Текст книги "Локи Выдумавший обман (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Глава тридцать девятая: Локи
Успеваю обнять Александру, чтобы принять все удары на свою дурную голову.
Вот знал, что мне нельзя злиться, а завелся с пол оборота. Все потому, что сначала всю ночь выхаживал по квартире, потом шатался по Тени, потом строил планы, как верну свой Бермудский треугольник в мою систему координат. А когда явился к ней с полной уверенностью, что мы хотя бы сможем нормально поговорить, наткнулся на ее бывшего хлыща. Хотел ему трусы на башку натянуть, но ограничился парой крепких затрещин. И без нежностей, как в прошлый раз, потому что он как-то слишком быстро забыл, что эту девочку трогать нельзя. И думать о ней тоже. И даже просто дышать с ней рядом. Я бы его вообще на хрен на Луну вышвырнул, но я же не Каин.
Впрочем, есть одно хорошее в том, что я устроил отменный бардак в библиотеке: пока книги падают и падают, Александра притихла и дает мне защитить ее хотя бы от этой малости. Правда, как только все заканчивается, и мы стоим в облаке пыли, начинает громко чихать и вырывается на свободу.
– Господи, – она шокировано осматривается по сторонам. – Что ты наделал?
Честно говоря, не такой уж кошмар, если разобраться.
– Я вспылил, – говорю в ответ на ее бешенный взгляд. – У меня случаются припадки немотивированной злости в ответ на немотивированную глупость.
– Уходи, Локи! – Овечка тычет пальцем в сторону выходу. – Золушка не пойдет на бал, потому что будет перебирать кукурузу и чечевицу! Всю ночь!
Ухмыляюсь и подбираю несколько книг, формируя из них стопку.
Не поверите, но секса в библиотеке у меня еще не было.
Есть особая прелесть в грозно сопящей женщине. Особенно когда она такая злая, что от одного взгляда пробирает дрожь и хочется завалить еще пару полок – и хрен с ними, с книгами. Кстати говоря, парочку имен на корешках я знаю лично: уверяю, были теми еще засранцами, даром что именитыми. И их бы точно не смутило, что один демон и его Овечка решили устроить секс на плодах научных изысканий.
Но я держусь. Из последних сил, конечно, а что поделать?
Я верну ее домой. Позлился немного, а потом вдруг понял, что мне так хреново, что тянет обнимать цербера и рассказывать ему о своей непутевой жизни. А вот такой клиники у меня еще не было.
Наверное, вам интересно, что я тут делаю? Почему изображаю из себя вьючное животное, помогая устранять последствия мной же устроенного беспорядка? Ведь моему бессмертию больше ничего не угрожает, и можно продолжать вести беспутный образ жизни.
Честно? Вот положа руку на свое демоническое сердце?
Мне плохо без нее. Я ни капли не врал, когда сказал это Овечке, а демону, который питается обманом, поверьте, совсем непросто говорить правду. Примерно, как пытаться пропеть арию с полным ртом воды. Ну то есть, это можно сделать, но только жопой.
Я вообще дал себе обещание больше никогда ей не врать.
Одно из многих обещаний, которые успел высечь на воображаемом камне, пока неприкаянным шатался по квартире и по Тени и не мог понять, как я мог так влипнуть и почему мне плевать, что, возможно, моя жизнь споткнулась об эту мелкую рациональную малышку в очках.
А потом, когда с тоски доедал вторую порцию ванильного мороженного, меня как обухом огрело, что пока я не очень по-демонски зажираю тоску, моя Александра черте где и – главное! – она до сих пор принадлежит моему отцу. На какое-то время мне показалось, что уже опоздал, и когда вернусь в серый мир, найду только унылое надгробие над свежей могилой.
Помните, я рассказывал, что мне довелось полежать в гробу?
Так вот: одна только мысль о том, что Александра больше никогда не улыбнется мне, не зыркнет своими огромными глазищами, не скажет какую-то очень научную и очень неромантическую ерунду из своих учебников – была во сто крат хуже, чем те месяцы. А это, поверьте, точно самые отстойные ощущения за всю мою двухсотлетнюю жизнь.
