Текст книги "Локи Выдумавший обман (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Глава тридцать шестая: Локи
Не знаю, что с моей головой, но спать не хочется совсем. Абсолютно, хоть таким довольным от секса я, кажется, давненько не был. И самое время растянуться на кровати и начинать придумывать, какой сорт шампанского выпить за победу, потому что пока моя Александра заходилась в сладком оргазме, я на миг заглянул в нее глубже, чем обычно. И если то, что там увидел – не любовь, то я тогда вообще ни черта не смыслю в чувствах. С другой стороны – любви этой, мягко говоря, кот наплакал.
Но вместо того, чтобы придумывать коварный план по разжиганию искры до масштабов адского пламени, я валяюсь в кровати и – угадайте, что? Прячу нос в волосах Овечки, впитывая ее удивительный запах, словно амброзию. Снова и снова, пока не понимаю, что это превращается в быструю неизлечимую зависимость.
Хорошо, что примерно в этот же момент в комнату ломится тварюшка, и в темноте спальни глаза цербера сверкают ядовито-оранжевым огнем. Наверное, он бы меня сожрал, если бы был немного крупнее, и со временем это точно станет проблемой, если я не покажу, кто из нас главный.
Со временем… когда Александра снова станет частью своего мира, а я останусь в Тени.
Эта мысль выгоняет меня из постели, вынуждает натянуть джинсы и прикрыть Овечку покрывалом. Псина тут же занимает мое место рядом с хозяйкой и настороженно топорщит уши, когда я пытаюсь поудобнее утроить голову Александры на подушке. Купил, блин, защитника на свою голову, сделал ей приятно, а себе – геморрой.
Плетусь на кухню, надолго «зависаю» над кофеваркой, пытаясь найти логику в поступке, который не могу понять. Зачем пригласил Александру на «смотрины» к отцу и мамочкам? В этом нет смысла, потому что Создателю, как вы понимаете, она видна вся как на ладони. Он знает о ней все с первого вздоха и знает, что сегодня невинное создание перестало быть невинным благодаря его сынку-демону. Вряд ли это то, ради чего отец затеял весь этот цирк, и вряд ли он погладит меня по голове за порчу его «собственности».
Жужжащая мысль вьется вокруг меня, пока я готовлю кофе, и пристраивается на соседний стул за кухонной стойкой. И мысль эта о том, что я веду себя как идиот, думая, будто отец раздумает прибирать Александру к рукам, когда узнает, какая она умная, милая, добрая и, черт его дери, просто офигенная. И вообще, я бы не женился на пустышке даже ради спасения собственной жизни.
Глупо, да? Отец никогда не отдает свои игрушки, потому что это – его замысел и высшая воля, и каждая пешка приходит в игру с какой-то целью, даже если эта цель – стать проклятием его непутевого сына.
Понятия не имею, почему меня вдруг так жестко переклинивает, но видимо поэтому не сразу слышу звонок с ресепшена. Администратор из казино говорит, что ко мне пришел брат, и прежде, чем успеваю отдать распоряжения, на заднем фоне слышится короткая возня, звук удара и явный хруст костей. Каин, как я уже говорил, не любитель говорить и упрашивать.
Брат выходит из лифта и окидывает брезгливым взглядом мою квартиру. Он успел сбрить бороду, немного подстричь волосы – хоть у него все равно лошадиная грива до самых лопаток – и сменил одежду на его любимые кожаные штаны и косуху. Даже странно, что в быту он не крутой рокер, а обычный трудолюбивый механик по сбору чумовых байков. По крайней мере, так было до того, как он улегся в гроб и уснул, кажется, лет на двадцать?
– Не обязательно избивать мой персонал, – говорю я, пока Каин сует ладонь под струю воды, чтобы смыть кровь с костяшек.
– Твоя охрана решила, что я не похож на старшего брата, и хотела вывести меня для фейс-контроля.
– И все равно это не повод лишать меня сотрудников. Знаешь, как тяжело в наше время найти людей, которые будут довольны зарплатой и не побегут сливать конкурентам все «особенности» работы моего казино?
