Текст книги "Великие тайны прошлого"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 40 страниц)

Цель поражена и потоплена

7 мая 1915 года. германская субмарина потопила британский пассажирский корабль. Погибли 1198 человек, включая 128 американцев. Произошло ли это по невнимательности капитана или же это был заговор, целью которого было втянуть Соединенные Штаты в Первую мировую войну?

Плавание через Северную Атлантику было необычайно спокойным. Пассажиры, находившиеся на борту роскошного британского морского лайнера <Лузитания>, проводили время за игрой в карты, устраивали соревнования на открытом воздухе, сидели в гостиных, посещали концерты, прогуливались по кораблю или же наслаждались целебным морским воздухом, сидя в шезлонгах.

На седьмой день путешествия корабль, находившийся к югу от берегов Ирландии, вошел в прерывистую полосу тумана. Капитан Уильям Тэрнер приказал замедлить ход судна с 21 до 18, временами даже до 15 узлов. Также по его приказу с 8 до 11 утра с минутными интервалами работала противотуманная сирена. Ближе к полудню туман растаял, и пассажиры высыпали на палубы, чтобы насладиться теплым солнцем и полюбоваться красотой изумрудного побережья Ирландии. Тем не менее в глазах многих читалась плохо скрываемая озабоченность – ведь плавание проходило в военное время, а корабль входил в британские территориальные воды. Лишь за три месяца до этого, 15 февраля 1915 года. Германия объявила воды вокруг Британских островов зоной военных действий, и германским подводным лодкам был отдан приказ об уничтожении торговых судов противника в этой зоне. К концу апреля германские субмарины потопили уже 66 кораблей.

Около 14 часов 10 минут двое пассажиров, находившихся на палубе, заметили сначала торчащий перископ, а затем и погруженный в воду корпус и рубку подводной лодки. <Посмотрите, там субмарина>, – закричал один из них. <Господи, – отреагировал другой, – нам конец>. В тот же момент стоявший на правом борту впередсмотрящий, 18-летний матрос Лесли Мортон, увидел, как примерно в 500 метрах от корабля на поверхности воды лопнул огромный воздушный пузырь и прямо к кораблю потянулась белая полоса. Схватив мегафон, он прокричал в сторону капитанского мостика: <Торпеда но правому борту!>

Снаряд ударил примерно на три метра ниже ватерлинии. Начальная резкая детонация взорвавшейся торпеды была почти сразу же перекрыта вторым, более мощным взрывом в трюме, из-за которого вода, пар, дым, уголь, грязь и обломки проникли внутрь корабля через вентиляционные отверстия и дымовые трубы. Сильно накренившаяся на правый борт <Лузитания> ушла под воду в течение 18 минут. 761 человек из числа пассажиров и членов команды спасся, но 1198 потерпевших кораблекрушение в море у берегов Ирландии погибли.

Королева Атлантики

<Лузитания> и ее близнец <Мавритания> были спущены на воду в 1907 году. Они были признанными чемпионами Северной Атлантики, часто приносившими компании <Кунард Лапн> вожделенную голубую ленту за самое быстрое пересечение Атлантики во время их походов из Нью-Йорка в Ливерпуль. Эти прекрасно оборудованные суда называли плавучими дворцами.

<Лузитания> могла принять на борт 2600 пассажиров, каждую прихоть которых выполняла команда из 700 человек. Каюты люкс могли похвастать гостиной, столовой, двумя спальнями и ванной комнатой, отделанной ценными породами дерева. Четыре огромные трубы извергали дым, поднимавшийся из расположенного в трюме машинного отделения, работавшие на угле паровые двигатели развивали мощность в 68 000 лошадиных сил, что давало судну возможность развивать скорость до 25 узлов. Это, как, должно быть, считали многие пассажиры в мае 1915 года, была достаточная скорость, чтобы уйти от тогдашних медлительных и неповоротливых подводных лодок. Вплоть до того момента немцам не удавалось потопить корабль, даже отдаленно походивший размерами и скоростью на хваленую <королеву Атлантики>.

