Текст книги "20-ть любительских переводов (сборник)"
Автор книги: авторов Коллектив
Соавторы: Нэнси (Ненси) Кресс,Роберт Рид,Леви Тидхар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Разумеется, у нас нет.
В ту секунду, когда я проигнорировала команду ЭлеАллок, дождаться Пенетратора, меня скорее всего сняли с регистрации. Если отмена регистрации и вызвала у них тревогу, то это далеко, далеко… совсем не списке их приоритетных тревог.
Однако Наамла – воспитана волками.
Так что пришло время моему злейшему врагу, в кои-то веки пригодиться.
– Твой отец может получить такие полномочия. Ну не мог он прожить двести лет и не обзавестись полезными связями и послаблениями в своей работе. А иначе какой смысл в нем и его высокомерной двухсотлетней голове?
– Хорошо, тогда я должна снова включить ретранслятор мысленного журнала.
– Включай, – соглашаюсь я.
Наамла заколебалась:
– Он будет в ярости.
– Да, он будет взбешен. Но пойми, у гигантских пукающих трилобитах, через четыре месяца не останется океана, не останется их дома, пока он физически доберется сюда, чтобы на месте оценить ситуацию. Они банально вымрут. Единственная инопланетная жизнь, отличная от нас, в нашей Солнечной системе просто исчезнет. Увы, но ему придется поверить тебе, что это срочная необходимость.
– То есть меркурианцы вымрут? – спрашивает она.
– Еще как вымрут.
Наамла стряхивает с плеч мои руки, живую и замороженную. Снова поворачивается к экранам. Включает реле. Не понимаю, что именно она говорит, поскольку ей не обязательно говорить. Надо всего лишь подумать.
Слышен тяжкий вздох. Вероятно, ожидает реакции отца, которая уж точно не будет любезной.
Тик-ток.
Тик.
Ток.
Тик – один, один, два, три, пять, восемь…
– Он сделает это, – сообщает Наамла, – он заставит запустить комплекс «MINE-Z», в обратный процесс добычи. Мне надо отправить им еще несколько пакетов данных. Но после этого, капитан, к сожалению, мне придется заморозить оба глаза.
Я не могла воочию видеть её поврежденные глаза. Она опустила забрало шлема для удобства общения. Мне было стыдно, стыдно до глубины души.
– Хорошо. Да, мне жаль, спасибо тебе. Скоро мы приземлимся на дно кратера и будем там в безопасности от солнца, у нас будет гравитация. Спасибо Меркурианцам, теперь у нас будет достаточно азота, как для маневра посадки, так и для старта взлета. Не следовало бы мне конечно лгать, прости. Я никуда не годный капитан. Когда вернемся, я позабочусь о том, чтобы тебя перевели на корабль получше. Поскольку вся ответственность за содеянное, целиком висит на мне.
– Нет-нет, спасибо капитан. Мне еще потребуется заморозить сердце.
«Вызывает ли у вас боль от горько-сладких воспоминаний, мимолетная красота цветов?»
«О Боже! Что ж теперь не так?»
– Твоё сердце? – в изумлении переспросила я.
«ТВОЕ СЕРДЦЕ? Оно читает нижнюю строку моего мысленного журнала?»
– Увы, капитан. Мой умный скафандр регистрирует развитие свободных радикалов, скорее всего это выльется в опухоль сердца. Если вы сосредоточитесь на показаниях вашего скафандра, то обнаружите в вашей пояснице такое же развитие.
«Кто может обвинить в чем-то радиоактивные частицы? Они делают то, что они делают. Было бы наивным полагать, что покалывание в моем позвоночнике, вызвано не только треволнением от того, что я стала первым человеком, который пообщался с разумными инопланетянами».
– М… да… – как-то нескладно протянула я.
Азот пузырится вокруг моего плеча, отражая бурление снаружи, когда Китовая Акула совершает посадку на самом безопасном участке Меркурия, во всяком случае, конечно для людей. Обитателям этой маленькой планетки, это не очень понравилось бы.
– Отправляюсь в искусственную кому. Сладких снов, Наамла!
– И я за вами. Сладких, капитан!
