Текст книги "Великие тайны прошлого"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)
Закулисный кукловод?
Одной из наиболее темных фигур, пересекавших жизненный путь Каспара Хаузера, был англичанин Филипп Генри, пятый граф рода Стэнхопов. В конце мая 1831 года этот богатый аристократ появился в Нюрнберге, изображая из себя человека, тронутого судьбой неизвестного найденыша. Всеми силами доказывая свою добрую волю по отношению к Каспару, лорд Стэнхоп продемонстрировал незаурядную настойчивость в своих попытках убедить городской совет назначить его приемным отцом молодого человека. Едва добившись этой цели, он покинул Каспара Хаузера и больше в Нюрнберге никогда не появлялся. Еще хуже было то, что позднее он выступил против своего бывшего протеже, заявляя, что молодой человек – самозванец и мошенник.
Роль Стэнхопа в трагедии Каспара Хаузера покрыта мраком, и один из сыновей Фейербаха не без причин подозревал, что тот <был орудием в руках врагов Хаузера и последовательно действовал в соответствии с их волей>.
Любопытен и тот факт, что Стэнхоп посещал Нюрнберг еще в 1829 году, всего через несколько дней после первого и неудавшегося покушения на жизнь Каспара Хаузера. Он выяснял все детали покушения, а также собирал информацию о прошлой жизни Каспара.
Похоже, что Стэнхоп шел по следу Каспара Хаузера еще с 1826 года и вдоль и поперек изъездил Южную Германию, устанавливая контакты с королевскими дворами как Бадена, так и Баварии. Он был также знаком с Бурбонами, возвращенными на трон после низложения Наполеона, и с принцем Меттернихом, австрийским министром иностранных дел. который присоединил свою страну к союзу, нанесшему поражение Наполеону.
Интерес, проявленный Стэнхопом, который, несомненно, был тайным агентом, похоже, подтверждает, что Каспар Хаузер – не обычный найденыш. Если он был кронпринцем Бадснским, значит, он был также внуком Наполеона – а для Вены и Парижа не было большего кошмара, чем возрождение династии Наполеона Бонапарта.
Застигнутые врасплох
Неожиданное нападение японцев ранним утром 7 декабря 1941 года на Перл-Харбор заставило Соединенные Штаты Америки вступить во Вторую мировую войну против держав <оси Берлин-Рим-Токио>. Проигнорировала ли Америка предупреждения о готовившемся нападении, чтобы вынудить Японию пойти на агрессию?
В то воскресное утро командующий Тихоокеанским флотом США, базировавшимся в Псрл-Харборе на острове Оаху, Гавайские острова, адмирал Хасбенд Е. Киммель поднялся около семи часов. У него была назначена партия в гольф с командующим сухопутными войсками США на Тихом океане генерал-лейтенантом Уолтером К. Шортом. Однако не успел адмирал одеться и позавтракать, как поступило сообщение, что у входа в бухту сторожевой эсминец обнаружил и потопил подлодку противника. В то же самое время солдат-оператор па подвижной радиолокационной станции на северном побережье острова тревожно следил за экраном локатора, отметки на котором показывали, что к Оаху быстро приближаются более 50 самолетов.
Оаху был плотно закрыт утренней облачностью, и японские летчики увидели остров только в тот момент, когда находились прямо над ним. Ведущий группы из 140 бомбардировщиков и 43 истребителей сопровождения, подходившей к Перл-Харбору с запада и юга, Мицуо Футида решил, что это, должно быть, <рука Господа> развела облака прямо над целью. Его глазам предстало <чудесное, прямо-таки невероятное зрелище>: семь крупных кораблей – семь стоявших на якоре линкоров. Восьмой линкор. <Пенсильвания>, и два эсминца находились неподалеку в сухом доке. Кроме того, в бухте было 29 эсминцев, девять крейсеров и большое число кораблей меньшего водоизмещения. Общее число кораблей в бухте достигало 94 единиц. Футида пожалел только об одном: среди них не было авианосцев.
Около восьми часов, глядя в небо с палубы флагманского корабля, контр-адмирал Уильям Ферлонг увидел над перл-харборским аэродромом ФордАйленд одиночный самолет. Когда летчик сбросил бомбу на ангары, адмирал подумал, что это ошибка, и обложил про себя <кретина и разгильдяя> за то, что тот не закрыл как следует замок бомболюка. Но когда самолет развернулся и прошел между флагманом и Форд-Айлендом, он увидел на нем опознавательные знаки – восходящее солнце – и понял, что это японское нападение.