Преступление против человечности?

Нападение германской субмарины на пассажирский лайнер вызвало во всем мире бурную волну протестов, особенно в нейтральной Америке, которая оплакивала 128 погибших граждан. <Ничто в анналах пиратства не может сравниться по бессмысленной и звериной жестокости с уничтожением “Лузитании”>, – заявляла <Курьер Джорнэл> ич Луисвилла. Ей вторила ричмондская <Тайме Диспэтч>: <Германия, очевидно, сошла сума>.

10 мая, через три дня после трагедии, германское правительство вручило Вашингтону ноту, где выражало свое <глубочайшее сочувствие> по поводу смерти американских граждан. Германия целиком возложила вину за трагедию на Британию, утверждая, что была вынуждена предпринять подобные шаги, чтобы противодействовать британской блокаде Германии, отрезавшей ее от необходимых поставок продовольствия и полезных ископаемых. Более того, утверждали в Берлине, <Лузитания> имела на борту 5450 ящиков боеприпасов и другого военного снаряжения, что не соответствовало ее статусу мирного пассажирского судна. <Германия имеет право не допускать попадания контрабандного груза к союзникам, – писал Президенту Вудро Вильсону государственный секретарь Уильям Дженингс Брайан. – Корабль, везущий контрабанду, не должен прикрываться пассажирами как щитом от нападения>. В официальной декларации среди грузов, перевозимых <Лузитанией>, военное снаряжение не значилось, и только в дополнительном списке, подписанном через четыре дня после отплытия, появился военный груз.

Никто не может отрицать того факта, что пассажиры <Лузитании> были предупреждены об опасности, которой они подвергались. 1 мая германское правительство поместило в утренних нью-йоркских газетах объявление, напоминавшее путешественникам, что суда под британским флагом могут быть подвергнуты уничтожению в зоне боевых действий вокруг Британских островов. Зловещее уведомление было опубликовано в тот самый день, когда <Лузитания> должна была отплыть. Лишь немногие пассажиры отменили свои заказы на билеты.

На всех парах к западне

30 апреля германская подводная лодка U-20 под командованием 30-летнего лейтенанта Вальтера Швигера покинула военно-морскую базу Эмден в Северном море. Капитану был дан приказ искать и уничтожать вражеские военные, транспортные и торговые суда в водах вокруг Британских островов. Ему предстояло действовать в Ирландском море недалеко от Ливерпуля, порта, в который направилась <Лузитания>. Пройдя севернее Шотландии и западнее Ирландии. U-20 достигла района назначения 5 мая. В этот день Швигер потопил шхуну к югу от побережья Ирландии; 6 мая он уничтожил два больших парохода.

Обеспокоенное британское Адмиралтейство послало на <Лузитанию> радиограмму, где капитану Тэрнеру сообщалось об активности вражеских субмарин в районе, к которому он вплотную приблизился. Это была первая из четырех радиограмм, которые были получены Тэрнером этим вечером и в течение утра 7 мая. Причем одна из них была повторена шесть раз. Однако ни в одной не упоминалось о кораблях, потопленных субмариной Швигера.

Тэрнер, как и все капитаны британских судов, плававших в зоне боевых действий, должен был управлять своим кораблем согласно особым инструкциям, выпущенным в феврале 1915 года в связи с объявлением Германией Северной Атлантики зоной боевых действий. Среди них были директивы о следовании зигзагообразным курсом в фарватере и о маневрировании на полной скорости. В роковое утро 7 мая <Лузитания> находилась в 12 милях от ирландского берега. Она следовала более или менее прямым курсом. Из-за тумана и чтобы задержать прибытие в Ливерпуль до начала прилива, вместе с которым корабль мог бы войти в гавань, капитан Тэрнер замедлил ход судна с 21 до 18 узлов (максимальная скорость равнялась 25 узлам). Если бы Тэрнер шел в фарватере зигзагом и на полной скорости, он мог бы легко избежать встречи с U-20.

