Текст книги "Второе Установление"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

17. Война

Мэр Установления тщетно пригладил кустики волос, обрамлявшие его череп. Он вздохнул:

– Годы, потраченные даром, упущенные возможности… Я никого не обвиняю, доктор Дарелл, но мы заслуживаем поражения.

Дарелл спокойно произнес:

– Я не вижу причин терять уверенность в ходе событий, сударь.

– Терять уверенность! Терять уверенность! Клянусь Галактикой, доктор Дарелл, а что нам еще остается? Подите-ка сюда…

Он, почти насильно, подвел Дарелла к прозрачному овоиду, изящно подрагивавшему в силовом поле подвески. От прикосновения руки мэра овоид засиял, и внутри появилась трехмерная модель двойной спирали Галактики.

– Желтым цветом, – взволнованно проговорил мэр, – показана область пространства под контролем Установления, красным – Калгана.

Дарелл увидел малиновую сферу, покоящуюся внутри приоткрытого желтого кулака, окружавшего ее со всех сторон – кроме той, что была обращена к центру Галактики.

– Галактография, – сказал мэр, – наш величайший враг. Наши адмиралы не делают секрета из почти безнадежного стратегического положения. Вот, следите. Враг имеет внутренние линии коммуникаций. Он консолидирован и может с равной легкостью противостоять нам со всех сторон.

Он может обороняться минимальными силами. Мы же растянуты. Среднее расстояние между населенными системами Установления почти втрое больше, чем у Калгана. Чтобы добраться, к примеру, от Сантанни до Локриса, нам придется совершить перелет в две тысячи пятьсот парсеков, а им – только восемьсот парсеков… если оставаться в пределах своих территорий…

– Я все это понимаю, сударь, – сказал Дарелл.

– Но почему-то не желаете понимать, что это может означать наше поражение.

– На войне имеет значение не только расстояние. Я утверждаю, что мы не можем проиграть.

Это совершенно невероятно.

– А исходя из чего вы утверждаете подобное?

– На основе моей собственной интерпретации Плана Селдона.

– О, – губы мэра скривились, а руки, заложенные за спину, погладили друг друга, – так вы тоже ссылаетесь на мистическую помощь Второго Установления.

– Нет. Скорее на помощь неизбежности, смелости, и настойчивости.

Но под покровом своей ясной уверенности Дарелл все же задумывался…

Что если…

Что если Антор был прав, и Калган явился орудием ментальных волшебников? Что если их целью было победить и уничтожить Установление? Нет! В этом не было смысла!

И все же…

Он горько улыбнулся. Опять то же самое. Все те же попытки проникнуть взглядом сквозь гранитную стену, столь прозрачную для врага.

Галактографический образ ситуации был достаточно ясен и Стеттину.

Лорд Калгана стоял перед точным подобием той модели Галактики, которую рассматривали мэр вместе с Дареллом. Но там, где мэр хмурился, Стеттин улыбался.

Адмиральский мундир величественно сверкал на его массивной фигуре. Малиновая перевязь Ордена Мула, пожалованного ему бывшим Первым Гражданином, которого шестью месяцами позже он сменил – надо сказать, не без умеренного применения насилия, – пересекала его грудь по диагонали, от правого плеча до пояса. На левом плече блистала Серебряная Звезда с Двойными Кометами и Мечами.

Он обратился к шестерым членам своего генерального штаба, чьи мундиры лишь немногим уступали в великолепии его собственному, а также к своему первому министру – худому и серому, выглядевшему среди этой пышности как паук в темном углу. Стеттин сказал:

– Я думаю, что решение очевидно. Мы можем позволить себе выжидать. Для них каждый день задержки явится еще одним ударом по моральному духу. Если они попытаются защищать все части своих владений, то растянут свои силы, и мы сможем нанести два удара одновременно: здесь и здесь.

Он указал направления на галактической модели: два клинка белого огня, пронизывающие желтый кулак, вырывались из заключенного в нем красного шара и отрезали Терминус по обе стороны узкой дуги.

– Таким образом мы рассечем их флот на три части, которые могут быть разбиты по отдельности. Если же они сконцентрируют силы, им придется добровольно отдать нам две трети своих владений и, вероятно, оказаться перед угрозой мятежа.

