Текст книги "Беспощадный король (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

21

АФИНА

Впрочем, и в субботу я не могу заставить себя сказать что-нибудь об этом, потому что мама будит меня запахами полноценного завтрака, доносящимися из коридора – бекон, яйца, блинчики, апельсиновый сок– и объявлением о том, что мы отправляемся за антикварной продукцией в центр Блэкмура. Она выглядит такой взволнованной, что я снова не могу заставить себя испортить ей настроение. Она выглядит более нарядной и энергичной, чем я когда-либо видела за долгое время до моего отъезда: в джинсах и красивом блузке в цветочек, волосы собраны в высокий девичий хвост, макияж закончен. Я не взяла с собой много красивой одежды. Тем не менее, я надела джинсы, на которых было всего несколько дырок, и симпатичную облегающую голубую футболку, а после завтрака ещё и накрасилась, прежде чем отправиться в центр города.

Это было совсем не то, чего я ожидала от выходных. Я представляла себе слезливый разговор, за которым последуют неловкие полтора дня, проведённые дома у моей мамы... или то, что я уеду пораньше, потому что это меня слишком расстроит, и она попросит меня уйти. Это ещё может случиться, но не сейчас. Я в очередной раз не могу испортить ей настроение, не сейчас, когда она так искренне рада моему присутствию.

Так что вместо того, чтобы копаться в трагическом прошлом моей возможной сводной сестры, я оказываюсь с мамой в центре Блэкмура свежим октябрьским днём, прогуливаясь по антикварным магазинам и небольшим конторам, торгующим безделушками, произведениями местного искусства, мылом и прочей ерундой, которую так любят туристы. Моей маме, по общему признанию, тоже это нравится, и она берет немного мыла из козьего молока с ароматом розмарина и горсть травяных бомбочек для ванны.

Мы заходим в маленький книжный магазин, где моя мама демонстративно игнорирует раздел любовных романов, пока я не говорю ей, чтобы она бросила это занятие и просто пошла купить то, что она хочет, а затем обедаем в маленьком бистро с абсурдно дорогой, изысканной французской кухней.

– Мне не на что тратить свою зарплату, – объясняет моя мама, когда я говорю ей, что обед слишком дорогой, и пытаюсь расплатиться своей безлимитной кредитной картой, которую мне дали мальчики, хотя я позволяю ей считать, что она моя собственная, а не безлимитная. Я не знаю, как бы я это объяснила. – У меня есть комната и питание, и мистер Сент-Винсент платит мне довольно хорошо, учитывая, что арендная плата является частью моей зарплаты. Так что многое из этого просто накапливается. По крайней мере, я могу сводить свою дочь куда-нибудь пообедать. Компенсируя все те лишения, которые были у тебя в детстве.

– Я никогда не думала, что мне чего-то не хватает, – твёрдо говорю я ей, и в основном это правда. Став старше, я, конечно, осознала некоторые вещи. Но я никогда не чувствовала себя обделённой, на самом деле. Многие другие ребята в государственной средней школе были в похожих обстоятельствах, и те, кто смотрел на меня свысока, просто не обращая на это внимания. Меня не волновало, что мы были бедными. Во всяком случае, я думаю, что тогда я была счастливее, чем когда-либо за все те годы, что я провела в частных академиях, не заботясь о деньгах, питаясь лучшей едой и спя на простынях пятизвёздочного отеля.

– Я рада, что ты считаешь, что у тебя было хорошее детство, – с тоской говорит моя мама, когда мы уходим, направляясь обратно в дом. – Я всегда беспокоилась, что тебе этого не хватает. Я пыталась. Мне жаль, что теперь у меня есть больше, чем когда-либо, когда мы растили тебя.