Пропавший эскорт

Капитан Тэрнер ожидал эскорт, который должен был сопровождать его корабль несколько последних часов плавания до Ливерпуля. Все, что было нужно, – это быстроходный эсминец, развивающий скорость в 35 узлов, чтобы обнаружить и отогнать любую подводную лодку с маршрута пассажирского лайнера. Но приоритетом для эсминцев считалось сопровождение военно-транспортных кораблей во Францию и в Средиземное морс. Когда <Лузитания> подошла к берегам Ирландии, в ее распоряжение мог быть предоставлен лишь устаревший крейсер <Джуно>. Неспособный выжать больше 17 или 18 узлов, к тому же не оснащенный глубинными бомбами для выведения из строя подводной лодки, <Джуно> вряд ли помог бы <Лузитании>.

В ответ на поданный <Лузитанией> после торпедной атаки сигнал бедствия вице-адмирал сэр Чарлз Коук послал ей на помощь все спасательные суда, находившиеся в его распоряжении, включая и переоборудованные рыболовецкие траулеры. Прибывшим на место происшествия примерно через два часа спасателям удалось вытащить из воды некоторых оставшихся в живых людей и отбуксировать в порт несколько спасательных шлюпок, которые были успешно спущены на воду. <Джуно>, отправившийся в путь с опозданием, был отозван обратно в Куинстаун.

Никаких угрызений совести

Хотя миссия Швигера и считалась большим успехом германского флота, в Берлине молодого лейтенанта ждал холодный прием: правительство вынуждено было оправдываться перед мировым общественным мнением. Машинописная копия его дневника, возможно отредактированная, содержит утверждение, что он не знал, какой корабль атаковал, пока не увидел название тонувшего судна.

Четыре месяца спустя Швигср, хотя и имевший к тому времени строгие указания не атаковать пассажирские суда, потопил еще один британский лайнер, <Хеспериэн>. На этот раз погибли 32 человека. Допрошенный по поводу нарушения приказа Швигер заявил, что он перепутал <Хесиернэн> со вспомогательным крейсером. Его спросили, испытывал ли он угрызения совести, когда понял, что ошибся, и он ответил: <Абсолютно никаких>. В сентябре 1917 года Швигер погиб в бою. Во время войны он потопил британские корабли общим водоизмещением 190 000 тонн и получил высшую награду военно-морского флота Германии.

Нападения без предупреждения

Согласно международному праву, действовавшему в 1914 году, военный корабль мог остановить невооруженное торговое судно для проверки его груза на предмет запрещенного военного снаряжения. Если досматривающая сторона обнаруживала груз, который предназначался противнику, военный корабль мог или препроводить задержанное судно в порт дружественной страны, или потопить его. Но нападающий был обязан взять на борт всю команду и пассажиров или же дать им возможность благополучно перебраться в спасательные шлюпки. Появление подводных лодок изменило правила.

Еще до начала войны Британия стала оборудовать свои торговые суда орудиями, способными повредить субмарину и заставить ее всплыть на поверхность. Многие надводные корабли, как военные, так и пассажирские лайнеры тина <Лузитании>, были способны захватить и протаранить субмарину. Уинстон Черчилль, первый лорд британского Адмиралтейства, был инициатором политики использования военных кораблей, замаскированных под торговые суда. Они должны были подманивать германские подводные лодки на близкое расстояние и уничтожать их.

Когда Германия объявила воды вокруг Британских островов зоной боевых действий, нейтральным судам было рекомендовано воздерживаться от захода в указанный район. Германия заявила, что. поскольку Британия злоупотребляет флагами нейтральных стран, ошибки будут неизбежны.

