Текст книги "Локи Выдумавший обман (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Глава сорок вторая: Александра
Вечером у меня полный завал в библиотеке: кто-то не очень умный сунул свои кривые руки в компьютер – и часть электронных читательских профилей просто исчезла. Кое-что компьютерщикам удалось восстановить, но основную часть информации пришлось заново вводить в ручном режиме. До меня этим занималась девочка-практикантка, а теперь пришла моя очередь. Вот так и планируй поучиться в тишине и покое: ни одно, так другое.
Никогда не думала, что скажу это, но присутствие Локи очень кстати. Он не шипит и не фыркает, когда я с мольбой смотрю на него и подталкиваю распечатки файлов.
– Будет быстрее, если кто-то будет диктовать, – озвучиваю свою просьбу.
Но Локи делает еще лучше: он предлагает мне заняться конспектами и лекцией, а сам вызывается оформить базу. Судя по тому, как быстро его пальцы бегают по клавишам, а сам он даже не смотрит в монитор, у этого демона просто феерическая способность «слепого набора». Того, который я, увы, так и не освоила из-за нехватки времени и терпения.
Примерно через пару часов, когда я заканчиваю ксерить нужные мне страницы из медицинских справочников, Локи поднимается и разминает затекшие плечи.
– Все, – говорит явно довольный собой.
– Все? Там тридцать страниц. Ты сколько успел? Еще час времени есть.
– Овечка, я всю твою работу сделал, – ошарашивает меня Локи.
Конечно, лжецу никто на слово не верит, а тем более я. Проверяю базу и не верю своим глазам: он не только внес всю информацию, но и сделал таблицу частично автоматизированной.
Локи выразительно ждет моего одобрения, а я нарочно немножко отхожу, прежде чем похвалить:
– Какой хороший и полезный в хозяйстве демон: кормит, постель греет, на красивой машине катает.
– И задница у него ничего, – подхватывает Локи, напирая на меня своей излюбленной вкрадчивой мягкой походкой. Есть в нем что-то кошачье, как пантера, разве что не может языком лизнуть себя за нос. – Овечка, я тут подумал… насчет языка…
Когда же я перестану забывать, что он копается у меня в голове!
– Даже не смей тянуть ко мне руки, – на всякий случай предупреждаю я, но когда его это останавливало?
– Вот, самой-то не смешно?
Разворачиваюсь и почти бегом ныряю в зал с книгами. Есть повод: нужно проверить, на месте ли пара раритетных томов, потому что их вроде как сдавали, но в формулярах записей нет.
Нужная секция почти в самом конце, я прислушиваюсь, не идет ли за мной Локи. Нет, не идет. Перевожу дыхание. Останавливаюсь – и над ухом раздается короткое «муррр!»
– Мне не нужно красться за тобой, Александра, чтобы зажать в тихом углу, – его довольный шепот мне на ухо.
Даже не могу пошевелиться, потому что он каким-то образом фиксирует обе мои руки над головой, прижимая грудью к книжным корешкам. Тепло его ладони растекается по моим запястьям мягким покалыванием, и почему-то вид превратившихся в когти ногтей заставляет меня напряженно выдохнуть.
– У меня работа, Локи. – Так неубедительно, что сама себе не верю.
– Я никогда не трахался в библиотеке, Александра, ты – тоже. – Его свободная рука не делает ничего такого – просто поглаживает мой затылок под линией роста волос, но я непроизвольно подаюсь назад для более плотного контакта.
– Ты принципиально не говоришь «заниматься любовью»?
– Конечно, принципиально. С тобой, Овечка, заниматься любовью совсем никак – с тобой только…
– Замолчи, ради бога, – прошу я.
Он же демон искушения – думаете, одного моего «прекрати» достаточно, чтобы закрыть ему рот?
Довольная усмешка у меня над виском и легкое касание губ, от которого ухо мгновенно краснеет.
– Как ты себя чувствуешь, Бермудский треугольник? Скажи, что ты в порядке, – он почти молит – и ладонь сползает по моему позвоночнику до поясницы, надавливает, заставляя меня прогнуться в спине. – Пожалуйста, Овечка, скажи, что ты готова трахаться.
Хочу сказать, что лучше дам обет молчания, чем произнесу эту похабщину, но Локи уже заводит ладонь вперед, легко выуживает пуговицу из петли джинсов, тянет вниз молнию.
Я его хочу – это очевидно.