Поэтому я ходил за моей Овечкой невидимой тенью и присматривал, чтобы на нее не упала даже тень. Будь моя воля – спрятал бы под колпак, как Чудовище свою Розу, но моя Роза, чего доброго, еще и накостылять может за покушение на ее права и свободы.
Она у меня такая, да.
Свободолюбивая.
И моя.
– Прекрати таращиться на мой зад, – ворчит Овечка, хоть я, клянусь, просто задумался.
Может, взгляд сам сполз, потому что – сами посудите – как не смотреть на такую отменную филейку? Особенно когда точно знаю, как классно она ощущается в руках, и как охуенно шлепается об мой пах, когда мы трахаемся.
– Хватит ущемлять мою демоническую сущность, Александра, – подстраиваясь под ее тон, отвечаю я.
Овечка закатывает глаза, фыркает и топчется около лестницы, по которой нужно подняться, чтобы поставить книги в самый верхний ряд. И мы оба понимаем, что как только она это сделает, ее задница будет перед моими глазами, словно на витрине.
– Вот! – Александра торжественно вручает мне стопку книг и подталкивает к лестнице. – Ты выше, ты вроде мужчина, хоть и засранец – тебе и штурмовать Эверест!
– Что значит «вроде»?
– Быть носителем причиндалов не равно быть мужчиной, – философствует этот очкастый Кант, и от желания поучить ее покорности у меня снова зверски чешется ладонь.
Делать нечего: лезу вверх. Расставляю книги, хоть дурацкий стеллаж заметно качается.
Хотя, не такая уж плохая идея влезть вместо нее. Потому что, пока я играю в архивариуса, глотая вековую пыль, Александра забывает, что я все еще могу шастать в ее мыслях, как у себя дома. А в эту минуту она думает о том, что хочет укусить меня за задницу.
– Могу штаны снять, Овечка, – посмеиваюсь, нарочно не отрываясь от работы. Если гляну на нее и увижу, что она меня хочет, то точно не сдержусь. А секса в библиотеке у меня, как вы помните, еще не было, и это слишком большое искушение.
Александра издает рычащий звук и протягивает мне еще стопку книг.
Примерно через час мы наводим красоту – и Александра, отряхнувшись от пыли, возвращается в зал.
– И не скажешь «спасибо»? – бреду за ней, теперь уже откровенно таращась на пятую точку.
– За что именно я должна поблагодарить? За то, что устроил беспорядок, или за то, что помог его убрать?
Александра обходит стоящую рядом гору старых книги, случайно цепляет ее бедром – и чуть снова не устраивает погром. От злости сжимает кулаки, а мне хочется просто смотреть и смотреть, и смотреть.
– Что? – прищуривается она. – Нравится смотреть, какая у тебя неуклюжая бывшая жена?
– Хрена с два бывшая, – легко отбриваю я.
– Интересно посмотреть, каким образом ты мне помешаешь? Знаешь, в этой стране еще есть закон. – Она деловито вскидывает палец и снова задирает нос. – Даже если ты откажешься, после двух твоих нет и двух моих «да» на третий раз нас разведут автоматически.
Кстати, я и не был в курсе, потому что, как вы помните, изначально женитьба не входила в мои планы.
– И как часто я могу говорить «нет»? – прощупываю почву.
– Раз в месяц, – посмеивается она.
– Оу, ну… знаешь… Три месяца – это хороший срок.
– Срок для чего?
– Думаешь, я вот так взял – и вскрыл карты? – Подмигиваю ей и быстро перевожу тему. – Есть хочу. Пойдем ужинать?
– У меня с собой бутерброды, демон, мне и так неплохо.
Готов поспорить, что сейчас она чувствует себя хозяйкой положения, и хрен знает почему, но мне это нравится.
Глава сороковая: Локи
Конечно, ни в какой ресторан я не иду. Просто сажусь за стол напротив Александры и всем видом даю понять, что если она вот прямо сейчас не даст мне кофе из термоса, я скончаюсь в страшных муках.
