Текст книги "Сборник.Том 5"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 48 страниц)

– Сир… – обескураженно пробормотал Торан. – Ничего, мы не жалуемся…

– Это похвально. Надо будет как-нибудь отметить моего вице-короля.

Торан беспомощно глянул на Эблинга Миса, который откашлялся и проговорил:

– Сир, нам сказали, что для посещения Имперской Библиотеки на Тренторе требуется ваше разрешение.

– Трентор? – рассеянно спросил Император. – Трентор?

Его высохшее лицо неожиданно исказилось гримасой боли.

– Трентор? – прошептал он. – Теперь я вспомнил… Я вернусь туда… с эскортом звездолётов. И вы полетите со мной! Вместе мы одолеем мятежников! Этого, как его… Гилмера! Вместе с вами мы восстановим Империю!

Его согбенная спина выпрямилась. Голос зазвучал тверже, увереннее, в глазах загорелся огонек, который, однако, быстро угас. Он часто заморгал и тихо пробормотал:

– Только… Гилмер-то умер вроде бы, как мне помнится… Да… Да. Гилмер умер. И Трентор погиб – но, конечно, это не насовсем, не надолго. Так откуда вы прибыли-то, я забыл?

Магнифико шепнул Байте на ухо:

– А это правда Император? Мне всё время казалось, что Императоры не так выглядят. Что они должны быть величественнее и мудрее простых смертных…

Байта приложила палец к губам и прошептала в ответ:

– Тс – с – с…

И обратилась к Императору:

– Если Ваше Императорское Величество подпишет приказ, позволяющий нам отправиться на Трентор, это в большой степени поспособствует общему делу!

– На Трентор?

Император побледнел, руки у него дрожали.

– Сир! – продолжала Байта. – Вице-король Анакреона, от имени которого мы говорим с вами, утверждает, что Гилмер до сих пор жив.

– Жив? Жив?! – взорвался Дагобер. – Где он? Ну, я ему задам. Будет война!

– Ваше Императорское Величество, об этом пока ещё рано говорить. Его местопребывание пока не выяснено окончательно. Наш вице-король послал нас, чтобы мы сообщили вам об этом, но только побывав на Тренторе, мы сможем точно выяснить, где он скрывается. А когда мы отыщем его…

– Да, да! Его нужно отыскать!

Старый Император на ватных ногах добрел до ближайшей стены и коснулся, дрожащими пальцами маленького глазка фотоэлемента. После неловкой паузы он пробормотал:

– Слуги не идут. У меня нет времени их ждать.

Порывшись в столе, он вытянул из кипы бумаг чистый лист, что-то нацарапал на нём и подписал затейливым «Д».

– Гилмер ещё узнает, как велик его Император! Так откуда вы прибыли-то? Запамятовал… Анакреон? Ну, и как там дела у вас? Ваш народ чтит своего Императора?

Байта взяла лист из трясущейся руки Императора.

– Наш народ любит Ваше Величество. Наш народ знает, как Ваше Величество любит своих подданных!

– Нужно будет мне как-нибудь навестить моих добрых подданных в Анакреоне, но мой доктор говорит… не помню, что он говорит… только…

Сощурив выцветшие глаза, он спросил у Байты:

– Вы, барышня, что-то сказали про Гилмера?

– Нет, Ваше Императорское Величество.

– Ничего у него не выйдет, у проклятого мятежника! Когда вернётесь, так и скажите своему народу. Трентор выстоит! Мой отец сейчас во главе Флота, и гадкий изменник Гилмер скоро будет выброшен на веки вечные в мертвящий холод пространства вместе со своими приспешниками!

Он устало опустился в кресло. Огонь в его глазах погас.

– О чём я… говорил?

Торан поднялся и отвесил низкий поклон Императору.

– Вы были так добры к нам, Ваше Императорское Величество, но, к сожалению, время, назначенное нам для аудиенции, истекло.

