Текст книги "Антология современной швейцарской драматургии"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

В-пятых

В помещении, которое выглядит как общая спальня в приюте близ Главного рынка в Ченстохове. Возможно, это обычный понедельник, послеобеденный час, когда клонит ко сну. Бодрствующих не видно, в помещении никого нет. Неизвестные оставили после себя нешуточный беспорядок, простыни на кроватях скомканы, мусорное ведро опрокинуто, одно из окон распахнуто, даже распятие на стене висит криво. По спальне бродит старуха, чем-то похожая на толстуху из автобуса. Человек, лежащий на одной из кроватей, пытается заснуть. Его голос напоминает голос Германа. Эрика сидит на скамеечке, пальто она еще не сняла.

СТАРУХА. Нас было сто тысяч. Не меньше, а то и больше. Мы стояли на Главном рынке, стояли на площади Героев Гетто, в узких улочках, одна Христова душа вплотную к другой. Вот это был день. Святая София. Вчера. Ты была здесь.

ПАЛОМНИК. Тихо. Здесь общая спальня.

СТАРУХА. Такое я бы не пропустила ни за что на свете. В сердцах огонь. Дышали одной грудью. Святая София была во всех нас. Этого не забыть.

ЭРИКА. Меня задержали.

СТАРУХА. Самое святое из того, что я видела в своей жизни.

ЭРИКА. Не найдется ли кровати и для меня.

СТАРУХА. Выбирай. Простыни в кладовке рядом с вахтой. Завтрак с пяти до девяти.

ЭРИКА. В городе беспорядок. Люди спят прямо на улице. Повсюду мусор.

СТАРУХА. Это такая сила, когда собираются десятки тысяч. Некоторые поженились. Это было красиво. Тридцать юных невест встали рядком. Был и бесплатный чай. С корицей и лимоном. Но кто его заваривал, не сказали. Поэтому я к нему не притронулась.

ПАЛОМНИК. Прошу тишины.

СТАРУХА. Лучше бы попила. Вечером во мне все пересохло. Доставили меня в санчасть. Как там красиво. Красивые монашки в большом шатре у реки, на песчаной косе. Сто тысяч верующих во Христа. Какая это благодать – быть среди своих.

ЭРИКА. Плохо как-то пахнет. Отбросами. И я видела много пьяных. Уже на вокзале. Мне бы лучше уехать. Где тут ходят автобусы.

СТАРУХА. А кто ты такая, собственно, есть. Веруешь ли ты вообще во Христа.

ЭРИКА. Вам-то какое дело.

ПАЛОМНИК. Умоляю соблюдать тишину.

СТАРУХА. Ты не христианка. Я скажу тебе, девушка. Кто не признает, что наш Господь Иисус Христос пролил за нас свою кровь, тому нет дороги в Царство Небесное. Ты – еврейка. Или читаешь Коран. Стыд и срам. Что это за религия, которая говорит верующим, что они не должны есть свинины, и в то же время посылает их на священную войну.

ЭРИКА. Это экстремисты, есть и другие.

СТАРУХА. Я не люблю вас, мусульман, и от этого не отрекусь, но одного не могу я за ними не признать: мужчины у них удалые и живут по принципам, хоть и ложным, но все-таки принципам. Они знают, за что борются. Они борются против нас, христиан. И для них не будет различия между тобой и мной. Только одно может помочь нам наставить этих заблудших на путь истинный. Глубокая, безусловная вера. Если мы не будем тверды в нашей вере, то не будет у нас ни силы, ни убеждений. А у мусульман они будут, это как пить дать. Они горят желанием увидеть своего Создателя.

Молчание.

Ну и вытянутся у них лица, когда узрят они пред собой не Аллаха и не сорок девственниц, а Бога-Отца, Иисуса Христа и Святого Духа. Аллилуйя. Буду молиться, чтобы Иисус замолвил за них перед Богом-Отцом словечко, ибо иначе, уверяю вас, дела их будут плохи. Отец наш никому спуску не дает, церемониться не станет, тому есть примеры, достаточно вспомнить об Иерихоне, Содоме и Гоморре. Терпение нашего Бога нельзя испытывать бесконечно. (Опускается на колени возле кровати.) Господь наш небесный, если эти лжемусульмане появятся у Тебя за облаками, потому что взорвали себя или совершили что-либо позорное, то дай им, будь добр, еще один шанс, а не гони их тотчас к дьяволу. Я, верная слуга Твоя, прошу Тебя об этом, ибо они не знают, что творят.