– Вы с папой любили меня, и этого было достаточно, – твёрдо говорю я ей. – Вы были лучшими родителями. – За исключением того момента, когда папа настучал на кого-то, и его убили, а наш дом сгорел дотла. О, и ещё о том, что у меня, возможно, есть незаконнорождённая сводная сестра, которую тоже убили. Кстати, нам ещё нужно поговорить об этом…

На обратном пути мы покупаем десерт в пекарне, и с каждым шагом я всё больше и больше склоняюсь к мысли просто похоронить прошлое. В конце концов, я могла бы это сделать. Я могла бы оставить прошлое в прошлом, но я знаю, что это будет терзать меня. И более того, мне нужно знать всё, что я могу, что может помочь положить конец всему этому. Понимание связи между Натали Браунинг и мной, бывшей девушкой Джексона, станет частью этой головоломки. Я просто знаю это.

Остаток вечера мы едим остатки еды и чизкейк из пекарни и смотрим ещё больше жутких фильмов, при свете камина и запахе маминых свечей с яблочным сидром, наполняющих комнату. Я не могу заставить слова слететь с моих губ или заставить свои ноги пойти и достать статью из рюкзака.

Я просто не могу этого сделать. Но на следующее утро я понимаю, что у меня нет выбора. Сегодня вечером я должна вернуться в кампус, и я не могу вернуться, не получив ответов, за которыми пришла сюда. Мне нужно знать. Мия должна знать. Мы должны составить план, и для этого нам нужна вся информация, которую мы можем получить.

Поэтому, когда я сажусь за стол, я раскладываю статью перед собой, чтобы моя мама могла её увидеть, когда тоже сядет за стол со своей тарелкой.

– Я приехала повидаться с тобой, – мягко говорю я ей. – Но и ещё и потому, что нашла это. И у меня есть вопросы.

Она непонимающе смотрит на меня.

– Статья о девушке, которая умерла? Почему я должна что-то знать об этом, Афина?

Её голос спокоен и уравновешен. Я бы почти поверила, что она ничего не знала об этом, если бы не её нарочито отсутствующее выражение лица и то, как она произносит моё имя. В этот момент я понимаю, что на что-то наткнулась, и я не просто придумала всё это в своей голове.

– Мам, – тихо говорю я, мой завтрак остывает рядом со мной. – Я знаю, в этом что-то есть, и я знаю, что у тебя должны быть хоть какие-то ответы. У этой девушки, Натали Браунинг, фамилия папы. И она очень похожа на меня. Ты не можешь сказать, что и то, и другое – совпадения. – Я делаю глубокий вдох. – Я знаю, что она примерно моего возраста, или была моей ровесницей. Поэтому я понимаю, что здесь, должно быть, что-то болезненное. Но мне нужно знать. Пожалуйста, я знаю, тебе не нравится говорить о таких вещах, но, если у меня умерла сводная сестра, разве я не должна знать правду?

Моя мама прикусывает нижнюю губу, откидываясь на спинку стула. На её лице появляется что-то жёсткое, и на мгновение мне кажется, что она на самом деле откажется рассказывать мне что-либо об этом и о Натали. Но затем её лицо слегка морщится, становится мягким и снова выглядит старше своих лет, и она испускает долгий вздох.

– Я действительно надеялась, что ты никогда не узнаешь о ней, – тихо говорит она. – По крайней мере, до тех пор, пока вы обе не станете взрослыми. А потом, конечно, она умерла, и я подумала, что ты, возможно, никогда не узнаешь. Что она, возможно, навсегда останется маленькой грязной тайной твоего отца.

Звучит жестоко так говорить о девушке, которая уже мертва, думаю я про себя, но не произношу этого вслух. По выражению лица моей матери я могу сказать, что в этом есть что-то, что глубоко ранит её, и я не могу винить её за то, что она так себя чувствует, по крайней мере, пока я не узнаю всего.

– Просто расскажи мне, мама. Пожалуйста? Я смогу это вынести.

Она кивает.

– Ладно. Я думаю, ты всегда собиралась как-нибудь это выяснить, в конце концов.

И вот, забыв о нашем завтраке, она начинает говорить.