Она пытается сделать вид, что ей все равно, но, в конце концов, сдается и с вымученным стоном протягивает мне один из двух завернутых в фольгу бутербродов и дает пластиковый стаканчик с кофе. Кофе – растворимая дрянь, но из рук Овечки я возьму все.
Знаете, что самое странное?
Она не пытается вытурить меня. Не размахивает перед носом руками, не кричит, что я гад ползучий и у меня член вместо головы, не пытается согнуть в бараний рог, доказывая, как я был не прав, обманув ее. Она просто сидит на своем стуле, с аппетитом жует бутерброд, пьет поганый кофе и увлеченно пишет конспект. Как будто я вообще не существую.
То есть, она абсолютна адекватна, я бы сказал. А уж за двести лет я поднаторел в женских истериках.
Единственное, в чем она была предсказуема, так это в том, что раздаст мои подарки. Но это классика жанра.
В общем, Овечка спокойно делает свои дела, иногда напевая что-то под нос, потом собирает вещи, и я просто иду за ней.
– На метро ты не поедешь, Александра, – говорю, когда она окидывает взглядом мою, уже знакомую, ей машину. – Это не обсуждается.
– Да я и не собиралась. – Мой Бермудский треугольник пожимает плечами и ждет, пока я помогу сесть ей на заднее сиденье.
Как соблазнить женщину, которая не дергается, не кричит, не ругается и вообще исключительно мастерски меня игнорит? И даже в ее голове теперь стерильно чисто, только скелеты, кости и кишки. Бррр. У меня ноль идей. А вы просто задумайтесь над абсурдностью этой фразы: у демона искушения ноль идей по соблазнению вчерашней девственницы и собственной жены.
В общем, я подвожу ее до общаги и с ужасом разглядываю обшарпанное здание, наверняка видевшее еще нашествие Наполеона. Александра выходит, перебрасывает сумку через плечо и быстро поднимается на крыльцо. Потом, как будто что-то вспомнив, поворачивается и выдает:
– Без четверти семь.
– Что? – не врубаюсь я.
– Ты же все равно приедешь. Без четверти семь я выхожу на занятия. А раз ты мой муж на ближайшие три месяца, я хотя бы наслажусь благами цивилизации!
Она очень собой довольна.
А я очень доволен тем, что мой Бермудский треугольник не перестает радовать неординарностью.
Убедившись, что моя Александра крепко спит – мне ничего не стоит «нырнуть» прямо к ней в комнату – усилием воли заставляю себя вернуться в Тень. Почему усилием воли? Потому что она, что бы вы там себе ни думали, укладывается спать в старых пижамных штанах с карманами на заднице, толстых носках с раздельными пальцами всех цветов радуги и… моей рубашке. И я никогда не чувствовал себя боле счастливым засранцем, чем в те минуты, пока рассматривал ее спящую, окруженную моим запахом. А когда Овечка сунула нос в ворот рубашки, вздохнула и сладко застонала, я понял, что либо уйду прямо сейчас, либо не смогу уйти и устрою ей секс во сне, и на этот раз ей точно будет, что вспомнить после пробуждения. И вопрос, что со вчерашними девственницами лучше не устраивать забеги на длинные дистанции не то, чтобы очень беспокоит мою протухшую совесть.
Поэтому я быстро свалил в Тень, намереваясь сделать то, что долго откладывал по понятной причине. Разговор с самим Создателем на тему «Ты – долбаный сукин сын» – не то, поле чего можно рассчитывать остаться живым и невредимым. И то, что он мой отец, совсем не добавляет бонусных очков.
Меня встречает одна из мамочек: радушно целует в обе щеки, говорит, какой большой я стал, и умиленно пускает слезу. Другая кричит откуда-то из глубины квартиры, что если я не останусь на ужин – она меня выпорет собственной рукой. Третья, если я ничего не путаю, в это время предпочитает рисовать, и никому – даже моему всесильному отцу – нельзя беспокоить ее за этим занятием, иначе спугнутое вдохновение может превратиться в торчащую из глаза кисточку.