– Ты меня разжалобить сейчас хочешь? – Каин хозяйничает около кофеварки, и по его виду понятно, что он не собирается гадать на своих двадцатилетних снах. – Что за херня у тебя на груди?
– Та же, что и у тебя.
– Локи, не надо загадками, ты же знаешь, я эту лабуду и недомолвки терпеть не могу.
Знаю и хорошо помню, что Каина практически невозможно вывести из себя, но те редкие разы, когда это случалось, в анналах Тени сохранились как времена больших… разрушений и рек крови. Согласен, что историки – большие любители приврать, но кое-что я видел собственными глазами, и, честное слово, в этот раз они лишь немного приукрасили действительность толикой глянца.
Каин ставит чашку, садится напротив меня и достает сигарету.
– Отец пообещал нам устроить «сладкую жизнь», помнишь?
Брат кивает. Как не помнить, если почти сразу после того разговора его жизнь пошла наперекосяк, и в итоге Каин добровольно опутал себя цепями – не только снаружи, но и внутри – и отказался от реальности. Мутная история, и не мне ее рассказывать, так что остановимся на том, что мой старший брат не настолько «слеп», чтобы не помнить угрозы отца.
– Моя жена и есть его угроза, – признаюсь я. – Она – смертная, и она предназначена нашему отцу, а если я за тринадцать дней не влюблю ее в себя, то распрощаюсь со своим бессмертием. Точнее, – мысленно загибаю пальцы, – теперь у меня осталось только восемь дней.
Каин курит и молча пьет кофе. Переваривает и как бы невзначай скребет ногтями по огненному цветку на своей груди. Кстати, они у нас разные, но похожи тем, что выглядят просто смешно на брутальных демонах.
Ну, ладно, может, я не такой уж брутал, особенно на фоне Каина, но не замечал за собой склонности мазать рожу косметикой и носить стринги.
– То есть ты просто почувствовал свою … девчонку? – уточняет брат.
– Сначала я ее почувствовал, а потом уже появилась папочкина сверкалка на торсе. А у тебя, как я понимаю, все наоборот. – Знаю, что лучше бы об этом помалкивать, но не могу держать рот на замке. – Слушай, а может у тебя мальчик, а не девочка? В меде, где учится моя Овечка, точно была парочка подходящих.
Ну а что? Я же младший. Мне по праву рождения полагается злить и выстебывать старших.
– Скажи спасибо, что в твоей койке спит смертная, Локи, и вряд ли она поймет, если я поглумлюсь над твоим бездыханным телом. – Каин гасит сигарету прямо об столешницу и снова уводит разговор в старое русло. – То есть, если твоя смертная в тебя не влюбится, ты тоже станешь смертным?
– Так и есть. Суровая отцовская наука. – Вздыхаю, залпом допиваю кофе и добавляю: – Приходится вертеться, чтобы быть Хорошим Локи и даже симулировать любовь до гробовой доски.
Мои слова тонуть в коротком полу вздохе, и я так резко разворачиваюсь, что чуть не падаю со стула.
Это просто пиздец.
Александра стоит между книжным шкафом и торшером в моей рубашке на голое тело и громко стучит зубами, хоть в квартире совсем не холодно.
– Симулировать любовь, да? – повторяет мои слова, нарочно елозя языком по каждому звуку. – Зачем же так стараться? Я и так в тебя втрескалась. С первого взгляда, наверное.
Звучит так искренне, что я сглатываю панику и готовлюсь заключить мой Бермудский треугольник в объятия, но…
– Верни меня домой, демон, – с той же бесцветной улыбкой говорит Александра, – раз уж я теперь полностью от тебя исцелилась.
Исцелилась?
– Ага, – читает в моих мыслях Овечка. – Отвращением.
Хотите, покажу вам аттракцион невиданного массового чтения мыслей? Вот прямо так, без подготовки скажу, о чем вы думаете?
Готовы?
«Локи, ты дол-бо-ёб!»
Если я где-то немного ошибся в формулировке, спишите это на статистические погрешности и на расстояние, которое моему ментальному заряду пришлось проделать, чтобы проникнуть в ваш мозг.
