Текст книги "Затмение (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
глава 5
Я приглашаю Блайта в библиотеку. Книг здесь давно нет, большая часть книжных полок безнадежно испорчена, но стол выглядит неплохо, и вчера мы перетащили сюда часть уцелевшей мебели. Кресла из разных гарнитуров, но, по крайней мере, у них есть все ножки и не порвана обивка. А для солидности часть прикрыта покрывалами из сшитых лисьих шкур.
Я сажусь за стол, Блайт – напротив, вытянув ноги перед собой с видом чрезвычайно уставшего от жизни человека. Я даже не пытаюсь начать разговор, пока нам не принесут вино, эль и закуски. Грим присаживается на краешек стола и молча смотрит на гостя недружелюбным взглядом.
Блайт морщится, когда делает пару жадных глотков, а я ограничиваюсь изюминкой из вазочки с сухофруктами.
– Твоя голова продается за пять сотен «буйволов», – наконец, говорит Блайт.
– Ты повторяешься.
– Просто напоминаю.
– Пришел поторговаться?
– Торгуются, Герцогиня, только торговки.
– Продаться? – предполагает Грим.
– Продаются шлюхи, – бормочет в стакан Блайт, приговаривая всю порцию. Хватает кусок солонины и отправляет ее в рот. – А я просто скромный и самоотверженный ремесленник, который всегда готов заключить более выгодную сделку.
– Ты головорез, – отвечаю я. – Зачем мне твои услуги?
– Затем, что ты ничего не знаешь о том, что тут твориться. Увидела хвост слона и приняла его за гадюку. Типичная ошибка хорошеньких обиженных женщин.
От его насмешливого сочувствия хочется утереться, как от плевка. Не сомневаюсь, что на то и расчет: я потеряю контроль, начну говорить глупости, сболтну лишнего. Но я уже взяла себя в руки и полностью контролирую каждую эмоцию и каждый мускул на лице.
Не дождавшись моей реакции, Блайт одобрительно ухмыляется.
– Я думаю, ты дашь больше, чтобы сохранить голову на плечах. Тебе она нужнее, чем ребятам, которые за нее заплатили.
– Ты можешь вообще не выйти отсюда живым, – предупреждает Грим. Он привык вставлять реплики во время щекотливых разговоров, и я никогда не делаю ему замечаний при посторонних, но сегодня он излишне агрессивен и позволяет себе лишнее. Почему? Видимо, понимает, что Блайт – не просто грубиян с ножом. И мне снова становится неуютно.
– Я в любом случае выйду отсюда живым, – парирует гость. – Я это знаю, ты это знаешь и сладкая Герцогиня тоже.
– Никогда не покупала кота в мешке, – подхватываю я, пока Грим снова не вставил пару словечек и окончательно не испортил переговоры. – И не собираюсь делать исключений.
– Так и знал, что за красивые глаза мне ничего не перепадет, – делано сокрушается Блайт.
– И за клоунаду тоже, – начинаю терять терпение я.
А ему хоть бы что. Приговаривает третий кусок солонины и нарочно громко чавкает, испытывая мои нервы на прочность.
– Я буду работать на тебя, сладенькая, – заявляет он так, будто пергамент с условиями сделки уже подписан и хранится у него за пазухой. – Поверь, мои услуги стоят каждой монеты, которую ты заплатишь.
– Сомневаюсь. Я разоблачила тебя в том дилижансе.
Он запрокидывает голову и смеется, содрогаясь всем телом. Терпеливо жду, когда ему надоест.
– Сладенькая, я и не скрывался.
– Теперь мы этого не узнаем, а наболтать можно чего угодно. Только дураки верят во все безоговорочно.
Голубые глаза тускло мерцают интересом, и я, на всякий случай, плотнее кутаюсь в меховую накидку. Сколько можно бессовестно раздевать меня глазами?
