Текст книги "Сборник.Том 5"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 48 страниц)

Глава семнадцатая
Война

Мэр Академии рассеянно приглаживал редкие волосы, обрамлявшие лысоватый череп. Он вздохнул:

– Вот они, аукаются нам – утраченные годы и возможности, не использованные нами. Я не то чтобы обвиняю кого-то, доктор Дарелл, но, честное слово, мы заработали своё поражение.

Дарелл спокойно возразил:

– Не нижу причин для особого беспокойства, сэр.

– Особого беспокойства? Особого беспокойства! Да откуда взяться другому отношению! Пойдите-ка сюда…

Он почти силой заставил Дарелла подойти к медленно вертящемуся на невидимой гравитационной подставке овоиду. Мэр коснулся его рукой, и овоид засветился изнутри – точная трёхмерная модель двойной спирали Галактики.

– Желтым, – взволнованно начал мэр, – обозначен тот район космического пространства, который находится под влиянием Академии, а красным – районы протектората Калгана.

Картина, представшая перед Дареллом, представляла собой нечто вроде маленького красного шарика, заключенного как бы внутрь гораздо большего по объёму желтого пространства, отдаленно напоминавшего очертания кулака. Желтый «кулак» окружал красную сферу со всех сторон. Открытым оставалось только направление, ведущее к центру Галактики.

– Галактография, – сказал мэр, – наш злейший враг. Наши адмиралы просто-напросто ни от кого не могут скрыть нашей почти безнадежной стратегической позиции. Вот смотрите: у противника имеются внутренние линии коммуникации. Его позиция сконцентрирована, они способны одинаково легко встретиться с нами в любой точке пространства и защититься, не прикладывая особых усилий.

А мы разбросаны. Среднее расстояние между населёнными системами на территории Академии почти в три раза превышает таковое для Калгана. Например, чтобы добраться из Сантанни в Локрис, нам нужно одолеть двадцать пять парсеков, а им – всего восемь, если мы не будем выходить за пределы наших территорий.

– Это всё я понимаю, сэр, – сухо сказал Дарелл.

– И тем не менее вы не согласны, что одно только это уже означает поражение?

– В войне, сэр, имеют значение не только расстояния. Я утверждаю, что мы не можем проиграть. Это просто невозможно.

– И почему же вы так считаете?

– Таково моё понимание Плана Селдона.

– О!.. – скептически кивнул мэр, скривив губы и сложив руки за спиной. – Значит, и вы тоже рассчитываете на мистическую помощь Второй Академии?

– Нет. Всего лишь на помощь неизбежности – а также на мужество сограждан и мощное сопротивление врагу.

Но несмотря на высказанную словами уверенность, он сам не переставал размышлять.

А что если…

Ну… что если Антор был прав и Калган на самом деле – непосредственное орудие в руках мастеров психологической войны? Что если это и есть их цель – победить и разрушить Академию? Нет! Бессмыслица!

И всё-таки…

Он горько усмехнулся. Всё время – одно и то же. Всё время это тыканье лбом в неподатливый гранит – такой твёрдый и непрозрачный, который для врагов светился насквозь…

Голографическая картина сложившейся ситуации у Лорда Стеттина, напротив, вызывала удовлетворение.

Повелитель Калгана стоял перед точно такой же моделью Галактики, которую разглядывали мэр и доктор Дарелл. Отличие было лишь в том, что то, что заставляло мэра хмуриться, у Стеттина вызывало довольную усмешку.

Адмиральская форма поблескивала всеми регалиями на его внушительной фигуре. Алая лента ордена Мула, которым его наградил предыдущий Первый Гражданин, не слишком любезно смещенный им с этого поста полгода спустя, пересекала его торс от правого плеча до пояса. Серебряная Звезда с двойными кометами и мечами ярко сияла на левой стороне груди.

Он обратился к присутствующим – шести представителям генерального штаба, облаченным в форму, лишь слегка уступавшую его собственной по количеству блестящих знаков отличия, а также и к Первому Министру, худощавому и седому – тёмной паутинке, терявшейся в блеске орденов и позументов.

