Текст книги "Сборник.Том 5"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 48 страниц)

Глава шестая
Ченнис, Мул плюс…

Оба противника вели себя теперь совершенно открыто, физически они были полными противоположностями. Но это было неважно. Каждый нерв, отвечающий за контроль эмоций, у каждого из них был напряжен до предела. Мул впервые за долгие годы не был уверен в себе. Ченнис знал, что краткая самозащита далась ему с колоссальным трудом и что у противника ещё полно сил в запасе. Шла игра на выносливость. Ченнис знал, что проиграет.

Но думать об этом было страшно. Отступить эмоционально перед Мулом означало добровольно отдать оружие в его руки. Он ведь уже отследил в подсознании Мула что-то вроде радости победителя.

Выиграть время…

Почему тянут остальные? Почему Мул так уверен в себе? Что он знал такое, чего не знал Ченнис? Сознание Мула помалкивало. Эх, если бы он мог читать мысли… И всё-таки…

Ченнис резко прервал собственные раздумья. Оставалось одно – тянуть время…

Ченнис сказал:

– Поскольку вы решили, а я после небольшой дуэли не отрицаю, что я – из Второй Академии, может быть, вы теперь объясните мне, зачем, по вашему мнению, я прилетел в Конзвездию?

– О нет, – несколько истерично рассмеялся Мул. – Я вам – не Притчер, Я не обязан давать вам объяснения. У вас на то были причины. Каковы бы они ни были, ваши действия меня устраивали, а остальное меня не интересует.

– Однако в ваших представлениях о том, что произошло, не достает существенных деталей. Разве Конзвездия – та Вторая Академия, которую вы ожидали найти? Притчер много рассказывал о ваших прежних попытках отыскать её и о том психологе, которым вы пользовались, как подопытным кроликом, Эблинге Мисе. Иногда он выбалтывал кое-какие подробности с моей… ну, скажем, небольшой помощью. Вспомните Эблинга Миса, Первый Гражданин!

– Зачем?

Внимание – уверенность!

Ченнис ощутил, как уверенность, которую он раньше нащупал в подсознании Мула, всё возрастает и как всё более и более спокойно держит себя Мул внешне.

Он попытался улыбнуться, старательно прогоняя наплыв отчаяния.

– А вы, оказывается, нелюбопытны? Притчер мне говорил, что мне к концу поисков был чем-то очень удивлен. Он почему-то очень торопился, спешил предупредить Вторую Академию. Зачем? Почему? Эблинг Мис погиб. Вторая Академия не была предупреждена. И тем не менее Вторая Академия существует.

Мул с явным удовольствием осклабился и с неожиданной и грубой жестокостью, которую Ченнис ощутил ещё до того, как Мул раскрыл рот, объявил:

– Но, видимо, Вторая Академия всё-таки была предупреждена. Откуда бы иначе взялся Бейл Ченнис, который явился в Калган для того, чтобы «обрабатывать» моих людей и попытаться одурачить меня. Просто предупреждение несколько запоздало, вот и всё.

– Тогда, – с сожалением вздохнул Ченнис, – вы просто не представляете себе, что такое Вторая Академия, и ваши суждения обо всём происходящем более чем поверхностны.

Тянуть, тянуть время!

От Мула не укрылось ни сожаление, ни пренебрежение, с которым это было сказано, и глаза его враждебно сузились. Он привычно поскреб пятерней свой клювоподобный нос и буркнул:

– Забавляйтесь, забавляйтесь. Ну так что насчёт Второй Академии?

Ченнис заговорил спокойно, стараясь больше пользоваться словами, чем эмоциональными символами:

– Насколько мне известно, именно тайна, окружавшая Вторую Академию, больше всего удивляла Эблинга Миса. Гэри Селдон основал две совершенно различные структуры. Первая Академия похожа на вспышку, которая за два столетия озарила половину Галактики. Вторая подобна тёмной бездне.

Вы не поймете, почему это так, если не сумеете почувствовать вновь атмосферу тех дней упадка Империи. Это было время абсолютов, великих конечных обобщений как минимум – в образе мысли. Это были признаки упадка культуры, безусловно – плотины на пути развития живой мысли. Именно бунт против догм и сделал Селдона знаменитым. Именно последняя искра молодого энтузиазма, жившего в нём, зажгла закат старой Империи, в лучах которого угадывался рассвет новой.

