Текст книги "Второе Установление"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

15. Сквозь решетку

Ничто никогда не сравнится с оживленным космопортом вблизи столичного города густонаселенной планеты. Там на мощных опорах покоятся огромные машины. А если удачно выбрать время, то можно увидеть грандиозное зрелище опускающегося на покой гиганта или еще более потрясающую картину все более и более стремительного удаления стального шара. Все происходит почти бесшумно. Движущей силой является спокойный натиск нуклеонов, стремящихся к более компактной расстановке…

Вышеописанное справедливо для девяноста пяти процентов общей площади, занимаемой портом. Целые квадратные мили отведены для машин, людей, их обслуживающих, и компьютеров, служащих как тем, так и другим…

Только пять процентов порта отдано потокам людей, для которых это место является просто остановкой на пути ко всем звездам Галактики. Лишь немногим, какие-нибудь безымянным умникам, придет в голову помедлить и поразмыслить над технологическими уловками, скрепляющими звездные пути. Некоторые из них могли бы почесать в затылке при мысли о тысячах тонн снижающейся над ними стали, которая лишь издали выглядит не слишком внушительно. Ведь какой-нибудь из этих циклопических цилиндров мог бы, к примеру, сойти с направляющего луча и разбиться в полумиле от ожидаемой точки посадки – скажем, упасть прямо на стеклолитовую крышу зала ожидания, оставив только органический пар и измельченные фосфаты там, где только что суетились многие тысячи людей.

Такого, однако, никогда не случается, пока работают системы безопасности; и дольше одного мига над такой возможностью стал бы размышлять только человек, страдающий тяжелым неврозом.

Тогда о чем же они думают? Ведь это не просто толпа. Это целенаправленная толпа.

Вездесущая цель витает повсюду, накаляя атмосферу. Выстраиваются очереди, родители опекают детей, аккуратными грудами движется багаж – все куда-то стремятся.

Теперь представьте себе полную изоляцию одной души, одной из частиц этой донельзя целенаправленной толпы. Она не знает, куда идти, и в то же время совершенно отчетливо чувствует необходимость отправиться куда-либо, куда угодно! Точнее, почти куда угодно!

Даже без помощи телепатии или иных мудреных методов поддержания контакта между сознаниями вся эта шумная атмосфера с ее неосязаемой деловитостью повергала в отчаяние.

Повергала? Да что там! Заливала, захлестывала отчаянием – выше головы!

Аркадия Дарелл, одетая в чужое, нелепое платье, стоя на чужой, нелепой планете в нелепой ситуации из словно бы даже чужой жизни, искренне мечтала о безопасности материнского чрева.

Впрочем, она не осознавала, что ее желание заключается именно в этом. Она знала только, что главной опасностью являлась сама открытость распахнутого перед ней мира. Она мечтала об укромном местечке где-нибудь в глухом закоулке Вселенной, куда никто никогда не заглянет.

И вот она стояла так – четырнадцати с небольшим лет, исстрадавшаяся на все восемьдесят, перепуганная как пятилетняя.

Который из сотен незнакомцев, протискивавшихся мимо нее – буквально протискивавшихся, иногда задевая Аркадию, – был Вторым Установителем? Который из незнакомцев, вместо того, чтобы помочь, мог немедленно уничтожить ее за преступное знание, за уникальное знание: знание о том, где находится Второе Установление?

Чей-то голос обрушился на нее громом. Вместо вопля ее горло исторгло едва слышный взвизг.

– Слушайте, барышня, – произнес голос раздраженно, – вы берете билет или просто так стоите?

Тут Аркадия впервые осознала, что стоит перед билетным автоматом. В него следовало вложить банкноту, которая незамедлительно исчезала из виду, затем нажать кнопку нужного направления – и появлялся билет, вместе со сдачей, отсчитанной никогда не ошибающимся электронным сканнером. Все это было вполне обыденным делом, и стоять перед автоматом пять минут действительно казалось никчемной тратой времени.