– Полагаю, решение ясное. Мы имеем возможность ждать. Для них каждый день ожидания – лишний удар по их достоинству. Если они попытаются организовать защиту по всему фронту, то вынуждены будут сильно рассеяться, и тогда мы сможем нанести два сокрушительных удара одновременно – вот тут и тут.

Он показал направления атаки на модели Галактики – две стрелки ослепительно белого цвета, отсекавшие желтый «кулак» изнутри от красного шарика и замыкавшиеся не Терминусе плотной дугой с обеих сторон.

– Тем самым мы разорвем их флот на три части, каждую из которых можно разбить по отдельности. Если они попытаются осуществить концентрацию сил, то неизбежно сдадут добровольно две трети своих владений, где, вероятно, вспыхнут бунты.

Тихий голос Первого Министра с трудом пробился сквозь довольный шёпот офицеров:

– Через шесть месяцев Академия станет в шесть раз сильнее. Как мы отлично знаем, у них более мощные резервы, численность их флота более велика, людская сила – тоже. Наверное, всё-таки вернее было бы предпринять один мощный удар.

Однако к его голосу никто не прислушался. Стеттин снисходительно улыбнулся и небрежно махнул рукой.

– Шесть месяцев… Да пусть хоть год! Для нас это ровным счётом ничего не значит. Люди из Академии не смогут подготовиться. Они на это просто морально не способны. Они верят, что им поможет Вторая Академия. Но на этот раз они жестоко ошибаются.

Присутствующие нервно зашевелились и зашептались.

– Видимо, у вас недостаточно информации, – жестко сказал Стеттин. – Что, ещё раз процитировать отчеты наших агентов на территории Академии? Или ещё раз пересказать выводы мистера Хомира Мунна, перешедшего на нашу сторону бывшего агента Академии? Прошу вас, джентльмены, расходитесь. Совет окончен.

Стеттин вернулся в свои апартаменты. Улыбка не сходила с его лица.

Порой он, конечно, задумывался о Хомире Мунне. Странный это был человек, непонятный. Первого своего обещания он, конечно, не сдержал, но всё-таки время от времени сообщал небезынтересную информацию – особенно тогда, когда присутствовала Каллия.

Улыбка его стола ещё шире. У этой толстой дуры всегда на всё есть свои резоны, но и она порой бывала полезна. По крайней мере, она со своей дурацкой бабьей болтовней ухитрялась выудить у Мунна больше, чем ему самому удавалось, да и выходило это у неё гораздо легче. Может, отдать её Мунну совсем? Он нахмурился. Каллия… Каллия со своей идиотской ревностью! Чёрт бы её побрал! Если бы не она, у него была бы теперь эта девчонка – Дарелл, и как это он только ей башку не проломил за это?

Этого он и сам не мог понять.

Может, потому что она ухитрялась так ловко обстряпывать разговоры с Мунном? А Мунн ему очень нужен. Ведь именно Мунн доказал, что уж, по крайней мере, Мул был убежден, что никакой Второй Академии не существует. А его адмиралам, как воздух, необходима такая уверенность.

Он не прочь объявить об этом во всеуслышание, но разумнее оставить всё как есть. Пусть Академия верит в эту несуществующую поддержку. Но неужели именно Каллия это выяснила? Да, точно. Именно она. Она и сказала.

Да нет, что за чушь. Что она могла сказать?

И всё-таки…

Он потряс головой, но особой ясности не прибавилось.

Глава восемнадцатая
Мир – призрак

На Тренторе царило странное сочетание смерти и возрождения. Как потускневший алмаз в обрамлении огромного количества ярчайших звёзд в центре Галактики, освещенный их лучами, он дремал и видел во сне своё прошлое и своё будущее.

Было время, когда невидимые нити власти тянулись от его металлической коры во все концы Галактики. На планете некогда существовал один – единственный город, населённый четырьмя сотнями миллиардов администраторов, – это была самая грандиозная столица всех времен и народов.

Но постепенно Империя пришла в упадок, а потом – примерно столетие назад – было Великое Побоище и силы Трентора остались при нём самом, а потом и вовсе иссякли. Сияющие останки трупа – его металлическая оболочка сморщилась и покорежилась, страдая от сознания своего былого величия.

