Текст книги "Адмирал Нахимов"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

потому Кодрингтон предложил, когда придет французский флот,

крейсирующий отсюда недалеко к О, собраться трем адмиралам,

написать к Ибрагиму и требовать от него решительного ответа. Тем

кончилось первое свидание нашего адмирала с английским. С сего

числа мы поступили под команду английского адмирала.

На другой день пришел французский флот, состоящий из 3

линейных кораблей, 2 фрегатов, 1 брига и шхуны, которым командовал

контр-адмирал де-Риньи. Немедленно наш и французский адмиралы

были потребованы для совещания. Они решили послать ноту к

Ибрагиму, в которой упрекали его в вероломном нарушении данного им

слова и требовали, чтоб он немедленно оставил Наварин и

возвратился обратно в Александрию. Но он не принял ноты под предлогом,

будто его самого нет в Наварине, а без него никто не смеет принять

оную. Итак, ты видишь, что турки никаких не хотели иметь

дружественных сношений. Что оставалось делать? Каким образом заставить

их выполнить требование наших дворов? Очевидно, что, блокируя

Наварин в зимние месяцы, они легко могли прорваться и рассадить

свои войска по разным островам, принадлежащим Морей. Оставалось

одно средство: войти в Наваринскую гавань и через грозное

присутствие соединенных эскадр предупредить кровопролитие. Вследствие

чего 7 октября от английского адмирала отдан был следующий

приказ: «Правила, коими должен руководствоваться соединенный флот

при входе в Наварин.

Известно, что те из египетских кораблей, на коих находятся

французские офицеры, стоят более на SO, а потому желание мое есть, чтобы

его превосходительство г. контр-адмирал и кавалер Риньи поставил

эскадру свою противу их кораблей, и как следующий к ним есть

линейный корабль с флагом на грот-брам-стеньге, то я со своим

кораблем «Азия» намерен остановиться против него с кораблями «Генуя»

и «Альбионом». Касательно же Российской эскадры, то мне бы

желательно было, чтобы контр-адмирал граф Гейден поставил оную

последовательно близ английских кораблей. Российские же фрегаты, в

таком случае, могут занять турецкие суда вслед за сим; оставшиеся

английские фрегаты займут те из турецких судов, которые будут

находиться на западной стороне гавани в противоположении

английским кораблям, а французские фрегаты займут те из турецких

фрегатов и прочих судов, которые находиться будут противу

французских кораблей.

Ежели время позволит прежде, нежели какие-либо

неприятельские действия будут сделаны со стороны турецкого флота, судам

стать фертоинг с шпрингами, привязанными к рыму каждого якоря.

Ни одной пушки не должно быть выпалено с соединенного флота

прежде, нежели сделан будет на то сигнал. Разве только в таком

случае, что откроют огонь с турецкого флота, в таком случае те из

турецких судов должны быть истреблены немедленно.

Корветы и бриги находятся под командою капитана Ф е л о с,

командира фрегата «Дартмут», для отводу брандеров на такое

расстояние, чтобы они не могли вредить которому-либо из судов

соединенного флота.

В случае же настоящего сражения и могущего случиться какого-

либо беспорядка советую привести себе на память слова Нельсона:

«Чем ближе к неприятелю, тем лучше» х,

Я нарочно здесь поместил приказ. Он покажет тебе все

распоряжения насчет атаки. Посылаю также и план сражения, из которого

ты все яснее можешь видеть. Мы должны были ожидать, что

Ибрагим нас примет не совсем ласково, и потому вход в Наварин

казался многим даже сумасбродством. Представь себе вход шириною

менее мили; по обеим сторонам оного были устроены крепости,

которые имели 125 больших орудий. 30 из оных действовали в центр

губы, а остальные обращены на вход; войдя же, ты должен

сражаться с гораздо многочисленнейшим флотом, лежащим фертоинг с шприн-

гами, в виде полумесяца, совершенно готовым принять неприятеля.

