Текст книги "Одна душа, много воплощений"

Автор книги: Б. Уайсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Я сделал выбор вернуться в этот мир как сын Элвина и Дороти Вайсов, и стать психиатром. В своей предыдущей жизни я был бойцом сопротивления в Чехии, и был убит в 1942 или 1943 году. Возможно, именно такая смерть и подтолкнула меня к изучению бессмертия, чем я и занимаюсь в настоящей жизни. Возможно, мое желание самому изучать эту тему и обучать других перенеслось из еще более ранней жизни, где я был священнослужителем в древнем Вавилоне. Что бы это ни было, я решил вернуться как Брайан Вайс, чтобы как можно больше узнать самому и, став целителем, поделиться этим с другими. 51 выбрал таких родителей, которые содействовали бы моему обучению. Мой отец боготворил ученых и хотел, чтобы я стал врачом. Он также интересовался религией, и многое поведал мне об иудаизме, хотя не навязывал мне этот путь. Так я стал светским раввином, то есть психиатром. У меня была любящая мама, отличавшаяся особой толерантностью. Она передала мне ощущение безопасности, которое в дальнейшем позволило мне рискнуть своей карьерой и финансовой стабильностью и опубликовать книгу Many Lives, Many Masters («Много жизней, много учителей»). Мои родители не были духовными в том смысле, в каком духовность понимается представителями Нью-Эйдж, и не верили в реинкарнацию. Но мне кажется, что я их выбрал, поскольку именно они могли дать мне свободу идти собственным жизненным путем, и при этом поддерживали меня. А может, меня кто-то склонил к этому выбору? Может это были духи, проводники, ангелы, ибо все они – часть единой души? Не знаю.

Действительно, одна душа может решить вернуться в этот мир как Садам Хусейн, другая – как Усама беи Ладен. Но я полагаю, что они, также как вы и я, вернулись сюда, чтобы максимально использовать возможности познания. Возвращаясь сюда, они первоначально не намеревались становиться террористами, чтобы вершить насилие и взрывать других людей. Они вернулись, чтобы сопротивляться этому стремлению, возможно, потому что подчинились ему в прошлых жизнях. Они вернулись, чтобы пройти своего рода нулевые испытания в школе, в которой мы живем – но, как ни прискорбно, провалили экзамен.

Конечно, все это – наши размышления, но я уверен, что их души вернулись в этот мир, воплотившись в них, чтобы найти альтернативы насилию, предрассудкам и ненависти. (11о той же причине возвращается душа жестокого родителя.) Сосредоточив в своих руках деньги и власть, они встали перед выбором: насилие или сострадание, предрассудки или просвещенность, ненависть или любовь. На этот раз мы знаем их решение. Они вынуждены возвращаться снова, встречаться с последствиями своих действий, и перед ними вновь будет стоять выбор – и так будет до тех пор, пока они не смогут продвинуться вперед.

Студенты спрашивают меня, почему кто-то решает вернуться, чтобы жить в наводненных крысами трущобах Боготы или Гарлема. Сопровождавшим Далай-ламу буддийским монахам, с которыми я познакомился, этот вопрос показался смешным, потому что для них жизнь – не более чем сцена, на которой идет представление. Человек из трущоб – всего лишь роль. В следующей жизни тот же актер появится в роли принца. И, по моему мнению, решение родиться в «крысиных трущобах» мы принимаем из-за необходимости для нас понять, что значит быть бедным. В других жизнях мы будем богатыми. Ты должен побывать и богатым, и бедным, и мужчиной, и женщиной, и здоровым, и больным, и большим, и маленьким, и сильным, и слабым. Если в одной жизни я богат, но кто-то другой живет в трущобах Боготы, как некогда жил я, то я захочу помочь этому человеку, потому что это станет очередной ступенькой в моем росте.

Здесь задействованы два крайне важных элемента. Во-первых, мы не можем научиться всему за одну жизнь. Но это не страшно, поскольку нам предстоит прожить еще много жизней. Во– вторых, каждый раз мы возвращаемся, чтобы исцелиться.