Те, кому удалось выжить здесь, разорвали металлическую оболочку планеты и стали торговать этим металлом, получай взамен зерно и скот. Земля, тысячелетиями не видевшая солнца, не дышавшая воздухом, снова открылась, и планета вернулась к первозданным временам. На открытых участках почвы, где велось примитивное земледелие, Трентор, казалось, начисто забыл о своем великом, закованном в непроницаемую броню прошлом.

И совсем забыл бы, если бы эти клочки возделанной земли не были бы окружены гигантскими стальными руинами, вздымавшимися к небу искореженными башнями и шпилями с пустыми глазницами окон и арок.

Аркадия, затаив дыхание, смотрела на стальную линию горизонта. Деревня, в которой жили Пальверы, была всего-навсего кучкой маленьких простых домиков. Её окружали поля – золотисто-желтые, волнующиеся под ветром полосы пшеницы.

А там, далеко-далеко, была память прошлого, всё ещё сияющая незаржавевшим величием, отбрасывающая блики и отсветы огня в лучах закатного и рассветного солнца Трентора. За все те месяцы, что Аркадия жила на Тренторе, она была там только один раз. Она бродила по гладким стальным тротуарам, заходила в молчаливые, покрытые вековой пылью дома, в которые свет проникал сквозь трещины разбитых стен и крыш.

Это была нескончаемая сердечная боль. Это было проклятие.

Долго выдержать там она не смогла и убежала и бежала до тех пор, пока ноги её вновь не коснулись мягкой живой земли.

Теперь она лишь подолгу смотрела на руины издалека. Ещё рез потревожить мертвый прах она не отважилась бы.

Она знала, что где-то в этом мертвом мире она родилась – недалеко от древней Имперской Библиотеки – в самом тренторианском Тренторе. Это была святая святых, только Библиотека и пережала Великое Побоище и уже целое столетие стояла в неприкосновенности, как безмолвный вызов всей Вселенной.

Там Гэри Селдон и его соратники сплели свою невидимую паутину. Там бился в поисках тайны Эблинг Мис, там он сидел, поражённый внезапным открытием, пока не был убит, чтобы о его открытии не узнал никто на свете.

Там, в Имперской Библиотеке, её дедушка и бабушка прожили десять лет, пока не умер Мул и они не смогли вернуться в возрождающуюся Академию.

Туда, в Имперскую Библиотеку, вернулся её отец со своей молодой женой, чтобы попытаться ещё раз отыскать Вторую Академию, но не сумел. Там родилась она, там умерла её мать.

Ей очень хотелось попасть в Библиотеку, но Прим Пальвер только головой покачал и сказал:

– Это за тысячу миль от нас, Аркадия, а у нас тут столько дел. И потом, это не очень хорошее место. Святыня, понимаешь, и всякое такое…

Но Аркадия прекрасно понимала, что ему просто не хочется идти в Библиотеку, что тут всё точно так же, как с Дворцом Мула на Калгане. Это был тот самый суеверный страх пигмеев перед реликвиями гигантов прошлого.

Но осуждать за это маленького доброго толстяка она не могла – это было бы кощунством. Она уже три месяца жила на Тренторе, и всё это время он и она – Папуля и Мамуля – были так добры к ней…

А что было бы, если бы она вернулась? Она бы только навлекла на них смерть и разрушение. Разве она сказала им о том, что она сама стала мишенью для разрушения? Нет. Она просто милостиво позволила им взять на себя опаснейшую роль своих защитников и укрывателей.

От этих дум она нестерпимо страдала, мысли её путались, ей было невыносимо стыдно, но выбора не было.

Она медленно спускалась по ступенькам лестницы в столовую. До неё донеслись голоса.

Прим Пальвер, запрокинув голову, с трудом заправил салфетку за воротник и с нескрываемым удовольствием принялся за яичницу.

– Я вчера был в городе, Мамуля, – проговорил он с набитым ртом.

– Ну и что там слышно, Папуля? – безразлично поинтересовалась Мамуля, разглядывая стол в поисках соли. Найдя, она встала и подала ему соль.

– А, ничего хорошего. Прибыл корабль с калганского направления с газетами оттуда. Война там.