Кому я сделаю хуже, отказываясь от любимых сладостей?
– Вот за это, мой Бермудский треугольник, я и люблю твой совершенно волшебный непредсказуемый мозг, – отзывается демон, запуская пальцы мне под джинсы. – Знаешь, почему мужчина любит позу сзади?
Кажется, мой странный всхлип не очень похож на вопрос, но сойдет.
– Потому что нам нравится брать свое. А ты, Овечка, моя по определению.
Я подумаю о разводе… завтра.
Никогда в жизни меня не мучили такие противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось что есть силы стукнуть демона и, наконец, протрезветь, избавиться от его странного влияния. С другой – мне нравилось чувствовать его рядом. Нравилось все то бесстыжее и откровенное, что он со мной делал. И главное – как он это делал. Не заставлял и не вынуждал, но одним только голосом подталкивал к правильному решению. Как будто точно знал, что я не собираюсь отказываться от удовольствия, но толика здравого смысла мешает мне сразу броситься ему на шею.
– Могла бы хоть трусики оставить, – ворчит демон, просовывая пальцы под мои простые трусики в горошек. Они не бабкины, конечно же, но в сравнении с тем, что выбрали для меня в магазине, почти как пояс верности.
– Если тебе что-то не нравится, можешь просто оставить меня в покое, – отвечаю я, немного поворачивая голову. Теперь от его шеи меня отделяет всего пара сантиметров, и если Локи хотя бы попробует убрать руку или передумает в принципе, я его точно укушу. И совсем не так мило, как сегодня утром.
Но демон полон решимости, и когда его пальцы скользят вниз по моей промежности, я хочу только одного – выгнуться назад и раздвинуть ноги.
– Меня бы это определенно сподвигло на подвиги, – посмеивается Локи и рукой толкает назад, чтобы я еще глубже прогнулась в спине.
Где-то здесь ходит охранник, хоть библиотека уже закрыта, и мы с Локи задержались только чтобы доделать работу. Ничего не мешает седому Михалычу заглянуть в читальный зал, проверить, как у нас тут дела, а заодно намекнуть, что поздние работники крадут его время на сон. И если он зайдет…
Но вообще плевать, потому что пальцы Локи уже добираются до моей влаги, и он отчаянно стонет через стиснутые зубы. Пара невесомых касаний по сжатым половым губам – и мне все-таки приходится впиться зубами в его шею, чтобы подавить желание приказать ему быть быстрее. Но ведь он и так читает мои мысли, иначе, откуда этот рваный вздох пополам с какими-то грубостями?
– Я без тебя чуть не сдурел, Овечка, – неожиданно глухо и тяжело говорит он. Пальцы на моих запястьях превращаются в стальные тиски, но мне нравится осознавать, что я, возможно, буду помечена отпечатками его пальцев и царапинами от когтей. – Никогда не был так близок к тому, чтобы запихнуть в клетку живого человека.
Эти слова должны бы пугать, но меня они только еще больше распаляют.
– Ты моя, – рычит этот собственник. – Повтори это, Александра.
Мотаю головой. Ни за что на свете не скажу это. Не после того, как он признался в дурацком пари. Но именно сейчас в голове появляется странная, пока еще очень зыбкая мысль, что мне невыносимо представить день, в котором демона не будет у меня за спиной. День, в котором никто не будет провоцировать меня отвязанными шутками или просто приносить завтрак, пока я, как маленькая, прячусь в ванной, каждый раз по кирпичикам собирая оборону.
– Ты снова лишком много думаешь, Овечка.
– Так прекрати требовать всякую ерунду, – огрызаюсь я, не без удовольствия любуясь на два алых полумесяца у него на шее. Моя отметка. Может быть, на нем все сойдет за минуты, но пока буду верить, что точно так же, как я ношу дурацкий ошейник, Локи носит след моей собственности.
Он прижимается ко мне бедрами: твердость под штанами выразительно давит на ягодицы, и я непроизвольно жмурюсь от острой необходимости почувствовать его голой кожей.
– Как насчет свалить еще пару полок, Александра?
– Только пару? Почему не все?
Мне нравится его хриплый приглушенный смех.
Нет, я люблю этот смех.
