытался спасти ее, но все его попытки были тщетными. Так для нее закончилась жизнь, полная тягот. Племя проводило большую часть своего времени в поисках воды, и Эмили, когда я отослал ее в те времена, вспоминала, что вся жизнь ее представляла нескончаемый физический труд. Борьба со стихией была неотъемлемой частью ее жизни. Она проводила свои дни в постоянном страхе, опасаясь не только за свою безопасность, но и за безопасность всех семидесяти остальных своих соплеменников.

В настоящей жизни у Эмили сохранился страх стать жертвой землетрясения, застрять в лифте или попасть в тюрьму. На семинаре она сообщила мне, что ее муж, ее дочь, которая в той прошлой жизни приходилась ей сестрой, а также ее теперешняя сестра были представителями того древнего народа, и она боялась за них, равно как за себя. (Здесь снова налицо тот факт, что люди, которые крайне важны нам в этой жизни, часто появляются и в наших прежних жизнях). Ее сильно потрясли события 11 сентября: более ужасного «землетрясения» она не могла себе представить. Она почувствовала себя совершенно больной и практически не выходила из дому.

Другая участница того же семинара по имени Джойс, услышав рассказ Эмили, не могла сдержать слез. Я спросил ее, чем она так тронута, и она сообщила мне, что видела подробные отчетливые сны о событиях 11 сентября, только в этих снах все происходило ночью 10 сентября. Она никогда не видела Эмили, но, не зная, почему, целых два дня ходила за ней но пятам, не рискуя с ней заговорить. Теперь она знала, что ее так притягивало к Эмили, а также знала, почему она, так же как Эмили, боялась выйти из своего дома. Джойс владела сетью по связям с общественностью и преуспевала в своем деле, но после событий 11 сентября даже перестала ездить в филиалы своей фирмы, находящиеся за пределами Нью-Йорка, и из-за этого ее бизнес разваливался. Женщины обнялись и подружившись, обрели друг в друге поддержку и утешение.

В случае Эмили травма, дававшая о себе знать на протяжении нескольких веков, была вызвана насилием стихии. В случае Джойс, насилие было делом рук человеческих, и страх перед ним мог бы оставаться в ней и в следующих жизнях, если бы психотерапия не стерла его. Эти истории запали мне в душу, поскольку я не терплю насилия: для меня оно – одна из самых ужасных бед нашей планеты. Если насилие вызвано стихийным бедствием, например, ураганом или землетрясением, то мы должны принимать его и понимать, что оно происходит по определенной причине. Но насилие, создаваемое нашими руками и по нашей воле, будь оно направлено против людей или против самой планеты, ставит в рискованное положение всех нас и каждого в отдельности. Первый шаг к предотвращению этого – это научиться управлять гневом. Во второй главе я рассказывал про Джорджа, который легко мог причинить вред кому-то из своих коллег или членов семьи; иными словами, насилие, которое он носил в себе, могло обрушиться на его семью, друзей и окружающих. У меня есть десятки примеров того, как люди, проявлявшие насилие, либо ставшие его жертвами в прошлых жизнях, испытывали его последствия на себе и на окружающих в последующих жизнях, включая нынешнюю.

Роберта пришла ко мне по настоянию своего мужа Тома. Тогда Тому было тридцать восемь лет, и он успешно работал внештатным бухгалтером, беря заказы у небольших фирм. Я познакомился с ним, когда проходила кампания по сбору средств для медицинского центра «Гора Синай». Роберта, которая была на шесть лет моложе его, также добилась успеха в своем деле: она была вице-президентом отдела по связям с общественностью одной из ведущих авиалиний. Однажды ранним зимним утром она пожаловала ко мне в сопровождении Тома.

Стройная моложавая Роберта своим обликом напоминала Сиротку Энни: сияющие своей белизной кудри, овальное лицо с мудрым проникновенным взглядом голубых глаз, чувственные губы, деликатно подкрашенные алой помадой. Она пожала мне руку, и я почувствовал, какой мягкой была ее рука.

Том сообщил мне, что у них проблемы с зачатием, и я предположил, что именно психологические последствия этой проблемы и привели ко мне их обоих. Но я ошибался.

– Том хочет бросить меня, – пробормотала она, стоило ему выйти из моего кабинета, а мне, в свою очередь, закончить записывать ее данные: возраст, адрес, профессия и семейное положение. Но когда мы познакомились с Томом на кампании по сбору средств, я помню, как он сказал мне, что Роберта для него – «повод для того, чтобы жить», что вряд ли мог сказать человек, готовый бросить свою жену.

