Текст книги "20-ть любительских переводов (сборник)"
Автор книги: авторов Коллектив
Соавторы: Нэнси (Ненси) Кресс,Роберт Рид,Леви Тидхар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
Я выхожу в гараж и проверяю старый холодильник, который раньше принадлежал бабушке и дедушке. Сверху впитались пятна саскатуна[30], а резиновая прокладка пожелтела от старости. И он конечно не отслеживает свое содержимое. Я открываю его, порыв холода дохнул на меня. Я перебираю замороженные пакеты ягод, немного кусков лося, дарованные соседом. Никаких тортеллини.
Вокруг бродит еще один вирус, поэтому я беру с собой маску, чтобы купить продукты. Я надеваю ее в машине, пока двигаюсь по дороге в сторону города. Этот участок пути в несколько километров, не оснащен огнями и радарными ловушками. Когда-то это была моя личная машина, отличная штука для всплеска адреналина. Вспоминаю как пользуясь только уровнем знания руководства по вождению, еще в старших классах, я возвращался домой поздними летними вечерами.
Окна машины приоткрыты, но музыку слушать не хочется. Ветер обжигает мне глаза, сердце колотится, а нога все сильней давит на акселератор. Это выглядело более личным, без вторжения музыки и больше похоже на реальную жизнь, чем на фильм.
С моего позволения, машина остается на предельной скорости. Небо прерии огромно. Последние солнечные лучи проникают сквозь деревья, освещая поля канолы, видны отблески старого каркаса поезда, ржавеющего на рельсах. Стараюсь получить удовольствие, от созерцания этого ландшафта, Я просто обязан насладиться этим. Потому что когда я вернусь из супермаркета, уже стемнеет.
* * *
Смеркается. Небо темнеет, а дорога покрытая гравием, окутана белым туманом. Машина медленно двигается, спотыкаясь о ее ржавые зубы. Трава заросла по обе стороны, высотой уже по пояс. Здесь больше не ходят поезда.
Фары автомобиля выхватывают светоотражающую полосу. Кто-то идет по краю дороги. Оглядывается через плечо. Лицо Сьюз состоит сплошь из лоскутного одеяла теней. Я вижу пустоты там, где должны быть, ее глаза. Раньше она напоминала мне уиппета (порода быстрых собак), но теперь двигается куда медленнее, слишком уж она скована, для возраста в двадцать один год.
Я приоткрыл окно и спросил, когда машина сравнялась рядом с ней: «Не желаешь проехаться?»
Она постукивает по одному наушнику, пожимает плечами.
– Хочешь я тебя подвезу? – переспросил я.
– Я в порядке, не надо, – ее голос звучит так, как будто она находится за тонированным стеклом.
Секунду она пристально смотри на меня, затем произносит, – ты можешь ехать, если желаешь.
Я выхожу из машины и отдаю команду ехать домой самостоятельно. Мы всего-то в десяти минутах езды от дома. С продуктами все будет в порядке. Сьюз снова смотрят на меня, затем продолжает идти. Я иду в ногу рядом с ней. Едва слышно, как щелкает ее колено.
– Все еще тепло, – говорю я, у меня создается ощущение, что мы видимся первый раз, – возможно это последний славный денек.
– Чем ты занимался? – спрашивает она.
– Я покупал продукты.
– Я имею в виду, чем ты действительно занимался.
Мама знает лучше, чем кто-либо, как отвечать на такой вопрос. Я ничего такого не делал, с точки зрения закона, с учетом того, что она сама написала некоторые законодательные акты. Но Сьюз никогда не любила всякую чушь, даже когда она была маленьким ребенком. Так что я не знаю, что ей ответить.
– Точнее, другой ты, – в ее голосе слышится неприятная нотка, – чем занимался, другой ты?
Мое подсознание подрагивает, как будто чьи-то глаза распахиваются на долю секунды, прежде чем выкатиться из своих орбит.
– Ты же знаешь, я не могу говорить тебе такие вещи, – отвечаю я.