– Ладно, Герцогиня, в качестве жеста доброй воли и как залог наших крепких деловых отношений… Я знаю, что сегодня ты ужинаешь с герцогом Россом. Знаю, что кукольный принц получит в подарок белую собачонку. Знаю, что через третьи руки ты скупаешь ювелирные мастерские и векселя у кредиторов. И что «Лоренс и Торн» тоже принадлежит тебе.
Я купила банк неделю назад. И да, черт побери, была уверена, что эту загадку так просто не разгадать!
– Не волнуйся, Герцогиня, – «успокаивает» он, – даже у головорезов и шпионов есть кодекс чести.
В ответ на это Грим громко и выразительно фыркает, но Блайт продолжает:
– Например, я никогда не продаю секреты людей, на которых работаю. Особенно, если они готовы заплатить тысячу золотых «буйволов».
Это, мягко говоря, огромная сумма. Хотя, к черту мягкость! Это огромные деньги, на них можно купить пару сотен вышколенных наемников, которые будут послушно исполнять приказы по одному щелчку пальцев. И точно не попытаются меня убить.
– Могу узнать, за что я плачу? – спрашиваю, пытаясь скрыть свое негодование.
– Брось, сладенькая, ты платишь за то, чтобы иметь в кармане еще один туз.
– Пока что я вижу лишь Джокера, который после разоблачения решил переметнуться на другую сторону. Я не люблю предателей, потому что, предавший однажды…
Он обрывает меня громкими хлопками в ладоши.
– Твое благоразумие подтверждает, что в этой партии я на стороне нужного игрока, – говорит он.
Слишком грубая лесть, он даже не пытается быть оригинальным, наверняка принимая меня за одну из тех дур, которые клюют на красивую внешность, умение говорить и грубый флирт.
– Никакого предательства, сладкая, ведь я не взял те пять сотен.
И как бы я ни пыталась заподозрить еще одну ложь – он выглядит искренним. Не фиглярствует, не корчит рожи, не красуется, словно породистый жеребец на ярмарке. Он говорит то, что звучит, как правда. Увы, но мне никак этого не проверить, остается лишь доверять своей интуиции.
– За твою хорошенькую головку предложили большую сумму. А раз обратились ко мне – лучшему в этих краях – то я сразу понял, что речь идет не о неверной жене или обманутой злой любовнице. Сказал, что должен сам все разнюхать и потому устроил нашу встречу. Ты была такой милой в том уродливой дешевом платье. Еще бы «Стослов»[1] в руки и фигурку Матери[2] – и вылитая послушница. Я чуть слюной не захлебнулся, пока фантазировал, что у тебя под одеждой.
Грим срывается с места раньше, чем я успеваю его остановить. Я почти уверена, что молниеносное движение, которое с трудом могу различить, выбьет из-под шута стул, но Блайт ловко отскакивает в сторону, делает незаметный шаг, уходя от еще одного удара, поворот, игнорируя третий. Грим не пускает в ход свои смертоносные кинжалы, но кулаки и ребра его ладоней – не менее опасное оружие. Но я с ужасом и восхищением наблюдаю за тем, как эти двое, лавируя между мебелью, танцуют странный танец, в котором один догоняет, а другой – убегает, и все это – на расстоянии в полшага друг от друга.
– Хватит! – Луплю ладонью по столу – и в голове раздается неодобрительно кряхтение моего незваного Мастера. Надо же, проснулся! На всякий случай посылаю выразительные образы того, что сейчас я меньше всего настроена на препирательства и споры.
«Танцоры» замирают и расходятся в разные стороны, поглядывая друг на друга: Грим – со злостью и раздражением, Блайт – с вызовом. На моей памяти – это впервые, когда ни один удар верного стража не достиг цели, и это пугает. Потому что – теперь всем это понятно – если бы Блайт захотел прирезать меня, словно праздничного гуся, мои вздохи можно было бы пересчитать по пальцам.
