Текст книги "Одна душа, много воплощений"

Автор книги: Б. Уайсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– И все же вы говорите, что любите его, – заметил я.

В моем уме мелькнула мысль, что он, возможно, сексуально домогался ее, когда она была еще девочкой, но я откинул эту мысль, поскольку у Кристины не было никаких симптомов, которые указывали бы на это. Нет. Здесь домогательство было психологическим. Полностью подчинив ее себе, он породил в ее душе своего рода стокгольмский синдром – когда пленник влюбляется в захватчика. Он мучил ее, но рядом не было никого, к кому она могла бы обратиться, кому могла бы довериться. Ото самая коварная разновидность садизма. У нее не было иного выбора, как только полюбить его.

Мне показалось, что этот рассказ утомил ее, и предложил ей отдохнуть, но она отказалась.

– Нет, – сказала она. – Лучше я выскажусь до конца. Я решила сама выйти из игры. Мы с детьми переехали туда, где живем сейчас, и я сообщила отцу, что собираюсь открыть свое предприятие по пошиву одежды.

– И он разозлился? – спросил я, представляя его ярость.

– Хуже того. Он смеялся надо мной, говорил, что я никогда не получу ссуду, потому что женщине денег никто не даст. Он сказал, что если я осмелюсь открыть собственный бизнес, то он лишит наследства и меня, и девочек. ‘Проси подаяния у кого хочешь – сказал он. – Мне до этого нет никакого дела’. Но я все равно сделала то, что запланировала. Около года назад я ушла из его компании. Пообщавшись с оптовиками и розничными покупателями, я написала свой маркетинг-план для другой компании и арендовала помещение.

– И все это без вложения средств?

– Я накопила некоторые сбережения, когда жила дома, а также взяла в банке небольшую ссуду. Но, даже со ссудой, этих средств было далеко не достаточно, и первые месяцы мне приходилось очень туго. Но все же мне удалось сделать несколько продаж. У меня купили партию офисной одежды для «Блумингдейла» в Майами. Мне сказали, что мне удалось совершить чудо за столь короткий срок. Я шла своим путем. Узнав об этом, отец, как и предполагалось, вообще перестал со мной общаться. Хотя у меня была надежда на новую жизнь, я все равно испытываю колоссальную тревогу. Мне снятся такие кошмары, что даже засыпать страшно. Я кричу на своих детей. На нервной почве мне все время хочется есть. Я ем все подряд, и уже прибавила в весе десять фунтов. Мне становится тяжело дышать, и иногда мне кажется, что я скоро умру.

– Вы говорите, что у вас «была» надежда. Теперь вы ее потеряли?

Она кивнула головой:

– Да.

– Вы знаете, почему?

Она снова залилась слезами, едва выдавив из себя:

– Отец попросил меня вернуться.

Его компания была на грани банкротства. Несмотря на свою известность и на то, что магазины были заполнены его товарами, он испытывал серьезные финансовые трудности. Хотя в магазинах до сих пор продавались его товары, и некоторые из них, благодаря первоначальному буму, продолжали пользоваться спросом, но, то ответвление его бизнеса, которое занималось производством недорогой од следы, терпело финансовый крах. Кристина была нрава, когда говорила, что его товары престанут покупать. Заказы на следующий год упали на 40 процентов. Чудовищный спад.

– Он на грани банкротства, – сказала Кристина после изложения всех фактов. – И он просит меня вернуться и снасти его.

– И поэтому вы пришли ко мне?

– Да. Потому что никак не могу решиться на этот шаг, и уже дошла до сумасшествия.

– Но вы – не сумасшедшая, – заверил я ее. – Просто жизнь вас поставила в тупик. Порой, когда нам нужно принять важное решение, мы не решаемся это сделать и топчемся на месте.

Она посмотрела на меня с благодарностью. Хотя в этих моих словах не было особой глубины и оригинальности, я все же четко отметил ее проблему.

– Может быть, нам стоит рассмотреть другие варианты выбора.