Сквозь наступившую тишину просочился только высокий голос первого министра.

– Через шесть месяцев, – сказал он, – Установление будет в шесть раз сильнее. Как всем нам известно, их резервы более значительны, их флот больше по численности, их людские ресурсы практически неисчерпаемы. Быстрый натиск, возможно, оказался бы более действенным.

Его голос, однако, имел в этом помещении наименьший вес. Лорд Стеттин усмехнулся и сделал широкий жест рукой.

– Шесть месяцев – а если понадобится, и год – ничего не будут нам стоить. Жители Установления не смогут подготовиться – они к этому неспособны психологически. Вся суть их философии заключается в вере, будто их спасет Второе Установление. Но на этот раз ведь ничего такого не произойдет. Не правда ли?

Присутствующие беспокойно зашевелились.

– Как видно, у вас недостает уверенности, – холодно произнес Стеттин. – Следует ли еще раз описывать донесения наших разведчиков с территории Установления или повторять результаты изысканий господина Хомира Мунна, агента Установления, состоящего ныне на нашей… э… службе?

Сделаем перерыв, господа.

Стеттин вернулся в свои личные апартаменты с застывшей улыбкой на лице. Иногда он дивился этому Хомиру Мунну. Странный, мягкотелый субъект, определенно не оправдывающий былых надежд Стеттина. И все же он был битком набит интересной информацией, выглядевшей весьма доказательно – особенно когда Каллия находилась рядом.

Его улыбка стала шире. Эта толстая дура, в конце концов, приносила пользу. По крайней мере она своей лестью выудила из Мунна больше, нежели это удалось ему, да к тому же с меньшими хлопотами. Почему бы не отдать ее Мунну? Он нахмурился. Каллия… С ее глупой ревностью.

Космос! Если бы у него еще оставалась девчонка… Почему он не растер Каллию в порошок?

Он не был в состоянии ясно сформулировать причину.

Может быть, потому, что она освоилась в обращении с Мунном? А он нуждался в Мунне. К примеру, именно Мунн продемонстрировал, что если верить документам Мула, Второго Установления не существует. Его адмиралы тоже нуждались в подобных заверениях.

Он хотел было предать эти доказательства гласности, – но пусть лучше Установление верит в несуществующую помощь. Не Каллия ли указала ему на это? Да, именно так. Она сказала…

Что за глупости? Она ничего не могла сказать!

И все же…

Он встряхнул головой, отметая эти мысли, и зашагал дальше.

18. Мир-призрак

Трантор являлся миром, где руины прошлого сосуществовали с признаками возрождения.

Словно потускневшая драгоценность среди ошеломляющей толчеи звезд в центре Галактики, среди скоплений светил, рассыпанных пригоршнями и нагроможденных с бесцельной расточительностью, он попеременно грезил то о прошлом, то о будущем.

Было время, когда неовеществленные направляющие ленты простирались от его металлической оболочки до самых пределов звездного царства. Он был единым городом, пристанищем четырехсот[8]8
  Авторский недосмотр – в книге I ясно указана численность населения Трантора – сорок миллиардов (прим. перев.)


[Закрыть]) миллиардов администраторов, самой могущественной столицей среди когда-либо существовавших.

Но вот, наконец, распад Империи настиг и Трантор, и в Великом Грабеже вековой давности его иссякающие силы обратились против себя самих и померкли навечно. Под воздействием всепожирающего, гибельного разрушения металлическая оболочка, покрывавшая планету, сморщилась и растрескалась, являя собой болезненную гримасу былого великолепия.

Те, кто выжил, сорвали металлический покров и продали его другим планетам в обмен на зерно и скот. Почва была обнажена вновь, и планета вернулась к своим истокам. По мере роста площадей, занятых под примитивное сельское хозяйство, она стала забывать свое запутанное и грандиозное прошлое.

И забыла бы, если бы могучие развалины все еще не вздымались к небу в горьком, полном достоинства величии.

Аркадия с бьющимся сердцем разглядывала металлическую кайму горизонта. Деревня, где жили Палверы, в ее глазах представляла собой лишь кучу неказистых домишек, окруженную желто-золотистыми пшеничными полями.

