Текст книги " Русские народные сказки. Том 1"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

Царь, старик и бояре

(Из сборника Н. Е. Ончукова, в обработке В. П. Аникина)

хал государь с боярами, увидел старичка белобородого – борода большая, седой.

– Здравствуй, дедушка!

– Здравствуй, свет великия надежа государь.

– Дедушка, давно ли на горах снеги забелели?

– Двадцать лет.

– Давно ли с гор ручьи побежали?

– Пятнадцать лет.

– Дедушка, прилетят сюда гуси, можешь ли их теребить?

– А сколько могу, потереблю!

– Дедушка, тереби больше, не жалей! Распростился царь с дедом, поехали. Приехал царь домой, стал у бояр спрашивать:

– О чем мы с дедушкой говорили?

Бояре стали просить: дай, государь, подумать. Выпросили сроку, с царем распростились, разошлись, сели на коней и поехали к дедушке. Приехали, поздоровались.

– Дедушка, о чем вы с государем говорили?

– Нет, нельзя сказать!

– Дедушка, дадим по сту рублей!

– Нет, нельзя.

– Дедушка, дадим по двести рублей!

– Нет, нельзя.

– Дедушка, дадим по триста.

– Ну, когда по триста, скажу. Спросил у меня царь: «Давно ли, говорит, волосы на голове поседели?» – «Двадцать лет». – «Давно ли, говорит, ручьи с гор побежали?» – «Пятнадцать лет, как слезы из глаз побежали».

– А про гусей каких говорил? – спрашивают бояре.

– А вот вас самих теребить и велел.

Поехали бояре к государю и передали все, что узнали.

Другой раз поехал государь, увидел дедушку, спрашивает:

– Были ли у тебя гуси?

– Были!

– Ну каково же ты потеребил?

– А сколько мог теребил, свет великия надежа государь.

– А плохо теребил, ты бы так теребил, чтобы перышки все у них ощипал!

Посуленная половина

(Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)

ахал мужик в поле, выпахал самоцветный камень.

Идет домой, а навстречу ему сосед, такой стародревний. Показал ему камень:

– Кому гож?

– Неси, – говорит, – к царю.

Понес; приходит во дворец и повстречал генерала. Поклонился ему до земли:

– Батюшка! Доведи до царя.

– Зачем тебе нужно?

– Несу из деревни подарок.

– Ну, мужичок, чем царь тебя наградит, отдай мне половину; а не хочешь – вовек не дойти тебе до царя.

Мужик согласился. Вот генерал довел его до самого царя.

– Благодарю, мужичок! – говорит царь. – Вот тебе в награду за то две тысячи рублей.

Мужик пал на колени:

– Не надо мне, царь-государь, иной награды, кроме пятидесяти стежей в спину.

Пожалел его царь и приказал дать ему пятьдесят стежей легонько. А мужик начал считать; как дали двадцать пять, он и закричал:

– Полно, будет с меня; другая половина посулена тому, кто довел меня до вашего царского величества.

Ну, того позвали и сполна отсчитали половину награды, как следовало; только он не рад был такой награде!

Царь поблагодарил мужичка и подарил ему целых три тысячи.

Неразгаданная загадка

(Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)

некотором царстве, в некотором государстве жил-был старик; у него был сын. Ездили они по селам, по городам да торговали помаленьку.

Раз поехал сын в окольные деревни торг вести. Ехал долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, приехал к избушке и попросился ночь ночевать.

– Милости просим, – отвечала старуха, – только с тем уговором, чтоб ты загадал мне загадку неразгаданную.

– Хорошо, бабушка!

Вошел в избушку; она его накормила-напоила, в бане выпарила, на постель положила, а сама села возле и велела задавать загадку.

– Погоди, бабушка; дай подумаю!

Пока купец думал, старуха уснула; он тотчас собрался и вон из избушки.

Старуха услыхала шум, пробудилась – а гостя нет, выбежала на двор и подносит ему стакан с пойлом.

– Выпей-ка, – говорит, – посошок на дорожку!

Купец не стал на дорогу пить, вылил пойло в кувшин и съехал со двора.

Ехал, ехал, и застигла его в поле темная ночь; остановился ночевать под открытым небом.

Стал он думать да гадать, что такое поднесла ему старуха, взял кувшин, налил себе на ладонь, с той ладони помазал плеть, а той плетью ударил коня; только ударил – коня вмиг разорвало!