* * *

Наши жизни – ступени, ведущие вверх по эволюционной лестнице. Где мы окажемся, когда, окончательно исцелившись, доберемся до самой верхней ступени этой лестницы? Возможно на наивысшем духовном уровне, который одни называют раем, другие – нирваной.

Я считаю, что наша планета была создана как место для переживания эмоций, ощущений, чувств и отношений. Здесь мы можем любить и испытывать великую радость и наслаждение. Мы можем вдыхать аромат цветов, ощущать мягкость кожи младенца, любоваться величественным пейзажем, слушать музыку ветра. Так и было задумано. Великолепная школа!

В ближайшие годы нам предстоит пройти великое испытание: что мы изберем для себя – почитать эту школу или наоборот разрушить ее, поскольку современные технологии сделали это возможным для людей. Я не уверен, что это будет наш свободный выбор, ибо, возможно, что это – наш удел. Если Единый Высший Разум решит, что нашу планету надлежит сохранить, то она не будет разрушена. Если Единое примет иное решение, и мы обратим мир в прах, то наши души все равно это выдержат и непременно найдут себе другую школу.

Но другая школа может оказаться не такой прекрасной как наш мир, не такой осязаемой.

Возраст всех наших душ одинаков, то есть, души не имеют возраста, но одни души продвигаются быстрее других. Возможно Садам Хусейн – третьеклассник, а Далай-лама – старшеклассник. В конце концов, окончив эту школу, все мы придем к Единому. Насколько быстро мы продвигаемся, определяется нашей свободной волей.

Свободная воля, о которой я здесь пишу – это не то же самое, что способность души выбирать родителей и обстоятельства своего рождения. Скорее это человеческая воля, и здесь, на Земле, мы контролируем ее. 51 отличаю ее от судьбы, которая часто сводит нас друг с другом во благо, или во зло.

Именно свободная воля позволяет нам выбирать себе еду, машину, одежду, место проведения отпуска. Свободная воля также позволяет нам до какой-то степени выбирать родителей, хотя, вероятно, именно судьба притягивает нас к ним, а их – к нам. Я встретил свою жену в Кэтскилл Маунтииз. 51 тогда подрабатывал в ресторане отеля, где она остановилась. Нас свела судьба. Но ход наших отношений, как и сотен миллионов других отношений, зависел от нашей свободной воли. Мы стали встречаться и, наконец, решили пожениться.

Аналогичным образом мы можем принять решение повысить нашу способность к любви или к состраданию. Мы решаем совершать хотя бы незначительные благие поступки, которые приносили бы нам чувство внутренней удовлетворенности. Мы предпочитаем щедрость своекорыстию, уважение предубеждению. В любых аспектах жизни мы принимаем решения, руководствуясь любовью и состраданием, благодаря чему наши души продолжают развиваться.

Вот как говорит об этом Джон И. Мэк, доктор медицины, лауреат Пулитцеровской премии и профессор психиатрии на медицинском факультете Гарварда:

«…сейчас мы свидетельствуем сближение науки, психологии и духовности, которые столь многие века были разрозненными дисциплинами, не находившими идеологического согласия. Как современная физика, так и глубинная психология раскрывают перед нами вселенную, в которой… все, что мы воспринимаем вокруг себя, связано резонансами, как физическими, так и нефизическими, что в большей степени подтверждает возможность того, что Вселенская справедливость, Истина и Любовь – не просто утопическая фантазия.

В центре этой возможности лежит то, что в западном светском мире принято называть «необычными» состояниями сознания. В великих религиозных традициях мира для этого религиозного чувства есть разные названия: мистическая открытость, соединение с Основой бытия, или Вселенской Любовью… В центре этих состояний сознания или бытия находится потенциальное расширение «я» за его обычные границы».

Я бы заменил слово «душа», на слово «я», а также добавил бы, что оно выходит за пределы измеримой вселенной.