– Небольшая демонстрация, сладенькая. – Фигляр откланивается в пояс. Триединые, у него даже дыхание не сбилось, а ведь они тут метались, словно тень от пламени свечи на сквозняке.
Не хочется в этом признаваться, но он мне нравится. Дерзкий, самоуверенный хам и хвастун, но знает себе цену и умеет заинтересовать. Продает себя по самой высокой цене, прекрасно зная, что стоит каждой монеты. А еще он умеет вынюхивать и высматривать, и знает этот город лучше меня.
Но все достоинства легко перечеркиваются одним единственным недостатком – я не могу ему доверять. Грим предан мне безоговорочно, за меня он, не моргнув глазом, спустится в Мир теней или взойдет на костер, он не вступит в сговор с врагом. Рядом с ним я могу спать без опаски за свою жизнь, могу рассказать обо всем, не опасаясь огласки.
А Блайт навсегда останется лишь торговцем собственным телом, человеком, который переметнется к любому, кто согласиться заплатить больше. И единственный способ держать головореза на поводке – прикармливать золотом постоянно, даже если от этого его аппетиты станут непомерными. Пусть в никуда.
– Я не буду тебя торопить, сладенькая, – нарушает тишину Блайт. – Проведешь меня?
Я хочу сказать «нет» (на самом деле хочу предложить ему поцеловать ослиную задницу, но это тонкости), но уже поднимаюсь из-за стола и останавливаю Грима. Мы оба знаем, если бы этот парень захотел меня прирезать – он бы сделал это еще там, в дилижансе. И пугаться сейчас будет просто смешно. Тем более, чутье подсказывает, что Блайт не просто так хочет поговорить с глазу на глаз.
Мы выходим на крыльцо, и мой незваный гость останавливается. Очень надеюсь, что не ошиблась, если он сейчас заявит, что благодарен за радушный прием, не уверена, что смогу удержаться от крепкого словца.
– Герцог – очень хитрая тварь, сладенькая, – говорит Блайт, понижая голос. Нет, говорит не шепотом, но так, как будто слова предназначены мне одной. – Его практически невозможно обыграть.
– Тоже мне великая тайна.
– Он иногда поглаживает переносицу, когда задумал многоходовку на шахматной доске, – продолжает головорез, удивляя меня игнорированием нарочитой грубости. Выдержка – это всегда хорошо. – И еще его придворный алхимик часто готовит специальные эликсиры, которые подливают в вино «особенных гостей». На твоем месте я бы ничего не ел и не пил, если, конечно, в твои планы не входит разболтать что-то такое, что герцогу нужно знать.
На словосочетании «нужно знать» Блайт делает выразительный нажим интонацией. И хитро улыбается, когда я взглядом даю понять, что поняла его намек.
– Это правда, что у него никто никогда не выигрывал? – зачем-то спрашиваю я. Игра в шахматы – моя страсть. Старый герцог любил проводить время за доской, обучая меня приемам и техникам, рассказывая об известных мастерах войны костяных фигурок. Благодаря ему я научилась многому, но Эван – это Эван. Он был махинатором еще когда я пешком под стол ходила, и все эти годы тоже оттачивал мастерство. Слишком самонадеянно даже мечтать его обыграть, но вся моя жизнь – череда великих и тщеславных замыслов, а раз уж я вернулась, чтобы возвратить себе корону, то помечтать обставить герцога на шахматной доске – сущая ерунда.
– Это правда, сладенькая, – одним махом выбивает стул из-под моих надежд Блайт. – Вернее, ходят слухи, что был один парень, которому удалось оставить герцога с носом…
– Что за парень? – Я даже не скрываю, что охотно заглатываю наживку.
– Королевский бастард, которого давным-давно сгноили в каменоломнях, насколько мне известно.
