Текст книги " Сказки народов Азии. Том 3"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)

Турецкие сказки

Рябой петушок и Бейоглу
Турецкая сказка
Перевод К. Беловой

авным-давно, когда верблюд был зазывалой, а блоха – брадобреем, так давно, что и не вспомнить, в решете ли, во соломе, когда я дядюшкину люльку – скрип-скрип! – качала, тут и сказочке начало.

Жил да был в те давние времена рябой петушок. У петухов какие заботы? Хоть рыжий, хоть рябой, хоть холеный, хоть худой – все одно: разок промолчать да два раза прокричать, а остальное время в мусорной куче вверх хвостом торчать. Ройся себе да поглядывай – вот и все петушиные дела.

Рябой петушок так и жил – то пел, то молчал, а больше в мусоре торчал. Вот однажды копался он, как всегда, в куче и нашел золотую монету. Нашел и растерялся от радости:

– Что же мне с этим золотым делать? Может, отнести Бейоглу? [71]71
  Стр. 645. Бейоглу– по-турецки «сын бея».


[Закрыть]Пусть у себя хранит, а как мне понадобится, заберу.

Приходит петушок к Бейоглу и говорит:

– Вот, Бейоглу, нашел я золотую монету и принес тебе. Хорошо я сделал или плохо?

– Конечно, хорошо, – отвечает Бейоглу.

– Возьмешь ли монету на хранение? Отдашь ли обратно, как придет время и мне она понадобится?

– Отдам, – сказал Бейоглу. – Я ведь сын бея. У меня все по чести-совести, я свое слово держу.

– О себе не толкуй, лучше скажи, могу ли я положиться на твое слово?

– Можешь, – кивнул Бейоглу.

– Тогда вот тебе мой золотой.

И отдал рябой петушок свою монету Бейоглу.

Время как вода течет. Пришел день, когда потребовались рябому петушку его денежки. «Пойду-ка, – думает, – к Бейоглу, заберу свой золотой, разменяю его и потрачу».

Отправился петушок в путь. Шел-шел и повстречал по дороге лису.

– Петушок, петушок, ты куда идешь? – спрашивает лиса.

– К Бейоглу иду, у него мой золотой хранится, надо забрать.

– Возьми меня с собой, вместе пойдем.

– Дорога далекая, устанешь, – молвит рябой петушок.

– Сколько смогу – столько пройду, а устану – так отстану.

– Раз так, то пошли.

Стало их теперь двое друзей, и пустились они в путь с разговорами. Не прошли и половины, как лиса задыхаться начала, язык у нее стал заплетаться.

– Устала я, братец петушок, нет больше моей моченьки!

– А я тебе что говорил?

– Правильно говорил. Не подумала я, вот и выбилась из сил. Что же мне теперь делать?

Поглядел на нее рябой петушок, подумал и говорит:

– Не беда! Лезь ко мне в живот, я тебя донесу.

Забралась лиса к нему в живот, отыскала себе местечко, устроилась.

Идет петушок дальше. На этот раз встречается ему волк.

– Куда путь держишь, рябой петушок?

– Есть у меня один золотой, хранится у Бей-оглу. Иду забирать его.

– Возьми меня с собой, вместе пойдем.

– Дорога далекая, устанешь.

– Сколько смогу – столько пройду, а устану – так отстану.

– Ну, коли так, пошли вместе.

Пустились они в путь. Идут рядышком, разговаривают. Дорога еще и близко к городу не подошла, а у волка сил не осталось, ноги подгибаются, язык заплетается.

– Устал я, братец петушок, нет больше моей моченьки!

– А я тебе что сказал, когда ты со мной просился?

– Сказал, что дорога далекая, устану.

– Выходит, правильно я говорил?

– Так-то оно так, только сейчас не будем об этом. Лучше скажи, что нам теперь делать?

Пожалел рябой петушок волка:

– Лезь ко мне в живот, понесу и тебя тоже.

Забрался волк к петушку в живот, отыскал себе местечко, устроился.

А петушок шел-шел и пришел к реке. Шумит-бурлит река, белой пеной покрылась. Увидала рябого петушка, окликнула его:

– Ты куда путь держишь, петушок?

– В город, куда еще?

– А что за дела у тебя в городе?

– У Бейоглу мой золотой хранится, иду забирать его.

– Ах, ах! – завздыхала река. – Сколько лет теку, и ни разу не удалось мне свернуть в сторону, побывать в городе. Раз уж ты идешь туда, не возьмешь ли меня с собой?