Однако германские субмарины были беззащитны перед орудийным огнем и тараном, и немцы стали умышленно прибегать к нападениям без предупреждения. Нападение на <Лузитанию> стало поворотным пунктом. Не желая вступать в конфронтацию с нейтральной Америкой, 1 сентября 1915 года Германия объявила, что ни один пассажирский лайнер не будет потоплен без предупреждения и без обеспечения мер безопасности по отношению к пассажирам и команде. Однако возобновление в начале 1917 года широкомасштабной подводной войны в конце концов заставило США объявить 6 апреля войну Германии.

<Вся тяжесть ответственности>

Хотя британская блокада германского побережья, установленная в ноябре 1914 года, снята не была, реакция Президента Вильсона на объявление Германией вод вокруг Британских островов зоной боевых действий была крайне резкой. На Германию ляжет <вся тяжесть ответственности>, если при нападении подводных лодок погибнут американские граждане или будут потоплены американские суда. США были готовы <предпринять любые необходимые шаги, чтобы защитить жизнь и собственность своих граждан>.

Некоторые люди, среди которых, возможно, были и те американские граждане, которые поплыли на <Лузитании>, полагали, что в заявлении президента подразумевалась защита американцев в открытом море вне зависимости от государственной принадлежности корабля. Для других, среди которых, возможно, были и высокопоставленные чины британского правительства, это означало, что в случае гибели американских граждан по вине германской подводной лодки Вильсон будет готов присоединиться к союзникам. Все это, по мнению английского писателя Колина Симпсона, привело к организации заговора, в котором были замешаны как американские, так и британские официальные лица. Они стремились спровоцировать нападение на <Лузитанию>. Почему в официальной корабельной декларации не было указано контрабандное военное снаряжение? И не были ли взорвавшиеся боеприпасы, а не торпеда причиной того, что <Лузитания> так быстро затонула? Почему британское Адмиралтейство не смогло обеспечить сопровождением лайнер компании <Кунард>, когда тот вошел в опасные воды к югу от Ирландии? Не было ли у капитана Тэрнера секретного приказа о непринятии мер безопасности, которые могли бы уберечь его судно? Почему капитан <Лузитании> не был специально извещен о потопленных незадолго до атаки кораблях?

Трагедия не втянула США в войну, как того хотели определенные круги по обе стороны Атлантики. Это произошло в апреле 1917 года, когда Германия возобновила широкомасштабную подводную войну.

Пропавший дофин

Хаос Французской революции смел монархию Бурбонов. Людовика XVI и его супругу Марию-Антуанетту ждала позорная смерть на гильотине; их сын, дофин Ауи-Шарль, умер в тюрьме, или, во всяком случае, так было сообщено в свое время.

На протяжении пяти лет, с тех самых пор, когда парижская толпа 14 июля 1789 года штурмом взяла Бастилию, Франция находилась в брожении. Разрушение ненавистной тюрьмы, символа прогнившей монархии Бурбонов, ознаменовало собой начало Великой французской революции. В октябре толпа голодных женщин отправилась в Версаль и принудила короля Людовика XVI, его жену Марито-Антуанетту и двоих их детей вернуться с ними вместе в город, где короля заставили утвердить довольно скромные реформы Национального собрания.

Осознавая, какая опасность нависла над ним, в июне 1791 года Людовик вместе с семьей бежал из Парижа. Но в городе Варенн, на северо-восточной границе Франции, их задержали и возвратили в столицу фактически пленниками. Через несколько месяцев, 21 сентября 1792 года, Национальный конвент проголосовал за упразднение монархии и провозгласил Францию республикой. Людовика XVI судили как предателя и приговорили к смерти. 21 января 1793 года он был отправлен на гильотину. Через девять месяцев была обезглавлена и Мария-Антуанетта. Идейным вдохновителем эпохи террора был бескомпромиссный революционер Максимилиан Робеспьер.