– Весьма образно. И что?

– Поэтому он создал свои Академии на основании законов психоистории, но кто лучше его знал, насколько эти законы относительны? Он и не думал создавать конечный продукт. Конечные продукты – это для декадентов. Он создал развивающиеся механизмы, и Вторая Академия была инструментом такого развития. Мы, слышите, Первый Гражданин вашего времени, тленного Союза Миров, мы – хранители Плана Селдона. Только мы.

– Вы сами себя воодушевляете, – сердито поинтересовался Мул, – или пытаетесь на меня впечатление произвести? Развели тут театр! Да вся ваша болтовня насчёт Второй Академии, Плана Селдона, Новой Империи не производит на меня ни малейшего впечатления, не вызывает у меня ни сочувствия, ни симпатии, не действует ни на какие эмоциональные струны, которые вы пытаетесь задеть. Во всяком случае, глупец несчастный, советую вам говорить о Второй Академии в прошедшем времени, поскольку с ней покончено.

Мул встал и пошёл к Ченнису, и тот мгновенно ощутил, как катастрофически растет давление на его сознание. Он изо всех сил сопротивлялся, но что-то надорвалось у него внутри, а давление становилось всё сильнее и сильнее…

Он прислонился к стене и увидел прямо перед собой лицо Мула. Тот стоял перед ним – руки в боки, тонкие губы разъехались в злорадной усмешке под противным длиннющим носом.

Мул прошипел:

– Кончена ваша игра, Ченнис! Вся ваша игра кончена – всех, кто был Второй Академией! Был! Был!

Чего ради вы сидели тут и ждали всё это время и играли в бирюльки с Притчером, когда давным – давно могли прикончить его, забрать его бластер, пальцем не пошевелив? Вы ждали меня, не так ли? Ждали меня, чтобы встретиться в ситуации, которая бы не вызвала у меня подозрений?

Сплоховали, Ченнис! Никаких подозрений и не надо было вызывать. Я прекрасно вас знал, Ченнис из Второй Академии!

И чего же вы ждете сейчас? Вы по-прежнему отчаянно пытаетесь меня заговорить, как будто сам звук вашего очаровательного голоса должен приковать меня к полу. Говорить-то вы говорите, но что-то в вашем сознании ждет и ждет. Но никто не придёт. Никто из тех, кого вы ждете. Никто из ваших. Вы здесь один, Ченнис, и вы здесь останетесь. А знаете почему?

Потому что ваша Вторая Академия просчиталась со мной от начала до конца! Я рано раскусил их планы. Они думали, что я поплетусь следом за вами и предстану перед ними на блюдечке с голубой каемочкой – вот он я, ешьте! Вы были приманкой – приманкой для несчастного, глупенького мутанта – такого глупенького, что он с радостью бы отправился за вами в такую очевидную ловушку. И вы думаете, я попался?

Просто поразительно, как им в голову не пришло, что я ни за какие коврижки не отправлюсь сюда без своего флота, против одного-единственного корабля которого они абсолютно беспомощны! Неужели они думали, что я тут с ними буду мирные переговоры вести?

Мои корабли двенадцать часов назад атаковали Конзвездию. Конзвездия лежит в руинах, её города стерты с лица земли! И никакого сопротивления. Вторая Академия больше не существует, Ченнис, а я – странный, уродливый, хилый мутант – правитель, властелин Галактики!

Ченнис только слабо мотал головой.

– Нет… Нет…

– Да! Да! – передразнил его Мул. – И вы – последний из оставшихся в живых, но ненадолго.

Наступила короткая мучительная пауза, и Ченнис чуть было не застонал от дикой боли, сковавшей его сознание.

Мул немного отступил назад и пробормотал:

– Ещё не всё. Вы пока не выдержали испытания. Ваше отчаяние притворно. Ваш страх – это не тот смертельный ужас, которым сопровождается крушение идеалов. Пока что это только ваш собственный, жалкий, мелкий страх за собственную жизнь.

