355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Айя Субботина » Локи Выдумавший обман (СИ) » Текст книги (страница 1)
Локи Выдумавший обман (СИ)
  • Текст добавлен: 13 сентября 2019, 02:08

Текст книги "Локи Выдумавший обман (СИ)"


Автор книги: Айя Субботина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Айя Субботина
Локи Выдумавший обман

ПРОЛОГ

Я просто умираю. Валяюсь изрезанным куском мяса в луже собственной крови в костюме от «Gucci», туфлях ручной работы от «Silvano Lattanzi» и надеюсь, что следующий вдох не станет последним. Надеюсь, но мысленно жду обратного, потому что этим чертовым фанатикам было мало порезать меня на лоскуты. Я же великий мухлежник Локи, я умею считать даже звезды на небе, и в этот раз я тоже считал, правда, на чистом автомате. Сорок шесть ножевых ранений, они резали меня всем сраным приходом, словно свинью! А потом полили святой водой и ублюдочно ржали, пока я выл и рвался с цепей, как пес.

Жизнь несправедлива, даже если ты сынок Создателя.

Потому что Каин всю эту шелупонь раскидал бы за пару минут, а потом бы сжег храм к такой-то матери и прикурил от огонька.

Люцифер вообще не любит разговаривать, а сразу хватается за стволы и может сделать скидку на «поболтать» лишь с теми, кто выживет. Если выживет.

А я – младшенький. Я просто хитрый игрок, и мои таланты не лежат в плоскости физической силы.

Поэтому лежу здесь уже скорее мертвый, чем живой, и чувствую, как немеют кончики пальцев. Если умру в этом мире, от меня останутся только тряпки с лейбами известных брендов. И ничего больше.

Жизнь, сука, очень несправедлива.

– Локи, – слышу рядом зареванный голос – и в ноздри ударяет запах невинности.

Открываю глаза, хоть секунду назад не мог даже этого. Саша ревет в три ручья: слезы скапливаются за стеклами ее очков в толстой роговой оправе, а потом полноводной рекой стекаю по щекам. Темные волосы спутаны, на носу сажа, блузка порвана – и мне просто противно от того, что моя маленькая ручная Овечка влетела во все это просто потому, что я не успел вовремя ее спрятать.

Саша укладывается рядом: чувствую тяжесть ее головы у себя на плече.

– Давай останемся здесь, Локи, – всхлипывает она и доверчиво скручивается калачиком у меня под боком. – Навсегда.

Я с трудом сглатываю, моргаю, глядя в потолок разгромленного храма, а на самом деле заглядывая выше облаков.

«Эй, отец родной, тебе вообще как – нормально там? Я, между прочим, скоро окочурюсь, а ты не придумал ничего лучше, чем отправить вместе со мной на тот свет эту невинную душу».

– Овечка, вали отсюда, – говорю ей так тихо, что свято верю – ни одно слово не сорвалось с губ. – Пошла на хер, блаженная.

Она мотает головой, нащупывает мою ладонь и укладывает себе на шею. Деревянными пальцами каким-то чудом все же чувствую плотную кожу ошейника.

Я же снял его?! Я не до такой степени уже сдох, чтобы путаться в собственных воспоминаниях.

– Я надела, – снова шмыгает носом Овечка. – Сама.

Она надела.

И она сдохнет тут вместе со мной.

Слышу, как от злости сердце возмущенно громыхает в груди, судорожно втягиваю воздух через сомкнутые зубы… и, черт его знает как, переползаю на колени. Харкаю своей кровью, но это в принципе херня. Кажется, мои древние кости раздумали превращаться в прах.

Абракадабра, блядь!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава первая: Локи

Неделей ранее

Он сидит напротив и комкает новенькие карты потными руками.

Мальчишка, ему лет двадцать с небольшим, хотя рожа побрита так топорно, будто он только вчера взял в руки бритву. И этот затравленный взгляд над картами, от которого хочется рассмеяться в лицо и на всякий случай напомнить, что игры, даже в Тени, разрешены только совершеннолетним.

– Ставка, – бесцветным голосом говорит раздающий.

Мы играем в подпольном притоне, и на этот раз мое любопытство притащило меня в по-настоящему занюханное место.