На короткое мгновение Дагобер – IХ действительно стал похож на Императора – он встал, выпрямился и оставался недвижим, пока его гости один за другим, кланяясь, исчезали в двери… за которой их ожидали двадцать вооруженных охранников, сомкнувшихся плотным кольцом. Мелькнула вспышка бесшумного выстрела…

…Сознание медленно возвращалось к Байте, но вопроса «Где я?» у неё не возникло. Она отчетливо помнила и чудаковатого старика, называвшего себя Императором, и других, которые ждали за дверьми. В суставах противно покалывало. Это означало, что стреляли в неё из парализующего пистолета.

Она стояла, не открывая глаз, и болезненно прислушивалась к голосам, звучавшим рядом.

Разговаривали двое. Первый говорил с растяжкой, вежливо, с хитрецой, спрятанной за внешним подобострастием. Голос второго был хрипл и груб. Байте не понравились оба.

Обладатель грубого голоса говорил чаще и больше.

Байта поймала последнюю фразу.

– Он будет жить вечно, этот старый болван! Я устал! Мне надоело, чёрт подери! Годы идут, я тоже старею!

– Ваше Высочество, давайте сначала посмотрим, какую выгоду мы можем извлечь из наших пленников. Ведь может оказаться, что мы станем обладателями источников могущества, которое и не снилось вашему батюшке.

Грубый голос превратился в булькающий шёпот. До Байты долетали только отдельные слова. Она разобрала слово «девушка»… Второй, вкрадчивый голос что-то бубнил на одной ноте и в конце концов произнес погромче, почти по-отечески:

– Ну что вы, Ваше Высочество, вы не стареете. Плюньте в лицо тому, кто скажет, что вам больше двадцати!

Они дружно расхохотались. Сердце Байты билось медленно. Казалось, кровь стынет в жилах. «Дагобер… Ваше Высочество…» Старик Император говорил о сыне… Смысл того, что было сказано шёпотом, стал постепенно доходить до неё. Нет, это невозможно!

Из состояния ступора её вывел голос Торана, разразившегося многоэтажным проклятием.

Она открыла глаза, поймала взгляд Торана. Ей стало немного легче. Торан яростно выпалил:

– За вашу бандитскую выходку вы ответите перед Императором! Немедленно освободите нас!

Байта наконец поняла, что её запястья и лодыжки прикованы к стене и полу гравитационным полем.

Обладатель грубого голоса подошёл к Торану. Вид у него был премерзкий – одет неопрятно, обрюзгший, синяки под опухшими веками, слипшиеся жиденькие волосики, съехавшая набок охотничья шапочка с легкомысленным пёрышком. Борта засаленной жилетки были отделаны серебристой вышивкой.

Он хмыкнул, изобразив на физиономии искреннее удивление:

– Император? Бедный сумасшедший Император!

– У меня есть его Указ! Никто не смеет чинить нам никаких препятствий! Ни один Его подданный!

– Ишь ты! Подданного нашёл! Я не подданный! Понял ты, подонок? Я – регент и крон-принц, вот так ко мне и обращайся, сопляк! Что же до моего папаши – идиота, маразматика старого… ха-ха-ха! Просто ему приятно время от времени принимать гостей, и я не лишаю его этой маленькой радости. Пусть себе тешится, вспоминает дни своей молодости и былого могущества, чего там, мне не жалко. Вот так-то. А вы и поверили, уши развесили, олухи!

Отойдя от Торана, он приблизился к Байте. Она с ненавистью смотрела на крон-принца. Тот подошёл вплотную, и ей стало ещё противнее – так от него мерзко пахло. Обдавая её зловонным дыханием, он проговорил.

– А глазки ничего, Коммейсон… Так она даже симпатичнее. Подойдет, пожалуй. Деликатес для изощренного гурмана, ага?