Хилая рука Мула схватила Ченниса за горло – не сильно, но Ченнис не мог освободиться.

– Вы – моя страховка, Ченнис. Вы – мой гид и телохранитель, моя защита от всех возможных просчётов.

Глаза Мула пронизывали его насквозь – требовательно, безжалостно.

– Ну что, правильно я рассчитал, Ченнис? Перехитрил ваших умников из Второй Академии? Конзвездия разрушена, Ченнис, разрушена до основания, так почему же ваше отчаяние притворно? Где правда? Мне нужна правда! Неужели я не докопался до истины? Есть ещё опасность? Говорите, Ченнис! Что я сделал не так?

Ченнис почувствовал, что сейчас заговорит, заговорит против своей воли. Он пытался сжать зубы, чтобы слова не вырвались у него изо рта, прикусил язык, напряг мышцы гортани.

Но слова вырывались наружу, как выдох, разрывая глотку, царапая язык, обжигая губы.

– Правда… – хрипел он. – Правда…

– Да, правда, мне нужна правда! Что ещё не сделано?

– Селдон основал Вторую Академию здесь. Здесь, как я и говорил. Я не лгал… Психологи прибыли сюда, чтобы держать под контролем местное население.

А Мул копал и копал всё глубже почву эмоционального состояния противника, грубо разрывая его.

– Население Конзвездии! Я разрушил её. Вы знаете, чего я хочу. Говорите!

– Не Конзвездия… Я сказал, что люди из Второй Академии – не те, кто здесь пользуется властью. Конзвездия – это… обман.

Слова вырывались против воли измученного Ченниса:

– Россем… Россем?! Россем – вот мир…

Мул ослабил хватку, и Ченнис часто задышал, обливаясь потом.

– И вы собирались меня обмануть? – мягко спросил Мул.

– Вы и были обмануты, – в последней попытке защититься прохрипел Ченнис.

– Но только не вами и не вашими пособниками. Я держу связь с моим флотом. После Конзвездии настанет очередь Россема. Но сначала…

Ченнис ощутил, как вокруг него смыкается непроницаемая тьма, он инстинктивно поднял ладони к измученным глазам, но закрыться от мрака не смог. Тьма наваливалась на него, и он чувствовал, как погружается в неё, как тонет в ней его безнадежно истерзанное сознание. Перед глазами был только один образ – образ торжествующего Мула – смеющегося уродца, и его длинный, мерзкий, трясущийся от злорадного смеха нос.

Звуки исчезли. Темнота ласково обняла его.

Но её объятия неожиданно дрогнули от чего-то, что показалось Ченнису вспышкой молнии, и он медленно вернулся на землю. Глаза его вновь обрели зрение, но он видел всё сквозь пелену слез.

Голова невыносимо болела. Он с невероятным, нечеловеческим усилием поднес ко лбу налитую свинцом руку. Кажется, он жив. Мягко, как пёрышки, кружившиеся в воздухе, его мысли вернулись к нему и улеглись в сознании. Он чувствовал, как на него откуда-то извне нисходит покой. Медленно, мучительно он повернул голову и с острейшей болью почувствовал, что может расслабиться.

Потому что дверь была распахнута настежь и порог переступил Первый Оратор. Ченнису хотелось говорить, кричать, предупредить его, но язык его словно прирос к небу, и он понял, что невидимая рука Мула всё ещё держит его и не даёт ему говорить.

Голова его беспомощно упала на грудь. Мул был рядом. Он был взбешен, глаза его метали молнии. Он уже не смеялся, но зубы его были обнажены в страшной усмешке.

Ченнис ощущал, как мягкие волны, исходящие от мозга Первого Оратора, касаются его воспаленного, истерзанного сознания, исцеляют его, и, собрав все силы, он попытался коснуться порога защиты сознания Мула, по тут же отступил.

Мул напряженно, с плохо скрываемым гневом, который плохо сочетался с его карикатурным обликом, проговорил:

– Значит, кое-кто ещё решил меня поприветствовать? Сознание его устремилось за пределы комнаты – дальше, дальше…

– Вы – один, – произнес он удовлетворенно.