– Что вас заставляет так думать? – просил я. – Он что-нибудь вам говорил? Как-то намекал на это?

– О, нет, что вы, – отпарировала она. – Ничего подобного. – Тут она сделала паузу и, робко посмотрев на меня, произнесла, – Я просто это знаю.

– Но ведь это – не реальное событие? Это всего лишь внутреннее чувство?

Она пожала плечами.

– Возможно, вы назовете это фантазией, но это чувство настолько реально и постоянно преследует меня, не давая уснуть. Я только об этом и думаю.

– Вы обсуждали это с Томом?

– Он говорит мне, что я – глупышка. Теперь я уже не задаю ему таких вопросов, потому что он снова подумает, что я – дурочка или параноик и это его лишь подтолкнет к тому, чтобы скорее от меня уйти.

Такой тип цикличного мышления распространен среди пациентов, которые не слишком твердо стоят на своих ногах.

– И как тогда вы поступаете по отношению к нему?

Она уставилась в пол.

– Чаще всего я липну к нему, хотя, думаю, это ему не нравится. Эта мысль доводит меня до безумия, чем я еще больше отталкиваю его от себя, а сама еще больше делаюсь от него зависимой. Это ненавистно нам обоим. Он говорит, что я должна доверять ему, верить в него – верить в нас обоих. Я знаю, что должна, но не могу.

– Что отвечает Том, когда вы говорите ему, что не молсете ему верить?

– Ничего. Нет ничего хуже молчания. – В ее сильном голосе прослеживалась дрожь. Было видно, что Роберта испытывает глубокие эмоции. – Он – хороший человек. Когда я радуюсь, он радуется вместе со мной. Когда мне грустно, ему тоже грустно.

– А когда вы злитесь и отталкиваете его от себя?

– Думаю, что он более злится, хотя не любит этого показывать. Чаще всего он пытается выдернуть меня из моего дурного настроения, как-то развеселить меня, словно я какая-то ущербная.

– Он говорит, что у вас проблемы с зачатием, – сказал я.

– Да, – ответила она, резко изменившись в лице.

– А у врача были?

– Конечно. Врач ни у одного из нас не находит никаких патологий.

– А что вы думаете по поводу искусственного оплодотворения?

Ее голос сразу стал увереннее, из чего я понял, что эту тему молено безболезненно затрагивать.

– Это вариант. Но мы не хотим этого делать, пока врачи не скажут, что это наш единственны! шанс. Я чувствительна к любым гормонам. Про. лети мимо меня пчела, и я тут же испытаю ужас по поводу анафилактического шока.

– А о приёмном ребенке не думали?

– Это тоже вариант, как последний шанс. Но я хочу его ребенка.

– А он хочет вашего?

– Вы абсолютно правы.

– У вас все нормально с половой жизнью?

Она залилась краской.

– Более чем нормально.

– Вот и прекрасно.

Тут мы на некоторое время сделали паузу, Должно быть, я невольно улыбнулся при ее словах: она пристально посмотрела мне прямо в глаза, и я увидел, как в них вспыхнула злоба.

– А что тут смешного?

– Вы оба пытаетесь завести ребенка. Ваша половая жизнь… более чем нормальна. Том не дает вам никаких намеков на то, что хочет уйти. У меня есть все основания утверждать, что вы для Тома – смысл жизни, он сам мне об этом говорил. Так, что же не дает вам принять его слова на веру?

– Страх, – понуро ответила она.

– Страх чего?

– Того, что меня бросят. – Тут она расплакалась. – Не могу представить себе чего-либо худшего.

Это было классическим аргументом для проведения регрессивной терапии. В жизни Роберты ни разу не было случая, чтобы ее бросил любимый, но видя, какой панический страх она испытывала но этому поводу, молено было предположить, что ее бросили в какой-то из прошлых жизней. Она безумно любила Тома, и он об этом знал. Ее поведение и страхи никак не увязывались с тем, что мне было известно об их с Томом отношениях. И тогда я предложил ей поискать источник ее страхов в другом времени, в другой жизни.

– О! – сказала она. – Если нам это удастся, то это будет чудо!

Вскоре мы провели сеанс, и нам не потребовалось много времени, чтобы обнаружить связь.

«842 год, – начала она с огромной печалью в голосе. – В этом году я умерла. Я живу в хорошем доме, в самом лучшем в нашей деревне. У меня есть муж, которого я очень люблю. Он – вся моя жизнь. 51 на четвертом месяце беременности. Это первый ребенок и тяжелая беременность. Мне часто нездоровится и поэтому тяжело работать. Мне становится лучше, только когда я ложусь».