Бастард? Я слышала эту таинственную и сильно похожую на небылицу историю: о том, как король поимел ледяную принцессу, и через девять месяцев она принесла мальчика, которого положила перед троном. Бросила, словно подачку. Говорят, того ребенка король приказал сжечь в печи, а еще говорят, что король сохранил ему жизнь, определив работать конюхом. Да много чего говорят. Пожалуй, это самая расхожая байка на всем материке и далеко за его пределами. И единственная правдивая вещь в ней – сам король. Потому что последние ледяные люди уплыли в Ничто еще в прошлом столетии, задолго до его рождения.
– Я не верю в сказки, Блайт.
– Хорошее и весьма полезное качество, Герцогиня, – кривляется он. Что за паяц? – Будь и дальше такой же благоразумной очаровательной малышкой и, может быть, сохранишь на плечах свою хорошенькую головку. Естественно, при условии меня рядом. И всего-то за тысячу «буйволов».
– И ни монетой меньше? – просто, чтобы оставить за собой последнее слово, интересуюсь я.
Блайт делает вид, что раздумывает над моими словами, но, прежде чем я успеваю заподозрить неладное, легко и непринужденно хватает меня за талию, притягивает в один рывок, вынуждая встать на носочки. Его губы так близко, что я могу рассмотреть их выразительный контур и соблазнительную твердость. И едва пробившиеся колючки светлой щетины царапают кожу, когда головорез прижимается губами к моей щеке. Это должно быть целомудренно. Ну, или, по крайней мере, не вызывающе, но это совсем не так. В поцелуе больше страсти и неприкрытого желания обладать, чем за всю мою жизнь, а ведь Блайт всего-то мимолетно чмокнул меня в щеку.
Пока я, задыхаясь от возмущения, подбираю слова проклятий на его белобрысую голову, наглец уже впрыгивает в седло. Отвешивает комичный поклон и выразительно облизывает губы.
– Девять сотен, сладенькая Герцогиня, и я весь твой. Но не думай долго, ведь вкус твоей кожи очень быстро исчезнет с моих губ. И в следующий раз, если захочешь скидку, я попрошу больше.
Он – полное невыносимое нахальное ничтожество!
Но он должен быть моим.
Естественно, в качестве осведомителя, шпиона и мастера улаживать щекотливые делишки, а вовсе не за тем, о чем вы подумали.
[1] «Стослов» – книга, содержащая все описание жизни Триединых и из наставления (в некотором смысле аналог нашей Библии)
[2] Мать – одна из трех ипостасей Триединых (Отец, Мать и Кудесник)
глава 6
В лавке алхимика пахнет травами, эликсирами и гремучими смесями, поэтому пожилой мастер зелий и тайнописи сразу протягивает нам с Гримом две тряпичные маски.
– С фильтрами из очищенного белого угля, – хвастается толстяк, жестами предлагая нам оценить содержимое его многочисленных витрин. – Настойки радости, зелья счастья, мази против бородавок и желтой сыпи.
Я поднимаю бровь, давая понять, что вряд ли меня стоит принимать за девушку, которой нужна мазь от бородавок или любовный эликсир. Алхимик сразу разводит руками, мол, извините, старая привычка.
– Чем могу быть полезен юной красавице? – спрашивает он уже человеческим голосом, без раздражающих визгливых ноток.
– В моем доме случайно оказалось два Мастера. – Я коротко описываю суть проблемы, не вдаваясь в детали и подробности. – Я не заинтересована в одном из них, и мне бы хотелось избавиться от него. По возможности безболезненно для нас обоих. Понимаю, что это невозможно, но слышала, вашими услугами пользуются высшие лица государства, а раз так – ваши таланты наверняка выходят за рамки привычных.
Капелька лести всегда делает свое грязное дело, и вот уже толстяк тщеславно приподнимает подбородок – точнее, целую гармошку подбородков, и с видом «я тот, кто вам нужен» манит меня рукой в закрытую часть магазина.