Почти через год, 27 июля 1794 года, волна смела Робеспьера. Арестованный вместе с 21 своим сообщником, он на следующий день был приговорен к смертной казни. Ему отрубили голову на той же самой гильотине, на которую он отправил столь многих. В этот день – день возмездия – Поль де Баррас, лидер Национального конвента, игравший решающую роль в устранении Робеспьера, с места казни поспешил в Тампль, тюрьму в центре города. Он должен был засвидетельствовать состояние двух царственных заключенных – осиротевших детей Людовика XVI и МарииАнтуанетты – Марии-Терезы, 16 лет, и девятилетнего Луи-Шарля.

Из дворца – в тюрьму

Луи-Шарль родился в 1785 году в первый день Пасхи. Его беззаботное детство прошло в Версале. Лишь за месяц до штурма Бастилии, после смерти от туберкулеза его старшего брата, мальчик стал дофином, или кронпринцем, – законным наследником Людовика XVI. После казни короля роялисты, находившиеся в изгнании, провозгласили его королем Людовиком XV11 и назначили его дядю графа Прованского регентом до достижения Луи-Шарлем совершеннолетия.

Действия роялистов противоречили решению Национального конвента, в соответствии с которым дофина предполагалось отдать на попечение сапожника Антуана Симона и его жены. Обращаясь с мальчиком так же. как они обращались бы с любым человеком своего класса, – грубо и фамильярно, эта супружеская пара пыталась превратить титулованного монарха в республиканца. Они даже учили Луи-Шарля петь <Марсельезу>. Позже, когда все вернулось на круги своя, садистские наклонности Симона и его жены получили достойное осуждение.

В январе 1794 года Симон отказался от опеки над Луи-Шарлем, и мальчик был помещен в ту же самую камеру в башне Тампля, которая была последней тюрьмой его отца. Порученный заботам четырех охранников, которые ежедневно сменялись, мальчик находился в такой изоляции, что Мария-Тереза, сидевшая этажом выше, думала, что ее брат либо мертв, либо переведен из Тампля. Забытый мальчик, которого Баррас посетил 28 июля, был подавлен и изможден. Возмутившись, лидер Национального конвента настоял на более гуманном обращении с царственным заключенным.

В начале следующего года Национальный конвент проголосовал за высылку Луи-Шарля, однако мальчик был слишком слаб для путешествия. 28 июня 1795 года дофин, для кого-то Людовик XVII, скончался в Тампле от туберкулеза лимфатических желез.

Избыток претендентов

Смерть Робеспьера и конец эпохи террора не восстановили во Франции спокойствия. В последующие два десятилетия произошло восхождение и падение Наполеона, военного гения и человека, одержимого манией величия, который вверг всю Европу в опустошительную войну. В 1814 году, после поражения Наполеона, была восстановлена монархия Бурбонов. Королем Франции Людовиком XVIII стал граф Прованский.

Новый король и его младший брат и наследник Карл Х были вынуждены защищать трон от притязаний многих претендентов. Этим приходилось заниматься и наследнику Карла, королю-гражданину Луи-Филиппу, правившему с 1830 по 1848 год, когда революция еще раз превратила Францию в республику. В течение всего этого времени около 60 человек претендовали на титул пропавшего дофина.

В 1834 году в Париже состоялся суд над одним из претендентов. Свидетель обвинения наэлектризовал атмосферу суда чтением письма от <настоящего> Людовика XVII. Им оказался обнищавший часовщик по имени Карл Вильгельм Наундорф, который много лет прожил в Германии и с трудом говорил по-французски. Так или иначе, но Наундорф убедил членов суда в Версале, что именно он является законным королем Франции.