Супруга жившего по соседству с адмиралом Киммелем Джона Б. Эрла миссис Эрл в это время готовила завтрак. Услышав взрыв, она бросилась к окну как раз в тот момент, когда ангары ФордАйленда охватило пламя. Миссис Эрл выбежала из дома и увидела адмирала Киммеля. Он выглядел <совершенно ошеломленным>, его лицо было <белым, как надетый на нем мундир>. <В полнейшем изумлении>, они наблюдали, как линкор <Аризона> приподнялся из воды и затем скрылся под ее поверхностью.
Через два часа все было кончено
В 8.05 адмирал Киммель был уже в штабе. В этот момент торпеда попала в линкор <Калифорния>. Бессильный что-либо сделать, адмирал наблюдал, как гигантские корабли один за другим попадали под огонь противника. Первая атака стихла в 8.35, но лишь только для того, чтобы после 20-минутной передышки подошла вторая, продолжавшаяся целый час, до 9.55. Потери были ужасающими: из 18 боевых кораблей, включая все восемь линкоров, некоторые были потоплены, другие – опрокинуты или повреждены; японцы уничтожили почти две сотни единиц сухопутной и морской авиации; 2403 человека были убиты и 1178 ранены. Потери нападавших были минимальными: 29 самолетов, шесть сверхмалых подводных лодок и, вероятно, менее 100 человек личного состава.
7 декабря 1941 года было днем, как скажет на следующий день Президент Франклин Д. Рузвельт в своем обращении к Конгрессу и народу США, который останется <днем позора>. Адмирал Киммель был отстранен от командования, так же как и генерал Шорт. Но были ли они повины в том, что недооценили серьезность складывавшейся обстановки и не приняли необходимых мер для противодействия внезапному нападению? Потребовалось пять десятилетий, чтобы начать получать ответы на этот вопрос.
<Раковая опухоль> Тихого океана
Немногие в то время понимали, что Япония уже почти десятилетие, а именно с момента отторжения Маньчжурии от Китая в 1931-1932 годах, находилась в состоянии конфронтации с США. В 1937 году Япония вторглась в Северный Китай, а через два года двинулась на юг для захвата острова Хайнань, бросая алчные взоры на Малайю. Филиппины и Нидерландскую Ост-Индию (ныне Индонезия). В то же время Соединенные Штаты не только поддерживали китайское правительство Чан Кайши, но и способствовали укреплению позиций британского, французского и голландского колониализма в Азии, в то время как японцы провозгласили принцип: <Азия принадлежит азиатам…> Давая высокую оценку великой восточноазиатской сфере взаимного процветания, японцы на самом деле отчаянно стремились завладеть природными ресурсами, которых так не хватало на их островах, для обеспечения быстро растущего населения и развития промышленного потенциала.
Поражение Франции в июне 1940 года стало для Японии как раз тем предлогом, который был ей нужен, чтобы послать войска во Французский Индокитай (ныне Вьетнам), и 27 сентября она подписала пакт со странами <оси Берлин-Рим> Германией и Италией. <Теперь уже ясно, что мы должны решаться, – писал Президенту Франклину Д. Рузвельту американский посол в Токио Джозеф К. Гру, – и главный вопрос на повестке дня – это вопрос выбора момента, то есть когда нам будет выгоднее открыть свои карты – сейчас или позже>. Поскольку симпатии Рузвельта были явно на стороне Британии, воевавшей с державами <оси>, включая их нового азиатского союзника, он планировал установить к концу года эмбарго на экспорт Японию всех видов важнейших материалов, имевших стратегическое значение, за исключением нефти. Опасный холодок в отношениях двух держав японцы называли тайхейоно-ган – <раковая опухоль Тихого океана>. Стараясь найти решение дилеммы дипломатическими путями, Япония призвала на действительную службу отставного адмирала Кичисабуро Номуру и в январе 1941 года направила его послом в Вашингтон. Номура еще только был на пути в США, когда другой японский адмирал приступил к разработке плана нападения на Перл-Харбор.
Решить исход войны в первый же день
1 января 1941 года главнокомандующий объединенными силами японского военно-морского флота Исороку Ямамото направил на имя военно-морского министра совершенно секретную служебную записку, в которой предлагал нанести дерзкий удар, чтобы <решить судьбу войны в первый же день>. Конкретно, он планировал нанести внезапный авиационный удар по базировавшемуся в Перл-Харборе американскому флоту <лунной ночью или на рассвете>. К середине апреля план Ямамото был передан в штаб для изучения.