Ущелье Гога.
Песенка на уме: «Спасите меня».[76]
Медленно выхожу из комы, мечтаю, чтобы мои грёзы состояли из разгадывания смыслов жизни с глубокомысленными философами-пердунами-трилобитами. Совсем не хочется грезить о том, как Джихад Диб отберет у меня фруктовые привилегии за то, что я покусилась на запасы Пенетратора.
Затем я осознаю, что Джихаб физически здесь, и он помогает Наамле выбраться из капсулы анабиоза, обращается к ней по имени, данное ей при рождении, как будто она все еще принадлежит ему.
– Пожалуйста, – пытаюсь говорить «резиновыми» губами, – поднимайтесь на борт моего корабля, без запроса на разрешение. Добро пожаловать, капитан Джихад Диб!
Но похоже компания ЭлеАллок, уже снабдила его всеми необходимыми правами доступа.
Разве не в этом был весь этот смысл?
Разве не для этого он был нам нужен, все его столетия болтовни?
Он не утруждает себя разговорами со мной. Он просто открывает доступ к своему мысленному журналу.
«Как я посмотрю, твой дорогой новый язычок, продолжает полноценно трудиться», – мысленно говорит он мне.
– Старый был в метастазах рака! – кричу я.
«Да, язычок работает отлично и должно быть жестче обычного. Впечатление, как будто я спала дольше, чем намеревалась».
«Это не так», – отвечает мысленно Джихад.
«Он все еще у меня, и ты можешь на него взглянуть поближе».
– Что??? У вас еще хранится мой старый язык?
«Естественно. А как бы я смог напечатать тебе новую руку, пока мы добиралась до Меркурия? Мне было известно о твоем вранье касательно азота, но… это же чушь собачья. Если ты взглянешь вниз, то увидишь, что я даже взял на себя смелость трансплантировать твою новую часть тела, пока ты спала. Дабы избавить тебя от цикла ожидания».
«Собачья чушь! Ох! Никто и никогда не называл меня наглой лгуньей с тех пор, как я была ученицей Джихад Диба. Именно у него было право выбирать мне имя для обихода, пока я не получу квалификацию».
Моя ненависть к нему, была сильнее ненависти к зрачкам.
Так, стоп. Он что? Действительно напечатал мне новую руку?
Медленно поднимаю правую руку, открываю забрало огромного шлема. Да-да, мы должны быть облачены в шлем даже в анабиозе. Расстегиваю молнию на скафандре, снимаю перчатку и закатываю рукав, подношу руку к лицу.
Ага… наблюдаю новые ногти, новую кожу и новые слегка выступающие кости запястья, осветляющие смуглую кожу.
Сгибаю пальцы, прекрасная гибкость.
– Отныне меня зовут Виктория, в значении – Победа! А для вас, капитан – Цитрус!
Старый волк кивнул. «Капитан!»
Я требую отчета от корабля: «Ты спас меркурианцев?»
Принимаю информацию: «На борт подымается Джихад Диб с моей новой напечатанной рукой и новым сердцем Наамлы. Он отдает команду Китовой Акуле ожидать в ущелье Гога, пока наши новые части тела не будут трансплантированы. Поставки висмута начались сразу, как только Южный Марс смог собрать достаточное количество».
Был напечатан улучшенный ускоритель частиц для разговора с меркурианцами. У пукающих трилобитах уже накопился достаточно активный словарный запас. Они отдают компании ЭлеАллок, очищенный уран. Количеством поменьше, но достаточно, чтобы урегулировать политические разногласия, между Северным и Южным Марсом.
Теперь хватает информации, чтобы понять, почему океан Серных равнин находится в жидком состоянии там, где температура запредельно высокая. Обитатели Меркурия эволюционировали под полюсом, где давление и температура были идеальными, и прежде чем раскопать подземную сеть по всей планете им, а они прекрасно её могли поддерживать – раскопали эту сеть мы.
«Ты спасла их», – отправил мысленный посыл капитан Джихад Диб. Кажется, я ощутила теплоту? Он и вправду улыбается? Нет возможности увидеть его лицо, потому что он опускает забрало шлема в знак уважения.