Глава сорок третья: Локи
Мне нравится, как утроена ее голова. В особенности, даже если это звучит как ахинея, я просто охуеваю от гармони хаоса ее мыслей. Сейчас она думает о том, что хочет мой член, а через мгновение упивается моим смехом, который мне самому кажется близким к лошадиному ржанию. Но что это, как не субъективная оценка влюбленной женины? Хорошо, что Овечка ни черта не научилась закрывать свои мысли, и вся передо мной. Абсолютно обнаженная в каждой потребности и без всякого ханжеского «я не должна, у нас не любовь!»
Я не знаю, что у нас. И не хочу пока об этом думать, потому что все это станет понятно только после того, как я отыщу лазейку и украду у отца ее душу. Заберу этот свет и тепло, и крышесносную улыбку, и очки, как у ботаника, но не позволю ни единому волосу упасть с ее головы. А потом, когда моему Бермудскому треугольнику ничего не будет угрожать, попробую разобраться в том, не принимаю ли я жалость за другое чувство.
Нехотя, вынимаю пальцы из ее джинсов и одной рукой, кажется, довольно грубо, стаскиваю с Александры джинсы вместе с трусиками. Блядь, горошек! Цветной горошек на белом хлопке. Я не мог бы возбудиться больше при всем желании – абсолютно уверен. И все мое недовольство тем, что Александра не носит мои подарки – полная чушь.
Ее задница прямо передо мной: сливочная кожа, упругая, как персик. Не могу удержаться – провожу пальцем по ложбинке между «дольками», и Овечка дрожит, покрываясь мурашками. Елозит руками по книжным рядам – и пара томов все-таки с грохотом летят вниз. Благо, мне на голову. Не в первый раз, даже почти смешно. Хорошо бы немного отрезвило, но перед глазами просто жгучая пелена, за которой есть только Александра: ее разгоряченная кожа, от которой растекается адский жар, ее запах, на хрен вышибающий мне мозги. Ее слабые попытки выиграть немного независимости, которые я тут же пресекаю, снова и снова выразительно сдавливая руки над головой. Ее спина напряжена – я чувствую это даже сквозь одежду. Разорвал бы все к сраной матери зубами, до следов на лопатках, но это будет слишком немилосердно для ее второго раза.
– Расставь шире ноги, – с нажимом, чтобы даже не думала отказать, говорю я.
Малышка послушно разводит ножки, насколько это позволяют висящие на коленях джинсы. Есть что-то невыносимо сексуальное в том, как Овечка подчиняется и не подчиняется одновременно. С одной стороны – беспрекословно делает все, что я скажу, с другой – все ее мысли о том, что она делает это не ради покорности, а ради собственного удовольствия.
В итоге я снова прихожу к мысли, что это она меня трахает, а не я ее.
Расстегиваю свои брюки, откидываю ремень по обе стороны и практически со стоном провожу вверх и вниз по получившему свободу члену. Овечка мычит, брыкается – и я успокаиваю ее, в одно движение прижимаясь своим стояком к ложбинке у нее между ягодицами. Делаю пару тяжелый грубых толчков и заново распаляюсь от вида темной налитой кожи в контрасте с ее белой задницей. Когда-нибудь, когда разберусь с кавардаком наших судеб, я обязательно посвящу ее в радости анального секса.
– Ты больной, – незамедлительно огрызается она, напоминая, что не только мне доступны лабиринты ее разума, но и ей – мои.
– Я просто… разносторонний, – усмехаюсь, несильно щипая ее за ягодицу.
– За что? – скалится Овечка и пытается вывернуться, но на этот раз я хватаю ее за бедро.
– Вырубай голову, Александра, и не делай глупых выводов о том, чего не знаешь и не пробовала.
Она сопротивляется, выписывая задницей восьмерки, но все равно до безумия меня хочет. Именно меня и именно вот так: между полками, там, где нас ничего не стоит найти.
– Локи… – почти стонет от предвкушения.
Я должен быть аккуратнее, нежнее и сдержаннее, но вместо этого дергаю ее задницу к себе навстречу, вынуждая Овечку приподняться на носочки. Ее покорность оглушает, ее пошлые мыслишки растворят терпение без следа.
Одно движение: прикасаюсь к ее раскрытым, как бутон, половым губам, даю себе стать хоть немного влажным от ее желания, и просто сразу – до конца, весь, целиком, до тяжелого удара, от которого Александра дрожит взведённой тетивой.
Книги валятся нам на голову, словно град.
По фигу – выхожу и снова засаживаю ей до самого паха, до толчка бедрами в ягодицы. От которого сносит башку. Овечка запрокидывает голову, ищет мой поцелуй.