– Я бы взял, да дорога далека, устанешь.

– Как устану – так отстану, потеку и остановлюсь. Ты только возьми меня с собой, а дальше не твоя забота.

– Ладно, – сказал рябой петушок и взял реку с собой.

Идут они, идут с разговорами, не прошли и половины пути, как река заохала: вода у нее то светлеет, то мутнеет.

Что такое?

– Нет моей моченьки, рябой петушок! – не выдержала река. – Совсем из сил выбилась. Видно, здесь конец моей дороженьке.

– А ведь я предупреждал тебя.

– Верно, предупреждал.

– Что же мне с тобой делать?

– Если хочешь, брось меня и иди своей дорогой. А хочешь – возьми меня к себе в живот и донеси до города. Когда-нибудь отплатится тебе добром за твое добро.

– Не надо мне никакой отплаты. Залезай ко мне в живот и пошли, не будем терять время на разговоры.

Теперь и река забралась в живот к рябому петушку, отыскала себе местечко, устроилась.

Наконец добрался рябой петушок до города, явился к Бейоглу и говорит:

– Вот я и пришел, Бейоглу.

– Добро пожаловать.

– Мне мой золотой потребовался. Давай его обратно.

– Какой еще золотой? Нет у меня никаких золотых. Я сын великого бея. Неужели унижусь до того, чтобы брать золотые у рябых петухов вроде тебя?

Начал рябой петушок увещевать обманщика:

– Не делай так, Бейоглу. Лучше добром отдай мой золотой. А то и у меня против тебя сила найдется.

Тут Бейоглу как закричит:

– Ах ты, такой-сякой! Смеешь здесь разговаривать! Ну-ка, слуги, бросьте его в гусятник, пусть образумится!

Схватили рябого петушка и бросили в гусятник. Гуси шеи вытянули, зашипели, накинулись на петушка – сейчас заклюют, разорвут в клочья. Вдруг из живота петушка как выскочит лиса – мигом положила конец всему гусиному племени!

Выбрался рябой петушок из гусятника и опять явился к Бейоглу:

– Отдай золотой, Бейоглу! Я от своего не отступлюсь. А то и у меня против тебя сила найдется.

– Ну-ка схватите его скорей и бросьте в загон к мулам, пусть забьют его копытами до смерти! – приказывает Бейоглу слугам.

Схватили рябого петушка за крылышки и бросили к мулам. Как начали мулы лягаться! Чуть не убили бедного! Тут вылез из его живота волк, оскалил зубы да как зарычит:

– Стойте смирно, ни с места!

Набросился на мулов и порешил весь их род под корень.

Выбрался рябой петушок из загона и опять идет к Бейоглу.

– Послушай меня, Бейоглу! Не делай того, что не подобает. Поступи достойно своего имени. Отдай мой золотой.

Бейоглу совсем рассвирепел:

– Да что же это за петух такой настырный? Когда я, наконец, избавлюсь от него? Бросьте его в печь, – слугам приказывает, – пусть обжарится хорошенько, съем петуха за ужином!

Схватили рябого петушка и бросили прямо в печь. Тут вырвалась река из его живота и погасила огонь. Не осталось в печи ни дыма, ни пламени.

Выбрался рябой петушок из этой беды и опять пришел к Бейоглу.

– Отдавай золотой, – говорит.

Видит Бейоглу, что нет ему спасения от рябого петушка, и повелел слугам:

– Отведите петуха в мою сокровищницу. Пусть возьмет свой золотой.

Отвели петушка в сокровищницу Бейоглу, перебрал петушок все золотые монеты, что там были, нашел свою собственную, рассмеялся и отправился восвояси. Потом разменял золотой, накупил ячменя и пшеницы. Зажили они с курами и цыплятами безбедно, и не было у них недостатка в еде и питье до конца дней.

Щедрый и скупой
Турецкая сказка
Перевод К. Беловой

авным-давно, теперь уж и не вспомнить, в решете ли, во соломе, когда верблюд выкликал вести громким голосом, когда я своего хозяина в люльке – скрип-скрип! – качал, росло возле нашего дома огромное дерево. Нанял я сорок человек обстругать его да еще сорок человек – выдолбить. Потом засыпал внутрь сорок казанов пшеничного плова с мясом, влил сорок котлов кислого молока. Перемешал все и съел, но ни губы мои, ни язычок даже и не почувствовали вкуса варева. А вот если тебе дать целую речку компота, целую гору плова да кучу голубцов каждый с мою руку величиной, согласишься ли ты сказку сказывать? Я, пожалуй, соглашусь да сразу же и начну.