– Хорошо, – согласилась она, и к ней снова вернулось самообладание. Она улед успела прокрутить в уме все варианты, и ей теперь не приходилось лезь за словом в карман. «Первое, что я могу сделать – это вернуться к отцу и помочь ему, как он и просил. Но это означает отказаться от своей жизни ради него: своего рода самоубийство во имя семьи. Второе – я могу уйти с работы и снова выйти замуж. В этот раз я буду тщательно выбирать. Я выйду замуж только но любви и рожу еще детей, как и миллионы моих сестер во всем мире. Мои родители одобрили бы такой вариант, и моя нация поблагодарила бы меня за ото. Думаю, я жила бы тихо и счастливо, но мои замыслы остались бы нереализованными».

Она сделала паузу, словно представляя в уме эту картину, и грустно покачала головой. «Или я могла бы продолжать собственный бизнес но производству одежды. – Тут глаза ее загорелись. – Знаете, доктор Вайс, это у меня получится. Прежде я Вам об этом не говорила, но когда дело касается деловых решений, то здесь я ясновидящая. Не улыбайтесь. Это правда. Я знаю, что добьюсь успеха. Я мешкаю только в принятии решений по поводу своей жизни».

Многим деловым людям присущ тот дар, которым обладала Кристина. Они говорят, что «чуют нутром» какое решение им принять, но это, на самом дело, своего рода экстрасенсорная способность. И я ни на йоту не сомневаюсь, что Кристина обладала ею, благодаря чему и встала на правильный путь.

– Как вы думаете, что вас ждет, если вы примете первое решение? – спросил я.

Она вздохнула.

– Много чего. Конкурировать с ним в бизнесе? Моя семья и так уже отказалась от меня – даже мама. И если я буду продолжать в том же духе, то они никогда меня не простят. Это предательство по отношению к ним – к нему – и я понимаю, что заслужила его гнев и любого наказания.

– Но разве не то же самое вы делаете сейчас? Конкурируете с ним?

– Совершенно верно. Именно это не дает мне уснуть и наполняет такой тревогой. – Она заметила мое удивленное выражение лица. – Нет, не бизнес меня беспокоит. Я уже сотворила чудеса, как сказал тот закупщик от «Блумингдейла». Я ведь говорила, что я – ясновидящая. А это значит, что если отец обанкротится, то мой успех убьет его в буквальном смысле.

– Тогда я не понимаю, почему вы вообще начали свое дело.

– Потому что была зла. Потому что он предал меня, и я хотела отомстить. Потому что… – Здесь она остановилась, и на ее глазах навернулись слезы. На самом деле, я не думаю, что смогла бы продолжать свой бизнес. Думаю, что если бы я добилась успеха, то передала бы свой бизнес ему. На самом деле, я сама во многом противлюсь успеху. Перед тем как прийти к Вам я уже решила оставить свой бизнес.

– Но, ведь, сюда вовлечено много факторов – сказал я сочувственно. – Вас предали, но вы считаете, что будете виноваты, если нанесете ответный удар. Вы сердитесь, но боитесь последствий. Вы – ясновидящая, но не знаете, что вас ждет в будущем. Мужчины только приносят вам боль, а вы снова готовы выйти замуж. Вы одновременно любите и ненавидите своего отца. И что в итоге?

Она рассмеялась вопреки себе.

– Доктор Вайс, скажите мне, каковы мои шансы?

– Мы должны их увидеть, если заглянем в будущее, – сказал я. – Но, прежде чем это сделать, давайте сначала отправимся в прошлое.

Первая регрессия Кристины была короткой. Кристина рассказала мне только то, что она жила в исламской стране, в Северной Африке. Какое это было время, она определить не смогла, и не смогла описать свое окружение. Но она знала, что тогда она была мужчиной и писала стихи, и что ее отец тоже был поэтом, которому она страшно завидовала, поскольку он затмил сына своей известностью и имел гораздо больше денег. Эти воспоминания настолько сходились с ее настоящей жизни, что она сочла их проекцией своего ума.