Пока я устраиваюсь на диване и как умею избавляюсь от вопросов о моей семейной жизни, вторая мамочка приносит полный поднос жареного до хруста бекона с острым, как само пекло, соусом. Я тут же забываю обо всех неприятностях и набрасываюсь на еду, потому что так превращать мясо в хрустящие кусочки блаженства умеет только она. Отец появляется через несколько минут, немного взъерошенный и явно не в духе, потому что даже на расстоянии его разрушительная аура вышибает меня из колеи. Аппетит тут же улетучивается, но решимость выяснить кое-что об Александре не дает мне свалить от его тяжелой руки и быстрой расправы.
Поверьте, я ни капли не преувеличиваю, когда говорю, что гнев отца может стоить мне если не жизни, то сожженной шкуры – точно. Если вы еще не поняли, то быть сыном Создателя – не значит быть совершенно свободным от любых его подзатыльников. Скорее уж стоять на первой линии огня.
– Локи, – произносит он мое имя, и я просто киваю на блюдо.
Он не притрагивается к еде, и обе мамочки от греха подальше ретируются с поля боя. Что ж, разговор будет долгий и тяжелый, и никому не хочется попасть под раздачу.
– Нет, Локи, – говорит отец, предупреждая мой вопрос. – Это не обсуждается. Я не могу менять свои замыслы каждый раз, когда ты найдешь новую девочку для развлечения.
– Позволь заметить, в этот раз ее нашел ты, – осторожно говорю я.
– Вижу, ты справился на «отлично», – не улыбается он. Раздумывает немного, прежде чем взять с подноса кусок мяса и уныло его прожевать. Вздыхает, немного оттаивая. – Я думал, все будет немного иначе, но ошибся.
– Еще скажи, что ты не бог, – пытаюсь разрядить обстановку шуткой, но грозовой взгляд Создателя приковывает к дивану. – Ладно, прости, тупая шутка.
Вот прямо сейчас лучше собирать задницу в руки и валить подальше, потому что если его не угомонила даже мамочкина стряпня, будет только хуже, но я здесь не ради себя. Я должен отобрать у него Александру. Не для себя – у нас нет будущего, это очевидно. Но после того, что с ней сделал мой отец и один демон-долбоеб, Овечка имеет право на долгую и счастливую жизнь. С кем-то… у кого нет рта, чтобы ее целовать, глаз, чтобы на нее смотреть, мозга, чтобы думать о ней всякую похабящему, и члена, чтобы воплощать эту похабщину в жизнь. Я был бы счастлив, если бы моя Овечка всю жизнь прожила в уютной компании влюбленного в нее фикуса. Платоническая любовь так же прекрасна и полноценна, как и физическая – это вам любой Шекспир скажет.
– Что ты хочешь взамен? – Пришло время торгов, и я собираюсь заплатить любую цену, какую он попросит. Развожу руками. – Что угодно. Я выкуплю ее душу.
– Что угодно? – переспрашивает Создатель, и я слишком опрометчиво быстро киваю. – Сто лет воздержания?
– Бля… Зачем мне тогда член?
– В самом деле – зачем?
Ерзаю на диване, потому что с такими шутками ему ничего не стоит сделать меня евнухом одним движением брови. С «что угодно» я, конечно, переборщил, но кто же знал, что отцу захочется испытать силу моей решимости. По моей глубокой убежденности ни один мужчина на свете, а тем более рожденный искушать, соблазнять и обманывать, не может быть моногамным. Все дело лишь в степени страха потерять из-за ревности ту самую женщину, секс с которой будет круче, чем полигамная свобода. Вы же понимаете, что со мной такая оказия просто не может случиться? И отец понимает, но продолжает издеваться.
– Я не торгуюсь, Локи, и не азартен. Так что твое предложение меня не интересует. Александра будет моей так или иначе, а ты можешь просто смириться. Все, пошел вон.
Когда Создатель говорит «пошел вон» – нужно брать и валить, потому что в следующий раз он сделает это сам, а падение с олимпа его власти – не самое приятное времяпрепровождение. Я однажды попал под горячую руку и до сих пор думаю, что та глупость была самой феерической в моей жизни.