Торан отчаянно пытался освободиться от гравитационных пут, а крон-принц и бровью не повёл. У Байты по спине мурашки забегали, Эблинг Мис пока не пришёл в себя. Голова его безжизненно свисала на грудь. Но как же удивилась Байта, увидев, что глаза Магнифико широко раскрыты – так, как будто он открыл их уже давно! Его пламенный взор был устремлен на Байту. Он всхлипнул и кивнул в сторону крон-принца:

– Этот… отобрал мой видеосонор!

Крон-принц резко обернулся на голос паяца.

– Так он твой, чудище?

И стянул с плеча инструмент, висевший на зеленом шнуре.

– Твой, спрашиваю?

Он неуклюже пробежался пальцами по клавишам, извлекая режущие ухо диссонансы.

– Можешь изобразить чего-нибудь, чудище?

Магнифико кивнул.

Торан вмешался.

– Вы захватили корабль Академии! Если Император не вмешается, вмешается Академия.

Коммейсон – обладатель вкрадчивого голоса – с кривой усмешкой проговорил:

– Это какая такая Академия? Или Мул уже не Мул?

Ответа не последовало. Крон-принц довольно осклабился. Поле, державшее руки и ноги паяца, было отключено. Крон-принц грубо сунул ему в руки видеосонор.

– Ну-ка, сыграй нам, чудище! – буркнул принц, – Сыграй для нас серенаду о любви и красоте нашей чужеземной гостьи! Объясни ей, что тюрьма моего папаши – не дворец, но что я могу отвести её во дворец, где она будет купаться в розовой водичке и познает любовь принца. Играй и пой о любви принца, чудище!

Он присел на низкий мраморный столик, лениво покачивая жирной ножищей. Его сальная улыбочка вызвала у Байты бессильное бешенство. Торан беспомощно пытался сорвать гравитационные путы, но, увы, это было бесполезно. Лицо его покрылось капельками пота. Эблинг Мис пошевелился и застонал.

Магнифико сморщился и прошептал:

– У меня… пальцы онемели – как деревяшки!

– Играй, чудище!! – проревел принц. По знаку Коммейсона был выключен свет. В полумраке кронпринц встал, сложил на груди руки. Он ждал…

Длинные, тонкие пальцы Магнифико стремительно забегали по клавишам – от одного края клавиатуры до другого – и вот резко очерченная радуга перекинулась через тюремную камеру. Зазвучал низкий, глухой, вибрирующий, скорбный аккорд. Тембр становился выше, слышался громкий смех, за переливами которого угадывался рокочущий звон огромного погребального колокола.

Казалось, мрак сгущается. Музыка доносилась до слуха Байты как бы сквозь плотную складчатую завесу. Она видела слабый свет, мерцавший где-то далеко-далеко, будто одинокая свеча тускло мерцала со дна глубокого тёмного колодца.

Инстинктивно она напрягла зрение. Свет стал ярче, но оставался как бы за пеленой тумана. Пламя металось, извивалось, меняло оттенки… Внезапно музыка стала пронзительной, злобной, переросла в душераздирающее крещендо. Свет кидался из стороны в сторону, в такт ускоряющемуся ритму. Внутри островка света что-то корчилось, копошилось – что-то мерзкое, издававшее ядовитые металлические стоны и вопли.

Байта сражалась с изматывающим душу чувством. Её всё сильнее сжимало в объятиях отчаяние и бессилие. Она с ужасом вспомнила то состояние, что охватило её в последние дни в Хейвене. Это было оно-то самое жуткое, изнурительное, обволакивающее как липкая паутина ощущение страха и отчаяния! Она съежилась, пытаясь закрыться, защититься.

Музыка наваливалась на неё волнами кошмарного хохота, и только тогда, когда ей удалось вымученным движением отвести взгляд в сторону, из поля зрения исчез корчащийся в пламени кошмар. Лоб её похолодел, по нему стекали струйки липкого пота.

Резко, неожиданно музыка смолкла. Байта почувствовала несказанное облегчение. Вспыхнул свет, и совсем рядом она увидела горящие глаза Магнифико.