Я – Локи, младший сынок Создателя. Есть большой грубиян Каин и совершенно безбашенный Люцифер. А есть я – великий обманщик, мухлежник и владелец «Палаццо». Вы не знаете, что такое «Палаццо»? Лучшее казино в Тени, настоящий дворец Игры, и сама Фортуна иногда приходит сбросить пару банкнот за моим карточным столом. А в качестве возмещения ущерба за нанесенные ей глубокие моральные травмы требует меня и мой член. И должен признаться, трахать Удачу – это лучший кайф, какой только может быть.

В Сером мире – привычном для вас – я просто Алексей Черных, миллионер, красавчик и яркий представитель столичной богемы. Спросите сотрудников моего огромное небоскреба в центре, на котором красуется надпись «Черное и Белое», чем они занимаются целыми днями – и вряд ли дождетесь ответа. Они все просто «работают» и не суют нос, куда не следует. Между прочим, получая за это приличные деньги.

Парень жмется, но все-таки подталкивает последние жетоны к общей куче и поднимает ставку.

Я повышаю. Мне не нужно думать и гадать, прикидывать, рассчитывать варианты. Я ведь Локи, и игра – моя стихия. Рыба от рождения умеет плавать, потому что она рыба. А я от рождения умею вертеть всех на хую, потому что я – Локи.

Кесарю кесарево, короче.

Третий игрок за столом сливается. Местный кровопийца, явно конченный нарик, потому что от нехватки крови уже почти истекает слюной. Хорошо, что, наконец, свалил. С таки тремором его бы точно сорвало с катушек, а мне не хочется сверкать тем, что у меня под инкогнито. Иначе все поймут, кто играл с ними за одним столом, в особенности та парочка дуболомов, каждый размером с гору. А я не особо силен в кулачной драке.

Остаемся мы с пацаном. Я зеваю, подбрасываю еще пару фишек и с сожалением думаю, что вечер безнадежно испорчен скучнейшей игрой. То, что мальчишка «ляжет» – факт. Ему просто больше нечего предложить, и он даже не пытается блефовать.

Но и загнанный в угол кролик, оказывается, может удивить.

Краем глаза замечаю, как парень роется за пазухой и достает что-то трясущейся рукой. Что-то маленькое, потому что он без труда зажал его в кулаке, что-то… настолько яркое, что я невольно подаюсь навстречу. Парень тут же укладывает кулак на стол и для верности накрывает второй ладонью.

– Моя ставка, – говорит трясущимся голосом. Явно очкует, но готов идти до конца. Что-то так сильно поджигает ему задницу, что он не думает даже об элементарной безопасности.

– Я не играю вслепую, – озвучиваю свою принципиальную позицию.

Что-то чешется под рубашкой, в области сердца, но я слишком поглощен любопытством, чтобы притормаживать на мелочах. У меня нюх на такие вещи. Я знаю, что там – самое большое лакомство. Деликатес. Изысканное удовольствие.

Прежде, чем мысленно озвучиваю свою единственную и наверняка верную догадку, пацан пододвигает кулак к куче с фишками и укладывает на ее гору светящееся сердечко.

Невинная душа.

Такая яркая, что первую секунду слепит всех, кто находится в радиусе трех метров. Сначала все они пятятся, расползаются по щелям, как тараканы, но когда первый шок проходит, начинают медленно стекаться обратно.

А меня прожигает насквозь. Так сильно, что с трудом подавляю желание материться в полный голос. Уже задней мыслью доходит, что пока мои глаза заняты созерцанием сокровища, ладонь с силой надавливает на грудную клетку прямо над сердцем. И ткань под ней расползается на рваные обгорелые лоскуты.

Бросаю взгляд вниз – и одновременно в кармане звонит телефон. На экране надпись: «Отче». Вот так я стебу своего отца – Создателя того мира и этого тоже. Создателя всего материального.

– Ты не вовремя, старик, – бросаю раздраженно, стараясь прикрыть курткой серебристый витиеватый ожог на груди. Откуда взялся – хер его знает, но я подумаю об этом завтра в компании маленькой невинной лапочки, чью душу сейчас выиграю в «Покер».

– Мне тут нашептали, что ты получил мой подарок, – басит он в трубку, и на заднем фоне слышен звонкий гогот моих мамочек. Всех трех.

– Твой… – Я стопорюсь на полуслове.