– Есть причина, по которой мы с твоим отцом не были женаты, когда ты родилась, – медленно произносит моя мать. – Когда мы ещё встречались, когда он впервые был посвящён в «Сынов дьявола», он совершил то, что он назвал ошибкой. Я назвала это тем, чем оно было на самом деле – изменой мне. У него, конечно, были оправдания. Они отправились в сестринское отделение, и парни заставили его переспать с одной из девушек, которые крутились поблизости. Он сказал, что на самом деле не мог сказать «нет», что они бы подумали, что он «слабак», – губы моей матери поджимаются при этом слове, и на её лице появляется выражение боли и отвращения при воспоминании об этом столько лет спустя. Мне стыдно за то, что я вытягиваю из неё это, и я хотела бы, чтобы мне не нужно было знать, чтобы я могла притвориться, что всё это не имеет значения.

– ...и поэтому он не мог не переспать с ней. Конечно, мысль о том, чтобы отвести её в какую-нибудь комнату и притвориться, а потом подкупить, чтобы она держала рот на замке, ему в голову не приходила. В любом случае, когда он вернулся, он был так виноват, что признался мне в этом. Мы не совсем расстались, но на какое-то время разошлись. Я остановилась в городском мотеле для длительного проживания, и он умолял меня вернуться домой, снова и снова. Думаю, я всегда знала, что вернусь к нему, но я хотела, чтобы он пресмыкался. И он пресмыкался. Снова и снова, пока, наконец, однажды ночью он не пробрался в мой гостиничный номер, и мы... ну, мы помирились. Несколько раз.

– Фу, мам. – Я свирепо смотрю на неё. – Ты смутилась, когда я увидела твои любовные романы, а теперь рассказываешь мне об этом!

– Это о твоём отце, – говорит она, как будто это как-то облегчает ситуацию. – В любом случае. Пару недель спустя, когда я уже переехала обратно, эта женщина появилась на пороге нашего дома с положительным тестом на беременность. Оказалось, что твой отец обрюхатил её. Тогда я действительно была готова уйти от него, но было уже слишком поздно. Я тоже была беременна.

Дерьмо. Я смотрю на свою мать, потеряв дар речи. Я ожидала чего-то плохого, но не такого драматичного, как это. Мне неприятно слышать такое о моём отце, и в то же время мне внезапно становится очень грустно. У меня была сестра, но я никогда об этом не знала. На самом деле я не была единственным ребёнком в семье.

– Твой отец умолял меня остаться. Он сказал мне, что не будет иметь с ней ничего общего, что я и ты – единственные, кто имеет для него значение. Я, конечно, сказала ему «нет», что он не может игнорировать и другого своего ребёнка. После долгих ссор и слёз я сказала ему, что мы найдём способ всё уладить. Твой отец был в панике из-за меня, из-за того, что у него скоро будет двое детей, из-за того, как за всё это платить. Но, как оказалось, у Кристалл – женщины, которую он обрюхатил, – были другие планы.

– Что ты имеешь в виду? – Моё сердце бешено колотится в груди. Мы ещё даже не добрались до той части, где рассказывается об аварии, а эта история уже кажется безумной. – Что она сделала?

– Она соблазнила одного из богатых парней в городе. Это не заняло много времени, – вздыхает моя мать с раздражённым видом. – Она была великолепна, и от этого всё стало только хуже. Она сошлась с Брайсом Сент-Винсентом, троюродным братом Филипа. Затащила его в постель так быстро, что смогла попытаться выдать свою беременность за его. Она попросила кого-то подделать её документы и всё такое, изменив своё имя на Сара, и придумала себе целое прошлое, в которое он поверил, – крючок и грузило.

Моя мать глубоко вздыхает.

– Кристалл пришла навестить твоего отца ещё раз, чтобы дать ему понять, что она устроила жизнь своей дочери, и что ему здесь не рады. Что если он что-нибудь скажет, если попытается стать частью жизни девушки или раскроет легенду Кристалл, она разрушит его жизнь и нашу. Это разбило сердце твоего отца, потому что, хотя ему было наплевать на Кристалл, он заботился о своём ребёнке. О вас обеих. Но он знал, что она ни в чем не будет нуждаться, ведь родится в семье Сент-Винсентов. Он должен был защитить нас. Поэтому он согласился оставить всё как есть, и Кристалл вернулась к своей притворной жизни.

