Текст книги "Последняя битва (СИ)"

Автор книги: Айя Сафина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Я покинул центр управления и направился к ангару на встречу собственной судьбе.

Уверенность в том, что сегодня станет днем моей доблестной смерти во имя человечества, перестала расти, достигнув своего лимита.

Я знаю, что сегодня умру.

27 февраля 2071 года. 13:00

Маргинал

Я стал свидетелем триумфа. Это захватывающее чувство. Нет ничего грандиознее созревшего плода эволюции, особенно, когда ты был свидетелем процесса развития с самого начала. Сколько сил, ресурсов, настойчивости отдано природой ради того, чтобы организм достиг некоего логического завершения. Стремительный прогресс, демонстрируемый вирусом, доказывал ничтожность человеческого организма, который поддавался трансформации, как пластилин в горячих руках.

Тесса была прекрасна.

Окруженная грозными устрашающими своими мускулами и челюстями чудовищами, покрытыми свежей кровью и охваченными голодом, Тесса все больше уподоблялась своим примитивным сородичам. Длинная вереница зараженных растягивалась по многочисленным коридорам базы, пожирая все живое, что было встречено и загнано в ловушки. Посреди хаоса мощных длинных мышцастых конечностей, вспарывавших глотки и терзающих на части, царила Тесса.

Поначалу она, как истинный падальщик, накидывалась на жертв своих сотоварищей, словно пользуясь преимуществами их длинных острых когтей и клыков, вскрывающих для нее артерии. Но чуть позже она уже сама кидалась на людей и вгрызалась им в глотки. Ее жертвы вопили истошнее, чем счастливчики, которым удалось умереть от рук других особей, поскольку она еще не отрастила себе резцов, острых как лезвие, и откусывала ломти теплой плоти жевательным зубами. Она фактически ела людей заживо. Брызги крови окропили костюм Падальщика, осквернив смысл значка Анх, обещающего жизнь и процветание людей. Нет. Теперь этот значок служит не людям, а их истребителям.

Зараженные продвигались от технических отсеков к жилой зоне, тысячи людей были далеки от ангаров, им суждено стать пищей для триумфа эволюции.

Первый встреченный форпост на границе между технической зоной и продуктовыми складами пал под кровожадной рекой всего за три минуты. Я вел статистическое сравнение с прорывом Желявы и сделал вывод, который заставил меня улыбаться: идеальная особь ни на секунду не оставляла своих сородичей без руководства. Она, как наставник, блюла передвижение каждой отдельной особи, объединяя их всех в единый неуязвимый интеллект. Зараженные защищали друг друга, прикрывали, атаковали организованной массой, вычленяли сильные звенья в обороне и разбивали их, чтобы внести хаос в четкое построение военизированного отряда.

Из безмозглых чудовищ, ведомых инстинктами, они превратились в безупречных солдат. Вот он – триумф эволюции. Вся красота задумки вируса предстала перед глазами именно в этот момент – момент, когда Тесса, пожертвовав собой, дала вирусу то, к чему он стремился все эти сорок лет. Она стала его идеальным оружием.

Я наблюдал за разворачиванием действий с экранов мониторов – как всегда скрытый призрак, проходящий сквозь стены, знающий все, блюдущий всех. И сейчас мое внимание привлек человек, которого я боготворил много лет назад. Душа позволила сердцу взгрустнуть аритмией, когда воспоминания ожили в ответ на его появление. Но в тот же момент разум напомнил о более важных вещах, и скорбь вспыхнула огоньком, оставив после себя лишь грязный пепел. С каждым разом всплески скорби все короче, особенно, когда я наблюдаю, как все более трусливым становится этот человек. Как он все больше отдаляется от того, кто был мне так дорог.

Последний разговор. Последние слова для него. Последний шанс изменить направление и прибежать ко мне навстречу.

– А что если Трухина была права? Что если твой страх заставляет тебя совершать ошибку за ошибкой?

Я вижу, как он остановился посреди коридора, ведущего к ангарам. Вижу, как напрягся. Он огляделся по сторонам, а потом нашел мой глаз. Он смотрел точно в видеокамеру, перенесшую до боли знакомый взор зеленых глаз до моей души, которая снова дернула струной, подвязанной к сердцу.

