Текст книги "Адмирал Нахимов"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

в Россию было до 380 семейств; но адмирал не мог исполнить их

просьбу – они остались. Всю ночь и следующий день мы чинились.

Неприятельские суда, которые не сгорели во время сражения, на

другой день отводили на отмель и, сняв оставшихся турок, сжигали.

На одном из этих фрегатов нашли раненного в ногу командира

турецкой эскадры вице-адмирала Осман-пашу. В их же глазах был

сожжен и «Фазли-Аллах» («Данный богом»), бывший русский

фрегат «Рафаил». В 1829 г., когда Казарский на 18-пушечном бриге

«Меркурий» отбился от двух линейных турецких кораблей, один

в 110 пушек, другой в 74 пушки, и ушел, фрегат «Рафаил» с

рассветом очутился среди неприятельского флота. Командир растерялся

и спустил флаг. Государь император приказал: «отнять его обратно

и сжечь его в виду русского флота». Но вскоре заключен был мир.

Князь Меншиков имел это в виду, когда доносил государю:

«Приказание вашего императорского величества исполнено самым

блестящим образом. Первая турецкая эскадра, показавшаяся на

водах Черного моря, истреблена на Синопском рейде эскадрой вице-

адмирала Нахимова».

«Русский Вестник», 1872, № 8, стр. 770—782.

Имею честь уведомить ваше превосходительство для зависящего

в свое время распоряжения, что государю императору угодно, чтобы

первый корабль, который заложен будет в Черноморском флоте,

наименован был «Синоп».

Начальник Главного морского штаба

генерал-адъютант Меншиков

...Айвазовский воротился из Севастополя; он видел там всех и

долго говорил с Осман-пашею и Абдил-беем. Первый 62 лет, второй

молодой человек, оба ранены и лежат. Вот рассказ Осман-паши. Муста-

фа-паша, старший, чем он, адмирал, объезжал на трех пароходах

Абхазские берега и скинул там до шестидесяти бочонков пороху и много

свинца в пластиках, провозгласи черкесам, что турецкий флот около

20 ноября высадит к ним многочисленный десант из Синопа и" взятого

у нас Николаевского поста. Воротясь оттуда, Мустафа-паша

встретился с нашим фрегатом «Флора» и напал на него; сражались долго, и

един пароход был так разбит, что двое других повлекли его на

буксире прямо в Константинополь. Между тем Осман-паша ждал Мусга-

фу и не смел выйти из Синопа, видя три русские корабля, ибо

Нахимов стерег его и послал уже в Севастополь за подкреплением. Как

скоро пришел Новосильский с тремя еще кораблями, Нахимов начал

атаку и в два с половиною часа заставил замолчать и крепость и

турецкие фрегаты, но взорвание их продолжалось еще и ночью. Ветер был

к берегу, почему сгорел и город. Турецкий экипаж бежал на берег, но

много его и погибло. Осман-паша считает последних до 3000, а

бежавших до 1700. Сам он провел ужасную ночь. Его сильно ранило в

ногу; он лежал почти без чувств, отчасти в воде, которою стал

наполняться их корабль; кругом вопли и плач раненых и умирающих. У

него свои же люди вынули ключ и обокрали его, сняли с него шубу—

ужасно! Когда пересадили его на русский корабль, все изменилось:

за ним стали ухаживать, покоить его. Он удивляется и благодарит

бога. Матросы наши отдавали пленным даже куртки свои. За то он

не может довольно ругать своих. Когда спросили его, почему он не

ьзял с собой в Синоп линейных кораблей, – «с нашими матросами

было бы все то же!» отвечал он. Герой победы Нахимов, с которого

Айвазовский хотел нарисовать портрет, не позволил того и держит

себя простодушно скромно: «Не важность, – говорит он, – побить

турок, иное дело если бы были вместо их другие, мы всем обязаны

Лазареву».