Отец заберет Александру. Он же бог, он не шутит и не валяет дурака, и нет никаких шансов, что завтра он смилостивится и осчастливит меня хотя бы разумным предложением.
Твою мать.
Тысячу, блядь, раз – твою мать!
Глава сорок первая: Александра
Я просыпаюсь от того, что в моей постели мне до неприличия тесно. И хоть половину ночи тряслась от холода, как осиновый лист, сейчас уютно и тепло, и не потому, что у меня какое-то другое одеяло, а из-за печки справа, которая, стоит мне пошевелиться, мгновенно протягивает руки и снова прижимает меня к себе, словно подушку.
Так.
Я с трудом раскрываю глаза и борюсь с желанием врезать наглому демону прямо по причинному месту, но делаю все, чтобы ему расхотелось и дальше безнаказанно меня лапать. Локи недовольно ворчит и хватает меня за руку, опрокидывая обратно, хоть я почти вырвалась на свободу и даже успела сунуть ноги в тапки.
– Прекрати меня трогать, – предупреждающе рычу я, а в ответ он лишь мотает темноволосой головой по подушке. – Локи!
– Не ори, Овечка, я зверски спать хочу, – как сонный кот лениво возмущается он.
– Напомни, пожалуйста, когда и в какой жизни я приглашала тебя в свою постель? – Бесполезно пытаться разжать его хватку – только сделала еще хуже, потому что в ответ на мою возню демон самым бессовестным образом разворачивает меня лицом к себе, укладывает ладонь на затылок и безапелляционно вжимает мой нос себе в грудь.
И ведь даже рот теперь не открыть, потому что любое движение губ коснется его кожи. А мне и так слишком сильно этого хочется вопреки голосу разума, так что лучше не рисковать. С минуту просто лежу, прикидываясь бревном, и строю план побега.
– Я не боюсь щекотки, Овечка, – бормочет этот плюшевый тиран.
– Плюшевый тиран? – переспрашивает он, и я слышу улыбку в хриплом голосе. – Мне нравится. Хочешь, я тебя нежно подавлю силой своего доминирования?
– Твое доминирование упирается мне в живот, – опрометчиво быстро озвучиваю первую же рожденную в ответ мысль и с досады прикусываю язык.
– Мое доминирование, Александра, должно быть глубоко в тебе, но, если ты не возражаешь, давай поваляемся еще пару часиков? Зверски спать охота. А потом я отвезу тебя на занятия.
Судя по времени в телефоне, через пару часов я никак не попаду ни на первую, ни даже на вторую пару.
– Локи, ты мне и так конкретно усложнил жизнь, не надо продолжать.
– Я собираюсь прилипнуть к тебе как банный лист. – Он нехотя разжимает объятия, и я резво вырываюсь на свободу едва ли не с победным кличем.
– Ты это уже говорил. – Я вспыхиваю от мысли, что все это время он был в курсе, что я сплю в его рубашке, и мне хочется порвать проклятую одежду на лоскуты, но теперь скрывать следы слабости все равно слишком поздно. – Тебе что, нечем заняться, кроме как портить мне кровь?
– Я бы с удовольствием еще немного попортил тебя, но ты такая зараза с утра, что останешься без сладкого. – Он сует голову под подушку, совершенно не стесняясь того, что одеяло снова сползло ниже положенного – и его задница выставлена на обозрение.7bcf23
Черт! Блин!
Хорошая задница. Нет, просто суперская задница!
Не осуждайте меня за то, что я собираюсь сделать: если бы перед вами был такой «орех», вы бы тоже потеряли тормоза.
Когда я с удовольствием вонзаю зубы в его пятую точку, Локи громко орет под подушкой, а потом устраивает маленькое землетрясение моей кровати, заливаясь довольным хохотом. Буду считать это маленькой моральной компенсацией за то, что он превращает мою жизнь в кошмар.
Ну, ладно, в милый и совершенно непонятный кошмар.