Вторая регрессия оказалась интереснее.

«Средневековье. Двенадцатый век. Я – молодой мужчина, священник, очень симпатичный, живу в горах в центральной части Франции ближе к югу. Там глубокие ущелья и широкие долины. Путь ко мне нелегок, но все равно ко мне приходит много народу. Люди приходят за физической и психологической поддержкой, которую я способен им оказывать. Я верю в перевоплощение души и вдохновляю людей к тому, чтобы они так лее в это поверили, и это приносит им утешение. Ко мне приходят больные, среди которых много прокаженных и детей, и когда я прикасаюсь к ним, многие из них чудесным образом излечиваются. Я – известный человек, поскольку никто, кроме меня, не обладает такими способностями.

Тот, кто в нынешней жизни приходится мне отцом, в той жизни был самым богатым фермером в наших краях. Этот фермер живет в миле от меня. У него есть все, чего нет у меня. Он – жадный нечестивый мизантроп, но ни его деньги, ни его земля не прельщают свободолюбивую деревенскую девушку, за любовь которой он готов отдать все свои богатства. Она любит меня и хочет получать только духовную платоническую любовь, поскольку я верен своему обету безбрачия. ‘Своей любовью к тебе, – говорит она, – я выражаю свою любовь к Богу’.

Тут из Рима приходит армия захватчиков и, пробравшись сквозь ущелья, нападает на деревню. Меня захватывают в плен. Этот фермер доносит на меня, утверждая, что я практикую черную магию. Услышав истории о моей способности исцелять и моей убежденности в жизнях грядущих, они верят этому фермеру, сажают меня на кол и заживо сжигают. Я принимаю мученическую смерть, и из-за огня и дыма далее не могу разглядеть свою возлюбленную, которая рыдает, видя, как я умираю. Буквально сразу после моей смерти она бросается в ущелье и разбивается насмерть.

В момент смерти я витаю над деревней и смотрю на происходящее. Зависть, испытываемая ко мне фермером, которого я при жизни едва знал, не исчезает никогда. Он решается на брак без любви, после чего становится еще более угрюмым и жестоким. Во время пересмотра жизни я вижу, как снова рождаюсь на Земле, чтобы помочь этому фермеру (теперь он – кузнец) усвоить уроки жизни, но оказываюсь не способным оказать ему помощь в полной мере. Он так и не продвинется в своих уроках, и будет возвращаться снова и снова. Я чувствую, что терплю поражение – и это происходит потому, что в глубине своего христианского сердца я ненавижу его. Он убил меня и, хуже того, женщину, которую я любил. Я радуюсь тому, что он – несчастный и убогий. Я знаю, что так мыслить нельзя, но ничего не могу с собой поделать и, в то же время, не могу притворяться и лгать себе.

Когда Кристина ушла от меня в тот день, я сделал для себя пометку, чтобы не забыть справиться об ее астме, поскольку видел связь между этим недугом и смертью священника от огня и дыма. (Очень часто причины проблем с дыханием уходят корнями в прошлые жизни.) Па самом деле, к нашему следующему сеансу состояние Кристины улучшилось, и приступы астмы стали не такими тяжелыми.

Я сделал еще одну пометку: «Зависть – это то, что удерживало фермера и священника вместе в других жизнях, а также, возможно, и в настоящей жизни. В этой жизни отцу Кристины была предоставлена возможность избавиться от зависти и предательства, которые он проявлял в отношении нее в прошлых жизнях. Он мог бы поддержать ее психологически, признав ее талант, и мог бы поощрить ее продвижением в своей компании. Но он не сделал ни того, ни другого. Возможно, ему потребуются еще жизни, чтобы научиться состраданию и альтруизму».

На следующем сеансе регрессии, который был у нас последним, Кристина очутилась в небольшом английском городке 19 века.