Поутру налетело на падаль тридцать воронов; наклевались-наелись, да тут же и околели все. Купец пособирал мертвых воронов и развесил по деревьям.

В то самое время ехал мимо обоз с товарами; увидали приказчики птиц на деревьях, взяли их – поснимали, изжарили и съели: только съели – так мертвые и попадали! Купец захватил обоз и поехал домой.

Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли – заехал опять к той же старухе ночь ночевать. Она его накормила-напоила, в бане выпарила, на постель положила и велит задавать загадку.

– Хорошо, бабушка, скажу тебе загадку; только уговор лучше денег: коли отгадаешь – возьми у меня весь обоз с товарами, а коли не отгадаешь – заплати мне столько деньгами, сколько стоит обоз с товарами.

Старуха согласилась.

– Ну, вот тебе загадка: из стакана в кувшин, из кувшина на ладонь, с ладони на плетку, с плетки на коня, из коня в тридцать воронов, из воронов в тридцать молодцев.

Старуха маялась, маялась, так и не отгадала; делать нечего, пришлось платить денежки.

А купец воротился домой и с деньгами и с товарами и стал себе жить-поживать, добра наживать.

Мудрая дева

(Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)

омер старик со старухою, оставался у них сын сирота. Взял его к себе дядя и заставил овец пасти.

Ни много, ни мало прошло времени, призывает дядя племянника, хочет попытать у него ума-разума и говорит ему:

– Вот тебе сотни баранов, гони их на ярмонку да продай с барышом, чтобы и бараны были целы, и деньги сполна выручены.

Что тут делать! Заплакал бедняга и погнал баранов в чистое поле; выгнал, сел на дороге и задумался о своем горе. Идет мимо д евица:

– О чем слезы льешь, добрый молодец?

– Как же мне не плакать? Нет у меня ни отца, ни матери; один дядя, и тот обижает!

– Какую ж обиду он тебе делает?

– Да вот послал на ярмонку, велел баранами торговать, да так, чтобы и бараны были целы, и деньги сполна выручены.

– Ну, это хитрость не великая! Найми-ка ты баб да остриги баранов, а шерсть отнеси на ярмонку и продай; вот у тебя и деньги, и бараны в целости!

Парень так и сделал; продал шерсть, пригнал стадо домой и отдает дяде вырученные деньги.

– Хорошо, – говорит дядя племяннику, – только ведь ты не своим разумом вздумал это? Чай, тебя научил кто-нибудь?

Парень признался.

– Шла, – говорит, – мимо девица, она научила.

Дядя тотчас приказал закладывать лошадь:

– Поедем, станем сватать ту девицу.

Вот и поехали.

Приезжают прямо на двор, спрашивают: куда лошадь девать?

– Привяжите до зимы аль до лета! – говорит им девица.

Дядя с племянником думали, думали, не знают, за что привязать; стали у ней спрашивать: до какой зимы, до какого лета?

– Эх вы, недогадливые! Привяжите к саням, а не то к телеге.

Привязали они лошадь, вошли в избу и сели на лавочку. Спрашивает ее дядя:

– Ты с кем живешь, девица?

– С батюшкой.

– Где ж твой отец?

– Уехал сто рублей на пятнадцать копеек менять.

– А когда назад воротится?

– Если кругом поедет – к вечеру будет, а если прямо поедет – и через три дня не бывать!

– Что ж это за диво такое? – спрашивает дядя. – Неужто и вправду отец твой поехал сто рублей на пятнадцать копеек менять!

– А то нет? Он поехал зайцев травить; зайца-то затравит – всего пятнадцать копеек заработает, а лошадь загонит – сто рублей потеряет.

– А что значит: ежели он прямо поедет – и в три дня не прибудет, а ежели кругом – к вечеру будет?

– А то значит, что прямо болотом ехать, а кругом дорогою!

Удивился дядя уму-разуму девицы и сосватал ее за своего племянника.

Царица-гусляр

(Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)

некоем царстве, в некоем государстве жил-был царь с царицею; пожил он с нею немалое время и задумал ехать в чужедальнюю землю. Отдал приказы министрам, попрощался с женою и отправился в дорогу.

Долго ли, коротко ли – приехал в чужедальнюю землю, а в той земле правил проклятый король. Увидал этот король царя, велел схватить его и посадить в темницу.

Много у него в темнице всяких невольников; по ночам в цепях сидят, а по утрам надевает на них проклятый король хомуты и пашет пашню до вечера. Вот в такой-то муке прожил царь целые три года и не знает, как ему оттудова вырваться, как дать о себе царице весточку? И выискал-таки случай, написал к ней письмецо.