Раньше, он так не делал никогда.
– Значит ли это, что сглупить иногда лучше? – спрашиваю я.
На этот вопрос он ничего не отвечает.
«Ты неправа была только в одном», – думает старый Волк, – и протягивает мне лимон Северного Марса, из моих запасов, что располагались в водозащитном чехле.
«Вселенная не состоит из математики и смерти. Напротив, она состоит из математики и жизни».
Спокойно беру лимон новой рукой.
Затем так же спокойно отправляю его в под забрало шлема и вонзаю в него зубы.
* * *
Оружие Страны чудес
* * *
Что может спасти Землю, от чумы поглощения углерода? И удастся ли?
от переводчика: Сюжет нелинейный, дискретный, рекомендуется для прочтения пару раз, для понимания того, от кого ведется повествование в каждом разделе этой маленькой повести.
* * *
© The Weapons of Wonderland by Thoraiya Dyer, 2019
© Переведено с английского by Genady Kurtovz, Май 2022 год.
* * *
Эй ты!
Да, да, ты!
Нам потребуется твоя помощь, и у нас совсем нет времени на то, чтобы писать романы.
Потому что – это не Бесконечная История .
* * *
Число первое, Август, 2066 год.
Моей дорогой, старшей дочери Элли!
Я носила тебя в своем чреве, чтобы однажды, ты так же смогла выносить тех других.
Ты была создана, чтобы нести их, как и твои девятьсот девяносто девять сестер, но сейчас я прошу тебя вынеси кое-что еще.
Сегодня в Майами идет снег. Я сижу у покрытого инеем окна, похожего на пальмовое дерево.
Это то самое окно, которое мы заляпали известковой затиркой, когда решили сделать из него витраж. Потому что красивые здания, о которых ты говорила, были благословлены Господом Богом.
Но вместо Божьего благословения, мы получили пчёл.
Столько пчёл… много пчёл…
Помнишь, как ты пыталась подружиться с ними, но они продолжали жалить тебя.
«Пойдем со мной, маленькая пчелка, – уговаривала ты её, – я буду охранять тебя. Ай! А теперь просто не двигайся, другая маленькая пчёлка, я буду защищать тебя. Ай!»
Было тяжко, наблюдать гримасу предательства на твоём лице.
Элли, надеюсь ты не почувствуешь себя обманутой когда я скажу тебе, что нет никакой чести в том, чтобы вынашивать и рожать клонов тех миллиардеров, которые заплатили за то, чтобы приспособить тебя к этой миссии, построив для этого корабли и камеры анабиоза. А также за ту траекторию полета, что унесет тебя далеко-далеко от жаркого солнца, от которого наступит чума поглощения углерода. И когда этот бедственный процесс закончится, идя своим чередом и наконец-то не возвратит нашу Землю опять к стабильному состоянию.
Да, я направила тебя по этому пути, но ты можешь свернуть с него.
Вместо этого ты можешь нести всю тяжесть этого мира, а твои внутренности, заменят твоё чрево.
Капсула, которую я изготовила, прилагается к этому письму.
Через семьдесят два часа, её содержимое утратит силу, если вдруг ты решишь не принять её в каком-нибудь безопасном месте. Однако я надеюсь и молюсь на твоё понимание, ведь это Божий план, моя ярчайшая звездочка, мой послушный первенец.
В заключении, позволь мне упомянуть, что мне стало известно о том, как твоя бывшая мачеха злоупотребила моим доверием и обнародовала мои личные дневники с 2051 по 2055 год. Мне остается только предположить, чего они теперь ожидают там прочитать, как та самая змея в божественном саду, в этой очень доброй посылочке, прилагаемой к этому письму.
Пожалуйста не читай их.
Я верю в тебя. Я верю, что ты способна преодолеть искушение. Ни соблазн превозмочь прочтение моих личных размышлений, ни искушение просто отправить в переработку мусора, жизненно важную капсулу. Ты являешься всем, что есть в божественном Творении.
С самым искренними и наилучшими пожеланиями и любовью.
Твоя мать, Мэрибел.
* * *
Хм… Ну и как, ты прочитала то письмо?