«Это поразительное место, – говорила она. – Впервые в истории мужчины уезжают работать на заводы и фабрики, оставляя свои дома исключительно на попечении женщин. Это означает общество нового типа, в котором отношения между мужем и женой становятся другими. Мне повезло, в том, что я молода (мне 20 лет) и пока не замужем. Поэтому я получила работу на текстильной фабрике, где могу заработать некоторые средства. Попав туда, я начинаю думать о том, как можно расширить производство и одновременно сократить затраты. Мой контролер впечатлен мною, и все время советуется со мной. Он безумно красив, и говорит, что любит меня. Я точно в него влюблена».

Здесь снова та лее схема: человек, который был в той жизни контролером на предприятии, где работала Кристина, в ее нынешней жизни приходится ей отцом. Я повел ее по той жизни дальше и увидел, что она сильно изменилась внешне. Из счастливой беззаботной девушки она превратилась в несчастную, разочаровавшуюся в жизни женщину. Оказывается, этот контролер предал ее.

«Прелюде всего, он меня не любил. Он притворялся, чтобы красть мои идеи и выдавать их за свои. Он получил продвижение по службе. Начальство провозгласило его гением. О, как это ужасно! Я ненавижу его! Однажды я спорила с ним прямо на глазах у его босса, умоляя признаться, что ‘его’ идеи на самом деле были моими. На следующий день он обвинил меня в краже пяти фунтов у одной из работниц. Я была невиновна, полностью невиновна, но эта девушка поддержала его. Видимо она была его любовницей: он сказал ей, что любит ее, и поэтому она встала на его сторону. Это послужит ей хорошим уроком, когда она однажды поймет, какой он негодяй. Меня арестовали и посадили на год в тюрьму, где меня оскорбляли и унижали. В тюрьме я заболела пневмонией. Болезнь не убила меня, но ослабила мои легкие, и до конца жизни меня мучили приступы кашля». (Еще одна параллель с ее астмой, которой она страдала в настоящей жизни.) «Я не могла найти другую работу, и была вынуждена просить подаяния. У меня была перспектива, реальная перспектива, в этом были уверены все мои коллеги, но во что это все обернулось? Это разрушило меня». Она расплакалась.

– Вы когда-нибудь прощали его? – спросил я.

– Никогда! Ненависть к нему всегда была для меня подпиткой, благодаря которой я продолжала жить. ‘Я не умру, пока не увижу его в могиле’ говорила я себе. Но я не смогла сдержать это обещание. Я умерла, когда мне еще не исполнилось и сорока, незамужняя, бездетная, одинокая. А он, наверно, прожил до ста лет. Какая несправедливость! Видимо я напрасно живу на Земле.

Неправда. Трагедия той прошлой жизни, а также той жизни, в которой она была священником, подготовила почву для этой жизни и жизней грядущих. Когда я вернул ее в настоящее, она продолжала оставаться в некоем измененном состоянии, которое я затрудняюсь точно описать.

«Библия говорит, что грехи отцов переносятся на их детей до третьего и четвертого поколения. (Взглянув на нее, я понял, что она имеет в виду 5-й стих 20-й главы «Исхода».) Но это не имеет смысла. Мы – наши собственные отпрыски, воплощающиеся в наших внуках, правнуках и праправнуках на протяжении многих жизней. И в любой момент мы можем стереть их грехи, поскольку они существуют не в других людях, но в нас самих. Мой отец был со мной во всех моих жизнях. Я узнала его в той жизни, где он был моим отцом, а также в тех, где он был фермером и контролером. И в каждой жизни я любила его, а потом ненавидела. Его грехи следовали за ним сквозь века».

«Но это были и мои грехи, – вдохновенно продолжала она. – Не его грехи я должна искупить, но свои собственные. Я ненавидела его тысячи лет. Ненавидела его грех. Каждый раз эта ненависть вырывала с корнем любовь, которую я к нему испытывала в начале. Но вдруг на сей раз будет иначе? Вдруг я смогу искоренить ненависть любовью?»