– Еще один предатель. Вечно прячешься за стеной. Не в силах наблюдать за тем, что творит твой командир? – выплюнул Триггер злостно.

– Она лишь борется за свое выживание. Ты вынудил ее на это, – отвечаю я.

Вездесущая надежда на то, что он изменится, никак не желает отпустить меня.

– Я не вынуждал ее уничтожать Желяву! Она начала эту войну!

– А что если я скажу, что это была не Тесс?

Триггер замялся.

– Это был я. Я открыл Желяву. Тесса же напротив пришла к вам на помощь.

Триггер ухмыльнулся.

– Так значит это был ты…

Его голос прошуршал в моем наушнике, как если бы он был змеей, чей длинный язык прошел сквозь пространство и лизнул мое уход.

– Хочешь сказать, что и сейчас, это все твоих рук дело? – гнев Полковника был ощутим, как если бы умел воспламенять воздух вокруг.

– Нет. Все слишком запуталось, чтобы понять, кто теперь виноват в гибели тысяч невинных жизней.

– Можешь хоть сколько выгораживать своего командира. Я знаю, что вижу.

С этими словами Триггер указал на планшет, закреплённый на руке.

– Тесса сеет смерть собственными руками. А я больше не могу тратить время на пустые разговоры с психом.

Триггер зашагал прочь, держа винтовку наготове.

– Тессы там нет. Можно сказать, что сейчас она спит. Ее телом управляют.

– Так я и думал! Все эти ваши предложения о мире – полная брехня! Вы сами не знаете, что подконтрольны вирусу. Он как хочет, так вами и вертит.

– Ты ошибаешься. Они могут контролировать вирус. Они спустили его с цепи только для того, чтобы отобрать у тебя возможность истребить их.

Триггер продолжал бежать к ангарам.

– Что если я скажу тебе, что резню можно остановить, отдай ты коды запуска ракет добровольно?

– Я пошлю вас всех в зад! – ухмыльнулся Триггер.

Я набрал воздуха в грудь и нажал на последний рычаг.

– А что если я скажу, что твоего сына еще можно вернуть?

Наконец я завладел его вниманием. Триггер остановился, нашел одну из видеокамер в коридоре, решительно подошел к ней и зарычал:

– Не смей, гнида! Слышишь? Не смей упоминать Марка!

– Ты ведь даже не даешь шанс этой возможности.

– Мой сын мертв! И точка! Я не позволю манипулировать мною! Ты полное чмо, раз решил воспользоваться смертью моего сына!

– Значит это и есть твой ответ?

– Ответ на что?

– На то, что существует возможность вернуть твоего сына.

– Да, козлина! Это мой ответ! Марк мертв, в каком бы состоянии он сейчас ни находился! Бегает ли в форме чудовища и сеет смерть, гниет ли в земле или же ходит среди вас, делая вид, что еще является человеком!

С этими словами Триггер показал фак в видеокамеру и бросился прочь.

– А теперь пошел вон из моего канала связи, дерьмо вонючее! Смотри, как я надеру вам зад!

Я взглянул на карту, где датчик костюма Тесс медленно пробирался к ангару. Я представлял, как она насыщалась кровью перед решающим боем с дьяволом, что потревожил ее кущи. Два свирепых чудовища бежали навстречу схватке друг с другом: человек и кровопийца.

27 февраля 2071 года. 13:00

Амир

Полчища шайтанов окружили базу со всех сторон под предводительством той, что обещала нас убить. Как видно, слов на ветер она не бросает. Уже выведены их строя больше половины турелей, враг прорвался внутрь базы через шахты. И я не понимаю, как она это делает: как руководит ими.

Шайтан в теле человека голодно выл, вызывая нас на бой. Мои боевые товарищи бросают боевые кличи, обещающие проклятье семерым поколениям убийц. Я же задаюсь вопросами.

Почему?

Что их вынудило пойти против нас?

Какого размера их горе, что они продали души дьяволу?