«Северная пчела», 1854, № 2-

Эскадра вице-адмирала Нахимова, состоявшая из кораблей

«Императрица Мария», «Чесма», «Ростислав» и фрегата «Кагул», по

соединении с судами отряда контр-адмирала Новосильского, кораблями

«Париж», «Великий князь Константин» и «Три святителя» и

фрегатом «Кулевчи» 18 ноября в полдень при умеренном восточном

ветре с дождем атаковала турецкую эскадру из 7 больших

фрегатов, шлюпа, 2 корветов, 2 транспортов и 2 пароходов, стоявшую

между батареями на Синопском рейде, и в 2Мг часа совершенно ее

уничтожила; суда были отброшены на отмель и два фрегата

взорваны на воздух, батареи срыты.

В бою этом корабли наши хотя потерпели значительные в

корпусах своих и особенно в рангоуте повреждения, но по возможности

исправлены, и те, которые нуждались в помощи, назначено было

буксировать фрегатами и пароходами «Громоносец», «Одесса», «Крым» и

«Херсонес», пришедшими к эскадре из Севастополя, во время самого*

сражения с генерал-адъютантом Корниловым и начальником сего

пароходного отряда контр-адмиралом Панфиловым. Неприятель же

потерял все суда, из них которые не были взорваны нашими бомбамш

во время сражения или сожжены самими турками, были впоследствии*

сожжены нашими фрегатами и пароходами по свозе пленных и

раненых и по отведении в места, отдаленные от города. Укрепления* вхе^

срыты, каменные батареи возле верфи и в стенах древней зубчатой!

стены, окружающей собственно турецкий квартал, уничтоженье

причем, к сожалению, произошел пожар во всей этой части города-

Начальник эскадры Осма'я-паша и несколько офицеров сдались

военнопленными. По окончании дела послан был вице-адмиралом Кахимог-

вым парламентер для объявления городовому начальству, что) флот

его императорского величества пришел на Синопский рейд для: истреби

ления турецкого и что даже было приказано, сколь возможно;. изйе>

гать от стрельбы по городу, что и исполнено, сколько собственная,

оборона от выстрелов с батарей дозволяла. Начальства в городе не:

найдено, а впоследствии явились депутации от греков с просьбою

взять их с семействами на корабли для охранения от турок, в чеж ив»

по неимению приказаний отказано к предложено обратиться к евро*-

пейским консулам. С нашей стороны убитых 37, раненых 233

человека вообще; флагмана и капитаны выказали и знание своего дела и

самую непоколебимую храбрость, равно как и подчиненные им офицеры*

нижние же чины дрались, как львы, и, несмотря -иа утомление в ера-

–жении, работали без отдыха, дабы привести суда в возможность

шлыть, что по случаю позднего осеннего времени представляло боль-

;шие затруднения, ибо большая часть кораблей имела сквозные

пробоины в мачтах и реях. Стрельба с кораблей производилась с

особенным искусством; корабли «Великий князь Константин» и «Париж»,

снабженные бомбической артиллерией, стреляли с неимоверным

искусством и взорвали своих противников в начале сражения, по

окончании же оного эскадра прибыла в Севастополь.

Любезный и дорогой мой друг

и брат Андрей Михайлович!

Ты, конечно, на меня сердишься и не поверишь, если я тебе

скажу, что до сих пор не имел времени отвечать тебе и благодарить за

твое радушное и приятное приветствие, в котором ты меня так мило

поздравляешь с победой^ После Синопского дела, возвратясь в

Севастополь, я вскоре опять поднял свой флаг на корабле «Двенадцать

апостолов», а с тех пор каждый из нас постоянно был занят —

готовились достойно встретить грозных врагов драгоценной нашей

отчизны.

Итак, вот четвертый месяц, что я на рейде и ни разу не был на

берегу. К тому же нынешняя крымская зима была ужасная, поверишь

ли: в каюте доходило иногда до 4° мороза, а вода в графине замерзала

довольно часто, то после служебных занятий, спустясь в каюту,

право, приходилось не до писем, и я откладывал почту за почтой. Теперь

погода поправилась, но я захворал лихорадкой. Впрочем, нет худа

без добра: доктор предписал несколько дней не выходить наверх, и я,

пользуясь свободой, спешу отвечать тебе, дорогой мой друг, и

благодарить за родственное твое расположение и внимание.