– У меня личная заинтересованность, – поясняет она, – я нахожусь дома одна, с профессиональным убийцей.
Она опускает руку в придорожную канаву и срывает головку рогоза (высокая болотная трава). Перетирает между пальцами, рассыпая за нами.
Как-то недавно я обследовал содержимое ее файлов. Как оказалось, они были всего лишь незашифрованной ерундой. Но еще, я кое-что увидел о включателе убийств.
Включатель убийств. Некоторые люди называют его так, некоторые окрестили его задним умом. Я всегда называю это подсознанием, потому что так этот термин называют на информационном совещании.
– На что это похоже? – спрашивает она, – чтобы кто-то другой взял на себя трудновыполнимое?
Это все равно, что смотреть, как твои руки смывают кровь с лица женщины, а затем используют это лицо, чтобы разблокировать ее телефон до наступления трупного окоченения, чтобы узнать адрес объекта, который раньше именовался институтом.
– Это как быть вымышленным персонажем, – объясняю я.
– А, – Сьюз делает гримасу, – ну да, ты все еще занимаешься этим. Она делает паузу. – Мама пытается организовать мне психо-хирургию, с тех пор как мне не понравились лекарства. Одно небольшое изменение, и все нейротрансмиттеры[31] встанут в очередь. А дофамин (гормон и нейромедиатор) в течение нескольких дней.
– Это выведет тебя на исходный уровень, – заверяю ее я.
– К черту все это, – категорично заявляет Сьюз.
– Но почему?
Сьюз шевелит губами. Мне кажется, что она облизывает языком заднюю часть своих зубов.
– По той же причине, по которой ты не запустишь свои терапевтические модули, – отвечает она. – Мне следует быть скорбной, потому что мир – это дерьмовое место. И я также не оправдала ожиданий.
Мое горло сдавливает, но все же воздуха остается на то, чтобы навсегда рассеять ее представление обо мне. Я выкладываю все начистоту.
– Я вступил в отношения с конкретным человеком, а затем его убил, потом использовал его биометрические данные, чтобы получить доступ к определенному объекту, – рассказываю я, – в этом учреждении содержались дети, выросшие в экзосоматических[32] масках и подвергшиеся генетическим модификациям.
Сьюз останавливается. Это как раз то, что она желала знать, но не более, и с моей стороны, совсем неправильно дальше выдавать ей эту информацию, но я уже не могу остановиться.
– Они уже были выращены с включателем убийств, – продолжаю я, – как единое целое. Они были зомбированы, в смысле мировосприятия, без осознания этого.
– Ты убил кучу детей, – произносит она, довольно безразличным голосом. Вид у Сьюз болезненный, лицо бледное.
Я снова вижу, как красный свекольный сок, просачивается в воду. Я вижу как удавка из монофильной нити[33], обвивает маленькую шейку, а затем переходит к следующей шейке, и так вдоль всего ряда спального корпуса. Сумеречный воздух прохладен и пахнет илистой гнилью, а опаленные осенью листья, начинаю опадать.
– Подсознание то сработало, – говорю я, – но нам пришлось, им более популярно объяснить. Ибо просто уничтожение объекта, было бы недостаточно для результата. Так что все это светопреставление – понятие довольно относительное, Сьюз.
– Держись от меня подальше, – говорит она.
Я подошел ближе, чем хотелось и носки моих ботинок почти касаются ее потрепанных кед. Подсознание знает, что я не должен этого говорить.
Вдалеке тревожно завывает Троцкий. На мгновение я представляю себе, как из-за куста неуклюже вылезает тот самый медведь, затем я слышу другие завывания, пронзительные и визгливые. Койоты охотятся стаей.
Сьюз срывается в бег, возможно для спасения Троцкого или может быть, чтобы Троцкий спас ее от меня, и я бегу за ней. Я чувствую проявление своего подсознания, вызванное выбросом адреналина. Но это неправильно – это не то я, которое проявляется, это состояние раздваивания. Я всего лишь видимость. Все мои мысли, ощущения и страдания – это разросшаяся система устранения неполадок.