– Моя госпожа! – выдохнул он. – Вам плохо?

– О, Магнифико, не спрашивай! Почему ты… так играл?

Постепенно она разглядела остальных. Быстро скользнула взглядом по безжизненно прилипшим к степе фигурам Торана и Миса. У столика на полу в странной позе распростерся на полу крон-принц. Коммейсон сидел рядом, расставив ноги, выпучив глаза, глотая воздух, как выброшенная на берег рыба.

Магнифико шагнул к нему – тот издал истошный вопль и закрылся руками.

Магнифико отвернулся, подошёл к пульту и отключил гравитационное поле.

Торан, уже успевший прийти в себя, рванулся вперёд и мертвой хваткой схватил Коммейсона за загривок.

– Пойдешь с нами! Проведёшь нас к кораблю, понял, мерзавец?!

…Два часа спустя на корабле Байта подала на стол шикарный домашний пирог, и Магнифико, забыв обо всяких правилах приличного поведения, набросился на него.

– Вкусно, Магнифико?

– М – м – м!

– Магнифико?

– Да, моя госпожа!

– Всё-таки что ты там играл?

Паяц нахмурился.

– Я… лучше я не буду об этом говорить… Давно когда-то разучил эту вещь. Видсосонор очень сильно действует на нервную систему, госпожа. Это, конечно, была злая шутка, но я вовсе не предназначал её для чистого, невинного слуха!..

– Ну-ну, Магнифико, ты мне льстишь. Не так уж я невинна. Скажи, а я видела то же, что эти?

– О, надеюсь, нет! Я играл только для них. Вы должны были видеть только бледное подобие – как бы издалека.

– Мне хватило. Ты знаешь, что ты довёл принца до обморока?

Прожевав здоровенный кусок пирога, Магнифико проговорил:

– Я убил его, моя госпожа.

– Что?! – сглотнув подступивший к горлу комок, спросила Байта.

– Когда я закончил играть, он был мертв. Можно было не продолжать – Коммейсон меня не интересовал. Он, конечно, мог бы убить нас всех или пытать. Но этот принц, госпожа, он… бросал на вас греховные взгляды, и… – он замолчал, испугавшись собственной откровенности.

Байту пронзила странная догадка, но она постаралась поскорее прогнать внезапную мысль.

– Магнифико, добрая ты душа!

– О, моя госпожа… – пробормотал Магнифико, стряхивая с подбородка крошки.

В дверь заглянул Эблинг Мис и поманил их рукой.

Трентор был близко – его металлическая поверхность зловеще сверкала в видовом иллюминаторе. Торан с горечью проговорил:

– Тут нам делать нечего, Мис. Посланец Мула наверняка опередил нас.

Эблинг Мис потёр лоб тыльной стороной ладони и пробормотал что-то невыразительное. Торан раздражённо добавил:

– Говорю вам, эти подонки знают, что Академия пала! Вы слышите?

– А? – очнулся Эблинг Мис.

Он мягко коснулся руки Торана. Было совершенно ясно, что он не слышал ни слова.

– Торан, я… смотрел на Трентор. Знаешь… у меня странное чувство… оно не покидает меня с тех самых пор, как мы приземлились на Неотренторе. Мне кажется, я начал что-то понимать… Мысли скачут в голове, просятся наружу. Всё становится понятнее – никогда я ещё не ощущал этого яснее!

Торан недоверчиво покосился на него и пожал плечами. Слова психолога явно не произвели на него никакого впечатления.

Он осторожно промолвил:

– Мис…

– Да?

– А вы не заметили, что в тот момент, когда мы стартовали, на Неотрентор приземлился корабль?

– Не тот ли, на котором якобы капитан Хэн Притчер?

– Тот самый, на котором чёрт его знает кто! Информация Магнифико – вот что идёт по нашим следам, Мис.

Эблинг Мис ничего не ответил.

Торан громко спросил:

– Вам плохо? Что с вами?!