– Продавай, – пишет, – все наше имение да приезжай выкупать меня из неволи.

Получила царица письмо, прочитала и восплакала:

– Как мне выкупить царя? Если сама поеду – увидит меня проклятый король и возьмет к себе заместо жены; если министров пошлю – на них надежи нет!

И что ж она вздумала? Остригла свои косы русые, нарядилась музыкантом, взяла гусли и, никому не сказавшись, отправилась в путь-дорогу дальнюю.

Приходит к проклятому королю на двор и заиграла в гусли, да так хорошо, что век бы слушал – не наслушался. Король как услыхал такую славную музыку, тотчас велел позвать гусляра во дворец.

– Здравствуй, гусляр! Из которой земли ты, из которого царства? – спрашивает король.

Отвечает ему гусляр:

– Сызмала хожу, ваше величество, по белому свету, людей веселю да тем свою голову кормлю.

– Оставайся-ка у меня, поживи день, другой, третий; я тебя щедро награжу.

Гусляр остался; день-деньской перед королем играет, а тот все досыта не наслушается. Экая славная музыка! Всякую скуку, всякую тоску как рукой снимает.

Прожил гусляр у короля три дня и приходит прощаться.

– Что ж тебе за труды пожаловать? – спрашивает король.

– А пожалуй, государь, мне единого невольника, у тебя много в темнице насажено; а мне нужен товарищ в дороге. Хожу я по чужедальным государствам; иной раз не с кем слова вымолвить.

– Изволь, выбирай себе любого! – сказал король и повел гусляра в темницу.

Гусляр оглянул заключенных, выбрал себе царя-невольника, и пошли они вместе странствовать.

Подходят к своему государству, царь и говорит:

– Отпусти меня, добрый человек! Я ведь – не простой невольник, я сам царь; сколько хочешь бери выкупу: ни денег, ни крестьян не пожалею.

– Ступай с богом, – говорит гусляр, – мне твоего ничего не надо.

– Ну, хоть в гости ко мне зайди.

– Будет время – побываю.

Тут они распрощались и пошли каждый своею дорогою.

Царица побежала окольною дорогою, прежде мужа домой поспела, сняла с себя гуслярское платье и нарядилась, как быть следует.

Через час времени закричали, забегали по дворцу придворные: царь пришел!

Царица к нему навстречу бросилась, а он со всеми здоровается, а на нее и смотреть не хочет. Поздоровался с министрами и говорит:

– Вот, господа, какова жена у меня! Теперь на шею бросается, а как сидел я в неволе да писал к ней, чтоб все добро продавала да меня выкупала – небось ничего не сделала. О чем же она думала, коли мужа позабыла?

Министры доложили царю:

– Ваше величество! Как только царица получила ваше письмо, в тот же самый день неизвестно куда скрылася и все это время пропадала; во дворец только сегодня явилась.

Царь сильно разгневался и приказывает:

– Господа министры! Судите мою неверную жену по правде по истинной. Зачем не хотела меня выкупить? Не видать бы вам своего царя веки вечные, если б не молодой гусляр; за него стану бога молить, ему половину царства не пожалею отдать.

Тем временем царица успела нарядиться гусляром, вышла на двор и заиграла в гусли. Царь услыхал, побежал навстречу, схватил музыканта за руку, приводит во дворец и говорит своим придворным:

– Вот этот гусляр, что меня из неволи выручил!

Гусляр сбросил с себя верхнюю одежду – и все тотчас узнали царицу.

Тут царь возрадовался: начал на радостях пир пировать, да так целую неделю и прохлаждался.

Пастушья дудочка

(В пересказе М. А. Булатова)

или в одном селе старик да старуха, бедные-пребедные, и был у них сын Иванушка. С малых лет любил он на дудочке играть. И так-то он хорошо играл, что все слушали – наслушаться не могли. Заиграет Иванушка грустную песню – все пригорюнятся, у всех слезы катятся. Заиграет плясовую – все в пляс идут, удержаться не могут.

Подрос Иванушка и говорит отцу да матери:

– Пойду я, батюшка и матушка, в работники наниматься. Сколько заработаю – все вам принесу.

Попрощался и пошел.

Пришел в одну деревню – никто не нанимает. В другую пришел – и там работники не нужны.

Пошел Иванушка дальше.