В Священном Коране сказано: «И Мы предписали им, что душа за душу, глаз за глаз, нос за нос, ухо за ухо, зуб за зуб и за раны – кысас. Кто же откажется от возмездия, то это – искупление для него. Воздаяние за зло – подобное же зло. Но кто простит и исправит, то таковым – воздаяние от самого Господа. Поистине, Он не любит притесняющих».

У вторженцев есть право затребовать у нас столько, сколько мы отняли у них, но это не путь к Аллаху.

Аллах поучает заблудших, наказывает грешников, испытывает верующих.

Этим днем каждый найдет свою кару на этой земле. Каждого привели сюда с определенной целью. Кого-то поучить. Кого-то наказать. А кого-то испытать.

А потому я молча карабкаюсь по ногам Стража, достигаю кабины пилота, сажусь в кресло и пристегиваюсь. Запуск двигателя, Страж вибрирует, точно отряхиваясь ото сна, стандартный чек-лист проверки бортовых органов управления и систем: кондиционирование, температурный режим, гидравлика, боевой электронный блок, светотехническое оборудование, радиосвязь. Пальцы сами нажимают на кнопки, переключатели, тумблеры – я проделывал эти стандартные процедуры уже больше десяти лет. Ремни кресла прижимают, я словно утопаю в теле Стража, становлюсь им. Мне нужно немного времени, чтобы вновь прочувствовать его ноги и руки: сверхчувствительные датчики джойстика живо реагируют на малейшее движение пальца, гидравлика усиливает прикладную энергию и вот я уже управляю стальной рукой массой в полтонны. Ноги подстраиваются под педальный шаг, он своеобразный – я не могу поворачивать стопы, Страж не знает этого движения – но датчики педалей остро реагируют на внешнее и внутреннее нажатие стопы, и Страж понимает направление.

Перед глазами оживает голографический дисплей, встроенный в защитный колпак из композитного бронированного стекла. Датчики движения, инфракрасные слои, радиолокационная и телевизионно-оптическая прицельная система, навигация, автоматическая бортовая система управления: все перед глазами. Справа – данные о системах жизнеобеспечения. Слева – видеопотоки входных данных со всех машин, что воюют этим днем на земле Нойштадта.

Мой Страж готов. Кабина медленно ползет вверх – Страж разгибает ноги. И вот я уже на высоте двух метров над землей. Стопы медленно жмут на кончики пальцев. Страж делает первые шаги вперед. Я крепко прижат к креслу, шаги Стража – убаюкивающее раскачивание колыбели. Я медленно пробираюсь к воротам ангара, за которыми непривычно ярко светит солнце. Я вспоминаю все тренировки, что готовили меня к этой войне. В глубине души я знал, что именно на мое поколение падет исход апокалипсиса. Может то шептал мне Аллах, может посланный им Ангел.

Боковым зрением я вижу пробуждающихся Стражей, один за другим они следуют за мной, идут на священную войну за веру в Аллаха, за веру в людей, за веру в то, что мы достойны быть избранными детьми Его.

Аллах сказал в Священном Коране: «Воюйте на пути Господа с теми, кто воюет с вами, но не переходите границы дозволенного. Поистине, Всевышний не любит переступающих границы». Если к нам пришел враг, требующий своего по праву, то отдадим ему, что принадлежит ему по праву, но не отдадим ему больше того.

Я отдал Хека. Большего отнять у себя не позволю.

Я защищу невинных жителей Нойштадта, ставших жертвами обстоятельств, уповающих на меня, как на последний оплот защиты перед кровожадным шайтаном.

27 февраля 2071 года. 13:30

Калеб

Мы продолжали аккуратно петлять по минному полю, старательно выбирая путь, раздавливая кости зараженных, которые обозначали границы безопасной траектории. Тут мины насажены через каждые два метра, и не все они были зрелищно обезврежены нашими кровожадными саперами.

– Зона с турелями в трехстах метрах, – произнес Антенна.

Роботизированные пулеметы стояли как поверженные хранители человеческой колыбели. Их свесившиеся пушки склонили перед нами головы в подчинении пришедшим завоевателям. Внутри меня боролись два человека: первый Калеб, я назову его Достойным (Тесса заразила своей привычкой давать имена своим качествам), кричал на меня, призывая остановить этот геноцид; второй, я назову его Ужасным, велел продолжать.