– И это сработало? – Я недоверчиво смотрю на маму. Чёрт возьми, я знаю, что мужчин, особенно богатых, легко одурачить, но, боже мой...

– Ну, ненадолго. Я не знаю всех подробностей, но примерно в то время, когда вам обеим, девочки, было по десять лет, Кристалл изменила Брайсу. – Моя мать печально смеётся. – Я думаю, что та, что когда-то была леди-байкершей, всегда будет леди-байкершей. Она переспала с одним из парней из «Сынов», и их поймали. Её муж начал копаться в её прошлом, и ему не понравилось то, что он узнал. Он потребовал провести тест на отцовство для Натали.

– Вот дерьмо.

Моя мать даже не утруждает себя выговором за сквернословие.

– Да. Вскоре после этого Кристалл исчезла. Все говорили, что она сбежала, но кто знает. Особенно после того, как... – она колеблется.

– Подожди, – я прикусываю губу, хмурясь. – Итак, если Натали была моего возраста, почему я никогда не видела её в школе? Или не встречалась с ней? Мы бы учились в одном классе...

– Она всегда ходила в Академию Блэкмур. Подготовительную школу, в которую ты в итоге поступила. Даже после того, как ложь Кристалл раскрылась, и она сбежала, её «отец» не смог просто так вышвырнуть её. В конце концов, он растил её с самого рождения. Он изменил её фамилию – семья не позволила ей сохранить его. Но ему удалось удержать её в Блэкмурской академии. Он хотел, насколько мог, уберечь её от «дурного влияния», частью которого, я полагаю, была её мать.

Мне становится холодно, и я обхватываю себя руками, пытаясь придумать, что ещё сказать. Такое чувство, что прямо у меня под носом происходила целая жизнь, которую я даже не видела. Я никогда ничего об этом не знала.

Впервые я вижу трудности, которые испытывали мои мать и отец, и которые не имели никакого отношения к тому, что они были моими родителями. Обиды, ссоры и борьба, которые происходили, пока они растили меня, я никогда не видела. Это заставляет меня увидеть их обоих в совершенно новом свете, но особенно моего отца. И я ненавижу это, потому что я так сильно любила его. Я и сейчас люблю, но я никогда больше не забуду, что он изменял моей матери, что у него была дочь, которую он был готов бросить, чтобы завоевать её любовь, что он отказался от неё – да, чтобы защитить нас, но всё же от ребёнка, к которому он повернулся спиной. Внезапно у человека, от которого пахло табаком и машинным маслом, который рассказывал мне истории на ночь и готовил лучшие в мире бургеры на гриле, появилась сторона, о которой я никогда не подозревала, и это причиняет боль.

Я знаю, что моей матери, должно быть, было гораздо больнее. И тогда, и сейчас, когда я вспоминаю об этом.

– Я не понимаю, как вы не столкнулись друг с другом в Академии Блэкмур. Но, с другой стороны, я думаю, ты не общалась со многими детьми, кроме Мии. И потом...

Я не хотела иметь ничего общего с ребятами из Академии Блэкмур, кроме Мии, конечно, которая как-то неловко ворвалась в мою жизнь в первый же день и просто не уходила. Но сейчас, оглядываясь назад, я смутно припоминаю, что слышала о какой-то девушке, погибшей в автомобильной катастрофе незадолго до окончания школы. Я чувствую острую волну вины, вспоминая, как мало меня это тогда волновало.

Однако в то время я была заперта в адской дыре Кейда и Дина, и, в меньшей степени, Джексона, но в основном Кейда, что превратило мои последние школьные годы в сплошные страдания. Всё, о чём я думала, – это окончить школу и свалить отсюда к чёртовой матери, а не о какой-то девушке, о которой я даже не подозревала, что она имеет ко мне какое-то отношение.

Но теперь я не могу не задаться вопросом, училась ли я когда-нибудь с ней в одном классе, игнорировала ли я её, потому что считала одной из всех остальных сопливых учениц подготовительной школы, и всё время, пока я была там, моя сводная сестра училась со мной в одном классе, возможно, на расстоянии вытянутой руки, а я потеряла возможность познакомиться с ней.