– Война! Вот как! Ну что ж, пусть разбивают свои дурацкие лбы, коли ума у них нет совсем. Ты платежный чек получил, Папуля? Папуля, я тебе советую: скажи ты этому старому подлецу Коскеру, что у него не единственный кооператив на Тренторе. Они и так, паршивцы, платит тебе столько, что людям стыдно сказать, так хоть бы уж платили вовремя!

– Вовремя-шмовремя, – раздражённо отозвался Папуля. – Слушай, только не надо со мной за завтраком говорить о делах. У меня кусок в горле застревает.

Он мстительно, раздражённо намазал масло на хлеб, будто оно в чём-то виновато, и добавил более спокойно:

– Война-то между Калганом и Академией, и уж два месяца как началась.

Он стукнул кулаком о кулак, имитируя столкновение двух космических кораблей.

– Гм – м – м… Ну и как там дела?

– У Академии дела плохи. Ты же сама видела Калган – солдат на солдате и солдатом погоняет. Они были наготове. А Академия – нет, так что… – он развел руками.

Мамуля резко отложила в сторону салфетку и прошипела:

– Идиот!

– Чего?

– Тупица! Болтаешь всякое, язык у тебя без костей! Она быстро повела глазами, и Папуля, заглянув ей за спину, увидел, что в дверях стоит Аркадия, онемевшая от ужаса.

Она спросила:

– Академия воюет?

Папуля беспомощно посмотрел на Мамулю и кивнул.

– И они проигрывают?

Он ещё раз кивнул.

У Аркадии перехватило горло. Она медленно подошла к столу.

– Это – конец? – прошептала она.

– Конец? – с деланной беспечностью переспросил Папуля. – Кто сказал – «конец»? Когда война, всякое бывает. И… и…

– Садись, милая, – ласково сказала Мамуля. – Сначала поешь как следует, а потом и поговорить можно. Но Аркадия пропустила её слова мимо ушей.

– Аркади, – сказал Папуля серьёзно, – новости – за прошлую неделю, и Терминус всё ещё сражается. Это чистая правда. Я не обманываю тебя. Хочешь, я покажу тебе газеты?

– Да!

Она прочитала все колонки новостей, торопливо поела, даже не глядя в тарелку. Она читала, и глаза её краснели и наливались слезами. «Сантанни и Кореллия сдались без боя». «Эскадра Флота Академии захвачена в малонаселённом секторе Ифни и уничтожена практически до единого корабля».

Теперь Академия была заперта на территории бывших Четырёх Королевств – той территории, что была, очерчена Сальвором Гардином, первым мэром. Но они продолжали сражаться, и всё ещё была возможность… Нет, что бы то ни было, она должна предупредить отца! Она должна каким-то образом сообщить ему. Должна!

Но как? На пути к Терминусу шла война.

После завтрака она спросила у Папули:

– Мистер Пальвер, вы в ближайшее время куда-нибудь собираетесь по делам?

Папуля сидел в просторном шезлонге на лужайке перед домом и загорал. В его толстых пальцах была зажата такая же толстая сигара, а сам он напоминал карикатурного мопса.

– По делам? – лениво пробормотал он. – Как знать… Вообще-то я в отпуске и никуда не собирался. И про дела как-то вспоминать неохота. Ты беспокоишься, Аркади?

– Я? Нет, мне здесь очень хорошо. Вы так добры ко мне – и вы, и миссис Пальвер.

Он замахал рукой в знак протеста.

Аркадия сказала:

– Я думала о войне.

– Лучше не думай. Что ты-то можешь поделать? Ты ничем не можешь помочь, так что толку мучить себя?

– Понимаете, я думала о том, что Академия потеряла часть своих сельскохозяйственных миров. У них там, наверное, очень плохо с продуктами.

Папуля поерзал в кресле.

– Не стоит волноваться. Всё будет хорошо.

Она не слушала.