Тревога исказила ее лицо. Она закрыла глаза руками, словно пытаясь от кого-то защититься.

«На нас в любой момент могут напасть. Возле наших ворот вражеская армия. Все жители деревни, мужчины и женщины, вооружились, чтобы отразить натиск врага. 51 слишком слаба, чтобы сражаться. Мой муж велит мне оставаться дома. Он говорит, что если он поймет, что на победу мало шансов, то он вернется и заберет меня на юг, в деревню, где жили его предки. 51 умоляю его забрать меня сейчас, но он утверждает, что должен сражаться. Это – его долг».

– Что вы думаете об этом? – спросил я.

– Печально. Очень печально. Кто будет заботиться обо мне?

Ее тревога была очевидна.

– Хотите прекратить регрессию?

– Нет. Продолжаем.

Находясь под глубоким гипнозом, она начала тяжело дышать, напрягаясь всем телом.

– Он ушел, – сказала мне она. – Я слышу, как с ноля битвы доносятся вопли и крики, Я нервно расхаживаю из угла в угол и жду. Мне страшно за своего не родившегося ребенка. Тут распахивается дверь, – слава Богу, думаю я, – но, увы, это не мой муж. Это – враги. Они меня насилуют. Один из захватчиков ударяет меня мечом. Снова ударяет. Меч пронзает живот. Ребенок погибает. Я падаю. Всё в крови. Еще удар мечом, прямо по горлу. – Она издает хрии. – Я мертва.

Я вернул ее обратно. И тут она, с ужасом посмотрев на меня, сказала:

– Это мой муле. Мой любимый Том. Том тогда был моим мужем. Он оставил меня там умирать.

От ее слов даже в моем кабинете вдруг стало темно.

Как мы видели на примере других случаев, люди, приходящиеся пациенту родственниками в настоящей жизни, появляются и в его прошлых жизнях, правда часто меняется родство. Например, дочь может быть бабушкой, отец – сестрой, братом или ребенком. Из этих родственных связей мы извлекаем уроки. Люди могут возвращаться к нам снова и снова, чтобы решать проблемы и постигать любовь во всех ее формах.

Иногда, как в случае Роберты, родственные отношения остаются теми же. Ее нынешний муж Том также приходился ей мужем и в девятом веке, и он оставил ее. А действительно ли оставил? Чтобы узнать, что произошло с Томом и тот день, я стал размышлять над возможностью отправить его в то же время и место. Почему он оставил ее? Каковой была его жизнь после смерти жены и не родившегося ребенка? Теперь он сопровождал Роберту на все сеансы и ждал ее в холле, пока не закончится сеанс. Однажды, когда сеанс уже подходил к концу, нам удалось побеседовать втроем. Я позвал Тома в кабинет и, хотя было оговорено, что Том не будет моим пациентом, я спросил у них обоих разрешение на то, чтобы провести с ним сеанс регрессии. Мне приходилось работать с парами, которые были вместе в предыдущих жизнях, и теперь мне особенно хотелось получить от Тома его версию того, как развивались события. Если бы Роберта узнала, что тогда он не бросил ее, возможно, у нее пропал бы страх того, что он бросит ее в этой жизни. По Том должен был ехать в командировку, и поэтому сеанс пришлось провести только через несколько недель.

На следующей неделе Роберта пришла на очередной сеанс и безо всяких усилий перенеслась в прошлое.

«Париж. Лето. Я молода – мне не больше двадцати пяти – и очень красива. Все что мне хочется – это развлекаться, но я не могу. Со мной живет моя бабушка. Я узнаю ее. Она – Том».

Это было сказано без малейшего удивления. Хотя Роберта видела все происходившее как наяву и со всеми подробностями, на этот раз, в отличие от предыдущей регрессии, она совершенно не испытывала никакого волнения.

«Мои родители умерли, когда я была совсем маленькая, и поэтому меня воспитывала бабушка. Но теперь она стала больна и слаба, и я должна заботиться о ней. Она очень требовательная: сделай то, сделай это… У. нас нет денег, поэтому мне самой приходится делать покупки, убираться дома, готовить, менять и стирать бабушкину вонючую одежду, поскольку бабушка постоянно пачкается.