Я никак не могла знать, и никак не могла повлиять, чтобы всё сложилось по-другому. Но при этой мысли я чувствую, как слёзы наворачиваются на глаза, а в груди щемит. Я прожила всю свою жизнь, так и не узнав, что у меня есть сестра, что она всё это время была рядом, и она ушла прежде, чем я об этом узнала.

– Прости, что не рассказала тебе о ней, – мягко говорит мама, как будто читает мои мысли. – Думаю, после смерти твоего отца я могла бы это сделать, особенно учитывая, что ты училась в Блэкмурской академии. Но я была потеряна сразу после того, как твой отец... – она делает глубокий, прерывистый вдох. – Наверное, я не хотела снова ворошить всё это. Но также... я не уверена, что вообще задумывалась об этом. Я ненадолго задумывалась о том, стоило ли ей знать, что её отец, её настоящий отец… умер. Но она даже не догадывалась о его существовании. И сразу после этого мы с тобой оказались в такой опасности, что я поняла: если мы будем копаться в прошлом, то только усугубим наше положение. Семья Сент-Винсент была единственной, кто заботился о нас после того, как Филип приютил нас и дал мне эту работу. Если бы мы подняли старый скандал, в котором были замешаны, и предоставили Натали информацию, которая, несомненно, заставила бы её обратиться к Брайсу с вопросами, и вовлекли бы тебя в это...

Моя мать покачала головой, и я увидела в её глазах слёзы.

– Твой отец отпустил её, чтобы защитить нас обоих, и я не видела причин, почему я должна была это менять, когда её появление в нашей жизни только ухудшило бы ситуацию, – сказала она.

– А потом она умерла. – Я чувствую себя ошеломлённой и измученной. Не знаю, чего именно я ожидала, когда пришла сюда, чтобы найти ответы на вопросы о статье, но точно не этого. Это не из-за того, что я узнала, что мой отец был одновременно тем, кем я всегда его считала, и тем, кем он не был. И не из-за того, что я ходила в школу вместе со своей сестрой и никогда не знала её. У меня были самые разные идеи: что она была плодом давней дружбы, которая приехала, чтобы найти его, и увлеклась тем, что Джексон был на переднем крае, но то, что всё это будет так близко к дому, никогда не входило в их число.

Всё это происходило очень близко. А я никогда ни о чём таком не знала.

– После этого... я не знала, какой смысл рассказывать тебе, – говорит моя мама беспомощно. – Поэтому я просто держала это в секрете. Я думала, что ты, возможно, когда-нибудь узнаешь. Но я... я надеялась, что ты этого не сделаешь. Что это будет похоронено.

– Как и она.

Она печально опускает глаза, а затем снова поднимает их на меня.

– Да, я полагаю, что так, – говорит она.

Последние два дня напомнили мне о моей матери в более счастливые времена, когда я была моложе, и весь её мир вращался вокруг меня. Но теперь всё изменилось. Наступили дни после смерти моего отца, когда тёмные уголки нашего мира вновь открылись и угрожали поглотить нас обоих. Я думаю, что отец не одобрял, что творят «сыны» по приказу Блэкмуров, поэтому и предал их, не желая смириться.

Я уже некоторое время живу в этих тёмных уголках, и можно подумать, что я привыкла к этому.

Но я думаю, что нет.

В груди у меня всё сжимается, глаза горят, когда я думаю о сестре, которую так и не узнала, но которая, как я узнала только сегодня, действительно была у меня. И всё же, следующее, о чём я думаю, – это Джексон.

Должна ли я рассказать ему об этом?

Это открывает новые горизонты в наших отношениях. С самого начала они были непростыми, и с тех пор, как я увидела ту фотографию, у меня возникло неприятное чувство, что я привлекаю его во многом потому, что напоминаю ему девушку, чью фотографию он всё ещё носит в своём бумажнике. Мне кажется, он хочет меня и хочет защитить, потому что я напоминаю ему о ней.

Но теперь я знаю, что я её сестра, а он – нет.

Если я расскажу ему правду о своём родстве с Натали, не будет ли это означать, что у нас больше нет никаких шансов?