Аркадия просунула в щель двести кредитов и вдруг заметила кнопку с надписью «Трантор[6]6
  Трантор – К середине Междуцарствия Трантор был лишь тенью. Среди колоссальных руин обитало небольшое сообщество фермеров…
  ENCYCLOPEDIA GALACTICA


[Закрыть]».

Трантор, мертвая столица мертвой Империи – планета, где она родилась. Словно во сне она надавила кнопку. Ничего не произошло – только замигали красные цифры: 172.18 – 172.18 – 172.18…

Это означало недостающую сумму. Еще двести кредитов – и навстречу ей вылетел билет.

Стоило ей коснуться билета, как он отделился, а за ним посыпалась сдача.

Она сгребла ее и побежала. Краем глаза она заметила, как стоявший позади человек продвинулся вперед, торопясь подойти к машине. Аркадия проскользнула сбоку и даже не обернулась.

Бежать все равно было некуда. Все вокруг были ее врагами.

Плохо сознавая происходящее, она разглядывала плывшие в воздухе гигантские сияющие надписи: «Стеффани», «Анакреон», «Фермус»…; одна даже возвещала «Терминус», и Аркадию потянуло туда, но она не посмела…

Уплатив пустяковую сумму, она могла бы взять напрокат уведомитель, который настраивался на любое заданное направление и, будучи положен в кошелек, просигналил бы ей за пятнадцать минут до отлета звуком, недоступным постороннему слуху. Но увы, такие устройства предназначены для людей, чувствующих себя в безопасности, людей, которые могут позволить себе помедлить.

И тут, пытаясь озираться по обеим сторонам одновременно, она налетела головой прямо на чей-то живот. Она услышала изумленный выдох и смешок, и чьи-то пальцы опустились на ее руку.

Она отчаянно извивалась, но духу у нее хватило только на какое-то сдавленное мяуканье.

Поймавший ее человек, выжидая, крепко держал ее. Постепенно Аркадия пришла в себя и ухитрилась его разглядеть. Он был довольно упитан, маленького роста. Волосы его, белые и пышные, были зачесаны назад, что придавало ему помпезный вид, совсем не вязавшийся с круглым и румяным лицом, прямо-таки кричавшим о крестьянском происхождении.

– В чем дело? – сказал он наконец с откровенным и веселым любопытством. – Ты выглядишь напуганной.

– Сожалею, – обалдело пробормотала Аркадия. – Мне надо идти. Извините.

Абсолютно не обратив на эти слова внимания, он продолжал:

– Осторожнее, девочка, ты выронишь свой билет.

Он взял его из не оказавших сопротивления пальцев и осмотрел с довольным видом.

– Так я и думал, – сказал он и вдруг заорал словно бешеный бык: – Маммашша!

Рядом с ним немедленно оказалась женщина – еще более малорослая, еще более кругленькая, еще более румяная. Она намотала сбившийся седой локон на палец, чтобы водворить его обратно под давно вышедшую из моды шляпку.

– Папа, – сказала она с упреком в голосе, – ну почему ты так орешь в толпе? Людям кажется, что ты сошел с ума. Или ты думаешь, что находишься у себя на ферме?

Она солнечно улыбнулась безучастной Аркадии и добавила:

– У него манеры, как у медведя. Папа, отпусти девочку. Как ты себя ведешь? – заметила она резко.

В ответ Папа помахал перед ней билетом.

– Погляди, – сказал он, – она отправляется на Трантор.

Лицо Мамы внезапно озарилось.

– Ты с Трантора? Отпусти ее руку, говорю тебе!

Она опустила на пол битком набитый чемоданчик, который держала в руке, и мягким, но беспрекословным жестом усадила на него Аркадию.

– Сядь, – сказала она, – дай отдохнуть ножкам. Корабль будет только через час, а все скамьи заняты сонными бездельниками. Так ты с Трантора?