Если честно, понятия нее имею, откуда в моей башке взялась мысль о симуляции любви. Откуда я вообще придумал такую идиотскую формулировку?
Каин смотрит на меня, как на говно. Овечка смотрит на меня как на говно, и только цербер смотрит на меня, как на потенциальный завтрак, хотя лучше бы смотрел, как на говно.
– Если ты думаешь, что я поверю хоть одному твоему слову, Локи, то среди нас троих не я одна страдаю помутнениями рассудка.
Это ответ Александры на мою попытку подойти к ней. Хрен знает, зачем это сделал и почему возомнил, что, стоит протянуть руки – и Бермудский треугольник вернется в мои теплые объятия. Бля, а ведь у меня руки до сих пор пахнут ее кожей, и запах волос, которым я так и не смог надышаться, настырно лезет в ноздри, заставляя рвано кромсать дыхание.
Пока мы стоим и смотрим друг на друга, Каин делает морду кирпичом, допивает кофе и тихо сваливает. А я продолжаю смотреть на мою Овечку – и в голове бьется только одна мысль: как, ну вот КАК я мог так облажаться?
– Что это за суровая отцовская наука? – повторяет она до боли знакомые мои же слова. Получается, она слышала не только последнюю фразу, но и кое-что до нее, но вряд ли успела поймать ту часть, где я рассказываю брату о ее «особом предназначении» для моего отца. Это хорошо. Было бы очень хреново, если бы Александра узнала, что и муж у нее – козлина, и тесть – жопа.
– Просто я…
Овечка не дает продолжить: наставляет палец мне в нос и очень холодно, прямо до подпрыгнувших мне в мошонку яиц, предупреждает:
– Даже не смей мне врать. Теперь я пойму, Локи. Теперь я тебе мозги поджарю, если хотя бы заподозрю, что ты снова меня дурачишь. Или в обмен на свою невинность не заслуживаю даже такой малости, как правда?
– Уверена, что не хочешь изменить решение? Твоя невинность бесценна, и я бы на твоем месте затребовал больше.
Александра устало роняет руку, но продолжает держаться на расстоянии, стоит мне хоть подумать, чтобы придвинуться к ней ближе. Не преувеличивала, когда сказала, что теперь может превратить мои мозги в пережаренный гуляш. Наверняка у этого прорыва есть логическое и почти научное объяснение, но сейчас я не готов заниматься выведением сложных теорий. Мне просто нужно заграбастать свою Овечку, завернуть ее в одеяло, перевязать шелковыми лентами и держать в тепел и покое, пока из нее не выйдут бесы, и мы сможем нормально поговорить.
– Даже сейчас ты не можешь быть серьезным, – обреченно шепчет Александра.
– Хорошо, что ты хочешь, чтобы я сказал? – Точно не правду, поэтому мне приходится тщательно упаковывать свои мысли в несгораемые шкафы и прятать от моего личного Мозгового шторма. – У отца со мной уговор: я должен соблазнить невинную смертную за… определенное время. Я же демон, это мое ремесло.
Овечка смотрит очень внимательно, несколько раз глубоко вздыхает – и мне кажется, что ее касания внутри моих мыслей становятся такими же обреченно-меланхоличными, как и ее лицо сейчас. Она пытается мне не верить, но вы же помните, что я – Локи Выдумавший обман. Когда я хочу соврать – очень хочу – раскусить меня может только отец. Маленькая невинная Овечка, даже если она может поиметь мой мозг, все равно и близко мне не соперник в искусстве притворства.
– Тогда, наверное, тебя можно поздравить, Локи. – Александра кивает на мою грудь. – Ты выиграл свой уговор.
Машинально кладу руку на то место, где должен быть дурацкий «орден-цветок»… и вдруг понимаю, что кожу словно выжигают изнутри. Горит так сильно, что судороги по телу волнами, и бросает то в жар, то в холод. А через пару секунд все заканчивается, как будто мне дернули больной зуб.
Больше нет никакого цвета, и намека на него не осталось.