Все-таки слегка захмелел от сладкого аромата, который растекается по моим ноздрям одновременно со сверкающим сиянием Невинной души, и поэтому туго соображаю, но беру себя в руки. Подарочек? На ум не приходит ничего, кроме нашего разговора много лет назад, когда отец пообещал воздать нам за грехи. И не спрашивайте, что не так с логикой в его гениальной голове. Породить демонов искушения и пороть их розгами за разврат и блядство – это в его продвинутом восприятии высшая справедливость и карающий суд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Па, я вроде хорошо себя вел, – пытаюсь говорить беззаботно, кошу под дурачка и жестами даю понять всем собравшимся, что это просто рядовой звонок. – Может, заберешь свой подарочек? Я даже развернуть не успел.

– Тринадцать дней, Локи, – говорит он. – Или тебе хана.

Он просто отключается. Ни единого напутственного слова, ни даже «пока». Вот что хочешь, младший, то и думай, и вертись, как уж на сковородке.

Времени медлить нет совсем. Все местные гады – не только в притоне, но и во всей округе – уже учуяли сладенькое и через пару минут сползутся в таком количестве, что мне в одиночку будет не пробиться через их плотные ряды.

Пора идти ва-банк.

Сгребаю все свои фишки к общей куче. На самом деле меня не интересует вообще ничего, мне не нужны деньги, это просто одна из странностей моего времяпрепровождения. Но я должен забрать свой трофей, потому что без него через тринадцать дней превращусь в простого смертного. И вряд ли мне это понравится.

Я зыркаю в свою карты. У меня там пиковый стрит-флэш.

– Одновременно? – предлагаю этому трясущемуся придурку, потому что он, кажется, начал подозревать неладное и вот-вот раздумает. А я должен выиграть душу во что бы то ни стало, ведь пока сделка не закреплена карточным итогом, он может забрать свою ставку и свалить на все четыре стороны.

Пацан резво выкладывает на стол свое каре на тройках.

Не могу удержаться от пафосного жеста на прощанье: бросаю карты веером прямо ему под нос, второй рукой хватаю заветный трофей, заодно прихватив пригоршню фишек – не совсем же голым уходить! – и лисом к двери.

– Выигрыш твой, пацан. Надеюсь, оно того стоило.

Невинная душа обжигает пальцы сладким теплом.

Черт, я дурею от одного только предвкушения обладания.

Свалить в Серый мир для меня дело пары минут. Не нужно искать вехи, как другим теневым, можно сделать их самому. Должна же быть хоть какая-то выгода в том, чтобы быть сыном Создателя, в конце концов.

Тонкий шрам на невидимой Ткани Миров – и я мягко проскальзываю на другую сторону. На прощанье слышу недовольный рык бросившихся следом упырей, тоже желающих отхватить эдакую редкость. Когда отыщу свое сокровище, обязательно расскажу ей, что альтернативой охуенному красавчику-миллионеру мог стать тысячелетний вурдалак или психованный вампир.

Стоп, а кто вообще сказал, что она в курсе существования Тени?

– Алексей Эдуардович? – слышу голос своей домработницы и вкрадчивый стук в дверь. – Вы просили разбудить в девять.

– Спасибо, Альберта Альбертовна! – кричу я, стаскивая рваные шмотки. – Скажите водителю, чтобы подогнал «Порше» – и может быть свободен.

Самое время отправиться на поиски честно выигранного трофея.

Я чувствую ее, словно шепот в голове. Не вижу ни лица, ни сложения, лишь отголоски мыслей и желаний. Горит для меня, как направленный свет маяка: через всю ночную столицу, под завязку залитую октябрьским дождем и неоном.

Но сначала все же в душ.

После душа я бодр и чувствую себя прекрасно, готов перевернуть мир вверх дном, главное, найти точку опоры. Но сегодня у меня задачка поинтереснее, так что будем считать – миру крупно повезло.

Что надеть на первое свидание с девушкой, которую придется в кратчайшие сроки из невинной овечки превращать в сексуальную ненасытную демонессу при условии, что вы не знаете ни ее имени, ни возраста, ни даже увлечений? Задачка на миллион. Для таких случаев существует оптимальный вариант: одеться во что-то простое, с тонким налетом лоска, как будто я просто вышел покурить, «случайно» накинул Армани и «случайно» забрел так далеко от дома.

Нет, слишком просто, совершенно неинтересно и абсолютно не азартно.