Вскоре слухи об этом плане дошли до американского посла Гру, и он предупредил Вашингтон. Разведуправление ВМС передало сообщение Гру адмиралу Киммелю на Гавайи, сопроводив его примечанием, что оно не заслуживает доверия. Тем не менее министр военно-морских сил Нокс доложил военному министру Генри Л. Стимсону, что вероятность начала военных действий Японии против Соединенных Штатов с внезапного удара по Перл-Харбору <весьма велика>, и просил объединить усилия сухопутных войск и военно-морских сил для предотвращения возможного налета. Стимсон согласился. Согласился и начальник штаба сухопутных войск Джордж К. Маршалл, который заявил, что его главная забота – безопасность флота. На Гавайях же генерал Шорт явно думал по-другому, считая, что присутствие флота в Перл-Харборе так или иначе защищает его солдат от потенциального противника. Несмотря на недоверие к предупреждению посла Гру, адмирал Киммель всерьез воспринимал возможность нанесения японцами удара по вверенному ему флоту, но он считал, что опасность исходит от подводных лодок, а не от авиации.
Не подозревавший о плане Ямамото посол Номура вручил верительные грамоты Президенту Рузвельту, который его сердечно приветствовал и заявил, что <на Тихом океане достаточно места для всех>. Рузвельт также настоятельно просил японского дипломата подготовить соглашение вместе с госсекретарем Корделлом Халлом. Идти против течения американской внешней политики ввиду экспансионизма Японии и ее союза с Германией и Италией было отнюдь не просто. Когда Япония отказалась пересмотреть свою политику, Соединенные Штаты предприняли дополнительные меры экономического характера, заморозив 26 июля все японские активы в США и шестью днями позже распространив эмбарго на поставки нефти.
Ухудшение отношений между Японией и Соединенными Штатами, полагал адмирал Ямамото, лишь подтверждало необходимость принятия его плана о нападении на Псрл-Харбор. <Япония должна нанести американскому флоту смертельный удар в самом начале войны>.
<Энигма>: раскрытие германских кодов
Когда в декабре 1943 года немецкий линкор <Шарнхорст> вышел из Норвегии с секретным заданием, его судьба была уже предрешена. Два дня спустя британский флот потопил это судно – одно из трех крупнейших в германском флоте – благодаря полученной точной информации о дислокации ВМС противника.
Подобная же судьба постигла и 287 немецких подлодок в 1943 году – больше, чем за три предыдущих года, вместе взятых. Попытки Германии перерезать жизненно важную артерию, по которой Америка снабжала всем необходимым своего союзника Великобританию, полностью провалились.
Победа союзников в Северной Атлантике была, несомненно, триумфом британской разведки. Еще до начала войны англичане знали об <Энигме> – машине для кодирования сообщений электромеханическими средствами, созданной в 1923 году немецким инженером Артуром Шербиусом. Хотя англичане получили две такие машины от своих польских союзников, они не могли раскрывать коды вплоть до весны 1941 года, когда они подняли с борта потопленной немецкой подлодки шифровальную машину <Энигма> с кодовыми книгами. Немцы оставались в неведении относительно удачи англичан и были уверены в том, что они располагают самыми современными и надежными кодами, которые никто не в состоянии расшифровать.
Свалившаяся с неба удача позволила англичанам расшифровывать немецкие радиограммы. Согласно некоторым оценкам, точное знание союзниками позиций немецких подлодок стоило Германии 28 000 жизней из 39 000 личного состава экипажей подлодок в Северной Атлантике.
Пурпур отступает перед колдовством
Для обеспечения успеха японцам нужна была точная информация о дислокации флота на Гавайях. 24 сентября министерство иностранных дел поручило японскому консульству в Гонолулу нанести расположение каждого корабля на координатную сетку бухты Перл-Харбор. С начала осени и вплоть до 6 декабря в Токио получали информацию о всех передвижениях флота в бухту и из бухты и о точном месте стоянки каждого корабля в порту.