Было так или не было, но жили в одной стране Щедрый и Скупой. Человека сразу трудно распознать. Он ведь не дыня – сквозь кожицу не прощупаешь. И не лимон – по запаху не узнаешь. Все плохое и все хорошее у него внутри. Как бы то ни было, Щедрый и Скупой подружились друг с другом. К тому же обоим надо было идти в чужую страну. «Раз уж мы стали друзьями, – решили они, – то и в путь отправимся вместе».

Кто путешествовал, знает: одному идти – дорога длиннее кажется, вдвоем идти – дорога короче, день как час пролетает.

Щедрый и Скупой вышли утром спозаранку и за разговорами прошагали почти до полудня. Устали от такого длинного перехода да и проголодались. Как подошли к источнику, Щедрый предложил:

– Давай здесь остановимся, отдохнем и поедим немножко.

– Хорошо, – согласился Скупой.

Расположились они на зеленой лужайке. Щедрый развязал свою котомку с едой, достал все, разложил, начал угощать Скупого. А Скупой – он и есть скупой. Не заставил себя долго упрашивать, тут же навалился на еду. Поели, попили, отдохнули и опять в путь отправились.

Прошли еще один немалый переход, на этот раз Скупой говорит:

– Я устал.

– Я тоже, – отвечает Щедрый. – И устал, и проголодался.

– Давай, – предлагает Скупой, – остановимся да поедим.

Дошли они до ручья и расположились возле него. Щедрый опять развязал котомку, выложил все свои припасы, угощает Скупого. Тот отказываться не стал, быстро умял угощение.

– Хорошо поели! – доволен Скупой.

Снова отправились они в путь. Шли-шли, шли-шли, еще один переход прошли. Так устали, что с ног валятся.

– Умираю, нет моих сил, – признался Щедрый. – Давай здесь остановимся, я больше и шага шагнуть не могу.

– Я тоже.

– Есть и пить хочется невмоготу.

– И мне тоже.

– Только у меня никаких припасов не осталось, – говорит Щедрый. – А у тебя есть что-нибудь?

– Нет, – рассердился Скупой.

– Неужели нет? Кто собрался в дорогу, у того все должно быть предусмотрено.

– Да откуда! – удивился Скупой. – Ничего у меня нет.

Почему Скупой соврал? Да потому, что он скупой, готов голодным остаться, лишь бы с товарищем не поделиться.

Настал вечер, воды потемнели, на небе звезды зажглись…

Люди говорят: два раза попить – все равно что раз поесть. Но это только так говорят. А на самом деле у воды свое место, у еды – свое.

Щедрый не то что два раза – двадцать два раза воду пил, но – увы! – в животе все так же урчало и посасывало от голода. Наконец не выдержал он, говорит Скупому:

– Пройдусь-ка я по окрестностям, может, где кусок хлеба раздобуду.

Шел он, шел в ночной темноте и наткнулся на мельницу. Позвал мельника – нет ответа. «Дай, – думает, – войду внутрь, хоть запахом муки подышу, обману нутро».

Только Щедрый переступил порог, как поднялся такой шум и гам, что не приведи бог! Спрятался он за мешки и что же видит? Целая толпа джиннов [72]72
  Стр. 653. Джин(или ифрит) – добрый или злой дух, бес.


[Закрыть]устроила на мельнице свой ночной шабаш. Заиграли джинны на бубнах и барабанчиках, начали песни петь, хороводы водить. Потом устали, сели в кружок, давай разговаривать. Один джинн говорит:

– В той деревне, где я поселился, есть кузнец-бедняк. Нахлебников у него целых одиннадцать душ. Несчастный едва концы с концами сводит. Знал бы он, что у него под кузницей богатейший клад зарыт! Только копни поглубже, тут тебе и золото, и алмазы. Мог бы стать богачом!

– Это что! – перебил его другой джинн. – А вот в той стране, где я поселился, падишах на оба глаза ослеп. Ни главный лекарь, ни главный советник не могут ему помочь. А ведь есть очень простое средство. Каждое утро в сад падишаха прилетает соловей, садится на стебель розы и поет-заливается. Поймали бы того соловья, дали бы ему проглотить две черные тутовые ягоды, потом сказали бы: «Выплюнь, соловушка, выплюнь!» Он бы выплюнул те ягоды, их соком смочили бы глаза падишаха, он бы тут же прозрел.