Возвращение Бурбонов

Во время Великой французской революции граф Прованский, будучи на год моложе своего брата, короля Людовика XVI, играл в опасную игру. В царствование Наполеона он был осторожен. Сначала он выражал поддержку реформам и презирал тех представителей аристократии, которые бежали из Франции от разразившейся революции. Но в июне 1791 года, в то самое время, когда королю с семьей помешали бежать из страны, он отправился в изгнание. Нимало не заботясь о том, как это скажется на Людовике, Марии-Антуанетте и их детях, содержавшихся в парижской тюрьме, граф занимался выпуском контрреволюционных прокламаций, сплочением соратников по эмиграции и просил поддержки у европейских монархов. После казни короля он был назначен регентом при Луи-Шарле, которого заграничные роялисты провозгласили королем Людовиком XVII.

В царствование Наполеона граф оставался в изгнании и, хотя очень нуждался в деньгах, не отказался от притязаний на французский престол и не принял пенсию от императора. Это была выжидательная тактика, которая принесла плоды в начале 1814 года, когда Наполеон был разбит. 3 мая граф Прованский, теперь уже король Людовик XVIII, был радостно встречен Парижем.

Похождения часовщика

Высший парижский свет с удивлением слушал, как Наундорф в подробностях рассказывал о семейной жизни Людовика XVI и Марии-Антуанетты. Когда ему задавали вопросы об определенных событиях, происходивших в Версале непосредственно перед началом революции или позже в тюрьме, у него всегда имелся на них правильный ответ. Он без промедления называл имена представленных ему людей, хотя мог встречаться с ними лишь много десятилетий назад, будучи ребенком.

Однако часовщик не мог точно объяснить, когда и как он был освобожден из заключения в Тампле. Истории же, которые он рассказывал о событиях, произошедших между 1795 годом, когда его в последний раз видели живым, и 1810 годом, когда он объявился в Берлине, были похожи на приключенческий роман. Наундорф утверждал, что и после его похищения из Парижа он оставался пленником и его освободители обращались с ним не лучше тюремщиков. Его захватывающий рассказ о путешествии через океан в Америку, предательстве, краже, поддельных документах, убийстве, возвращении в Европу никак нельзя было проверить. Никаких документов в подтверждение этих событий <дофин> представить не мог.

Жизнь Наундорфа после 1810 года, и тому имелись доказательства, была не столь романтична, как <американский> период его приключений. Через два года после документально подтвержденного приезда в Берлин Наундорф переехал в Шпандау, где без труда получил прусское гражданство. К 1822 году он с семьей обосновался в Брандснбурге, где вскоре после этого был привлечен к суду по обвинению в подделке документов и мошенничестве. Позднее <дофин> был обвинен в поджоге своего собственного дома. Хотя один из судей на процессе и объявил Наундорфа сумасшедшим, его приговорили к трем годам тюремного заключения.

После освобождения он переехал в прусский город Кроссен. В какой-то момент после 1827 года Наундорф объявился с историей о том, что он – законный наследник французского трона. Из газетных статей об этом стало известно во французской столице, и Наундорфа вызвали в Париж.

Отказ сестры

Чтобы убедить тех, кто все еще скептически относился к утверждениям Наундорфа, можно было воспользоваться наиболее простым способом – провести очную ставку между ним и человеком, который знал его лучше всех, – его сестрой Марией-Терезой. Принцессе удалось выжить в тюрьме, и теперь она жила в изгнании.

Хотя Мария-Тереза признавала вполне вероятным то, что ее брата в Тампле подменили другим мальчиком, она отказалась встретиться с Наундорфом лично. Довольно резко принцесса заявила, что не находит ни малейшего сходства между Луи-Шарлем и показанным ей портретом часовщика. И когда Наундорф предъявил свои претензии во французском суде, Мария-Тереза решительно отказалась выступить в качестве свидетеля. Вместо того чтобы получить законное признание, Наундорф был арестован по приказу короля Луи-Филиппа и в 1836 году выслан в Англию.

Питая ненависть к Бурбонам, которые отказались его признать, Наундорф организовал в Англии химическую лабораторию для создания, как он говорил, <своей бурбонной бомбы>. К несчастью, она взорвалась раньше времени, причинив значительные повреждения его собственному дому. Затем он предсказал свое восшествие на французский престол 1 января 1840 года. Когда его пророчество не сбылось, Наундорф потерял поддержку своих последних сторонников. Он скончался 10 августа 1845 года в Нидерландах, очевидно став жертвой отравления.