Аркадия глубоко вздохнула и сдалась.

– Я там родилась, – произнесла она хрипло.

Мама радостно всплеснула руками.

– Мы здесь уже месяц, и до сих пор не встретили никого из соотечественников. Это замечательно. А твои родители… – она оглянулась.

– Я без родителей, – осторожно сказала Аркадия.

– Совсем одна? Такая маленькая девочка? – Мама являла собой смесь негодования и сочувствия. – Как такое могло произойти?

– Мама, – потянул ее за рукав Папа, – дай мне сказать. Тут что-то не так. Я думаю, бедняжку напугали.

Его голос, хотя и пониженный до подобия шепота, вполне ясно долетал до ушей Аркадии.

– Она бежала сломя голову, – я сам видел. Она налетела на меня прежде, чем я успел отойти. И знаешь еще что? Я думаю, она в беде.

– Ты лучше замолчи, Папа. На тебя невозможно не налететь.

Она присела рядом с Аркадией, отчего чемодан устало скрипнул, и положила руку на дрожащее плечо девочки.

– Ты от кого-то убегаешь, доченька? Не бойся, скажи мне. Я тебе помогу.

Аркадия глянула в добрые серые глаза женщины и почувствовала, как затрепетали ее губы.

Часть сознания Аркадии твердила ей, что это люди с Трантора, что она может пойти с ними, что они помогут ей остаться на своей планете, пока она решит, как поступить дальше и куда отправиться. А другая часть сознания, и куда громче, скороговоркой, напоминала, что она не помнит своей матери, что она смертельно устала от борьбы со всей Вселенной, что она мечтает только свернуться калачиком, чтобы ее обняли сильные, нежные руки, что если бы ее мать была жива, она могла бы… могла бы…

И впервые за всю эту ночь она расплакалась, зарыдала как маленький ребенок, и была рада этому – тесно прижавшись к старомодному платью и усердно увлажняя его край, пока мягкие руки обнимали ее и ласковая ладонь поглаживала кудри.

Папа беспомощно взирал на эту группу и тщетно разыскивал платок, который, будучи наконец обнаружен, тут же оказался выхваченным из его рук. Мама глянула на него предостерегающе. Толпа с безразличием, свойственным всем толпам разобщенных людей, обтекала маленькую группу. Они почти не ощущали присутствия посторонних.

Наконец хныканье утихло, и Аркадия слабо улыбнулась, приложив одолженный платок к покрасневшим глазам.

– Ой мамочки, – прошептала она, – я…

– Шш… Молчи, – обеспокоенно сказала Мама, – посиди и отдохни. Соберись с духом. А потом расскажи нам, что тебя беспокоит, и ты увидишь, мы это все исправим, и все будет в порядке.

Аркадия собрала вместе жалкие остатки своей воли. Она не могла рассказать им правды. Она никому не могла рассказать правды… Но она была слишком измучена, чтобы изобрести подходящую ложь. Она шепотом произнесла:

– Мне уже лучше…

– Хорошо, – сказала Мама. – А теперь скажи мне, что с тобой стряслось? Ты не сделала ничего плохого? Конечно, что бы ты ни сделала, мы тебе поможем; но скажи нам правду.

– Для друга с Трантора мы сделаем все, – экспансивно добавил Папа, – ведь так, Мамаша?

– Заткнись, Папа, – последовал беззлобный ответ.

Аркадия полезла в свой кошелек. Он, по крайней мере, действительно принадлежал ей, несмотря на насильственное переодевание в апартаментах госпожи Каллии. Она нашла то, что искала, и протянула Маме.

– Вот мой документ, – сказала она робко.

То был блестящий синтетический пергамент, выданный ей послом Установления в день прибытия и подписанный соответствующим калганским чиновником. Габариты и оформление документа могли произвести впечатление на кого угодно. Мама беспомощно поглядела на пергамент и передала его Папе, который поглотил его содержание, многозначительно поджав губы, и потом спросил:

– Ты с Установления?