Мне потребовалось двадцать четыре года, чтобы постичь простую истину, которая, собственно и являет суть этой книги: Мы бессмертны. Мы вечны. Наши души никогда не умрут. Учитывая это, мы должны начать действовать так, как будто знаем, что бессмертие – наше благословение. Или, скажем проще: мы должны готовиться к нашему бессмертию – здесь, сейчас, сегодня и завтра, и каждый день до конца наших жизней. Если мы станем готовиться, то наши души будут подниматься но эволюционной лестнице, приближаться к своему исцелению, приближаться к высшему состоянию. Если мы не станем готовиться, то будем повторять нашу нынешнюю жизнь – по сути, топтаться на месте, откладывая на будущую жизнь усвоение урока, который должны были усвоить в этой жизни.

Как мы готовимся? Как действуют бессмертные люди? В этой жизни мы готовимся, обучаясь тому, как сделать наши отношения лучше, как быть более любящими и сострадательными, как стать здоровее в физическом, эмоциональном и духовном смысле. А также – как научиться помогать другим, как наслаждаться этим миром и, в то же время, способствовать его эволюции, способствовать его исцелению. Готовясь к бессмертию, мы успокаиваем наши нынешние страхи, улучшаем наше самоощущение, а также растем духовно. И точно в тот же самый момент мы будем исцелять наши грядущие болезни.

Теперь, благодаря прогрессиям, о которых рассказали мне испытавшие их пациенты, мы можем видеть результаты нашего настоящего поведения и, таким образом, формировать его на будущее. Если мы сможем ускорить процесс исцеления, эволюционный процесс, то самое полезное и исцеляющее действие будет совершаться пе только для нашей души, но и для каждого в этом мире. Именно это я и узнал от своих пациентов.

Глава 2

ДЖОРДЖ: УПРАВЛЕНИЕ ГНЕВОМ

Управление гневом – один из навыков, который мы можем освоить сейчас, дабы избежать повторения насилия в жизнях грядущих. Пример тому – один мой пациент, с которым я работал в те времена, когда еще не занимался перемещением в будущее. Если бы этот пациент смог увидеть, что его ожидает через годы, то, возможно, на его лечение потребовалось бы меньше времени.

Джордж Скал ник разрушал себя всеми возможными способами. Несмотря на сердечные приступы и высокое кровяное давление, он не пытался сбросить лишний вес, был заядлым курильщиком, слишком много работал, отказывая себе в отпуске, а также неправильно принимал назначенные ему лекарства: он зачастую забывал об их приеме, а йотом, чтобы компенсировать, принимал сразу большие дозы. Он уже перенес один инфаркт и был предупрежден о возможности второго.

Джорджа направила ко мне его кардиолог Барбара Трейси, чтобы я помог ему научиться справляться со стрессом.

«Джордж – трудный пациент, – предупредила меня Барбара. – Будьте готовы к его вспышкам гнева».

Он пришел ко мне в кабинет вместе со своей женой, женщиной лет сорока пяти, которая смотрела на меня умоляющим взглядом.

– Пусть Бетти подождет в холле. Позовете ее, если она вам будет нужна, – сказал Джордж.

Я повернулся к ней и вежливо сказал:

– Разумеется, если вы не возражаете.

– Конечно, посижу в холле, – ответила она, бросив на меня напоследок свой умоляющий взгляд, и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.

Хотя Джордж казался грозным на вид, телосложение у него было крайне неспортивное: приземистый, с большими руками, огромным животом и непропорционально тонкими ногами. По его одутловатому лицу и красному от лопнувших капилляров носу можно было догадаться, что он злоупотреблял спиртным. Я бы дал ему на вид около шестидесяти, хотя оказалось, что ему всего пятьдесят два.

– Ага, значит, вы и есть тот самый доктор, который занимается реинкарнациями… – сказал он.

– Да.

– Не верю я в эту чепуху, – сказал он, словно пытаясь выбить у меня почву из-под ног, хотя я знал, что это у него не выйдет.