Тишина.

Вот посмотри, что я купила. Святая София. Из чистого золота. Освящена алтарной водой Черной Мадонны Ченстоховской. Очень святая. Хочешь ее поцеловать. Я бы позволила. Пальцы твои сразу начнут заживать.

ЭРИКА. Подите прочь.

СТАРУХА. Эх ты, маловерка.

ЭРИКА. Сколько она стоила.

СТАРУХА. Не имеет значения.

ЭРИКА. Да скажи же.

СТАРУХА. В ней Дух Святой.

ПАЛОМНИК. Тишины прошу. Все отдам за нее. В самом деле все.

ЭРИКА. Купила на Главном рынке.

СТАРУХА. У малой часовни.

ЭРИКА. Там ничего покупать не надо. Там толкутся ловкачи, одетые как монахи. В любом путеводителе написано.

СТАРУХА. Купила у копта из Африки. Старого-престарого христианина.

ЭРИКА. Переодевшийся поляк. Это не золото. Это обычная жесть.

СТАРУХА. Ты лжешь.

ЭРИКА. Надкуси и увидишь.

СТАРУХА. Не буду же я кусать святую Софию.

ЭРИКА. Дай-ка сюда. (Кусает святую Софию.)

СТАРУХА. Что ты делаешь. Кусает мою святую Софию. Ты антихрист.

Они вцепляются друг другу в волосы.

ПАЛОМНИК. Тише. Тише.

Эрика и старуха борются до изнеможения, потом отталкивают друг друга. Эрика берет свое пальто и уходит. Старуха ищет святую Софию, она потеряла ее во время схватки. Не найдя ее, роняет несколько слезинок. И сидит потом спокойно и тихо.

ПАЛОМНИК. Хорошо. Это хорошо. Какая тишина. Как на небесах.

Fine de la hobine.

Урс Видмер
«Конец денег»
(Репетиция смерти)

© Verlag der Autoren, D-Frankfurt am Main 2012.

Performing rights to be obtained from Verlag der Autoren.

(Перевод с немецкого Е. Зись).

__________________

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

БАНКИР.

БИЗНЕСМЕН.

МИНИСТР.

ПРОФЕССОР.

ЕПИСКОП.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НЕПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ (НПО).

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА.

КИТАЕЦ.

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ.

ПОВАР.

ХОР.

* * *

1. Бегство

Холл гостиницы в Давосе. Последний день Всемирного экономического форума. Служащие (они же хор) спешно покидают отель. Похоже на бегство. Официанты, горничные, кто-то в зеленом фартуке, посыльные. Некоторые с собранным на скорую руку багажом. Затем:

2. Отъезд, пока что не удавшийся

БАНКИР (вальяжный, бодрый, готов к отъезду, разговаривает по мобильнику). Да, зайка, да-да, я еще в Давосе. Но практически уже сижу в «роллсе». Самолет в Цюрихе наготове. К вечеру буду в Бад-Гомбурге.

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА (входит в холл, набирая эсэмэску). Ну, будешь работать, гад?

БАНКИР (отводит мобильник от уха). Зайка, я разговариваю с женой. (В телефон.) Да, зайка. Они все собираются. Но еще не уехали.

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Батарейка села.

БАНКИР (в телефон). Перебросился парой слов с Меркель. Дружелюбна, но глуховата. Я тебе потом расскажу. Алло? Зайка? Связь пропала. Ну вот.

БИЗНЕСМЕН (быстро входит, говорит в то же время, пока банкир разговаривает по телефону, а его любовница набирает эсэмэску). Нет. Определенно нет. (Кивком приветствует банкира.) Я хочу, чтобы это уже сегодня вечером было в эфире. Сначала – я и Саркози, поднимаемся в президиум. Отчет Шваба. Основные пункты моих возражений. Я там сказал самое главное о минимальных стандартах для крупных предприятий. Потом – несколько кадров заключительного заседания, немного Гейтса, парочка красивых женщин. Карла Бруни. И, это очень важно, нужно точно обозначить нормативные требования к банкам. Вот, можешь поговорить с Хеннером, я стою рядом с ним. (Смеется.) Ты его не видишь? А я вижу! Именно он! Переодетая в банкира акула. (Банкир тоже смеется.) Даю ему трубку. (Банкиру.) «Темы дня». Подытожь-ка им все вкратце.