Но там, как раз за пределами видимости, была память о прошлом, все еще сиявшая незапятнанным блеском, пылавшая огнем, когда солнце Трантора касалось ее искрящихся вершин. За те месяцы, которые Аркадия провела на Транторе, она побывала там один раз. Тогда она взобралась на гладкую, без единого стыка мостовую, и углубилась в недра молчаливых, запыленных строений, куда свет проникал через расселины в полуразрушенных стенах.

То была затвердевшая боль сердца. Место казалось проклятым.

Аркадия помчалась обратно, топоча по лязгавшему металлу, и бежала, пока ее ноги снова не прикоснулись к мягкой земле.

После этого она могла только оглядываться с тоской. Она не осмеливалась еще раз потревожить эти величественные, задумчивые руины.

Аркадия знала, что она родилась где-то здесь – вблизи старой Имперской Библиотеки, являвшейся поистине квинтэссенцией Трантора. То было место священнейшее из священных, сокровеннейшее из сокровенных! На всей планете только оно пережило Великий Грабеж и уже век оставалось в неприкосновенности, бросая вызов Вселенной.

Там Хари Селдон и его группа сплели свою невообразимую сеть. Там Эблинг Мис проник в тайну и сидел, онемев от безмерного удивления, пока не был убит, чтобы тайна не распространилась дальше.

Там, у Имперской Библиотеки, ее дед и бабка прожили десять лет, пока Мул не умер, и они не смогли вернуться на возродившееся Установление.

Туда, к Имперской Библиотеке, вернулся со своей невестой ее собственный отец, чтобы еще раз попытаться отыскать Второе Установление, – но не смог этого сделать. Там родилась она сама; там умерла ее мать.

Аркадии хотелось бы побывать в Библиотеке, но Прим Палвер покачал своей крупной головой в ответ на ее просьбу:

– Она в тысячах миль отсюда, Аркадия, а здесь так много дел. Кроме того, туда лучше не соваться. Ты же знаешь, это своего рода святилище…

Но Аркадия понимала, что он просто не желает приближаться к библиотеке: та же история, что и со дворцом Мула. Все тот же суеверный страх нынешних пигмеев перед останками гигантов былого.

Но это ни в коем случае не могло быть причиной для обиды на милого и смешного человечка.

Аркадия уже почти три месяца находилась на Транторе, и все это время они – Папа и Мама – так чудесно относились к ней…

А что взамен? Она втянула их в историю, грозившую гибелью всем. Разве Аркадия предупредила их, что она, возможно, отмечена печатью разрушения? Нет! Она позволила им принять на себя смертельно опасную роль покровителей.

Совесть грызла ее невыносимо – но разве у нее был выбор?

Она неохотно сошла по лестнице к завтраку. Снизу доносились голоса.

Прим Палвер, покрутив толстой шеей, заткнул салфетку за воротник рубашки и, всем своим видом выражая бесконечное довольство жизнью, потянулся к сваренным вкрутую яйцам.

– Вчера я был в городе, Мама, – сказал он с набитым почти до отказа ртом и энергично орудуя вилкой.

– Ну и как там в городе, Папа? – безразлично спросила Мама, присев на миг, оглядев стол и снова поднявшись, чтобы взять соль.

– А, ничего хорошего. Прилетел звездолет со стороны Калгана и привез тамошние газеты. Там война.

– Война! Так-так! Что ж, пускай они разобьют свои головы, раз они у них такие пустые. А твой чек уже пришел? Папа, я тебе говорю в который раз – пойди предупреди старика Коскера, что это не единственный кооператив на планете. И без того они платят тебе столько, что я стесняюсь называть сумму даже друзьям, так пускай хотя бы платят вовремя!

– Вовремя-мовремя, – раздраженно произнес Папа. – Слушай, не отвлекай меня во время завтрака дурацкими разговорами, а то у меня кусок застревает в горле, – сказав это, он произвел целое опустошение среди намазанных маслом тостов, а потом чуть более спокойно добавил: – Война идет между Калганом и Установлением, и они занимаются этим уже два месяца.