Ты пишешь, что вся Россия приветствует меня с Синопской

победой, я же должен сознаться, что бодрым состоянием духа наших

^команд, прекрасной материальной частью флота Россия обязана

покойному благодетелю Черноморского флота адмиралу Михаилу

Петровичу Лазареву. Мне же остается благодарить всевышнего, что он

даровал тине плоды неусыпной заботливости и постоянных трудов

бывшего нашего начальника и друга. Право, всякий на моем месте сделал

гбы то же, что я,

Теперь вся Европа в волнении, надо думать о новых предстоящих

действиях. Один бог знает, когда мы увидимся с тобой. Ах, если бы

года через два ,или три все успокоились и мне дозволили бы годик

прожить в деревне в кругу моих добрых родных; праъо, я поздоровел

и помолодел бы! К тому же вдали от всех вас я совсем одичал. Был

при мне один близкий родной Платон Воеводский1, да и тот теперь

почти два года в отсутствии, за границей. Здесь кстати и мне

приятно тебе сказать, что Керн2 молодец, прекрасно вел себя в сражении*

лолучил чин и фрегат и в весьма непродолжительном времени будет

командиром корабля и экипажа. Прошу тебя, любезный друг Андрей

Михайлович, засвидетельствовать мое душевное почтение сестре

Надежде Яковлевне и перецеловать за меня милых дочерей. С какою бьк

радостью я познакомился с ними лично. Прощайте, да благословит

вас всех господь всеми благами в мире! Не забывайте душевно

любящего и преданного вам друга и брата.

P. S. Если ты видишься или переписываешься с сестрой Ириной:

Павловной, то засвидетельствуй ей мое душевное почтение. Сергей

Михайлович Фиглиев всегда был ко мне внимателен, передай ему, что

я всегда это помню и ценю.

«Русская старина», 1901, № 5, стр. 395—396-

1) Генерал-лейтенанту Павловскому, окончившему возложенное

на него поручение по Северному укреплению, сдать начальство над

оным генерал-адъютанту Корнилову, на которого возлагается

оборона всей Северной части Севастополя.

2) Заведывание морскими командами, отделенными для защиты

южной части Севастополя, поручается вице-адмиралу Нахимову.

О чем объявляю по Севастопольскому гарнизону и вверенным мне

ьойскам.

Генерал-адъютант князь Меншиков 1-й

Неприятель подступает к городу, в котором весьма мало гарнизо-

ная в необходимости нахожусь затопить суда вверенной мне

эскадры, а оставшиеся на них команды с абордажным оружием

присоединить к га(рнизону. Я уверен в командирах, офицерах и командах, что

каждый из них будет драться, как герой; нас соберется до трех тысяч;

сборный пункт на Театральной площади. О чем по эскадре объявляю.

Богданович, М. И. Восточная война 1853 —

1856 гг., Спб.. 1876, т. III, стр. 55.

.

В 8 часов утра получено с флагманского корабля «Двенадцать

апостолов» от вице-адмирала Нахимова приказание, что если

поднимется на сем корабле на грот-брам-стеньге 2-й заменительный флаг,

то все корабли затопить, а когда поднимется 4-й знак, то все корабли

сжечь, затопив прежде порох. В Мг 9-го часа утра по приказанию

командующего флотом вице-адмирала Нахимова командир корабля

«Ростислав» и контр-адмирал Вукотич 2-й1 приказали затопить

корабль «Ростислав» сейчас же. Псчему открыты были прорубленные

12-го числа сентября в подводной части дыры и пущена вода также

чрез кран. В это же время стали свозить с корабля на берег

провизию, служительские чемоданы, мелкое орудие и все, что полегче и за

скоростию можно было бросить на гребные суда. Чрез Ц> часа, когда

по открытии дыр воды в трюме было 5% футов, получено чрез

лейтенанта Жандра приказание генерал-адъютанта Корнилова не

затоплять кораблей. Дыры опять были заткнуты пробками, но часть

провизии и пороху были подмочены; в 3 часа была слышна пальба близ

Черной речки.

