Текст книги "Беспощадный король (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Я собираюсь сжечь это грёбаное место дотла, – выдавливаю я сквозь зубы, закрываю книгу и тянусь за пачкой газет. Часть меня не хочет знать больше, чем я уже знаю, но я знаю, что не могу остановиться сейчас. Я чувствую, как меня гложет чувство вины, потому что прошлую ночь я провела, испытывая оргазм за оргазмом между потомками мужчин, которые совершали эти ужасные вещи. Потому что сегодня утром я снова легла в постель с одним из их сыновей. Потому что в глубине души мне нравятся унижения, наказания и нагоняи, но даже если бы я этого не делала, у меня никогда не было выбора. Ни у одной из этих девушек не было выбора.
Тот факт, что мне это нравится сейчас, не меняет того факта, что это рабство во всем, кроме названия, – обязательное сексуальное рабство без даты окончания контракта. И скольким девушкам на этих фотографиях это понравилось или пришло в голову? Всем? Почти наверняка нет. По крайней мере, некоторые из них, вероятно, обнаружили какие-то скрытые, тёмные желания, которые иначе никогда бы не были обнаружены, как это сделала я.
Но это не оправдание. И я снова чувствую, как сгораю от стыда за то, что мне это нравилось так сильно, как сейчас.
Я пролистываю газеты, но почти не вижу заметок. Не похоже, что игра получила широкое освещение в прессе, это уж точно. Но тут Мия ахает, и я испуганно поднимаю глаза.
– Боже мой. – Она пододвигает ко мне газету пятилетней давности. Заголовок статьи на первой полосе сразу же привлекает моё внимание.
Старший сын и наследник Сент-Винсента погиб в автокатастрофе.
Моё сердце чуть не останавливается в груди.
– Ты знала, что у Кейда был старший брат?
Я качаю головой, с трудом сглатывая. Там есть цветная фотография старшего Сент-Винсента, фотография из ежегодника. Он очень красивый, с аккуратной стрижкой и более светлыми волосами, чем у Кейда, одет в поло и широко улыбается. У него такие же зелёные глаза, но они не злые, как у Кейда, какими они почти всегда бывают. Он выглядит довольно милым парнем, хотя я не могу толком понять его характер по сохранившейся фотографии.
– Дин и Джексон не говорили тебе?
Я снова качаю головой, с трудом подбирая слова.
– Нет, – говорю я наконец.
– Так что же происходит, если один из них старше любого из детей в других семьях? – Мия заглядывает в статью. – Игра все ещё существует? Ждут ли, пока другие мальчики подрастут? Как это вообще работает?
– Чёрт меня побери, если я знаю. – Я снова смотрю на фотографию. Даниэля Сент-Винсента. Я действительно понятия не имею, что произошло бы с городом, если бы он остался жив, если бы он просто унаследовал его как старший ребёнок во всех трёх семьях, если бы у этого поколения никогда не было игры, моя жизнь могла бы сложиться совершенно по-другому. Я даже не знаю, что я чувствую по этому поводу. Мне бы хотелось, чтобы моя жизнь никогда не заканчивалась в руках Дина, Кейда или Джексона, но я не уверена, что смогу это сделать. Я не уверена, что изменила бы это, и осознание этого ощущается как удар под дых, когда я смотрю на газету.
Это что, какой-то грёбаный Стокгольмский синдром, или я действительно влюбляюсь в них?
– Афина? – Мия с тревогой смотрит на меня. – Ты в порядке?
Я молча киваю. Я думаю о том, каким всегда злым бывает Кейд, о кипящей ярости, которая скрывается под его взглядом. Я думаю о шрамах на его спине, о слоях заживающих и вновь открывающихся ран, и снова чувствую, как глубоко в животе у меня все переворачивается. Это как-то связано со смертью его брата. Я просто знаю это. Как-то связано с тем фактом, что ему никогда не суждено было стать наследником Сент-Винсента.
Я пролистываю газеты в поисках чего-нибудь ещё.
– Чёрт, – шепчу я, натыкаясь на следующий жирный заголовок: «Водитель, виновный в аварии Сент-Винсента со смертельным исходом, найден мёртвым в результате очевидного самоубийства».
– На самом деле это не могло быть самоубийством, так же, как и убийство/суицид родителей Элис, – шепчет Мия. – Должно быть, Филип Сент-Винсент приказал его убить.
– Да. – Я просматриваю статью. – Его нашли на чердаке. Но это не значит, что кто-то его туда не затащил.