Я наблюдаю, как мое я, несется по темной дороге, каким-то образом избегая каждой ямы и выбоины, делая каждый шаг на ровных участках, оно, обгоняет Сьюз и продолжает бежать, навстречу шуму, на которое мое подсознание нацелилось лучше, чем когда-либо смог бы я. Оно скользит, перепрыгивает канаву в брызгах гравия, врывается в кусты. Впереди рычит и скулит Троцкий.
Я вижу его спину в высокой траве. Койоты по сравнению с ним, карлики, и он заставляет их казаться призрачными и маленькими тощими тенями, мечущимися по полю. Но их восемь и они голодны и безумны. Кусты заляпаны кровью. Мое подсознание снимает с меня свитер и заворачивает в него кулак и предплечье.
Ко времени появления Сьюз, все уже закончено. Семь койотов крадутся обратно в осины, один умирает с расколотой головой и сломанной задней лапой. Троцкий пытается лизнуть липкую красную рану у себя на шее. Я сижу с ним, разворачиваю испачканный грязью и кровью свитер, оценивая, что под ним, кажется повреждены костяшки пальцев.
Сьюз смотрит на меня, и вместо того, чтобы выразить мне поддержку, она становится более отстраненной, чем когда-либо.
– Троцкий, – бормочет она, – хороший мальчик, хороший.
Уши его дрожат, он остается со мной. В книгах, в фильмах, собака всегда знает, кто такие плохие люди. Мне хочется сообщить об этом Сьюз. Мне хочется донести до нее, что подсознание – это некий имплантированный инопланетянин, который не имеет ко мне лично, никакого отношения, но вся правда в том, что моя сущность, все-таки гораздо ближе к нему, чем мне казалось. И именно поэтому я не заслуживаю никаких терапевтических модулей.
– Там тортеллини, – информирую я.
Полагаю, что Сьюз не слышит меня и секунду спустя она уходит, бредя обратно к насыпной дороге. Я сижу с Троцким, нежно чешу его за ухом, небольшими круговыми движениями. Если бы я был собакой, думаю, что именно так бы хотелось и мне. Звоню по телефону ветеринару.
– Все будет хорошо, – успокаиваю я его, – все-все.
Он верит мне так, как Сьюз теперь никогда не поверит мне. Небо усыпано бесконечными звездами, темно-фиолетовое и плавно переходящее в черное. Воздух наэлектризован запахом земли после дождя.
Я знаю – этот последний славный денек, был очень давно.
* * *
Стирание
* * *
Рассказ повествует о том, что мы всегда и в любые времена, должны оставаться людьми, а не полагаться полностью на современные технологии. И как неожиданно возникшие программные казусы могут повлиять на отношения двух любящих людей.
* * *
© Obliteration by Robert Reed, 2018
© перевод с английского by Genady Kurtovz, февраль 2022
* * *
Многие люди предпочитали именно этот Марс, всем остальным.
Такой Марс, представлял из себя кобальтово-синие море, на севере и высокие леса красного дерева, на пустынном юге. Древние вулканы были восстановлены и оживлены, помогая поддерживать глубокую теплую атмосферу со сладким ароматом. Это было туристическое место отдыха, известное своими городами под открытым небом, полетами голышом и миллиардом граждан человеческого рода, ведущих изумительную жизнь. И конечно самое лучшее из всего этого было то, что этот Марс всегда был свободным раем, и к тому же, всего лишь на расстоянии лениво вытянутой руки.
Клив мало что знал о настоящей Красной планете. Только то, что она была холодной и мертвой снаружи, но кишащая микробами внутри. Доступ к ней имели только Объединенные Космические Агентства, и они ничего и никого не отправляли туда, кроме стерильных роботов. Но как государственная служба, исследователи Агентства, создали точную модель того, что было реальным, используя уже готовую Автоматическую Информационную Систему и часть своего годового бюджета для создания виртуального семени, высаженного на серверах, где-то в глубинах Атлантики.