Его руки сделали выпад навстречу друг другу, изображая космическое сражение.

– Угу. И как идут дела?

– Плохо для Установления. Ну, ты же видела Калган. Там сплошные солдаты. Они были готовы. А Установление – нет, и вот – бух!

Мама внезапно отложила вилку и прошипела:

– Дурак!

– Чего-чего?

– Тупоголовая скотина! Тебе бы только пасть разевать попусту!

Она быстро показала пальцем. Оглянувшись через плечо, Папа увидел застывшую в дверях Аркадию. Та спросила:

– Установление воюет?

Папа беспомощно глянул на Маму и кивнул.

– И проигрывает?

Снова кивок.

Горло Аркадии перехватило с нестерпимой силой, и она медленно подошла к столу.

– Все кончено? – прошептала она.

– Кончено? – повторил Папа, неумело имитируя искренность. – Кто говорит, что все кончено?

На войне случается всякое. И… и…

– Садись, дорогая, – успокоительно сказала Мама. – Во время завтрака надо молчать. Пока еда не окажется в желудке, от разговоров приключаются болезни.

Аркадия даже не обратила на нее внимания.

– Калганцы уже на Терминусе?

– Нет, – серьезно сказал Папа. – Новости относятся к прошлой неделе. Терминус еще сражается. Да, да. Я говорю правду. И Установление еще полно сил. Хочешь, я дам тебе посмотреть газеты?

– Да!

Она читала их, одновременно стараясь съесть хоть что-нибудь из завтрака. В глазах у нее все плыло. Сантанни и Корелл были сданы без боя. Эскадра флота Установления попала в ловушку в пустынном секторе Ифни и была истреблена почти до последнего корабля.

И вот Установление снова вернулось к исконному ядру Четырех Королевств – первоначальной державе, построенной Сальвором Хардином, первым мэром. Но оно все еще сражалось – пока не все было потеряно – и что бы ни произошло, она обязана предупредить отца. Она должна любой ценой добраться до него. Должна!

Но как? На пути – война.

После завтрака Аркадия спросила у Папы:

– Скоро ли вы отправляетесь с новой миссией, господин Палвер?

Папа восседал в большом кресле на лужайке перед домом, греясь на солнышке. Между его пухлыми пальцами дымилась толстая сигара, и он был очень похож на блаженствующего мопса.

– С миссией? – повторил он лениво. – Кто знает? Такой отличный отпуск, и мне нечего спешить. Зачем толковать о новых миссиях? Или тебе не терпится, Аркадия?

– Мне? Нет, мне здесь нравится. Вы ко мне очень добры, и вы, и госпожа Палвер.

Он отмахнулся от ее слов благодарности. Аркадия продолжала:

– Я все думаю о войне.

– Не надо о ней думать. Ты-то что можешь поделать? Если чему-то нельзя помочь, значит, и переживать не стоит.

– Я просто подумала, что Установление потеряло большую часть своих сельскохозяйственных миров. Они, вероятно, уже ввели нормирование пищи.

Папа заерзал.

– Не беспокойся. Все будет в порядке.

Она едва слушала его.

– Как бы я хотела доставить им продовольствие! Вы знаете, когда Мул умер, и Установление восстало, Терминус оказался точно так же отрезан, и генерал Хэн Притчер, который стал на время преемником Мула, окружил его и взял в осаду. Продовольствие почти кончилось, и мой папа говорил, что мой дед рассказывал ему, будто кроме сухих аминокислотных концентратов, отвратительных на вкус, ничего и не было. А одно яйцо стоило двести кредитов. А потом, как раз вовремя, блокаду прорвали, и с Сантанни прибыли корабли с провизией. Должно быть, это были кошмарные времена.

Может быть, сейчас все повторится…

После паузы Аркадия продолжала:

– Вы знаете, я готова держать пари, что Установление сейчас будет платить за продовольствие по бешеным расценкам. Вдвое, втрое и даже больше. Так вот, если бы, к примеру, какой-нибудь кооператив здесь, на Транторе, взялся за это дело, они могли бы рискнуть несколькими кораблями, но еще до окончания войны, клянусь, заработали бы миллионы. В старые времена Купцы Установления только этим и занимались. Тогда все время были войны, так что они, пользуясь случаем, торговали тем, в чем воюющие миры нуждались больше всего. О Космос, они, говорят, с одного рейса имели прибыли до двух миллионов кредитов. И это только с того, что вмещалось в один корабль.