– Может быть, это и к лучшему, – говорю я себе. Это может привести к полному разрыву между нами, закрытию дверей перед любой возможностью чего-то большего... или, возможно, чего-то вообще. Джексон, вероятно, больше никогда не захочет прикасаться ко мне, и, честно говоря, так будет лучше для нас обоих.

Но если это действительно так, то почему мысль об этом вызывает такую боль?

22

АФИНА

Позже тем же вечером я возвращаюсь в дом Блэкмур с покрасневшими глазами и бурей эмоций, бушующих у меня внутри. Я никому ничего не могу сказать. Я это знаю, даже Джексону, пока не решу, что делать. Мне удавалось не плакать, пока я не покинула мамин дом, но всю обратную дорогу слёзы текли по моему лицу, и я прокручивала всю историю в голове снова и снова.

Теперь я на мгновение останавливаюсь на улице, чтобы взять себя в руки, прежде чем войти внутрь. Но когда я открываю дверь, то обнаруживаю Кейда, ожидающего меня.

– О, привет. – Я заставляю себя улыбнуться, но в глубине души чувствую, как у меня замирает сердце. Конечно, он, или Дин, или оба захотят затащить меня в постель. Меня не было все выходные. – Я правда устала, я...

– У нас для тебя сюрприз, – говорит Кейд, глядя на меня с почти застенчивым выражением лица. – Мы действительно не знали, во сколько ты вернёшься, поэтому мы просто немного подождали.

Я смотрю на него, широко раскрыв рот от удивления. Я совсем забыла написать ему или Дину и предупредить о своём возвращении, что в обычной ситуации привело бы к наказанию. Осознание этого, а также то, что они, по-видимому, подготовили для меня какой-то сюрприз, лишает меня дара речи.

Это не первый раз, когда они делают что-то приятное для меня с тех пор, как спасли меня. Но я думала, что, возможно, свидание и последовавший за ним секс были чем-то особенным, способом для них избавиться от чувства вины за произошедшее. Однако теперь они снова делают что-то хорошее. Что-то милое. Что-то, что мог бы сделать парень.

Кейд улыбается, видя моё выражение лица.

– Кстати, не волнуйся, – добавляет он, жестом приглашая меня следовать за ним. – Я не забыл, что ты не написала нам о своём возвращении. Мы действительно очень переживали. Но сегодня вечером у нас запланировано для тебя другое наказание.

О, боже! Моё сердце бешено колотится в груди, когда я думаю, что сюрприз, который меня ждёт, не будет приятным. На самом деле, он может быть ужасным. Я чувствую, как тошнота подступает к горлу. После разговора с мамой я и так была взволнована весь день, а теперь моё беспокойство только усиливается. Я начинаю дрожать от волнения, пока мы идём в кинозал.

Я была здесь всего пару раз, но это было самое удивительное место, которое я когда-либо видела. Экран занимал большую часть стены, и изображение было настолько чётким, что можно было разглядеть отдельные поры – что-то вроде UHD 4K или даже лучше. Я не очень хорошо разбираюсь в телевизорах и игровых системах, но я была впечатлена. Здесь было несколько консолей, а по обеим сторонам от большого экрана располагались «поменьше» – для многопользовательских игр, как я полагаю. Также было множество других контроллеров, технологий и аксессуаров.

На полках можно было найти фильмы и игры, и я всегда боялась прикоснуться к чему-либо здесь, чтобы не испортить что-нибудь.

Но когда я вхожу в этот раз, моё внимание привлекает не только это. Кто-то переставил регулируемые диваны, превратив их в один огромный уютный диван-кровать, на котором могли бы поместиться шесть человек, не говоря уже о троих. Вокруг разбросаны толстые пушистые одеяла и подушки, коробки с конфетами, большое ведро попкорна и стаканчики с газировкой в стиле кино.

– В газировке немного алкоголя, – Ухмыляется Дин, прислонившись к спинке дивана, в пижаме. Пижама! Кейд же одет в свои обычные черные спортивные штаны, которые отвлекают внимание, и обтягивающую белую футболку. На Дине же клетчатая пижама, которая должна была бы выглядеть на каком-нибудь богатом шестидесятилетнем мужчине, но почему-то она смотрится на нём сексуально. Я даже хочу расстегнуть каждую пуговицу на его рубашке и провести языком по его груди, что, конечно, не имеет абсолютно никакого смысла.