Но было решено итти, и 8; октября в час пополудни с

английского адмиральского корабля был сделан сигнал спуститься в две

колонны в Наварин и приготовиться атаковать неприятеля.

Наветренную колонну составляли английские и французские флоты,

передовым кораблем оной колонны был вице-адмиральский корабль.

А подветренную – российский флот, передовым кораблем коего был

наш корабль. Но мы не могли хорошо построить сего ордера, ибо

французы, будучи под ветром нашей колонны, стали выстраиваться

и входить в наветренную и тем задержали нас очень много, отчего

мы более прочих потерпели, как увидишь впоследствии.

Когда вице-адмиральский корабль стал подходить к гавани, тогда

турецкий офицер, сопровождаемый переводчиком, приехал к нему на

корабль сказать, что Ибрагим-паша не оставил приказаний

касательно дозволения входа союзной эскадры в порт и потому он

требует, чтобы адмирал далее не шел. На сие адмирал отвечал, что он

пришел не получать, а отдавать приказания и что после вероломного

нарушения данного слова Ибрагимом он истребит весь флот, если

один выстрел будет сделан на союзников.

В 2 часа 25 минут английский флот прошел крепости и стал на

своем месте на якорь. Ни одного выстрела не было сделано по ним

ни с крепостей, ни с флота. Но когда английский фрегат «Дартмут»

подошел к неприятельскому брандеру и послал на него шлюпку для

отвода его в безопасное место для соединенного флота, тогда с оного

открыли оружейный огонь по шлюпке, что и произвело взаимнообо-

ронительный ружейный же огонь с оного фрегата и французского

под контр-адмиральским флагом фрегата «Сирены», проходившего в

это время мимо него. Вскоре после сего оный брандер загорелся.

Тогда с египетского передового фрегата открыли пушечный огонь по

французскому контр-адмиральскому фрегату, который в ту же секунду

возвратил ему оный. В это время корабль наш был в самом входе

против крепостей, с которых и всего турецкого флота был открыт

огонь, на который мы немедленно отвечали, и тогда сражение

сделалось общим.

Таким образом мы прошли всю левую турецкую линию, коей весь

огонь был обращен на нас и которой мы, проходя, взаимно

возвращали свои выстрелы. В 3 часа мы положили якорь в назначенном

месте и повернулись шпрингом вдоль борта неприятельского

линейного корабля и двухдечного фрегата под турецким адмиральским

флагом, и еще одного фрегата. Открыли огонь с правого борта.

Надобно тебе сказать, что «Гангут» * в дыму немного оттянул

линию, потом заштилил и целым часом опоздал притти на свое место.

В это время мы выдерживали огонь шести судов и именно всех тех,

которых должны были занять наши корабли. О, любезный друг!

Казалось, весь ад разверзся перед нами! Не было места, куда бы не

сыпались книпели 2, ядра и картечь. И ежели бы турки не били нас

очень много по рангоуту, а били все в корпус, то я смело уверен, что

у нас не осталось бы и половины команды. Надо было драться

истинно с особенным мужеством, чтоб выдержать весь этот огонь и

разбить противников, стоящих вдоль правого нашего борта (в чем нам

отдают справедливость наши союзники). Когда же «Гангут», «Иезе-

кииль» и «Александр Невский» заняли свои места, тогда нам

сделалось несравненно легче. Вскоре после сего пришел еще французский

корабль «Бреславль», не нашедший в своей линии места, стал на

якорь у нас под кормой и занял линейный корабль, совершенно уже

обитый нами. Тогда, повернувшись всем лагом к фрегатам, мы очень

скоро их разбили. Они обрубили канаты, и их потащило к берегу,

но вскоре один из них загорелся и был взорван на воздух, другой,

будучи в совершенно обитом состоянии, приткнулся к мели и ночью

турками сожжен. «Бреславль» также очень скоро заставил замолчать

своего обитого противника. (Действия нашего корабля можно

применить и ко всем другим судам соединенного флота с большею или

меньшею разностью.)