Папа зашевелился. Его сигара погасла, но он этого не заметил.

– Сделка по доставке продовольствия? Ага! Н-да… Но Установление так далеко.

– О, я знаю. Отсюда, как я догадываюсь, вы не сможете провернуть такую операцию. Но если вы возьмете рейсовый лайнер, то, вероятно, сможете добраться до Массены или Смушика, а затем вам надо будет нанять разведывательный кораблик или что-нибудь в этом роде, дабы проскользнуть через линию фронта.

Что-то прикидывая, Папа запустил пятерню в волосы.

…Двумя неделями позднее подготовка к миссии была завершена. Все это время Мама поносила Папу на чем свет стоит за неисцелимое упрямство, с которым он, во-первых, намеревался учинить самоубийство, и, во-вторых, отказывался позволить ей сопровождать его.

Папа заявил:

– Мама, ну почему ты ведешь себя как старая карга? Я не могу взять тебя. Это мужское дело.

Ты думаешь, война – это развлечение? Детские игры?

– Но ты-то зачем отправляешься? Разве ты мужчина? Ты, старый дурень, уже одной ногой и одной рукой в могиле. Пусть этим займутся молодые, а не лысые толстяки вроде тебя!

– Я не лысый, – возразил Папа с достоинством. – У меня еще сохранилась куча волос. И потом, почему бы мне не получить комиссионные вместо какого-нибудь молодого оболтуса? Послушай, это же может принести миллионы.

Мама знала об этом и уступила.

Аркадия еще раз встретилась с ним перед отлетом. Она спросила:

– Так вы отправляетесь на Терминус?

– А почему бы и нет? Ты же сама сказала, что они нуждаются в хлебе, рисе и картофеле. Я заключу с ними сделку, и они все это получат.

– Что ж, тогда… можно попросить вас об одном деле: если вы попадете на Терминус, не можете ли вы повидать моего отца?

Морщинистое лицо Папы, казалось, расплылось от избытка дружелюбия.

– Ох ты, надо же было дождаться, пока ты сама об этом скажешь. Конечно, я отыщу его. Я

скажу ему, что ты в безопасности, что с тобой все в порядке, и когда война кончится, я доставлю тебя обратно.

– Спасибо. Я расскажу вам, как найти его. Его зовут доктор Торан Дарелл, и он живет в Станмарке. Это близко от города Терминуса, и вы можете туда добраться на пригородном самолетике.

Мы живем на Набережном шоссе, 55.

– Погоди, я это запишу.

– Нет, нет, – Аркадия всплеснула руками. – Вы ничего не должны записывать. Вы должны запомнить и отыскать его без чьей-либо помощи.

Папа выглядел озадаченно. Он пожал плечами.

– Ладно, все в порядке. Набережное шоссе, 55, в Станмарке, пригороде Терминуса, и туда добираются самолетом. Порядок?

– Еще одно.

– Да?

– Не передадите ли вы ему кое-что от моего имени?

– Конечно.

– Я скажу это вам на ухо.

Он склонил к ней свою пухлую щеку, и Аркадия тихим шепотом произнесла несколько слов.

Глаза Папы стали круглыми.

– Ты хочешь, чтобы я передал это? Но ведь это ничего не означает.

– Он поймет. Просто скажите, что это передала я, а смысл сказанного ему известен. И скажите это именно так, как я произнесла. Ничего не меняя. Не забудете?

– Как можно? Всего четыре словечка. Послушай-ка…

– Нет, нет, – она подпрыгивала от полноты чувств. – Не повторяйте. Не повторяйте их никому и никогда. Забудьте обо всем, пока не встретите моего отца. Обещайте мне.

Папа снова пожал плечами.

– Хорошо! Я обещаю!

– Тогда все в порядке, – сказала Аркадия печально.