Шел-шел и пришел в дальнее село. Ходит от избы к избе, спрашивает:

– Не нужен ли кому работник?

Вышел из одной избы мужик и говорит:

– Не наймешься ли ты овец пасти?

– Наймусь, дело не хитрое!

– Не хитрое оно, это так. Только у меня такое условие: если хорошо пасти будешь – двойное жалованье заплачу. А если хоть одну овечку из моего стада потеряешь – ничего не получишь, прогоню без денег!

– Авось не потеряю! – отвечает Иванушка.

– То-то, смотри!

Уговорились они, и стал Иванушка стадо пасти.

Утром чуть свет уйдет со двора, а возвращается, когда солнце сядет.

Как идет он с пастбища, хозяин с хозяйкой уже у ворот стоят, овец считают:

– Одна, две, три… десять… двадцать… сорок… пятьдесят…

Все овцы целы!

Так и месяц прошел, и другой, и третий. Скоро надо с пастухом рассчитываться, жалованье ему платить.

«Что это? – думает хозяин. – Как это пастух всех овец сберегает? В прошлые годы всегда овцы пропадали: то волк задерет, то сами куда забредут, потеряются… Неспроста это. Надо посмотреть, что пастух на пастбище делает».

Под утро, когда все еще спали, взял хозяин овчинный тулуп, выворотил его шерстью наружу, напялил на себя и пробрался в хлев. Стал среди овец на четвереньки. Стоит дожидается, когда пастух погонит стадо на пастбище.

Как солнышко взошло, Иванушка поднялся и погнал овец. Заблеяли овцы и побежали. А хозяину хоть и трудно, только он не отстает – бежит вместе с овцами, покрикивает:

– Бя-бя-бя! Бя-бя-бя!

А сам думает:

«Теперь-то я все узнаю, выведаю!»

Думал он, что Иванушка его не приметит. А Иванушка зорким был, сразу его увидел, только виду не подал – гонит овец, а сам нет-нет и стегнет их кнутом. Да все метит прямо хозяина по спине!

Пригнал овец на опушку леса, сел под кусток и стал краюшку жевать.

Ходят овцы по полянке, щиплют траву. А Иванушка за ними посматривает. Как увидит, что какая овца хочет в лес забежать, сейчас на дудочке заиграет. Все овцы к нему и бегут.

А хозяин все на четвереньках ходит, головой в землю тычется, будто траву щиплет.

Устал, утомился, а показаться стыдно: расскажет пастух соседям – сраму не оберешься!

Как наелись овцы, Иванушка и говорит им:

– Ну, сыты вы, довольны вы, теперь и поплясать можно!

Да и заиграл на дудочке плясовую.

Принялись овцы скакать да плясать, копытцами постукивать! И хозяин туда же: хоть и не сыт и не доволен, а выскочил из середины стада и давай плясать вприсядку. Пляшет, пляшет, ногами разные штуки выделывает, удержаться не может!

Иванушка все быстрее да быстрее играет.

А за ним и овцы и хозяин быстрее пляшут.

Уморился хозяин. Пот с него градом так и катится. Красный весь, волосы растрепались… Не выдержал, закричал:

– Ой, батрак, перестань ты играть!.. Мочи моей нет!

А Иванушка будто не слышит – играет да играет!

Остановился он наконец и говорит:

– Ой, хозяин! Ты ли это?

– Я…

– Да как же ты сюда попал?

– Да так, забрел невзначай…

– А тулуп зачем надел?

– Да холодно с утра показалось…

А сам за кусты, да и был таков.

Приплелся домой и говорит жене:

– Ну, жена, надо нам поскорее батрака выпроводить подобру-поздорову, надо ему жалованье отдать…

– Что так? Никому не отдавали, а ему вдруг отдадим…

– Нельзя не отдать. Он так нас осрамит, что и людям не сможем показаться.

И рассказал ей, как пастух заставил его плясать, чуть до смерти не уморил.

Выслушала хозяйка и говорит:

– Настоящий ты дурень! Нужно же тебе было плясать! Меня-то он не заставит! Как придет, велю ему играть. Посмотришь, что будет.

Стал хозяин просить жену:

– Коли ты такое дело затеяла, посади меня в сундук да привяжи на чердаке за перекладину, чтоб мне вместе с тобой не заплясать… Будет с меня! Наплясался я утром, чуть жив хожу.

Хозяйка так и сделала. Посадила мужа в большой сундук и привязала на чердаке за перекладину.