На мониторе, куда поступал сигнал с видеокамеры на плече Тесс, я видел, как она с зараженными разносили в пыль второй соединительный блок кабелей на южной части горы. Воистину вирус взрастил себе идеальное оружие. И пусть Кейн говорит о том, что она не настолько сообразительна, как раньше, вирус все же имел доступы ко всем карманам ее памяти, а значит он был таким же смышлёным, как она, просто ему требовалось больше времени, чтобы найти выход из ситуации.

Так, ей потребовалось около двадцати минут, чтобы отключить половину турелей, которые возводили вокруг базы на протяжении десятка лет. Нойштадт перестал быть неприступной крепостью, теперь он стал уязвимым. Все, что стояло между людьми и мучительной смертью – стальные ворота с подпором.

Тесса набросилась на вентиляторную решетку, скрытую за системой фильтров. Зараженные присоединились к ней и силой шестерых чудовищ решетка отлетела в сторону вместе со знатным куском металлической обшивки торчащего из земли рукава.

Открылся проход во мрак. Тесса заползла в него первая.

К тому моменту, когда она пробралась внутрь базы, на поверхности началась движуха.

– Ребята, что-то происходит, – первой заметила Ляжка.

Мы стояли всего в трехстах метрах от северных ворот: Маяк, Васаби, Бесы и Тесла, ожидающие приглашения войти. И мы его дождались.

Огромные северные ворота тряхнуло, раздался протяжный скрежет металла, внутренний механизм печально завыл, и двери стали раздвигаться прямо на моих глаза.

– Это Тесса? – удивилась Бриджит и прильнула к экрану монитора, на который транслировался сигнал с внешней камеры БМП.

– Как-то уж слишком легко, – подозрительно откликнулся Фунчоза.

– И слишком быстро, – подхватил я.

При всех своих суперспособностях Тесса не могла добраться до центра управления ворот так быстро.

А потом мы поняли, что никто не приглашает нас войти, нас скорее хотят прогнать с частной территории. Медленно из темноты ангара показались первые хозяева. Тяжелые гиганты на гусеницах, выкрашенные в глубокий матовый зеленый цвет, неторопливо один за другим покинули безопасное нутро базы, чтобы встать на защиту собственного дома.

Я не мог не узнать сокрушительные танки НАТОвской армии, «Леопарды» возносятся в разряд легендарных наряду с американским Абрамсом, чья история начиналась еще во времена Холодной войны. Шесть семидесятитонных зверей выехали из Нойштадта и тут же обрушили всю свою ярость на незваных гостей из своих 120-миллиметровых пушек. Гулкие удары резонировали по бронещитам Аяксов, как будто снаружи прыгал великан. Земля дрожала, тут и там стали взрываться клочья земли, а вместе с ними и десятки зараженных. Кинетический потенциал зарядов был настолько велик, что он мог раздробить кости одной лишь взрывной волной. Я наблюдал за тем, как целые группы зараженных сносило мощными потоками взрываемых разрядов, тела тех, что оказывались в эпицентрах взрывов, испепелялись в прах, а тех, что были рядом – разрывало в клочья.

Но потом в черноте ангара блеснул метал. Я не сразу распознал его движение, спутал с блеском металлической обшивки ворот. Когда я увеличил масштаб картинки, у меня упала челюсть.

– А это еще что за ребята? – спросил Легавый.

Из ворот показалось нечто, о чем я читал только в военно-научных журналах. Я даже не сразу поверил своим глазам, подумал о побочных эффектах заражения типа галлюцинации. Но удивление ребят подтвердило реальность этих смертоносных машин.

– Это автоботы?

– Это терминаторы?

– О нет! Я знал! Я знал, что Скайнет восстанет! Нам всем хана!

Истерия Фунчозы странным образом не показалось идиотской, потому что от вида тяжелых трехметровых экзоскелетов, больше похожих на армию роботов, я подумал, что сошел с ума. Как Фунчоза в день своего рождения.