Это несправедливо! – наконец, произносит она с некоторым пылом. – Я не обязана заниматься этим изо дня в день. У девушки должны быть свои радости в жизни. Я ухожу! – признается она мне доверительно. – Я ухожу к моему другу Алену. Он будет заботиться обо мне и скрасит мою жизнь.

Тут она немного шагнула в будущее: то ли это были события, следующие непосредственно за ее уходом из бабушкиного дома, то ли более поздние события.

«Моя бабушка умерла! Пока я ходила по танцулькам и кабаре, пила и занималась любовью, моя бабушка умирала. Я обнаружила ее тело, когда пришла домой. По всей видимости, она умерла от голода, потому что была как скелет, обтянутый кожей. Это произошло недавно: она еще не начала разлагаться, по крайней мере, запах был от нее не сильнее, чем обычно. Плохие новости. Просто ужасная ситуация. Я жду ребенка, у меня нет денег – ни сантима. Я даже толком не знаю, кто отец. Ален говорит, что даст денег, если ребенок окажется его, но я должна это доказать. Но как я могу это сделать, пока ребенок еще не родился?

В конце концов, все это уже не имело значения. Роберта увидела, как она умирает во время родов и как ее душа витает над телом. Она долго наблюдала, чтобы убедиться, что ребенок жив, кем бы ни был его отец. В пересмотре жизни у нее преобладало чувство вины.

– Я любила бабушку, – призналась она, – не потому что она меня вырастила, но потому что она была хорошим человеком и желала для меня только добра. Но я была молодой эгоисткой. Тогда моя потребность в свободе и любви оказалась для меня превыше заботы о бабушке. В конце концов, я могла бы как-то сочетать одно с другим, но я бросила бабушку и… – тут она резко остановилась.

– Видите связь? – сказал я безо всякого намека, но, зная, что эти две регрессии она должна связать между собой.

– Конечно! Я оставила бабушку, потому что тысячу лет назад меня оставил муж. А тогда, в Париже, тем же мужем, что меня бросил, была она, и она же – Том. Это – акт возмездия!

Третья регрессия, которая состоялась спустя неделю, показала нам другую грань той же темы насилия и расставания. В этот раз Роберта была пакистанской девушкой, жившей в маленькой деревянной лачуге около пяти веков назад. Когда ей было одиннадцать лет, у нее умерла мать, и так же как в Париже, все бремя домашних хлопот обрушилось па нее, хотя в этой жизни у нее были отец и брат, которые, вообще говоря, могли бы помогать ей.

– Они бьют меня, – говорила она. – Стоит мне сделать что-то не так, например не постирать вовремя их одежду или не угодить им с обедом, как они начинают на меня орать и замахиваться кулаками.

– Почему вы не ушли от них? – спросил я? – Почему не убежали?

– Мне они был нужны, потому что обеспечивали пищу и кров, – произнесла она с дрожью в голосе. – Хуже того, я боялась, что со мной станет, если я от них уйду.

– А еще были причины?

– Я… Я любила их.

Ее ответ удивил меня.

– Правда? Почему?

– Из-за того, что они ничего не могли поделать с собой. Во-первых, мама их оставила, потому что умерла. Двое остальных детей в семье умерли прежде нее. Это были суровые времена, темные времена. Законов не существовало. Но были те, кто должен был приносить домой пищу, что означало, что каждый день существовала возможность насилия, вероятность того, что их убьют. Болезнь, сразившая мою маму, могла обрушиться на любого из нас. Они были не властны ни над происходящим, ни над природой, ни над людьми, ни над судьбой, – говорила она, качая головой. – Жить мужчине в то время без денег и без надежды – это ужасно.

– Значит, ради них, но не назло им вы решили остаться, – заключил я.

Она не ожидала такого объяснения, но я был уверен, что она согласилась с ним:

– Да.

– А что было дальше?

– Они перестали меня бить. Однажды просто взяли и прекратили. Вскоре мой отец умер, а брат после женитьбы взял меня в свой дом. В конце концов, я нашла мужчину, который полюбил меня, и мы уехали. Он был хорошим человеком, и мы с ним стали нормально жить.

– Вы умерли спокойно?

– Тихо и мирно, – вздохнула она.

Пересматривая все три регрессии, она поняла, что все они, особенно первая, объясняли, почему она так боялась, что Том покинет ее в этой жизни. Но она знала это умом, а не сердцем, и поэтому никак не могла успокоиться.

– Мы с Томом встречаемся завтра, – сказал я. – Может быть, он сможет чем-то помочь.

Том нерешительно вошел в мой кабинет.