– Да. Но я родилась на Транторе. Вот, там написано…

– Ага. Так, все в порядке. Тебя, значит, зовут Аркадия? Хорошее транторианское имя. Но где твой дядя? Здесь сказано, что ты прибыла со своим дядей, Хомиром Мунном.

– Он арестован, – угрюмо сказала Аркадия.

– Арестован! – воскликнули оба одновременно.

– За что? – спросила Мама. – Он что-то сделал?

Аркадия покачала головой.

– Я не знаю. Мы просто прилетели с визитом. У дяди Хомира было дело с Лордом Стеттином, но… – ей не было нужды имитировать дрожь.

На Папу это произвело впечатление.

– С Лордом Стеттином? М-м, твой дядя, видно, большой человек.

– Я не знаю, ради чего все это затевалось, но Лорд Стеттин захотел, чтобы я осталась…

Она припоминала последние слова госпожи Каллии, теперь игравшие ей на руку. Раз Каллия, как теперь знала Аркадия, была специалистом, история могла бы сойти еще раз. Она помедлила, и Мама заинтересованно спросила:

– А причем тут ты?

– Точно не представляю. Он… он желал обедать со мной наедине, но я сказала: нет, потому что хотела, чтобы дядя Хомир был с нами. Тогда он странно на меня посмотрел, держа меня за плечо…

Рот Папы чуть приоткрылся, а Мама внезапно покраснела и нахмурилась.

– Сколько тебе лет, Аркадия?

– Почти четырнадцать с половиной.

Мама глубоко вздохнула и сказала:

– Таких людей нельзя оставлять в живых. Уличные собаки и то лучше. Так ты убегаешь от него, детка?

Аркадия кивнула.

Мама промолвила:

– Папа, иди прямо в справочную и узнай точно, когда корабль на Трантор подадут на стоянку.

Живо!

Но Папа успел сделать только шаг. Сверху с металлическим отзвуком грянули грозные слова, и пять тысяч пар глаз, вытаращенных от изумления, обратились к потолку.

– Мужчины и женщины, – сказал голос с нажимом. – Космопорт обыскивается в поисках опасного беглеца и в настоящее время окружен. Никому не разрешено ни входить, ни выходить.

Поиск будет, однако, проведен очень быстро, и за это время ни один корабль не взлетит, и не сядет, так что никто не пропустит свой рейс. Я повторяю, на свой корабль никто не опоздает. Будет опущена решетка. Никто из вас не должен покидать своего квадрата, пока решетка не будет убрана, иначе мы вынуждены будем применить наши нейрохлысты.

Голос заполнял обширный купол зала ожидания космопорта не дольше минуты, и все это время Аркадия была не в состоянии пошевелиться, даже если бы все зло Галактики свернулось в шар и покатилось на нее.

Речь могла идти только о ней. Эта мысль даже не нуждалась в разъяснении. Но почему?

Ее бегство устроила Каллия. И Каллия принадлежала ко Второму Установлению. К чему же тогда розыски? Неужели Каллия потерпела провал? Могла ли Каллия вообще потерпеть провал? Или это было частью плана, все хитросплетения которого ускользали от нее?

На мгновение у Аркадии закружилась голова, и ей захотелось вскочить и крикнуть, что она сдается, что она пойдет с ними, что… что…

Но рука Мамы взяла ее за запястье.

– Быстрее! Быстрее! Пока они не начали, пойдем в дамскую комнату.

Аркадия автоматически, почти вслепую, последовала за ней. Пока голос все еще рявкал что-то напоследок, они просочились сквозь застывшие кучки остолбеневшей толпы.

Решетка уже опускалась, и Папа, приоткрыв рот, наблюдал за ее движением. Ему доводилось слышать и читать о ней, но сам он никогда в нее не попадал. Решетка засияла над головой. Она представляла собой ряды скрещивающихся пучков излучения, заставлявшего воздух светиться безвредным сплетением мерцающих огней.