Капсула, похожая на половину яйца, была установлена на две мощные опоры, служившие ногами, на плечах – пулеметы, вместо ладоней – крупнокалиберные пушки. Такими можно воевать даже с инопланетянами. Оказавшись посреди гущи зараженных, экзоскелеты не стали медлить и открыли огонь по тем единицам, каким удавалось пробраться за линию обороны неповоротливых танков. Отдача колотила по грузным рукам, плечи скелета сотрясало от зенитных очередей, но мощные опоры с заниженным центром тяжести удерживали орудие.

Операторы внутри машин лихо управляли руками монстров, раскидывая зараженных, как колосья в поле, пушки на плечах били двенадцатым калибром и совершали оборот на триста шестьдесят градусов, защищая весь боекомплект. Зараженные к ним и на три метра не могли подобраться. Вокруг машин уже валялись десятки синих трупов, но роботам хоть бы что. Запас боеприпасов мог исчисляться тысячей, судя по габаритному ранцу, прикрепленному к спине.

– Твою мать! – выдохнули Падальщики в унисон.

– Да пошли вы все! Я в эту мясорубку ни в жизнь не влезу! – заистерил Фунчоза.

Впервые ему никто не перечил, не поспорил, не велел ему заткнуться.

Подобной оборонительной мощи мы не ожидали.

Армия бронированной техники измалывала зараженных в порошок, а мы ничем не могли помочь ни им, ни Тесс, рыскающей где-то в глубине базы, ни самим себе.

Если этим утром какая-то надежда на победу еще теплилась в моей груди, то сейчас она погасла, как бенгальский огонек с лимитом порошка магния.

– Калеб, что делать? – спросила Перчинка.

Я огляделся, взял бинокль и посмотрел на обстановку у ворот. Хотя даже без бинокля можно было понять, что Нойштадт не собирается сдаваться. Пулемётный обстрел острым стаккато изрезал реальность своей несгибаемостью. Пушечные залпы танков на низких более глубоких частотах пробивали перепонки до самых мозгов. На поле боя яркие искры метались в бесконечном хаосе уничтожения.

– Скоро они начнут эвакуацию! – произнесла Вьетнам.

– Ребята, мы рискуем проиграть, не начав войны! – поддерживал Антенна.

– Они увезут гребанные коды в следующую нору! – кричал Вольт.

– Нельзя позволить им покинуть Нойштадт, прежде чем мы получим свое!

– И что ты предлагаешь?

– Предлагаю идти в бой!

– Антенна, ты дурак? Ты вообще видишь, что там творится? Хотя бы прислушайся! – истерил Фунчоза.

– Надо убираться отсюда к чертовой матери! Нас изрешетят здесь! Или сожрут! А может, и все вместе! – закричал Сопля.

– Четыре БМП против шести охренительных танков и с дюжину терминаторов! Как насчет того, чтобы прекратить заниматься херней и отступить под песню Покемона? Покемон! Мы сможем все, ты и я, весь мир спасенья ждет!

Падальщики снова начали ожесточенно спорить. Я судорожно соображал. Правы были все. Мы не можем позволить никому выехать из базы, пока не получим коды. Но и прорвать оборону мы не в силах! Черт! Да мы как бесполезные букашки здесь! Нам самое место в рядах наблюдателей!

– Мы не можем бросить Тесс! – крикнул я в ответ.

– Внутрь все равно не попадем! – спорили остальные.

– Сегодня единственный шанс остановить Триггера! Если профукаем коды, нас уже ничто не спасет! – напомнил я.

– Что ты предлагаешь? Леопарды нас не пропустят! – в наушнике ожили остальные.

– Ну кончатся же у них когда-нибудь заряды!

– Вот пусть над этим поработают монстры!

– К тому моменту, когда это произойдет, мы можем потерять Тесс!

– Да пошли вы все к черту! Можете оставаться здесь и чесать свои яйца, но я не стану отсиживаться! – кричал Антенна. – Мы привели сюда армию зараженных, которые пачками дохнут сейчас там оттого, что не понимают, с чем имеют дело, а мы трусливо отсиживаемся с краю, хотя это была наша затея! И речь идет именно о нашем выживании!

– Так что делаем? За кого воюем уже?