– Я делаю это ради Роберты, – сказал он, – чтобы узнать пей, а не о себе.

Чтобы не было искажения фактов, я попросил Роберту ничего не рассказывать Тому о своих воспоминаниях прошлых жизней. Я пообещал ему, что мы пройдем только один сеанс, разумеется, если он не надумает повторить.

– Вряд ли все это имеет смысл, – сказал он со скептицизмом ко всему мистическому, свойственному экономистам, юристам и врачам, чей аналитический ум требует точных объяснений. Тем не менее, ему удалось в считанные минуты расслабиться, и глубоко погрузиться в гипноз, чем я был слегка удивлен.

– Я отправляю вас в прошлую жизнь, в которой Вы с Робертой были вместе, – сказал я ему, вспоминая Элизабет и Педро из моей книги Only Love Is Real («Реальна только любовь»), которые тоже оказались вместе в прошлых жизнях. Благодаря ним, я обнаружил тот факт, что души– супруги встречаются множество раз. Я также наблюдал это явление и у других пациентов.

Внезапно Том весь сгорбился, словно его кто– то ударил.

– Я должен отсюда уходить! – произнес он с отчаянием в голосе.

– Где вы?

– На поле битвы. Враги окружили нас. Моя бедная жена! Я оставил ее одну, хотя обещал… – Оставаясь с закрытыми глазами, он размахивал руками, словно орудуя мечом или секирой. – Я вырвусь отсюда! Я нужен ей.

Затем он вскрикнул и весь обмяк. Теперь его руки безвольно лежали на коленях. «Слишком поздно, – прошептал он. – Я больше никогда не увижу свою жену, никогда не узнаю своего ребенка». Его последними чувствами были вина и печаль. Когда я вернул его в настоящее, он сказал мне, что больше никогда не оставит Роберту.

Когда Роберта пришла на следующий сеанс, я увидел, что она расслабилась, и к ней вернулись улыбка и блеск в глазах. Очевидно, что они с Томом поделились своими переживаниями, относящимися к той жизни в девятом веке.

– Я знаю, почему он не вернулся, чтобы спасти меня, – сказала она. – Это правда, что он оставил меня, но не потому, что этого хотел. Ведь последние минуты его жизни были наполнены мыслями обо мне. Теперь он уже старый и в армию его не заберут, – шутила она. – Так что, надеюсь, в нынешней жизни разлука с ним мне не грозит. Благодаря вашей помощи, доктор Вайс, мне стало понятно, почему я так боялась, что он бросит меня, и теперь я знаю, что, заверяя меня в том, что он любит меня, он говорит правду. Люди, которые любят друг друга, не слишком хотят расставаться, не так ли?

Роберта смогла отбросить все свои страхи по поводу того, что ее бросят и все сомнения относительно Тома. Она осознала, что насилие отнюдь не является неотъемлемой частью повседневной жизни и что она может свой страх заменить любовью. Выбор любви вместо страха был основной темой или схемой во многих ее последующих регрессиях, и она увидела это в той девушке из Пакистана, которая, несмотря на жестокость отца и брата, решила любить их вместо того, чтобы бояться или ненавидеть.

У Роберты и Тома осталось всего одно препятствие – их бесплодие. Возможно, этому могло бы дать объяснение потеря ребенка в девятом веке, а также ее смерть во время родов в девятнадцатом веке во Франции. Но она поняла, что эти события уже произошли и, так же как ее страх быть брошенной, возможно, больше никогда не повторятся ни в этой жизни, ни в следующих.

Чтобы Роберта смогла полностью осознать этот момент, я решил перенести ее в ближайшее будущее. Она как всегда быстро достигла умиротворенного состояния и начала наблюдать ход своей жизни с более высокой перспективы.

– Я вижу два возможных жизненных пути, – сказала она. – Один – с детьми. Другой – без детей.

– Начните с пути «без детей».

– Путь без детей – темен, узок и скучен. Я всего пугаюсь – боюсь насекомых, змей, боюсь даже выходить за дверь. Том оставил меня из-за того, что мы не можем иметь детей, и это усиливает мой страх. Я слишком слаба и боюсь жить самостоятельно, и знаю, что никакой другой мужчина не остановит на мне свой выбор, – говорила она дрожащим голосом. – Это ужасно.

– А путь «с детьми»? – переключил я ее.

– Мир велик и ярок. Том со мной, как и обещал. Я довольна и счастлива.