БАНКИР (берет телефон). Алло. Итак. Первое: третья часть Базельского соглашения для нас обязательна. Но это означает – НЕ БОЛЬШЕ, чем в ней указано. Второе: квоты собственного капитала достигли болезненного предела и в будущем должны опять быть понижены. Третье: это же относится и к основному капиталу. Семь процентов приемлемы, только когда окончится переходный период. Всё. (Возвращает трубку бизнесмену.)

БИЗНЕСМЕН (в трубку). Четвертое: СМИ независимы и воздерживаются от критики выработанных нормативов. Что? (Смеется.) Ясное дело, я имею в виду тебя. (Смеется еще веселее.) Кого же еще? Неужели бундестаг? Алло? (Банкиру.) Связь пропала.

БАНКИР. У меня тоже.

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. «Нокиа». Топ-модель. Совсем новый.

БИЗНЕСМЕН. Мне нужно еще сегодня быть в Билефельде.

БАНКИР. А мне в Бад-Гомбурге.

ПРОФЕССОР (говорит по мобильному телефону одновременно с бизнесменом). Ждите меня в университете. И принесите доклад о хедж-фондах. Тогда я смогу внести последние поправки. Я… Алло?

КИТАЕЦ (разговаривает по телефону на китайском языке, его никто не понимает, но, наверное, он говорит что-то вроде). Да-да. Я в этой пьесе китаец. Я в Давосе. В Давосе. Но завтра я буду в Шанхае. Да. Но это все равно, меня здесь ни один человек не понимает. Алло! (Раздраженно.) Вот черт!

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Я им еще ни разу не пользовалась, а он уже сломался.

МИНИСТР (разговаривает по мобильнику). Уже иду. Они все уезжают, да. Вечером буду в Берлине… Нет. Да. У меня же есть моя кавалерия. Я немного погарцевал, когда Клинтон… Я ей все высказал открытым текстом. Она кивнула. Я это понял как согласие. Да? Алло? Тишина. Связь пропала.

БАНКИР. Сеть недоступна. Наверное, весь форум звонит домой. Чтобы в штаб-квартирах им приготовили теплые тапочки. (Видит епископа, тот входит с мобильником в руке.) Связи нет, господин епископ. Придется вам воспользоваться вашими традиционными средствами.

ЕПИСКОП. Это какими же?

БАНКИР. Молитвами. (Громко смеется.) У вас ведь прямая связь. Или в молитвах тоже время от времени бывают свои часы пик? На Пасху, на Троицу?

ЕПИСКОП. Я не собирался говорить с Богом, я звонил в свою резиденцию. А в Пассау очень плохая связь.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (готова к отъезду, в руке у нее маленький рюкзак, говорит по мобильнику). Да. Все прошло хорошо. Я их разгромила в пух и прах. Нет. Нет. Он, конечно, попытался меня умаслить. (Имеет в виду бизнесмена.) Кстати, он стоит рядом. Тоже уезжает, как и я. Ты бы видела, что здесь творится. Вот они все стоят здесь, все эти сильные мира сего, настоящий паноптикум. Общественное бытие определяет их сознание, это точно. Ну и лица! По каждому из них видно, как неправедная система производит неправедную жизнь. Я рада, что уезжаю. Алло? Алло?

БАНКИР (видит директора отеля). А вот и наш директор. Связи нет во всем отеле.

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Во всем Давосе. И в Штайгенбергере. Это иногда случается при очень низких температурах. Разумеется, мы изо всех сил стараемся, чтобы как можно быстрее…

БАНКИР. Ваш отель – один из лучших в мире, а я даже не могу поговорить с женой.

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Я все время пытаюсь дозвониться до аварийной службы, но ничего не получается, не знаю почему.

БАНКИР. Да все понятно, я просто шучу.

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Такого еще никогда не было.

БАНКИР (кричит в дверь). Мюллер? Господин Мюллер?! Ни одного водителя.

БИЗНЕСМЕН. Моего тоже еще нет.

БАНКИР. Мюллер очень надежен, во всех отношениях. (Директору отеля.) Принесите нам что-нибудь выпить. На прощание. Дитер, выпей со мной стаканчик. Эккерхард. Господин профессор. Мистер Ли. A last drink. Господин епископ. (Замечает представительницу НПО.) Госпожа доктор. Заройте на несколько минут ваш томагавк. Выпейте. Ведь даже у представительницы неправительственных организаций наверняка есть какие-то человеческие качества, где-нибудь в глубине души?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Начинать надо с другого конца. Где они у банкиров?

БАНКИР (смеется от всей души). Не надо недооценивать мою человечность. Вы бы удивились, каким я могу быть настойчивым. (Директору отеля.) Две бутылки «моет шандон». Семь бокалов. Запишите на мой счет.