– Многие не верят, – ответил я ему.

– Доктор Трейси говорила, что вы практикуете какую-то там регрессивную терапию.

– Да. И пациенты действительно зачастую возвращаются к своим прежним жизням.

– Чушь все это… – начал он, и тут же себя остановил, подняв руку. – Хотя, поймите меня правильно, я готов на все, лишь бы снова не свалиться с инфарктом.

Оказывается, Джордж однажды рассказал Барбаре о своем присмертном переживании. Во время сердечного приступа он почувствовал, что выходит из тела и поднимается к облаку синего света. Он парил вне тела, осознавая мысль, что с ним все будет хорошо. Это знание успокаивало его, и ему хотелось рассказать о том, что с ним происходит своей семье. Со своей выгодной позиции он мог видеть, где находились его жена и двое детей. Они были чрезвычайно встревожены, и он хотел успокоить их, но не мог. Он снова оглянулся в сторону своего тела, а затем, переведя на них взгляд, убедился, что они не обращают на него внимания, словно после его смерти прошло много лет. Это событие побудило его прийти ко мне.

– Сначала я постараюсь как можно больше узнать о вас, а потом мы вместе подумаем, что нам делать, – сказал я. – Доктор Трейси говорит, что вы занимаетесь строительным бизнесом.

– Моя фирма – «Скалник Контракторе». Мы специализируемся на строительстве предприятий, складов и административных зданий. Вы должны были видеть нашу рекламу. Она развешена по всему Майами.

Я на самом деле ее видел.

– Сплошная головная боль, – продолжил он. – Не расслабиться ни на минуту. Стоит мне самому не проконтролировать какую-нибудь стройку, как кто-то непременно все испортит.

– И как вы на такое реагируете?

– Выхожу из себя от ярости, – выкрикнул он, сверкнув глазами.

Я узнал от Барбары, что ярость для Джорджа – величайшая опасность, – как нож, который пронзает сердце.

– Расскажите мне о своем гневе, – предложил я ему.

– Я теряю над собой контроль. Я кричу, лицо покрывается красными пятнами, а сердце бьется так, что готово разорваться в любой момент. Вот, думаю, сейчас я кому-то врежу, сейчас кого– то убью. Вот до какого безумия я дохожу.

– Л как вы ведете себя с женой, с родными?

– Точно так же плохо. Даже хуже. Бывает, переругаюсь с кем-то в конторе, напьюсь по дороге домой, а, придя, сразу ищу повод для скандала. Почему обед не приготовлен?! Почему не сделаны уроки?! – Он опустил голову на ладони. – Они боятся меня. Конечно, я их бью не каждый день, но иногда и такое случается.

– Понимаю. Может быть, нам удастся выяснить, откуда происходит этот гнев.

– Думаю, мне это передалось от отца, – сказал он, подняв голову. – Он был ужасным скандалистом, и также изрядно выпивал.

– Возможно, в этом объяснение, – сказал я, – но не исключено, что здесь кроется что-то еще.

– Хотите сказать, что-то произошло со мной в прошлой жизни?

Я пожал плечами.

– Возможно и такое.

– И вы думаете, регрессивная терапия поможет?

– Я убежден, что вам необходимо пройти сеанс. Разумеется, я могу предложить вам традиционные методы психотерапии, и выбрать их – ваше право. Но тот факт, что вы пережили при– смертный эпизод, наводит меня на мысль, что регрессия у вас получится легко. Если у вас возникнут неприятные или болезненные переживания, которые вам тяжело будет вынести, то я сразу узнаю об этом и мы прекратим сеанс.

– Вы используете гипноз, не так ли? – спросил он после короткой паузы.

– Да.

– А как вы узнаете, что я хочу прекратить сеанс, если я в тот момент буду под гипнозом?

– Вы сообщите мне об этом.

– Из моей другой жизни?

– Именно так.

– Что ж, давайте попробуем, – согласился он, и я почувствовал, как в нем мелькнула мысль: «Конечно, это то, что мне надо».