Как ни странно, в Вашингтоне знали о том, что японцы установили наблюдение за Тихоокеанским флотом. Связь со своими дипломатическими представительствами Токио осуществлял с помощью современного кода, называвшегося <Пурпур>. Еще летом 1940 года Соединенные Штаты раскрыли этот код, используя дешифровальную систему <Мэджик> (<колдовство>). К июлю 1941 года Соединенные Штаты располагали восемью дешифровальными машинами <Мэджик>. Четыре находились в Вашингтоне – по две машины передали в ВМС и сухопутные войска; и три машины отослали англичанам в Лондон. Восьмая была отправлена командованию американских войск на Филиппинах, положение которых, как считалось, было наиболее уязвимым на Тихом океане. <Мэджик>, однако, не раскрывали кодов, применявшихся в японских ВМС, и поэтому Вашингтону остались неизвестными депеши, направлявшиеся адмиралом Ямамото командованию 1-го воздушного флота, когда тот покинул Японию и полетел на Гавайи.
<Это война>
Экономические санкции Америки лишь укрепили Токио в его намерении проводить свою экспансионистскую политику. Япония, сообщил 3 ноября посол Гру, скорее совершит <национальное харакири, чем уступит иностранному давлению>. Требуя отмены Соединенными Штатами экономических санкций, возобновления поставок нефти и прекращения помощи Китаю, Япония взамен обещала лишь отвести свои войска в Северный Индокитай и не предпринимать дальнейших действий в Юго-Восточной Азии. Госсекретарь США Корделл Халл назвал эти предложения <абсурдными>.
25 ноября Президент Рузвельт присутствовал на совещании высшего командного состава армии. Как следует из записей военного министра Стимсона, президент сказал, что, вероятно, Япония произведет нападение до 1 декабря. Вопрос, поставленный перед участниками совещания, писал Стимсон, был следующим: <Как мы должны действовать, чтобы именно они были повинны в первом выстреле и при этом мы не подвергались слишком большому риску?> Так называемые историки-ревизионисты ухватились за это утверждение Стимсона, пытаясь доказать, что Соединенные Штаты хотели, чтобы Япония начала войну.
Американский историк Гордон У. Пранж 37 лет потратил на расследование случившегося в Перл-Харборе. Итоги его исчерпывающего исследования были представлены в нескольких книгах, вышедших после его смерти в 1980 году. В первой из них – <На рассвете мы спали> – профессор Пранж отверг точку зрения историков-ревизионистов. У любого, кто изучал всю совокупность исторических документов, не остается никаких сомнений в том, что США желали как можно дольше сохранять мир с Японией, чтобы иметь возможность помогать Великобритании в се борьбе с державами <оси> в Европе. <Не поддавайтесь обману, – писал Пранж, – Япония стремилась к войне, и те, кто имел доступ к “Мэджик”, знали это>.
На следующий день после участия Рузвельта в совещании высшего командного состава 1-й воздушный флот Ямамото покинул Японию. К 5.50 утра 7 декабря он находился в 220 милях от Оаху – цели авиационного удара – и не был обнаружен. В состав армады входили шесть авианосцев, два линкора, три крейсера, эскадра эсминцев и сопровождающие их танкеры и подводные лодки.
В Токио японское правительство подготовило <последнее послание Соединенным Штатам>, которое посол Номура должен был передать в час дня по вашингтонскому времени в воскресенье 7 декабря. На Гонолулу это было бы 7.30 утра, то есть за тридцать минут до запланированного нападения. Перехватив и дешифровав сообщение, американская разведка доложила его содержание Президенту Рузвельту в субботу вечером. <Это война>, – произнес он.
Указание Номуре передать послание ровно в час дня натолкнуло офицера разведки полковника Руфуса С. Браттона на мысль, что японцы что-то замышляют на этот час – но что и где? Утром в воскресенье он пытался разыскать начальника штаба сухопутных войск Маршалла, но узнал лишь, что генерал совершает прогулку верхом и раньше 11.30 не вернется. Получив копию японского послания, Маршалл согласился, что нападение неизбежно, и подготовил предупреждение для всех американских территорий за пределами континентальной части США. Оно должно было быть немедленно отправлено по шифротелефону; американская разведка была уверена, что в Японии не знают, что система <Мэджик> раскрыла код <Пурпур>. Таким образом, генерал Шорт получил копию предупреждения уже после нападения. Внезапно появившись в 7.53 утра в воскресенье утром над Псрл-Харбором, подполковник Футида крикнул по радио: <Тора! Тора! Тора!> (<Тигр! Тигр! Тигр!>). Это был пароль для передачи японскому флоту информации о том, что Тихоокеанский флот США застигнут врасплох.
