Текст книги "Беспощадный король (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Я чувствую, как рушится вся моя решимость возводить стены и дистанцироваться от них. Вместо этого я снова ощущаю трепет бабочек в животе, когда Дин подходит, чтобы открыть дверцу моей машины. Кейд тоже выходит, они оба стоят там с таким непринуждённым видом, как будто то, что они взяли меня на ярмарку, не было самым странным поступком, который они когда-либо совершали с тех пор, как я очнулась в этом доме.

– Мы подумали, что это будет весёлое свидание, – говорит Кейд, прищуриваясь, когда замечает моё лицо. – Подожди, что-то не так?

– Нет. Вовсе нет. – Я быстро качаю головой, заставляя себя не расплакаться. – Это идеально.

Дин и Кейд обмениваются взглядами, а затем пожимают плечами, протягивая мне руки.

– Давай. Тогда пошли.

Я иду между ними, держась за руки, и мне кажется, что я в какой-то альтернативной реальности, иду в морозную осеннюю ночь навстречу огням и музыке ярмарки со своими... парнями? Я никогда раньше не думала о Кейде и Дине с такой точки зрения, но, может быть, только на сегодняшний вечер. Они мои парни. В этом есть что-то, что мне нравится.

– Вы когда-нибудь были на ярмарке? – Я перевожу взгляд с одного на другого. Это определенно не похоже на то место, куда кто-то из них пошёл бы на самом деле.

– Нет, – говорит Кейд, и Дин качает головой. – Это было не совсем то место, куда наши семьи водили нас, когда мы были детьми.

Меня это почти не удивляет.

– Ну, это был мой билет, – говорю я, когда мы подходим к выходу, и Дин достаёт свой бумажник, чтобы заплатить за три билета, ещё кое-что, что меня шокирует. Я бы предположила, что они просто потребуют, чтобы их впустили, как наследников или что-то в этом роде, и Дин мельком замечает выражение моего лица, когда мы проходим через проволочные ворота.

– Я возвращаю деньги обществу, – говорит он с ухмылкой, снова убирая в карман свой тонкий кожаный бумажник. – Что? Ты что, ожидала, что я просто скажу им пропустить нас, ведь я наследник Блэкмура?

– Это именно то, чего я ожидала, – говорю я ему с ухмылкой на лице, когда смотрю на его красивое лицо, его губы приподнимаются, когда он смотрит на меня сверху вниз. – Скажи честно, Дин, ты впервые платишь за что-то в этом городе?

– Возможно. – Он смотрит на меня. – Пойдём, поедим чего-нибудь, о чём потом будем жалеть.

– Мы молоды, – говорит Кейд, бросая взгляд на один из бело-голубых грузовиков с едой, на крыше которого сияют огни, освещая огромный круг вокруг. – Мы ещё ни о чем не жалеем из того, что съели.

– Значит, ты часто приходила сюда в детстве? – Спрашивает Дин, когда мы встаём в очередь, я уверена, что это ещё один новый опыт для него и Кейда. – Полагаю, тебя привозили родители?

– Моя мама. – Я переминаюсь с ноги на ногу, чувствуя, как сжимается мой желудок при мысли об этом. Интересно, будет ли когда-нибудь легче думать об этом, будут ли эти воспоминания когда-нибудь просто приятными, а не такими, от которых у меня кости и зубы ноют от горя. Если я когда-нибудь смогу думать о маминой руке в моей, когда она подсаживала меня на аттракционы, не чувствуя, как сжимается моё сердце, или вспоминать безудержный смех моего отца, когда мы бросали дротики в шарики с водой, не желая плакать.

Возможно, это была плохая идея. Я знаю, Дин и Кейд хотели, чтобы это был весёлый вечер, они даже не подозревали, что я часто бывала здесь в детстве. Я не могу не задаться вопросом, что бы подумали мои родители, если бы увидели меня прямо сейчас, между этими двумя мальчиками, Блэкмуром и Сент-Винсентом.