– Да, я совершенно один, – быстро согласился Первый Оратор. – Я и должен быть один, потому что именно я неверно рассчитал ваше будущее пять лет назад. Поэтому мне будет особенно приятно исправить свою ошибку без посторонней помощи. К сожалению, я не учел силы вашего Поля Эмоционального Отражения, которым окружена эта местность. Долго пришлось пробиваться. Поздравляю вас – сработано хорошо.

– Не тратьте времени на комплименты – я в них не нуждаюсь, – враждебно отозвался Мул. – Вы пришли, чтобы добавить свою мозговую атаку к той, которую безуспешно пытался предпринять этот сопляк из вашей компании?

Первый Оратор улыбнулся:

– Ну что же, человек, которого вы называете Бейлом Ченнисом, справился со своим заданием неплохо, тем более что он не идёт в сравнение с вами по силе мозгового воздействия. Я вижу, вы его сильно измучили, но даже сейчас мы сумеем ему помочь и восстановить его здоровье. Он – храбрый человек, сэр. Он добровольно пошёл на это задание, хотя мы могли математически прогнозировать высокую степень вероятности поражения его мозга – более опасного поражения, чем физическая травма.

В сознании Ченниса пульсировала мысль, которую он силился высказать, прокричать, но не мог. Он только испускал позывные страха, опасности.

Мул был спокоен.

– Вы, безусловно, знаете о разрушении Конзвездии?

– Знаю. Атака вашего флота была предусмотрена.

Мул угрюмо проговорил:

– Так я и думал. Но не предотвращена, не так ли?

– Нет, не предотвращена.

Эмоциональная символика сознания Первого Оратора была для Мула проста. Она выражала только собственный страх, собственное презрение к самому себе.

– И вина в этом больше моя, чем ваша, – продолжал Первый Оратор. – Кто бы мог предположить, какова ваша истинная сила, пять лет назад? Мы с самого начала, ещё тогда, когда вы только захватили Калган, предполагали, что вы обладаете силой эмоционального контроля. Это было не так уж удивительно, Первый Гражданин, и я могу вам это объяснить.

Эмоциональный контакт, с помощью которого вы и я сейчас общаемся, – не такое уж новое изобретение. На самом деле он присущ мозгу человека. Большинство людей способны читать эмоции примитивным способом, ассоциируя их – прагматически – с выражением лица, интонациями голоса и так далее. У большого числа животных эта способность развита сильнее – они широко используют обостренное обоняние, и эмоции, вовлеченные в этот процесс, естественно, более сложны.

Конечно, люди способны на большее, но способность к эмоциональному контакту атрофировалась с развитием речи примерно миллион лет назад. Главным достижением деятельности нашей Второй Академии было то, что мы реставрировали до какой-то степени это забытое чувство.

Но мы с ним не рождаемся. Миллион лет простоя – существенное препятствие, и мы вынуждены проводить обучение, воспитание этого чувства, тренировать его так, как мы тренируем наши мышцы. В этом мы радикально отличаемся от вас. Вы родились с этим даром.

Это мы смогли рассчитать. Мы смогли подсчитать, каков эффект воздействия такого дара на человека в мире людей, им не обладающим. Зрячий в мире слепых… Мы рассчитали также, до какой степени у вас разовьётся мания величия, и решили, что приготовились. Но к двум моментам мы готовы не были.

Первый из них – высочайшая степень развития ваших способностей. Мы можем устанавливать эмоциональный контакт только при непосредственном общении с глазу на глаз, и именно поэтому мы беззащитны перед лицом физического уничтожения – ещё более беззащитны, чем вы думаете. Зрение, видимость противника играют для нас колоссальную роль. С вами всё иначе. Известно, что у вас под контролем много людей, причем вам нет нужды непосредственно общаться с ними для установления эмоционального контакта. Это было обнаружено слишком поздно.

Во-вторых, мы не знали о ваших физических недостатках, в особенности об одном из них, который мучил вас настолько, что вы взяли себе кличку «Мул». Мы не предполагали, что вы не просто мутант, но стерильный мутант и что у вас есть отклонения в психике, сопутствующие физическому комплексу неполноценности. Это мы упустили из виду. Мы учли только манию величия, не обратив внимания на то, что, кроме того, вы страдаете параноидальной психопатией.