– Я имею в виду... – Мия хмурится, покусывая нижнюю губу. – Мне неприятно это говорить, но трудно винить его, когда дело доходит до этого. С такой властью, которой он обладает? Если бы кто-то убил моего ребёнка, я не знаю, что бы я чувствовала.
– Да. – Я пролистываю газету в поисках дополнительной информации. – Но всё же...
Все, о чём я могу думать, хотя и не могу произнести это вслух, это то, что я очень сомневаюсь в том, что Филип Сент-Винсент сам завязал петлю. Вероятно, кто-то из «сынов», а то и несколько, сделали за него грязную работу. И, учитывая время… Я не могу не задаться вопросом, был ли там мой отец. Возможно, это преступление было частью того, что привело его к доносительству. Если он имел к этому какое-то отношение.
Вдруг Кейд был там и наблюдал, как они убивали человека, ответственного за смерть его брата.
– Чем дальше мы заходим в кроличью нору, тем хуже становится, – бормочу я.
– Этот город серьёзно испорчен, – соглашается Мия. – Всё намного хуже, чем мы думали.
– Это действительно так. Я…
Я останавливаюсь как вкопанная, переворачивая стопку и обнаруживая газету, датированную гораздо более свежим изданием. На мгновение мне кажется, что меня сейчас стошнит.
«В результате наезда погибла выпускница академии Блэкмур».
На фотографии рядом со статьёй очень красивая девушка с тёмными волосами и большими голубыми глазами, ухмыляющаяся в камеру, как будто она знает что-то, чего не знает фотограф. Девушка, которая кажется мне очень знакомой.
Мне требуется всего секунда, чтобы узнать её.
Это девушка с фотографии, которая выпала из бумажника Джексона.
Его бывшая девушка.
И тут я вижу её имя, напечатанное жирным шрифтом под фотографией.
Натали Браунинг.
Мой желудок переворачивается, и я думаю, что меня действительно может стошнить всем кофе, который я выпила за последний час.
– Что не так? – Мия смотрит на меня с беспокойством на лице. – Что ты увидела?
Я протягиваю ей статью.
– Эта девушка. У неё фамилия моего отца.
Мия смотрит на неё, а затем в замешательстве переводит взгляд на меня.
– Подожди, твоя фамилия Сейнт.
– Да.
– Так... твоего отца зовут? Не так?
– Мои родители не были женаты, когда я родилась. Поэтому они могли вписывать в свидетельство о рождении любое имя. Фамилия моей мамы – Сейнт, и они согласились использовать её, потому что это звучало круче, чем Браунинг. – Я смеюсь, но смех выходит сдавленным. – Тогда моя мама была гораздо более непокорной. Когда она была молода и влюблена в моего отца, они были просто бунтарями, живущими в составе банды байкеров, а не настоящими взрослыми, пытающимися растить ребёнка, поддерживать порядок и служить семьям. Она так и не сменила моего имени, даже после того, как они поженились, а меня всегда звали Сейнт. Я тоже всегда была рада, потому что Браунинг – скучное имя.
– Афина Сейнт звучит намного лучше, чем Афина Браунинг, – соглашается Мия. – Но... – она хмурится, её губы кривятся, когда она смотрит на статью. – Это не такое уж редкое имя, Афина. Наверняка есть ещё одна семья Браунингов...
– В Блэкмуре? – Я качаю головой. – И, кроме того, посмотри на неё. – Я тычу пальцем в фотографию. – Мия, она очень похожа на меня.
У меня сжимается грудь, когда я внезапно вспоминаю все те разы, когда Джексон прикасался ко мне, все те разы, когда он целовал меня, его губы касались всего моего тела там, на утёсе, между моих ног на вечеринке. Он прижал меня к своей двери, его лицо было почти отчаянным, когда он смотрел на меня, желая и в то же время отвергая.
Он сказал, что всё дело в городе, но внезапно у меня возникло чувство, что это что-то ещё. Что он хочет меня, потому что я напоминаю ему женщину, которую он когда-то любил, и в то же время не хочет меня по той же причине. Что он чувствует себя виноватым.
Я думала, что она просто порвала с ним. Возможно, уехала. Что они были школьными друзьями, которые расстались, первая любовь, первое разбитое сердце и всё такое.
Но, видимо, всё гораздо хуже.
Она его не бросала. Она погибла.
Я переворачиваю газету обратно к себе, изучая фотографию аварии. Она тёмная и зернистая, но машина почему-то кажется мне знакомой.