Ямамото был уверен, что это нападение настолько деморализует Соединенные Штаты, что они прекратят противодействие японской экспансии. Тем не менее в своем приветственном слове по случаю возвращения 24 декабря 1-го воздушного флота домой адмирал напомнил, что завершена всего лишь одна операция. <Ни в коем случае не поддавайтесь зазнайству и самоуспокоенности, – предостерегал он. – Впереди еще очень много битв>.
Нет чужим войнам!
<Спасите наших сыновей.! Нет отправке конвоев! Нет войне! Нет гибели американских детей!> – гласит плакат комитета <Америка превыше всего>.
– Говоря с вами, матери и отцы, я обещаю вам еще раз. Я уже говорил это, но повторю еще и еще раз. Ваших детей не пошлют воевать за пределами Америки. – Предвыборные обещания, подобные этому, обеспечили переизбрание 5 ноября 1940 года Президента Франклина Д. Рузвельта на третий срок – беспрецедентный случай в истории Америки.
Разочарованные результатами своего участия в Первой мировой войне. США в 20-х и 30-х годах взяли на вооружение политику изоляционизма. Хотя формально в начавшейся в Европе 1 сентября 1939 года мировой войне Америка оставалась нейтральной, симпатии Рузвельта были на стороне союзников Америки по Первой мировой войне – Британии и Франции. После своего переизбрания Рузвельт подписал <Закон о лендлизе>, который предоставил ему полномочия оказывать материальную и иную помощь тем странам, чье участие в войне отвечало жизненным интересам Соединенных Штатов. В августе 1941 года президент встретился с премьерминистром Великобритании Уинстоном Черчиллем для подписания Атлантической хартии – совместной декларации о целях войны против держав <оси> и послевоенном устройстве мира.
Подобные шаги Рузвельта поставили его под огонь критики как Конгресса, так и общественности. <Спасите наших сыновей> – таким стал лозунг комитета <Америка превыше всего>, выступавшего за неукоснительное соблюдение нейтралитета. Даже в октябре 1941 года опрос общественного мнения показал, что 74 процента американцев выступали против объявления войны Германии. Однако нападение Японии на Перл-Харбор объединило американцев вокруг Рузвельта, объявившего войну агрессору и его европейским союзникам.
Неизвестный гений
Ромео и Джульетта, Гамлет, король Аир, Макбет, Отелло – их мысли и поступки известны всему миру. Как ни странно, о драматурге, создавшем эти персонажи, Уильяме Шекспире, не известно почти ничего.
Его литературное наследие, возможно, одно из богатейших в мире: 37 пьес, 154 сонета, две большие поэмы и множество стихов. Однако сохранилось лишь два его изображения, претендующих на достоверность; не осталось ни писем, ни дневников, раскрывающих его чувства, а о почерке Шекспира свидетельствуют лишь несколько неразборчивых подписей и 147 строк сцены, которую он написал в качестве соавтора для пьесы, созданной примерно в 1595 году, но запрещенной цензурой.
Несмотря на то что достижения Шекспира-драматурга были признаны его современниками, сам он считал, что только стихи принесут ему заслуженную славу. Полное собрание его пьес было издано только через семь лет после его смерти в 1616 году, и некоторые ученые до сих пор утверждают, что не все они принадлежат перу драматурга. В распоряжении потенциальных биографов Шекспира имеются лишь фрагменты, по которым приходится восстанавливать его жизнь.
Кем был Шекспир?
В приходской книге Стратфорда-на-Эйвоне, английского городка с населением около 20 000 человек, расположенного в 33 километрах к юго-востоку от Бирмингема, имеется запись на латыни о крещении 26 апреля 1564 года:
В конце ноября или начале декабря 1582 года 18-летний Шекспир женился на Энн Хэтевей, дочери преуспевающего фермера, которая была старше его на восемь лет. Через полгода у них родилась дочь Сюзанна, а в феврале 1585 года – близнецы: сын Гамлет и дочь Юдифь. О его жизни, начиная с этой даты и до 1592 года, когда Уильям Шекспир, будучи уже популярным актером и начинающим драматургом, появился в Лондоне, ничего не известно.