Десять тысяч лет вдохновенного терраформирования, были пройдены всего за неделю, и результаты были открыты для всеобщего обозрения. Была представлена общедоступная игровая площадка и реклама научных исследований, а также одна из самых насыщенных симуляций бытия.
Таким же изысканным являлся только парк – Марс Диснея-Берроуза[34], который был слишком дорогим для человека, живущего на инвестиции и государственные пособия. Клив как-то посетил его разок, и это развлечение все еще окупалось, немного превышая ежемесячные расходы.
У общедоступного Марса, имелось восхитительное знаменитое побережье. Расположившись в нубибусе[35], Клив, лежа голым на горячем песке цвета ириса, реально ощущал на лице, дуновение теплого прибоя. Насытившись перченными креветками и коктейлем – «Водка Коллинз»[36], молодой человек был счастлив в своем неведении. И не было, абсолютно никакого намека на катастрофу.
Дуби, давняя подруга Клива, как раз только что вышла из своей вирткапсулы, так как ей захотелось в туалет, да и на обед надо что-то приготовить, а заодно проверить готовность овсяного печенья. В этот момент и случилось то событие, когда созревший остров-студень, решил появиться на горизонте.
Смотрелось это неизменно интересно, как подобное творение, начало булькать вспышками, надувая и сдувая свое громадное тело, доказывая свое великолепие, гоня волны, к багряному прекрасному побережью. Да, это была сцена, которую стоило посмотреть. Но затем подошла пара местных обитателей. Довольно высокого роста люди, с крыльями альбатроса, растущими из широких марсианских спин, они были великолепной парой, поющей оперными голосами.
Несомненно, должно было произойти что-то интригующее.
Не позвать ли обратно Дуби из квартиры в нубибус? Нет, не сейчас, Клив смотрел на все это великолепие, посредством перепрошитых видеосенсоров. Ведь предполагалось, что каждый пиксель должен быть сохранен в памяти. В виртуальном мире простых трюков, это было самое простое. Клив наблюдал как девушка поймала своего парня в воздухе, ее тело обвилось вокруг него, а затем их обоих затянуло, в невероятно теплый прибой.
Романтическое объятие закончилось их появлением из воды, они смеялись, стряхивая капли с белых перьев, потом парень начал преследовать девушку, сначала длинными грациозными шагам, затем они снова оказались в воздухе, а их музыкальный смех, сливался в едином звучании, неторопливых великолепных волн.
Влюбленные исчезли, а остров-студень снова погрузился в воду, но затем прибыло обещанное овсяное печенье, полусухое и теплое, знакомые руки подали его Кливу, который по-прежнему располагался в нубибусе.
Дуби появилась рядом с ним, эффектно обнаженной: «Я что-то пропустила?»
Клив посулил: «Немало».
И все же самый простой в мире трюк, отказался сотрудничать. Сначала, Клив попытался призвать незнакомцев, совокупляющихся в воде, затем попытался вернуть гигантскую книдарию[37], трепещущую в серебристо– голубом воздухе. Однако, как ему показалось, ни один файл памяти не существовал.
– Ты что-то делаешь не так? – было первой реакцией Дуби.
– Да вроде ничего такого неправильного, – ответил Клив.
Однако ему не удалось вызвать полдюжины случайных событий. Тревожное состояние нарастало, а сердце заколотилось в страхе от того, что Клив пытался вернуть тот вечер, когда он впервые уложил эту роскошную женщину в постель.
Событие, которое он очень хорошо помнил сам. Но даже этот, казалось вечный файл, исчез.
– Это безумие, – промолвила Дуби.
Кливу очень бы хотелось согласиться с ней.
– Ты сделал что-то не так, – продолжала настаивать она.
Подразумевая, что он мог бы сделать что-то дельное и исправить это, она потребовала: «Так устрани это!»
Это то, что Клив и намеревался однозначно сделать. Но с чего начать? Одиннадцать лет тщательно записанной жизни были потеряны, а красивая и одновременно неприветливая женщина рядом с ним, теперь казалась незнакомкой.