Не беспокойся, касательно Мэрибел. Надеюсь эта сука будет мертва со дня на день, если конечно она уже не превратилась в пыль. И ты ничего не сможешь сделать, для её спасения.
Беспокойся лучше о нас. Я же говорила тебе, что помощь нужна нам, не так ли?
Так.
Мы в ловушке на этой обитаемой комете.
Уверена, ты слышала об этом.
Страна чудес.
Самый большой биполярный ублюдок, которого когда-либо видели в небе Земли. По форме, он напоминает мультяшную собачью кость, вращается раз в день, в поперечнике, имеет размер в семьсот километров, и теряет несколько метров своего ледяного и каменного покрытия каждый раз, когда проходит перигелий[77], на расстоянии жалких трёх административных единиц от Солнца.
Такое потрясающее приближение полыхающей Страны чудес, происходит не так уж и часто.
Всего лишь раз в две тысячи лет, или около того.
Так что Солнцу потребовалось бы некоторое время, чтобы нанести такой же ущерб, какой уже нанесли мы, назойливые людишки.
Ну да, мы выстрелили вольфрамовым зарядом (сила небольшой ядерной боеголовки) в комету, образовав кратер глубиной в сто метров. Мы же ожидали увидеть экзотические минералы, а не большеглазых, мгновенно замерзших теплокровных животных, подозрительно похожих на чешуйчатых белых кроликов.
На самом ли деле древние египтяне видели комету Хейла-Боппа[78] или это была та самая Страна чудес?
И если бы наш старший брат Юпитер, стянул бы Страну чудес с орбиты, узнали бы мы когда-нибудь, что же там внутри?
И кого это волнует вообще?
Моё сомнение заключается в том, что единственный и действительно важный запрос, касается пилотируемого исследовательского зонда – 99101, позже его окрестили «Алиса», да-да тот самый зонд, который выстрелил вольфрамовым зарядом, тот самый, которому была поставлена задача найти Страну чудес, и швырнуть в нее что-нибудь. Интересно, это маленькая помятая жестянка из-под сардин все еще функционирует?
* * *
Число одиннадцатое, Апрель, 2051 год.
Дорогой дневник!
Сегодня впервые я улыбнулась, с тех пор, как отказалась от своей дочери. И кто-то улыбнулся мне в ответ, кто не являлся судебным психологом или кем-то еще из Академии, пытающимся успокоить меня, или адвокатом, в очередной раз показывающим мне то, что я подписала.
Зовут её Балтасара.
Я собиралась часто с ней видеться, во время нашего трехлетнего путешествия в Страну чудес.
Не могу налюбоваться на неё. Эти черные немигающие глаза, под прямой и взлохмаченной бронзовой челкой. Открытая полоска белокожего затылка, между волосами и воротником. На руках шрамы.
Она зоолог. Занималась руководством обращения вспять – процесса вымирания горных львов в Северной и Южной Америке, от сохранившихся шкурок до хныкающих котят. Тембр её голоса, едва слышный, вплоть до шепота, и когда я улавливаю слова межвидовая плацента или имплантация с нулевым отказом, на меня опять наваливается тьма, потому что мне хорошо известна цена таких новых технологий.
В те минуты, когда Балтасара тихонечко сидит в столовой за столом, и снова и снова вертит в руках карандаш, как будто это вертится Страна чудес, хотелось бы и мне, чтобы она смотрела и на меня с таким же вниманием и ожиданием, как на этот самый карандаш. Я бы желала, чтобы она поглотила меня совсем в другом виде тьмы.
«Ты собираешься кормить нас в нашем странствовании? – шепчет она, когда ее глаза скользят по знакам отличия на моей груди. Как подросток, я притворяюсь, что она видит меня насквозь. Что со мной не так? Да, я помню и осознаю, что моей тело принадлежит Элли. Этим телом я вскармливала и утешала ее».
А кто в Академии утешит моё тело, мою кровь?
Должно быть прямо сейчас, она учится обходиться без утешения.
Надеюсь, что в один из дней, Элли сможет простить меня. Ведь когда я подписывала контракт, мой ребенок был мне никем.