Ворона-выскочка
В то время, когда Шекспир жил в Стратфорде, было принято, чтобы отцы города финансировали любительские спектакли, которые ставились на Троицу. Не исключено, что в одной из таких постановок Шекспир попробовал себя на сцене. Возможно также, что он ездил в близлежащий Ковентри посмотреть один из последних циклов средневековых мистерий, которые играли члены ремесленных гильдий. Разумеется, Шекспир мог видеть представления бродячих трупп, регулярно посещавших его город. В одной из них не хватало актера – незадолго до этого он был убит в пьяной драке. Кто знает, не уехала ли эта труппа из Стратфорда с новичком, увлеченным театром?
Первое упоминание о пребывании Шекспира в Лондоне носит нелестный характер. В посмертно опубликованном памфлете 1592 года <На грош ума> плодовитый молодой драматург Роберт Грин поносил театрального мастера на все руки, имевшего наглость выдавать себя за драматурга. Не доверяйте, предупреждал Грин своих собратьев по перу. этой <вороне-выскочке… что прячет сердде тигра в оболочке актера и полагает, что способна писать высоким слогом белые стихи, как лучшие из вас>. Грин жаловался, что новичок <воображает себя единственным потрясателем сцены в стране>. Исследователи-литературоведы отмечают в этом отрывке не только каламбур, обыгрывающий имя Шекспира (Shakespeare – потрясающий копьем), но и намек на строку из ранней пьесы драматурга <Генрих VI> (часть III), в которой пленный герцог Иоркский говорит про мстительную королеву Маргариту: <О сердце тигра в женской оболочке!>
Труппа лорда-канцлера
Преимущественно на основании этого едкого и презрительного замечания Роберта Грина историки считают три части <Генриха VI> первой пьесой Шекспира. Вероятнее всего, она была написана до 1592 года, когда Шекспир был начинающим актером и играл в одной из лондонских театральных трупп, таких, как труппа королевы. В январе 1593 года в Лондоне вспыхнула эпидемия чумы, и Тайный совет королевы запретил <все пьесы, травлю медведей и быков, игру в шары и любые собрания какого бы то ни было числа людей (за исключением проповедей и божественной службы в церквах)>. Театры открылись вновь только осенью 1594 года.
К тому времени, когда чума утихла, Шекспир приобрел покровителя, красивого молодого графа Саутгэмптона, которому он посвятил свои поэмы <Венера и Адонис> и <Лукреция>. <Венера и Адонис>, изданная в 1593 году, была его первым опубликованным произведением. А когда снова открылись театры, Шекспир вошел в состав труппы лорда-канцлера, с которой он будет неразлучен до своего ухода со сцены через 18 лет. В бухгалтерской книге казначея королевы Елизаветы Уильям Шекспир указан в числе трех <слуг лорда-канцлера>, которым была уплачена определенная сумма за представления перед королевой в ее Гринвичском дворце 26 и 28 декабря 1594 года.
По мере того как одна за другой появлялись комедии, трагедии и исторические драмы, росла не только слава Шекспира, но и его богатство: вскоре он стал пайщиком труппы и ее основным драматургом. Скорее всего, он ставил собственные пьесы. Известно также, что Шекспир продолжал играть – как в собственных пьесах, так и в пьесах других авторов, в том числе своего молодого протеже Бена Джонсона. Его лучшей ролью считалась роль призрака отца Гамлета, а младший брат Шекспира вспоминал о его роли старого слуги Адама в пьесе <Как вам это понравится>.
Несмотря на то что Шекспир достаточно равнодушно относился к изданию своих театральных пьес, к концу века были опубликованы несколько из них – как с его согласия, так и без его ведома, часто даже без указания имени автора. В некоторых случаях драматургу приходилось публиковать исправленные тексты пьес, выходивших в неполном или искаженном виде.
В феврале 1599 года Шекспир присоединился к другим членам труппы лорда-канцлера, которые, арендовав участок земли на южном берегу Темзы, построили на нем большой новый театр – <Глобус>. Уже осенью <Глобус> открылся спектаклем <Юлий Цезарь>.
Золотой век театра
К вящей славе английской литературы, Шекспир и лондонский театр достигли расцвета одновременно. В 1574 году, когда будущий драматург был всего лишь 10-летним мальчиком и жил в Стратфорде, королева Елизавета I разрешила труппе актеров под покровительством графа Лестера давать представления в столице и по всему королевству. Ведущий актер труппы Джеймс Бербедж немедленно построил в предместье Лондона первый коммерческий театр – открытый амфитеатр диаметром приблизительно 30 метров, который вмещал 3000 зрителей. Вход в театр стоил один пенс – двенадцатую долю шиллинга, составлявшего дневной заработок умелого ремесленника.