Вопрос как ни странно глупым не был. Потому что все это время мы мыслили аллегориями да прострациями, мол, надо атаковать, надо прорваться, надо отключить. Но мы даже не представили, что все это значило в реальности. А это значило путь, уложенный трупами людей. Обычных людей. Бравых солдат. Тех, кто даже не понимал, в какую нечестную войну их вовлекли. Они ведь вышли сейчас на защиту собственного дома, как сделал бы и любой из нас.

И именно поэтому и мы сегодня здесь. Мы защищаем свой дом, свое право на выживание.

Вот он – судьбоносный момент, когда мы должны наконец выбрать сторону. Все, что происходило до этого момента, казалось теперь нелепым и ничтожным, не стоящим тех слез и криков, что мы пролили. Вся та боль и страдание, все самые жуткие события наших жизней готовили нас именно к этом моменту. К выбору. Мы видели кровожадных монстров и предательство людей, мощь зараженных и человеческое несовершенство. Казалось бы, выбор очевиден, но на самом деле мы свой выбор сделали уже давно. Не после потери родителей, не после потери Желявы, не после потери Бадгастайна. А в тот день, когда решили стать Падальщиками.

– Встать в боевую готовность! – выдал я самую сложную первую команду. – Аяксы, винтовки в боевой режим! Активировать пулеметы и 30-миллиметровые пушки! Включить лазерные прицелы! Установить дульные насадки для гранат! Шлемы затянуть! Активировать режим ведения экстремального боя на Фелин!

Я заучил эти фразы наизусть, потому что разметка территории всегда была моим талантом. Бридж, Кэмэл, Сопля и Барахлюш тут же заняли свои позиции внутри Аякса, как и все остальные Падальщики внутри своих БМП. Кэмэл проверял системы машины, Бридж села в кресло наводчика и выводила пулемет из спячки, Сопля сел рядом с Барахлюшем в кресла пехотинцев. Мы синхронно выполнили мой приказ: убрали предохранители на винтовке, закрепили дульную насадку, выбрали режим боя на ручном планшете. Фелин тут же очнулась и заговорила знакомым голосом Хайдрун:

– Произвожу раздетку. Ой. Разметку.

Мы резко замерли.

Мы уже и забыли, что рыжеволосая Хайдрун успела подарить Фелин свой голос. Этот голос с того света пробрался до груди, застрял комом в глотке, а оттуда прополз вверх к слезным каналам, которые тут же увлажнили глаза. Вспомнился обстрел Бадгастайна баллистическими ракетами. Нашего дома, где жили мирные ни в чем не повинные люди, которые хотели лишь одного на этой жестокой планете – мира. Они никого не обидели, они просто жили своими жизнями, они даже делали научные открытия. А потом пришел человек, который слишком сильно боялся, и убил их.

Руки перестали трястись, в голове сформировалась четкая картинка происходящего, которая придала уверенности судьбоносному решению.

Я произнёс слова, которые показались до жути неестественными, как и вся моя жизнь, наполненная хаосом, в котором не разберешь где верх, где низ, где родина, где враг, где друг, где предатель. Но в этих неестественных словах я был уверен как никогда:

– Атакуем Нойштадт. Защищаем зараженных.

Выбор сделан. Выбор не в пользу людей, и я уверен, что до конца своей жизни я буду проклинать себя за него.

– Сколько их там?

Фелин быстро сосчитала объекты, ввела в свои алгоритмы, а потом выдала цифры задорным голосом Хайдрун.

– Шесть объектов А, тридцать два объекта В.

– Тридцать гребанных терминаторов!

– Шесть гребанных ракетниц на колесах!

– Цель? – привычно спросила Ляжка.

– Шахта у северных ворот. Закинем туда Арси, – ответил я.

Я открыл карту на планшете, где Фелин рисовала расположение вражеских единиц.

– Вот этот Леопард с правого фланга. Отвлечём его обстрелом и перебросим Арси. Пока будем играть роль наживки, Арси проползешь к шахте.

Фунчоза перехватил инициативу командования.

– Верняк! Арси, приготовься изображать из себя червя!

– Что? – Арси переспросила.

– Червя, твою мать! Червя, Арси! Склизкого ползучего гада! – кричал Фунчоза и махал руками в камеру Вьетнам, изображая странного гуманоидного червя.