Сформирование батальонов из чинов одного экипажа я полагак

произвести таким образом: экипажных командиров, командующих

батальонами, оставить на тех же местах, где они ныне находятся,

присоединив к ним офицеров и нижних чинов из экипажей, 38-й экипаж,

как вновь сформированный, перевести на Малахов Курган под

начальство контр-адмирала Истомина вместо отделенных от него двух

батальонов, составленных из абордажных партий.

0 чем имею честь уведомить ваше превосходительство

впоследствии отношения № 2184.

Вице-адмирал Нахимов

Многие из команд морского ведомства, находящиеся в батальонах

для защиты оборонительной линии, не переменяли до сих пор белья,

почему я имею честь покорнейше просить ваше превосходительство

приказать начальникам линий дать средства нижним чинам

переменять белье, что крайне необходимо для сохранения здоровья нижних

чинов.

Вице-адмирал Нахимов

В дополнение к всеподданнейшему донесению моему от сего числа

обязываюсь довести до высочайшего сведения вашего императорского

величества, что морские чины, от офицера до матроса, которым

исключительно вверена защита города с батарей и бастионов, явили

5-го числа во время бомбардировки примерное и достохвальное

мужество и стойкость.

На бастионе № 3 три раза орудийная прислуга была заменяема,

а между тем, люди с веселием и песнями, соперничая друг перед

другом, исполняли свое дело.

Не могу при этом случае не упомянуть о вице-адмирале Нахимове,

который деятельностью и распорядительностью своею подвигал как

эти нравственные средства, так и материальные к упорному и

успешному отражению ударов неприятеля1.

«Собрание донесений..., относящихся до войны

1853—1856 гг.». Спб., 1858,^ стр. 231. Впервые

опубликовано в газ. «Русский инвалид» № 229 за

1854 г. и в газ. «Северная пчела» № 229 за

1854 г.

Вследствие разрешения его светлости князя Александра

Сергеевича Меншикова сего дня в 1 час пополудни я отделил от вверенной

мне эскадры пароходы «Владимир» и «Херсонес», поручив их в

ведение командира первого из них капитана Ъ го ранга Бутакова; я

предписал ему атаковать железный винтовый пароход, стоявший на

фарватере против Песочной бухты для наблюдения за движениями наших

судов на рейде. Капитан 2-го ранга Бутаков взял на себя атаку этого

парохода, предоставив командиру парохода «Херсонес»

капитан-лейтенанту Рудневу наблюдение и действие по Стрелецкой бухте, где в

глубине залива стояли на швартовах два неприятельские парохода.

Выбежав из-за бонов, «Владимир» полным ходом следовал к своему

противнику, на пути приветствовал несколькими меткими выстрелами

неприятельский лагерь, расположенный по восточному склону

Стрелецкой бухты, и пароходы в ней находившиеся.

Заметив намерение «Владимира», винтовый пароход сделал сигнал

флоту и спешил поднять пары; бросив несколько неудачных ядер по

«Владимиру», он выпустил цепь, торопясь укрыться под выстрелами

кораблей, расположенных у Камышевой бухты; «Владимир»

преследовал его за Песочную бухту, действуя по нем двумя носовыми

выстрелами. Видя безуспешность погони и уже почти под выстрелами

кораблей, он положил лево руль и продолжал огонь по бежавшему всеми

орудиями левого борта до тех пор, покуда выстрелы его были

действительны; тогда, поворотив к Стрелецкой бухте, «Владимир»

присоединился к «Херсонесу», с живостью бросавшему бомбы по лагерю и

пароходам; чтобы не помешать выстрелам «Владимира», идя контра-

галсом, «Херсонес» также поворотил и продолжал действие с правой

стороны, так же как и первый. Быстрый и меткий огонь двух

пароходов произвел большое смятение как на берегу, так и в бухте, отчего»

выстрелы неприятельских пароходов и нескольких полевых орудий,,

выдвинутых ими к берегу, были недействительны; на одном из первых

показавшийся из-под палубы в большом количестве пар дает право»

заключить, что у него был пробит паровой котел.