Решетка, как правило, медленно опускалась сверху, как бы являя собой падающую сеть и создавая пугающий психологический эффект захвата и окружения.

Теперь она была уже на уровне пояса; между светящимися линиями в каждом направлении было футов десять. Папа оказался один в своем квадрате, хотя соседние ячейки были забиты. Он чувствовал себя выделенным и бросающимся в глаза, но знал: попытка смешаться с какой-либо группой означает пересечение одной из этих сияющих линий, что вызовет тревогу и привлечет к нему охранников с нейрохлыстами.

Он ждал.

Поверх голов боязливо-спокойной, напряженной толпы он мог видеть волну смятения, означавшую приближение шеренги полицейских, проверявших зал квадрат за квадратом.

Прошло немало времени, прежде чем человек в форме вошел в его квадрат и аккуратно записал координаты в свой блокнот.

– Документы!

Папа протянул свои бумаги. Они были изучены быстро и со знанием дела.

– Вы – Прим Палвер, уроженец Трантора, находитесь на Калгане месяц, возвращаетесь на Трантор. Отвечайте, да или нет.

– Да, да.

– Что за дела у вас на Калгане?

– Я – торговый представитель нашего фермерского кооператива, обсуждал здесь условия договора с министерством сельского хозяйства Калгана.

– Гм-м. С вами ваша жена? Где она? Она упоминается в ваших документах.

– Пожалуйста. Моя жена в… – он показал рукой.

– Ханто! – рявкнул полицейский.

К ним присоединился еще один человек в форме. Первый сухо сказал:

– Еще одна дама в сортире, клянусь Галактикой. Там, наверное, не продохнуть. Запиши ее имя, – он указал место на бланке. – Есть еще кто с вами?

– Моя племянница.

– Бумаги о ней не упоминают.

– Она прибыла отдельно.

– Где же она? Ладно, и так понятно. Ханто, запиши имя племянницы также. Как ее зовут?

Запиши – Аркадия Палвер. Оставайтесь здесь, Палвер. Мы уйдем, когда разберемся с женщинами.

Папа ждал бесконечно долго. В конце концов он увидел приближающуюся Маму, которая крепко держала за руку Аркадию, и двух полицейских следом за ними. Они вошли в квадрат Папы, и один из полицейских спросил:

– Эта шумная старая баба – ваша жена?

– Да, сударь, – успокаивающе ответил Папа.

– Тогда вы бы лучше объяснили ей, что она может угодить в историю, если в таком тоне будет выражаться насчет полиции Первого Гражданина, – он сердито расправил плечи. – А это и есть ваша племянница?

– Да, сударь.

– Я хочу видеть ее документы.

Глядя прямо на мужа, Мама едва заметно, но решительно покачала головой. После короткой паузы Папа сказал, вяло улыбаясь.

– Не думаю, чтобы это было возможно.

– Что вы имеете в виду, говоря «невозможно»? – полицейский протянул массивную ладонь. – Давайте их сюда.

– Дипломатическая неприкосновенность, – мягко сказал Папа.

– Что-о?

– Я сказал, что я – торговый представитель моего фермерского кооператива. Я аккредитован при калганском правительстве как официальный иностранный представитель, и мои документы подтверждают это. Я их вам показал, а теперь я хочу, чтобы меня оставили в покое.

На миг полицейский опешил.

– Но я должен проверить ваши бумаги. Это приказ.

– Вы уберетесь отсюда, – внезапно вмешалась Мама. – Когда вы нам понадобитесь, мы сами пошлем за вами, вы… вы… бездельник!..

Губы полицейского сжались.

– Присмотри за ними, Ханто. Я вызову лейтенанта.

– Чтоб тебе ноги переломало! – крикнула Мама ему вслед.

Кто-то засмеялся, но тут же прикусил язык.