Конечно легко продать незнакомого и чуждого тебе человека.
«Я буду кормить твои внутренности, одноклеточными организмами, – ответила я Балтасаре. Все сто триллионов из них. Если не выживут они, тогда и нас постигнет та же участь».
«На Земле сейчас бедствие, – криво усмехается Балтасара, – никто не выживет. За исключением инопланетных кроликов».
Я улыбаюсь.
Улыбается она.
Корабль оснащен аварийными анабиозными капсулами, но, если вдруг что-то выйдет из строя, мы все вместе будем бодрствовать всю дорогу, до самого места назначения.
Ну так я и планировала видеться с ней часто, главное не забывать, что не нужно съеживаться и прятаться от нее, и тогда все будет происходить, согласно моим желаниям.
* * *
Проклятые инопланетные кролики.
И все они – совсем не похожи на кроликов.
Полагаю, у них действительно есть кровь. А выступающие отростки на их головах, действительно похожи на уши. Но на самом деле, эти отростки являются зонтиками, поглощающими рентгеновские лучи, которые раскрываются, чтобы защитить свои тела. А также, так называемые зонтики используются для подключения, с целью подзарядки, когда кролики заходят в свои радиоактивные туннели.
Каждый раз, когда Страна чудес проходит перигелий, внешние породы кометы нагреваются достаточно сильно, чтобы продолжать снабжать жизненной энергией, в течение последующих двух тысяч лет.
Однако, чем крупнее животное, тем больше энергии ему требуется, и именно поэтому, кроликам приходится так близко прятаться к внешней стороне Страны чудес.
Вот почему именно они изверглись наружу, когда «Алиса» долбанула по комете вольфрамовым зарядом.
И как, ты что-нибудь разузнала касательно той самой Алисы? Она все еще летает?
О Боже, ты такая медлительная.
Впрочем, а ты любишь животных? Ты же ведь с Земли, я права?
Будут ли рассказы о животных, повышать шансы твоего появления у меня, или совсем наоборот?
Я бы могла больше рассказать тебе о них. И не только о кроликах из чудесной Страны, но и о гусеницах, единорогов и устрицах. Я единственная из оставшихся здесь, способная описать их вам. Внутренняя часть кометы, имеет полое пространство и там совершенно темно. Или… было темно, пока я не внесла несколько корректировок.
Итак, у меня есть возможность наблюдать пещеры в инфракрасном диапазоне. Я вижу пасущихся кроликов. Для роста им нужны минералы, потому что для полноценной жизни, рентгеновских лучей недостаточно.
Бактериальные спекл-структуры[79], распространяют простейшие водоросли и лишайники, от пола и до потолка. Одноклеточные армии, создают многоцветные импрессионистские картины, в своих войнах за выживание.
Общий приз – это энергия, сочащаяся из камня.
Бактерии, водоросли и лишайники, одинаково отравляют друг друга выделениями. Или совмещаются или разрушаются.
Они образуют обманчивые структуры и взаимно расставляют ловушки.
И тебе совсем не обязательно быть для всего этого землянином.
* * *
Число второе, Август, 2066 год.
Моей дорогой, старшей дочери Элли!
Я отправила письмо с капсулой час назад, и теперь не могу удержаться от того, чтобы не отправить второе, более длинное письмо, где я все объясню наиболее подробно.
Полагаю, что у тебя, как и у других, уже переполнилась чаша терпения к моей трансформации. Все вы говорите о моем лицемерии. Ну как же, она наслаждалась юностью без морали, а теперь хочет следить за нашей. Страх перед чумой заставил ее хвататься за соломинку, потому что она не может смириться с надвигающейся смертью.
С тех пор как ты уехала в Академию, я не получала от тебя каких-либо сообщений, и поэтому не обладаю по-настоящему информацией о том, что ты думаешь. И конечно у меня нет уверенности, что мое письмо и прилагаемая посылка, дойдет до тебя.
Будь уверена, я смирилась со своей смертью.
Я даже смирилась со смертью Таки.
Мне сложно смириться со смертью всех животных на Земле, и не из-за особой любви к животным, а из-за наставлений, которые дал мне наш Господь Бог, дорогая Элли.