– Кричи, Александра, пока я, сука, не оглохну.
Она словно ждет именно этого: распахивает рот в унисон к моему таранному движению, вздыхает так громко, что я готов услышать этот звук во внезапном дребезжании стекол.
Я двинут. Болен. Одержим. Полностью отдан на откуп потребности заполнить ее собой. Она такая маленькая и хрупкая, но отдается, словно грешница: принимает всего, сдавливает внутренними мышцами, выдаивая каждую каплю моей длинны.
Это не ванильное занятие любовью и не секс украдкой.
Это какой-то бешенный гон, попытка разорвать ее на кусочки, поглотить, принять в себя, чтобы сохранить нетронутой и живой. До конца наших дней.
Член в ней горит, как будто это мой первый раз, потому что необходимость взять все и сразу невыносимо сильна. Как будто если остановлюсь, то во мне сломается механизм, вливающий в меня жизнь.
Овечка дрожит, судорожно кусает губы, кричит, бьется подо мной, пока я остервенело тяну ее бедра себе навстречу. Хочу растянуть удовольствие, но просто не могу: мысли уже спутались в клубок какой-то горько-сладкой дряни, в которой мне необходимо пометить ее изнутри.
Демон все подери!
Да! Да!
Позвоночник простреливает приятная судорога, я в ней до самого конца и не могу не смотреть, как чумовая задница сплющилась от моего напора.
Кончаю, кажется, как первый раз в жизни. Так глубоко в нее, что готов поспорить – кожа Овечки становится теплее одновременно с тем, как она хнычет в приступах оргазма.
Я вдавливаю ее в полку, позволяю распрямиться, завести руку мне за шею, и целую жадные ищущее губы.
Слышишь, Создатель? Вот тебе мой средний палец, а не Александра.
Проходит пара минут, прежде чем я с горем пополам вспоминаю, как и чем дышать. И Овечка все это время восхитительно трется об меня голой задницей, которую мне – помня утренний подвиг моей женушки – хочется укусить в ответ. Но где-то неподалеку раздается выразительный кашель, и Александра буквально на глазах из раскованной грязной девчонки превращается в строгую заучку, которую поймали с сигаретой на заднем дворе. b8d823
Ей нужно мгновение, чтобы натянуть джинсы, поправить одежду и привести в порядок волосы. И недовольные глазищи стреляют в меня, пока я неторопливо – меня обуяла зверская лень – одеваюсь и прячу ремень в петли.
– Мог бы и побыстрее, – зло шипит мой Бермудский треугольник, и я не могу удержаться, чтобы не подтянуть ее к себе для быстрого горячего поцелуя.
Моему языку так комфортно у нее во рту, что я запросто могу представить будущее, в котором начинаю и заканчиваю свой день вот такими человеческими нежностями. Кряхтение раздается совсем рядом, и Александра стучит меня по плечам, совсем неодобрительно проглатывая мой довольный смешок.
– Сытый демон – довольный демон, Овечка. – Конечно же, я вовсе не о голоде в привычном смысле этого слова.
И Александра, судя по румянцу на щеках, правильно понимает двойной смысл моих слов.
Дедок, который сидит тут на вахте, вырывает наши фигуры тусклым лучом фонарика. Овечка быстро и не очень убедительно бормочет, что мы случайно устроили беспорядок и быстро все уберем. Судя по тому, как этот мужик «покашливал», он не впервые становится свидетелем того, чем обычно начинаются вот такие беспорядки. Поэтому крякает с выразительным пониманием и шаркает обратно к себе на вахту.
– Знаешь, Овечка, – говорю, стоя на лестнице, пока женушка передает мне стопки книг, – если у бардаков будут такие предыстории, то я согласен устроиться сюда не четверть ставки. Предлагаю в следующий раз опробовать стойку с классикой английской литератору. Я слышал, читатели туманного Альбиона те еще затейники, когда не корчат из себя зануд.
Овечка отвечает на мои издевки громким свирепым сопением.
Глава сорок четвертая: Александра
После работы Локи напоминает мне о нашем уговоре, что на время до развода я буду жить у него. Честно говоря, после того, что мы устроили в библиотеке, мои мысли стали похожи на карамельных лошадок на залитом солнцем лугу: такие же милые, сладкие и вязкие, а оттого медлительнее улиток. Поэтому я просто поудобнее устраиваюсь на переднем сиденье его авто и прикрываю глаза, вяло вспоминая, давала я обещание переехать к нему прямо сегодня, или речь шла о ближайшем будущем, или я вообще ни на что такое не подписывалась?