Хотя, на самом деле, я уже знаю. Мой отец отнёсся бы к этому с недоверием. Он сказал бы, что у меня нет ничего общего с этими мальчиками, и он был бы прав, на самом деле. Он бы сказал, что мы работаем на благо семей, мы не общаемся с ними, и в этом он тоже был бы прав. Моя мать была бы тихой, но обеспокоенной, её брови хмурились бы при виде них, и она не сказала бы мне держаться подальше, потому что в глубине души она надеялась бы, что любовь к одному или обоим этим мальчикам поможет мне выбраться из нищеты, в которой я выросла. Мой отец увидел бы только их высокомерие и самонадеянность. Тем не менее, моя мама хотела бы видеть мою жизнь такой, в которой мне никогда не приходилось бы задаваться вопросом, будет ли оплачен счёт за электричество, или подсчитывать стоимость продуктов, когда я кладу их в тележку, чтобы убедиться, что я смогу их себе позволить при оформлении заказа.

Честно говоря, даже сейчас я не уверена, что моя мама сказала бы мне уйти. Если бы она узнала интимные подробности того, что они заставляли меня делать и что я делала с ними и, пожалуйста, боже, не дай ей никогда узнать, она была бы в ужасе, но, на первый взгляд, моя мать, возможно, не считала бы это соглашение таким уж плохим. «Любовь не заполняет все шкафы», – не раз говорила она, когда я спрашивала её, почему она так расстроена, когда они с моим отцом были так счастливы. «Я люблю его, но мне ещё нужно готовить ужин».

Я перевожу взгляд с Дина на Кейда, которые изучают меню так, словно оно написано на иностранном языке, а не просто предлагает гамбургеры и итальянские сосиски, набранные ярким шрифтом, и чувствую себя ещё более раздосадованной, чем когда-либо. Мне больше некому помочь принять решение. Моего отца больше нет, он умер по собственному желанию. Моя мать – служанка в поместье Блэкмур, и её жизнь в такой же опасности, как и моя. А Мия, моя лучшая и единственная подруга, считает, что я не должна доверять никому из наследников. Ни Кейду, ни Дину, ни Джексону.

Однако сегодняшний вечер заставляет меня думать, что она неправа. Как будто есть шанс, что я могу доверять им, что, возможно, они действительно хотят измениться. Поступить по-другому. В конце концов, они стоят со мной в очереди в дешёвом продуктовом киоске, заказывают корн-доги и бургеры, а Кейд просит ещё горчицы. Дин с тревогой смотрит на колесо обозрения, и на сердце у меня становится легче, чем за последние дни, недели или, может быть, даже месяцы, как будто оно вот-вот выпрыгнет из груди.

Я не знаю, как буду чувствовать себя завтра.

Но прямо сейчас я бы предпочла быть только здесь.

16

АФИНА

– Я сто лет не ел корн-доги, – говорит Кейд, намазывая свой корн-дог горчицей и кетчупом в картонном контейнере, когда мы отходим от фургона с едой к столу для пикника. – Я помню, как иногда тайком покупал их на заправке. А потом каким-то образом мой отец узнал об этом, и у меня начались неприятности. Еда для меня «неподходящая».

– Потому что ты богатый? – Я смотрю на него, откусывая большой кусок от своего бургера и смакуя его по краям булочки. Мне всегда больше нравились приправы в бургерах, чем настоящие солёные огурцы.

– Это, и ещё из-за занятий спортом. – Кейд пожимает плечами. – На самом деле для наращивания мышечной массы требуется просто больше калорий, чем вы сжигаете. Но у моего отца были другие идеи. Курица и коричневый рис… много лет.

В его тоне слышится горечь, которая заставляет меня вспомнить о шрамах на его спине. В глубине души мне хочется спросить, не появились ли эти шрамы из-за того, что отец застукал его за поеданием корн-догов вместо органической запечённой курицы. Но я этого не делаю, потому что не хочу портить вечер.

Это прекрасная ночь с полной луной над головой, свежим ветерком и летящими повсюду листьями, такую осеннюю ночь можно увидеть в кино, и так легко забыть всё плохое об этих парнях, о времени, проведённом с ними, и просто быть счастливой. И я позволяю себе это, потому что прошло слишком много времени с тех пор, как я испытывала хотя бы проблеск этого.