– Это и есть тот самый сюрприз? – Выпаливаю я. – Серьёзно? Вечер кино?

– Тебе не нравится? – В голосе Кейда слышится почти беспокойство, и я, шокированная, поворачиваюсь к нему.

– Я просто... не ожидала...

Дин пожимает плечами.

– Видишь? Это и был наш скрытый мотив. Мы хотели, чтобы ты уехала на выходные, чтобы мы могли всё организовать.

Часть меня просто не может в это поверить. Я не могу осознать, что это реально, что они приложили столько усилий, или кто-то приложил столько усилий, всё ради меня. И что они действительно заботятся обо мне и что это не какая-то ловушка.

– Иди переоденься во что-нибудь удобное, – с ухмылкой говорит Кейд. – Я серьёзно, на самом деле удобное. Мы выберем фильм. Сейчас октябрь, так что мы можем посмотреть старые фильмы ужасов или что-то в этом роде.

– Старый страшный фильм, вроде «Кошмара на улице Вязов» или «Хэллоуина», или что-то подобное. – Мы с мамой провели выходные за просмотром «дрянного ужастика», и мне не хочется повторять этот опыт снова. Но у меня также нет желания смотреть на настоящую тёмную кровь прямо сейчас. Что-то с плохой компьютерной графикой и боязнью прыжков, так сказать, больше похоже на то, что нужно.

Когда я возвращаюсь, мне кажется, что я нахожусь в какой-то альтернативной реальности. Дин уже выбрал «Хэллоуин», и я устраиваюсь между ними на диване, уютно устроившись под одеялом. Мы едим попкорн и киношные конфеты и смотрим «такой-плохой-на-самом-деле-хороший» слэшер.

Это слишком приятно. Я забываю обо всех секретах, которые мы с Мией узнали, обо всём, что Кейд и Дин сделали со мной в прошлом, обо всех причинах, по которым я хочу покинуть Блэкмур. Вместо этого я наслаждаюсь их теплом, которое ощущается по обе стороны от меня.

Смех Кейда и глубокий стон Дина вызывают у меня мурашки по коже, даже если это не связано с сексуальными мыслями. Я растворяюсь в аромате дезодоранта Кейда и стойком одеколоне Дина, и мне хочется, чтобы Джексон тоже был здесь, чтобы отпускать свои сухие и саркастические комментарии о качестве фильма, который мы смотрим.

Я хочу, чтобы всё это было по-настоящему. Я хочу, чтобы всё было нормально. Я хочу, чтобы все причины, по которым я не должна этого желать, исчезли. И больше всего, как в ту ночь свидания, я не хочу, чтобы это заканчивалось и мне приходилось возвращаться к реальности.

Мы примерно на середине второго фильма, когда они начинают меня касаться. Рука Дина нежно скользит вверх по моему бедру, а Кейд убирает волосы с моего лица, нежно пробегая пальцами по краю уха и вниз по шее. Это не сексуальное прикосновение, совсем нет, но пока они продолжают нежно гладить мою руку, запястье, бедро и талию, я чувствую, как у меня перехватывает дыхание, а кожа начинает гореть. Я знаю, на что они оба способны, и помню предупреждение Кейда: «Мы не забыли о твоём наказании».

Однако это длится недолго. Я совсем забыла о том, что они собирались меня наказать. Теперь я даже не могу представить, каким оно могло бы быть в такой обстановке. Всё кажется таким уютным и романтичным, совсем не похожим на порку, ремни и трости.

Однако, когда начались титры второго фильма, я заметила, как Дин и Кейд обменялись взглядами. Прежде чем я успела что-либо сказать, Дин схватил меня за руки и развернул на диване так, что я оказалась лежащей спиной у него на коленях. Он скрестил ноги и повернулся лицом к Кейду.