В 6 часов кончилось сражение совершенным истреблением всего

турецкого и египетского флота. В продолжение сражения взорвано

на воздух до 15 судов, не включая 7 брандеров. И я не понимаю,

как ни одно судно из соединенного флота не сгорело во время

сражения. До 6 судов было взято в плен. Остальные, будучи

совершенно избиты, все рубили канаты, кидались на берег и там в

продолжение ночи и следующего дня себя сжигали.

Ночь была ужаснее самого сражения. В беспрестанном ожидании

новых нападений всю ночь стояли по пушкам, беспрерывно видели

горящие и взрывающиеся на воздух суда так близко, что, стоявши

наверху, чувствуешь довольно сильный жар.

В 12 часов видим большое военное судно, идущее прямо на нас.

Окликаем – не подает голосу. Мы сейчас догадались, что оно идет

с тем, чтоб сцепиться с нами и зажечь себя. Но что делать? Ни

одной не имеем целой шлюпки, которую могли послать абордировать

его и потому отбуксировать. Он прошел нас и сцепился с «Гангу-

том», с которого вскочили на него, изрубили находившихся несколько

человек турок, не успевших еще зажечь оного. Остальная половина

ночи была гораздо покойнее.

На другой день турки, опасаясь, что мы будем брать в приз

избитые нами суда, беспрестанно продолжали их жечь. Но адмиралы

написали письмо к Ибрагим-паше, упомянув в оном, что как эскадры

союзных держав вошли в Наварин без неприятельских видов, но

единственно, чтобы возобновить предложение, кои они поставили себе

долгом привести в исполнение, то и не имеют намерения истреблять

остальных судов турецкого флота, после того как получили столь

полное удовлетворение за первый выстрел, который турки осмелились

сделать по союзным флотам, и потому они извещают Ибрагим-пашу,

турецких адмиралов и других начальников, что если одно ядро будет

выпалено по какому-либо судну или шлюпке, принадлежащим

союзному флоту, то они немедленно истребят все остальные турецкие

суда, равно как и укрепления Наварина, и что всякое новое

неприятельское действие они почтут настоящим объявлением войны со

стороны Порты против союзных держав, но что, напротив того, если

турецкие начальники, признав безрассудность открытия огня, ими

учиненную, прекратят все неприятельские действия, то

дружественные сношения, единственно ими нарушенные, снова возобновятся.

На сие письмо не последовало прямого ответа, но Таир-паша,

начальствующий над турецкою частью флота (который дрался против

нашего корабля), приехав на «Азию», обещался касательно

оставшихся судов, что никаких неприятельских действий с оных не будет

учинено, но что, не имея влияния на сухопутные войска и крепости,

он не может ручаться за их поступки.

Союзные эскадры оставались в Наварине до 13 октября,

которого числа отправились в море, не претерпев более ни малейшего

вреда.

0 любезный друг! Кровопролитнее и губительнее этого сражения

едва ли когда флот имел. Сами англичане признаются, что ни при

Абукире, ни при Трафальгаре ничего подобного не видали. Потерю

турок полагают до 5 тысяч, с нашей же стороны я нарочно прилагаю

тебе копию с донесений о числе убитых и раненых1:

На нашей эскадре убитых офицеров 2, лейтенант Куприянов

и мичман Жадовский. Тяжело раненых 2 и оба с нашего

корабля. Шеман в голову и немного поврежден правый глаз, однако же

поправляется очень хорошо. Бедный Бутенев * потерял правую руку по

самое плечо. Надо было любоваться, с какой твердостью перенес он

операцию и не позволил себе сделать оной ранее, нежели сделают

марсовому уряднику, который прежде него был ранен. Есть еще, но

о них не стоит писать, потому что легко ранены. Я не понимаю,

любезный друг, как я уцелел. Я был наверху, на баке, у меня было

34 человека, из которых шестерых убило и 17 ранило, меня даже

и щепкой не тронуло.