– Я схожу за ещё одним, – объявляет Кейд, вставая из-за стола для пикника и оставляя нас с Дином вдвоём. Дин пробует итальянскую колбаску на булочке с луком и перцем на вкус. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, потому что совершенно очевидно, что он выбрал это блюдо не потому, что оно ему обязательно нравится, а потому, что оно показалось ему самым изысканным блюдом в меню.

– Как это вообще можно назвать настоящей едой? – Спрашивает Дин, откусывая ещё один маленький кусочек. – Почему люди это едят?

– Потому что это вкусно, – сообщаю я ему, откусывая ещё кусочек от приготовленного на гриле гамбургера. – Не всё, знаешь ли, сводится к круассанам и фуа-гра.

– Да будет тебе известно, я терпеть не могу фуа-гра, – говорит Дин, на этот раз откусывая от сосиски чуть больше. – А это... неплохо. Но это так вредно для здоровья. Как можно постоянно есть такую пищу?

– Не каждый может позволить себе три идеально сбалансированных приёма пищи в день, – говорю я ему, отправляя в рот последний кусочек своего бургера. – Не то, чтобы вы, ребята, всегда питались идеально. Я видела, как вы все трое ели вредную пищу. Это просто изысканная вредная пища. Трюфели с лесными орехами, пицца с прошутто и тому подобное.

Дин хмурится.

– А ты бы не предпочла пиццу с прошутто, чем, ну, не знаю, запеканку с тунцом или что там ещё едят бедняки?

Я указываю на него, качая головой.

– Именно из-за такого отношения ты не нравишься людям. Но, конечно, иногда. И иногда я скучаю по маминой стряпне, хотя всё это было дёшево и вредно для здоровья. У нас никогда не было запеканки из тунца, но, черт возьми, иногда я скучаю по гамбургерам и бефстроганову.

– Звучит отвратительно, – говорит Дин, доедая сосиску. – А что будет дальше? Покатушки? – Он смотрит на колесо обозрения. – Оно выглядят устрашающе.

Я не могу удержаться от смеха.

– Вообще-то, в этом я с тобой соглашусь. Моя мама разрешала мне кататься на нём, когда я была ребёнком. Мой отец считал, что это плохая идея, его просто снимают и ставят обратно на ярмарках, переносят с места на место, но «сыны» всегда следили за этим. Так что оно работало, а моя мама уступала и разрешала мне кататься. Выглядит оно опасно, да. Но дети его обожают. Как и все остальные аттракционы здесь. – Кейд подходит с ещё двумя корн-догами как раз вовремя, чтобы услышать окончание нашего разговора.

– Посмотрите на этих орущих маленьких засранцев. Они отлично проводят время.

Мы как раз находимся достаточно близко от аттракциона на качающейся лодке, который бывает на каждой ярмарке, чтобы услышать крики и смех, и он абсолютно прав. Дети всех возрастов, просто в восторге.

– Когда-нибудь вам стоит привести сюда своих детей, – импульсивно говорю я. – Им это понравится. Им будет полезно увидеть что-то за пределами поместья и подготовительной школы.

На мгновение за столом воцаряется тишина, и Кейд смотрит на меня, оставив свой корн-дог в луже горчицы. Я слишком поздно осознаю, что, вероятно, затронула больную тему, не говоря уже о том, что я сказала «ваших детей», а это значит, что меня с ними больше не будет. Не будет в их постелях, может быть, даже в их жизни, возможно, даже здесь, если у меня будет право голоса.

– Странно думать об этом с такой точки зрения, – наконец говорит Дин, тыча пальцем в картонную упаковку, в которой лежала его итальянская сосиска. – Я имею в виду, я всегда знал, что у меня будут дети, семейное происхождение и всё такое, но я никогда не думал о том, чтобы на самом деле завести их, понимаешь? Растить их? Что с ними делать? Наверное, я просто предположил, что их будет растить няня или что-то в этом роде.

– То же самое. – Кейд снова берет свой корн-дог. – Но кто знает? Может быть, это ещё что-то, что мы можем изменить. Мы можем завести детей, если захотим, или нет, если не хотим. А если мы этого не сделаем, то город может перейти... ну, я не знаю, к чьим-то другим детям. Или вообще ни к кому.

Дин пристально смотрит на него, и его лицо напрягается.

– Это значит, что мы отбрасываем многовековые традиции, Кейд. Всё это, если мы избавимся от рода.