– Мне бы хотелось помочь им с продуктами, вот что, Знаете, когда умер Мул и Академия восстала, Терминус был в осаде почти целый месяц, и генерал Хэн Притчер, который временно замещал Мула, устроил нам настоящую блокаду. Продуктов было очень мало, и мой папа рассказывал мне, как его отец рассказывал ему, что они питались тогда одними какими-то жуткими аминокислотными таблетками, Нет, честное слово – одно яйцо стоило двести кредиток. Но потом они прорвали блокаду – как раз вовремя, и продуктовые грузы стали прибывать из Сантанни. Думаю, это было ужасное время. И теперь им наверняка не лучше.

Знаете, я готова голову дать на отсечение, что Академия сейчас просто бешеные деньги отвалит за продукты! Двойную, тройную цену. Даже больше! И если бы, к примеру, здесь, на Тренторе, какой-нибудь кооператив за это дело взялся, то он, может быть, и потерял бы несколько кораблей, но за время войны фермеры стали бы все миллионерами. Вот! Торговцы из Академии именно таким образом наживали себе состояния. Нет, серьёзно, за одну такую вылазку они привозили пару миллионов прибыли. Могли бы, наверное, и побольше получить, но это была плата за то, что они могли увезти на одном корабле.

Папуля поерзал сильнее. Сигара давно упала и погасла в траве, а он и не заметил.

– Продуктовая сделка! Гм – м – м… Да, но Академия так далеко…

– О, я знаю! Конечно, отсюда нечего и пытаться. Но можно ведь воспользоваться рейсовым кораблем, добраться дальше Массены и Смужчика, а там можно взять напрокат небольшой крейсер или ещё что-нибудь в этом роде – небольшой кораблик, на котором можно было бы перебраться через линию фронта.

Папуля поскреб затылок. Он прикидывал в уме.

Через две недели приготовления к отлёту были закончены. Мамуля все эти две недели ворчала не переставая. Сначала её возмущало то, что её супруг идёт на явное самоубийство, летя неизвестно куда. Потом она столь же рьяно возмущалась, почему он не берёт её туда с собой.

Папуля урезонивал её:

– Мамуля, ну что ты ведёшь себя, как старая карга? Я не могу тебя взять с собой. Это мужская работа. Ты себе представляешь, что такое война? Развлечение? Игра в «кошки-мышки»?

– Ну а ты тогда зачем летишь? «Мужская работа»!.. Тоже мне мужчина выискался – старый балбес, одной ногой в могиле. Лучше бы кто помоложе полетел – не такой лысый олух, как ты.

– Ну вот ещё новости. Лысого нашла! – слабо протестовал Папуля. – Да у меня ещё волосы – о-го-го! И потом – почему бы именно мне не сделать это дело? Неужто уступать какому-нибудь молодому бездельнику? Да тут, Мамулечка ты моя, миллионами пахнет, понимаешь ты или нет? Мил-ли-он-чиками!

Это она понимала и потому в конце концов сдалась.

Перед самым отлётом Аркадия улучила минутку, чтобы поговорить с Пальвером наедине.

– Вы на Терминусе будете?

– Почему бы и нет? Ты же сама сказала, что им нужен хлеб, и рис, и ещё картофель. Я заключу с ними контракт, и они всё это получат.

– Тогда вот что. Если вы будете на Терминусе, не могли бы вы навестить папу?

Папуля понимающе улыбнулся и ласково погладил её по голове.

– А я ждал, что ты меня попросишь об этом. Конечно, конечно, детка, я зайду к нему. Я скажу ему, что ты жива и здорова, и что у тебя всё в порядке, и что, когда всё закончится, я привезу тебя обратно.

– Спасибо, Сейчас я расскажу, как его найти. Его зовут доктор Торан Дарелл, он живёт в Станмарке. Это немного в стороне от Терминуса, там летают маленькие маршрутные самолёты. Дом пятьдесят пять на Набережной Канала.

– Постой, я запишу.

– Нет – нет, – покачала головой Аркадия. – Записывать ничего не нужно. Вы должны запомнить и найти его, ни у кого не спрашивая.

Папуля озадаченно пожал плечами.

– Ну ладно, как хочешь. Повторяю: дом пятьдесят пять на Набережной Канала в Станмарке, недалеко от Терминус – сити, добираться маршрутным самолётом. Всё правильно?

Аркадия кивнула.

– И… ещё кое-что.

– Да?