* * *
– Три архива, – сообщил мастер настройки, – и это общепринятый стандарт.
– Именно это я и сделал.
– Две технологии, два языка.
– Да да, конечно.
– С одним архивом, хранящимся на удалении.
Клив не смог вспомнить, где находилось это «локальное хранилище», но он был уверен в своем «удаленном архиве».
– У меня есть второй нулевой-носитель для хранения, в квартире моей сестры, – проинформировал Клив.
– И конечно ваша сестра живет под землей?
– Ну да. В заброшенной золотой шахте.
Мастер настройки, явно лишенный чувства юмора, уставился на него застывшим взором.
– Ладно, ладно, я шучу, – произнес Клив, – но носитель надежно спрятан в сейфе, а я должен иметь доступ к нему прямо сейчас, не так ли?
Презрение, заполнило старческое лицо мастера. Был ли это настоящий человек, занимающийся распространением программного обеспечения, который общается с несколькими клиентами, или один ИИ (искусственный интеллект) предназначенный для того, чтобы несчастные души чувствовали себя еще более несчастными, от их первоначального состояния?
– Догадываюсь, о чем вы думаете сейчас, – сказал Клив.
– Ну и о чем? Что такие вот идиоты заслуживают своей судьбы? Только люди могут быть такими кретинами, – отреагировал мастер.
– Хорошо, хорошо. Просто попытайтесь помочь мне разобраться в сложившейся ситуации. Не могли бы вы, пожалуйста? – просительно-раздраженным тоном промолвил Клив.
Возник контактный датчик, отполированный до блеска. Лицо Клива было содержательным, затем пришла очередь шеи. Обследование закончилась на пигментном пятнышке, за правым ухом.
– Теперь я вспомнил, – воскликнул Клив. – Он был имплантирован в колледже, когда я перешел на… что? А, был ли у меня архив данных до этого?
– Да откуда мне знать, черт возьми?
«Да. Он определенно реальный человек и явно мужского пола».
– Так, так, теперь я вижу вашу проблему, – резюмировал настройщик, – судя по повреждениям, похоже вас лягнула радиоактивная толстушка.
– Толстушка? Радиоактивная?
– Рожденная от материнской частицы сверхвысокой энергии, эта внушительная доченька, ударила в верхние слои атмосферы, вызвав дождь частиц. Надеюсь, что ваша сестра живет неподалеку.
– Не сказал бы, прогулка будет не близкой.
– Конечно такие дочки на так уж и энергичны, как их мамаша. Но одна из них определенно нашла вас в вашей квартире, и в ту же тысячную долю секунды одна из ее сестричек, также ударила по вашему драгоценному сейфу.
– Господи, это звучит как-то невероятно.
– Катастрофы всегда маловероятны. Вот почему никто и никогда к ним не готов.
За исключением того, что «катастрофы» являлись проблемами других людей. Это было настоящее катастрофическое несчастье. Цепляясь хоть за малую толику надежды, Клив произнес: «Может быть что-то пошло не так?»
В этот раз, мастер не озвучил слово «кретин». Разве что, только взглядом прищуренных глаз и самодовольным безмолвным ртом.
– Ну что ж, а это идея! Но нулевые накопители исключительно надежны, и сигнал «сбой» на одном носителе, переводит его двойника в аварийный режим. Пятьдесят миллисекунд. Это все, что нужно вам для того, чтобы полная библиотека была продублирована и разделена, а затем быстро выгружена.
– Выгружена? – переспросил Клив.
– Предполагаю, что у вашей сестры есть соседи. Что ж, в таком случае каждый соседний нулевой носитель для хранения архивов, поглощает небольшую часть вашей библиотеки. Это стандартный протокол, проверенный годами. Тогда бы вы услышали сигналы тревоги, объявляющий об этом событии, и я бы увидел данные, которые буквально умоляли ли бы, чтобы их сразу заметили.
Клив слушал и не слушал. Слишком сильно он был сфокусирован на своем гневе и страдании, а также на серьезной растерянности. Несмотря на то, что вся эта технология и этот весьма неприятный настройщик, производили довольно глубокое впечатление.