Между тем, еще по первому сигналу винтового беглеца все

паровые суда флота, не исключая даже кораблей, задымились; бывшие же

незадолго перед тем в движении два английских парохода, а за ними

и один французский под вице-адмиральским флагом вскоре стали

приближаться к нашим пароходам, в то же время пароход,

находившийся у р. Качи для работ, у выброшенных судов, снялся с якоря,

а потому, чтобы не быть атакованным превосходным неприятелем,

пароходы наши начали подвигаться к Севастополю. Передовой

английский пароход, приблизясь между нашими пароходами, не

причинял никакого вреда, «Владимир», следуя в кильватер «Херсонеса»т

отстреливался из кормовых орудий.

Убитых и раненых на наших пароходах нет, на «Владимире»

неприятельское ядро попало в фок-мачту у чиксы, отбив Vq диаметра

мачты, причем перебило несколько снастей.

Присутствие английской эскадры у Качи, а французской у

Камышевой бухты вселило самоуверенность о безнаказанности позиции

винтового парохода в виду нашего разоруженного флота.; Молодецкая

вылазка наших пароходов напомнила неприятелям, что суда наши,

хотя разоружены, но по первому приказу закипят жизнью; что, метко

стреляя на бастионах, мы не отвыкли от стрельбы на качке; что, со-

ставляя стройные бастионы для защиты Севастополя, мы ждем

только случая показать, как твердо 'помним уроки покойного адмирала

Лазарева, и что каждый из нас жаждет доказать, как государь

справедлив, почтив память Корнилова.

Вице-адмирал Нахимов

Севастопольский рейд

Крепкие западные ветры и большое волнение разрушили

преграду из затопленных кораблей у входа в Севастопольский рейд;

тщательный промер, сделанный по моему приказанию, показывает, что

по всей линии глубина превышает 28 футов. Важность этого

обстоятельства обязывает меня, не соблюдая формы, поспешить донести

прямо вашей светлости.

Вице-адмирал Нахимов

Долгом поставляю свидетельствовать о заслугах трех

нижепоименованных адмиралов, об исходатаиствовании которым монарших

наград позвольте просить ваше императорское высочество войти

с докладом к государю императору.

...Вице-адмирал Нахимов.

Командуя эскадрою судов на рейде и в гавани, заведует также

всеми морскими чинами, служащими на батареях и бастионах

и храбро и упорно защищающими Севастополь.

Распорядительно и всегда лично наблюдая за своевременным их

снабжением всеми материальными к защите средствами, он сверх

того одушевлял войска непрестанным своим присутствием всюду,

где опасность, подавая собою пример мужественного хладнокровия

при исполнении священного долга.

Такое достохвальное служение вице-адмирала Нахимова,

который, несмотря на контузию и легкую рану, не переставал разде-

лять труды других неутомимых своих сослуживцев, обязывает меня

ходатайствовать ему всемилостивейшей награды орденом Белого

Орла.

Независимо от Георгия 2-й степени, старший орден у сего адми?

рала св. Владимир 2-й степени, полученный за высадку войск 18

ноября 1853 года.

Генерал-адъютант Ментиков

Резолюция Николая I: «Дать».

Павел Степанович! Генерал-адъютант князь Меншиков, свиде'г-

тельствуя перед государем императором о заслугах ваших во время

обороны Севастополя, ходатайствовал о награде вас орденом Белого

Орла, и его величество на сие высочайше соизволил. Орденские

знаки вы получите вместе с грамотою, а я вменяю себе в

удовольствие выразить вам ныне личные чувства мои и всего Балтийского

флота; мы уважаем вас за ваше доблестное служение; мы гордимся

вами и вашей славой как украшением нашего флота; мы любим вас

как почтенного товарища, который сдружился с морем и который

в моряках видит друзей своих. История флота скажет о ваших

подвигах детям нашим, но она скажет также, что моряки-современники

вполне ценили и понимали вас. Примите, почтеннейший Павел

Степанович, в этом письме доказательство тому и верьте, что я всегда

пребуду искренно к вам доброжелательным.