– Очевидно, никто так и не узнал, кто её сбил, – говорит Мия. – Это был просто наезд и бегство. Трагедия.
– Просто наезд и бегство? – Я хмурюсь. – Ты действительно думаешь, что это был несчастный случай?
– Разве этого не могло быть?
– Здесь что-то случается случайно? – Я указываю на кучу исследований, которые мы провели сегодня. – Подумай об этом, Мия. Обо всём этом. О жертвах. Элис Плимут. Её родители. Даниэль Сент-Винсент и водитель, который его сбил, и его смерть. А теперь ещё и это – первая девушка Джексона погибла при загадочных обстоятельствах, и никто не знает, кто это сделал.
– Но зачем им было убивать ее?
Я пожимаю плечами.
– Может быть, она знала что-то, чего не должна была знать. Может быть, она должна была стать жертвой, и ей каким-то образом удалось скрыться. Может быть...– Я не могу думать ни о чем другом прямо сейчас. Но внезапно вина и горе, которые я всегда вижу на лице Джексона, приобретают гораздо больший смысл, так же, как и гнев Кейда.
Внезапно, парни становятся для меня намного более понятными. Их травма. Их боль, огорчение и страдание. Это не оправдывает то, что они сделали, но это значит, что это нечто большее, чем просто парни, которым нравится издеваться над девушкой, находящейся в их власти.
– Я забираю это с собой. – Я вырываю статью о смерти Натали, сворачиваю её и засовываю в карман, не обращая внимания на протестующий вопль Мии.
– Что ты собираешься с этим делать? Она удивлённо смотрит на меня.
Я стискиваю зубы, вставая. На сегодня достаточно исследований.
– Я собираюсь поговорить со своей матерью.
20
АФИНА
Кажется, что почти невозможно дождаться выходных, когда я смогу поехать домой, чтобы повидаться с мамой. Мне не терпится задать ей вопросы о Натали, которые вертятся у меня в голове, практически вибрируя в ней. К моему удивлению, Кейд и Дин оба замечают это и расспрашивают меня о том, почему я такая нервная и рассеянная. Лучшее оправдание, которое я могу придумать, это то, что я нервничаю из-за промежуточных экзаменов, что, полагаю, имеет смысл. С момента моего похищения я старалась уделять как можно больше времени учёбе в университете. Тем не менее, это всё равно похоже на постоянную борьбу, особенно из-за всех этих... отвлекающих факторов, которые есть у меня дома. У меня такое чувство, что я всегда отстаю, и только потому, что Кейд и Дин должны хотя бы что-то делать сами, я могу чувствовать себя спокойно. Кейду особенно важно получать хорошие оценки, поскольку он играет в команде по регби. Но, в конце концов, никого из них не выгонят из университета и вообще ни от чего не отстранят из-за того, кто они такие.
И меня тоже не отстранят, потому что я «принадлежу» им. Но я твёрдо намерена не полагаться на это, и сама получать свои оценки. Это позволяет отвлечься от свёрнутой газетной статьи, которая прожигает дыру в моём рюкзаке, хотя я не могу перестать думать об этом. Каждый вечер мне хочется позвонить маме и выпалить все вопросы, которые у меня в голове, но я заставляю себя подождать. Я знаю, что нам нужно поговорить с глазу на глаз, и я всё равно давненько её не видела. Особенно после того, как меня похитили, я не осмелилась вернуться домой в таком состоянии, хотя отдала бы всё на свете, чтобы моя мама позаботилась обо мне.
Это вызвало бы слишком много вопросов, на которые я не смогла бы ответить.
Вместо этого мне пришлось остаться здесь, под присмотром Кейда и Дина. Что, на удивление, было не самым худшим в мире. И ещё более удивительно то, как они реагировали на моё настроение в последнее время – замечали его, во-первых. Беспокоились обо мне, во-вторых. И в-третьих, нет и намёка на протест, когда я говорю, что хочу поехать домой на выходные и повидаться с мамой.
– Я думаю, это хорошая идея, – говорит Кейд, заставив меня замолчать после того, как я высказала это предложение за ужином. – Ты давно её не видела.
– Это пойдёт тебе на пользу, – соглашается Дин, и я прищуриваюсь.
– Это как-то связано с желанием... о, я не знаю, напомнить мне о причинах, по которым я должна остаться здесь, с вами обоими? Напомнить мне о моей ответственности за безопасность моей матери или что-то в этом роде?