Кейд машет рукой.

– Я не говорю, что мы должны это делать. Я просто говорю, что, если мы будем выбирать, как управлять этим местом, у нас будет больше возможностей, чем когда-либо.

Повисает тяжёлое молчание, и я задаюсь вопросом, не испортила ли я весь вечер, может, мне стоило подумать, прежде чем говорить. И тут я слышу тяжёлые шаги позади себя и голос, который говорит мне, что теперь вечер действительно может быть испорчен.

– Ушли, не пригласив меня? – Джексон обходит стол и плюхается рядом с Кейдом. – Грубо говоря, у меня даже не было никаких планов на вечер.

По выражению лиц Дина и Кейда я вижу, что они совсем не рады его видеть.

– Мы не пригласили тебя специально, – натянуто произносит Дин. – Мы пригласили Афину на свидание.

– Вы оба? – Джексон ухмыляется. – Кажется, это немного необычно.

– Всё в этом деле необычно, – перебиваю я. – Тебе что-то нужно?

Джексон пожимает плечами.

– Я не знал, что меня специально не приглашали. Увидел вас, ребята, и решил поздороваться.

Кейд прищуривается.

– Значит, ты просто случайно решил прийти на ярмарку? Нет. Ты никогда не был здесь раньше, так же, как и мы. У тебя нет причин просто так здесь оказаться.

– Вообще-то, я был. – По лицу Джексона пробегает тень. – Я был здесь пару раз. Со своей... – он прочищает горло. – Ну, ты знаешь.

– Ой. – Кейд отводит взгляд. – Слушай, чувак, если ты хочешь с нами, я думаю, это нормально, если Афина не против.

– Я не хочу, чтобы он помешал нашему свиданию, – протестует Дин, но Кейд бросает на него острый взгляд. – Хорошо. – Дин хватает наш мусор, встаёт со скамейки и направляется к ближайшему мусорному баку.

– Я и не подозревал, что отвлекаю вас от свидания, – говорит Джексон ровным голосом. – Я могу уйти, если хотите. Я знаю, что в значительной степени отказался от всех своих прав на «свидание» с Афиной.

– Нет, – перебиваю я, прежде чем Кейд успевает что-либо сказать. – Я не против, если ты останешься.

Кейд выглядит слегка раздражённым, и я знаю, что Дин будет раздражён гораздо больше, но мне всё равно. Было мило с их стороны пригласить меня на свидание, но появление Джексона напомнило мне, что я не могу позволить себе расслабляться. Любые мои фантазии об обычных свиданиях с этими парнями, бургерах за столиками для пикника и будущих детях, орущих на карнавальных аттракционах, всего лишь фантазии. Фантазии. Не моя реальность.

Губы Дина сжаты в тонкую линию, когда он возвращается и видит, что мы все трое готовы идти, но он ничего не говорит.

– Пойдём поиграем, – говорит Кейд, нарушая неловкое молчание, и мы вчетвером отправляемся через ярмарочную площадь к длинным игровым рядам.

Джексон следует за нами по пятам, как своего рода молчаливая охрана, и я не могу не задаться вопросом, что было бы, если бы он пригласил меня вместо того, чтобы просто вмешиваться. Если бы он действительно был частью этого вместо того, чтобы самоустраниться.

– Похоже, это весело. Кейд останавливается перед прилавком с водяными шариками и дартсом, и у меня снова сжимается грудь, но я встаю между ним и Дином, Джексоном, по другую сторону от Кейда.

Кейд бросает первый дротик, попадая точно в цель, и, к моему удивлению, Джексон подбадривает его, крича:

– Да, чёрт возьми! – Когда Кейд попадает и во второй шар. Кейда подбадривает Дин, а потом все трое начинают подбадривать меня, пока я готовлюсь метать свои собственные дротики, Кейд упирает руки мне в бока, когда я готовлюсь метнуть первый дротик. Я снова испытываю всепоглощающее желание забыть обо всем, кроме этого момента, ощущения рук Кейда на мне совершенно несексуальным образом, от которого я до сих пор ощущаю тепло и покалывание во всём теле, так непринуждённо, как будто мы делаем это постоянно, каждую субботу вечером.