Эти необычные откровения Кристины, разумеется, в ближайшие месяцы так и не дали ответа на вопрос, какой ей сделать выбор – работать по найму, стать женой-домохозяйкой или конкурировать. В то время, когда мы с ней работали, я только начал практиковать такой метод как прогрессивная терапия (погружение в будущее), и делал это выборочно. Я подумал, что Кристина с ее силой и интеллектом – отличный кандидат и предложил ей попробовать отправиться в будущее.

Она охотно согласилась.

– Мы лишь взглянем на то, какое будущее нам готовит тот или иной вариант выбора, – сказал я ей. – Я хочу избежать тех моментов, где будут тяжелые болезни, утраты и смерть. Если вы почувствуете, что идете в их направлении, то скажите мне, и я верну вас назад.

Я начал с того, что попросил представить, что она осталась в компании отца. «Я больна, физически больна, – сразу сказала она, но, несмотря на мои увещевания, не позволила мне вернуть ее обратно. – И болею я из-за того, что разочаровалась в жизни. Работа не дает мне продохнуть, как в прямом, так и в переносном смысле. Моя астма ухудшается. Я не могу дышать. Это как тогда в Англии двести лет назад, когда я была в тюрьме».

Ее видение себя в образе жены-домохозяйки тоже было безрадостным. «Мои дети выросли и уехали от меня. Я одна. Я больше не вышла замуж. В голове моей пусто, потому что мозги усохли из-за их не использования. Я вижу, что если и будет прок от моей изобретательности, то не в этой жизни.

Затем мы начали рассматривать вариант с конкуренцией: «Я добилась успеха. Мой отец – банкрот, а я – мультимиллионер. Но все равно я несчастна. Во всем этом ощущается злоба и месть. За эту победу я расплатилась потерей своей семьи: с тех пор нас разделяет стена молчания и ненависти. Мы навсегда прекратили общение».

Я думал застать ее в печали, когда вернул ее назад, но вместо этого увидел ликование!

– Есть четвертый вариант, – вскричала она. – Вариант, который я прежде не видела: Открыть собственный бизнес, но такой, чтобы не конкурировать с отцом.

– Но ведь это рискованно? – спросил я.

– Не думаю. Навыки в маркетинге и дизайне применимы к любому делу. Кухонная посуда! Керамика! Я – хороший повар и неплохой гончар. По крайней мере, я знаю, о чем говорю, хотя, разумеется, здесь мне не помешал бы совет специалиста. У меня есть связи с магазинами, готовыми продавать мою продукцию, а также свидетельства успешного начала предыдущего бизнеса. Я иду к ссудодателям, которые помогли мне в тот раз начать, и спокойно говорю им, что мои планы изменились. У меня новый маркетинг-план, новый бизнес-план – я в этом специалист. Я занимаюсь дизайном кастрюль, керамических горшков и обеденных сервизов. Я работаю с глиной, сталью и серебром. И никто не посмеет мне сказать, что я конкурирую с отцом. А когда я добьюсь успеха, он возгордится мною и, наконец, полюбит меня».

Ее энтузиазм был столь безграничен, что я не осмелился указывать на все подводные камни. Я был уверен, что она добьется успеха, но удастся ли ей заполучить любовь отца? Прежде чем это станет возможным, в них обоих должны произойти глубинные изменения.

Она ушла от меня с чувством великой благодарности, но я не был удовлетворен достигнутым результатом. Разумеется, я помог ей решить ее дилемму, но это всё, что тогда было достигнуто. Я мысленно возвращался к ее откровению относительно передачи греха, и мне было интересно, неужели она потащит за собой свой грех дальше. Тем не менее, я был приятно удивлен, когда через несколько месяцев Кристина позвонила мне и попросила о встрече.

Как она мне сказала, дела у нее шли неважно. Ее новые планы не нашли той поддержки, которой она ожидала. Ей еще предстояло найти «свое слово» в дизайне. Ей пришлось забрать детей из частной школы и отдать в государственную. Она беспокоилась по поводу денег, и больше всего боялась, что ей придется вернуться к отцу, поскольку она не могла обеспечивать своих дочерей. Однако она описывала свои проблемы с таким энтузиазмом, которого у нее не было на наших прошлых встречах. Чернота у нее под глазами тоже исчезла, и дыхание стало легче. Я это заметил, и спросил, в чем причина.