– Разве мы не можем просто позволить тебе провести выходные наедине со своей мамой? – Невинно спрашивает Дин, и я качаю головой.
– Ничто из того, что ты делаешь, не бывает без скрытого мотива, – замечаю я, и Кейд вздыхает, поглядывая на Дина. Джексон заметно отсутствует за обеденным столом, занятый бог знает чем, и я знаю, что мне не стоит беспокоиться о нём. Но то, что я теперь знаю о Натали, раскрывает всё в Джексоне в совершенно новом свете. То же самое касается Кейда, зная историю о его старшем брате. А что касается Дина? Возможно, у него и нет трагической предыстории, но я могу только представить, под каким давлением он находился всю свою жизнь, зная, что его отец ожидал, что он возьмёт власть в свои руки, чего бы это ни стоило. Я знала, что их отцы были безжалостными людьми, но, читая историю того, что они и их предки делали на протяжении десятилетий и столетий, я осознала это так, как раньше не осознавала.
– Мы просто советуем тебе посвятить выходные себе, – просто говорит Кейд. – Не беспокойся об этом. Езжай домой, повидайся со своей матерью. Расслабься. У меня всё равно важная игра, и... Ну, я уверен, что и у Дина что-то намечается.
– Ужин с моим отцом в загородном клубе. – Дин скорчил гримасу.
Будет ли там Уинтер? Я почти хочу спросить, но не делаю этого. На самом деле я не хочу знать ответ или испытывать вспышку ревности, которую испытываю при этой мысли. Я знаю, что Дин не хочет жениться на Уинтер, и я знаю, что он ясно дал ей это понять. Я также знаю, что меня это не должно волновать. Предполагалось, что моя главная цель – убраться к чёртовой матери из этого города, а не строить длительные отношения со своими мучителями.
Но, похоже, именно это я и делаю.
– Желаю хорошо провести время, – ободряюще говорит Дин. – Просто возвращайся к вечеру воскресенья.
Это должна быть тонко завуалированная угроза, острое напоминание о наказании, которое меня ждёт, если я опоздаю, но на самом деле это звучит не так. В его словах нет колкостей, просто напоминание.
– В любом случае, в понедельник у меня занятия. Так что к тому времени я вернусь.
И вот, в пятницу после занятий я возвращаюсь в поместье Блэкмур, чтобы неожиданно навестить маму, а газетная статья всё ещё лежит у меня в рюкзаке. Я больше не доставала её с тех пор, как засунула в библиотеку, больше всего на свете боясь, что если я это сделаю, то не смогу остановиться, пока не получу ответы на свои вопросы.
Выражение лица моей матери, когда я стучу в дверь и она открывает, делает поездку домой стоящей, даже если бы у меня не было другой причины прийти, кроме как просто повидаться с ней. И это почти заставляет меня пожалеть, что мне придётся задавать ей трудные вопросы.
– Афина! – Она бросается ко мне и крепко обнимает. – Я понятия не имела, что ты приедешь. Я бы прибралась…
– Ты тратишь всё своё время на уборку, мама, – твёрдо говорю я ей, обнимая в ответ. – У тебя нет причин делать это из-за меня. Я уверена, что дома всё в порядке.
Когда я была ребёнком, моя мать всегда была сторонницей чистоты в доме, но с тех пор, как она стала работать в поместье, она стала ещё более придирчивой к этому. Я уверена, что какой бы «беспорядок» ни был внутри, на самом деле это вовсе не беспорядок, и это подтверждается, когда я захожу и не вижу ничего, кроме стопки книг у дивана, использованной кофейной чашки и пледа, небрежно перекинутого через подлокотник дивана.
– Я помешала твоему чтению? – Я беру одну из книг, прежде чем она успевает её отобрать, и громко смеюсь, увидев обложку и название в стиле арлекина. – «Дева пирата»? Серьёзно, мам?
– Не смейся надо мной! – Она пытается выхватить её у меня из рук, и я вижу, как она краснеет, уверена, впервые в жизни. – Я же говорила тебе, что у меня не было времени прибраться.
– Ой. Я понимаю. Единственное, что здесь грязное, – это твои книги. – Я кладу её поверх стопки, улыбаясь ей. – Я просто дразню тебя, мам. Я рада, что у тебя есть чем развлечься в свободное время. Хотя, знаешь, я слышала, что настоящие свидания могут быть намного лучше, чем книги...
– Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь, – многозначительно говорит моя мама, садясь на диван рядом со мной. – Хотя... я не думаю, что когда-нибудь смогу снова ходить на свидания. Твой отец был для меня всем. – Она задумчиво вздыхает, глядя на меня с печальной улыбкой. – Фантазии в книгах – это хорошо, и всё такое. Но я не думаю, что я когда-нибудь снова смогу влюбиться или что-то ещё.
Я долго смотрю на неё в лёгком шоке. Моя мать эмоционально замкнулась после смерти моего отца. Она никогда не говорила о своём горе, или о том, как она пережила его, или о чем-либо, что с этим связано. Я всегда предполагала, что она не ходит на свидания из-за того, что слишком занята, или слишком устала, или из-за затянувшихся проблем с «Сынами дьявола». На самом деле я не задумывалась об этом, как сильно она любила моего отца, что не могла представить, что может быть с кем-то другим.
У меня немного разрывается сердце, когда я думаю о своей маме в таком состоянии. А ещё я чувствую себя ещё хуже из-за того, что пришла поговорить с ней.
– Я так рада, что ты здесь, – радостно говорит она. – Знаешь, теперь, когда ты уехала в университет, мне стало одиноко. Но я не хочу, чтобы ты была там, беспокоясь обо мне. Я хочу, чтобы ты жила своей жизнью и веселилась, а не тратила всё своё время на мысли обо мне, или почти всё время, на самом деле. Я хочу, чтобы у тебя были свои приключения. Но я действительно скучаю по тебе, и это очень приятный сюрприз.
У меня определенно были кое-какие приключения, это точно. Я никогда, ни за что на свете не хочу, чтобы моя мама узнала, что случилось со мной в ту ночь на вечеринке, когда меня похитили. Это разобьёт ей сердце, и мне невыносима мысль о том, что она узнает о тех ужасных событиях, которые произошли, вдали от того места, где она могла бы защитить меня от них, как будто она вообще могла это сделать. Я не могу не задаться вопросом, что бы она подумала обо всём остальном, если бы узнала правду о том, как я оказалась в Блэкмуре, о тайном ритуале, о Дине, Кейде и Джексоне. Интересно, что бы она подумала о том, что я была с тремя мужчинами вместо одного, об их предполагаемой власти надо мной, об их удовольствиях и наказаниях. Очевидно, что я никогда не смогла бы поговорить об этом со своей матерью. Но мне интересно, что бы она подумала о том, что я буду с людьми, которые обладают такой властью в этом городе, или когда-нибудь будут обладать.
Байкеры называют своих женщин «старушками», и в этом есть элемент собственности. Но я никогда не видела и намёка на то, что связывает меня с Дином и Кейдом, как моих родителей. Она уступала ему в общении с другими членами клуба, была покорной и тихой, но дома я никогда не замечала такой динамики. Я полагала, что такими должны быть все супружеские пары, может быть, даже лучше, потому что они явно любили друг друга.
– Давай закажем пиццу, – говорит она, отвлекая меня от моих мыслей. – Это будет здорово. Мы могли бы перекусить и пообщаться, может быть, посмотреть фильм позже? Я хочу услышать всё о твоих занятиях.
– Конечно. – Я чувствую, как у меня перехватывает дыхание. Я хочу, чтобы настроение было таким же, как после того, как я поговорю с ней о статье. Но у меня такое чувство, что этого не произойдёт. После того, как я закончу копаться в прошлом, о котором она, конечно же, никогда не рассказывала, у нас не будет сладкого, уютного вечера матери и дочери.
Но я должна знать – по многим своим собственным причинам.
Тем не менее, именно из-за того, что я знаю, что это испортит настроение, я продолжаю откладывать это. Моя мама заказывает нашу любимую пиццу – половину пепперони, с грибами и маслинами для себя, половину по-гавайски для меня, и мы сидим за маленьким столиком на кухне и едим её прямо из коробки, запивая газировкой из холодильника, пока мама засыпает меня вопросами о занятиях.
– Как дела на уроках? – Она приподнимает бровь. – Хорошие оценки?
Я ненавижу, когда в моих ответах столько пробелов.
– Да, конечно, – уклончиво отвечаю я, откусывая большой кусок от своего ломтика. – У меня есть и пятёрки, и четвёрки. – И это правда. Я просто опускаю, что эти пятёрки и четвёрки немного преувеличены из-за моего положения в кампусе в качестве игрушки для наследников. И что я изо всех сил стараюсь быть достойной этих оценок с тех пор, как чуть не умерла.