Я давно не чувствовала себя такой нормальной. Даже несмотря на сохраняющееся напряжение между тремя парнями, когда я бросаю дротики, попадая в один шар и промахиваясь по трём следующим, я чувствую себя хорошо. Обычно. И мне нравится, когда они все тут присутствуют. Мне нравится чувствовать руки Кейда на себе, и то, что Дин рядом со мной, и даже видеть лицо Джексона, когда он начинает расслабляться и по-настоящему веселиться.

Кейд метнул больше всех дротиков, так что главный приз достанется ему.

– Выбери что-нибудь, – говорит он мне, обнимая меня сзади за талию и целуя в шею, и я чувствую, как по спине пробегает тёплая дрожь, когда показываю на плюшевую голубую панду.

– Вот её, – говорю я худощавому, седеющему мужчине, управляющему киоском, и он взбирается на стремянку, чтобы достать её для меня, и протягивает мне панду.

– Разве здесь не продают пиво? – Спрашивает Джексон, когда мы уходим, я всё ещё зажата между Кейдом и Дином, пока мы идём вдоль ряда игровых автоматов.

– Это место для семейного отдыха, – сухо говорит Дин. – Так что нет, я так не думаю.

– Чертовски жаль. – Джексон бросает взгляд на один из фургончиков с едой, когда мы проходим мимо. – Хотя я бы предпочёл сладкую вату.

Мы снова стоим в очереди, каждый из нас получает вату разного цвета, и, к моему удивлению, Джексон отрывает кусочек от своего пушистого голубого рожка и подносит его к моим губам. Когда я ем с его пальцев, я вижу жар в его глазах и чувствую, как ответное тепло разливается у меня в животе, а по телу разливается приятная боль.

Я всё ещё хочу его, независимо от того, что происходит между мной и двумя другими мальчиками, независимо от того, насколько всё сложно между нами.

Меня удивляет, насколько решительно Кейд и Дин настроены на то, чтобы ничто не испортило вечер. Мы переходим от игр к еде, выигрываем небольшие призы и объедаемся жареным мясом и сахаром, пока я не чувствую только сладость на языке. На сердце у меня становится легче, чем когда-либо за последние годы, тёплая осенняя ночь сгущается вокруг нас, и я чуть не плачу от счастья.

Я знаю, что они тоже это видят. Когда у нас не остаётся других дел, мы долго сидим, наблюдая за колесом обозрения и другими аттракционами, никто из нас не испытывает особого желания на них садиться, но нам нравится наблюдать за людьми, которые всё равно это делают. Когда Джексон уходит в туалет, Кейд поворачивается ко мне и приподнимает мой подбородок, чтобы поцеловать. На вкус он как корица из того торта, который мы ели вместе, и я чувствую, как руки Дина обхватывают мою талию, и тепло его дыхания, когда он прижимается носом к моей шее. Это пронзает меня волной вожделения, и внезапно я чувствую, что готова вернуться домой, чтобы они оба оказались в моей постели, или в чьей-нибудь постели.

– Я знаю, что это первое свидание, – шепчу я, затаив дыхание, прямо в губы Кейду, положив одну руку ему на грудь, а другой обхватывая Дина за пояс. – Но я думаю, что хочу пойти домой с вами обоими.

Я чувствую улыбку Кейда на своих губах и знаю, что именно к этому мы и направимся дальше.

17

АФИНА

Веселье начинается ещё до того, как мы возвращаемся домой.

Тёмной ночью Дин едет по просёлочным дорогам быстрее, чем следовало бы, его рука прижимает мою к его джинсам спереди, и я начинаю играть с ним, потирая его толстый член через ткань, пока он громко не застонет.

– Это нечестно, – говорит Кейд, наклоняясь вперёд, чтобы убрать волосы с моей шеи, его пальцы на моём затылке вызывают дрожь по спине. – Я ведь здесь сзади.

Я чувствую, как моё возбуждение растёт по мере того, как мы едем, и Дин с напряжением делает каждый поворот, возвращаясь к поместью. Джексон, конечно, на своём байке, и я не могу не задаться вопросом, куда он делся, направляется ли он тоже домой, и может ли он быть частью этого?