Все одобрительно кивают.

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА (вслед уходящему директору отеля). Восемь бокалов. Для меня тоже. (Представительнице НПО.) Вот человек. Никогда обо мне не думает.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Мачо, классический мачо.

БАНКИР (бизнесмену). Ты только вспомни, как мы все были единодушны три года назад. Я действительно думал, что нас сметет в пропасть.

БИЗНЕСМЕН. Ужасные дни. Все равно что в открытом поле бороться с тайфуном. Ведь у меня были ценные бумаги всех этих «Леман бразерс», Американ интернейшнл групп. Все от тебя, Хеннер. Я их купил в твоем банке.

БАНКИР. Я думал, у меня будет инфаркт, когда табло словно взбесились. Я сидел там и наблюдал за АИГ в свободном падении. Мы были так близки к глобальной катастрофе, вот на таком расстоянии от нее. (Показывает на коннике пальца, каким маленьким было расстояние.) Четыреста семьдесят из пятисот крупнейших предприятий были застрахованы в АИГ, и во всем мире не было почти ни одного банка, который не вложил бы туда значительных сумм. И мы тоже. Кошмар.

ПРОФЕССОР. Доверие пропало. Вот что страшно.

МИНИСТР. Ужас. Я срочно созвонился с Обамой, чтобы он все-таки выделил АИГ пару миллиардов. Мы тоже вложили значительные средства в контрмеры. (Банкиру.) Как ты прекрасно знаешь… На первом заседании по преодолению кризиса я боялся, что сейчас на наших глазах рухнет вся система.

ЕПИСКОП. Рим тоже понес большие потери. Огромные.

КИТАЕЦ (по-китайски). А мы не можем жаловаться. Мы даже немного выиграли.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (банкиру). Вы должны были это знать. Другие же знали.

БАНКИР. Вы-то уж во всяком случае нет.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. А Джозеф Стиглиц, лауреат Нобелевской премии по экономике, он не в счет?

БАНКИР (без восторга). Стиглиц!.. Давайте радоваться. Мы справились. Давос, Всемирный экономический форум, здесь, в этой чудесной гористой местности. За окном снег, солнце. Я горд, что мы все вместе снова сделали несколько шагов к лучшему будущему.

3. Первое ошеломление

Хор, тесно прижавшиеся друг к другу овцы, похожие на овец из фильмов Бунюэля, быстро семенит через сцену. Освещение изменилось? Или это овцы издают странные звуки?

4. Все проявляются с лучшей стороны

БАНКИР (директору отеля, тот входит с шампанским). А, вот и вы наконец. Я уже начал скучать… О, нас обслуживает лично директор.

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Ни одного официанта нигде не видно. А я не хочу заставлять вас ждать.

БАНКИР (остальным, они стоят в холле по одиночке). Шампанское принесли! The champagne waits for you.

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Я начинал с самых низов. Работал на кухне, был администратором, метрдотелем. Прошел всю лестницу до самого верха.

БАНКИР. И я, я тоже. Это нас объединяет. Я начинал в своем банке учеником. За четыреста семьдесят марок, и то только со второго года. Мой отец служил завскладом в концерне «БАСФ». Я не родился в рубашке и сегодня лучше всех понимаю озабоченность и цели среднего бизнеса. Как раз малые предприятия всегда получают у нас кредит, если только это в наших силах. Я никогда не был алчным. Да вы и сами это знаете.

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Мы работаем с банком «Кредит свисс».

БАНКИР. Нет ничего лучше. Кроме нас. (Смеется.)

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ (быстро наливает). Прошу вас. (Уходит.)

ЕПИСКОП (профессору). Господин профессор. Я могу напомнить вам то, что вы так эффектно сказали на пленуме? Экономика действительно может быть злой?

ПРОФЕССОР. Она и доброй быть не может. Она просто есть.

ЕПИСКОП (профессору). «Unde malum». Будоражит церковь еще и сегодня. Откуда берется зло. «Omne illud quod conuenit multis, coneunit eis per unam naturam. Set bonum conuenit multis, similiter et malum. Ergo per unam naturam communem bonum conuenit omninus bonus, et malum omninus malis». Фома Аквинский. De malo. О природе зла. Над этими предложениями я могу размышлять часами. И вам не помешало бы.

ПРОФЕССОР. Обязательно… Очень интересно… А что конкретно они значат?