– Можете передать ему кое-что от меня?

– Конечно.

– Я вам на ухо скажу.

Он склонил голову, и она что-то прошептала ему на ухо. У Папули удивленно округлились глаза.

– Вот так прямо и сказать? Но это же чепуха какая-то!

– Он поймет. Просто скажите, что я так сказала, и сказала, что он поймет, что я хотела сказать. Только скажите всё слово в слово. Не перепутаете?

– Почему же я должен перепутать? Шесть словечек всего. Ну, слушай.

– Нет – нет, ни в коем случае! Не повторяйте! И никому не говорите! Никому, кроме моего папы! Обещайте!

Папуля опять пожал плечами.

– Обещаю! Не волнуйся, всё будет в порядке.

– Всё будет в порядке, – задумчиво пробормотала она, глядя ему вслед, когда он шел по улице к месту, где его ожидало воздушное такси. Она думала об одном: действительно ли она подписала его смертный приговор. И ещё она думала, увидит ли его ещё когда-нибудь.

Ей так трудно было возвращаться в дом и смотреть в добрые глаза Мамули… Наверное, когда всё будет кончено, лучше ей будет покончить с собой за всё, что она им сделала…

Глава девятнадцатая
Конец войны

Сражение при Кворристоне – … произошло 9:17:377 А.Э. между вооруженными силами Академии и войсками Стеттина, повелителя Калгана. Это было последнее сражение Периода Безвластия…

Галактическая энциклопедия.

Джоуль Турбор в новой роли военного корреспондента, облаченный в форму звездолётчика, был явно доволен собой: форма ему очень шла. Он был даже рад, что он в космосе, а не на Терминусе – вынужденная беспомощность в призрачной борьбе с невидимой Второй Академией для него сменилась физически осязаемой борьбой военных кораблей друг с другом и окружением обычных людей.

Честно говоря, блистательных побед со стороны Академии не отмечалось, но ситуация оставляла место для размышлений. Прошло уже шесть месяцев с начала войны, а ядро Академии оставалось практически нетронутым, и основные силы флота тоже оставались в полном порядке. Численность их, за счёт кораблей, построенных с начала войны, оставалась неизменной, а с технической стороны флот стал гораздо мощнее, чем во время поражения при Ифни.

За это время была усилена и оборона планет, шло интенсивное обучение войск на военных базах, командование наконец взялось за голову, и большая часть калганского флота вынуждена была отойти на «подготовленные» позиции.

В настоящее время Турбор находился в группе соединения Третьего Флота на дальних границах Анакреонского сектора. Он разрабатывал свою излюбленную тему – рассказ о войне как о войне «маленьких людей», и брал интервью у Феннеля Лимора, инженера третьего класса, добровольца.

– Расскажите нам немного о себе, матрос, – попросил Турбор.

– А что рассказывать? Рассказывать-то особенно нечего…

Лимор смущенно улыбнулся, повертел носком ботинка, но тут же выпрямился и стал смотреть в камеру, осознав, что на него смотрят миллионы телезрителей.

– Я – локриец. Работал на космическом заводе главным инженером отдела, мне неплохо платили. Женат, имею двух детей – обе девочки. А можно я им привет передам – вдруг они смотрят?

– Давайте, давайте, матрос. Не стесняйтесь!

– Ну, спасибо. Он приосанился.

– Привет, Милла! Если ты меня видишь, слушай – у меня всё отлично. Как там Санни и Томма? Я о вас всё время думаю, и, может, мне удастся отпроситься на побывку, когда мы вернёмся на базу. Я получил от тебя продуктовую посылку и отослал её обратно. У нас тут отличный паек, а гражданским, говорят, сейчас с едой туго приходится. Ну, вот и всё. Береги детей.

– Я загляну к вашей жене, когда буду в Локрисе, матрос, и поинтересуюсь, как у них с продуктами. Идёт?

Молодой человек широко улыбнулся и кивнул:

– Спасибо, мистер Турбор. Вы очень добры, я этого не забуду.

– Не стоит благодарности. Ну а теперь скажите нам… вы ведь доброволец?