Корабли наши очень много потерпели, в особенности наш. Нам

надобно все новые мачты, стеньги, нижние реи, надобно переменить

многие перебитые бимсы, кницы, заделать пробоины и прочее.

Надобно почти весь новый стоячий такелаж, многие нижние ванты и

штаги перебиты даже в нескольких местах. Ты посмотрел бы,

любезный Миша, какая у нас была работа в продолжение пяти дней,

которые мы оставались в Наваринской гавани. Нужно было все

мачты, нижние реи укреплять шкалами, переменить стеньги, паруса,

исправлять такелаж, заделывать пробоины, многие перебитые борта

заделывать вовсе и тому подобное, но при всем том наши мачты

были так худы, что брамстенег мы не смели поднять. На переходе

нашем в Мальту ничего интересного с нами не случилось, кроме что

в один довольно сильный шквал мы потеряли наш надбитый грота-

рей и подняли вместо стеньги брам-стеньгу и вместо грот-рея —

марса-реи и под таким вооружением доплелись к 27 октября в Мальту,

где уже нашли английского адмирала со своей эскадрой. Теперь

стоим спокойно здесь, исправляем понемногу повреждения и

ожидаем дальнейших приказаний.

Не хочешь ли прочесть приказ, отданный английским адмиралом

после сражения в Наваринской гавани.

Корабль «Азия» в Наварине

«Прежде нежели соединенная эскадра оставит место,

ознаменованное ею столь решительной победой, главнокомандующий поставил

себе приятною обязанностью изъявить всем гг. офицерам и нижним

чинам, на эскадрах сих находящимся, высокое свое понятие о

чрезвычайной храбрости и деятельности их, очевидцем коих он был 8

октября. Он совершенно уверен, что ни в каком флоте,

принадлежащем даже одной и той же нации, не могло быть оказано более

единодушия в действии, как то ознаменовано было на эскадрах трех

наших союзных держав в сем кровопролитном и гибельном для

неприятеля сражении. Он в особенности приписывает сие славным

подвигам своих сподвижников, господ контр-адмиралов, подвиги которых

послужили примером многим кораблям их к столь скорому и

искреннему вспоможению, доставленному от одного другому, в самом

жару и смятении сражения. Таковое единодушие к общей цели, таковое

хладнокровие и храбрость среди сильного огня и столь примерная

точность в действии орудиями была следствием 1 одержанной победы

над благоразумно приуготовленными в превосходнейшей силе

неприятелем и кончилось тем, что турецкий и египетский флоты получили,

должное наказание за неисполнение данного ими обещания.

Надменный Ибрагим-паша обещался не оставлять Наварин, и не

препятствовать действиям союзного флота, но бесчестно изменил

данному им слову. Союзные же начальники дали обещание истребить

турецкий и египетский флоты, ежели хоть один выстрел будет

сделан по которому-либо из их флотов, и с помощью храбрых тех

людей, коими счастье они имели командовать, в полной мере исполнили

обещание свое. Из 60 военных судов, флот их составляющих,

остался один только фрегат и до 15 мелких судов и те в таком

положении, что едва ли когда в состоянии будут вступить под паруса.

Таковая победа не может быть одержана без пожертвования

жизнью многих людей и главнокомандующий в полной мере

соболезнует о потерях некоторых из лучших и храбрейших воинов, флот наш

составляющих. Одно лишь утешение находит он в том, что они пали,

исполняя долг свой в избавлении страждущего человечества.

Главнокомандующий изъявляет искреннюю свою признательность

высоким своим сподвижникам господам контр-адмиралам за

благоразумное и отличное управление своими эскадрами, а также капитанам,

офицерам и нижним чинам за точное исполнение возложенных на

них обязанностей и мужество, с которым истребили они своих

противников».

Ну вот тебе, любезный Миша, полное описание всего нашего

плавания и всех происшествий, случившихся с нами. Очень рад, что

успел написать тебе письмо. Ах, зачем ты не можешь разделить с

нами нашей победы? Зачем судьба играет нами так своенравно, что

мы при сильном желании быть вместе бываем всегда разлучены.