Дин взял меня за руки, медленно проведя ладонями вверх, согнул их и удерживал мои запястья над головой своими длинными пальцами. В этот момент я увидела ухмылку на лице Кейда, когда он посмотрел на Дина.

– Отдай мне её трусики, как только снимешь их с неё, – сказал Дин, и Кейд кивнул, прежде чем откинуть в сторону одеяло, которым я укрылась.

Я осознаю, что он намерен раздеть меня, ещё до того, как его пальцы скользят под резинку моих пижамных штанов и начинают скользить вниз по бёдрам. Я вздрагиваю, понимая, что он заметит мокрое пятно на трусиках, которое уже появилось. Это явный признак того, что его нежные прикосновения уже возбудили меня, и мы ещё не дошли до самого главного. Его взгляд почти сразу же выдаёт осознание этого факта.

Кейд прижался ко мне между бёдер, с ухмылкой касаясь влажного места на моей киске.

– Нам уже хорошо и горячо, не так ли? – Произнёс он, и его слова прозвучали как у прежнего Кейда, но на этот раз в них не было ни тени насмешки или жестокости. Только удовольствие от того, как легко я становлюсь влажной для них, и от смущённого румянца на моих щеках, когда он с силой прижимает палец к моей всё ещё прикрытой киске. Я не могу удержаться и слегка извиваюсь, чувствуя, как по моей коже пробегает волна наслаждения.

Дин наклоняется, чтобы обхватить мою грудь другой рукой, и медленно задирает мою майку, пока Кейд снимает с меня трусики, открывая мою кожу прохладному воздуху комнаты. Мои соски становятся ещё твёрже, и Дин, посмеиваясь, сжимает один из них кончиками пальцев, заставляя меня задыхаться и извиваться от его прикосновений.

Я ощущаю, как моё лицо заливается краской, когда Кейд наклоняется надо мной и протягивает Дину мои трусики. К своему ужасу, я чувствую, как Дин начинает связывать меня ими, обматывая мои запястья.

Затем он отстраняется от меня и встаёт с озорным блеском в глазах. Его эрекция отчётливо проявляется сквозь клетчатые брюки, и он начинает медленно расстёгивать рубашку, одну пуговицу за другой, как я и представляла.

– Мы собираемся наказать тебя сейчас, Афина, потому что ты заставила нас волноваться. Но не переживай. Тебе это, должно понравиться, – говорит он.

И вот Кейд раздвигает мои ноги, а я смотрю на него сверху вниз, мои руки связаны эластичными стрингами над головой. Он прижимается губами к моей киске, и я чувствую его тёплое дыхание на своём самом сокровенном месте. В начале это не было медленным и нежным. Оно было горячим и неожиданным. Его язык прижался к моему клитору, вбирая в себя возбуждение, которое уже наполняло мои набухшие складки. Я начала задыхаться, и мои бедра раздвинулись сами собой.

Затем Кейд погрузил мой клитор в свой рот, одновременно введя два толстых пальца в мою киску. Он надавливал на них, прижимаясь к моей точке G, сосал и проводил языком по моему клитору, словно стремясь побить мировой рекорд по тому, как быстро он может довести меня до оргазма.

И вот, когда я почувствовала, как маленькие мышцы моих бёдер начинают дрожать, а тело напрягается в предвкушении кульминации, он отстранился. Его губы блестели от моих соков, и он откинулся назад с довольной улыбкой на лице.

Ой. Теперь я понимаю, в чём заключается наказание.

Они будут мучить меня до тех пор, пока я не начну умолять их позволить мне кончить, пока я буду связана своими собственными трусиками. И я уже чувствую, как сильно хочу этого, просто от мысли об этом. Я одновременно взбешена и возбуждена больше, чем когда-либо в жизни.

Кейд снимает рубашку, а затем запускает руку в спортивные штаны и стягивает их вниз, чтобы освободить свою твёрдую, толстую и увесистую эрекцию. Она кажется огромной даже в его руке, и когда он откидывается назад, лениво поглаживая её от основания до кончика, а другой рукой обхватывает и перекатывает свои яйца, Дин опускается на диван рядом с ним, повторяя его движения.