В книге Through Time into Healing («Сквозь время в исцеление») я писал следующее:

Гипноз – основная техника, которую я использую, чтобы помочь пациентам выйти к воспоминаниям о прошлых жизнях… Одна из целей гипноза, так же как и медитации, – получить доступ к подсознанию… В подсознательном уме мыслительные процессы происходят без нашего сознательного восприятия их. Когда эти процессы передаются в область сознательного восприятия, мы переживаем мгновения интуиции, мудрости и творчества.

Подсознание не ограничено навязанными нам рамками логики, пространства и времени. Оно способно помнить все, начиная с любого времени… Оно может выйти за пределы обыденности и соприкоснуться с мудростью, которая в повседневной жизни для нас непостижима. Гипноз открывает сфокусированный доступ к мудрости подсознания, и этим достигается исцеление. Мы находимся в состоянии гипноза каждый раз, когда обычные отношения между сознанием и подсознанием перестраиваются таким образом, что доминирующая роль передается подсознанию…

Когда вас гипнотизируют, вы не засыпаете. Ваше сознание продолжает сознавать то, что вы переживаете. Несмотря на глубокий контакт с подсознанием, ваш ум оставляет за собой возможность комментировать, критиковать и подвергать цензуре. Вы всегда контролируете то, что говорите. Гипноз – это не «сыворотка правды». Здесь вас не сажают в машину времени, которая тотчас переносит вас в другое время и место, и вы перестаете осознавать настоящее…

Может показаться, что достижение этих глубинных уровней гипноза требует немалого мастерства. Тем не менее, каждый из нас переживает их ежедневно, пребывая в так называемом гипнагогическом состоянии, то есть в переходном состоянии между бодрствованием и сном…

Голос ведущего помогает пациенту сосредоточиться и достичь глубинного уровня гипноза и релаксации. В гипнозе нет ничего опасного. Ни один из гипнотизированных мною пациентов не «застрял» в гипнотическом состоянии. Вы можете выйти из состояния гипноза, когда захотите. Ни один из пациентов не нарушил своих моральных и этических принципов. Ни один из них не начинал вести себя как ребенок или как какое– то животное. Никто не может вас контролировать – вы сами себя контролируете.

Под гипнозом ваш ум всегда сознает и наблюдает. Именно поэтому люди, активно переживающие под глубоким гипнозом эпизоды из детства или прошлой жизни, могут отвечать на вопросы терапевта на своем обычном языке и даже знать, к какому году относятся всплывающие в их уме события. Загипнотизированный ум, всегда сохраняющий способность сознавать настоящий момент, помещает воспоминания детства или прошлой жизни в соответствующий контекст. Если у вас в уме промелькнул 1900 год, но вы, вдруг, оказываетесь строителем египетских пирамид, то вы знаете, что этот год – до нашей эры, даже если не видите букв «до н. э.».

Точно так же загипнотизированный пациент может очутиться в средневековой Европе, где он был крестьянином, которого призвали на войну, и узнать среди своего окружения тех людей, с которыми он знаком в нынешней жизни. Но он при этом говорит на современном английском языке, сравнивает примитивное оружие тех времен с современным оружием, а также называет даты, и так далее.

Его повседневный ум продолжает осознавать, наблюдать и комментировать. Он всегда может сравнить подробности и события с подробностями и событиями настоящей жизни. Он – кинозритель и кинокритик, и в то лее время играет в этом фильме главную роль. И все это время он может оставаться в расслабленном гипнотическом состоянии.

Гипноз помогает пациенту проникнуть в свое подсознание, вводя его в состояние, которое содержит великий потенциал исцеления. Говоря метафорическим языком, он отправляет пациента в волшебный лес, где растет дерево исцеления. Но, если гипноз – средство переноса пациента в эту страну исцеления, то сам процесс регрессии как раз и является тем священным древом, плодов с которого пациент должен отведать, чтобы исцелиться.