Грим как всегда заходит первым и почти сразу заливается лающим кашлем. Мой нос даже сквозь маску щиплет от едкого запаха, глаза болят, словно в них дунули перцем.
– Прошу прощения, тали’са, – торопливо извиняется толстяк, руками разгоняя сизую дымку. Вряд ли это хоть сколько-то помогает. – Иногда эликсиры требуют очень… гмм… специфических компонентов.
– Скорее, отравы, – ворчу себе под нос.
Пока алхимик носится по лаборатории с неким подобием веера в руках, я обращаю внимание на лежащую на подставке толстую книгу. Одного взгляда достаточно, чтобы понять – сюда алхимик делает записи обо всех заказах. И сразу же цепляюсь взглядом за предпоследнее имя в списке: Р. И. Аль. Пффф. Сколько лет прошло, а Риваль пользуется все тем же вымышленным именем. Мудрая Мать, неужели до сих пор верит, что это хоть для кого-нибудь секрет?
Но куда интереснее не фальшивое имя принца, а то, что значится напротив него.
Эликсир удачи. Какая… неожиданность.
Алхимик пресекает мое любопытство, захлопывая книгу перед самым носом. Мнется, переступает с ноги на ногу, озадаченный тем, что допустил такую промашку. Наверняка прикидывает, как много я успела увидеть. Приходится подбодрить его бестолковой улыбкой и сделать вид, что меня куда больше интересовали резные края подставки, чем книга и, тем более, ее содержимое.
– И так, насчет помощи в вашей деликатной проблеме… – бормочет толстяк, неловко подталкивая ко мне стул.
Недолго думая, Грим сдергивает с плеч плащ и застилает стул прежде, чем я опускаюсь. Молча жду, надеясь, что мой нетерпеливый вид будет достаточным намеком на то, что к затяжной прелюдии я не готова.
– Науке и тайнописи известны случаи, похожие на ваш, – говорит алхимик, все еще поглядывая в сторону своей драгоценной книги. Но быстро откашливается и все-таки сосредотачивает внимание на мне. – Это редкость, но подобные неприятности уже описаны на страницах книг.
– Прекрасно. – Я похлопываю перчатками о ладонь. – Значит, вы тот, кто мне нужен.
– Я не сказал, что знаю способы извести неугодного Мастера. Точнее, известные мне способы не соответствуют вашим требованиям.
Понимаю, куда он клонит, и мне такая идея не по душе. Я не живодер, и даже если Мастер формально неодушевленная сущность, мне противна сама мысль о причинении ему вреда.
– Хотите сказать, что я в вас ошиблась? – уточняю, вкладывая в слова все сожаление мироздания. Этого должно быть достаточно, чтобы разбудить в алхимике тщеславие и заставить хотя бы попытаться прыгнуть выше своей головы. Хотя уверена – он уже знает способ, и все хождения вокруг да около, не более чем способ набить себе цену. – Я не из тех, кто скупится хорошо заплатить за качественную, выполненную в срок работу.
Алхимик вскидывает палец, словно только что вспомнил что-то очень важное. Хватает книгу под подмышку и скрывается в глубине лаборатории.
– Не нравится он мне, – шепчет, склонившись к моему уху, Грим. – Скользкий и вонючий.
– Да хоть краснозадый – лишь бы избавил меня от незваного гостя, – так же шепотом отвечаю я. Честно говоря, отдала бы приличную сумму, лишь бы еще хоть одним глазком заглянуть в его святая святых. Интересно, есть ли там герцог Росс. И если есть – что он заказывает? Яды и прочие гнусности вполне в состоянии изготовить его личный алхимик, а у сторонних обычно берут то, о чем не хотят распространяться даже перед приближенными.
«Глупости, – мысленно останавливаю свою неуемную фантазию. – Эван ни за что бы не стал так рисковать. Он слишком хорошо умеет искать следы и поэтому лучше других овладел наукой их заметать или не оставлять вовсе».