«Я и так в тебя втрескалась. С первого взгляда, наверное», – повторяю в уме ее слова.
Мне бы радоваться, ведь теперь моему бессмертию ни хрена не угрожает, но вот ни хера не хочется улыбаться. Да и какая в жопу радость, когда у Александры такой вид, будто над ней поглумилась вся Тень.
Глава тридцать седьмая: Александра
Мне плохо.
Мне так сильно плохо, что хочется отыскать в этом проклятом втором мире существо, которое может вынуть душу и затолкать на ее место кусок асфальта. Наверняка здесь есть такие. Вряд ли мне посчастливилось стать первой и неповторимой «жертвой» циничного соблазнения.
И чем я только думала? Где была моя голова?
Но и это не самое паршивое.
Можете считать меня дурой, но все же винить Локи как-то… странно что ли. Он не скрывал, что демон и питается тем, что имеет женщин. Он прямо говорил, что его интересует только секс. Даже в лоб об этом заявил. Он всегда смотрел на меня только как на говорящее тело и не клялся в любви до гроба. Поэтому взваливать на него вину за свою глупость – все равно, что обвинять кота за то, что он слопал спящую в его миске мышь.
Сама виновата, Саша, самой и расхлебывать, но точно не здесь.
Нервно стаскиваю с пальца кольцо: оно почему-то врезалось в кожу, хоть раньше было в самый раз. Получается только с третьей попытки, но зато когда справляюсь с задачкой, то от всей души и злости швыряю его куда подальше.
– Александра, остынь, – спокойно предлагает Локи. – Ты… вымоталась, кажется?
– Да ради бога, Локи, называй вещи своими именами: у нас случился секс, я больше не невинная – и ты думаешь, что в честь такого события мне полагается заглотить упаковку обезболивающих, состроить печальную мину и сутки трупом лежать в постели. Знаешь, что? Это все хрень собачья! Девственная плева – не отпиленная нога и не порванная селезенка. Это… молочный зуб! Рано или поздно он все равно выпадет, но еще ни один ребенок не скончался от этого в болезненных муках.
Локи потирает лоб и бормочет:
– Ты сейчас такой… невыносимый медик, Овечка.
– Верни. Меня. Домой. – По словам говорю я, и судя по тому, как демон морщится, мое «говорю» близко к «ору». – Я не лягу в твою проклятую постель, мне не нужно «полежать от женского недомогания», мне просто нужно больше никогда тебя не видеть.
Локи внимательно на меня смотрит, и мне кажется, что кости внутри него начинают слабо пульсировать желтым огнем. Нужно просто перестать так остро реагировать на мужчину, который совсем не стоит того, чтобы я теряла от него голову. Даже если я уже ее потеряла.
– Ты абсолютно уверена, что настолько сильно не хочешь меня видеть, что даже не можешь подождать до утра? – переспрашивает он.
Иду к окну и пару раз плашмя бью ладонью по стеклу.
– Там всегда только ночь. Даже если это утро, или день, или вечер – в твоем мире всегда ночь. Так какая мне разница, в какой из часов ночи уходить от того, что мне противно?
Демон как будто ждал чего-то такого. Пересекает гостиную широким шагом, хватает меня за локоть – и я чувствую звон в ушах, как будто меня оглушило реактивным двигателем. На мгновение перед глазами все смешивается в разноцветный водоворот, но когда хаос снова обретает гармонию, я понимаю, что стою посреди своей комнаты в общежитии, где стол все так же завален учебниками и конспектами, а на спинке стула висит моя пижама.
Выдергиваю руку их пальцев Локи и зачем-то говорю:
– Я переоденусь и верну тебе рубашку.
Он резко мотает головой, поворачивается – и просто исчезает.
Вот и хорошо, и никаких долгих слез, и прощаний.
А пореветь я и так могу. Вот прямо сейчас, только забьюсь в самый пыльный уголок.