Вот только Кливу, как-то не очень хотелось быть сейчас, в состоянии такого впечатления. Гнев казался идеальным состоянием души.
«Итак, – рассуждал он про себя, – резервный накопитель вышел из строя. Две дочери-толстушки, одновременно попали в мои архивы. Но что касательно моей второй резервной копии? Ведь я сам носитель, почти нового ДНК-чипа».
Возник другой инструмент, на этот раз тупой и цвета болотной гнили. Он быстро переместился к его левому бедру и замер.
– Ага, вижу накопитель Янтарной Вечности, прошлогодняя модель.
– Именно тогда я его и купил. Клив уже забыл стоимость, зато яркие влажные воспоминания напомнили ему о ежемесячном платеже. – Мои запросы по каталогам показали, что это новейший технический шедевр.
– В принципе, Янтарная вечность – неплохой продукт. Однако через три месяца после того, как он появился на рынке, было произведено его ферментативное обновление.
– Я обновлял его.
– Да неужели? – саркастически вопросил настройщик.
– Разумеется.
Клив всегда стремился к полной уверенности. Ему очень хотелось положить конец этому профессиональному отвращению. Однако его продолжали терзать какие-то смутные сомнения, касательно незавершенной домашней обязанности.
– Ну хорошо, допустим обновления не было или не выполнено должным образом. Во что это мне выльется? – поинтересовался Клив.
– Когда нуль-накопитель (ДНК-чип) в вашей голове выходит из строя, – продолжал разъяснять мастер, – накопитель Янтарная Вечность, всегда должен быть готов к инвентаризации. Но в исходной ферментативной матрице был изъян. Поэтому, без этого критического обновления, всегда существует один шанс – из семнадцати, что ДНК самоуничтожится.
– И что черт возьми, все это значит?
– Это общепринятая стандартная защита для зашифрованных файлов. Весьма популярна среди спецслужб и медиа-империй.
– Ну я-то, не являюсь ни тем, ни другим! – раздраженно воскликнул Клив.
– Ну… это то, чем являлась Янтарная Вечность. До того момента, как были выпущены коммерческие модели, это был архив, который невозможно было повредить.
– Увы, мои ощущения говорят об обратном, – промолвил Клив.
– Стирание. Это отраслевой термин, для определения такой деятельности.
Не было никакого способа предугадать это ужасное везение. Единственная частица, прилетевшая из-за пределов галактики, сожгла два невинных нуль-накопителя, и после того как это произошло, массив ДНК обнулил все, чему он когда-либо научился. Кливу хотелось во что-нибудь или в кого-нибудь врезаться.
Было острое желание пнуть настройщика, да не… еще обидится.
Но атака на одну из стен, выглядела разумной. Виртуальный офис предлагал поддельные полки, заполненные фотографиями, которые должны что-то значит для их владельца.
Клив мог бросить каждый портрет на пол, растоптать его ногами. От таких действий хотя бы создастся впечатление, что уничтожаешь защищенные воспоминания другого человека.
Мда… какие-то глупые желания. С пораженческим вздохом Клив спросил: «Так что же вы мне посоветуете?»
Мастер-настройщик сел и неожиданно радостно улыбнулся: «Стандартная процедура заключалась бы в том, чтобы вы сняли нуль-накопитель с шеи и достали его дубликатор из коробки. С помощью доступных методов и некоторого терпения, у меня есть возможность восстановить… Возникла пауза. Определенно, технические стороны этих действий воспроизвелись бы.
Но болевые ощущения клиента, а также его банковские счета, должны быть реально взвешены. Двенадцать, возможно четырнадцать процентов ваших файлов, будут восстановлены. Но такая вот случайная выборка, в результате будет с приемлемой деградацией качества восприятия».
«Приемлемая деградация» – звучала как восстановление аж на все восемь процентов. Так вот как работало техно-жонглирование. Клив все-таки решился злоупотребить виртуальным полом, доставляя долгожданную дозу боли подошвам ног.