Я хочу, чтобы он был. Но в последнее время всё указывает на то, что этого не произойдёт.

Кейд крепко держит меня за задницу, когда мы заходим внутрь. В тот момент, когда мы достигаем основания лестницы, он внезапно подхватывает меня, перекидывает через плечо с такой лёгкостью, как будто я вообще ничего не вешу, и начинает подниматься, Дин следует за ним.

Я вижу лукавый блеск в глазах Дина, когда Кейд идёт, и я небрежно отворачиваюсь просто потому, что знаю, что Кейду это понравится, но правда в том, что сейчас меня вполне устраивает, когда Кейд несёт меня по лестнице на плече. Ни одна частичка меня не хочет быть где-то ещё, и есть несколько частей меня, которые очень рады быть прямо здесь, прямо сейчас.

Кейд несёт меня в свою комнату, и, к моему удивлению, Дин не спорит. Вместо этого он просто заходит за нами, закрывает за собой дверь и лениво прислоняется к ней, пока Кейд ставит меня рядом с кроватью.

У меня нет возможности что-либо сказать. Кейд хватает меня за подбородок и, к моему удивлению, прижимается губами к моим губам в горячем, грубом поцелуе, который поражает меня своей силой. Я ожидала требований, приказов, порки, может быть, просто так, ради забавы, а не потому, что на самом деле сделала что-то, что требовало наказания. Но вместо этого Кейд целует меня как любовник, как бойфренд, его язык лениво обводит контур моих губ, прежде чем проникнуть внутрь, вызывая во мне прилив вожделения, когда я думаю о том, что ещё он мог бы вот так засунуть в меня, обо всех творческих способах, которыми они с Дином могли бы использовать меня.

О чем ты думаешь? Мой разум кричит мне, когда я открываю рот под губами Кейда, моя рука поднимается, чтобы обхватить его широкую челюсть, когда он прикусывает мою нижнюю губу, и я стону, отвечая на его поцелуй так же яростно, как он это делает.

Мой разум и моё тело находятся в полном противоречии друг с другом, и прямо сейчас я не знаю, что надо мной возьмёт верх.

– Я хочу тебя, – задыхаясь, стону я ему в губы, мои руки скользят по его мускулистым плечам, по его твёрдой, податливой спине. – Я хочу вас обоих.

Я мельком замечаю, как Дин небрежно прислоняется к двери, на его губах играет надменная ухмылка, когда он расстёгивает ремень, на мгновение запуская руку в карман джинсов, прежде чем расстегнуть молнию. Однако я не вижу, как он вытаскивает свой член, потому что Кейд притягивает мой рот к своему. Он хватает меня за руку, когда его язык снова проникает в мой рот, прижимая её к твёрдому бугру своего члена в трусах.

– Ты хочешь этого? – Стонет он у моих губ. – Скажи мне, что ты этого хочешь, детка...

Я вздрагиваю от неожиданности. Кейд никогда не называл меня ласкательным именем, кроме как «малышка Сейнт» или, в буквальном смысле, «питомец». Дин тоже. Деткой не называют женщину, которую, как тебе кажется, ты имеешь в собственности, которой хочешь владеть, командовать и наказывать. Детка – это ласкательное имя девушки, которая приходит на ужин и знакомится с родителями своего парня.

Я встречалась с родителями Кейда и Дина, и они меня не впечатлили.

Я должна отстраниться. Я должна закрыться, заставить их забрать это у меня, если они этого хотят. Но я хочу этого. Я хочу продолжать, оставаться в плену волшебства сегодняшнего вечера, ощущать вкус сахара на их языках и запахи ярмарочных площадей на их коже, позволять им заставлять меня кричать от удовольствия и уступать всем их требованиям.

Дело в том, что, возможно, я и не создана для той жизни, которую они для меня запланировали, но моё тело было создано для них и для всего, что они хотят с ним делать.