– Ах, человек, человек! – вздохнули джинны. – Воистину странное создание!

Пока они так беседовали, усталость прошла, снова принялись джинны за песни и за пляски. А едва забрезжил рассвет, вмиг исчезли. Рассеялись как пыль, развеялись как дым – и следа не осталось.

Щедрый насилу этого дождался, тут же побежал в деревню, где жил бедный кузнец. Разыскал его и просит:

– Давай скорей лопату!

– Зачем тебе лопата? – удивился кузнец.

– Тащи лопату, остальное пусть тебя не волнует.

«Похоже, этот человек знает какую-то тайну», – решил про себя кузнец и дал ему лопату.

Щедрый перевернул всю кузницу вверх дном, но докопался до клада. Много там было и золота, и серебра, и разных украшений. Кузнец от радости не чует ног под собой, бросился он Щедрому на шею:

– Ты узнал о кладе, ты его нашел, бери себе половину.

– Спасибо! – отвечает Щедрый. – Ничего мне не надо. Семьи у меня нет, поить-кормить некого.

Один я на свете. Забирай клад и устраивай свои дела.

Сказал так и ушел.

Через некоторое время приходит Щедрый в ту страну, где падишах ослеп на оба глаза, и является прямо во дворец:

– Государь, принес я тебе избавление от твоего несчастья.

– Говори скорее, что надо делать?

– У тебя ведь есть сад?

– Есть, конечно. У каждого падишаха есть свой сад.

– А розовый куст в саду растет?

– Конечно! Все падишахи любят розы.

– А садится ли по утрам соловей на этот розовый куст?

– Роза любит соловья, а соловей вздыхает о розе. Это всем известно.

– Распорядись поймать соловья и дай ему проглотить две черные тутовые ягоды. Потом скажи: «Выплюнь, соловушка, выплюнь!» А как выплюнет, смажь соком этих ягод свои глаза.

– А потом?

– Потом глаза твои прозреют, государь.

Сделали все, как велел Щедрый. Только смазали глаза падишаха соком тутовых ягод, он тут же прозрел.

– Проси у меня чего хочешь, – говорит падишах Щедрому.

– Хочу, чтобы ты был здоров!

– От моего здоровья тебе пользы нет. Проси чего хочешь.

– Хочу, чтобы ты был здоров!

Видит падишах, что перед ним человек щедрый, скромный, великодушный.

– Не могу я остаться в долгу перед твоей добротой, – говорит. – Отдам тебе в жены свою дочь, посажу тебя на самое почетное место во дворце. Что на это ответишь?

Щедрый потупил голову:

– Что ты ни скажешь, что ни сделаешь, все хорошо.

Отдал падишах за Щедрого свою дочь, велел зажечь праздничные огни и справлять свадьбу.

Пока Щедрый и дочь падишаха пируют на свадьбе да угощаются сладким пловом с душистым шафраном, посмотрим, что стало с нашим Скупым.

Ждал он, ждал своего товарища, и закралось в его душу подозрение: раз человек ушел и не возвращается, значит, наверняка что-то нашел. «Дай-ка, – думает, – и я пойду туда же и найду то же, что он нашел».

Побрел Скупой в темноте наугад. Шел-шел и наткнулся на мельницу. Только перешагнул через порог, поднялся такой грохот и шум, что и описать нельзя. Скупой тут же забился в угол, смотрит – целая толпа джиннов собралась. А были это те же самые джинны, что и в предыдущую ночь. И начали они опять песни играть, хороводы водить, плясать да притопывать. Потом устали, расселись на полу и давай разговаривать.

– Помните, – начал один, – мы прошлый раз здесь сидели, беседовали, и я рассказал про бедного кузнеца, у которого под кузницей клад зарыт? Я тогда еще сказал, что если бы он копнул поглубже да нашел бы этот клад…

– Помним, помним! – перебили его джинны. – Так что с ним стало?

– А вот что. Кто-то пришел, сказал об этом кузнецу, они всю землю под полом перерыли и нашли клад. Теперь кузнец уже не бедняк несчастный, а богачом стал на нашу голову!

– Ай-яй-яй! – завопили джинны.

– Это еще что, – говорит другой джинн. – Помните, я в ту же ночь рассказывал о падишахе, который ослеп на оба глаза?

– Рассказывал, хорошо помним! Неужели и с ним тоже что-то случилось?