Пока сижу в душе, наглухо закрыв задвижку, в комнате явно происходит какая-то возня. Очень надеюсь, что это Локи решил убраться и хотя бы временно оставить меня одну. Уже и ежу понятно, что просто так демон от меня нет отстанет. И если быть до конца откровенной, то мне как-то даже немножко приятно, что он все время рядом. То есть, конечно, не потому, что он меня то и дело лапает и делает грязные намеки, и его красивое тело все время на виду. Мне приятно знать, что он не собирается сдаваться в ответ на мое «нет». Плохо, что за его настойчивостью, скорее всего, нет ничего кроме азарта или еще одного пари. А что? «Верни обманутую девственницу – докажи, что глупость в отдельно взятой голове не конечна!»
Времени возиться с прической нет совсем, так что просто кое-как сушу волосы и собираю их заколкой на затылке. А когда выхожу, в комнате пахнет чем-то невыносимо вкусным. Локки сидит за единственным столом, на котором разложен завтрак: омлет, мясо, запеканка и блинчики. При этом он выглядит так, словно и сам недавно из душа, и на нем свежая рубашка и отглаженные брюки. Об такие стрелки можно порезаться! Мой вид вызывает у него хищную улыбку, и ради такого дела Локи даже перестает пить кофе.
– Ты когда успел?.. – Я киваю на его влажные волосы. И пока он готовит ответ, плюхаюсь за стол. – Ладно, я забыла, что ту супермен и умеешь перемещаться во времени и пространстве со скоростью звука. Спасибо за завтрак, но если ты думаешь, что мою решимость можно сломить омлетом и вишневым джемом, то очень сильно ошибаешься.
– Ешь уже, несломленная, – усмехается Локи, опуская взгляд в телефон.
Можно назвать меня слабохарактерной, бесхребетной, безвольной и прочими синонимами, обозначающими женскую неспособность устоять перед мужчиной. Можно – и я даже согласна, что где-то заслужила эти лестные слова. Но я никогда не умела притворяться. Локи меня обидел – мне горько от этого и больно, и неприятно. С другой стороны – у нас был классный секс. Лучше, чем – я уверена – был бы с кем-то другим. И мне нравится, что он рядом. И даже его задница на зуб оказалась очень даже ничего.
Ладно, оставим задницу демона до лучших времен, а пока пора на учебу.
– Ты переезжаешь ко мне, – заявляет демон, притормаживая на «красный».
Я расслабленно сижу с ногами на соседнем сиденье и впервые за два с половиной года студенчества еду на занятия с таким комфортом. Даже есть время почитать конспект, но я так наелась, что никакая медицина в меня уже не лезет, поэтому просто выбираю ретро-радиостанцию и подпеваю в унисон ритмам восьмидесятых. Моя мама их очень любила, а на группе «Мираж» я, можно сказать, выросла!
– Я была у тебя – и мне там не понравилось, – отмахиваюсь от предложения. В Тень меня теперь и медовыми пряниками не заманить.
– Речь о моей квартире здесь, – снисходительно поясняет Локи. – В том сарае, где ты живешь, опасно даже дышать, чтобы ничего на голову не свалилось. Я уже молчу о разнокалиберных друзьях в стенах! – Демон кривится. – Три месяца до развода, Александра. Сама посуди: ты можешь пользоваться моим гостеприимством взамен на то, как некрасиво я с тобой поступил.
– Почему это твоим гостеприимством? – Мне стоит больших усилий сдержать смех. – А как же: все мое – твое?
Локи ведет бровями и вдруг резко выбрасывает руку, чтобы сцапать мой подбородок, заглядывает в глаза – и там снова проступает темно-серый туман. Краешек плотоядной улыбки обнажает острый клык, и Локи выразительно шепчет, прикасаясь дыханием к моим полураскрытым в удивлении губам:
– Я – твой, Овечка, хочешь ты того или нет. Хотя, знаешь, – его ладонь скользит по шее, пальцы выразительно нажимают на бешено дрожащую артерию, – по-моему, ты все-таки хочешь.
Хорошо, что нам уже сигналят сзади – и демон вынужден отпустить меня и снова смотреть на дорогу.
Ну и ладно, с удовольствием поживу у него. Уж наверняка в демоническом жилище нет разнокалиберных друзей.