Продвигаясь в эту счастливую жизнь, она сумела полностью выбросить из головы свои страхи, которые носила в себе на протяжении многих жизней – страх потери любимого и собственной смерти, страх того, что тебя бросят, страх предательства. С каждой обнаруженной связью ее лицо сияло все больше.

– Где Вы? – поинтересовался я.

– Я очень высоко, выше облаков. Я парю в высоте и наблюдаю. Здесь так красиво! Такой чистый воздух! Я могу видеть на расстоянии многих миль.

– Вы одна?

– Да. Хотя погодите! Ко мне приближаются две девочки, ангельские создания – мои дети. Я чувствую их любовь, чувствую их радость. О, я так люблю их, я так рада! – Тут она сделала паузу, созерцая свою будущую душу. – Я узнаю их. Одна из них – моя бабушка, человек, которую я любила больше всех на свете. Она умерла, когда мне было девять лет. Другая – моя мама – не моя сегодняшняя мама, но мама той девочки из Пакистана, которой я была в прошлой жизни пятьсот лет назад. Мы обнимаем друг друга. Я буду с ними всегда.

Я не знаю, как подтвердить достоверность видений Роберты, но я передаю все в точности до малейших подробностей. Это – ее опыт, и она поистине верит в то, что именно это к ней придет. Возможно, Роберта с Томом не смогут зачать ребенка и упоминание о каких-то детях – всего лишь фантазия. Хотя они, разумеется, могут взять приемных детей. Важно, что Роберта теперь полностью убедилась, что ее воссоединение со своими детьми, так или иначе, произойдет, а это придает ей уверенности в себе и в своей любви.

Она проделала путь из времени насилия во время покоя. Она продвинулась к точке «над небесами».

История Роберты – наглядный пример тому, какой ущерб наносит насилие. И этот ущерб распространяется не только на тебя, но и на будущие поколения, не только на жертву, но и на преступника. Тот, кто склонен к насилию или страдает от насилия, возможно, на протяжении многих жизней носит в себе страхи и негативные эмоции, пока, как Роберта, не обретет любовь.

История Энн поразительно контрастирует с историей Роберты, поскольку она начинается в будущем.

За два дня до своего визита ко мне Энн внезапно проснулась вся в поту. Ей приснился один из ее повторяющихся снов. Обычно она так резко просыпалась, когда сон имел глубокий смысл. «Твой выбор сформировал ту Энн, которой ты стала в будущем» – сказал ей чей-то голос, хотя она так и не увидела посланника, принесшего эту весть. Она не знает, кто с ней говорил, мужчина или женщина, но уверена, что это был некто очень мудрый. Казалось, эта сущность заранее знала, какой выбор сделает Энн, хотя сама Энн понятия не имела, о каком выборе идет речь. Всю свою жизнь она поддавалась импульсам и часто делала выводы без достаточных на то оснований.

Двадцатичетырех летняя Энн, пухленькая, но не полная, походившая в своих очках на подружку главного героя какого-нибудь фильма для подростков, заканчивала архитектурный факультет. Ее целью было проектировать современные жилые комплексы, учитывающие условия окружающей среды и позволяющие богатым и бедным жить вместе. Она мечтала о том, чтобы люди жили в гармонии и красоте.

Голос знал о ее замысле. Во сне, который Энн увидела, когда мы начали с ней работать, ей было показано ее будущее, где она уже закончила свой проект. (Это подобно тому, как писателю, который собирается написать роман, вдруг, открывается, этот роман уже написан им в будущем.) «Твоя работа – найти связь с тем будущим, в котором ты уже реализовала свой замысел, а не с тем, в котором у тебя ничего не вышло» – сказал ей голос. Она не знала, что я уже начал практиковать перемещение пациентов в будущее. Просто ей было интересно узнать, что значит этот сон для ее настоящего.

Она сообщила мне, что ее главным препятствием в осуществлении замысла является страх быть в центре внимания. Если кто-то хвалил ее работу, ею сразу овладевала тревога. Обычно она представляла свои проекты на рассмотрение анонимно, далее несмотря на то, что преподаватели знали, что автор – она. Перспектива получить приз или завоевать всеобщее признание повергала ее в ужас. Она знала, что публичный успех обернется для нее приступом паники.

В ее настоящей биографии не было ничего такого, что могло бы дать объяснение этой реакции. Тем не менее, ее сны заинтриговали меня и, чтобы получить разъясняющую информацию, я предложил ей заглянуть в будущее. Она согласилась. Введя ее в состояние транса, я отправил ее в будущее, чтобы узнать судьбу этого проекта жилого комплекса.