– Да, – шепчу я, прежде чем успеваю остановиться, прижимаясь к нему. Он такой толстый, такой твёрдый, обтягивает переднюю часть своих джоггеров и прижимается к моей ладони, когда я обхватываю его пальцами через ткань. – Я хочу этого. Я хочу тебя… о боже, Кейд, я хочу этого…

Я чувствую, как моё тело пульсирует от желания, как будто в моих венах бьётся второй пульс, тяжёлый и болезненный. Я хочу их обоих, потому что одного никогда не будет достаточно, они никогда не смогут наполнить меня так, как могут они оба. И если бы Джексон просто сдался, о боже, иметь их всех троих…

Я стону, когда рука Кейда скользит под мой короткий топ. Он издаёт очень похожий звук, но более глубокий, когда обнаруживает, что под ним на мне нет лифчика, что вся полнота моей груди и мой твёрдый, как алмаз, сосок обнажены для его ладони, когда он скользит ладонью по чувствительной плоти, сжимая её, когда касается губами моих губ.

Из-за двери доносится звук, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, что Дин наблюдает за нами, его ухмылка сменяется голодом в глазах, когда он медленно поглаживает себя, небрежно сжимая свой член в кулаке и играя с ним.

– Продолжай, – говорит он с ухмылкой. – Я хочу посмотреть, как она сосёт у тебя, Кейд.

– Я не вижу, с чем тут можно поспорить. – Кейд приспускает пояс своих джоггеров, его твёрдый член выскальзывает наружу и чуть не бьёт меня по лицу, когда я одновременно опускаюсь на колени, его рука обхватывает его большие, тугие яйца, когда он наклоняет свой член к моему лицу. – Хочешь пососать, Афина?

– Да, – шепчу я, и Кейд, обхватив себя руками, чмокает меня в щёку скользкой головкой.

– Громче, малышка Сейнт, – говорит он с ухмылкой, и я прикусываю нижнюю губу, чувствуя, как от нового прилива возбуждения мои трусики становятся влажными.

– Да, – я стону снова, громче, и Кейд улыбается.

– Хорошая девочка, – бормочет он низким и грубым голосом и прижимает головку члена к моим губам, издавая стон, когда мой язык выскальзывает наружу, потирая кончик, когда он проникает в мой рот.

Я чувствую, что постепенно становлюсь зависимой от этого, от ощущения большой руки Кейда на моём затылке, прижимающейся к моим губам, пока я борюсь за то, чтобы обхватить его губами, вобрать его всего в своё горло. Это совсем не похоже на то, когда я блевала на него в библиотеке, чтобы избежать именно этого. Я знаю, что мне это не должно нравиться, что я не должна этого хотеть, но я хочу. Он выглядит чертовски сексуально, возвышаясь надо мной, его широкая челюсть сжата, когда он смотрит на меня сверху вниз, его зелёные глаза темнеют от вожделения, когда он наблюдает, как его член исчезает у меня во рту.

Когда он полностью забивает мне горло, перекрывая доступ воздуха, когда он прижимает мой нос к своему паху, я прижимаюсь к его бёдрам, ожидая, когда он меня отпустит. Наконец он это делает, его рука все ещё скользит по моим волосам, когда я отрываюсь от его члена, хватая ртом воздух.

– Моя очередь, – говорит Дин, делая шаг вперёд с собственным членом в руке. У меня есть всего мгновение, чтобы перевести дыхание, прежде чем он оказывается рядом с Кейдом, его рука на удивление нежно касается моего лица, когда он поворачивает её к своему ожидающему члену.

Я слышу шлепки плоти о плоть, когда Кейд ласкает себя, наблюдая за мной, его член смазывается моей слюной, и он позволяет мне пососать Дина несколько мгновений, прежде чем снова придвинуться к моему лицу, требуя моего внимания.

Обычно, когда такое случается, меня связывают или как-то наказывают, но сегодня всё на удивление нормально. Если бы не тот факт, что их двое, я могла бы быть любой студенткой колледжа, которая отсасывает своему парню в общежитии после свидания. И я ни в малейшей степени не возражаю против того, что их двое. До Кейда и Дина я никогда бы не подумала, что буду из тех девушек, которые хотят больше одного мужчины одновременно. Но теперь я не уверена, смогу ли когда-нибудь вернуться к себе прежней.

Они тоже такие разные: Дин с его холодной, высокомерной властностью, стройным, красивым телом и лицом и бледно-голубыми глазами, Кейд с его атлетическим телосложением и выпуклыми мышцами, сильный и полный гнева, который, кажется, только в последнее время укрощается, когда он внутри меня. Кейд очень контрастирует с его глазами цвета морской волны, светлыми волосами, и грубоватостью рядом с элегантностью Дина.