– Я влюблена.

Я застыл в изумлении. Когда она вышла из моего кабинета, я подумал, что, должно быть, она долго не позволяла себе влюбляться: она была слишком обозлена на мужчин, слишком непреклонна в том, чтобы быть одной. Но теперь ее горящие глаза безошибочно выдавали это чувство.

– Расскажите мне.

– Риккардо просто замечательный! Я познакомилась с ним в группе книголюбов. Мы обнаружили, что оба разделяем любовь к «Дон Кихоту», возможно, потому что мы оба сражаемся с ветряными мельницами. Он – талантливый коммерсант-фрилансер, нанимается в международные компании, осуществляющие связи между Штатами и Латинской Америкой. Он был в Сан– Паулу и даже знает улицу, где я жила. Он говорит по-испански и по-португальски, и когда я рассказала ему о Вас, он сказал, что читал одну из Ваших книг на португальском, когда был в Бразилии. Правда, ее англоязычного издания он так и не нашел. Он думает, что это была Ваша первая книга, в которой Вы рассказываете о себе и о своем пациенте – простите, я тоже забыла ее название, – хотя боюсь, что он во все это не верит. У вас есть возражения?

– Разумеется, нет. Я рад, что вы счастливы. Но я и вправду удивлен, что вы полюбили.

Она смотрела на меня с чрезвычайной серьезностью.

– Я тоже удивлена. Я задавала себе вопрос, как это могло случиться. Это случилось так неожиданно, что я уверена, ответ на это есть. Все это произошло благодаря тому, что вы говорили мне раньше. В тот момент, когда я поняла что я – такой же грешник, как и мой отец, и что мой грех – в ненависти, которую я несла в себе на протяжении всех прежних жизней, моя ненависть к нему и ко всем мужчинам исчезла. И тогда в мою жизнь вошел Риккардо. Я знаю, что это звучит слишком банально, но это – правда!

Она положила свои руки на стол и нагнулась ко мне, словно хотела о чем-то сказать по секрету.

– Очень странная вещь, доктор Вайс. Когда я смотрю на Риккардо, смотрю по-настоящему, я вижу в нем положительную часть своей души. Я знаю, что он – это я, а я – это он, хотя это кажется невозможным.

Я объяснил, что, когда душа отделяется от Единого, она может одновременно воплощаться в нескольких телах, и что в ее чувстве нет ничего «странного» и даже необычного. Я сказал, что встреча ее с Риккардо была предопределена судьбой, и теперь их свободный выбор определит то, что станет с ними в будущем.

– У меня есть идея относительно того, что может быть с нами – сказала она с лучезарной улыбкой.

У меня тоже была идея.

Осталось ответить на вопрос, успешно пойдет ее новый бизнес или провалится. Я спросил ее, не желает ли она отправиться в будущее, и после долгих колебаний (учитывая ее настоящую эйфорию, можно было понять, что ей не хотелось плохих новостей) она согласилась. Только вместо того, чтобы отправиться в ближайшее будущее, она скакнула на двенадцать столетий вперед! Обычно, когда люди перемещаются в отдаленное будущее, они не могут сказать, в какой год они попали. Но Кристина четко сказала, что это 3200 год.

– Земля вся в зелени – гораздо зеленее и плодороднее, чем сейчас. Густые леса, луга полны цветов. Но, как ни странно, нет ни одного животного. Куда девались животные, когда вокруг для них столько много еды? Людей тоже немного. Они могут общаться друг с другом телепатически, и их тела, менее плотные, чем сейчас, наполнены светом. Городов нет. Люди живут небольшими группами в красивых домах, сделанных из дерева и камня. Кажется они – фермеры. Я вижу, как в их растения вливается некая жидкость. Или жидкий свет. Иногда эта жидкость вливается в самих людей. Эти люди необычайно духовны. Я не вижу ни болезней, ни гнева, ни насилия, ни войн. Всему присуще свойство полупрозрачности, где проникающий свет мирно соединяет собою все сущее.