Наставления – данные нам.
Когда я вернулась на Землю, я была все еще беременна Таки, потому что мне пришлось впасть в анабиоз, и я была настолько взволнована, что возможно причинила ей вред, совершив космическое путешествие. Ведь я подвергла ее воздействию радиации и невесомости, не говоря уже о стрессе и эмоциональном потрясении, которые я испытала.
Прежде, Господь никогда не разговаривал со мной. Или я его не слушала. Или я никогда так не желала по-настоящему, чтобы Таки родилась здоровой.
(Неправда. Я хотела, чтобы вернулась ты. В течение многих лет я этого желала, но мне еще не приходило в голову помолиться об этом, даже в такой стране – полной молитв, как эта.)
Я подошла к церкви, той самой с витражным окном в виде пальмы, но в десять раз больше, чем в том доме, но внутрь не зашла. На карнизах были сосульки, а в сточной канаве – скелеты воробьев. На территории где раньше росли пальмы, блеск поглощающих углерод водорослей, покрыл мертвые ветки стволов деревьев и заменил траву вокруг могил.
Мои ноги не понесли бы меня навстречу этой черной смерти.
Затем мимо меня по тропинке, прошла женщина и её малолетняя дочь.
На матери был золотисто-малиновый шарф, губы ее подведены оранжевой помадой, я видела ее на местной общественной игровой площадке. Ты – моя совершенная Элли, и дочь этой женщины – обе малышки с растрепанными волосами, однажды вы помогли друг другу вскарабкаться на голубую пластиковую горку.
Я вспомнила оранжевую помаду на этих смеющихся губах.
Моя дочь ушла, а ее дочь была здесь, даже в пуховике, она выглядела стройной.
По росту, она была вровень с матерью и жаловалась на то, как далеко идти на богослужение.
«Ведь я даже не верю в Бога, – хныкала она, – мам, ну зачем так позориться?»
«Твоя религиозная мама, совсем не пытается поставить тебя в неловкое положение, – отвечала ей оранжево-помадная леди, покачиваясь и двигаясь далее по тропинке. Только для того, чтобы открыть глаза на возможность чего-то большего, чем этот мир, пока еще есть время».
Пока еще есть время.
Как-то не очень красиво выглядело, как эта женщина общалась с дочерью, думаю, что я никогда бы не позволила себе такого с тобой. Но тебя здесь уже не было, и когда выросла моя вторая дочь, чума бы заморозила всех нас. Мой страх за Таки, заставил меня страдать от ревности. Поэтому я пошла за ними, чтобы понаблюдать за тем, чего не было у меня, жадно вглядываясь в недоступное мне.
Но не прошла и квартала, как рука родовой боли, не отпуская, сковала мои внутренности.
Начав задыхаться, я споткнулась и упала. Но быстро пришла в себя. Я не опасалась родовых схваток, мне было известно, что происходило со мной. Я всего лишь страшилась того, что могло бы произойти с Таки, в моей попытке сбежать из Страны чудес.
Никто мне не помог бы. Плевали все на беременных женщин. Конец света, уже был во всей своей красе. Ну кто бы зачинал сейчас новую жизнь, когда будущее виделось таким безжизненно холодным?
Оранжево-помадная дама склонилась надо мной. За ней виднелся, золотой купол украшенного молитвенного дома.
«Вам нужна скорая помощь? – нахмурившись, осведомилась она, – я помню вас, по игровой площадке. Мы еще подумали, что ваша дочь должно быть умерла, когда вы стали приходить одна, облаченная в черное. Вы желаете, чтобы я отвела вас в родильное отделение?»
По крайней мере, думаю, что она пыталась это произнести.
Приближался прилив, Его звук гремел у меня в ушах. Балтасара обвинила бы меня в том, что ударилась головой. Она бы подсчитала количество прямых ударов космических лучей по моей мозговой ткани, между Страной чудес и Флоридой.
Но клянусь Богом, я отчетливо слышала, как океан накатывает на песок. Только это была не вода, а чумные водоросли, ползущие по льду.