Театр Бербеджа, как и арены для травли быков и медведей, представлял собой постройку с тремя ярусами, где сидели зрители. Впрочем, большинство из них стояло во дворе, вокруг выступающих вперед подмостков размером тринадцать на девять метров.
Сын Бербеджа Ричард был ведущим актером труппы лорда-канцлера, для которой Шекспир написал свои величайшие пьесы. Они оба входили в число партнеров, построивших в 1599 году <Глобус>. В этом театре Ричард Бербедж играл заглавные роли в <Гамлете>, <Ричарде III>, <Отелло> и <Короле Лире>.
Домой, в Стратфорд
У нас нет сведений о том, что Энн Хэтевей переехала в Лондон с тремя детьми, чтобы жить с мужем. Напротив, семья знаменитого актера и драматурга, по-видимому, жила в Стратфорде, сначала в маленьком домике на Хенли-стрит, а после 1597 года – в красивом трехэтажном доме с пятью фронтонами, расположенном в глубине двора по Чепел-стрит напротив церкви, в которую Шекспир ходил мальчишкой. Их сын Гамлет умер в 11 лет, однако обе дочери Шекспира вышли замуж при жизни отца, и старшая дочь Сюзанна родила ему единственную внучку, Элизабет Холл.
После 1612 года Шекспир окончательно вернулся в Стратфорд, а 25 марта 1616 года написал завещание – отдельно завещав свою <вторую, лучшую кровать> жене Энн Хэтевей, с которой прожил 33 года. Он умер через месяц, 23 апреля, практически в свой 52-й день рождения.
В поисках Шекспира
Произведения Шекспира необычайно многогранны. В свое время высказывались сомнения в том, что они могли выйти из-под пера одного человека – особенно такого относительно малообразованного, как далеко не блестящий актер из Стратфорда. Прославленные пьесы с их замысловатыми сюжетами и незабываемыми персонажами поражают глубиной и широтой человеческих чувств и отражают познания автора в области истории, литературы, философии, права и даже придворного этикета. Откуда этот провинциал, принадлежавший к низшим слоям общества, знал, как ведут себя аристократы и говорят юристы? Может быть, актер разрешил использовать свое имя образованному человеку, занимавшему высокое положение и желавшему сохранить в тайне свое авторство?
В 1781 году английский священник Дж. Уилмот, изучив архивы Стратфорда, пришел к поразительному заключению: человек такого происхождения, как Шекспир, не обладал образованием и опытом для создания этих бессмертных произведений. Не желая публиковать свою работу, Уилмот сжег все записи, доверив, однако, свои подозрения другу, рассказ которого об их беседе увидел свет только в 1932 году. Тем временем в середине XIX века английские и американские ученые начали выдвигать аналогичные теории. В 1856 году один из них, Уильям Генри Смит, предположил, что автор пьес – сэр Френсис Бэкон. Этот философ, эссеист и государственный деятель занимал высокий пост при преемнике королевы Елизаветы Якове I и позднее получил дворянский титул от своего венценосного покровителя. Ученые по обе стороны Атлантического океана ухватились за гипотезу Смита, обрушив лавину документов в ее поддержку.
Бэконианцы, как их стали называть, указывали на то, что сэр Френсис обладал всеми качествами, которых не хватало Шекспиру: классическим образованием, положением при дворе и хорошим знанием юриспруденции. К несчастью, Бэкон явно не интересовался театром и, насколько известно, никогда не писал белых стихов.
В 1955 году американский ученый Кальвин Хоффман назвал автором шекспировских пьес драматурга елизаветинской эпохи Кристофера Марло, которому в 1593 году угрожала тюрьма, а возможно, и смерть за его еретические взгляды. Согласно теории Хоффмана, Марло инсценировал собственное убийство в кабаке южнее Лондона, реальной жертвой которого стал иностранный моряк. Сбежав на континент, Марло продолжал писать пьесы, которые уже принесли ему признание в Лондоне, и отсылать их в Англию для постановки под именем Шекспира.
Человек, которого никто не знал
Сомнения в авторстве пьес Шекспира возникли только через много лет после его смерти. Что касается романиста Б. Травена, писавшего в XX веке, то тайна, окутывавшая его личность, охватывает все его творчество.