– Как вам нравится такой мир? – спросил я, вернув ее в настоящее.

Она просияла.

– Спокойствие. Комфорт. Радость. Мечтаю жить в таком мире.

– Интересно, почему вы отправились туда, а не в ближайшее будущее?

Она задумалась над этим вопросом.

– Потому что это важнее. С этой жизнью я справлюсь сама. Мой бизнес будет процветать так же как растения того будущего. Разве я потерплю поражение, когда со мной мой любимый Рикардо?

Конечно, она была права. Через полтора года ее товары улсе продавались в лучших магазинах страны. И когда мы с Кэрол ездили в Россию, мы видели их в Санкт-Петербурге. Она также занимается побочным бизнесом в Интернете. Она вложила часть своей прибыли в бизнес отца и, таким образом, спасла его от угрожающего ему банкротства. Они с Риккардо поженились, и я уже думал, что потерял с ней контакт. Но однажды утром она позвонила мне, и я сразу почувствовал эйфорию в ее голосе:

– Я должна сказать вам, доктор Вайс, что все это произошло благодаря вам. Вчера мы с Рикардо ужинали у моих родителей. Мы теперь часто бываем у них. Им нравится Риккардо. Как бы то ни было, когда мы уходим от них, мой отец всякий раз обнимает меня. Обнимает меня! Как это чудесно! И он, впервые за всю жизнь, сказал мне, что любит меня.

Любовь – это абсолютное качество и энергия. Она не прекращается с нашей смертью. Она продолжается по ту сторону и снова возвращается сюда. Она квинтэссенция качества, как души, так и тела. Она – жизнь земная и потусторонняя. Она – наша цель, и все мы в этой или в будущих жизнях, достигнем ее.

Глава 14

ГЭРИ: БУДУЩЕЕ

Во всех своих книгах я пытался передать поразительное воздействие сеансов регрессии – то, как эти «чудесные» видения воздействуют не только на психику, но и на весь организм, – а также ощущение мистерии выхода за пределы обыденности, испытываемое как моими пациентами, так и мной самим. Но еще чудеснее нам кажутся наши путешествия в будущее, где мы видим не то, что уже произошло с нами, но то, что произойдет, – то, что с нами будет. Такие путешествия продолжают внушать мне трепет и заставляют проявлять осторожность. Я всегда опасаюсь того, что сферы, содержащие в себе основание принятия того или иного решения, в которые я веду своих пациентов, могут оказаться всего лишь иллюзией или плодом воображения.

Одно из возражений против концептуализации будущего – это проекция подсознательных желаний пациента в сценарии будущего. Для психоаналитика такие сценарии крайне важны, поскольку, что бы ни создавал в своей глубине ум, это все равно послужит зерном для терапевтической мельницы. В этом смысле воспоминания о будущем подобны сновидениям. Там зачастую присутствует смесь символов и метафор, тайных надежд и желаний, настоящих воспоминаний и предвидений. Иначе говоря, из того, что пациент видит будущее, не стоит делать вывод, что это будущее «реально». Тем не менее, непосредственность и сила таких воспоминаний может мгновенно улучшить для пациента его сценарий настоящего и будущего. Для терапевта эти изменения гораздо важнее, чем сама возможность подтвердить этот материал.

Как бы то ни было, многие видения недалекого будущего оказываются правдой, в чем вы могли убедиться, рассмотрев несколько примеров, приведенных в этой книге. Если мы научимся безошибочно отличать правду от фантазии, а также то, что, возможно, произойдет не в этом поколении, а в следующем, то, каждый, кто пытается всматриваться в будущее, независимо от того, в терапевтических целях он будет использовать этот материал или в каких-либо других, сможет улучшить это будущее, улучшая себя. И мы быстрее достигнем нашего драгоценного бессмертия, пройдя через зеленеющие поля и солнечное небо к Единому Истоку.