А сама ждет не дождется, когда вернется батрак с поля.

Вечером, только Иванушка пригнал стадо, хозяйка и говорит ему:

– Правда ли, что у тебя такая дудка есть, под которую все пляшут?

– Правда.

– Ну-ка поиграй! Если и я запляшу – отдадим тебе жалованье, а не запляшу – так прогоним.

– Хорошо, – говорит Иванушка, – будь по-твоему.

Вынул он дудочку и стал плясовую наигрывать.

А хозяйка в это время тесто месила. Не удержалась она и пошла плясать. Пляшет, а сама переваливает тесто с руки на руку.

А Иванушка все быстрее да быстрее, все громче да громче играет.

И хозяйка все быстрее да быстрее пляшет.

Услыхал дудочку и хозяин на чердаке. Стал в своем сундуке руками да ногами шевелить, поплясывать. Да тесно ему там, все головой о крышку стукается. Возился, возился да и сорвался с перекладины вместе с сундуком. Прошиб головой крышку, выскочил из сундука и давай по чердаку вприсядку плясать! С чердака скатился, в избу ввалился. Стал там вместе с женой плясать, руками да ногами размахивать!

А Иванушка вышел на крылечко, сел на ступеньку, все играет, не умолкает.

Хозяин с хозяйкой за ним во двор выскочили и ну плясать да скакать перед крыльцом.

Устали оба, еле дышат, а остановиться не могут.

А глядя на них, и куры заплясали, и овцы, и коровы, и собака у будки.

Тут Иванушка встал с крыльца да, поигрывая, к воротам пошел. А за ним и все потянулись.

Видит хозяйка – дело плохо. Стала упрашивать Иванушку:

– Ой, батрак, перестань, не играй больше! Не выходи со двора! Не позорь перед людьми! По-честному с тобой рассчитаемся! По уговору жалованье отдадим!

– Ну нет! – говорит Иванушка. – Пусть на вас добрые люди посмотрят, пусть посмеются!

Вышел он за ворота – еще громче заиграл. А хозяин с хозяйкой со всеми коровами, овцами да курами еще быстрее заплясали. И крутятся, и вертятся, и приседают, и подпрыгивают!

Сбежалась тут вся деревня – и старые и малые, смеются, пальцами показывают…

До самого вечера играл Иванушка. Утром получил он свое жалованье и ушел к отцу, к матери. А хозяин с хозяйкой в избу спрятались. Сидят и показаться людям на глаза не смеют.

Шабарша

(Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)

й потешить вас сказочкой? А сказочка чудесная: есть в ней дива дивные, чуда чудные, а батрак Шабарша уж как взялся за гуж, так неча сказать – на все дюж!

Пошел Шабарша по батракам жить, да година настала лихая: ни хлеба никакого, ни овощей не родилось.

Вот и думает думу хозяин, думу глубокую: как разогнать злую кручину, чем жить-поживать, откуда деньги брать?

– Эх, не тужи, хозяин! – говорит ему Шабарша. – Был бы день – хлеб да деньги будут!

И пошел Шабарша на мельничную плотину. «Авось, – думает, – рыбки поймаю; продам – ан вот и деньги! Эге, да веревочки-то нет на удочку… Постой, сейчас совью».

Выпросил у мельника горсть пеньки, сел на бережку и ну вить уду. Вил, вил, а из воды прыг на берег мальчик в черной курточке да в красной шапочке.

– Дядюшка! Что ты здесь поделываешь? – спросил он.

– А вот веревку вью.

– Зачем?

– Да хочу пруд вычищать да вас, чертей, из воды таскать.

– Э, нет! Погоди маленько, я пойду скажу дедушке.

Чертенок нырнул вглубь, а Шабарша принялся снова за работу. «Погоди, – думает, – сыграю я с вами, окаянными, шутку, принесете вы мне и злата и серебра».

И начал Шабарша копать яму; выкопал и наставил на нее свою шапку с вырезанной верхушкою.

– Шабарша, а Шабарша! Дедушка говорит, чтобы я с тобой сторговался. Что возьмешь, чтобы нас из воды не таскать?

– Да вот эту шапочку насыпьте полну злата и серебра.

Нырнул чертенок в воду; воротился назад:

– Дедушка говорит, чтобы я с тобой сперва поборолся.

– О, да где ж тебе со мною бороться! Да ты не сладишь с моим средним братом Мишкою.

– А где твой Мишка?

– А вон, смотри, отдыхает в яру под кустиком.