– Случилось. Кто-то пришел, научил падишаха, и они сделали все, как я сказал. Теперь падишах стал зрячим.

– Ай-яй-яй! – опять закричали джинны. – Ведь это все такие вещи, до которых человек сам додуматься не может.

– Конечно, не может!

– Значит…

– Значит, кто-то проник сюда и выведал наши тайны. Ну-ка давайте обыщем мельницу.

Отодвинули джинны мешки с мукой, а за ними Скупой сидит, от страха дрожит. Главный джинн не дал ему и слова сказать, повелел остальным:

– Излупить этого негодяя как следует, чтобы впредь умнее был!

Набросились джинны на Скупого, надавали ему пинков и оплеух и оставили лежать, а сами скрылись.

Что еще сказать? Сказка за сказкой, все по порядку, язык разболтался, а нёбу сладко. На том и закончим.

Про Кельоглана и Мусу
Турецкая сказка
Перевод К. Беловой

авным-давно, теперь уж и не вспомнить, в решете ли, во соломе, когда верблюд выкликал вести громким голосом, когда я батюшкину люльку – скрип-скрип! – качала, тут матушка у дверей закричала. Я к ней скорей впопыхах, а батюшка-то из люльки – бах! То одного качаю, то другого, оба плачут. Тут матушка вскочила – да за чуприну, а батюшка – за дубину, и пошли меня гонять по углам! Я бегу мимо печки – хвать горячей каши, а сверху на меня горшок с простоквашей! Насилу спаслась, тут и сказка началась.

Жил на свете Кельоглан [73]73
  Стр. 658. Кельоглан– по-турецки «лысый парень», простоватый и удачливый герой турецких сказок. Напоминает русского Иванушку-дурачка.


[Закрыть], и были у него отец с матерью. Состарился отец, совсем плохой стал. Вот перед смертью и говорит сыну:

– Слушай, сынок, мое отцовское наставление. Никогда не имей дела с одним человеком. Человек этот малого росточка, на лице ни волосочка, глаз косой, звать Мусой. Даже пшеницу на его мельнице не мели.

Сказал так и покинул этот мир.

Мертвые уходят, живые остаются. Много времени прошло с тех пор, наступила весна, потом лето. Однажды мать Кельоглана говорит ему:

– Отрада глаз моих, сынок мой Кель! Не осталось у нас ни муки, ни отрубей. И самим есть нечего, и скотина голодная. Возьми-ка ты пшеницы, отвези на мельницу, пусть смелют. Будет и нам еда, и скотине корм, вместе порадуемся.

– Хорошо, матушка, я так и сделаю, – сказал Кельоглан.

На рассвете вывел он ишака из хлева, навьючил на него мешки с пшеницей и с первыми птицами отправился в путь. Дорога к мельнице по горам-долам идет, а сама мельница у водопада стоит. Вода сверху падает, большое колесо крутит, а от него и жернова крутятся-поскрипывают, зернышки перемалывают.

Подходит Кельоглан к мельнице, и что же он видит? Сидит у двери человек малого росточка, на лице ни волосочка, глаз косой…

«Эге, – думает Кельоглан. – Если еще и звать его Мусой, то лучше мне послушаться отцовского наставления». Подошел он ближе к человеку и спрашивает:

– Как тебя зовут, уважаемый?

А тот отвечает невозмутимо:

– Мусой.

Понял Кельоглан, что это тот самый человек, о котором его отец предупреждал: малого росточка, на лице ни волосочка, глаз косой, звать Мусой. «Нет, – думает, – не ослушаюсь я отцовского наставления, поеду отсюда скорей!»

Развернул он своего ишака и погнал ко второй мельнице. В деревнях ведь мельниц много, не то что в городах. Но тот человек, малого росточка, на лице ни волосочка, рассердился: «Вот я тебе покажу, как убегать от меня!»

Вскочил и короткой дорогой обогнал Кельоглана, успел ко второй мельнице раньше его. Опять устроился перед дверью – ноги под себя, по-турецки, сидит себе, поглядывает.

Кельоглан плетется чуть живой от усталости после крутых склонов да извилистых дорог. Только подошел к мельнице и тут же увидел Мусу.

– Ох, горе мне, горе мне! Опять он на мою голову!

Развернул скорей ишака, хлестнул его хворостиной, только собрался бежать, как Муса окликнул его:

– Напрасно стараешься, Кельоглан! В этой округе три мельницы, и все они принадлежат мне. Некуда тебе больше податься. Лучше уж смирись, давай я перемелю твою пшеницу.