Я убежден, что мы можем видеть будущее, потому что некая часть нас отвечает тому факту, что прошлое, настоящее и будущее едины и присутствуют во времени, где нет часов, дней, месяцев и лет, которыми мы измеряем его на Земле, а все происходит одновременно. Можно буквально утверждать, что будущее – сейчас, и даже на этой планете мы можем своими действиями формировать наше «сейчас». Именно поэтому так важно готовиться не только к остатку нашей жизни, но и ко всем жизням грядущим – к бессмертию.

Будущее – это не конкретное место назначения: оно гибко. В этом широком статистическом спектре существует множество возможных и вероятных будущих. Как мы убедились, наши индивидуальные ближайшие будущие в этой жизни, а также в жизнях, которые последуют за ней, в значительной степени зависят от сделанного нами выбора и совершенных действий в настоящем. Наше долгосрочное будущее – коллективное будущее, будущее нашей планеты (которая могла бы существовать вечно, если бы мы ее не разрушали, хотя, разрушая ее, мы все равно движемся к Единому) зависит от общих решений всех людей. Каковы будут эти решения, мы можем увидеть, всматриваясь в будущее на тысячу лет вперед. Чем ближе мы подходим к некоему конкретному будущему, тем точнее мы можем его предсказать. Важно смотреть на тысячу лет вперед и дальше, потому что сегодня Земля становится опасным местом и, если мы, прозрев это, вложим в наши решения достаточно мудрости, то сможем прямо сейчас начать изменять направление такого будущего.

На групповых семинарах я переношу участников в отдаленное будущее, в дискретные временные периоды: на сто лет вперед, на пятьсот лет вперед, на тысячу лет вперед и так далее. Я стараюсь узнать, есть ли сходство в том, что видят разные люди, пришедшие на мой сеанс, ибо если эти видения во многом совпадают, то вполне возможно, что в них есть правда, и что мир будет приблизительно таким, как они предсказывают. Хотя я начал экспериментировать относительно недавно, в 90 процентах этих видений я обнаруживаю такие поразительные сходства, что все больше и больше убеждаюсь: нам дана прекрасная возможность через множество жизней оказаться в этом славном мире.

Проводя индивидуальные сеансы прогрессивного гипноза, я преследую, в первую очередь, терапевтические цели. Как я уже отмечал, я начал заниматься этим совершенно недавно и даже с некоторым нежеланием, поскольку был обеспокоен тем, как отреагируют пациенты с неустойчивой психикой на исполняющиеся пророчества. Однако, увидев, что некоторые из моих пациентов, спонтанно попадая в будущее, извлекали из него пользу, я начал использовать эту технику: я подводил пациентов к самому моменту их смерти, стараясь сделать так, чтобы они не наблюдали свою смерть воочию. Увидев завершение своей жизни, мы, возможно, сможем уже сейчас совершить несколько полезных шагов и сделать более правильный выбор, чтобы продвинуться к следующей жизни. (Некоторые люди, не обращая внимания на мое терапевтическое внушение, действительно переживают свою смерть, но они оказываются достаточно сильными, чтобы выдержать это испытание. Тем же, кто недостаточно силен, бывает тяжело вынести это.)

Я обнаружил, что, заглянув в будущее, люди начинают принимать более мудрые решения и делать более правильный выбор. Они смотрят на развилки дорог и говорят: «Что изменится, если я пойду этой дорогой, а не какой-то другой?» Делая выбор сейчас, мы постоянно изменяем наше будущее. Но в целом, из всего бесчисленного множества стоящих перед нами будущих, существует одно или несколько вероятных будущих, и возможность того, что мы выберем именно этот путь всего 5 процентов, возможность того, что выберем другой путь – 10 процентов, и того, что выберем третий путь – всего 0.0001 процента. Это – система вероятностей и возможностей, которые мы постоянно изменяем. Помните, что все наши индивидуальные будущие – часть вселенского спектра, и когда это бесчисленное множество индивидуальных будущих сольется в далеком будущем с Высшим Духом, мы достигнем нашей цели.