– Как же мне его вызвать?

– А ты подойди да ударь его по боку, так он и сам встанет.

Пошел чертенок в яр, нашел медведя и хватил его дубинкой по боку. Поднялся Мишка на дыбки, скрутил чертенка так, что у него все кости затрещали. Насилу вырвался из медвежьих лап, прибежал к водяному старику.

– Ну, дедушка, – сказывает он в испуге, – у Шабарши есть средний брат Мишка, схватился было со мною бороться – ажно косточки у меня затрещали! Что ж было бы, если б сам-то Шабарша стал бороться?

– Гм! Ступай, попробуй побегать с Шабаршой взапуски: кто кого обгонит?

И вот мальчик в красной шапочке воротился к Шабарше, передал ему дедушкины речи, а тот ему в ответ:

– Да куда тебе со мной взапуски бегать! Мой маленький брат Заинька – и тот тебя далеко за собой оставит!

– А где твой брат Заинька?

– Да вон – в травке лег, отдохнуть захотел. Подойди к нему поближе да тронь за ушко – вот он и побежит с тобою!

Побежал чертенок к Заиньке, тронул его за ушко; заяц так и прыснул! Чертенок было вслед за ним:

– Постой, постой, Заинька, дай с тобой поравняться… Эх, ушел!

– Ну, дедушка, – говорит водяному, – я было бросился резво бежать. Куда! И поравняться не дал; а то еще не сам Шабарша, а меньшой его брат бегал!

– Гм! – проворчал старик, нахмурив брови. – Ступай к Шабарше, и попробуйте: кто сильнее свистнет?

Пришел чертенок к Шабарше:

– Шабарша, а Шабарша! Дедушка велел попробовать: кто из нас крепче свистнет?

– Ну, свисти ты прежде.

Свистнул чертенок, да так громко, что Шабарша насилу на ногах устоял, а с дерев так листья и посыпались.

– Хорошо свистишь, – говорит Шабарша, – а все не по-моему! Как я свистну – тебе на ногах не устоять, и уши твои не вынесут… Ложись ничком наземь да затыкай уши пальцами.

Лег чертенок ничком на землю и заткнул уши пальцами; Шабарша взял дубину да со всего размаху как хватит его по шее, а сам – фю-фю-фю-фю!.. – посвистывает.

– Ох, дедушка, дедушка! Да как же здорово свистнул Шабарша – ажно у меня искры из глаз посыпались; еле-еле с земли поднялся, а на шее да на пояснице, кажись, все косточки поломались!

– Ого! Не силен, знать, ты, бесенок! Пойди-тка, возьми там, в тростнике, мою железную дубинку, да попробуйте: кто из вас выше вскинет ее на воздух?

Взял чертенок дубинку, взвалил на плечо и пошел к Шабарше.

– Ну, Шабарша, дедушка велел в последний раз попробовать: кто из нас выше вскинет эту дубинку?

– Ну, кидай ты прежде, а я посмотрю.

Вскинул чертенок дубинку – высоко-высоко полетела она, словно точка в вышине чернеет! Насилу дождались, пока на землю упала…

Взял Шабарша дубинку – тяжела! Поставил ее на конец ноги, оперся ладонью и начал пристально глядеть на небо.

– Что же ты не бросаешь? Чего ждешь? – спрашивает чертенок.

– Жду, когда вон энта тучка подойдет – я на нее дубинку вскину; там сидит мой брат кузнец, ему железо на дело пригодится.

– Э, нет, Шабарша! Не бросай дубинки на тучку, а то дедушка рассердится!

Выхватил бесенок дубинку и нырнул к дедушке.

Дедушка как услыхал от внучка, что Шабарша чуть-чуть не закинул его дубинки, испугался не на шутку и велел таскать из омута деньги да откупаться. Чертенок таскал, таскал деньги, много уж перетаскал – а шапка все не полна!

– Ну, дедушка, на диво у Шабарши шапочка! Все деньги в нее перетаскал, а она все еще пуста. Теперь остался твой последний сундучок.

– Неси и его скорее! Веревку-то он вьет?

– Вьет, дедушка!

– То-то!

Нечего делать, почал чертенок заветный дедушкин сундучок, стал насыпать Шабаршову шапочку, сыпал, сыпал… насилу дополнил! С той поры, с того времени зажил батрак на славу; звали меня к нему мед-пиво пить, да я не пошел: мед, говорят, был горек, а пиво мутно. Отчего бы такая притча?