Удивительно, но потомки Наундорфа смогли донести свои претензии до XX века, упрямо добавляя <де Бурбон> к своей фамилии. В июле 1954 года французский апелляционный суд вынес окончательный вердикт против одного из потомков Наундорфа, директора цирка, называвшего себя Рене Шарль де Бурбон. Было официально объявлено, что Луи-Шарль, дофин Франции и некоронованный король Людовик XVII. скончался в Тампле 8 июня 1795 года. Таким образом, права на несуществующий французский престол были переданы пармской ветви бывшей королевской фамилии Бурбонов. Но и по сегодняшний день находятся историки, которые сомневаются в смерти Луи-Шарля. Они приводят некоторые обстоятельства, связанные с этой таинственной историей, наводящие на мысль о том, что дофин был заменен другим мальчиком.

В докладе одного из членов Национального конвента, посетившего царственного пленника в Тампле в начале 1795 года, утверждалось, что ребенок выглядел глухонемым. Один из охранявших его в последнее время людей описывал своего пленника очень высоким для своего возраста мальчиком. Дофин, и это подтверждено документально, был небольшого роста и худ. Врач, вызванный для того, чтобы сделать вскрытие, скупо упомянул, что ему показали труп, <как было ему сказано>, сына Людовика XVI. Его замечания оставляют впечатление, что доктор не был в этом убежден. Локон волос пленника был позже сравнен с прядью волос дофина из медальона, принадлежавшего Марии-Антуанетте. они не выглядели одинаковыми.

Не был ли другой мальчик тайно привезен в Тампль, а дофин – похищен? Жена Антуана Симона, бывшего опекуном дофина во второй половине 1794 года, случайно проговорилась о том, как могла быть осуществлена эта подмена. Среди скудной обстановки камеры была большая корзина для белья с двойным дном. Она могла быть использована для того, чтобы незаметно внести или вынести маленького мальчика.

Однако со всеми этими сомнениями вступает в противоречие свидетельство герцогини де Турзель, воспитательницы детей МарииАнтуанетты. Рискуя навлечь на себя гнев революционеров, она хранила у себя в гостиной миниатюру с изображением Луи-Шарля. После сообщения о смерти дофина двое из его тюремщиков навестили ее и принесли печальную новость. Увидя портрет, они сказали герцогине, что он похож на их усопшего пленника. Священник, ведший погребальную службу, также подтвердил, что это был труп мальчика, изображенного на миниатюре.

Жизнь в изгнании

Мария-Тереза была первым ребенком Людовика XVI и МарииАнтуанетты. В тот страшный октябрьский день 1789 года ей было десять лет и десять месяцев. Под давлением толпы королевская семья была вынуждена оставить роскошь Версаля и отправиться в Париж. В 1791 году попытка бегства провалилась, и принцесса видела, как сначала отца, а потом и мать увели на казнь. В июне 1795 года ей сказали, что в Тамиле, в той же тюрьме, где содержалась в заключении и она, умер ее брат, дофин Луи-Шарль. Шесть месяцев спустя она была без всяких объяснений освобождена из заключения и отправлена в изгнание. Ей было 17 лет.

Первой остановкой в ее долгих странствиях по Европе была Австрия, родина ее матери. Но в Вене ее кузен, император Священной Римской империи Франц II, дал ей понять, что она не самый желанный гость при дворе. Тогда она, пытаясь убежать от своего одиночества, отправилась в герцогство Курляндское (нынешняя Латвия), где один из ее дядей предложил ей выйти замуж за ее кузена и изгнанного соотечественника Луи-Антуана, герцога Ангулемского.