– Несомненно, я могу позаимствовать что-нибудь из чужих архивов, – продолжал вещать мастер. – С друзьями и семьей будет достаточно легко, а также вы пересечётесь с полезными незнакомцами. Ведь цель состоит в том, чтобы собрать достаточное количество данных и создать убедительное подобие вашего жизненного опыта, который всегда будет опытом других людей, за исключением конечно, перестроенного ракурса.
– Звучит дороговато, – промямлил Клив.
Мастер не стал развенчивать эту информацию. Лучше смиренно пожать плечами, а потом сообщить клиенту: «В почтенном возрасте, память слабеет и люди всегда делали снимки, чтобы не забывать жизненные моменты. Но те фотографии были просты и в ужасном состоянии или просто были выброшены по ошибке. Поэтому мы разместили снимки в виртуальном пространстве чуток получше. Но затем последовали взломы серверов в 29-м году, и вслед появились подешевевшие и практически бесконечные частные хранилища. Но это уже история. Вот почему в наши времена, память гораздо слабее, чем когда-либо. Никто, ни черта ничего не помнит. И необходимость в этом, полностью отсутствует. Ведь все происходящее выглядит аккуратным и чётким и всегда с нетерпением ожидает нас, и мы слабо себе представляем, каковы будут наши действия, без этого».
– Думаете, что мои внушительные траты оправдаются? – с надеждой поинтересовался Клив.
– Как по мне, такое восстановление было бы бесценным.
– Ага, за исключением того, что у вас никогда не будет подобных проблем, не так ли? Держу пари, уважаемый мастер-настройщик, у вас уж точно больше трех архивов.
Ответом была широкая улыбка мастера и плавный кивок: «Шесть из них и четыре программных языка. А три накопителя находятся в глубоких хранилищах, на разных континентах».
Клив с остервенением еще раз пнул пол ногой.
Настройщик это подметил. Однако несчастье Клива, заслуживало теплой и кроткой улыбки. Сейчас важно было совершить продажу, и именно поэтому он наклонился вперед: «По сути вы не похожи на беспечного дурачка. И ваш случай выделяется из повседневной рутины, с которой мне приходится сталкиваться. И все-таки, что-то с вами случилось… и во многих отношениях, подобное на редкость удивительно».
– Другие страдают так же, от таких происшествий?
– Стирание всего сущего. Это происходит постоянно, в случаях, когда один старый и плохо обслуживаемый архив выходит из строя.
Тогда-то Клив и обнаружил зачатки чего-то, что конечно не являлось приятным. Но внезапно эта ситуация стала не такой уж одинокой и ужасной, как казалась вначале.
* * *
Дуби, была женщиной, увлеченной идеями и кричащими, откровенными порывами. Она могла быть очаровательной и всегда производила сильное физическое впечатление, но, когда она заболевала, она ярко сияла. Болезнь была событием, которое стоило пережить. Что-то благое, было в ее лихорадочном состоянии и делало Дуби более живой, и Клив втайне с нетерпением ожидал тех дней, когда ему снова придется служить неутомимой сиделкой, для этого жалующегося зверя.
Однако болезни и неудачи самого Клива, никогда не воспринимались так благостно, с ее стороны.
– Ты не позаботился о своих архивах, – укорила она его.
– А что еще я мог сделать, вообще-то мне казалось, что этого было достаточно, – ответил он.
– Касательно последнего обязательного обновления, – поинтересовалась она, – так ты делал или не делал его?
Имея в наличии только затуманенный мозг, Клив ни в чем теперь не был уверен.
Но ответ в стиле: «Я не знаю», – выглядел весьма опасным. Вместо этого, он перевел разговор в другое русло, обронив: «Тебе следовало бы быть со мной. Чем задавать такие вопросы и крушить вокруг стены, извергая гнев на меня».