Толстяк возвращается с клубком дратвы, парой спиц и льняным мешочком.
– Мел, – алхимик трясет мешочком, – заговоренные спицы и особенная вещь. Нужно начертать рунный круг, положить в центр клубок и, когда непрошенный Мастер попадется в ловушку, приколоть его спицами. После этого клубок можно отнести в любое пустующее место. Вынуть спицы – и он свободен.
– Целый и невредимый? – уточняю я, не дав себя одурачить излишним оптимизмом.
– Тали’са, вы должны понимать, что подобные вещи не проходят бесследно. Какое-то время Мастер будет уязвим и ослаблен, и если ему не повезет напороться на… нечистых на руку людей, он может сильно пострадать. Но это единственный известный мне способ осуществить ваш заказ в нужном виде.
Не сомневаюсь, так оно и есть, иначе он бы уже устроил лично для меня торги, пытаясь вытрясти побольше денег за одну из своих чудодейственных вещей. А раз у меня нет выхода, придется сделать то, что ненавижу больше всего – поверить на слово.
Цена удовольствия – сотня «буйволов». У меня чуть глаза на лоб не лезут от такой наглости, но алхимик лишь пожимает плечами и участливо говорит, что у него остался последний подготовленный набор, и если его заберут, уйдет, по меньшей мере, дней десять на создание нового. Мы оба знаем, что моя проблема слишком индивидуальна, чтобы подобные вещи разлетались со скоростью горячих пирожков. Но также совершенно ясно, стоит мне выйти за дверь – и уже завтра набора не окажется, и мне придется заплатить уже не одну, а две сотни за срочность изготовления нового.
Как там говорил один восточный мудрец? Ничего личного, просто деловое соглашение.
По моему знаку Грим выкладывает мешочек и брезгливо морщится, когда алхимик принимается пересчитывать монеты, выкладывая их ровными столбиками. Убедившись, что все честно, передает инструментарий. Когда мы уходим, кричит вдогонку, что любовное зелье он мне может продать за две трети цены в знак наших новых теплых отношений.
– Надеюсь, оно того стоит, – бормочет мой верный страж, когда мы выходим на улицу и снова окунаемся в метель.
К счастью, на этот раз меня уже ждет карета, и я быстро ныряю в ее теплый уют.
– Риваль заказал зелье удачи, – размышляю вслух, когда возница понукает коней свистом – и карета трогается с места. – Он снова будет играть.
– Немудрено, с такими-то долгами, – ухмыляется Грим.
– Ему необходим выигрыш, – продолжаю свою мысль. – Принц в отчаянии. Деньги кончились, а дядя скорее за локоть себя укусит, чем пойдет ему навстречу.
Чем больше я об этом думаю, тем выше поднимается градус настроения.
Риваль всегда был азартным, и неважно, шла ли речь о скачках или петушиных боях. А по странной иронии судьбы именно азартные люди чаще всего страдают хроническим невезением. И наследный принц не стал исключением. Поэтому, наравне с покупкой ломбардов, ювелирных мастерских и банка, я так же скупила все его закладные. Между прочим, приличная сумма. За такие деньги Риваль должен беспрекословно подчиниться любому моему требованию, даже пожелай я увидеть, как он станцует джигу на игольном ушке.
Я держу второго наследника короны за яйца, выражаясь языком мужчин, и собираюсь укрепить свои позиции.
– Мне нужно знать, где и когда он будет играть, – говорю, чувствуя приятное жжение в кончиках пальцев. Так бывает всегда, стоит сделать еще шаг навстречу к исполнению мечты. – Мне нужно знать, какую сумму он проиграет и у кого возьмет ее в долг на этот раз.
Зачем, спросите вы? Ведь я все равно выкуплю его долги.
Все просто: на этот раз я хочу сыграть с ним за одним столом и сделать все, чтобы Его Высочество поверил, будто мы союзники.