Обычно меня тяжело пробить на слезы. То есть вот вообще. Даже если мне очень больно – а в моей жизни случались случаи, когда в самом деле было действительно больно – у меня получается закусить губы и держать глаза сухими. А сейчас, сидя в уголке между кроватью и тумбочкой, я просто реву и не могу остановиться. Да и не очень хочется, потому что если боль нельзя вырвать, то можно попытаться хотя бы выплакать ее и выкричать.
Но самое неприятное то, что я до сих пор в его рубашке, и когда хочется орать так сильно, что саднит горло, я прикусываю кончик воротника, чтобы от натуги не скрипеть зубами. И мгновенно в ноздри «бросается» знакомый приятный запах. Срываюсь на ноги, бегу к столу, хватаю ножницы, чтобы срезать ткань прямо с себя и очиститься… и снова сползаю на колени. Изо всех сил заворачиваюсь в темный шелк и кульком укладываюсь на холодный пол.
Если очень постараться, я точно смогу уснуть. А утром резь от заплаканных глаз напомнит, какая я все-таки дура, и что даже маленькие дети не плачут по выпавшим молочным зубам.
Когда открываю глаза, на улице уже светает, и я так замерзла, что трясусь на полу, хоть во сне это была какая-то унылая поездка в телеге по ухабистой дороге. Тело ломит и между ногами тянет так сильно, что приходится буквально заставлять себя, чтобы подняться и размять затекшие суставы. Холод в комнате зверский – наверное, в общаге снова выключили отопление из-за очередной аварии. Почти привычная ситуация. Еще и вода в душе еле теплая, но я все равно сижу там долго, благо, больше нет желающих.
Когда возвращаюсь в комнату, первым делом замечаю, что в ней стало подозрительно мало места. А все потому, что на диване лежит гора вещей, на столе – несколько коробок. Совершенно точно уверена, что сейчас не зима, а я, хоть и учусь на «отлично» – точно не в списке Тайного Санты.
Хотя, кто тут хозяйничал, сразу понятно, потому что на столе рядом с коробками лежит моя сумка и телефон, а около тумбы стоят старенькие, но такие любимые ботинки. В коробках обувь и белье, то самое, что я зареклась одевать, как только развратные девицы в Тени попытались меня в него всунуть.
Стоп.
Кладу ладонь на шею, вспоминая, что Локи точно не снимал с меня ошейник. Толстого кожаного ремня действительно нет, зато есть бархатная ленточка. Поворачиваюсь к зеркалу, чтобы получше рассмотреть кулон. Это ярко-голубой камень, длинный и слегка шершавый, как будто подсвеченный изнутри.
Подарок У тоже на месте, но вот он как раз ни капли не изменился.
Минут десять я трачу на то, чтобы избавиться от украшения, но это точно какая-то мистика, потому что простую на вид ленту не разрезать ножницами и не срезать ножом. Можно, конечно, попробовать ее поджечь, но я не настолько обезумела от злости, чтобы вместе с ошейником заодно сжечь волосы и лицо. Ладно, в конце концов, смотрится симпатично, чего уж там. Я приду в себя, успокоюсь и подумаю, как можно избавиться от метки Локи.
Окидываю взглядом все, что демон приволок. Много. В мусорные пакеты не влезет.
Достаю из шкафа простыню, расстилаю на полу и сгружаю все добро. И даже сердце не ёкает, потому что мне и раньше-то все это было не нужно, а теперь и подавно. Хорошо, что телефон и сумка тут – там у меня конспекты и все контакты, да и на новый девайс все равно нет ни копейки лишних денег.
Приходится придавить «подарки» коленом, чтобы кое-как связать углы простыни. С трудом вытаскиваю куль в коридор, стучу сразу в несколько соседних комнат и громко кричу:
– Аттракцион невиданной щедрости! Кто первый взял – того и шмотка.
Кто и что возьмет – мне вообще плевать. Перебрасываю сумку через плечо и бегу в институт, по пути надеясь, что мои предыдущие заслуги мне зачтутся – и я не получу серьезный нагоняй за пропуски.