Именно я виноват в том, что всё это не было учтено, потому что я руководил Второй Академией в то время, когда вы захватили Калган. Когда вы разрушили Первую Академию, мы поняли это – но слишком поздно, из-за чего погибли миллионы людей в Конзвездии.

– И теперь вы пытаетесь исправить ошибку? – Тонкие губы Мула скривились в усмешке. Мозг его излучал импульсы ненависти, – Что вы собираетесь предпринять? Что вы можете сделать? Разве вам под силу нарастить мои хилые мышцы или восстановить мою детородную способность? Вычеркнуть из прошлого мучительное детство в чужеродном окружении? Вы жалеете меня, сочувствуете моим страданиям? Вас трогают мои несчастья? Нет, я ни на йоту не сожалею о том, что сделал для себя. Пусть теперь Галактика попробует защититься как может, потому что, когда мне нужна была защита, никто пальцем не пошевелил!

– Ваши эмоции сейчас, безусловно, – мягко прервал его Первый Оратор, – цветочки по сравнению с тем, что вы думаете на самом деле, и судить вас за это я не собираюсь. Разрушение Конзвездии было неизбежно. В противном случае последовали бы гораздо более страшные разрушения по всей Галактике в течение нескольких столетий. Мы сделали всё, что смогли. Эвакуировали с Конзвездии людей, сколько сумели. Остальных расселили по планете. К сожалению, всего этого оказалось мало. Многие миллионы погибли – их вам не жалко?

– Ни капельки – не больше, чем тех, кто погибнет на Россеме в ближайшие шесть часов:

– На Россеме? – быстро спросил Первый Оратор. Он обернулся к Ченнису, который успел немного оправиться. Сознание его было напряжено из последних сил. Ченнис чувствовал, как два разума борются за него, и наконец ему удалось разорвать связывавшие его невидимые путы, и он выкрикнул:

– Сэр, я проиграл. За десять минут до вашего прихода он вытянул это из меня. Я не мог ему сопротивляться, и нет мне прощения. Он знает, что Конзвездия – не Вторая Академия. Он знает, что это – Россем.

Путы снова сомкнулись.

Первый Оратор снова нахмурился:

– Ясно. Что вы собираетесь делать?

– Вам так интересно? Вы не видите очевидного? Всё это время, пока вы читали мне лекцию об эмоциональном контакте – всё это время я работал, а вы бросали на ветер громкие слова типа «мания величия» и «паранойя». Я связался с моим флотом, и они выполняют мой приказ. Через шесть часов, если только у меня не будет причины его отменить, они будут здесь и бомбардируют Россем – за исключением этой заброшенной деревушки и местности на сто квадратных миль вокруг. Они сделают это, а потом приземлятся здесь. У вас есть шесть часов, а за шесть часов вы не успеете ни победить мой разум, ни спасти остальных на Россеме.

Мул довольно потёр руки и рассмеялся, а Первый Оратор, казалось, с трудом осваивается с новым поворотом событий.

– Варианты? – спросил он.

– Да с какой стати должны быть какие-то варианты? Никаких вариантов! Что я – должен заботиться о жизни жителей Россема? Хотя… В принципе можно было бы дать моим кораблям возможность приземлиться здесь и подвергнуть мозговой атаке всех вас – всех людей из Второй Академии. Тогда можно было бы отменить приказ о бомбардировке. Неплохо было бы заиметь такое количество умных людей! Но для этого мне пришлось бы изрядно потрудиться, а я не вижу в этом особого смысла. Потому и не предлагаю. Что вы языком-то треплете, вы, человек из Второй Академии? Какое оружие вы можете противопоставить моему разуму, который как минимум не слабее вашего, и моим кораблям, которые сильны настолько, что вам такое и в голову никогда не приходило?

– Что я могу противопоставить? – медленно проговорил Первый Оратор. – Да ничего, кроме крошечного зернышка – крошечного зернышка истины, которое у меня есть, а у вас пока нет.

– Говорите быстрее, – расхохотался Мул. – И говорите вразумительно. Вы умеете выворачиваться, но на этот раз вам это не удастся.