Я иду к окну: мне принадлежит весь верхний этаж и лофт в новостройке неподалеку от центра. Из панорамных окон вид на столицу такой, что сносит крышу и будоражит кровь. Одну ладонь прижимаю к стеклу, в другой крепко сжимаю невинную душу. Закрываю глаза и концентрируюсь на своем маяке. Она неподалеку: слышу шелест пуританских мыслей – что-то о необходимости купить бумагу для оклейки старого холодильника, чтобы спрятать поцарапанную дверцу. «Вижу» ее глазами небольшую комнату: мебель старая, на прикроватном столике выцарапаны буквы «П.Т.» Это инициалы предыдущего владельца – слишком грубая метка, слишком чужеродная ее уютному жилищу. Скольжу взглядом по дрожащей дымке, впитываю детали – все, до чего могу дотянуться. Скорее всего, она живет в общежитии: небольшое окошко с узким подоконником, на котором ютится десяток маленьких горшков с суккулентами. Все горшки любовно расписаны: черепами, кексами, сердечками, смешными привидениями. Похоже, моя Овечка натура романтическая и творческая. Это не может не вдохновлять, хоть уже сейчас я чувствую некоторое разочарование: вряд ли с ней будет так уж… интересно.

В любом случае, это уже не вопрос интереса, а буквально плоскость выживания. Мне почти двести лет и я, в отличие от Каина, которому все настолько осточертело, что он добровольно улегся в гроб лет десять назад, хочу наслаждаться каждым днем своей бессмертной жизни.

Ну, не то, чтобы такой уж бессмертной, но от гриппа или заражения крови я точно не умру.

В комнате есть еще что-то, но я теряю связь раньше, чем успеваю рассмотреть. Хоть теперь это уже неважно: я увидел достаточно, чтобы придумать примерный план покорения своей Невинной вершины.

Смазанным движением провожу по груди: зараза, как же жжет.

В отражении хорошо виден серебристый вензель в форме цветка. Что за?.. Ну, хоть не розовый пони, и на том спасибо, папочка.

Лет десять назад, незадолго до того, как Каин впал в спячку, мы умудрились довести Создателя до, как он сам выразился, «вынужденных мер».

Я наряжаюсь в светло-голубой модный пуловер, классические темные джинсы и щегольские туфли. И перехожу к десерту – своей личной коллекции брэндовых часов. Некоторые выполнены по моему заказу и существуют в единичном экземпляре. Подумав, останавливаю выбор на серебристом хронометре со стильным кожаным ремешком.

Ерошу волосы до состояния «только проснулся, но все равно – чистый секс!» и выхожу к лифту.


Глава вторая: Александра

– Слушай!.. – Виталик со всего размаху лупит кулаком по ряду книг на полке. – Сашка, ты меня реально задрала уже. Вот тут сидишь! – Перечеркивает горло ребром ладони. – Я же тебя, дуру, люблю!

Я смотрю прямо ему в глаза, с силой удерживаю голову ровно, не позволяю шее нырнуть в приятный плен плеч. Несколько книг с грохотом валятся на пол, и Виталик снова выразительно чертыхается. Он немного выпил – запах алкоголя в его дыхании обжигает губы. Мы вместе уже три года – встречаемся еще со старшей школы – и я впервые вижу его выпившим.

– Виталик, наверное, ты бы лучше домой шел, – предлагаю я, стараясь протолкнуть через себя его грубость. Это говорит не мой верный храбрый рыцарь, это говорит спиртное. Виталик за всю жизнь никого и пальцем не тронул, а меня вообще защищал даже от собственной тени. Просто сейчас у нас тяжелые времена.

Он чуть поворачивает голову, подставляет ухо и выразительно, хоть язык безбожно заплетается, требует:

– Ну-ка повтори, что сказала? Чтобы я домой шел?

– Да. Ты и с первого раза услышал.

Что-то в его глазах все-таки рушит мои моральные заслоны – и видимо я слишком сильно втягиваю голову в плечи, потому что Виталик делает два шага назад и обреченно прикладывается спиной к книжным стеллажам.

В библиотеке никого: я подрабатываю вечерним библиотекарем и полчаса назад провела последнего посетителя. Виталик всегда подвозит меня домой, а иногда, как сегодня, в пятницу, мы можем погулять подольше: посмотреть кино на открытой площадке, погрызть попкорн, просто побродить по набережной, обсуждая все на свете. Мы оба – бедные второкурсники и копим на билеты в Настоящую Взрослую жизнь. Когда закончим учебу, станем дипломированными врачами, с отложенных средств сделаем первый взнос за ипотеку и, наконец, поженимся.

Незамысловатый типовый план, но он мне нравится.