Когда Папа прошел мимо нее к шоссе, где его ждало воздушное такси, чтобы отвезти в космопорт, она подумала: не подписала ли она и ему смертный приговор? Увидит ли она его когда-нибудь вновь?

Она едва решилась войти в дом, где оставалась милая добрая Мама. Может быть, когда все кончится, ей лучше будет убить себя за то, что она с ними сделала.

19. Война заканчивается[9]9
  Квористонская битва – произошла 17.9.377 Э.У. между силами Установления и флотом Лорда Стеттина Калганского. То было последнее значительное сражение эпохи Междуцарствия…
  ENCYCLOPEDIA GALACTICA


[Закрыть]

Джоль Турбор, оказавшись в новой для себя роли военного корреспондента, обнаружил, что облегавшая его массивное тело флотская униформа очень ему нравится. Он наслаждался долгожданной возможностью вернуться в телеэфир и почти забыл о яростной и беспомощной борьбе со Вторым Установлением, место которой теперь занял азарт борьбы с настоящими кораблями и обычными людьми.

Говоря по правде, для Установления война не была отмечена особыми победами, но на эту тему еще можно было порассуждать. Спустя шесть месяцев сердцевина Установления все еще оставалась в неприкосновенности, а ядро флота действовало по-прежнему. Пополненный после начала войны, флот почти восстановил свою численность, а по оснащению превзошел уровень, которым обладал до разгрома при Ифни.

Между тем крепилась планетная оборона; готовились вооруженные силы; наводился порядок в администрировании – тогда как немалая часть победоносного калганского флота погрязла в занятии, именуемом «вынужденной оккупацией завоеванных территорий».

Турбор находился на Третьем Флоте, у внешних пределов Анакреонского сектора. В соответствии со своей политикой представлять войну глазами «маленького человека», он брал интервью у Феннела Лимора, инженера третьего класса, добровольца.

– Расскажите нам немного о себе, солдат, – сказал Турбор.

– Ну что там говорить, – Лимор зашаркал ногами, а на лице его заиграла слабая, застенчивая улыбка, словно он представил себе взоры миллионов зрителей, глядевших на него в этот момент. – Я с Локриса. Работал на фабрике аэромобилей, был начальником сектора, получал хорошую зарплату. Я женат; у меня две малышки. Слушайте, а могу ли я их поприветствовать, на тот случай, если они меня слышат?

– Давайте, солдат. Видео в вашем распоряжении.

– Вот спасибо! – и он тут же затараторил: – Привет, Милла! Если ты меня слышишь, так я в полном порядке. А как Сунни? А Томма? Я постоянно о вас думаю и, может быть, заеду в увольнение, когда мы вернемся в порт. Я получил твою продовольственную посылку, но я отсылаю ее обратно.

Мы тут все получаем по-старому, но говорят, что гражданские нуждаются. Наверное, это все.

– Когда я в следующий раз буду на Локрисе, солдат, я отыщу вашу жену и проверю, нуждается ли она в продовольствии. Ладно?

Молодой парень широко улыбнулся и кивнул головой.

– Спасибо, господин Турбор. Я ценю вашу заботу.

– Хорошо. Тогда, может быть, вы нам расскажете… Вы ведь доброволец, не так ли?

– Точно. Если кто полезет со мной в драку, я не стану медлить с отпором. Я записался тут же, как услышал про «Гобера Мэллоу».

– Вот настоящее мужество. Много ли вам приходилось участвовать в боевых действиях? Я вижу у вас две звездочки за сражения.

– Тьфу, – солдат сплюнул. – Это были не сражения, а гонки. Калганцы не дерутся, пока перевес не будет пять к одному в их пользу. И даже тогда они только подкрадываются, стараясь отсечь корабль за кораблем. Мой кузен был в сражении при Ифни, на том корабле, что прорвался – на старом «Эблинге Мисе». Он рассказывал, что и там было то же самое. Они бросили весь свой флот на одну нашу эскадру, и даже когда у нас оставалось только пять кораблей, они все еще не дрались, а подкрадывались. Мы разнесли вдвое больше их звездолетов в той битве.

– Значит, вы считаете, что мы выиграем войну?