Поиски подходили к концу. Толпа начинала угрожающе нервничать. С того момента, когда решетка опустилась, прошло немыслимо долго – целых сорок пять минут. Поэтому вызванный на помощь лейтенант Диридж поспешил в самую гущу народа.

– Вот эта девочка? – спросил он устало.

Он глянул на нее. Она явно подходила под описание. Развели сыр-бор из-за ребенка. Он сказал:

– Ее бумаги, пожалуйста.

Папа начал было:

– Я уже объяснял…

– Я знаю, что вы объясняли, и глубоко сожалею, – сказал лейтенант, – но у меня есть приказ, и я ничего не могу поделать. Позднее вы можете заявить протест. Сейчас же, если понадобится, я буду вынужден прибегнуть к силе.

Последовала пауза. Лейтенант терпеливо ждал. Наконец Папа хрипло выговорил:

– Дай мне твои документы, Аркадия.

Аркадия в панике замотала головой, но Папа кивнул еще раз.

– Не бойся. Дай их мне.

Аркадия беспомощно вытащила бумагу, и та перешла из рук в руки. Папа перелистал ее и тщательно просмотрел, затем вручил лейтенанту. Лейтенант тоже, в свою очередь, тщательно изучил документ. На мгновение, показавшееся весьма долгим, он оторвал взгляд от бумаги и перевел его на Аркадию, затем с хлопком закрыл книжечку.

– Все в порядке, – сказал он. – Пошли, ребята.

После его ухода не прошло и двух минут, как решетка исчезла, и голос сверху возвестил о возврате к нормальному течению жизни. Шум внезапно отпущенной на свободу толпы сделался оглушительным.

Аркадия произнесла:

– Как… как…

– Ш-ш, – ответил Папа. – Молчи. Пошли лучше на корабль. Он скоро встанет на посадку.

Они были на корабле. У них была собственная каюта и отдельный столик. На расстоянии двух световых лет от Калгана Аркадия, наконец, осмелилась снова коснуться этой темы. Она спросила:

– Но ведь они искали меня, господин Палвер, и у них должно быть мое описание во всех подробностях. Почему он меня отпустил?

Папа широко улыбнулся ей, жуя ростбиф.

– Ну, Аркадия, деточка, это ведь так просто. Когда имеешь дело с агентами, покупателями и конкурирующими кооперативами, кое-чему учишься. Мой стаж в этом деле – больше двадцати лет.

Видишь ли, детка, когда лейтенант открыл твои документы, он нашел там сложенную бумажку в пятьсот кредитов. Просто, не правда ли?

– Я верну вам… Нет, честно, у меня куча денег.

– Ну… – широкое лицо Папы обеспокоенно заулыбалось, и он махнул рукой. – Для соотечественницы…

Аркадия продолжала настаивать.

– Ну а если бы он взял деньги, а потом сгреб меня и обвинил в попытке подкупа?

– И лишился бы пятисот кредитов? Я лучше знаю этих людей, девочка.

Но Аркадия понимала, что этих людей он знает не так уж хорошо. Тех, от кого действительно все зависело. Ночью, лежа в постели, она еще раз все обдумала. Она знала, что никакая взятка не помешала бы полицейскому лейтенанту схватить ее, если только весь спектакль не был запланирован заранее. Они не хотели поймать ее, но тем не менее, предприняли для этого все необходимые шаги.

Зачем? Чтобы убедиться, что она улетела? И именно на Трантор? Не была ли глуповатая и мягкосердечная пара, сопровождавшая ее теперь, лишь орудием в руках Второго Установления, столь же беспомощным, как сама Аркадия?

Должно быть, это так!

Или нет?

Все было совершенно бесполезно. Как может она бороться с ними? Может, она не способна ни на какие поступки, кроме тех, которых ждут от нее и ждут эти страшные и всемогущие люди.

Но она обязана перехитрить их. Обязана. Обязана! Обязана!!