ЕПИСКОП. Все то, что приходит к людям, – заметьте, это 1270 год! – приходит к ним в силу общности природы. Но добро приходит ко многим, и ко многим приходит зло. Следовательно, добро в силу общности природы приходит ко всякому добру, а зло – ко всякому злу.

ПРОФЕССОР. Ага.

ЕПИСКОП. И в XXI веке эти вопросы все еще волнуют нас.

ПРОФЕССОР. Это – вопросы морали. Так сказать, ваша специальность. А я – ученый. Я делаю выводы, основываясь на точных данных. Вы уменьшаете платежеспособность рынка на столько-то, и рынок реагирует так или эдак. И где же здесь ваше «зло»?

ЕПИСКОП. Приди Иисус сегодня, его бы опять распяли, когда он захотел бы выгнать торговцев из храма.

ПРОФЕССОР. Возьмем, например, Иисуса. Как эффективного менеджера. Хороший продукт, кто спорит. И он его очень компетентно предлагал людям, как мы сказали бы сегодня. Но в конце Понтий Пилат его все-таки распял. Победитель забирает все.

БАНКИР (кричит из другого конца холла). Господин епископ! Господин профессор! Не оставляйте меня одного!

БИЗНЕСМЕН (представительнице НПО). Мне понравилось, как вы мне возражали. Снимаю шляпу – нет, правда.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Я хочу как-то повлиять на умы предпринимателей. А вы – один из самых влиятельных.

БИЗНЕСМЕН. Ваши исходные посылки неверны. Все ваши неправительственные организации исходят из неверных данных. А потом с ошибочными аргументами вы приходите к ошибочным выводам.

БАНКИР (все так же кричит с другого конца холла). Госпожа доктор!

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Сейчас. Раз уж я могу уличить классового врага…

БИЗНЕСМЕН (через весь зал банкиру). Не ревнуй!

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (бизнесмену). Когда был опубликован первый доклад Римского клуба?

БИЗНЕСМЕН. Когда?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. В 1972 году. Уже сорок лет, как все проблемы выявлены. А вы мне говорите: «У вас нет точных данных».

БАНКИР (представительнице НПО, имеет в виду бизнесмена). Его так же трудно переубедить, как вас.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. А вы чем лучше? (Садится к остальным. Любовнице банкира.) Привет. Меня зовут Петра.

БАНКИР (бизнесмену). Дитер. Садись тоже к нам.

БИЗНЕСМЕН. Выпить. Всегда.

МИНИСТР (в глубине зала, китайцу). Я исхожу из того, что вы понимаете, что я говорю, без переводчика, верно?

Китаец загадочно улыбается.

МИНИСТР. Without a translator.

Китаец загадочно улыбается.

МИНИСТР. Чтобы вы могли принять верное решение, для меня очень важно добавить к своей реплике, что немецкое правительство в целом, госпожа канцлер и партия министра иностранных дел в большей или меньшей степени, а также социал-демократы, что мы все безгранично заинтересованы в процветающих отношениях с Китайской Народной Республикой.

Китаец загадочно улыбается.

БАНКИР. Ну, будем!

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. ПРОФЕССОР, ЕПИСКОП, БИЗНЕСМЕН. Будем!

Любовница банкира молча отпивает глоток.

БАНКИР (министру). Эккерхард! Ну в самом деле! Господин Ли.

МИНИСТР. Во внутренней политике мы иногда вынуждены поднимать вопрос о правах человека. Ведь и вы у себя дома все время оказываетесь перед крайней необходимостью что-то объяснять китайскому народу. В повседневной политической жизни в Берлине вопрос о правах человека, разумеется, не стоит в повестке дня на первом месте. С другой стороны, у Германии своя собственная печальная история, и поэтому мы должны быть в этих вопросах особо внимательны.

Китаец загадочно улыбается.

МИНИСТР. Для меня было важно прояснить этот пункт… Идемте. Там можно выпить.

5. Второе ошеломление

Овцы идут в обратном направлении. Звуки несколько громче.

6. На посошок

Веселая компания. Прекрасное настроение. Все уже немного подшофе. Появилась еще пара бутылок.

БИЗНЕСМЕН. Сначала я вообще не понимал, что делать с прибылью. У меня было две-три модели, как избежать налогообложения, но все неудовлетворительные, они, правда, снижали мои доходы, но ты продолжал настаивать на процентной ставке в 53 процента. К тому же запротестовал мой швейцарский банк: смогут ли они это скрыть. Ты ведь никогда не знаешь, кто, когда, в каком банке продаст базу данных налоговикам и окажешься ли ты в этой базе.