– Точно, ручаюсь – раз мы перестали отступать. Даже если дела пойдут совсем плохо, в игру явно вступит Второе Установление. План Селдона все еще за нами – и калганцы тоже об этом знают.

Губы Турбора чуть скривились.

– Значит, вы рассчитываете на Второе Установление?

Последовало самое искреннее удивление:

– Ну, а кто же из нас на него не рассчитывает?

Младший офицер Типпеллум вошел в каюту Турбора после окончания передачи. Он протянул корреспонденту сигарету и сдвинул фуражку назад так, что та едва удерживалась в равновесии на самом затылке.

– Мы захватили пленного, – сказал он.

– Да?

– Какой-то чокнутый. Утверждает, что он – лицо нейтральное, и ссылается на дипломатический иммунитет, ни больше, ни меньше. Непонятно, что с ним делать. Его зовут Пальвро, Палвер или что-то в этом роде, и он говорит, будто прилетел с Трантора. Клянусь Космосом, не знаю, что ему нужно в зоне военных действий.

Мгновенно забыв о своем недавнем желании поспать, Турбор рывком уселся на койке. Он прекрасно помнил последнюю беседу с Дареллом, на следующий день после объявления войны, перед самым отлетом.

– Прим Палвер, – сказал он утвердительно.

Типпеллум замер, и дым начал вытекать у него из уголков рта.

– Эге, – выговорил он, – как это вы угадали, ради Космоса?

– Неважно. Могу ли я его увидеть?

– О Космос, я не знаю. Старик велел доставить его для допроса в свою каюту. Всем сдается, что он, наверное, шпион.

– Скажите старику, что если он в самом деле тот, за кого себя выдает, то я его знаю. Я возьму всю ответственность на себя.

Капитан Диксил на флагмане Третьего Флота беспрерывно наблюдал за Главным Детектором.

Любой корабль, даже находясь в состоянии покоя, обязательно должен был испускать субатомные частицы – и на объемном экране искоркой отображался каждый источник такого излучения.

Все корабли Установления были учтены, и после ареста маленького шпиона, твердившего о своем нейтралитете, не оставалось ни одной лишней искорки. Появление этого постороннего корабля на миг вызвало суету в командирской рубке. Не исключалось, что после уведомления пришлось бы сменить тактику. Но пока что…

– Вы уверены, что все рассчитали? – спросил он.

Коммандер Ценн кивнул.

– Я проведу мою эскадру через гиперпространство: радиус 10.00 парсек, тэта 268.52 градуса, фи 84.15 градуса. Возврат к началу в 13–30. Полное отсутствие в течение 11.83 часа.

– Правильно. Теперь мы точно согласуем возвращение и во времени, и в пространстве.

Понятно?

– Да, капитан, – он глянул на наручные часы. – Мои корабли будут готовы к 01–40.

– Хорошо, – сказал капитан Диксил.

Калганская эскадра находилась пока вне досягаемости детекторов, но вскоре должна была появиться. По этому поводу имелась независимая информация. Без эскадры Ценна силы Установления будут резко уступать противнику в численности, но капитан был вполне уверен.

Вполне уверен.

Прим Палвер печально озирался вокруг: сперва он посмотрел на высокого, тощего адмирала, потом на прочих людей в форме и, наконец, на пришедшего последним – крупного и тучного, с расстегнутым воротом и, в отличие от остальных, без галстука; этот человек заявил, что хочет с ним побеседовать.

Но вначале Джоль Турбор обратился к адмиралу:

– Я полностью осознаю, адмирал, возможные серьезные последствия этой истории, но я повторяю, что если мне позволят поговорить с ним пару минут, я, возможно, смогу разрешить теперешнюю неопределенность.

– Но почему, собственно говоря, вы не можете допрашивать его в моем присутствии?

Турбор поджал губы и принял упрямый вид.

– Адмирал, – сказал он, – с тех пор, как я был прикомандирован к вашим кораблям, Третий Флот имеет превосходную прессу. Если вам угодно, можете поставить людей за дверью, можете вернуться через пять минут. Но пойдите мне немного навстречу, и ваш образ в прессе отнюдь не пострадает. Вы понимаете меня?

Адмирал все понимал.