И пока так думаю, Локи привозит меня к модной новостройке в центре столицы. Небоскреб чем-то похож на его «Палаццо» в Тени, только белый и не такой грандиозный, и я не могу отделаться от мысли, что он кренится набок, как Пизанская башня.
– Так, Овечка, ну-ка иди сюда.
Локи берет меня на руки, потому что у меня, в самом деле, слипаются глаза – и спать хочется сильнее, чем утолить любопытство поглазеть на еще одно его холостяцкое жилище. Хорошо, что завтра у меня нет первой пары и можно валяться в постели на целый час больше. Целый хороший жирный сонный час! Спасибо, боженька, что ты изобрел простуду – и иногда она косит твоих верных слуг по борьбе с ней.
Все-таки, несмотря на почти склеившиеся веки, я успеваю выхватить кое-какие детали интерьера: большую светлую студию, несколько арок и дверей, панорамное окно, похожая планировка. И даже столик стоит примерно на том же месте.
– Ты такой консерватор, – еле ворочаю языком, пока демон несет меня в кровать и бережено укладывает на прохладные покрывала.
– Ты тоже, – усмехается он, стаскивая бою обувь и джинсы. – Трусики в горошек – старая добрая классика. Овечка. У меня от вида тебя в них уже стоит.
– Опять? – смеюсь я. Приходится приподняться на локтях, чтобы Локи снял еще и свитер. – Я знаю, как разбогатею, демон. Заработаю кучу денег, величиной с твою черную башню, дам взятку кому надо – и никаких трех месяцев на примирение.
– Посвяти меня в свой гениальный план, Овечка.
– Тогда не будет эффекта внезапности, так что… – Щелкаю языком. – Просто поживи с мыслью, что я найду на тебя управу.
Локи плюхается рядом, и я недовольно кривлю рот, потому что лежу перед ним почти голая, а этот коварный соблазнитель даже ремень не соизволил снять. Но на споры нет ни сил, ни желания, поэтому просто наслаждаюсь новой порцией его заботы: он старательно взбивает подушку у меня под головой и задирает одеяло мне чуть ли не до подбородка.
– Я сцежу с тебя кровь, – шепчу заговорщицким шепотом, подавляя зевок. – И буду продавать фармакологическим гигантам как средство для потенции.
– Гениальный план, – усмехается демон. – Только учти, Овечка, я до усрачки боюсь иголок, так что советую озаботиться средствами защиты, прежде чем подходить ко мне со шприцем.
– Локи, – я уже почти сплю, но все равно нахожу силы, чтобы подцепить пальцами ленту на шее. – Сними с меняю эту дрянь.
И засыпаю, не дождавшись ответа.
Будильник будит меня по старому времени, потому что я забыла перевести его на час вперед. Сонно выставляю дополнительное время и уже собираюсь снова провалиться в сон, когда мое внимание привлекает две странности: пустая постель, в которой лежу только я, без намека на то, что Локи провел здесь ночь, и сидящий в кресле напротив мужчина неопределенного возраста.
Хотя, есть еще и третья вещь, но я обнаруживаю ее только когда резко сажусь и судорожно тяну одеяло, чтобы прикрыться.
Лента исчезла с моей шеи.
– Вы кто?
Вопрос, как бы сказала одна моя приятельница, глупее не придумаешь, но у меня нет ни единой мысли, кто это и как вообще могло случиться, что Локи позволил посторонним быть со мной в одной спальне. Не то, чтобы я хорошо его изучила, но до последней минуты меня приятно грела мысль о том, что он у меня тот еще собственник и ревнивец.
– Здравствуй, Александра.
Так, он и имя мое знает.
Стараясь не выдать себя, озираюсь по сторонам в поисках чего угодно, что сгодится в качестве оружия для самозащиты. Но мои действия для него явно не секрет, потому что незнакомец лишь посмеивается и откровенно издевательским жестом предлагает мне не торопиться и продолжить поиски.
Локи, ты где?
– Полагаю, он делает то, что его убьет, – говорит мужчина, и волоски на моих руках становятся дыбом.
Что значит – делает то, что его убьет? Убьет моего бессмертного демона? Что за бред?
И все равно ежусь от неприятного колючего холодка по спине, как будто меня «поливают» холодным воздухом из фена.