БАНКИР. Когда мы поймаем этих людей, мы повесим их, вниз головой.

БИЗНЕСМЕН. А теперь самое интересное: я моментально переехал из Билефельда в этот, как его, в Файзисбах, нет, в Фойзисбах, что-то вроде негритянского крааля, окруженного со всех сторон изгородью, там, внизу, в предгорьях Швейцарских Альп. Налоги, разумеется, только номинальные. Я сразу же заплатил налоги по законам этого Фойзисбаха. Это как в Тимбукту. Великолепно. Одного верблюда в год в пользу шейха. А знаете что? Я уже дважды был в Тимбукту, на сафари в пустыне, и недавно на конференции по межконтинентальному энергообмену, но еще ни разу в Фойзисбахе. Ни разу, никогда. Все уладили мои адвокаты. «Ходель и партнеры» в Цюрихе. У них есть бюро во Франкфурте. Замечательные люди. Я только посылаю верблюда, авиапочтой. Каждый год первого января.

БАНКИР. Там смешные законы, они на выходных забивают женщин камнями.

МИНИСТР. Да что вы, в Фойзисбахе?

БАНКИР. Было бы неплохо. Но нет, в Тимбукту.

ПРОФЕССОР. А правда, что туристам тоже можно?

ЕПИСКОП. Вам следовало бы исповедоваться. Но я вряд ли отпустил бы вам грехи.

КИТАЕЦ (по-китайски). Здорово.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. И вы считаете, что это смешно? Забивать женщин камнями?!

БАНКИР. А у меня плюс ко всему были эти «плохие» ценные бумаги, низкозалоговые ипотеки – только прикрытие, на самом деле обычно ты примешиваешь их к другим бумагам какого-нибудь фонда, и в конце виноватым оказывается кто-то другой. Да. Но я создал фонд исключительно из обесценившихся бумаг, можешь мне поверить, чистое дерьмо, не разбавленное. «Ворлд виннер максимус фонд», создан мной лично. Я щедро распространял их везде, особенно среди пенсионеров. Которые сидят в домах престарелых на Бог его знает скольких миллионах неработающих денег. Двадцать пять страниц глянцевой бумаги, безупречная информация для вкладчика и, конечно же, предупреждающий абзац в конце, чтобы они не могли потом жаловаться. Уже в день эмиссии была превышена сумма подписки, все оплачено! Фонд рухнул, когда у меня на складе давно уже не осталось ни одной бумаги.

ЕПИСКОП. Да, если позволите добавить, я распоряжаюсь только кассой Господа. Мелочь по сравнению с вами, но Господь создал и мелочи на этой земле. Я размещаю пожертвования Богу, которые накапливаются в церковных кружках, в государственные займы, в хедж-фонды, в краткосрочные инвестиции, деньги я вношу принципиально наличными в княжестве Лихтенштейн в банк, которому доверяю. Знаете, я просто иду в своей сутане через границу, пешком, смиренно, благословляя мытарей, они ведь все грешники, с древних времен. Все деньги я несу на себе, в крупных банкнотах, выгляжу при этом как человек из рекламы «Мишлен» или будущий Папа. Меня никто не трогает, никто и не осмелился бы. Черна моя сутана, черна моя вера, черны мои деньги.

БИЗНЕСМЕН. Когда у меня всплывают крупные махинации, я продаю…

БАНКИР (со смехом). Махинации? Ты говоришь о махинациях?

БИЗНЕСМЕН. Я сказал «облигации», облигации, я их продаю за минуту по всему земному шару, я могу видеть, как они пропадают на западе за горизонтом, и тогда я три раза щелкаю пальцами – ван, ту, фри, – и они уже всплывают на востоке, не оставив по дороге ни малейшего следа. Столько фирм, как я, еще никто не основывал, даже Чингисхан, некоторые и существуют-то всего две минуты, а потом снова исчезают, едва призрачный поезд с моими деньгами отъехал от вокзала назад ко мне.

БАНКИР. Когда-то было фантастикой объехать земной шар за восемьдесят дней. А сегодня – восемьдесят секунд!

ПРОФЕССОР (с воодушевлением). Я всегда говорю, и в своей книге об этом писал: почему люди не видят положительных качеств функционирующего рынка? Не видят, что глобализация – это благословение, а не проклятье? Верно?.. Ведь просто бросается в глаза, что благодаря прогрессу западных технологий всем становится лучше, даже самым бедным странам третьего мира. Верно же?! Мы сможем справиться с международными проблемами, только если ускорим сегодняшние тенденции, правда?! Ускорим, и чтобы нам не мешали узколобые моралисты… Вас я не имею в виду, господин епископ.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Меня, меня вы имеете в виду.