Константин

Земляные батареи, устроенные в начале прошлого года в

восточной части Севастопольской бухты, весьма естественно наводят на

мысль, что, несмотря на полное вооружение и далеко превосходное

противу нынешнего состояния внешних укреплений рейда, при

полном составе флота, предполагалась возможность покушения

неприятеля на внутренность бухты; теперь, когда все обстоятельства изме-

нились не в пользу нашу, такое предположение принимает вид еще

более вероятный, тем более, что вашей светлости уже известно, что

затопленные наши суда не служат преградою для входа на рейд

даже кораблям. Бон, протянутый поперек бухты, при

предварительной обдуманности со стороны неприятеля, также не может служить

серьезным препятствием для движения неприятельского флота

внутрь бухты, ничем в глубине не защищенной и в которой

расположены наши суда, совершенно лишенные возможности оказать

какое бы то ни было сопротивление. В прилагаемой ведомости ваша

светлость изволите усмотреть, что за исключением кораблей «Чесма»

и «Ягудиил^, занимающих определенные позиции в случае

штурма, только три корабля – «Вел. кн. Константин», «Париж» и

«Храбрый» – имеют часть своей артиллерии, остальные же вовсе

не имеют. Приняв во внимание численность команд этих кораблей,

показанную в этой же ведомости, ваша светлость изволит

убедиться, что в настоящем положении эти суда совершенно не

соответствуют своей грозной наружности, а потому я считаю долгом

почтительнейше изложить свое мнение относительно защиты рейда от

покушения неприятеля.

Получив разрешение вашей светлости и дополнив команды

кораблей «Вел. кн. Константин», «Париж» и «Храбрый» до цифр,

показанных в последней графе ведомости, я бы думал расположить их

поперек бухты между батареями Павловскою и № 4.

Решившись прорваться на рейд, неприятель, конечно, не атакует

этих кораблей иначе, как уже пройдя их линию, чтобы не быть под

перекрестным огнем кораблей и батарей; расположив пароходы во

второй линии на высоте Голландии, мы дадим самую ничтожную

помощь атакованным кораблям и только в таком случае, если

против пароходов не поместится сильнейший неприятель. А потому

я считаю необходимым поставить несколько больших орудий на

правом бастионе, которые действовали бы через банк по рейду. Для

пятиорудийной батареи на высоте между Панаитова балкою и Гол-

ландиею, усиленной еще несколькими орудиями, сделать другую

насыпь, за которою в случае нужды, передвинув пушки, можно было

бы обстреливать обширное пространство рейда. Батареи на высотах

Голландии и маяки должны иметь такие же насыпи, чтобы при

надобности сосредоточить весь свой огонь по рейду. Несколько

орудий на правом фланге третьего бастиона и на высоте

адмиралтейства Лазарева отнимут у неприятеля возможность безопасно

хозяйничать в Южной бухте. Высота местности лучше всяких мерлонов

прикроет прислугу и орудия от поражения с неприятельских судов.

Разместив два дивизиона батарейных орудий в доковой части

города, мы будем иметь возможность в случае надобности

действовать с высот и тем облегчить наши усилия на пунктах, наиболее

угрожаемых неприятелем. Другие два дивизиона, помещенные в

Северном укреплении или его окрестностях, еще более послужат

залогом к надежде на успех, в особенности если при каждом из

упомянутых четырех дивизионов будет находиться по одному надежному

офицеру с флота,

Я надеюсь, что при доверии, которого я не раз имел счастие

удостаиваться от вашей светлости, вы не припишете мне убеждения

в безопасности .рейда от принятия этих мер. Кто не поймет

опасность, в которой мы теперь находимся, имея проход на рейд

свободным?