Глаза Миса сверкали. Он застыл, глядя а одну точку, и молчал, молчал…

Глава двадцать третья
Руины трентора

Найти нужное место на такой громадной планете, как Трентор – сложнейшая проблема. На Тренторе нет ориентиров типа континентов или океанов, нет ни рек, ни озер.

Окутанная облаками колоссальная планета представляет (вернее, когда-то представляла) собой огромный мир, единый город. На фоне общего серо-стального пейзажа выделялась только территория бывшего императорского дворца. «Байта» описывала круги на орбите прогулочного катера – и всё без толку.

Они летали вокруг Трентора, опускаясь от полюсов к экватору. На полюсах набухли ледяные шапки, из которых торчали покосившиеся стальные шпили, молчаливо свидетельствуя о том, что система искусственного климата приказала долго жить. Время от времени Торан сверялся с картой, добытой на Неотренторе.

Но когда они увидели то, что искали, ошибки быть не могло. Разрыв в металлической обшивке планеты тянулся миль на пятьдесят. Яркая, режущая глаз зелень на сером фоне покрывала пространство площадью примерно в сто квадратных миль. Сквозь зелень деревьев проступали контуры строений бывшей резиденции Императоров Галактики.

«Байта» развернулась и пошла на посадку. Данные для выбора направления у путешественников были весьма приблизительные. Длинные, прямые стрелки на карте – и гладкие, сверкающие ленты магистралей внизу. К тому месту, где на карте был обозначен университетский квартал, они двинулись наугад. Скоро корабль мягко приземлился на гладком безлюдном поле, некогда бывшем оживленным космопортом.

Только ступив на металлическое покрытие летного поля, они по-настоящему ощутили атмосферу разрухи, не заметную сверху. Искореженные верхушки шпилей, пробоины и трещины в гладких стенах зданий… Совсем недалеко от места приземления виднелась полоса открытой земли – настоящей, тёмной, вспаханной земли…

Ли Сентер терпеливо ждал, когда опустится корабль. Звездолёт был странный, явно не с Неотрентора. Он глубоко вздохнул. Незнакомые корабли, контакт с людьми из других миров – это могло означать конец хрупкого благоденствия и возвращение к дням гибельных сражений. Сентер был главой группы. В его обязанности входила забота о древних книгах, в которых он прочел о давних временах. Ему очень не хотелось, чтобы те времена возвратились вновь.

Примерно десять минут он следил за спуском корабля. За это время он успел многое передумать. Он вспомнил огромную ферму, на которой родился, где прошло его детство. Там было много, много людей… Потом началось массовое переселение народа на новые земли. Ему тогда было всего десять лет, у родителей он был единственным сыном. Тогда он был удивлен и напутан.

Он вспоминал о том, как впервые увидел незнакомые строения – огромные металлические башни – их нужно было вырвать с корнем, растащить в стороны… Под ними открылась земля, которую нужно было вспахивать, поливать и удобрять, расчищать от зданий всё новые и новые пространства, а другие здания надо было переоборудовать под жилье…

Нужно было выращивать растения и собирать урожай, налаживать обмен с соседними фермами…

Хозяйство росло и укреплялось, воцарялось благоденствие самоуправления. Выросло новое поколение – поколение крепких, низкорослых, широкоплечих парней, привыкших с малолетства трудиться на земле. Он помнил тот торжественный день, когда его поставили во главе группы. В тот день он впервые не побрился, и у него начала отрастать борода – неотъемлемый атрибут внешности руководителя группы…

И вот теперь внешний мир напомнил о себе и мог положить конец их идиллической изоляции…

Корабль приземлился. Сентер молча наблюдал, как открылся входной люк. Оттуда вышли четверо – ступая осторожно, с опаской оглядываясь по сторонам. Среди прибывших было трое мужчин – один старик, один молодой, высокий, а третий – неопределённого возраста, носатый и худой. Четвертая – женщина, державшаяся как равная. Сентер уверенно шагнул навстречу незнакомцам.