Глава тридцать восьмая: Александра
К счастью, репутацию умницы, которую я нарабатывала целых три года, хоть раз, а все-таки пригодилась. Приходится сказать куратору, что мне пришлось срочно уехать по личным делам, и она понимающе кивает, тут же напоминая, что поговорит с преподавателями, чтобы те вошли в мое положение, но все «хвосты» придется сдать. Я готова хоть сейчас с головой нырять в учебу, потому что это единственное, что может меня отвлечь.
После занятий я еще два часа сижу в студенческой библиотеке, готовлю конспекты к сдаче, а в голове то и дело щелкает «звоночек»: я ведь теперь, вроде как… замужем? Или это тоже была фикция?
Хорошо, что ЗАГС не очень далеко от места, где я грызу медицинский гранит науки – успеваю дойти за полчаса. Там та самая женщина, которая нас расписала, и от нехорошего предчувствия у меня внутри сворачивает холодный узел. Она смотрит на меня, как на больную, когда прошу показать мне запись в журнале регистраций, но почему-то идет навстречу. Я брякаю, что недавно перенесла черепно-мозговую травму и иногда у меня случаются провалы в памяти, а свидетельства на руках у меня нет.
– Оно у вашего мужа, девушка, – снисходительно-высокомерным тоном напоминает тетка все в том же костюме, что и несколько дней назад. И снова добавляет: – Развод только через месяц после подачи заявления.
– Хорошо, – не спорю я. – Дайте мне форму, я заполню.
Она дает, но делает все, чтобы я почувствовал себя бестолковой вертихвосткой, у которой задница живет отдельно от головы. Как будто мне не плевать на «авторитетное» мнение этой явно неудовлетворенной жизнью бабенки.
Дальше – самое неприятное.
Моя работа в библиотеке, где я, по милости Локи, не появлялась несколько дней. И тут уж «начальство» имеет меня по полной. Хорошо, что я так вымотана собственным самоедством, что нет сил вставить даже слово поперек. Просто киваю и соглашаюсь, что я: безалаберная, безответственная и возомнила себя незаменимой. Вообще, на такие деньги и такой объем работы – бесконечное заполнение формуляров фиктивными чтениями, например – вряд ли много желающих. И я не так далека от истины, раз после отменной головомойки директриса «милостиво» разрешает мне приступить к своим обязанностям, но до первого «залета».
К концу рабочего дня в библиотеке появляется… Виталик.
Идет ко мне с видом человека, которому я должна так много, что лопнул бы и Швейцарский банк, так что я на всякий случай делаю вид, что пыльный том по мифам древней Греции – единственное, что меня интересует.
– Ты назло что ли? – без вступления набрасывается он.
– И тебе «добрый вечер», – не отрывая взгляда от заполнения читательского вкладыша, говорю я. – Хочешь что-то почитать?
Виталик грубо захлопывает книгу у меня перед носом. Я вдыхаю облачко пыли и громко чихаю.
– Что такое, Сашка?
– Хороший вопрос, – отзываюсь я и как прилежная школьница укладываю руки на стол. Смотрю на него – и, увы, понимаю, что поезд давно ушел. Даже вспоминать не хочу, что мы раньше были вместе. Как будто в другой жизни случилось. – Не помню, чтобы давала тебе право лезть ко мне с личными вопросами после того, как ты официально ушел, потому что наши отношения себя изжили.
– Ты это придумала.
Со вздохом напоминаю ему наш последний неприятный разговор, но Виталик не теряется и тут же припоминает визит «моего ухажера». Даже забавно, что говоря это, потирает то челюсть, то плечо.
– Мои, как ты выразился, ухажеры, больше не твоя проблема, Виталик.
– Я думал, ты умнее и не поведешь на бабло, – не скрывая отвращения, заявляет Виталик.
Пожимаю плечами, отвечая совершенно безразличной улыбкой. Пусть думает, что хочет.
Но Виталик явно ждал покаяние, потому что мое нежелание извиняться выбивает его из намеченного плана. Иначе откуда эта растерянность?
Минуту потоптавшись на месте, Виталик меняет стратегию: опускается напротив меня на корточки, заглядывает в глаза и елейно шепчет:
– Ну, Сашка, подулась – и хватит. Я тебя лю, ты же знаешь.