Регрессивная терапия – это ментальный акт возвращения в любое более раннее время с целью восстановления воспоминаний, которые, возможно, продолжают отрицательно влиять на настоящую жизнь пациента и зачастую служат источником его симптомов. Гипноз позволяет уму пациента обойти препятствия в сознании, включая даже все то, что препятствует сознательному доступу к воспоминаниям о прошлых жизнях, и проникнуть в эту информацию.

Я решился отвести Джорджа в этот лес, исполняя при этом свою роль терапевта, не навязывающего свое мнение по поводу того, какие плоды ему снимать с того дерева. Я знал, что голос мой должен быть спокойным и ровным, чтобы Джордж мог чувствовать себя комфортно и расслабленно. Я задавал только те вопросы, которые помогали ему описывать то, что он видит. При этом я не выказывал никакого удивления, не выносил никаких нравственных суждений, ничего не истолковывал, но лишь как проводник давал ему краткие указания по выбранным пунктам.

Он сидел на удобной кушетке, а я рядом на стуле. Повернувшись к нему, я сказал: «Расслабьтесь. Закройте глаза…» И мы начали.

Никто из нас не знал, на что мы натолкнемся.

«Я – владелец постоялого двора в средневековой Германии, – начал он. Я лежу на кровати в верхней комнате: это наша спальня. Мне перевалило за семьдесят. Я стар и очень слаб, хотя еще совсем недавно был здоров. Я четко вижу себя. Лежу в грязной одежде, волосы всклокочены. Я болен. Мои когда-то сильные руки стали совсем тонкими. Мышцы спины, благодаря которым я когда-то мог поднимать каменные глыбы, теперь обмякли. У меня почти не осталось сил даже чтобы сесть. – Он смотрел на меня с расстояния семи веков и качал головой. – У меня нет сердца…»

Вокруг него хлопотали его домочадцы. «Я был несправедлив по отношению к ним, – продолжал он. – Я пьянствовал, грубо обращался с женой, изменял ей с другими женщинами, пренебрегал детьми. Мои домашние не могли меня оставить, хотя я был с ними жесток: они зависели от меня. В ярости я был ужасен, и они боялись меня».

Недавно он перенес тяжелый сердечный приступ, и теперь ему пришлось зависеть от своих родных. Несмотря на его жестокость и пренебрежение, они заботились о нем с состраданием и даже с любовью. Он понял, что его нынешняя жена была в той прошлой жизни его сыном, а его нынешняя дочь – женой.

(Такие перестановки – обычное дело. Люди, которые важны для нас в настоящей жизни, были для нас важны и в прошлых жизнях, и дальше будут оставаться с нами.)

Поскольку он был очень болен и беспомощен, его домочадцы неустанно заботились о нем, не отказывая ему ни в одной просьбе. В конце концов, его организм, подорванный долгими годами пьянства, отказал, и он увидел, что парит над своей скорбящей семьей и с чувством вины наблюдает за ними сверху, сожалея о том, что так чудовищно с ними обращался.

Именно в момент смерти тела мы осуществляем пересмотр жизни, и Джордж больше всего тогда говорил о чувстве вины – вины в том, что жизнь свою он прожил впустую.

– Оставьте свою вину, – сказал я ему. – Теперь она вам больше не нужна. С семьей все в порядке. Вина только мешает вам двигаться вперед.

Мы вместе просмотрели ту его жизнь, в которой он владел постоялым двором. Какие уроки он мог извлечь из нее? Оставаясь под гипнозом, Джордж продолжал находиться на своем постоялом дворе и сознавал момент своей смерти. Пусть свои мысли он выражал довольно сбивчиво, стоящие за ними чувства были предельно ясны.

«Своим глупым безрассудством мы порождаем опасность и насилие, – говорил он. – Наше тело хрупко и бренно. Безопасность обретается в любви и сострадании. Всем семьям нужна забота и поддержка. Мне нужно было заботиться о них точно так же, как они заботились обо мне. Любовь – величайшая сила».