Оставшись с Палвером один на один, Турбор рявкнул:

– Имя девочки, которую вы похитили, быстро!

Палвер только сделал круглые глаза и затряс головой.

– Без глупостей, – сказал Турбор. – Если вы не ответите, то вас будут считать шпионом, а шпионов в военное время расстреливают без суда.

– Аркадия Дарелл! – выдохнул Палвер.

– Хорошо! Тогда все в порядке. Она в безопасности?

Палвер кивнул.

– Надеюсь, что вы знаете, о чем говорите, иначе вам несдобровать.

– Она в добром здравии и полной безопасности, – сказал Палвер, побледнев.

Адмирал вернулся.

– Ну?

– Сударь, этот человек – не шпион. Вы можете ему верить. Я за него ручаюсь.

– Вот как? – адмирал нахмурился. – Значит, он действительно представляет транторианский аграрный кооператив, желающий заключить с Терминусом торговый договор на поставку зерна и картофеля? Что ж, отлично, но пока он не может быть отпущен.

– Почему? – тут же спросил Палвер.

– Потому что мы в самой гуще сражения. Когда оно кончится, мы – если будем живы – доставим вас на Терминус.

Калганский флот, мчавшийся через космос, засек корабли Установления с невероятно далекого расстояния и был, в свою очередь, также обнаружен. Приближаясь в пустоте друг к другу, звездолеты выглядели на экранах Главных Детекторов чем-то вроде роя светлячков.

Адмирал Установления, нахмурившись, сказал:

– Должно быть, началось генеральное сражение. Поглядите, сколько их, – и добавил: – Они все равно не рискнули бы выступить против нас, если бы знали о силах Ценна.

Коммандер Ценн покинул флот несколько часов назад, как только приближение врага было обнаружено. Изменить план было уже невозможно. Он должен был либо сработать, либо нет. Но адмирал чувствовал себя вполне уверенно. Как и офицеры. Как и все экипажи.

Глаза снова обратились к светлячкам на экранах.

Они искрились сложными построениями смертоносного балета.

Флот Установления медленно отступал. Шли часы. Флот едва заметно менял направление, постепенно уводя врага в сторону от первоначального курса.

По замыслу стратегов, разработавших план сражения, калганские корабли должны были оказаться в определенном объеме пространства. Вне его крались Установители; калганцы же затягивались внутрь. Уходившие в сторону подвергались неожиданным и яростным атакам. Те, кто был внутри, оставались нетронутыми.

Все это было построено на нежелании звездолетов Лорда Стеттина брать на себя инициативу, на их стремлении оставаться там, где на них не нападают.

Капитан Диксил жестким взглядом смотрел на наручные часы. Было 13–10.

– У нас остается двадцать минут, – сказал он.

Сидевший сбоку лейтенант напряженно кивнул.

– Пока все выглядит прекрасно, капитан. Мы поймали в мышеловку больше девяноста процентов их кораблей. Если сможем удержать их в таком виде…

– Да! Если…

Корабли Установления снова поползли вперед – медленно, медленно… Не настолько быстро, чтобы побудить калганцев к отступлению, но достаточно быстро, чтобы отбить у них желание атаковать. Калганцы предпочли выждать еще.

Минуты шли.

В 13–25 по сигналу адмирала семьдесят пять кораблей Установления с максимальным ускорением ринулись в атаку на переднюю плоскость калганского флота, составленную из трехсот звездолетов. Немедленно вспыхнули калганские поля защиты, взметнулись энергетические лучи. Все триста кораблей до одного обратились против атакующих безумцев, которые мчались отчаянно, безоглядно и…

В 13–30, единым скачком через гиперпространство выйдя в рассчитанную точку в рассчитанное время, откуда ни возьмись, появились пятьдесят кораблей коммандера Ценна – и в бешеной ярости накинулись на неподготовленный к такому обороту дел калганский арьергард.

Ловушка сработала отлично.

Калганцы все еще сохраняли численный перевес, но они были не в том настроении, чтобы заниматься подсчетами. Первым их побуждением было бежать. Развалившееся построение оказалось еще более уязвимым; вражеские корабли только мешали друг другу.