Они греховны, неправильны и вредны для меня во всех возможных смыслах, но я, кажется, не могу остановиться. Не от желания их заполучить, не от того, что я сжимаю одного, пока посасываю другого, невероятно возбуждаясь от ощущения их в своей руке и во рту, поглаживая, посасывая и облизывая, пока они вдвоём внезапно не поднимают меня на ноги.

– Я, блядь, сейчас кончу, если мы не сделаем перерыв, – рычит Кейд, прижимая меня к краю кровати так, что мои ноги натыкаются на него, и я падаю назад, приземляясь задницей на матрас, когда он хватает меня за подбородок, приподнимая его так, что он можешь снова поцеловать меня.

Я чувствую, как пальцы теребят мои шнурки, и, вздрогнув, понимаю, что Дин снимает с меня ботинки, а Кейд тянется к молнии на моих шортах. Мысль о том, что Дин, Дин Блэкмур, лорд и распорядитель Блэкмурского дома, снимает с меня ботинки, кажется мне самой нелепой вещью, которую я когда-либо слышала. Но он делает именно это, отбрасывая их в сторону, прежде чем встать и начать раздеваться сам, в то время как Кейд стягивает мои шорты и трусики с бёдер.

Он чертовски красив. Я наблюдаю, как перекатываются мышцы его груди и пресса, когда он снимает рубашку, отбрасывает её в сторону и начинает снимать джинсы. Я облизываю губы, чувствуя, как пульсация между моих бёдер усиливается, моя киска и бёдра уже пропитаны моим возбуждением. Я так сильно нуждаюсь в прикосновениях, и когда Дин делает шаг вперёд, наклоняясь, чтобы поцеловать меня, а Кейд отступает, я громко стону и тянусь к его члену.

Я хочу прикоснуться к ним обоим. Я смотрю, как Кейд снимает футболку и спортивные штаны, его мощное обнажённое тело так же великолепно, как у Дина, и я чувствую, что схожу с ума от желания. Я задыхаюсь, когда Кейд скользит руками по моим бёдрам, разводя мои ноги и опускаясь на колени между ними. Я уже готова умолять, когда чувствую, как его палец скользит вверх по складочке моей мокрой киски, кожа такая чувствительная, что я вскрикиваю от удовольствия от одного этого лёгкого прикосновения, запрокидывая голову.

– Положи её на кровать, – говорит Кейд, и Дин тянется ко мне, оттаскивая назад, так что я лежу, вытянувшись на спине, боком на кровати. На мгновение я теряюсь в догадках, а затем замечаю ухмылку на лице Дина, когда он садится верхом на моё лицо, его член касается моих губ и проникает в мой рот, когда он наклоняется вперёд, чтобы прижаться губами к моей киске.

Его губы касаются моего клитора в тот самый момент, когда головка члена Кейда проскальзывает в мой вход, и я мгновенно кончаю.

Я никогда не испытывала ничего подобного. Моя киска сильно сжимается вокруг члена Кейда, когда он одним толчком проникает глубоко внутрь, и с его губ срывается почти болезненный стон.

– Блядь, ты такая чертовски тугая, – рычит он. Я вскрикиваю, член Дина душит меня и заглушает звуки, которые я издаю, когда сильно кончаю, мои пальцы цепляются за простыни, и я изо всех сил стараюсь случайно не укусить Дина. Я чувствую, что схожу с ума от удовольствия, оргазм затягивается настолько, что я и представить себе не могла, когда Дин засасывает мой клитор в рот, его язык ласкает его, а Кейд жёстко трахает меня, его член входит и выходит из моей содрогающейся киски, как будто я не сжимаю каждый дюйм его тела изо всех сил.

Он выходит, задыхаясь, когда моя кульминация начинает отступать. Дин делает глубокий вдох, его член оказывается у меня во рту, а Кейд скользит своим членом к моему клитору, упираясь кончиком во всё ещё пульсирующий бугорок плоти, пока я изо всех сил пытаюсь пососать член Дина, всё моё тело всё ещё дрожит от удовольствия.