Все это он изрекал словно откровение. Наконец, поняв, что он полностью высказался, я осторожно вернул его в настоящее, и у нас появилась возможность обсудить его прозрения, поговорить о том, что он понял для себя по возвращении. Первый сеанс регрессивного гипноза оказался невероятно мощным. Джордж покинул меня с чувством изумления и пообещал прийти ко мне на следующей неделе.

Когда он ушел, я кратко набросал для себя следующее: «Нам удалось увидеть, что именно в той жизни были посеяны семена, давшие всходы в его настоящей жизни. Повторение сердечных приступов. Снова жестокое обращение с родными. Та же схема. Отсюда можно извлечь урок».

Я с нетерпением ждал возвращения Джорджа.

На следующем сеансе регрессии Джордж увидел себя семнадцати летним солдатом, сражавшимся за свою страну, Францию, во время Первой мировой войны. Он почувствовал, как раздался взрыв, и ему оторвало левую руку: в этот момент он даже схватился за свою руку, сказав, что ему больно. Но боль утихла: он понял, что скончался от своих ран. И снова в момент смерти он парил над своим телом и видел себя в том другом времени, относящемся к той жизни. Он больше не был солдатом – он был наблюдателем, отстраненным от описываемых им событий. Он увидел себя мальчиком лет десяти, который мирно жил на ферме вместе со своими работящими и любящими родителями и младшей сестренкой, не чаявшей в нем души. На ферме были лошади, коровы и куры. Его тихая и размеренная жизнь до войны была не богата событиями.

Я задумался, нет ли связи между той болью в его левой руке с недавно перенесенным им сердечным приступом, но я не был в этом уверен. Иногда легко увидеть связь между прошлой и настоящей жизнью, но в этот раз мне не хватало данных.

Я не успел как следует над этим поразмыслить, поскольку Джорджа внезапно охватило чрезвычайное возбуждение. Он связал свою жизнь во Франции с другой жизнью. (Это необычная ситуация, поскольку регрессивный гипноз, как правило, переносит пациента только в одну из его жизней, хотя пациент зачастую переживает события, относящиеся к разным периодам той самой жизни.) Теперь Джордж был воином, монголом или татарином, жившим то ли в России, то ли в Монголии, он не мог точно сказать. Это было около девяти веков назад. Этот невероятно сильный отчаянный всадник кочевал по степям, убивая своих врагов и завладевая огромными богатствами. Убитые им люди зачастую были ни в чем не повинными юношами, в основном крестьянами, которых насильно призвали на военную службу, точно так же, как того молодого француза, которым он, в конце концов, стал. За свою жизнь он убил сотни людей, и умер в старости, совершенно не испытывая того сожаления о содеянном, какое испытывал, умирая через двести лет на своем постоялом дворе в Германии. Сам он не страдал. Никаких уроков из той жизни он не вынес: все уроки перенеслись в следующие жизни. Впервые он почувствовал раскаяние, пересматривая ту свою жизнь, в которой он был владельцем постоялого двора.

Его монгольский опыт показал мне то, что я сам начал понимать совсем недавно: Узнать о последствиях своих поступков – это не самое главное. Прежде чем Джордж понял, какие семена он сеет своими деяниями, ему пришлось прожить не одну жизнь, верша насилие. Сколько таких жизней было у него – не знаю, поскольку могу посчитать лишь те, о которых он мне сообщил.

Возможно, его гибель во время Первой мировой войны – это своего рода расплата за ту жизнь, в которой он был монгольским воином– головорезом. Возможно, его раскаяния, когда он был владельцем постоялого двора, было не достаточно. Не исключено, что, если бы он раньше изменил свое поведение и перестал совершать жестокие поступки, то ему бы не пришлось возвращаться, чтобы погибнуть на поле боя во Франции. Возможно, он просто прожил бы долгую и спокойную жизнь на ферме. Все это мы обсуждали, когда я вывел его из гипноза. И он говорил мне, что, если бы он не был таким жестоким в прошлых жизнях, то не был бы жестоким и в настоящей жизни. Он прошел путь от безжалостного убийцы до жестокого владельца постоялого двора, а затем стал французским солдатом, погибшим, не получив возможности прожить полную жизнь и, наконец, сделался успешным бизнесменом, который до сих пор подвержен вспышкам ярости, имеет серьезные проблемы с сердцем и высокое кровяное давление.