– И как бы это помогло? – Дуби всегда находила оправдания, когда Клив посещал врача, общался с ИИ или еще с кем-либо. И судя по всему, то же самое случилось и в его контакте с техническим мастером. – Я слишком зла, чтобы спокойно сидеть. Слишком взбешена, чтобы задавать вопросы. Мы были вместе все эти годы, а теперь, из-за всех этих маленьких катастроф, ты потерял все, что мы когда-либо совместно использовали.
Раньше Дуби была плоскогрудой дамой, затем увеличила грудь, а теперь она опять была в своей первоначальной форме. А ведь это были, всего лишь незначительные рельефные изменения, которые вызывали её вечное недовольство собой. Ибо, каждая версия Дуби обитала в архивах, которым Клив доверял так же сильно, как своему следующему вдоху.
Бесконечно сложное видение, пребывало внутри его нуль-накопителей – изумительная леди, которая разделяла с ним мир, включающий весь обратный путь до самого колледжа.
В течение многих лет, они упорно не подозревали о существовании друг друга. Но перепрошитые видеосенсоры показывали, что каждый взгляд был записан, а слуховые раковины подразумевали, что каждое подслушанное слово, было реальным. В команде по легкой атлетике, Дуби представляла из себя, довольно крупную красотку, она бросала ядро дальше всех других спортсменок. А Клив? Красивый, хотя и довольно застенчивый мальчик, который посмотрел на свою будущую партнершу ровно 156 раз, прежде чем наконец заметил ее оригинальность.
Они отправились в общедоступный Марс, на свое пятое свидание. Они уже были любовниками, и в тот конкретный день было не особо весело. Но миры были созданы из того же теста, что и люди. Иногда требовалось 156 неадекватных взглядов, прежде чем вы замечали то, что было драгоценно для вас. Или в отдельных случаях требовалось семь посещений и пристальный взгляд в жерло возрожденного вулкана, и вдруг вы двое переставали встречаться с другими людьми, ну… на какой-то период уж точно прекращали это делать.
Это обещание, которое Клив дал Дуби и самому себе. Хотя она никогда не проявляла такого единобрачного энтузиазма. Они часто делились архивами, и временами, он мельком лицезрел ее сторонние сексуальные приключения.
Несомненно, цифровые записи обладали еще одной впечатляющей силой и преимуществом перед реальным миром.
Нежелательное и неподобающее, всегда могло быть стерто напрочь. Ревнивый любовник, мог бы избавить вас от этих неприятных минут. За исключением того, что Клив никогда не предпринимал таких усилий. В его мировоззрении, любимая подруга состояла из мира плоти, записанной в ошеломляющих деталях, и он никогда бы не выбросил и не вычеркнул ничего, что было бы просто глупым поступком.
Каждое прикосновение и запах ее дыхания с нетерпение ожидали, быть зафиксированными в их сознании, даже аромат его пота смешивался с ее.
Клив всегда хотел быть как можно ближе к таким радостям жизни. Равно, как он никогда не желал бы прекращать слышать эту сильную девушку, которая никогда не стыдилась высказывать свое мнение о происходящем.
– Итак, – с нажимом подала голос Дуби, – независимо от вины, ты безусловно исправишь эту возникшую проблему, не так ли?
Клив пристально посмотрел на свою сожительницу. Настоящая леди. Короткие волосы, повседневная одежда, босые ступни окопались в мелкой гальке, расслабляясь у марсианской реки, прохладная вода которой, стекала по новому каньону, направляясь к кобальтово-синему морю.
– Это будет дороговато, – начал он издалека.
– Я в курсе, что недёшево, – перебила она его. За исключением того, что ее знания не очень далеко продвинулись в финансах. Так как она не располагалась в офисе мастера настройки и не проявляла ни малейшего интереса к закону об ответственности или к финансовым ресурсам Клива. И она абсолютно никак не вникла в суть, этой внезапно возникшей проблемы, по сравнению с Кливом, коему пришлось основательно изучить случившееся происшествие. Имя которому было: «Стирание» – прекрасное и точное название, определяющее подобное событие. А теперь, как он узнал, оно гораздо более распространенное, чем он мог предположить буквально вчера.