– Так точно. А что же, на нас нападают, а я буду сидеть сложа руки, что ли? Ну нет. Я записался добровольцем сразу, как только услышал про «Хобера Мэллоу».

– Вы молодчина. А в боевых действиях вы уже принимали участие? Я смотрю, у вас уже две боевые звёздочки?

– Тьфу, – сплюнул матрос. – Да разве это сражения были? Так, ерунда. Да калганцы просто боятся драться, если у них нету пяти кораблей против одного нашего. И даже тогда они стараются разбить наш строй, чтобы рассеять и перебить поодиночке. Мой двоюродный братишка попал в заварушку при Ифни, он служил на том корабле, который уцелел там, – на старом «Эблинге Мисе». Так он говорит, что и там было то же самое. У них был целый флот против нашего подразделения, и, даже когда у нас оставалось всего пять кораблей, они задирались, вместо того чтобы драться по-настоящему. В том сражении у них было подбито вдвое больше кораблей, чем у нас.

– Значит, вы думаете, мы победим в этой войне?

– Да это же ежу понятно! Мы ведь не отступаем! Ну а уж если дело плохо повернётся, я уверен, нам Вторая Академия на подмогу придёт. План Селдона – он ведь никуда не делся – и они, калганцы-то, про это тоже знают, я уверен.

Турбор едва заметно улыбнулся:

– Вы рассчитываете на помощь Второй Академии?

Матрос искренне удивился вопросу:

– А как же? Как все!

Младший офицер Типпельблюм зашёл в каюту Турбора после окончания передачи. Он предложил корреспонденту сигарету и откинул фуражку на затылок – непонятно было, как она там удержалась.

– Пленного захватили, – сообщил он небрежно.

– Да?

– Ага. Какой-то стукнутый мужичок. Утверждает, что он якобы нейтрал – дипломатический иммунитет у него, никак не меньше. Похоже, начальство не знает, что с ним делать. Фамилия что-то вроде Пальви или Пальвер – что-то в этом роде. Говорит, что с Трентора. Ума не приложу, как его занесло в зону военных действий.

Турбор рывком приподнялся и сел на койке. Он даже забыл о предложенной сигарете. Он отлично помнил последний разговор с Дареллом в тот день, когда началась война и он должен был вылететь на задание.

– Прим Пальвер, – проговорил он. Это прозвучало утвердительно.

Типпельблюм поперхнулся на середине затяжки. Пуская клубы дыма и кашляя, он выговорил:

– Да. А вы-то откуда знаете?

– Неважно. Могу я с ним увидеться?

– Чёрт подери, не знаю… Старик держит его у себя, допрашивать собирается. Все говорят, что он шпион.

– Скажите старику, что если он действительно тот, за кого себя выдаст, то я его знаю. И беру ответственность на себя.

Капитан Диксиль, командир флагманского корабля Третьего Флота, не отрываясь, смотрел на экран Большого Детектора. Всякий корабль, как известно, представляет собой источник ядерного излучения даже без движения – точки на экране Детектора и были кораблями.

Все корабли Академии были в наличии, и никаких других вспышек на экране после поимки шпиона замечено не было. Но появление чужого кораблика, пусть даже маленького, вызвало некоторое замешательство в командирском отсеке. Могло потребоваться изменение в боевой тактике, и притом очень быстрое. Что и было сделано.

– Вы помните? – спросил капитан. – Повторите ещё раз.

Командор Сени кивнул:

– Я проведу свою эскадру через гиперпространство. Радиус – десять парсеков, тета – 263,52 градуса, фи – 84,15 градуса. Вернусь на место в 13.30. Общая продолжительность отсутствия – одиннадцать и восемьдесят три сотых часа.

– Всё точно. Учтите, вы должны вернуться минута в минуту. Ясно?

– Так точно, капитан.

Он взглянул на наручные часы:

– Мои корабли будут готовы к старту в 01.40.

– Хорошо, – ответил капитан Диксиль.

Калганская эскадра пока ещё не попала в поле «зрения» Большого Детектора, но ждать её нужно было с минуты на минуту, У капитана имелась по этому поводу проверенная независимая информация. В отсутствие эскадры Сенна сил у Флота Академии будет катастрофически недостаточно, но капитан был совершенно спокоен. То есть – абсолютно спокоен.