В тот день я сделал две записи: «Ценность сочувствия. Он должен был понять, какие причины он создал» и «Сердце – связующее звено этих жизней». Что нам откроется дальше?

В этот раз он увидел себя худощавым японцем лет тридцати, гомосексуалистом. Это было в конце девятнадцатого века. Он рассказывал мне, что влюбился в юношу гораздо моложе себя. Он понимал, что у него нет иного способа завоевать любовь этого молодого человека, кроме как соблазнить его с помощью алкоголя, что он и задумал сделать. Он привел своего возлюбленного в комнату и напоил его. Так, вопреки воле этого молодого человека, в ту ночь они стали любовниками.

В той культуре гомосексуальные связи считались позорным запретным деянием. Оказавшись соблазненным против своей воли, этот юноша испытывал стыд, смущение и униженность. Для него это было страшным оскорблением, за которое он решил отомстить. Придя на следующее свидание, он прихватил с собой ноле, или меч, и вонзил его в грудь старшего мужчины. В той жизни мой пациент был слишком слаб и, не сумев оказать сопротивления, мгновенно скончался от нанесенного удара.

Во всех пересмотрах жизней у Джорджа присутствовали темы ненависти, гнева, вспышек ярости, а также алкоголя. Он понимал, что ему нужно проявлять больше терпения. Он не должен был соблазнять юношу, но мог подождать другого партнера, который согласился бы на это добровольно. Он не осуждал свою гомосексуальность: его грех был в том, что он манипулировал другим человеком вопреки его желанию.

Мне также удалось узреть менее заметную связь с избыточным весом Джорджа. При всей своей силе, Джордж был тучным человеком, что было опасно для его сердца. Иногда люди набирают и поддерживают избыточный вес как защиту. Это особенно распространено среди женщин, подвергавшихся жестокому обращению и изнасилованию: так они символически пытаются предотвратить повторение этого насилия. Здесь же был Джордж, насильник, впоследствии сам ставший жертвой насилия. И я убедился, что причина его избыточного веса кроется именно в той жизни, а не в нынешней. Как только Джордж это понял, он без труда сел на диету.

Я написал следующее: «Уж не тот ли шрам, что остался от ножевого ранения, полученного в прошлой жизни, послужил причиной болезни сердца в будущем?» Я не был в этом уверен, но часто мы приходим в следующую жизнь с недугами в тех местах, где были нанесены увечья или смертельные раны в прошлой жизни. В случае Джорджа эта связь казалась вполне вероятной.

К тому времени Джордж был способен погружаться очень глубоко. Он был потрясен своими переживаниями, а также вдохновлен ими.

В 1981 году моя пациентка Кэтрин, вспоминая в состоянии глубокого гипноза важные уроки из прошлых жизней, приносила послания от «Учителей». Поэтому я решил спросить погруженного в гипноз Джорджа: «Есть ли что-нибудь еще, что Вы могли бы принести с собой в эту жизнь? Какие-нибудь послания, важная информация или мудрые советы?»

Я записывал все, что он говорил, словно писал диктант: «Земная жизнь – это дар. Это – школа, чтобы узнать, как проявляется любовь в физическом измерении, где существуют тело и эмоции. У этой школы много площадок для игр. И их надо использовать. Жизнь в физическом теле дана для наслаждения. Это одна из причин, почему нам даны чувства. Будьте хорошими людьми. Развлекайтесь и радуйтесь. Получайте простые радости, которыми жизнь изобилует и, в то же время, не наносите вреда другим людям, и всему остальному, в том числе природе».