Хочу предложить ему подарить это «лю» кому-нибудь другому, но знакомый голос перебивает мои мысли.
– Лю? – Локи лениво вышагивает по тусклому коридору между рядами столов. – Ты серьезно только что сказал эту херню моей жене?
Что ж, в одном Локи нельзя упрекнуть: он умеет эффектно появиться и уложить собеседника на лопатки одной точной фразой.
– Жену? – бормочет Виталик.
– Ага, – хищно скалится демон. Он снова в человеческом обличии, но мне кажется, что вокруг глазниц все равно мелькают серые туманы. – Мою жену, Александру Черных. Скажи, что ты пришел поздравить ее с этим радостным событием и, может быть, я сохраню на твоей грядке стручок и помидоры.
Наверное, у меня что-то не в порядке с головой, раз после всего, что Локи со мной сделал, я рада его видеть. То есть как рада. Считаю, что он появился вовремя и избавил меня от необходимости объясняться с Виталиком, потому что даже не знала, с чего начать. А просто так еще раз отшить – он бы понял? Что-то мне подсказывает, что мы с Виталиком классический случай отношений, когда друзьями быть не получится.
– Это шутка? – Витали немного пятится, потому что Локи уже стоит впритык и смотрит на него точно не с обожанием. Наверное, с таким лицом люди рассуждают о том, какую часть тела оторвать и куда ее запихнуть, чтобы стало понятно раз и навсегда.
Черт, мне же должно быть все равно! Я не его собственность. И я даже написала заявление на развод, выставив себя полной дурой, так что переигрывать теперь будет просто смешно.
– Это не шутка, – говорю спокойно. Открываю книгу, прячу в «карман» заполненный формуляр и беру тяжелый том двумя руками. Встаю. – Ну вы тут поговорите о своем, о мужском, а мне некогда – у меня работа.
Не смотреть на Локи. Не думать о том, что ему идет тонкий свитер под модной курткой, и что у него кольцо на пальце, как будто это что-то значит. Как будто это что-то значит для него.
Мне очень хочется послушать, о чем будут говорить эти двое, но я усилием воли заставляю себя идти в самый конец зала, чтобы поставить книгу на ее место на полке. Нарочно задерживаюсь, чтобы перевести дух и собраться с силами. На всякий случай еще раз тяну бархатную ленту с шеи – и ничего. Плохо, потому что если он и здесь, в моем мире, может слышать мои эмоции и мысли, то мне ни за что его не обмануть. А больше, чем поцеловать Локи, мне хочется разве что от него избавиться. И вернуться к своей правильной студенческой жизни без потрясений и развратных демонов.
– Ну и долго ты будешь здесь прятаться? – слышу вкрадчивый бархатный голос над головой и вздрагиваю от неожиданности.
Откуда он… Ну да, это же Локи – этот демон умеет перемещаться во… где бы там ни было, в мгновение ока, бесшумно и непредсказуемо.
– Я здесь работаю, если вдруг ты еще не понял. – Зачем-то тянусь к полкам на самом верху, чтобы снять совершенно ненужный том с историческими очерками профессора со смешной фамилией.
Локи стоит сзади и тянется за мной следом. Успевает поднять руку выше моей, и я как раз хочу ее одернуть, но демон просто обвивает пальцами мое запястье и вжимает в стройный ряд выцветших корешков. Он так близко, что воздух между нами становится очень горячим. И почему-то хочется, чтобы прижался сзади.
Мысленно скреплю зубами и хочу вырвать руку, но демон держит крепко.
– Я спать не могу, – признается он спокойно и немного глухо куда-то в воздух у меня над правым виском.
– Овечек посчитай, – огрызаюсь я.
– Я посчитал и понял, что достаточно одной. – В его голосе слышится ирония.
– Ну вот и иди к ней. – Как будто я не понимаю, что речь обо мне.
– Ну вот и пришел, – охотно соглашается Локи.