– Твое окончательное решение? – переспрашивает Виталик. Его вялые руки обреченно болтаются вдоль тела. – Ты знаешь, что у меня сейчас трудности с деньгами, и я, как дерьмо в проруби, болтаюсь от работы к работе, чтобы найти что-то более прибыльное и еще каким-то образом окончательно не завалить учебу. Я… Мне придется экономить.

Киваю, чувствуя себя пешкой, которая прошла полный круг, но у финиша не выбросила на кубике нужное число и пошла на второй заход. Только в нашем с Виталиком случае я уже давным-давно сбилась со счета таких заходов.

– Я перебрался к Наташке, – огорошивает он, вводя новую переменную в нашу постоянную нерешаемую задачу. – Уже и вещи перевез, потому что на мою комнату быстро нашелся желающий.

– Что? – не верю своим ушам. – Но ведь Наташа… Он же живет на другом конце города.

– Зато до института пешком двадцать минут.

Он нарочно говорит это, глядя мне прямо в глаза. Четыре слова, но за ними и упрек, и подножка, и злость, и обида. Мы снимаем комнаты в общежитие для приезжих, в старом корпусе, который расположен у черта на куличках. Университет переехал в новое здание еще лет десять назад, и там выстроили новую «элитную» общагу. А в нашей селят неудачников, как мы с Виталиком: он без родителей, под опекой старшей сестры; и я сирота, под опекой старшего брата. Только вот Наташа – милая славная женщина, которая готовит вкуснейшие в мире пирожки с капустой, штопает Виталику носки и поит лимонным чаем, чуть у него потекут из носа сопли. А мы с Вовкой родные только по отцу. Созваниваемся раз в пятилетку и то по моей инициативе. Иногда мне кажется, что если я перестану звонить и напоминать о себе, он тихой сапой просто забудет о моем существовании.

– Тебе даже сейчас все равно, – горько усмехается Виталик, ошибочно приняв мое молчание за безразличие.

Я хочу сказать, что просто ошарашена новостью, потому что мы оба знаем, к чему это в итоге приведет. С учебой и постоянными подработками у нас просто не останется времени друг на друга. Но разве это что-то изменит? Он завел разговор о том, что нам пора съезжаться, уже зная, что в случае отказа мы поставим большую и жирную точку. И с его стороны это была грязная игра.

– Ты проспишься, и мы поговорим на свежую голову, – продолжаю хвататься за его подвыпившее состояние, как за предлог перенести тяжелое обсуждение на завтра.

Но Виталик мотает головой, говорит: «Пошла ты на хуй» – без единой эмоции – и нетвердой походкой уходит из читального зала. Уходит из моей жизни.

Я машинально поднимаю с пола книги, стряхиваю пыль с обложек, проверяю, нет ли заломов, и аккуратно ставлю их на место, чтобы корешки были строго в ряд. Потом иду к своему столу, проверяю, чтобы не осталось незаполненных читательских карточек, делаю закладку в электронном каталоге, собираю вещи.

Осталась ерунда – поставить здание на сигнализацию и как-то добираться домой.

На улице моросит дождь, так что приходится выудить из-под воротника капюшон куртки и натянуть его чуть не до самого носа. Транспорт уже не ходит, а до метро пешком – минут двадцать. Еще и от него до дома три квартала. Три квартала, которые не просто так называют Дорогой смертников.

По дороге вспоминаю, что у меня закончились кукурузные криспы, и забегаю в ночной минимаркет. В итоге вспоминаю, что и зубная паста подошла к концу, и зубную щетку пора поменять, и еще что-то, и еще. В итоге выхожу на улицу с внушительным бумажным пакетом, который, ожидаемо, раскисает под дождем, несмотря на все мои усилия хотя бы частично затолкать его под куртку. Светофор моргает зеленым, я ступаю на зебру – и ровно на половине дороги несчастный пакет лопается и опустошает на мостовую все свое содержимое.

Стоящая на светофоре красивая спортивная машина слепит светом фар, когда я пытаюсь быстро собрать свое добро. Задача не из легких, потому что запасного пакета у меня нет, а портфель и так под завязку забит учебниками и конспектами.

Слышу звук открывшейся двери, хлопок – и зачем-то кошусь на тень, которая загораживает луч левой фары. Надо же, обычно таким копушам, как я, начинают нервно сигналить, а этот даже вышел, чтобы еще и морально задавить.