Он поприветствовал их символическим жестом мира – протянул перед собой пустые ладони.

Молодой мужчина сделал два шага вперёд, повторил жест и сказал:

– Мы пришли к вам с миром.

У него был странный акцент, но понять было можно, и тон самый дружелюбный. Сентер гулко повторил:

– Да будет мир между нами. Добро пожаловать. Я приветствую вас от имени всей нашей группы. Вы голодны? Вас накормят. Вы хотите пить? Вас напоят.

Последовал ответ:

– Благодарим вас за вашу доброту. Когда мы вернёмся в свой мир, мы расскажем о вашей группе всё самое хорошее.

Странный был ответ, но Сентеру он понравился. За его спиной прибывших встречали улыбками мужчины из его группы, из хозяйственных построек одна за другой стали появляться женщины.

У себя в квартире он достал из шкафчика запертую на ключ большую шкатулку с зеркальными стенками. В шкатулке лежали длинные толстые сигары. Эта шкатулка извлекалась на свет только в дни особых торжеств. Обнося гостей сигарами, он несколько растерялся, остановившись перед женщиной. Она сидела рядом с мужчинами как равная. Значит, у чужестранцев было так заведено. Он протянул ей шкатулку.

Улыбнувшись, она взяла сигару и, нимало не смущаясь, закурила, с удовольствием вдыхая ароматный дым. Ли Сентер был шокирован, но сдержал себя.

До еды разговор шел в основном на тему фермерства на Тренторе.

Старик спросил:

– А как тут у вас с гидропоникой? Ведь для такого мира, как Трентор, лучше просто не придумаешь!

Сентер медленно покачал головой. Он смутно припоминал это слово. Оно встречалось ему в древних книгах.

– Если не ошибаюсь, вы имеете в виду выращивание растений без почвы с помощью химических растворов? Нет, это на Тренторе не годится. Для этой гидропоники нужна целая индустрия, например, – развитая химическая промышленность. А вдруг – война или стихийное бедствие – какая уж тут промышленность? Люди будут голодать. Нельзя всё выращивать в искусственных условиях. На земле лучше – и дешевле, и надежнее.

– И хватает вам того, что вы выращиваете?

– Хватает, но, пожалуй, наше меню несколько однообразно. У нас есть птица, яйца, молочный скот – стало быть, есть молочные продукты и мясо, но мясо мы большей частью покупаем.

– Вот как? Вы торгуете? – проявил неожиданный интерес молодой мужчина. – И что же вы экспортируете?

– Металл, – коротко отозвался Сентер. – Сами посудите: у нас неисчерпаемые запасы превосходного, высококачественного металла. С Неотрентора прибывают корабли, выбирают определённый участок, снимают с него металл – тем самым ещё и нам помогают, расширяя наши посевные площади. А в обмен оставляют нам мясо, консервированные фрукты, пищевые концентраты, сельскохозяйственную технику и так даже. Очень выгодно – и для нас, и для них.

К столу подали хлеб, сыр и вкуснейшее овощное рагу. Импортными продуктами были только замороженные фрукты на десерт. Когда приятная трапеза была завершена, выяснилось, что прибывшие – не просто туристы. Молодой человек достал карту Трентора.

Ли Сентер внимательно рассмотрел её и сообщил:

– Университетский район – неприкосновенная территория. Мы её пальцем не тронули. Мы стараемся туда даже не заходить без дела. Это – одна из немногих реликвий, оставшаяся от старых времен, и мы её бережно охраняем.

– Мы прилетели к вам в поисках знаний. Мы клянемся, что ничего там не нарушим, не испортим. В залог мы готовы оставить вам наш корабль! – горячо сказал старик.

– Ну что ж, пойдёмте. Я сам отведу вас, – ответил Ли Сентер.

Поздно ночью, когда чужестранцы уже спали, Ли Сентер отправил донесение на Неотрентор.