Он все-таки дает мне повернуться, но пока я пытаюсь думать, как бы сбежать и не растерять остатки гордости, успевает «захлопнуть» в ловушку своих рук, ставя их по обе стороны моих плеч. Я все жду, что он начнет первый, но Локи просто молчит, и напряжение становится таким плотным, что его можно резать ножом на маленькие кусочки. И чем дольше ничего не происходит, тем сильнее я волнуюсь: колени дрожат, в животе так тянет, словно это он гладит меня ладонью, обещая продолжение вчерашней ночи.
Хватит, Сашка! Возьми себя в руки.
– Пришел на меня посмотреть? – С трудом, но все же поднимаю взгляд. В серых глазах одна сплошна тайна: о чем он там думает? Пытаюсь мухлевать и лезть ему в голову, но Локи медленно качает головой.
– Не надо, Александра, не сейчас.
– Почему? Боишься, что я узнаю еще какое-то из твоих… пари? Может, тебе нужна кровь девственницы для ритуала? Так я дам, только палец проколю. – И тут же «вспомнив», щелкаю пальцем у него перед носом. – А, прости, крови девственницы уже нет. Ищи другую, только маленький совет на будущее: прежде чем распускать язык, убедись, что она глухая. А еще немая и слепая.
Почти уверена, он сейчас выдаст порцию очередных шуточек, все сведет к словесным перепалкам, которых мне уже не хватает, хоть прошло меньше суток, и я пообещала себе быть неприступной скалой, несмотря ни на что. Хотя, кому я вру? Не могла я такого обещать, потому как была уверена, что больше никогда его не увижу.
Но демон совсем не в настроении улыбаться.
Наоборот – с громким хлопком лупит ладонью по книгам – и мне кажется, что стеллаж заметно качается от такого «рукопожатия».
– Я правда… не могу… без… тебя, – проговаривает с такими паузами, словно перед каждым словом ему необходима порция кислорода.
– А я без тебя правда могу, – не раздумывая, не анализируя, огрызаюсь я.
Он же демон искушения, что ему стоит снова навешать лапши на уши такой, как я? Он меня потому и называет Овечкой: прямое свидетельство его мнения о моих умственных способностях. Жаль, что все это я понимаю только сейчас. Ну ничего. В конце концов, это был не самый плохой способ лишиться невинности в двадцать лет. По крайней мере, я не возненавидела весь мужской род еще от Адама.
– Александра, перестать думать, – молит Локи.
– С удовольствием, только убери руки и не мешай мне работать.
– Мне не нравится, что ты сидишь в этом холодном клоповнике, – неожиданно заявляет он. – В могиле теплее. Поверь, я знаю, о чем говорю.
– Поверь, я знаю, что мне плевать на твое «не нравится», – переиначиваю его слова.
Мне бы сбежать, но Локи пресекает попытку, перехватывая за плечо как раз, когда пробую прошмыгнуть в лазейку у него под рукой. Довольно грубо, как собственник прижимает меня всем корпусом к полке, и я перестаю дышать, чтобы не пускать в легкие отравленный его запахом воздух.
– Это не честно, знаешь? – смотрю в его совершенно почерневшие глаза.
– Что именно, Овечка? – Локи наклоняется к моему лицу, вынуждая дышать с ним одним на двоих воздухом, и грудь обдает острым желанием просто вытянуть руки и обвить его шею крепко-крепко.
Но я медик, и у меня всегда под рукой скальпель, пусть даже воображаемый. Самое время пустить его в ход: отсечь все то, что тянется к обманщику, вырезать свою больную и ненормальную любовь, чтобы начать с чистого листа. Я для него просто еще один трофей, возможно, сбежавший до того, как хозяину надоело им любоваться, и все эти взгляды и хриплый голос – просто азарт.
Я беру себя в руки, улыбаюсь, хоть скулы сводит от натуги, и говорю:
– Не честно пользоваться тем, что ты больше и сильнее, и я просто физически не могу дать тебе отпор, выдавая это за мое предающее тело. С моим телом, демон, все в порядке. Оно благодарно за мастерски вырванный молочный зуб, но я больше не нуждаюсь в твоих услугах.
Удар кулаком по книгам – и старые пыльные тома летят нам на головы, словно ковровая бомбардировка.