Оканчивая изложение своей мысли, я уверен, что ваша светлость

найдете в ней только искреннее желание быть полезным в деле,

общем каждому русскому и в особенности моряку. Припомните при

этом, ваша светлость, что флаг мой развевается в виду

неприятельского флота, на корабле без пушек и людей, и вы легко найдете

оправдание моей смелости, с которой я решился откровенно

высказать вам свое мнение.

Вице-адмирал Нахимов

В докладной записке от 30 числа за № 5* я имел честь

изложить вашей светлости свое мнение о мерах, которые до принятия

более действительных если не обезопасят Севастополь и флот, то

по крайней мере усилят небольшие средства нашей внутренней

обороны.

Одобрение, которым вы меня удостоили, налагает на меня

обязанность подробно представить вашей светлости положение, в

котором флот наш будет теперь находиться.

Громадные усилия союзников, употребленные против

Севастополя, бесспорно могли быть удерживае*мы до сих пор только при

содействии средств, разрушивших Черноморский флот; первый

период бомбардирования кончается, средства наши наполовину уже

истощились. Тяжкий удар, нанесенный флоту, не тайна для наших

неприятелей; мы находимся в таком положении, что не можем быть

страшны на море по крайней мере в продолжение нескольких лет;

приложение винтового двигателя окончательно решает вопрос о

нашем настоящем ничтожестве на море Черном; итак, нам остается

одно будущее, которое может существовать только с Севастополем;

враги наши знают цену этому пункту и употребляют все усилия,

чтобы завладеть им.

По мнению моему, сни могут достигнуть этого двумя путями:

отбросив армию от сообщений с городом или атакою с рейда.

Расстроить армию на крепких позициях, которыми она владеет,

дело весьма сомнительное и может окончиться совершенным

поражением их собственной; последствия этого поражения угадать не

трудно.

Внимательно следя за каждым нашим движением на рейде, они,

конечно, знают не хуже нашего счет орудий, свезенных нами с

флота и вновь поставленных на три корабля, и потому, чтобы решиться

на атаку с рейда, нужна только уверенность в свободном проходе

чрез затопленные нами корабли. Пятнадцать-двадцать минут под

огнем наших батарей, который за дымом, вероятно, не будет

должным образом направлен; потом ничтожная преграда из трех кораб

лей, не вполне вооруженных, с прислугою, набранною наскоро из

разных команд и не приобученной к действию; вот препятствия, за

вероятным преодолением которых останутся несколько полевых

орудий и три-четыре батареи, раскинутые на огромном пространстве

и не представляющие никакого сосредоточенного действия. Батареи,

расположенные на высотах, если и будут беспокоить неприятеля

в глубине бухты, то, конечно, не настолько, чтобы принудить пре-

кратить действие в тыл наших атакованных бастионов и по не

прикрытому с этой стороны ничем гарнизону. Двадцать-пятнадцать

кораблей и несколько пароходов составят число судов, превышающее

число орудий, на них направленных.

Расстройство, которое при этом понесет гарнизон, даст

неисчислимые выгоды неприятелю при штурме, который, вероятно, затем

последует. Возможна ли при этом надежда на успешное

сопротивление?

Положим даже,, что полный успех увенчает наши усилия, —

потеря неприятеля нисколько не решает участи экспедиции; после

такой почти невероятной для нас удачи положение неприятеля не

сделается нисколько хуже нынешнего, – у него останутся те же

средства для береговых операций, а Черноморский флот

окончательно не будет существовать; корабли, расположенные на позиции,

выдержав, как я уже сказал, самый удачный бой, вероятно, не

будут в состоянии принять участие в нынешней войне до ее

окончания; остальные же затем суда, как совершенно беззащитные, будут

разрушены или сожжены.

Предполагая удачу, естественно надо взять и другую сторону;

если неприятельские корабли утвердятся на рейде, то, кроме того,

что мы потеряем Севастополь и флот, мы лишимся всякой надежды

в будущем; имея Севастополь, мы будем иметь и флот; однажды

же отданный отнять без содействия флота невозможно, а без

Севастополя нельзя иметь флота на Черном море; аксиома эта ясно

доказывает необходимость решиться на всякие меры, чтобы

заградить вход неприятельским судам на рейд и тем спасти Севастополь.