– Бедный мутант, – с сожалением вздохнул Первый Оратор. – Не из чего мне выворачиваться! Спросите себя – зачем Бейл Ченнис был послан в Калган как приманка для вас, – Бейл Ченнис, который, невзирая на свою молодость и отвагу, настолько же уступает вам в отношении психологических способностей, как этот храпящий солдафон, ваш доблестный Хэн Притчер? Почему туда не отправился я или кто-то другой из наших руководителей, который мог бы с вами потягаться?

– Наверное, – последовал уверенный ответ, – потому, что вы не окончательно сошли с ума и понимали, что никто из вас всё равно не сможет со мной тягаться.

– Истинная причина более логична. Вы узнали, что Ченнис из Второй Академии. У него были возможности скрыть это от вас. Кроме того, вы знали, что по способностям он вам не ровня, потому-то и пошли так легко на эту игру и последовали за ним, как он и хотел, чтобы переиграть его потом. Если бы в Калган прилетел я, вы бы меня просто убили, потому что я представлял бы для вас реальную опасность. А если бы мне удалось избежать смерти, скрыв от вас, кто я такой, мне бы ни за что не удалось заманить вас в путешествие. Только чувство собственного превосходства двигало вами. А если бы вы остались на Калгане, никакие силы Второй Академии не смогли бы вам повредить – там вы окружены своими людьми, своей военной техникой и своим психологическим полем.

– Мое психологическое поле и сейчас при мне, трепач, – рявкнул Мул, – а мои люди и мои корабли не так уж далеко.

– Именно так, но вы – не на Калгане. Вы – в королевстве Конзвездия, которое, как вам внушили, является Второй Академией, – хорошо внушили. Так и должно было быть, поскольку вы – мудрый человек, Первый Гражданин, и только логикой можно было вас убедить.

– Верно. В этом вы, конечно, победили, но я вытянул правду из вашего Ченниса, поскольку предполагал заранее, что такая правда может существовать.

– Но не такие уж мы слабаки, как вы думаете. Мы предусмотрели и этот вариант, поэтому Ченнис был соответствующим образом подготовлен.

– Сомневаюсь, чтобы он был подготовлен, – я ощипал его сознание, как цыпленка. Он был голенький передо мной, и, когда он сказал, что Россем – это Вторая Академия, – это было правдой, Он не мог лгать. Я видел всё, как под микроскопом.

– Всё правильно. Тем лучше это подтверждает, что планы мы построили правильно. Я же сказал вам, что Бейл Ченнис был добровольцем. А знаете, каким именно добровольцем? Прежде чем отправиться на Калган, он был подвергнут серьёзной психологической операции. Неужели вы думаете, что нам было достаточно обмануть вас словами? Неужели вы думаете, что Бейл Ченнис, не будь он предварительно подготовлен соответствующим образом, сумел бы одурачить вас? Нет, Бейл Ченнис был сам обманут – по необходимости и добровольно. Ченнис честно, до последней клеточки своего мозга верил, что Россем – Вторая Академия.

И в течение трёх лет мы, люди из Второй Академии, создавали в королевстве Конзвездия декорации и готовились к встрече с вами. И мы преуспели в этом, не правда ли? Вы попали в Конзвездию, и даже на Россем, – но дальше этого вы бы не попали.

Мул резко вскочил на ноги.

– Вы… осмеливаетесь утверждать, что и Россем – не Вторая Академия?

Ченнис, лежа у стены на полу, почувствовал, как окончательно разорвались связывавшие его сознание путы. Собрав все силы, он приподнялся с пола и поражённо выкрикнул:

– Разве Россем – не Вторая Академия?

Его память, все знания, которые он имел, – всё закружилось в мозгу безумным вихрем. Первый Оратор улыбнулся:

– Вот видите, Первый Гражданин, Ченнис поражён не меньше вас. Конечно, Россем – не Вторая Академия. Неужели мы – безумцы, чтобы привести вас, нашего злейшего и опаснейшего врага, в наш собственный мир? О нет!

Пусть ваш флот бомбардирует Россем, Первый Гражданин, если вам уж так хочется. Пусть разрушают всё, что хотят и могут. Единственные, кого они здесь могут убить, – так это меня и Ченниса, но это вам ничего не даст.