– Нет уж, – молвил Кельоглан. – Не могу я ослушаться отцовского наставления, не буду молоть у тебя пшеницу. Счастливо оставаться!

– Погоди, – загородил ему путь Муса. – Давай заключим с тобой договор. Если я выйду победителем, то заберу твою пшеницу вместе с ишаком. Если ты выиграешь, отдаю тебе одну из моих мельниц.

– В чем же мы будем состязаться?

– Во вранье. Кто лучше соврет, тот и выиграл. Согласен?

Еще бы не согласен! Кельоглан ведь известный выдумщик!

Пожали они друг другу руки, и состязание началось. Первым повел свои россказни Муса:

– Вот послушай, Кельоглан! Отец-то мой был не мельником, а пахарем. Осенью сеял, зимой-весной ждал урожая, летом зерно молотил. Однажды на нашем гумне взошел арбуз. Стали мы за ним ухаживать, чтобы лучше рос. Уж мы его холим, уж мы его поливаем, а он растет-наливается. Такой большой вырос – с гору величиной! Созрел наш арбуз, и нанял отец дровосеков разрубить его. Взмахнул дровосек топором и уронил его прямо в арбуз. Что делать? Пришлось ему лезть в арбуз топор искать. Забрался внутрь, кружит, плутает, не может найти пропажи. Вдруг видит, неподалеку еще какой-то человек ходит. Дровосек к нему: «Земляк, я тут топор потерял, не попадался ли он тебе?» Человек только рассмеялся в ответ:

«О чем ты говоришь, земляк! Я караван верблюдов потерял, семь дней, семь ночей ищу, но до сих пор даже следов копыт не встретил!» Делать нечего, пришлось нам всем взяться за поиски дровосека с топором и караванщика с верблюдами. Привел отец из города еще целый отряд дровосеков, и разрубили они наш арбуз пополам. Тут как хлынула из него вода, пошли потоки по горам, по холмам, дошли до самого Стамбула, и образовалось из них Мраморное море.

Остановился безбородый Муса, смотрит на Кельоглана. Тот почесал голову и говорит:

– Теперь послушай меня! Мой-то отец пчел держал. Дело это нелегкое. Бывало, чуть свет – он уж на пасеке, считает, сколько пчел вылетело из улья. Вечером по штукам считает, сколько их вернулось в улей. Вот однажды пчела-хромоножка не прилетела домой. Опечалился отец, всю ночь не спал, думал: что же могло с ней случиться? Любил он эту пчелу за хороший мед. Думал, думал, к утру придумал. Взял мешочную иглу, воткнул ее в землю, встал на нее босой ногой и начал смотреть с высоты по сторонам. «Вижу, – говорит, – как какой-то крестьянин в деревне Физане поймал нашу хромоножку, впряг ее в соху вместе с быком, теперь пашет на паре! Седлайте мне петуха поскорей!» Я хвать петуха, оседлал его, и отец верхом поехал в Физан. Вызволил он нашу пчелу, но, пока ездил, седло натерло петуху спину. Смазали мы больное место ореховым маслом, и вдруг появился на этом месте ореховый росток. Мы и ахнуть не успели, как превратился он в огромное дерево. Опали с него листья, сделалось из них большое поле. Мы это поле засеяли, выросла на нем пшеница по пояс. Созрела пшеница, пришли мы с косами, только собрались косить, навстречу лисица – скок! Взмахнул отец косой, накинул лисе аркан на шею. Лиса бежит, а коса вокруг нее кружит. Так и выкосила все поле дочиста. Обмолотили мы пшеницу, позвали сборщика налогов, стали урожай считать. Меряем-меряем зерно и вдруг в одной из мер видим бумагу. Развернул ее отец, покрутил так и сяк, потом подает сборщику налогов: «Погляди-ка, сынок, что тут написано, а то я никак не разберу». Тот смотрит, а в бумажке вот что написано: «Кельоглан победил, безбородый проглотил».

Закончил Кельоглан свой рассказ, рассмеялся Муса до слез.

– Молодец, Кельоглан! – говорит. – Ты еще только про мешочную иглу соврал, а я уж понял, что проиграл. Дальше мог бы и не утруждать себя. А ведь я, честно сказать, давно ищу такого человека, как ты. Забирай себе все три мои мельницы, смотри за ними хорошенько и заботься обо мне, пока я жив.

С тех пор Кельоглан, его мать и мельник зажили по-новому – весело и безбедно.