Прибавлю ко всему сказанному, что потеря Севастопольского

гарнизона, естественное следствие появления неприятеля на рейде,

лишит армию весьма значительной части необходимых и прекрасных

войск, а флот огромной массы сословия, которое развивалось в

продолжение полутора века.

Может быть, ваша светлость, найдете в этом изложении

односторонний взгляд моряка, но тем не менее я уверен, что вы отдадите

справедливость прямодушию, с которым оно писано; конечно, только

полное и глубокое убеждение заставило меня возвысить свой голос

перед вашей светлостью; не мне решать вопросы столь сложные.

Но если вы найдете хотя немного истины во всем мною сказанном,

то для собственного вашего спокойствия позвольте обсудить его

в военном совете.

Этим средством вы положите конец опасениям тех, кому

известно настоящее положение затопленных кораблей, или в противном

случае решитесь без душевного беспокойства на меры, указываемые

необходимостью.

Чрезвычайные обстоятельства, в которых мы находимся,

послужат мне оправданием перед вашей светлостью в настоящем моем

поступке.

Вице-адмирал Нахимов

Г. командующий эскадрою судов Черноморского флота донес

мне, что по словесному приказанию его светлости г.

главнокомандующего войсками в Крыму корабли «Двенадцать апостолов»,

«Святослав», «Ростислав», фрегаты «Кагул» и «Месемврия» сего

числа ночью затоплены между Николаевской и Михайловской

батареями, фрегат же «Мидия» при первом удобном случае будет также

затоплен, о чем вашему превосходительству имею честь донести.

Исправляющий должность командира Севастопольского порта

Вице-адмирал Нахимов

Неприятель в эту ночь, поставив на батарею, построенную им на

приморской высоте подле устья Черной речки, три орудия, сего числа

в 6 1/2 часов утра открыл огонь по пароходу «Херсонес», стоящему

вблизи сухарного завода.

Отвечая ему своим бортом, «Херсонес» для сбережения машины

подался на швартовых к южной стороне бухты и тем вышел из-под

неприятельского огня. Пароход «Громоносец» и наши батареи

Северного берега бухты немедленно открыли огонь по неприятельской,

[батарее], которая к 7 часам прекратила свой.

На пароходе «Херсонес» убитых—44-го флотского экипажа

вольные матросы Петр Демский, Михаил Гребенюк; раненых – Яков

Белый и 43-го флотского экипажа матрос 1 -й степени Иван Лебединский.

Пробоин в пароходе: противу машины в подводную часть– 3, в

кают-компанию выше ватерлинии 1, в ватер-вейс ютовой – 1, з

кожуховую каюту с правой стороны – 1.

О чем вашему высокопревосходительству имею честь донести.

Вице-адмирал Нахимов

Вице-адмирал Нахимов во все время 165-дневной осады

Севастополя, сначала не принадлежа к ее обороне, потом с 28 ноября в

качестве помощника и замещения меня в случае смерти или раны,

чрезвычайно способствовал успешной обороне Севастополя:

блистательною неустрашимостью, влиянием на войска, приобретенною любовью

и уважением, неусыпною деятельностью, доходящею до того, что

непрестанным осмотром бастионов, редутов, батарей и траншей ему

известно направление орудий в каждой амбразуре.

Вице-адмирал Нахимов имеет неисчислимые заслуги.

Производство вице-адмирала Нахимова в следующий чин, о чем

я считаю священным долгом испрашивать ходатайства вашего

императорского высочества, порадовало бы морские и сухопутные войска

и принесло бы существенную пользу общему делу и службе государя

императора.

Генерал-адъютант барон Остен-Сакен

Усилия, употребленные неприятелем против Севастополя 5

октября и в последующие затем дни, дают основательный повод думать,

что, решившись продолжать осаду, враги наши рассчитывают на

средства еще более громадные. Но теперь шестимесячные труды по

укреплению Севастополя приходят к концу, средства обороны нашей почти

утроились, а потому кто из нас, верующий в правосудие божие,