– Ляха, остаешься здесь. Возьми «Красную звезду», попытайся найти слабые места в конструкции экзоскелетов.

– Поняла.

Она достала из черного мембранного чехла снайперскую винтовку ФР-2, который мы вкупе с зорким глазом Ляжки назвали Красной звездой и прописали под нее оборонительный алгоритм в Фелин. Видеопоток с ее шлема демонстрировал на планшете, как она собирала винтовку и уже готовилась вылезти на крышу Аякса.

Я продолжал вбивать алгоритмы в Фелин, раскидывая наши позиции:

– Высчитываю агентов, – радостно объявила Хайдрун в наушнике. – Так. Кто это? Это как читается? Антенна, прикрыть справа. Ой. То есть правый фланг.

– Тесла, остаешься прикрывать Бесов, – повторял я приказ Хайдрун, чьи голосовые записи Арси не успела подчистить.

– Есть.

– Васаби и Маяк отвлекают Леопарда. Едем друг за другом, выжимаем из мотора все, что есть. Чем быстрее движемся, тем меньше шансов словить нас в прицел. Пушки направить на кормовую часть, – скомандовал я наводчикам.

Бридж и Вьетнам пристегнулись в креслах и зажали джойстики управления пулеметами.

В кормовой части танков находится двигатель и система вентиляции с фильтрующими клапанами – слабое звено. Вот так мы готовы были продать врагу знание, спасающее жизнь людей.

– Арси, садись на снегоход и держись за меня, – сказал Зелибоба.

Арси с заряженным хакерскими прибамбасами рюкзаком выбежала из Аякса Бодхи, припаркованного с другой стороны горы, подбежала к ожидающему ее Зелибобе на Саблезубе. Точка на карте тут же обозначила их продвижение в нашу сторону.

– Ну что? Постараемся прорваться! – крикнул я, чувствуя вскипание адреналина.

– И не помереть, нахрен!

Двигатели Аяксов Васаби и Маяка угрожающе заревели, стройной шеренгой мы ворвались на поле битвы, чтобы выйти из амплуа наблюдателей и войти в роль активного участника побоища.

По мере приближения к месту сражения обстрел из танковых пушек становился все громче, напоминая несмолкаемые размеренные раскаты грома, на фоне которых стрекотали пулеметы, а подпевали всему этому грохоту душераздирающие крики и рев зараженных.

Ухватившись за поручни, я пытался сохранить равновесие в сумасшедшей езде по рытвинам от взорванных мин. Я оглядел Аякс: самыми смышлёными оказались Барахлюш с Соплей, которые сидели в пехотных сидениях, пристегнутые на все пять ремней. Мне кажется, они в этот день вообще не собирались выходить из бронированной машины. Вцепившись в ремни, полузеленые, ребята сдерживали рвотные позывы, рожденные в ответ на аттракцион по минному полю.

– Я пристегнут! Я в порядке! – кричал Барахлюш непонятно кому.

Мы выехали за пределы минного пояса и вжали педали в пол, уверенно продвигаясь по зоне мертвых турелей. Петлять стало тяжелее – помимо торчащих постаментов, резко увеличилась концентрация зараженных. Они скакали вместе с нами, не осознавая, что человек тоже вступил в ряды их армии.

Мы пересекали поле по трупам зараженных павших в этот день. При каждом хрусте костей меня пробирала дрожь, Бриджит хмурилась, а Фунчоза в наушнике напевал:

– Йу-ху! Покемон! Мы сможем все, ты и я! Весь мир спасенья ждет!

Я наблюдал за радаром, на котором вырисовались четкие точки шести танков, вокруг которых, намертво стояли громадины-экзоскелеты. Между нами оставалось не больше полукилометра.

– Внимание! Приготовить пушки! Открыть огонь, как только словят в прицел! – крикнул я.

Внезапный громкий взрыв совсем рядом со мной оглушил, БМП тряхнуло вправо. Я не удержался и повалился на Соплю с Барахлюшем, последний наконец блеванул прямо на мой бронежилет.

– Держитесь! – крикнул Кэмэл и резко закрутил рулем.