ПРОФЕССОР. Да ладно, юная леди. Давайте чокнемся за светлое будущее.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (которая выпила, кажется, больше остальных). Когда вы в последний раз пили свежее молоко местного производства? Я каждое лето езжу на месяц в Альм. Сырный Альм, это намного выше Гармиш-Партенкирхена. Каждое утро хожу в коровник, за пять минут дою корову, а потом, когда поднимается солнце, выпиваю стакан парного молока. (Делает глоток шампанского.) Это самое замечательное. (Пьет.) Молоко, парное, вам обязательно надо попробовать. (Пьет.)

ПРОФЕССОР. Ну вас с вашим парным молоком, ей-Богу! Рациональнее и гуманнее, когда правила устанавливает собственная выгода человека. Это я называю свободой. Позвольте сослаться на мою последнюю книгу. «Свобода и государство»… Наверное, вы ее не читали, в вашем высокогорном коровнике?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Читала. Цитирую: «При рыночной экономике цены являются результатом дефицита, а не соображений справедливости». Конец цитаты. Будем!

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА (представительнице НПО). Сегодня утром я проснулась, как раз когда всходило солнце. Хеннер еще спал, да, я оставила его спать, а сама подошла к окну и смотрела на восход. Это был чудесный момент, самый прекрасный за все время тут, в Давосе.

МИНИСТР (наконец сообразив). А, вы вдвоем? Я и не знал. И давно?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (любовнице банкира). Это не мое дело, но я бы не отвечала.

КИТАЕЦ (любовнице банкира, по-китайски). Любовь – это величайшее благо на земле. Любовь!

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА (китайцу, на беглом китайском). Да, это прекрасно, я люблю его, он любит меня.

БАНКИР (любовнице). Ты говоришь по-китайски?

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Ну конечно.

БАНКИР. И что он сказал?

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Что любовь – величайшее благо на земле.

КИТАЕЦ (по-китайски, подтверждает). Да, любовь.

БАНКИР. Ага.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (любовнице банкира). С такими знаниями языка вы без труда могли бы найти себе что-нибудь получше.

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Получше? Что?

БАНКИР. Ну-ну. (Бросает в бокал таблетку.) Мне пора. (Встает, собирает вещи.)

БИЗНЕСМЕН. Мне тоже. (Принимает таблетку, встает.) Я вовсе не собираюсь поселиться в Давосе.

БАНКИР. У меня очень напряженный график. Ты же знаешь. Bye everybody. (Уходит.)

БИЗНЕСМЕН. Когда срывается какая-то встреча, это вызывает эффект домино. Одна встреча отодвигает следующую, а та…

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Следующую.

БИЗНЕСМЕН. Right. (Уходит.)

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Я поеду с Хеннером. Моя мама готовит ужин. Если я не появлюсь вечером, будет жуткий скандал. (Принимает таблетку, уходит.)

МИНИСТР. Мне необходимо в Берлин. (Принимает таблетку.) Завтра в бундестаге я должен продавить антициклический буфер для ликвидного капитала. Этот вопрос еще далек от окончательного решения. (Уходит.)

ЕПИСКОП. К вечерней благодарственной молитве…

КИТАЕЦ (по-китайски). Поехал в Пекин. (Принимает таблетку. Уходит.)

ЕПИСКОП. …я точно должен быть на месте. (Принимает таблетку.) Появиться еще позднее я не могу. (Уходит.)

ПРОФЕССОР (принимает таблетку, идет за епископом). В восемнадцать, самое позднее в восемнадцать пятнадцать у меня лекция. В актовом зале. Восемьсот слушателей. Весь мюнхенский бомонд… До вокзала я и пешком доберусь. (Уходит.)

7. Третье ошеломление

Овцы. Их немного больше, блеянье немного громче.

8. Почтовый голубь

БАНКИР (возвращается). Эй, господин Мюллер, вы здесь? Господин директор? Здесь есть кто-нибудь? (Видит бизнесмена, который тоже идет обратно.) Дитер. Вот и ты.

БИЗНЕСМЕН. Да… да…

БАНКИР. Этот Мюллер будто сквозь землю провалился. «Ролле» стоит в снегу, как саркофаг.