Потому что Вторая Академия, вернее – её экспедиция на Россеме, которая работала тут три года под видом Старейшин этой деревни, вчера отбыла с Россема и отправилась на Калган. Они опередят ваш флот и прибудут на Калган как минимум на день раньше вас, вот почему я вам рассказываю всё это. Если я не отменю свой приказ, то, когда вы вернётесь, застанете дома взбунтовавшуюся Империю, разрушенное государство, и только люди из вашего флота останутся верны вам. Но их будет очень мало по сравнению с восставшими военными. Кроме того, люди из Второй Академии внедрятся в те соединения флота, которые остались дома, и позаботятся о том, чтобы вы больше никого не смогли «обработать». С вашей Империей покончено, мутант.

Мул медленно склонил голову. Злоба и отчаяние загнали его сознание в тупик.

– Да, слишком поздно… Слишком поздно… Теперь понятно…

– Теперь понятно, – согласился Первый Оратор. – Но всё-таки не до конца.

Улучив момент, когда сознание Мула было обнажено отчаянием поражения, Первый Оратор быстро проник в него. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы радикально переориентировать противника.

Мул рассеянно взглянул на него и проговорил:

– Значит, я вернусь на Калган?

– Конечно. Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно. – Брови его удивленно приподнялись. – Кто вы?

– Какая вам разница?

– Никакой, конечно. Извините.

Мул коснулся плеча Притчера.

– Проснитесь, Притчер, мы летим домой.

Прошло ещё два часа, прежде чем Ченнис сумел самостоятельно передвигаться. Он спросил:

– И он никогда ни о чём не вспомнит?

– Никогда. Его способности, его сила, его Империя – всё останется при нём, но мотивация его поступков теперь радикально изменена. Понятие «Вторая Академия» теперь для него не существует, и он – совершенно миролюбивый человек. Отныне он будет и более счастлив – хотя бы те немногие годы, которые отпущены ему из-за его болезни. А потом, после его смерти, План Селдона будет осуществлен дальше.

– Но неужели это правда? – настаивал Ченнис. – Неужели Россем – не Вторая Академия? Я могу поклясться, что это так! Я же не сошёл с ума!

– Вы не сошли с ума, Ченнис. Просто, как я сказал, вы были так подготовлены. Россем – не Вторая Академия. Пойдёмте. Мы тоже отправимся домой.

Последняя интерлюдия

Бейл Ченнис находился в небольшой комнате с белыми стенами. Сознание его постепенно приходило в норму. Он был счастлив тем, что жил в настоящем. Он видел стены, и окно, и траву под окном, но не помнил, как всё это называется. Они просто были. Он видел кровать, и стул, и книги, которые перелистывались на экране библиовизора, стоявшего в ногах кровати. Он видел сиделку, которая приносила ему еду.

Сначала он пытался соединить обрывки фраз, которые он слышал. Кажется, говорили двое.

Один говорил:

– Пока – полная афазия. Всё вычищено, и, думаю, полностью. Но без вреда. Теперь нужно только возвратить записи его первоначального сознания.

Он помнил звуки наизусть, но почему-то они казались ему особенными. Но напрягаться не хотелось, как и думать об этом.

Куда приятнее было смотреть на смену цветов на экране, лежа на том, на чем он лежал.

Потом кто-то вошёл и что-то делал с ним, а потом он долго спал.

Когда он проснулся, кровать стала «кроватью», и он понял, что находится в «больнице», и все слова обрели смысл.

Он сел.

– Что происходит?

Рядом с ним был Первый Оратор.

– Вы во Второй Академии, и ваше сознание вернулось к вам – ваше собственное сознание.

– Да. Да! – Ченнис понял, что он – это он, и это его страшно обрадовало.

– А теперь скажите мне, – спросил Первый Оратор, – знаете вы, где Вторая Академия?

Истина окатила Ченниса теплой волной, но он не ответил. Как до него Эблинг Мис, он не испытал ничего, кроме всепобеждающего удивления.

Наконец он кивнул и ответил:

– Клянусь всеми звёздами Галактики – теперь я знаю.