БМП занесло, инерция свалила меня на пол, и блевотина Барахлюша перелилась с груди на пол.

Аякс тут же заполнился вонью рвотных масс, от которых тут же стошнило Соплю, а так как в его ногах лежал я и честь не позволила ему окатить меня новой порцией рвоты, то блеванул он на соседнего Барахлюша.

– Твою мать! Что происходит? – выругался я.

– Стреляют! Нашли нас! Нашли! – кричала Бридж.

На экране монитора мигала яркая красная надпись «ПРОИЗВЕДЕН ЗАХВАТ».

– Вьетнам! Цель – Леопард № 6. По команде – по корпусу в корму в места крепления комбинированных бронепластин! – кричал я.

Я дополз до кресла командира, вцепился в ремни и достал до плеча Бридж, а потом сжал его.

– Огонь! – закричал я.

В ту же секунду Бридж и Вьетнам – каждая в своей машине – зажали кнопки, открывая свободу тридцатимиллиметровым снарядам из телескопических пушек на башнях Аякса. Оглушительные залпы затарабанили где-то совсем под ухом. В сторону «Леопарда» роем искр полетели снаряды из проезжающих мимо кровавой вечеринки Аяксов. Снаряды впивались в броню танка и тут же оглушительно взрывались, оставляя черные следы пороховой агрессии, какие-то пролетали мимо, задевая бронепластины, словно дразня, другие врезались в землю под гусеницами. Для БМП, двигающейся по рытвинам со скоростью восемьдесят километров в час, достаточно сложно удержать прицел: машина не обладала автоматической системой наведения, и все зависело от навыков наводчиков. Я следил за картинкой на мониторе: большинство снарядов один за другим впивались в корму танка, врезая кинетическую энергию в корпус, отчего того стало разворачивать.

В то же время Маяк уносился с максимально возможной скоростью вперед к горе, прикрывая снегоход с Зелибобой и Арси. Мы прыгали вверх-вниз по ямам и горам трупов.

– Я пристегнут! Я в порядке! – кричал Барахлюш, прыгая в сидении пехотинца.

Сопля извернулся и дал тому подзатыльник.

Внезапно раздался раскатистый взрыв, как будто где-то взорвался целый танкер с горючим. Взрывная волна даже слегка вознесла Маяк. На мониторе виднелся плотный черный дым, окутавший танк, как вуаль вдовы.

– Двигатель! – заорал Фунчоза.

Пробили!

Долго радоваться не пришлось. Реакция от солдат Нойштадта последовала моментально.

Два соседних экзоскелета медленно развернули свои корпуса со 120-миллиметровым калибром на гигантских плечах и изрыгнули в нашу сторону бронебойные снаряды.

– Разбиться! – крикнул Фунчоза.

Кэмэл и Холоп резко бросились в стороны от летящих смертельных дьяволов.

– Валим, валим, валим! – орал Фунчоза через наушник в самый центр мозга.

Товарищи поверженного Леопольда не собирались оставлять шалость неотмщенной, а потому изо всех сил пытались достать нас. Даже за слоем брони я услышал свист. Много свиста. Сразу с десяток противотанковых ракет полетели в нашу сторону.

Ракеты впивались в землю то спереди, то сзади, то сбоку от БМП, то пролетали всего в каких-то сантиметрах над крышей, сносили в прах Нойштадтские турели, а потом с грохотом рвались на тысячу осколков, высвобождая из своего нутра килотонны мощи. Аякс бросало из стороны в сторону, нас развернуло, Васаби занесло, но водители не терялись и тут же снова вдавливали газ в пол, потому что секунда промедления могла стать роковой.

Я приблизил картинку и понял, что разбитый нами «Леопард» повергнут кровожадным врагом. Пока соседние два танка вели интенсивный обстрел по Аяксам, экзоскелеты поливали разгоряченным свинцом толпы зараженных, облепивших танк, как голодные комары. Мне не хотелось думать об участи экипажа, в этой войне нет места братскому состраданию. На войне сострадания вообще нет. Война и вспыхивает из-за отсутствия сострадания к ближнему.

– Объект № 6 уничтожен. Фу, какое мерзкое слово, – подтверждала мои мысли Хайдрун с того света.