БИЗНЕСМЕН. Я хотел сам сесть за руль. И «ауди» нашел. Но ключ, вместо того чтобы открыть дверь, включает аварийку.

БАНКИР. И мигалки у всех машин на стоянке работают. Все.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (возвращается). Мы же вышли вместе. А там, перед отелем, я оказалась совсем одна. Никого из вас.

ЕПИСКОП (возвращается). Святой Христофор, помоги мне в моих путях. Господи, это небо, этот ветер.

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА (возвращается, банкиру). Где ты застрял? Я не могу выйти без тебя.

ПРОФЕССОР (возвращается вместе с китайцем). Эй, осторожно, я же раньше…

КИТАЕЦ (с тем же выражением, по-китайски). Помедленнее, хам.

ПРОФЕССОР. Всегда ведь были указатели к вокзалу. Их нет. Ни одного, нигде. Все дороги выглядят одинаково.

МИНИСТР (возвращается). Не поймешь, стоишь ты на ногах или на голове. Один шаг в снегу – и свалишься в пропасть или тебя поднимет в воздух.

БИЗНЕСМЕН (агрессивно, министру). Вы же все-таки министр…

МИНИСТР. Финансов, только финансов. Поле моей деятельности ограниченно…

БИЗНЕСМЕН. Ну, все-таки вы можете надавить на эту чертову лавочку.

МИНИСТР. Мы здесь не дома. Это не в моей компетенции.

БИЗНЕСМЕН. Не дома, не дома. Но ведь бундесвер постоянно участвует в действиях за границей. Могут же ваши боевые вертолеты пробиться на зимний курорт? Или это вашей армии уже не по силам?

Тишина.

БАНКИР. Мы должны послать гонца.

МИНИСТР. Причем такого, который доберется до Берлина.

ЕПИСКОП. Хватит и до Пассау.

БИЗНЕСМЕН. Хорошо. Гонца. Но кого?

БАНКИР. Здесь, наверное, можно найти какого-нибудь инструктора-горнолыжника. (Замечает директора отеля.) А, вот и вы наконец.

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Я понимаю, обстоятельства несколько необычны, но, может, я могу вам чем-то помочь?

БАНКИР. Почтовый голубь. Еще мой дед во время пурги всегда пользовался почтовыми голубями. (Директору отеля.) У вас есть почтовый голубь?

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Есть. (Достает из кармана почтового голубя.)

ВСЕ. О-о-о.

ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Как мило.

БАНКИР. Дайте его сюда.

БИЗНЕСМЕН. Нет. Я из Рурской области, там все умеют обращаться с почтовыми голубями.

Дерутся.

БАНКИР (голубь у него в руках). Мы должны проинформировать мир, что мы тут застряли. Восемьсот двенадцать миллиардов заблокированного капитала, который не поступает на рынок. Тут на счету каждая минута.

БИЗНЕСМЕН. И куда мы пошлем наше известие?

БАНКИР. Разумеется, во Франкфурт. В мой главный офис. Там сидят мои компетентные люди, они оценят голубя за одну секунду.

МИНИСТР. Лучше бы в Берлин.

ЕПИСКОП. Пассау ближе всего.

БИЗНЕСМЕН. Берлин – это правильно. Если немецкий бизнесмен садится в лужу, вытаскивать его должен Берлин.

КИТАЕЦ (по-китайски). В Пекин.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. А как голубь узнает, куда ему лететь?

БАНКИР. Я запрограммирую его. Черт побери! (Голубю.) Бокенхаймский район. Центральный офис. Подтвердить получение сообщения. (Голубь реагирует, а может, и нет.) Видите. (Директору отеля.) Нам нужна такая капсула, у моего деда были такие металлические штуки, для сообщений, их вешали голубю на шею.

ДИРЕКТОР ОТЕЛЯ. Если мне позволено будет сделать замечание. Голубь знает только дорогу домой. Дорогу в Берлин не знает. Он откуда угодно прилетит в Давос. Сюда. А наоборот – нет.

БАНКИР. Чушь! Сейчас он это сделает. (Голубю.) Ты нас отсюда вытащишь. (По сцене проносится штормовой ветер. Вихри снега. Завывание ветра. Голубь улетает.)

ВСЕ. О-о-о.

БАНКИР (кричит). Закройте окно! (Все вместе с трудом закрывают окно. Наступает тишина.) Где голубь?

БИЗНЕСМЕН. Ты его отпустил.

ЕПИСКОП. Ной. Все, как во времена Ноя. Голубь – наш последний шанс.