Значит Божество говорило через эту женщину. Оно не просило отправить меня в родильное отделение, оно предлагало родить меня, родить все существ на Земле.
«Просто оставь ее, – попросила свою маму, ошеломленная подросток-дочь».
«Мы ничего и никого не оставляем. Мы спасаем то, что можем спасти».
Господь напутствовал Ноя: «Возьми всех тварей по паре, которые будут необходимы, на борт своего ковчега».
Элли, благодаря моей работе я знала, что каждый отдельный вид обязательно потребуется для формирования целостной экосистемы.
Именно такая экосистема, которая была бы надежна и не подобно той, что была на нашем корабле, заставив нас впасть в спячку, на обратном пути из Страны чудес.
Так что одних только лошадей, верблюдов, коз и ослов, было бы недостаточно.
Мы нуждались в большем разнообразии, и никак не менее.
И еще.
Даже межвидовые плаценты, могут содержать только плацентарных млекопитающих.
Пока мое тело рожало твою сестру Таки, разум мой путешествовал. Он бродил по планете, давая имена всем животным, как Адам, но на латыни, а не на иврите, и у каждого было по два имени.
От Лусонской широкозубой крысы и золотого крота, до Кимберлийской скальной крысы и кита с гусиным клювом, так именовала я их в уме.
Всего насчитывается почти четыре тысячи видов плацентарных млекопитающих, и по меньшей мере двести пятьдесят из них, составляют минимально жизнеспособную популяцию. Все-таки необходимо больше, чем одна пара. И на этот счет, аналогично ошибался и Ной.
Мне всегда было известно, что когда-нибудь потребуется время, чтобы собрать ДНК из существующих банков, преобразовать каждый чертеж в кольца воспроизводимой информации внутри одноклеточных организмов, гены которых были ненужными, и все же они не должны быть отброшены в условиях жесткой конкуренции.
Бактерии, достаточно выносливые, чтобы пережить попытки переваривания.
Но в то же время созданы достаточно мирными, чтобы не соперничать друг с другом.
Вместо деревянных перегородок ковчега, были камеры с толстыми стенами. И потоп бы выглядел человеческой желчью, и человеческим млечным соком в человеческом кишечнике, до тех пор, пока ты спала, до тех пор, пока длилась твоя личная миссия.
Ною было позволено поместить себя и свою семью в ковчег, но я устояла перед этим искушением с помощью маленькой капсулы, которую я изготовила для тебя.
Взгляни что произошло, второе бедствие уже здесь.
Я не пророк и не проповедник.
Исключение только ты, моя яркая звездочка, мой сознательный первенец. Надеюсь, что ты уже приняла капсулу и это второе послание будет излишним.
С искренней верой и обожанием, твоя мама Мэрибел.
* * *
Перестань тратить время впустую.
Тебе нужно похитить его.
Я имею в виду зонд с экипажем «Алисы». Не Элли. Разумеется, не Элли. Она тот солдат, нанятый по частному контракту, как и ее легион, находящийся в анабиозе, уже стартовал. Ее давно уже нет.
Сожалею, что так все вышло.
Зонд «Алиса» – правительственный зонд 99101, несомненно будет в Академии и скорее всего его запечатают как музейный экспонат или каким-то иным образом поместят в карантин, но не следует бояться, он будет стерилизован при повторном входе.
Сожалею, что так вышло и с этим.
Кто знает, что могло бы сделать вещество из Страны чудес, чтобы остановить чертову дрянь, поглощающую углерод, которую вы идиоты и создали?[80]
Уже слишком поздно, чтобы это выяснять.
По крайней мере, для птиц и пчел.
* * *
Число восьмое, Январь, 2055 год.
Дорогой дневник!
Имплантация сработала, и сегодня у меня внутреннее свечение, ярче любой кометы.
Ярче любой звезды.
Когда я рассказала об этом Балтасаре, она издала тихий радостный звук и снова поглотила меня глазами так, что наше окружающее пространство прекратило существовать. Её покрытые шрамами руки так крепко сжали мои запястья, что перекрыли кровообращение. И она настойчиво прошептала мне имя – Таки.