– Встретила какого-нибудь хорошего парня?
Я чувствую, что слишком близка к тому, чтобы солгать, когда говорю ей «нет», но я оправдываюсь тем, что Дин, Кейд и даже Джексон не совсем приятные парни. На самом деле, они чертовски далеки от приятных. Несмотря на свидание, которое они мне устроили на ярмарке, и внимательный секс, в глубине души они всё ещё контролируют меня и являются собственниками, и я не думаю, что кто-то назвал бы их милыми в их лучшие дни.
– Ну, в любом случае, сейчас тебе лучше сосредоточиться на учёбе. – Она похлопывает меня по руке. – Я очень горжусь тобой, Афина, за то, что ты извлекла максимум пользы из этой стипендии, хотя я знаю, что этот университет на самом деле не то, чего ты хотела. Я знаю, ты бы предпочла поступить в государственный колледж, может быть, завела бы больше друзей. Но в долгосрочной перспективе это пойдёт тебе на пользу.
– Я знаю. – Я проглатываю кусочек сырной корочки, внезапно чувствуя, что чуть не плачу из-за грёбаной пиццы. Просто так приятно сидеть на маленькой, простой кухне, сверкающей чистотой и пахнущей мамиными лимонными чистящими средствами, а не в огромной столовой, слишком большой даже для нас четверых. Эта пицца вкуснее, чем любая из чёртовых пятизвёздочных кухонь, которые я пробовала в доме Блэкмур. В конце концов, моя мама заказала её, точно зная, что мне нравится, добавляя халапеньо к моему гавайскому гарниру, и вишнёвую колу, а не ванильную из ассортимента, который есть у неё в холодильнике, потому что она меня знает. Здесь я чувствую себя в тепле, безопасности и любимой, и мне вдруг отчаянно не хочется возвращаться. Я хочу остаться здесь, а ещё лучше – забрать маму и уехать куда-нибудь совсем в другое место. Куда-нибудь, где мы сможем найти крошечную квартирку, наполненную лимонными чистящими средствами, любовью и тёплым сырно-томатным запахом пиццы, где мы сможем оберегать друг друга, а моя мама сможет читать свои непристойные любовные романы. Я могу найти работу и попытаться забыть о диком, опасном и тёмном мире, в который парни из Блэкмура с каждым днём затягивают меня всё глубже и глубже, как в яму со смолой, из которой, кажется, не выбраться.
Но это невозможно. Они всегда будут преследовать меня, и они всегда найдут меня. Насколько я знаю, от них никуда не деться, если только я не уговорю их отпустить меня. Я думала, что унизить Дина, взломав игру, и трахнуть Кейда – этого будет достаточно. Вместо этого они просто согласились поделиться, и каким-то образом в процессе мне стало ещё труднее освободиться. Я не знаю, исправит ли это добавление Джексона, но я должна попытаться.
Я больше ничего не знаю. Но я знаю, что некоторые ответы находятся прямо здесь, в этом доме. Ответы, которые есть у моей матери. Я просто не могу заставить себя задать эти вопросы сегодня вечером.
Это слишком хорошо, слишком безопасно, слишком навевает ностальгию. Так что вместо этого я выкидываю статью из головы и с удовольствием валяюсь на диване с пирожными, горячим кофе с пряностями и дрянными фильмами о привидениях, такими старыми, как «Битлджус» и «Крафт», которые нравятся моей маме. Всё, что произошло после смерти моего отца, казалось, ужасно состарило её. Хотя сегодня вечером, она снова кажется моложе, больше похожа на весёлую, моложавую маму, которую я помню по своему детству. Ту, которая никогда не мешала мне быть собой.
Я ложусь спать в комнате, где провела последние годы учёбы в старшей школе, и уже давно сплю лучше, чем когда-либо, на большой кровати с простынями, пахнущими свежим бельём. Мне нужно будет показать статью утром и задать вопросы, ради которых я сюда пришла. Но только на этот вечер я хочу притвориться, что я снова дома просто потому, что хочу быть здесь, и, самое главное потому, что мне не придётся уезжать.
От меня не ускользает ирония того, что я чувствую себя как дома в доме для прислуги в поместье Блэкмур. Это не наш дом, от нашего настоящего дома теперь осталась только пыль, возможно, на его месте построили что-то новое. Но это самое близкое, что у меня есть. И, кроме того, здесь моя мама, и это делает это место более похожим на дом, чем что-либо другое.