Может быть, это вранье? Не верю, что Локи мог просто так уйти и оставить меня один на один с этим странным типом. И как-то с трудом верится, что демон до такой степени не заботится о безопасности своего жилища, чтобы его мог взломать кто угодно.
Но, может быть…
С опозданием, но до меня доходит, что он ответил на вопрос, который я совершенно точно не произносила вслух. Нет, только не еще один ошейник, или кандалы, или наручники! Или любая другая дрянь, которая превращает мои мысли в веселое кино на большом экране.
Мужчина усмехается и жестом предлагает мне одеться.
Я пулей выскакиваю из постели, прячусь за дверцей шкафа и поздно осознаю. Что мои вещи валяются около кровати, а я лучше умру, чем снова появлюсь перед этим человеком в одной простыне. Ладно, тогда придется вспомнить старые добрые времена и одолжить что-то из вещей Локи. Рубашку и джинсы – первые, на которые падает взгляд. Конечно, все мне жутко велико и, когда выхожу в своем «наряде», незнакомец оценивает меня подчеркнуто смешливым взглядом. Но даже если бы он вдруг начал делать прямую трансляцию в ютуб, мне было бы глубоко плевать, потому что меня волнует только Локи.
– А теперь можно подробнее, что за ерунду вы сейчас сказали? – сразу перехожу в наступление.
– А ты с какой целью интересуешься? – переспрашивает мужчина.
Он, правда, не понимает? Или это просто игра «Доведи Александру до бешенства»?
– Лок… Алексей – мой муж, – закашливаю его настоящее имя, хоть во мне упорно крепнет ощущение, что незваный гость прекрасно знает, что скрывается за личностью миллионера Алексея Черных. – Если у него неприятности, я должна знать.
– Чтобы… что?
Закатываю глаза, уже порядком зверея от идиотских вопросов, но уговариваю себя держать эмоции под контролем, пока не пойму, с кем имею дело.
– Это игра в вопросы? – Щелкаю пальцами, как будто пытаюсь вспомнить определение, которое сразу пришло на ум. – Поле чудес в формате ВИП специально для Александры Черных? Что вам нужно? Откуда вы здесь? Как зашли? Я немедленно вызову полицию!
А чтобы он не думал, что я блефую, тянусь за сумкой в поисках телефона. Поганца не смущает ни то, что я его нахожу, ни мои попытки изобразить набор номера. Если бы я хоть на минуту поверила, что он – простой грабитель, то не стала бы предупреждать. Но чутье, которое редко меня подводит, подсказывает, что этот мужчина здесь неспроста.
– Локи – мой сын, Александра, – говорит он внятно и четко, и я медленно сажусь на кровать. Телефон вываливается из ослабевших пальцев – и меня снова морозит, на этот раз так сильно, будто холод пробирает до самого костного мозга. – Рад личному знакомству.
Хочу сказать «Привет», но рот словно зашит нитками: губы склеились, и я, вспомнив Нео из известного фильма, на всякий случай провожу по ним ладонью. Вдруг, теперь у меня нет рта?
Локи говорил, что он… Что его отец…
Я даже мысленно не могу произнести это вслух, как будто собираюсь сказать заклятие призыва метеорита на наши головы.
– Ничего нам на головы не упадет, Александра, но я рад, что хотя бы эту часть нашего знакомства можно упустить.
– Вы – Создатель? – Я сглатываю. Сказала – и чувствую себя полной дурой.
– Так и есть. – Он складывает ладони домиком и прислоняет подбородок к острому углу. – Всего живого и не живого, всего материального и призрачного, мира смертных и мира проклятых.
– Можно я не буду становиться на колени?
Дурная шутка сама срывается с губ, но он, вопреки моим ожиданиям, только шире улыбается и вроде не собирается побить меня молнией за святотатство. Надеюсь. Не станет спрашивать наизусть молитвы и поднимать мое личное досье из небесной канцелярии, чтобы увидеть несоблюдение постов, грешки и прочие вещи, которые делают молодость – молодостью.
– Что с Локи? Куда он влип? – Вспоминаю, что он любитель играть и, возможно, ради красного словца преувеличил свои таланты и влез в долги? На ум приходит банда из магазина, которую раскидал так вовремя появившийся Каин. Не было похоже, чтобы Локи было по плечу справиться с ними самостоятельно.
– Он влип в тебя, Александра, – спокойно говорит Создатель.
Приехали.