В 1814 году монархия Бурбонов была восстановлена, и Мария-Тереза возвратилась во Францию, где ее дядя, граф Прованский, занял трон под именем Людовика XVIII. В 1824 году ее свекр унаследовал трон под именем Карла X. Шесть лет спустя, когда Карл был вынужден отречься от престола в пользу короля-гражданина Луи-Филиппа, Мария-Терсза бежала в Прагу и некоторое время жила в Пражском Граде (вверху). На этом ее скитания не закончились. В конце концов она обосновалась во Фриули (Северная Италия), где и умерла в 1851 году в возрасте 72 лет.

7. Роковые ошибки

Непобедимая армада

Собрав крупнейший в истории военный флот, испанский король Филипп II вознамерился убрать с английского трона королеву Елизавету I и вернуть ее страну в лоно католической церкви. Но он допустил роковой просчет.

Лолучив приказ короля Филиппа II, герцог Медина-Сидония пришел в ужас. Король поручал ему возглавить поход против Англии вместо умершего 9 февраля 1588 года маркиза де Санта-Крус. <Здоровье не позволяет мне отправиться в подобное плавание, – умолял он монарха в письме, подтверждавшем получение высочайшего приказа, – ибо и но тому малому опыту выхода в море, какой у меня был, я знаю, что мне всегда делается дурно и я всегда простужаюсь… Поскольку у меня нет ни мореходного, ни военного опыта, я полагаю, мне не следует командовать столь важной кампанией>.

Но воле короля нельзя было противиться, и дон Алонсо де Гусман эль Буэно, герцог Медина-Сидония и генерал-капитан Андалусии, покорно принял на себя командование. Истинный католик и аристократ, выходец из старинного рода, герцог понимал, что выбора у него нет. Оставив свой уютный дом на юге Испании, он поспешил в Лиссабон, где уже был собран огромный флот. Кончина маркиза де Санта-Крус приостановила лихорадочные приготовления к отплытию, и теперь от герцога Медины-Сидонии требовалось совершить геркулесову работу, чтобы внести порядок в царившую в порту неразбериху. Каким-то образом это ему удалось, и 25 апреля он отправился в собор, чтобы принять штандарт, с которым армада должна была пойти на битву: знамя с испанским гербом, по обе стороны которого изображены Иисус и Дева Мария. На свитке был написан девиз предстоящей экспедиции: <Восстань, о Господи, и защити дело Твое>.

Для испанцев это была священная война, в которой они не могли не победить, несмотря на то что корабли у англичан были быстроходнее, а пушки – лучше. Когда одного из старших офицеров герцога спросили, почему испанцы так уверены в победе, он ответил: <Все очень просто. Мы сражаемся за дело Господа>.

Католик против протестантки

Конфликт назревал более 30 лет, с тех пор, как Елизавета I в 1558 году сменила на английском троне свою сестру Марию. Когда их отец Генрих VIII решил развестись с матерью Марии Екатериной Арагонской, чтобы жениться на матери Елизаветы Анне Болейн, он порвал с католичеством и основал англиканскую церковь. Во время своего недолгого царствования Мария попыталась восстановить в Англии католическую веру и вышла замуж за наследника испанского престола, ставшего позднее королем Филиппом II. Мария умерла бездетной, и корона перешла к Елизавете, не менее решительно, чем ее сестра, настроенной поддерживать религию, в которой она была воспитана, – протестантизм. Для ревностного католика Филиппа ее действия были равнозначны ереси.

Когда Елизавета заключила союз с Нидерландами и послала туда войска на помощь восстанию против Филиппа, которое подняли его подданныепротестанты, у испанского короля появились не только религиозные, но и политические претензии к Англии. И все-таки он колебался. Оставалась последняя надежда: что после незамужней Елизаветы на трон взойдет ее двоюродная сестра католичка Мария Стюарт, свергнутая шотландская королева. Но 8 февраля 1587 года по приказу Елизаветы Мария была казнена, и Филипп понял, что ему придется действовать.