Прим Пальвер грустно поглядывал по сторонам. Ему ничего не оставалось, как ждать своей участи, переводя взгляд с одного лица на другое. В каюте присутствовал капитан – высокий, сухопарый, в адмиральской форме, и несколько офицеров. Кроме них, был ещё один человек, у которого, в отличие от остальных людей, верхняя пуговица рубашки была расстегнута и не было галстука. Этот человек сказал, что хочет поговорить с ним.

Джоуль Турбор продолжал уговаривать адмирала:

– Я полностью отдаю себе отчет, адмирал, в том, что дело крайне серьёзное, но уверяю вас – если мне будет дана возможность поговорить с этим человеком с глазу на глаз всего пару минут, многое может проясниться.

– А почему бы вам не поговорить с ним в моём присутствии?

Турбор выпятил губы и набычился.

– Адмирал, – сказал он упрямо, – всё то время, что я нахожусь в Третьем Флоте, вы не можете пожаловаться на отсутствие самых лестных отзывов в прессе о вас и ваших людях. Я бы не стал вам об этом напоминать, но уж если так стоит вопрос… Можете выставить охрану за дверью, а сами возвращайтесь через пять минут. Ну, пожалуйста, позвольте мне эту малость – уверяю вас, ваша репутация от этого не только не пострадает, а даже выиграет. Вы меня понимаете?

Он понял.

Как только они остались наедине, Джоуль Турбор резко повернулся к Пальверу:

– Быстро: назовите имя девочки, которую вы увезли с Калгана!

Пальвер только широко раскрыл глаза и отрицательно замотал головой.

– Я не шучу, – сказал Турбор. – Если вы не ответите, вас сочтут шпионом, а шпионов в военное время расстреливают на месте без суда и следствия.

– Аркадия Дарелл! – выдохнул Пальвер.

– Отлично. Она жива?

Пальвер кивнул.

– Если вы не уверены в этом, то ваше дело плохо.

– Она жива и здорова, – побледнев, отозвался Пальвер.

Тут вернулся адмирал.

– Ну? – спросил он сурово.

– Этот человек – не шпион, сэр. Можете верить всему, что он вам говорит. Я ручаюсь за него.

– Вот как? – нахмурился адмирал. – Следовательно, получается, что он – представитель сельскохозяйственного кооператива с Трентора, который желает заключить с Терминусом торговую сделку на поставку зерна и картофеля. Ну хорошо, будь по-вашему, только сейчас я его всё равно отпустить не смогу.

– Почему? – резко спросил Пальвер.

– Потому, что мы в самом центре военных действий. Когда сражение закончится и если все мы будем живы, мистер Пальвер, мы сопроводим вас на Терминус.

Калганский Флот, на полной скорости несущийся через пространство, издалека заметил корабли Академии, но и сам не остался незамеченным. Как крошечные светлячки на экранах Больших Детекторов, они летели навстречу друг другу в безмолвной пустоте.

Адмирал Флота Академии нахмурился и сказал:

– Скорее всего, это их главный удар. Поглядите, сколько их. – И добавил: – Однако им против нас не устоять, если только Сенн подоспеет вовремя.

Командор Сенн улетел несколько часов назад – как только враг был замечен. Теперь план изменить уже нельзя. Он мог либо сработать, либо сорваться, но адмирал был спокоен. Так же как все офицеры и матросы.

Снова танец светлячков на экране. Пляски смерти…

Флот Академии медленно, нудно отступал. Шли часы, а Флот медленно отходил назад, изматывая противника, сбивая его с намеченного курса – всё сильнее и заметнее.

В умах стратегов, ведущих эту битву, было предусмотрено колоссальное пространство, которое должны занять корабли Калганского Флота. Флот Академии освобождал это пространство – и его тут же занимали калганцы. Те их корабли, что рисковали выйти за пределы этого пространства, тут же подвергались резкой и беспощадной атаке. Тех, кто оставался внутри пространства, никто не трогал.

Всё зависело только от собственной инициативы командиров кораблей Флота Лорда Стеттина-то ли идти на верную смерть, то ли оставаться там, где им ничто не угрожает.