Я не пишу к Панфилову, ради бога извини меня перед ним;

писавши к нему, сделай ему выписку из моего письма и отошли. Я

знаю, что он будет на меня сердиться, но что ж делать? Право, я не

'имею времени. Кланяйся Станицкому, Алексею Михайловичу Тре-

скину, Подушкину, Гебауеру и Аполлону Иванову. Попроси

Аполлона Иванова, увидевшись с ним, чтобы он поклонился от меня

хорошему моему приятелю Антоньеву и сказал бы ему, что я очень

жалею, что он не может разделить с нами нашей славы.

Прощай, любезный Миша, не забудь истинно, всей душой тебе

преданного друга.

Павел Нахимов

P. S. Пишу к тебе с Траверсе. Он едет курьером с подробным

донесением, в каком положении находятся наши суда. Я позабыл

тебе сказать, что план, который тебе посылаю, не совсем верен *.

Фрегаты наши хотя и поставлены в линию, но это совсем не их места

и вообще они не так хорошо действовали, как корабли. Когда уви)~

жусь с тобой, тогда сам все на плане поясню. Я ничего тебе не

сказал о малом отряде, который назначен был для отвода брандеров;

он действовал превосходно во время сражения. Английский и

французский адмиралы потеряли бизань-мачты.

Корвет «Гремящий» совсем не был в деле, ему было приказано

держаться у входа до тех пор, пока его не потребуют. О, любезный

друг, я до сих пор не знал цены нашему капитану2. Надобно было

на него смотреть во время сражения, с каким благоразумием, с

каким хладнокровием он везде распоряжался. Но у меня недостанет

слов описать все его похвальные дела, и я смело уверен, что русский

флот не имел подобного капитана.

Прощай еще раз, не забудь преданного тебе

Павла Нахимова

Не пишу тебе, куда писать ко мне, потому что не знаю, где мы

будем, но ты, если можешь, повидайся с маркизом1; он верно

доставит тебе случай писать ко мне.

Кланяйся братьям, я к ним пишу в письме брата Платона

Степановича.

Еще два слова: бриги наши не пришли, Желаю тебе кончить

счастливо свою опись 2. Да, уговор дороже всего: письма моего не

показывать никому, потому что я наделал так много ошибок, что

самому совестно, а времени имею так мало, что, ей богу, некогда даже

прочесть. Прощай.

Из представленных мною донесений государю императору и

вашему превосходительству от 14 числа октября известно уже

оборонительное действие вверенной мне эскадры против многочисленного

турецкого флота.

Необыкновенная храбрость и благоразумие во время сего

действия, оказанные капитанами и вообще всеми офицерами, нижними

чинами и служителями, дают мне смелость представить их к

наградам на высочайшее воззрение. Об офицерах имею честь представить

именной список с мнением моим, а в рассуждении нижних чинов и

служителей, действовавших во время сражения и исполнявших свои

обязанности, должен сказать, согласно с отзывами командиров

судов, что они все были отлично храбры и деятельны. Единственно

обязан я их общей храбрости и благоразумному хладнокровию

одержанною победою и сохранением вверенной мне эскадры и потому

признаю сие дело совершенно заслуживающим достойной награды.

Если благоугодно будет удостоить наградою служителей, то

мнением моим полагаю на каждое судно по соизволению, какое угодно

будет число назначить Георгиевских серебряных знаков для

раздачи оных самым отличнейшим, или другие какие угодно будут

отличия.

Особенно долгом поставляю рекомендовать капитанов кораблей и

офицеров, в списке у сего поименованных, которые отличною своею

деятельностью заслуживают особенно быть награжденными.

При сем вашему превосходительству честь имею донести, что

состоящим на вверенной мне эскадре гардемаринам Шишмареву,

Истомину и Белаго за окончанием ими курса учения и по пришествии

их теперь в совершенной возраст, которые только за сим оставались

непроизведенными, во уважение их храбрости и деятельности во время

сражения осмелился объявить им мичманские чины с 13 числа

октября, об утверждении коих буду ожидать повеления.

Все сие представляя вашему превосходительству, покорнейше

прошу довести до сведения его императорского величества на

всемилостивейшее воззрение.

Контр-адмирал граф Гейдш

Начальствующий эскадрою в Средиземном море вице-адмирал

граф Гейден, донося г. начальнику Морского штаба его

императорского величества, что взятый вверенным командованию его флотом

турецкий корвет «Восточная звезда» по освидетельствованию

оказался почти новым, построенным из лучшего дубового леса,

длиною по гон-деку 125 футов, с медными в подводной части

скреплениями, имеющим шестнадцать 18-фунтовых карронад в совершенно

исправном состоянии, и что он, граф Гейден, признавая корвет сей

годным к службе его императорского величества, отправил в

Мальту для исправления во внутреннем расположении и в рангоуте и

парусах, просит об исходатайствовании высочайшего соизволения на

оставление оного при вверенной ему эскадре и об утверждении

командиром оного назначенного им капитан-лейтенанта Нахимова,

известного ему по усердию и способностям его к морской службе.

Государь император на докладной по сему предмету записке

собственноручно написать изволил: «Согласен и уже прежде сего дано

мною приказание назвать его «Наварином».

О сей высочайшей резолюции, за отсутствием и болезнею г.

начальника Морского штаба его императорского величества, честь имею

донести вашему превосходительству для надлежащих с вашей стороны

распоряжений.

Генерал-майор Перовский

.

Государю императору угодно, чтобы фрегат «Паллада» отделан

был с особенным тщанием и с применением способов для

удобнейшего и чистейшего вооружения оного, и посему о состоявшемся

повелении его величества доставлен в сей комитет для распоряжения

список с отношения г. начальника морского штаба к г. морскому

министру от 15 числа минувшего апреля № 5947. По статьям сего

отношения г. начальника штаба, что относится к исполнению до

строителя полковника Стоке, от комитета писано к нему г. Стоке. По

статьям оного отношения, кои входят в дельную книгу и ведомость

о запасе, в ожидании, когда кронштадтский порт будет иметь

возможность составить дельную книгу для фрегата «Паллада», требуется

немедленно доставить ведомость о вещах, в тех статьях

заключающихся, с обозначением количества и размерений потребностям.

Вследствие сего кораблестроительный и учетный комитет с

приложением у сего выписки из сказанного отношения г. начальника

главного морского штаба о предметах, входящих в дельную книгу и

ведомость о запасе, просит вашего высокоблагородия о вещах,

означенных в сих статьях, доставить сколь можно поспешнее ведомость

с означением в подробности количества и размерений потребностей

и что будет следовать с вашей стороны для благовременного

приготовления тех вещей.

5 класса Амосов 1

Вследствие предписания вышеписанного комитета за № 2590 о

требующихся для порученного мне фрегата «Паллада» вещах

сведения выписку при сем в кораблестроительный и учетный комитет

честь имею представить.

Капитан-лейтенант Нахимов

Кораблестроительный и учетный комитет, прилагая у сего

выписку из ведомости, доставленной от вашего высокоблагородия при

уведомлении от 20 мая № 9, просит вас противу замечаний, на

выписке сделанных, доставить уведомление в возможной скорости.

5 класса Амосов

Вследствие предписания вышеписанного комитета от 27 мая сего

года за № 3191 о требующихся для порученного мне фрегата «Палг

лада» вещах сведения выписку при сем в кораблестроительный и

учетный комитет честь имею представить

Капитан-лейтенант Нахимов

г.

Построенный на Охтенской верфи вверенный мне 44-пушечный

фрегат «Паллада» сего числа пополудни в 1 час со стапеля спущен

на воду благополучно, с полозьями и с 2500 пудов баласту

углубился: форштевень 11 футов 2 дюйма, ахтерштевень 15 футоз 6

дюймов. О– числе же чинов и рядовы'х, состоящих при спуске фрегата.

ведомость, а об офицерах список в Инспекторский департамент

Главного морского штаба – его императорского величества представить-

честь имею.

Капитан-лейтенант Нахимов

.

Государь император объявляет высочайшее благоволение за

постройку спущенных 1 сентября фрегата «Паллада» и транспорта

«Виндава»: флота генерал-интенданту контр-адмиралу Васильеву I,

инспектору корпуса корабельных инженеров генерал-лейтенанту

Брюну С.-Катерин, состоящему в должности директора

кораблестроительного департамента генерал-майору Быченскому, командиру

фрегата «Паллада» капитан-лейтенанту Нахимову I и строителю сих

судов корпуса корабельных инженеров полковнику Стоке; нижним

же чинам, бывшим при спуске вышеозначенных судов, жалует по

рублю на человека.

Сего числа в 5 часов пополуночи с вверенным мне фрегатом

«Паллада» по реке для постановления на камели к Калинковскому

островку спустился благополучно. О чем Вашей светлости донести

честь имею.

Капитан-лейтенант Нахимов

С вверенным мне фрегатом «Паллада» на камелях вчерашнего

числа из С.-Петербурга на Кронштадтский рейд прибыл и по спуску

с камелей фрегата сего числа в гавань вошел благополучно. Больных

нижних чинов не имеется, воды во фрегате 4% дюймов; о чем ваше>-

му превосходительству с приложением о гг. офицерах именного

списка, о нижних чинах перечневой ведомости донести честь имею.

Капитан-лейтенант Нахимов

С вверенным мне кораблем сего сентября 15 числа с

Николаевского рейда с якоря снялся и отправился в Очаков *, на коем караул

вашего императорского величества и команда обстоят благополучно;

больных не имеется, воды в корабле 2 дюйма, о чем вашему

императорскому величеству имею счастие всеподданнейше донести с

представлением о гг. офицерах именного списка и о всех вообще

чинах перечневой ведомости2.

Капитан 2-го ранга Нахимов

При сем случае, обращая внимание и на приближающийся

новый год, я беру на себя смелость просить вашу светлость дать ход

по службе некоторым из офицеров, которые по познаниям и

образованности своей с пользою и честию для флота заняли бы места

высшие. Из сих я разумею преимущественно капитана 2-го ранга

Нахимова, капитан-лейтенантов Матюшкина и Путятина и лейтенанта

Панфилова. Я рекомендую их потому, что Нахимов, кроме того, что

служит здесь образцом для всех командиров кораблей, состоит по

списку 9-м 3.

«Русский Архив». 1881, т. III, стр. 346.

Начальник Черноморской береговой линии от 4-го сего октября

за № 178 доносит, что между Анапою и Новороссийском при

долине Чюсхаб замечен огромный контрабандный бригг.

Для истребления этого судна по распоряжению временно

командующего 1-м отделением Черноморской береговой линии полковника

Хлюпина был назначен особый отряд из 280 человек Тенгинского

пехотного полка, 80 человек Черноморского линейного № 4-го

батальона при одном горном единороге. Отряд этого 2-го минувшего

сентября посажен на пароход «Могучий», который взял на буксир две

азовские казенные лодки и один вооруженный полубаркас, отданный

в ведение полковника Хлюпина командиром корабля «Силистрия»

капитаном 1-го ранга Нахимовым. По приближении этого десанта

к контрабандному судну находившиеся на оном горцы произвели

тревогу и по прибытии к ним на крик помощи завязали перестрелку.

Для выиграния времени и сбережения людей полковник Хлюпин

решился сжечь судно, поручив сие командиру парохода лейтенанту

Барладяну, который исполнил это в одно мгновение, после чего

отряд возвратился на пароход совершенно без всякой потери.

По доведении об этом до сведения государя императора его

величество высочайше повелеть соизволил: объявить через

начальство монаршее благоволение как капитану 1-го ранга Нахимову и

лейтенанту Барладяну, так и прочим офицерам, содействовавшим

своим усердием к истреблению контрабандного судна.

Высочайшую волю сию честь имею сообщить вашей светлости для

зависящего исполнения оной относительно чинов* морского ведомства.

Военный министр генерал-адъютант граф Чернышев

По предписанию командира Севастопольского порта № 126-й

с вверенным мне кораблем сего числа с Севастопольского рейда с

якоря снялся для следования в Одессу принять там леса и прочие

вещих, потребные при переложении в Цемесской бухте мертвых

якорей.

О чем вашему императорскому величеству имею счастие

всеподданнейше донести, поднося о чинах табель, а об офицерах именной

список 2.

Командир корабля капитан 1-го ранга Нахимов.

Командующий 2-й Черноморской практическою эскадрою судов контр-адмирал Чистяков

.

Для поднятия и исправления затонувших бочек от мертвых

якорей, на Новороссийском рейде расположенных, как равно и для

положения бочек нового устройства, доставленных из Англии

капитаном 2-го ранга Истоминым, назначен корабль «Силистрия»,

который под командою капитана 1-го ранга Нахимова с

Севастопольского рейда 2-го числа сего июля отправился.

О чем донося в. св., честь имею присовокупить, что отвода из

Севастополя в Новороссийск плашкоута с нужными для

изъясненного предмета материалами и привода оного обратно в Севастополь

назначен пароходо-фрегат «Одесса», который под командою

лейтенанта Альбранта 1-го сего июля из Николаева отправился по

назначению.

Вице-адмирал Хрущев

Находясь с вверенным мне кораблем для окончания работ в

Цемесской бухте у мыса Дооб и подняв сегменты от буев, бывших на

отмелях, 17 числа июля снялся с якоря и вскоре увидел на

горизонте подозрительное судно, за которым спустился до укрепления

Ново-Троицкого, где судно это и стало на якорь; 18-го числа

штилем и течением отнесло корабль к форту Лазарева, а 19-го в 9

часов утра командир шхуны «Гонец» дал знать, что форт

Головинский находится в опасном положении от нападения горцев.

Спустясь немедленно к форту и получивши донесение воинского

начальника, что 16-го числа на вверенный ему форт было нападение

горцев и что у него 31 человек убитых и 53 раненых, хотя горцы

отражены с большим уроном, но, ослабясь в гарнизоне, он просил

до получения подкрепления свезти десант с корабля. Находя

уважительным донесения воинского начальника, я стал на якорь и свез

десант.

20-го числа прибыл к форту начальник береговой линии генерал-

майор Будберг, а 21-го числа прислал подкрепление из 100 человек;

22-го числа воинский начальник снрва донес, что горцы, в большом

количестве собравшись, хотят сделать решительное нападение с 22

на 23-е или с 23 на 24-е число. Видя горцев действительно в сборе,

я решился остаться для защиты форта до 25-го числа; 23-го числа,

получивши от начальника 3-го отделения Черноморской береговой

линии генерал-майора Врангеля 2-го отношение, в котором он пишет,

что ему известно, что на Головинское укрепление отложено

нападение, а назначено на Навагинское, и требует вспомоществование

форту Навагинскому, но как при форте Головинском горцы еще были

в большом сборе, то я и остался для защиты его. 25-го числа

прибыл к форту Головинскому отрядный командир контр-адмирал Коно-

топцев, которому я передал, в каком состоянии находятся сказанные

укрепления, вследствие чего он отправился для подкрепления

форта Навагинского; того же числа, видя с корабля, что горцы

разошлись в разные стороны, я 26-го числа при крепком NW ветре снялн

ся с якоря и, не считая себя вправе без повеления начальства

оставаться долее у тех берегов, прибыл в Севастополь, о чем вашему

превосходительству донести честь имею. Докладываю притом, что

об этом, кроме командира Севастопольского порта, мною донесено

никому не было.

Капитан 1-го ранга Нахимов