Таки – воин, рожденный от двух богинь, пояснила она. Раньше мне не приходилось слышать такого имени, но я сразу же согласилась.
Затем, она раскачала меня в условиях низкой гравитации и мы начали вращаться относительно друг друга, подобно нашим гаплоидным геномам, которые вращались в чашке Петри[81], прежде чем принять необычную ситуацию и слиться, сделав нашего ребенка от двух матерей, готовым к имплантации.
Страна чудес находится в пределах видимости и всего лишь в одном месяце пути. И теперь материнство опять переместилось в поле моего зрения. Возможно через восемь месяцев.
Несомненно, я просто обязана реалистично и статистически предвидеть выкидыш, а вдруг проявится лучший результат и Таки будет настоящей?
И как это отличается от того, как это происходило со мной прежде?
В случае с Элли, у меня не было второго родителя, который бы радовался вместе со мной. Конечно у меня имелись призрачные надежды и мечты на него, но я даже не позволяла себе и думать об этом, не говоря уже о том, чтобы поведать такие мысли вслух, стороннему человеку. Вынашивание Элли было просто работой, временным дискомфортом с датой окончания, которую нужно было, как и предвосхищать, так и опасаться.
И меня беспокоило даже не расставание с Элли. Ведь я сама, едва выйдя из детского возраста, страшилась печально известной физической боли при родах.
Я боялась просто разорваться.
Боже, как же я мало знала об истинной боли.
Поэтому, теперь меня мало волнуют такие вещи как схватки, кровотечения и риски для здоровья, теперь я думаю только о вознаграждении. О любви. О наставлении. О том, что я буду другом и опекуном Таки. О том, чтобы поведать ей о второй матери, Балтасаре.
Мамой будет Балтасара, буду мамой и я.
Я попросила её рассказать о своем детстве.
Балтасара поведала мне о своей маме, как она пилотировала реактивный автомобиль. Не для оказания помощи голодающим, а просто для прогулок по планете, во все отдаленные места, куда бы она не пожелала. Вместо того чтобы ходить в школу и заниматься спортом, юную Балтасару втиснули в кресла эксклюзивных частных оперных театров, заковали в смирительную рубашку по последней моде, и не разрешали общаться с детьми из низших социальных слоёв.
Ну а я рассказала Балтасаре о том, как мне приходилось читать по ночам при свете противоугонных прожекторов соседней фермы, срабатывающих от малейшего движения. О том, как я делила спальню со своими шестью старшими братьями и сестрами, пока наконец не сбежала из дома в большой город, чтобы выдать секреты своей страны в обмен на убежище.
Я поделилась с ней своим мнением, что лично мне было бы трудно представить такое воспитание, как у нее.
Ответ Балтасары был как всегда тихим. Но более чувственным, чем я когда-либо слышала от нее.
«Мэрибел, представляешь, мои родители сказали, что я смогу получить все что захочу. Когда мне было пять лет, я пожелала единорога, и они попросили ветеринара провести хирургическую операцию андалузской кобыле, стоимость которой была больше, чем чистый доход активов миллиона обычных людей.
Я любила её, до своего десятилетнего возраста, в тот момент вес её рога начал вдавливать кость в мозг, тем самым повреждая его. И однажды, когда я ехала верхом, она споткнулась и сбросила меня. При падении, я повредила ключицу.
После этого случая, родители усыпили кобылу, сделали из нее чучело и поместили в музей.
Когда мне исполнилось пятнадцать, я сказала, что хочу вторую Землю, потому что мы разрушаем эту, и они смеялись и пили спиртное с кусочками сусального золота, которое сверкало внутри кварцевых бокалов из стекол высокой чистоты, выкованных при температуре 846 градусов по Кельвину,[82] и кристаллизованных от их расплавленной магмы. И я точно знала, что должна убраться подальше от них в какое-нибудь темное, тихое и полное надежд место».
Так что оказывается мы оба сбежали из очень разных домов.
Я спросила Балтасару, есть ли теперь у нее чувство надежды?
Она поцеловала меня в живот и зарыдала тихим, слегка дрожащим голосом, который как я полагаю, мог скрытно осуществиться на земле, после падения с единорога.