Коробка от зубной пасты раскисла, но не мусорить же. Сминаю ее в гармошку, сую в сумку, а тюбик – в карман куртки. Кое-как проталкиваю упаковку с крипсами между книгами. Наверняка все поломала и теперь их точно не намазать медом.

Конечно, не успеваю справиться до «красного». Кто-то сигналит, кто-то объезжает и выкрикивает гадости из окна, кто-то просто едет по своим делам. Только хозяин спортивной машины продолжает стоять на месте. Меняется разве что его поза: опирается бедрами на капот, скрещивает ноги и постукивает большими пальцами по металлу.

– Оригами – совсем не твое, – слышу насмешливый голос, комментирующий мои попытки сделать из бумажного пакета хоть что-то пригодное для дальнейшей переноски. У меня попросту нет столько рук, чтобы забрать остальное.

Игнорирую выпад, но все-таки бросаю дурное занятие. Остается только одно решение, хоть как студент-медик я прекрасно осознаю все его последствия.

– Не сказал бы, что жарко.

Он продолжает насмехаться, пока я снимаю куртку и с помощью узлов превращаю ее в некое подобие авоськи. Под верхней одеждой у меня теплый свитер, но на улице октябрь, дождь и половина одиннадцатого ночи – я начинаю замерзать еще до того, как сгребаю все свои вещи и, наконец, убираюсь с дороги.

Незнакомец догоняет меня через пару минут. Слышу позади торопливый пружинистый шаг и странный запах. Не могу его идентифицировать и разложить хотя бы на первые ноты, но почему-то точно знаю, что именно так пахнет… искушение.

К черту, я просто очень голодная, и единственное «искушение», способное меня подчинить – бульон, горячий липовый чай, теплый плед и сон.

Незнакомец подстраивается под мой шаг. Я инстинктивно покрепче прижимаю «сумку», второй рукой цепляюсь в переброшенный наискось через плечо ремень портфеля. И только через пару секунд осознаю, что дождь как-то внезапно закончился, причем как раз над моей головой.

– Что бы ты ни несла в своих баулах, Овечка, мне это точно не нужно, – фыркает мой непрошенный попутчик – и я, наконец, поднимаю взгляд.

Первое, на что натыкаюсь – насмешливые серые глаза. Потом оцениваю ровный аристократический нос, тонкие черты лица и узкие губы, которые складываются в заинтересованную улыбку, пока мой взгляд ощупывает черты красивого лица.

Вылеплен, словно под заказ. Даже его несимметричность – правая бровь ровная, левая надломлена от природы, левый глаз щурится чуть больше правого. Среднего роста, худощавый, спортсменом не выглядит, но судя по выпуклым венам на тыльной стороне ладоней, периодически ходит на свидания с тренажерами.

Одет дорого. Я не разбираюсь в моде, но свитер выглядит очень мягким – и меня инстинктивно тянет пощупать плотность вязки. Ловлю себя за миг до того, как пальцы на ремне портфеля начинают предательски разжиматься.

– Понравился? – почему-то загадочным шепотом интересуется незнакомец.

– У тебя хороший череп, – говорю именно то, что думаю. Я же медик, будущий хирург, меня куда больше интересует то, что под кожей, чем то, что снаружи.

Что бы этот франт обо мне ни думал, и с какой бы целью ни поплелся следом, он явно ждал чего-то другого. Так бывает, когда выбрасываешь девять из десяти колец – и все до единого попадают на стойки. Но последнее, десятое, которое бросаешь уже практически не глядя, уверовав в победу, улетает от цели так далеко, что какое-то время психика просто отказывается это принять.

Я стала тем самым «десятым кольцом». И пока франт стоит, как вкопанный, снова и снова переваривая мою бестолковую фразу, я ускоряю шаг. До спуска метро рукой подать: сто метров – перекресток и спуск. Модник уж точно не полезет в эту клоаку вслед за мной. Главное, успеть перескочить дорогу на моргающий «зеленый». Тогда мы точно будем отрезаны друг от друга потоком машин.

Должно быть какое-то логическое объяснение моему странному желанию сбежать от него куда подальше. По сути, он ведь ни словом меня не обидел, не хватал, не грубил. А в сравнении с тем, что мне приходилось слышать, «Овечка» вполне сойдет за комплимент. Вряд ли в лексиконе таких парней есть более человеческие слова. И уж точно он не станет транжирить их на девчонку с улицы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю