Текст книги "Просто Мария"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 42 страниц)
Глава 4
– Сеньора Уркиага, – представилась высокая сухопарая дама. – Я – хозяйка Марии, пришла к вам без ее ведома. Мне кажется, вы достаточно взрослый человек, чтобы отвечать за последствия своих поступков. И если у вас есть хоть капля совести, то вы по совести и поступите.
– Я никому не позволю вмешиваться в мои дела! – вспылил Хуан Карлос. – Я не собираюсь выслушивать советы, в которых не нуждаюсь! Я не потерплю оскорблений!
– Вы ведете себя как мальчишка. И сейчас тоже! – отчеканила она. – А значит, я буду вынуждена переговорить с вашим отцом.
– И вы полагаете, что он тут же обяжет меня жениться?
– Не знаю, но раз вы ведете себя как подлец…
– Я просил бы вас выбирать выражения, сеньора Уркиага!
– А как я еще могу назвать кутилу, игрока, мота и бездельника, который пускает на ветер отцовские деньги и, пользуясь доверчивостью невинных дурочек, обманывает их и ломает им жизнь?
На беду Хуана Карлоса или на счастье, но именно в эту минуту в холле появился дон Густаво, и сеньора Уркиага выложила ему все, что произошло. Новый сюрприз, естественно, не обрадовал дона Густаво. Он нахмурил брови, лицо стадо суровым. Но опасность, грозящая сыну, была так велика! Опасность поломать ему жизнь, оставить без достойного места в обществе! Столько лет он лелеял мечту увидеть своего наследника доктором, не жалел денег на его воспитание, образование, а ведь деньги и ему достаются не так просто. И вот в одночасье проститься со всеми надеждами и увидеть сына с тяжким камнем на шее: с необразованной деревенщиной-женой, с которой он никогда не посмеет показаться в приличном обществе, живущим в какой-то лачуге, зарабатывая тяжким трудом на ребенка. Дон Густаво не мог смириться с представшей перед его мысленным взором страшной картиной.
– Надеюсь, вы не ждете от меня, сеньора, что я собственными руками толкну сына на самоубийство? – спросил он. – Но в деньгах этой женщине мы не откажем, тем более что вы ручаетесь за ее порядочность.
Даже Лорена была теперь на стороне брата. Она защищала свое родовое гнездо от вторжения нежеланной и недостойной переступить их порог чужачки. Она была рада, что они с братом, несмотря ни на что, понимают друг друга.
– Ты знаешь, мне звонила Карлотта, хотела повидать тебя.
– Но я и видел-то ее один раз в жизни!
– Ей хватило и одного раза, чтобы быть от тебя без ума. Как часто случается, неприятности сплотили семью.
Мария хлопотала в уютной, заставленной цветами кухне, и сеньора залюбовалась ее пышными косами, нежным, немного осунувшимся личиком. Мария не позволяла горю сломить себя. С гордо поднятой головой смотрела она вперед, готовя себя к трудностям. Человек, которого она любила, оказался врагом ее ребенка, врагом жизни, которая зародилась в ней. И она приготовилась защищать эту жизнь. Она отсекла от себя этого человека. Он больше не имел права существовать в ее жизни. Открытая рана болела, но и боль была жизнью, и Мария принимала ее.
Сеньора Уркиага окликнула Марию и сообщила ей, что была у дель Вильяров, что они согласны помогать ей деньгами.
– Но я бы на твоем месте подала на молодого дель Вильяра в суд, – продолжала сеньора. – Он признает, что он – отец ребенка, и суд принудит его жениться.
– Даже если он захочет жениться на мне без всякого суда, теперь я не пойду за него замуж.
– Ты сама не знаешь, что говоришь! Ты не представляешь себе, что значит одной растить ребенка! Куда тебя с ним возьмут?
– Значит… от вас я должна буду уйти?
– Поговорим откровенно, Мария. Я сделала все, чтобы отец ребенка исполнил свой долг. Не всякая хозяйка взялась бы за это дело. Теперь я предлагаю тебе еще один выход – судиться. А что касается работы, то сама бы я никогда с тобой не рассталась, но мой муж не желает в доме младенцев. Что тут скажешь? Он вправе распоряжаться у себя в доме. Ты поживешь у нас до родов, а потом найдешь себе другое место. Но имей в виду, служанкам с детьми платят меньше.
– Спасибо за прямоту, сеньора. Я вам действительно искренне благодарна.
Мария еще выше подняла голову и на несколько секунд, казалось, окаменела. О суде ей твердит и Рита. Но какое отношение имеет суд к любви и к жизни? Оказывается, мужчины живут как-то по-иному. Важным и нужным для Хуана Карлоса оказалось что-то совсем другое, а не ребенок – дитя их любви. Но Мария не хотела даже вникать, что это могло быть. Ребенку он предпочел спокойную жизнь, обеспеченное будущее. А будущим Марии будет ее ребенок. Ее ребенок, ее, и только ее! Ребенок, которого, кроме нее, больше никто не хочет! А ей не нужен никто, кроме ее ребенка!
В маленьком дворике каждый был занят своим делом. Смуглая Перлита, внучка дона Чемы, сидит и чинит белье. С деньгами у них туговато. Сын дона Чемы после смерти жены ушел из дома, оставив маленькую Перлиту. Перлита подросла, а об отце ни слуху ни духу. Дон Чема души не чает во внучке, очень любит малышку Перлиту за доброту и кротость, так что люди говорят правду: не в деньгах счастье. И Маркос, второй сын доньи Мати, озорной подросток, пообещал подарить Перлите кучу белья, чтобы она не штопала, и это вызывает у Перлиты веселый смех. Вернулся из школы Виктор, узнал, что его младшая сестра Хулия приболела и не пошла в школу: Виктор не посочувствовал Хулии, Хулия – лентяйка, ей лишь бы в школу не ходить! Брала бы пример с Марии, вот это ученица! Усердная, старательная! Только заговорили о Марии, как смотрите-ка, гость: веселая черноглазая Рита. Она забежала узнать, как дела.
– Что Мария? – спросила донья Мати.
Улыбка сбежала с Ритиного лица, она замялась, не зная, что отвечать.
– Похоже, она в положении, – ответил матери Виктор.
– Кто вам сказал, учитель? – встрепенулась Рита.
– Никто. В школе ей стало плохо, вот мне так и подумалось.
– А кто у нее муж? – поинтересовалась донья Мати.
– Она не замужем, – ответила Рита. – А отец ребенка… не больно-то красиво себя показал. Заявил, что, видите ли, он студент, и жениться ему еще рано.
– А Мария?
– Молчит.
– Рита, а почему бы тебе не привести Марию к нам? Посидим, поговорим, я приготовлю что-нибудь вкусненькое, – пообещала донья Мати.
– Спасибо, донья Мати, но она не пойдет.
– А мы будем говорить только о приятном и интересном. Непременно позови, Рита, – поддержал донью Мати Виктор.
На обратном пути Рита забежала к Марии и передала приглашение, но та только руками замахала:
– Что ты! Что ты! Никуда я не пойду! И в школу ходить не буду! Мне теперь добрым людям в глаза смотреть стыдно.
– Добрые-то люди тебе и помогут.
– Помочь мне мог один-единственный человек, но не захотел.
– Помогать и он не отказывался.
– Деньгами, да?
Рита никак не могла взять в толк, что уж такого обидного в помощи дель Вильяров, а Мария никак не могла ей объяснить. Как объяснишь нестерпимую обиду? А обидным ей казалось то, что совершенно чужие люди взяли и распорядились ею и ее судьбой, решили за нее, что ей можно, а чего нельзя, на что она имеет право, а на что нет. Так вот: эти люди не имели на нее никаких прав! И судьбой своей она сумеет распорядиться сама! И деньги их не помощь, а клеймо: «Ты прокаженная!» Словами всего этого Мария выразить не могла, но чувствовала боль, гнев и жгучую обиду.
К вечеру в дом сеньоры Уркиаги заглянул Виктор. Он решил сам поговорить с Марией, узнать, почему она перестала ходить на занятия. Заботливость учителя растрогала и смутила Марию, но, несмотря на смущение, на вопросы она отвечала, глядя Виктору прямо в глаза.
– В школу я больше ходить не буду, – твердо сказала она. – Мне и работы хватает.
– А мне показалось, что тебе интересно учиться. Вот как ошибаешься в людях!
– Учиться, конечно, очень интересно, маэстро.
– А где учиться, как не в школе? Так что придется тебе заниматься, и ребенок учебе не помеха.
– Откуда вы знаете? – вспыхнула Мария. – Рита сказала?
– Я сам все вижу, без Риты. О чем же ты плачешь? Ребенок же – это счастье!
– Я не замужем…
– Разве это главное, Мария? Главное родить ребенка. Нет ничего непоправимого, когда только-только начинаешь жить. Стыдиться тебе нечего, а вот мужества понадобится немало, пока его вырастишь… Но разве есть на свете что-то лучше детей?
– Мне сказали, что я не имею права иметь ребенка. Что сама скитаюсь из дома в дом, и он будет скитаться, и так же, как я, станет слугой.
– Кто это сказал?
– Он…
– Да, ребенок будет таким, как ты. Но ты должна решить, какой сама хочешь стать.
– Мне хотелось бы дать ему все, чего у меня самой не было.
– И так оно и будет! Жду тебя на уроке.
Глава 5
Учился Хуан Карлос, училась Мария, и оба делали успехи. Хуан Карлос успешно сдал три экзамена, порадовав дона Густаво и Лорену. Лорена больше не ворчала на брата, опасность заполучить в невестки невежественную деревенщину миновала, и у нее отлегло от сердца. Она надеялась на Карлотту, глядишь, отвлечет Хуана Карлоса от ненужных воспоминаний, а там… Одного Хуана Карлоса не радовали ни учеба, ни собственные успехи. Он знал, что поступил правильно, но почему-то чувствовал себя виноватым и хотел повидать Марию, хотел убедить ее в своей правоте. Целыми днями он не выходил из своей комнаты, слонялся, томился, курил. Хуана Карлоса беспокоило, как чувствует себя Мария, где будет рожать. Ему хотелось поместить ее в хорошую клинику. Он звонил ей. Но она ни разу, ни единого раза не подошла к телефону, для него Марии никогда не было дома. И Хуан Карлос опять слонялся по комнате и опять курил.
Но Марии часто и в самом деле не было дома. Она была в школе. Подперев рукой щеку, она внимательно смотрела на доску, слушала учителя, а потом читала по слогам написанное. Она стала правильнее говорить. Виктор хвалил ее почерк, и сама она с удовольствием смотрела на округлые ровные буквы, которые выводила на бумаге.
– Ты все схватываешь на лету, – хвалил ее Виктор.
Похвалы окрыляли Марию. Каждый прожитый день укреплял ее веру в себя, в свое будущее. Она не сомневалась: ради своего ребенка она справится со всем на свете.
Возвращаясь однажды вечером после занятий домой, она повстречала Хуана Карлоса. Он бродил вокруг дома, надеясь на встречу. Лицо Марии окаменело, а он смотрел на нее молящим взглядом.
– До чего ты изменилась, Мария! – сказал он.
– Благодаря тебе.
– Мне?
– Да, я жила как во сне, но ты помог мне проснуться.
– Ты думаешь, я тебя не люблю? Но пойми, это разные вещи, я просто не могу сейчас жениться.
– Я поняла это сразу и, кажется, ни разу ничем тебя не побеспокоила.
– Ни разу, Мария.
– Прошу оставить в покое и меня.
– Но я же имею право заботиться о своем ребенке?!
– Ребенок? Я впервые вас вижу и надеюсь, что в последний!
– Мария! Что ты говоришь? Подумай, что ты говоришь?!
Не зажигая света, Мария лежала в своей маленькой комнатке. Она не плакала. Слезы подступали к глазам и сразу же высыхали. Как он посмел заговорить с ней? Как посмел говорить о какой-то заботе?! Он обрек ее на беду. Не тем, что подарил ей ребенка, а тем, что обрек своего ребенка быть незаконнорожденным, тем, что отверг и ее, и его. Ей казалось, что они вступили в огромный неведомый мир и вместе открывают его, а он скупо выделил ей в нем лишь место служанки! Но она не признает никаких мест. Не желает их знать! И Хуана Карлоса тоже!
Срок родов приближался. Виктор позаботился о больнице, он договорился со знакомым врачом, и тот пообещал положить Марию к себе. У Марии становилось теплее на душе, когда она думала об учителе, мир опять становился ей понятным: добрым, щедрым, бескорыстным, а Хуан Карлос казался обездоленным калекой, и она его жалела. Но забота Виктора о Марии ранила сердце Альмиры, коллеги Виктора по школе. Стройная, довольно высокого роста Альмира не блистала красотой, но чисто по-женски была очень привлекательна, и знала это. Виктор нравился ей давно, они дружили, но теперь она перестала его понимать. Мало ли с кем нагулян этот ребенок? Что ж, и носись теперь с каждой легковерной девицей как с писаной торбой? Да таких девиц пруд пруди! А ценить нужно прежде всего порядочность и скромность. Порядочных и скромных девушек нужно ценить! Так считала Альмира и ни от кого не скрывала своего мнения. В том числе и от Виктора.
Но вот наступил срок родов. Мария аккуратно сложила свои вещи и отдельно пеленки для малыша. Не без грусти смотрела она на свою комнатку: здесь она была счастлива, была и несчастна. Попрощалась взглядом с кухней, с верандой, с садом. Сеньоре Уркиаге тоже было грустно – детей у нее не было, она привязалась к Марии, но расставание было неизбежно, так что не о чем было и говорить. Сеньора пообещала помочь, если понадобится, пожелала благополучного разрешения, и они простились…
Мария вступала в другую жизнь.
Страшновато было Марии переступать порог больницы. Но она его все-таки переступила. Ее встретила пожилая монахиня в высоком белом чепце, усадила, записала имя, фамилию. Спросила о муже.
– Не замужем, – ответила Мария. – А много в больнице женщин? – отважилась спросить она.
– Много, – ответила монахиня.
– И все замужем?
– Почти все.
– Хорошо тем, чьих детей с нетерпением ждут отцы!
– Миг рождения не разделить ни с кем. Каждая в этот миг одинока. И в помощь ей только Бог.
Хуан Карлос и сам не знал, что его мучает: самолюбие, любовь, обида, тревога… Все вместе. Он не мог смириться с тем, что Мария отстранила его и пошла дальше сама. Неужели она не нуждается в нем? Неужели ему нечего дать даже простой деревенской девушке? Нечего дать собственному сыну? Лорена чувствовала: брат подавлен, нервничает. Ей захотелось помочь ему, отвлечь, и она попросила его помочь устроить праздник, ей хочется отметить свой день рождения, пусть он пригласит университетских приятелей, а она позовет подруг. Хуан Карлос пообещал.
– Пригласи и Альберто, – попросила Лорена.
– С невестой или без нее? – поинтересовался Хуан Карлос, бросив внимательный взгляд на сестру.
– Как угодно, – сухо ответила Лорена.
Она недолюбливала невесту Альберто, Бренду. Зато Альберто ей нравился. Нравились его высокий рост, стройность, выразительные глаза; нравилась ровная доброжелательность, уравновешенность. Он без ущерба совмещал учебу с развлечениями. Был всегда вежлив, корректен, то есть воплощал в себе все то, что считалось хорошим тоном и что превыше всего ценила Лорена.
Ох уж эти мальчишки: подрастают, своевольничают. Виктор был недоволен Маркосом – возвращается поздно, поутру просыпает школу. Вот и сегодня спит как младенец. Но если уж Виктор вместо отца младшим братьям, то он сделает все, чтобы мальчишки стали мужчинами!
Маркосу вставать не хочется: рано, холодно. А мама почему не разбудила?
– Мало у мамы дел! Не хватало еще будить лентяев! Быстро под душ, а я пока сварю кофе, есть серьезный разговор!
И вот они сидят за столом, большим обеденным столом, где всем хватает места, всем – и своим, и чужим, сидят – старший брат и младший. Старший ласково и в то же время строго смотрит на младшего, он знает, чего он от него хочет. Младший уткнулся в чашку и искоса поглядывает на старшего, он приготовился защищать свои права, права взрослого человека, как он их понимает.
Когда Виктору, как сейчас Маркосу, было пятнадцать, он учился и работал на двух работах, зарабатывая матери и младшим детям на хлеб. Маркое тоже учится и работает, но очень любит развлечения, поэтому он зачастую возвращается под утро.
– Мне и развлечься хочется!
– Для развлечений достаточно и субботы.
– Мне – нет.
– Достаточно, если хочешь расти, набираться умения и знаний, а не стоять на месте. Тоже мне занятие – играть в бильярд с крикунами и лоботрясами!
– Имею право. Мужчина я или нет?
– Мужчиной имеет право называться тот, кто выполняет свой долг и отвечает за свою семью.
– Что, я не отдаю маме денег?
– В этом месяце не отдал ни гроша.
– У меня тоже есть расходы!
– Так вот, Маркое, с будущего месяца ты будешь отдавать маме половину зарплаты на хозяйство, а из школы приходить прямо домой. Если тебе трудно, я буду за тобой заходить.
– Скажешь тоже! Я что, младенец?
– Надеюсь, что нет, и поэтому будешь всерьез учиться, чтобы я не краснел за твои отметки.
– А если я снова просплю, ты что, выставишь меня из дома?
– Не надейся так легко избавиться от своих обязанностей. Я буду ходить за тобой по пятам как нянька, а когда ты выйдешь из младенческого возраста и станешь взрослым, мы с тобой поговорим.
Виктор рассмеялся: надутый рассерженный мальчишка и впрямь походил на раскапризничавшегося малыша. Утешая, Виктор потрепал его по плечу: ничего, Маркое, справишься, все в жизни дается трудом!
Он подлил брату кофе, и тут на пороге появилась Рита. Темные глаза ее сияли, на губах играла улыбка.
– Добрый день, маэстро. Порадуйтесь вместе со мной – у Марии сын!
– Радуюсь от души, Рита! Сегодня же навещу ее.
– Вчера родился. Я прямо от нее. Красавица, и счастлива до ужаса! Ну пока! Побежала! Я теперь рядом работаю, в доме по соседству.
– Счастливо, Рита! Спасибо за добрую весть. Сегодня день добрых вестей, Маркое, и мы с тобой обрадуем маму вестью, что ты взрослеешь и будешь добросовестно относиться к своим обязанностям, так ведь?
– Ага. Я тоже рад, что у Марии сын.
Мария лежала в больничной палате. Безукоризненная чистота, опрятность, размеренность больничной жизни наполняли ее душу покоем. А присутствие сына, когда его приносили, этого крошечного существа, которое казалось ей самым красивым на свете, наполняло счастьем. Она чувствовала: она была права, жизнь ее наполнилась смыслом, озарилась радостью. Сын сделал ее сильной. Она знала: она все вынесет, со всем справится. Больше Мария ничего не боялась.
В тот же вечер Виктор навестил Марию и порадовался за нее: такая она красивая, умиротворенная! Счастливо и открыто улыбнулась она ему.
– Как хорошо, что вы пришли, учитель!
– Поздравляю тебя, Мария, с сыном.
– Вы уже видели его?
– Нет, я прошел прямо в палату.
– Когда будете уходить, попросите, чтобы его вам показали. Я назвала его Хосе Игнасио – в честь моего отца. Все говорят, что он сильный и красивый мальчик.
– Весь в тебя, Мария.
В ответ на эти слова Мария опять улыбнулась благодарно и счастливо. Фортуна не отвернулась от нее. Вскоре ее собирались выписывать, и Рита уже нашла ей работу. Две сеньоры, мать и дочь, соглашались взять служанку с ребенком. В том же доме устроилась работать и Рита, но у нее хозяйка была одинокой. Мария благодарила судьбу, в беде ее не оставили.
Глава 6
Мария живет теперь у других хозяев. Квартира большая, обставлена богато, а у нее крошечная каморка, где еле умещается кровать, на которой она спит вместе с сыном. Но Мария довольна: у нее есть работа, есть крыша над головой. Осталось только узнать, когда ей дадут выходной.
– В воскресенье после завтрака ты свободна, – ответила хозяйка, просверлив Марию маленькими, близко посаженными глазками.
Оглядела и Мария свою хозяйку – высокая, остроносая, тонкогубая, с волосами, собранными на затылке в небольшой пучок.
– Мне некуда выходить по воскресеньям, так что если позволите, я бы ходила по вторникам и четвергам после обеда в мастерскую учиться шить.
– Я не люблю служанок, которые ставят мне условия.
– Мои условия работе не повредят, я буду работать всю неделю и ненадолго выходить по вторникам и четвергам.
Хосе Игнасио это не понравилось, и он заплакал. Мария принялась его укачивать.
– А ребенок? Где будет в это время ребенок?
– Я буду брать его с собой. И возвращаться буду рано. Работа для Марии была привычной, и нисколько не тяготила ее, у сеньоры Уркиаги она прошла хорошую школу и была ей благодарна. Беспокоил ее Хосе Игнасио. Он был пухленький, здоровенький, но такой беспомощный, и помочь ему могла только она, ее он и звал громким плачем. Но у сеньоры-хозяйки работа не переводилась. И вместо того, чтобы со всех ног бежать к Хосе Игнасио, она бежала на кухню, приносила хозяйке в спальню завтрак, затем бежала подогревать кофе, потому что недостаточно горяч, затем подсушивала тосты, потому что недостаточно подсушены, и выслушивала выговор за то, что ребенок слишком часто и громко плачет, не дает спокойно позавтракать. После хозяйки наступал черед распоряжаться ее дочке Эсперансе, вялой бесцветной девице, которая никак не могла решить, это она хочет или то, сейчас ей принести или потом. А Хосе Игнасио все плакал и плакал.
Забежала Рита, хотела узнать, прижилась ли Мария на новом месте. Мария толком и сказать-то ей ничего не успела, Рита сама услышала плач Хосе Игнасио и громкие упреки хозяйки: «Ну и служанка, только и знает, что болтать с соседками!» – и поспешила уйти.
Мария похудела, глаза еще больше выделялись на осунувшемся лице, но в них светилась радость: ей давалось шитье, и оно было ей по душе. Зато не очень по душе хозяйка, ее вечные капризы. Но что она могла поделать? Только терпеть. Терпеть щемящую боль за своего беспомощного мальчика, который звал ее и так долго не мог дозваться…
Рита забежала к донье Мати и поделилась тем, что видела в доме, где работала Мария. Донья Мати покачала головой: беда, беда, но на что можно надеяться? Не так-то много желающих держать служанку с маленьким ребенком. Пока лежит в кровати – еще туда-сюда, а как ходить начнет?
Жителей маленького дворика взволновала судьба Марии. Дон Чема предложил у себя в комнатенке положить матрац, он будет спать на нем, а Перлита поможет присмотреть за ребенком…
– Ах, дон Чема, все мы знаем ваше золотое сердце, – сказала донья Мати. – Но Мария так горда, никому не захочет быть в тягость… Пусть хотя бы в гости пришла, если выберется свободная минутка.
Виктор заглянул к Марии, пригласил ее в гости.
– Ухажеров завела, только этого еще не хватало! – услышал он голос хозяйки. – Не вздумай подарить своему крикуну братишку!
Но минутка все-таки выдалась: хозяйка в четверг собирала гостей, и Мария была вынуждена пропустить занятия, поэтому воскресенье у нее освободилось, и, принарядив своего смугленького черноглазого малыша, она отправилась в гости. Все обрадовались Марии, ее малышу, нашли, что Мария похорошела, а платье ей чудо как к лицу.
– Сама сшила, – сказала Мария, – теперь шью хозяйке, рада, что могу попрактиковаться.
– Гроши платит, и шить еще заставляет! – возмутилась Рита, сверкая глазами.
Мария смотрела на нее со спокойной улыбкой.
– Для меня самое главное – научиться шить. Вот увидишь: придет время, и все заговорят о модельере Марии Лопес.
Рита рассмеялась, а Виктор, покачав головой, посетовал:
– Тебе бы в школу ходить! Я понять не могу, как можно бросить учебу из-за шитья!
– Мне нужна профессия, маэстро. В ней мое спасение и спасение сына. Буду портнихой и не буду зависеть ни от каких хозяев. И ради этого я пока согласна терпеть любые прихоти, раз мне дают возможность учиться.
– Мария права, – поддержала ее донья Мати. – Ей нужно кормиться, одеваться, и, конечно, лучше всего будет, если она научится шить…
Мария ушла. Виктор, задумавшись, сидел у обеденного стола. Донья Мати, хлопоча по хозяйству, сочувственно поглядывала на своего первенца. Уж кто-кто, а она понимала, что с ним творится: его тревожила судьба Марии, она была ему по душе. Вдруг лицо доньи Мати просветлело.
– Сынок! – окликнула она Виктора, – а что если мы освободим комнату, которая выходит во двор и служит нам кладовкой? Она довольно большая, вполне подойдет Марии, да и что ей особенно нужно? Люлька, швейная машинка и кровать.
Озарилось радостью и лицо Виктора.
– Машинку я ей дам, – продолжала донья Мати, ласково глядя на сына. – Она будет шить, у нее появятся заказчики. У нас и матрац есть. Старый, правда, но еще послужит. И кроватка детская, та, в которой спал Герман. Подновить – и сгодится. Чего еще не хватает? Стола и стульев, так ведь, сынок?
– Загляну завтра к Марии и предложу это. – Если согласится, – комнату освободим, побелим… Пока-то она вряд ли пригодна для житья…
Виктор позвонил в дверь и ждал, пока откроют. Открыла Мария, лицо ее озарилось радостной улыбкой.
– Добрый день, Мария, – начал Виктор, отвечая улыбкой на улыбку. – Я на секунду, сказать, что маме пришла в голову великолепная мысль: у нас есть комната, ее нужно побелить, и ты можешь в ней поселиться. Мама даст тебе машинку…
– Мне пока нечем платить!
– Об этом не волнуйся!
Раздраженный голос хозяйки звал Марию, спрашивал, кто там. Мария объяснила, что пришли к ней, и хозяйка разразилась упреками. Но Мария будто не слышала их: так заворожило ее предложение Виктора.
– Загляни к нам, посмотри. Если комната тебя устроит, мы ее приведем в божеский вид.
– Вы дарите мне новую жизнь, маэстро.
– В моем доме никаких шашен! – возмущенная хозяйка вылетела в прихожую. – Я не позволю приводить ухажеров в мой дом!
– Я пришел по делу, сеньора, и у вашей прислуги могут быть дела.
– Все ее дела я прекрасно знаю и требую одного – уважения к семейному дому.
– Я настаиваю, сеньора, мой визит носит чисто деловой характер. Всего доброго!
– Во вторник забегу к вам, маэстро. И поблагодарите вашу маму, – сказала Мария, сияя улыбкой. Слов хозяйки она будто бы и не слышала.
Виктор раскланялся и ушел.
– Ну и наглость! Скоро, я чувствую, по всему моему дому будут ползать младенцы!
– Не беспокойтесь, сеньора, в конце месяца я от вас уйду!
– Ах, вот как! Ну, это даже больше, чем наглость! Переманили на большее жалованье?
– Дело не в жалованье! – Мария крепко сжала руки и умоляюще смотрела на злобно цедящую слова хозяйку. Марии так хотелось, чтобы они поняли друг друга, тем более, что все так удачно складывалось. – Мать господина учителя хочет помочь мне и предлагает комнату.
– Святая простота! Да она ищет дурочку вроде тебя для развлечений своего сыночка!
– Как вы можете так говорить! Мне дают возможность работать портнихой. Я больше не буду жить в прислугах.
– Эсперанса! Ты слышала новость? Мария переезжает к учителю. Дело кончится еще одним ублюдком!
– Что вы говорите, сеньора?!
– Правду! А разве нет? Ты хочешь выйти в люди? Понадеялась на богатенького, а он поиграл тобой да бросил. Теперь делаешь ставку на учителя. Но имей в виду, он тоже на тебе не женится. Жизнь есть жизнь. Каждому в ней свое место. Ищи себе такую же деревенщину. Может слушать меня тебе неприятно, но я говорю то, что есть, и говорю для твоего же блага. Я не хотела бы, чтобы ты пошла по рукам – от одного к другому, как последняя…
– Вы совсем не знаете меня, сеньора…
– Знаю, прекрасно знаю. Вижу тебя насквозь. Ты же все мои слова уже пропустила мимо ушей! И надеешься, что своего добьешься! Ты же все-таки уходишь?
– Да, сеньора, ухожу, и надеюсь, что добьюсь своего.
– Тогда и ждать тебе нечего! Таким в моем доме не место. Собирай свои вещички и марш отсюда! Только я сперва проверю, чего ты добилась в моем доме. Может, и тут чего-нибудь прихватила…
Мария просто онемела от неожиданности, но потом, покачав головой, направилась к себе в каморку и принялась укладывать свои нехитрые пожитки. Вот она уже стоит на пороге, ребенок на руках и еще картонная коробка. Сеньора распорядилась развязать коробку, брезгливо поморщившись; запретила положить малыша в кресло – нет-нет, он все испачкает! – проверила и, насмешливо пожелав счастливого пути, громко захлопнула дверь.
Мария постояла, еще раз покачала головой, но затем гордо подняла ее и решительно зашагала по знакомой улице, к знакомому дворику, крепко прижав к себе малыша.
Сеньора Мати удивленно подняла голову, услышав приветствие Марии.
– Вот приятный сюрприз! А Виктор сказал, что ты зайдешь к нам во вторник.
– Мне отказали от места.
– Как так?
– Я предупредила, что скоро уйду, хозяйка рассердилась и велела убираться немедленно.
– Давай-ка мне малыша. Он спит?
– Спит.
– Тогда неси его в дом, положи на мою кровать.
– Не думайте обо мне плохо, донья Мати, но мне больше некуда пойти.
– А больше никуда ходить и не надо. Только знаешь, какая у нас незадача? В твоей комнате пока полным-полно старого хлама…
Прибежавшая Рита затараторила.
– Да мы сейчас, в одну минуту, в четыре руки… Моя хозяйка как услышала, что случилось, так меня и отпустила… Я свободна, я помогу… А твоя-то ведьма так кричала, так кричала!.. Весь дом знает, какая она злющая. Дочку никак с рук не сбудет, вот и ненавидит всех на свете…
– Ничего, девушки, все к лучшему.
Девушки принялись за уборку. Вернулись с работы Виктор, потом дон Чема, дон Куко. Узнав о перемене в жизни Марии, каждый предлагал свою помощь. Во дворе закипела работа, нашлась краска, нашлись кисти. Мужчины принялись белить и красить. Маркое куда-то бегал, потом суетился со старыми вещами, потом поволок куда-то старый матрац… Как была благодарна Мария всем этим людям! Она не находила слов, да и можно ли только словами отблагодарить за доброту и душевную щедрость? Про себя Мария тихонько молилась за тех, кто ей помогает и кому хотела быть в помощь она сама. Ночевала Мария у дона Чемы, донья Мати возилась с ее малышом.
Прошло несколько дней, краска высохла, и Мария переселилась в свою собственную комнату. До чего же чудесной показалась она Марии – просторная, чистая, светлая, с веселыми розовыми занавесками! Какой хорошенькой была кроватка для малыша, каким удобным стол! А матрац! Новехонький! Мария смотрела на него и не могла насмотреться. Матрац был и вправду новый. Маркое ухитрился продать старьевщику старый матрац и еще кое-что из вещей, а недостающие деньги собрали обитатели двора – всем хотелось порадовать Марию. И Мария радовалась, но ей было и неловко, и стыдно отягощать всех своими бедами и заботами. Ей хотелось расплатиться со всеми. Ну пока хотя бы деньгами, – как-никак она получила плату за два месяца и могла отдать хотя бы часть долга.
– Ты нашла семью, Мария, и она тебя удочерила, – остановил ее Виктор.
– Что это значит?
– Значит, что все готовы тебе помогать, не требуя ничего взамен. Ты боишься оказаться в зависимости, ты перестала доверять людям. Но мне хочется вылечить тебя от недоверия. Разреши мне помогать тебе, Мария.
Мария улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными. Она всерьез приготовилась к новой жизни и хотела сама отвечать за свою судьбу.
Теперь Мария шила с утра до ночи. Донья Мати помогала ей с малышом. Все любили смуглого упитанного здоровячка, и любовь окружающих к сыну делала Марию счастливой. Виктор написал для Марии красивую вывеску: «Портниха Мария Лопес». Ритина хозяйка согласилась продать Марии свой старый платяной шкаф с зеркалом, в которое могли бы смотреться ее клиентки при примерках. И Рита же сообщила Марии, что Хуан Карлос ищет ее.
– Он бежал за мной, но я спряталась, – сказала она. – Я так удивилась, увидев его здесь, поблизости от нас. Похоже, он тебя все-таки найдет…
Мария закусила губу, глаза ее потемнели. Зачем он опять вторгается в ее жизнь? Как он смеет?
