Текст книги "Веселие Руси. XX век"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)
На совещании передовиков сельского хозяйства Белоруссии Н.С. Хрущев указывал: «Пришло время резко поставить вопрос о борьбе с пьянством, а также с теми, кто самогон гонит. Этим должна заняться общественность и те, кому поручено следить за соблюдением законов государства». На необходимость усиления борьбы с пьянством и самогоноварением указывалось и на XXI съезде КПСС, провозгласившем победу социалистического строя в СССР «полностью и окончательно».
В 1958 году глава партии, выступая на XIII съезде ВЛКСМ, счел нужным подчеркнуть: «У нашей молодежи ясная цель. Она не страдает от безработицы, эксплуатации, и незачем молодому человеку затуманивать свои мозги алкоголем».
О других категориях населения Хрущев не упоминал, однако в декабре того же года было принято постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «Об усилении борьбы с пьянством и наведении порядка в торговле спиртными напитками». Этот документ признавал, что, несмотря на полную победу социализма, «у части населения проявляются еще вредные пережитки помещичье-буржуазного строя, старого быта. Одним из таких позорных пережитков является злоупотребление спиртными напитками – пьянство. В старом обществе пьянство порождалось антинародным социальным строем, невыносимым гнетом помещиков и капиталистов, тяжелыми условиями труда и быта. Трудные условия жизни вызывали у трудящихся стремление забыться в вине, «залить горе вином». В советском обществе нет причин для подобных настроений. В наших условиях пьянство – в значительной мере проявление распущенности, результат плохого воспитания и подражания заразительным дурным примерам, обычаям и привычкам, унаследованным от прошлого. Пьянство подрывает здоровье людей, расшатывает семейные устои, отнимает у человека силы и волю, порождает халатное отношение к порученному делу, ведет к понижению производительности труда, к браку, прогулам и авариям в промышленности и на транспорте»[707]707
Справочник партийного работника. М., 1959. Вып. 2. С. 404.
[Закрыть].
Постановление впервые за прошедшие тридцать с лишним лет обращало внимание на накопившиеся «недостатки», в том числе на устаревшую правовую базу – «антисамогонный» закон 1948 года «Об уголовной ответственности за изготовление и продажу самогона», тем более что изготовление самогона без цели сбыта, т. е. для собственного потребления, не считалось серьезным правонарушением, а наличие «сбыта» надо было доказывать.
Как по команде обратила внимание на проблему и пресса; появились соответствующие фельетоны и репортажи: ««Теперь строго, действуй теперь поаккуратней! – предупреждал старика один из почитателей его искусства. – В газетах пишут: будут химиков прижимать!» – «Каких химиков?» – «Вашего брата: самогонщиков!» И дед Софрон, почуяв недоброе, вынужден был перебазироваться со своим «химзаводом» подалее, в лесную чащобу, куда не только человек, но и не каждый зверь заглянет»[708]708
Зингер М. Как дед Софрон бросил варить самогон. Быль // Москва. 1959. № 8. С. 220.
[Закрыть].
Однако даже беглое знакомство с печатью тех лет показывает, что грозные с виду указы не очень выполнялись. Так, по данным Тульской областной газеты «Коммунар», в одном из районов Тульской области за 1957–1958 годы были привлечены к ответственности только два самогонщика, хотя самогоноварение в этом районе получило широкое распространение. В других местах стражи порядка предпочитали просто отбирать у застигнутых за делом самогонщиков аппараты и произведенный продукт, но не привлекали виновных к ответственности: обе стороны, надо полагать, оставались довольны.
В постановлении указывалось, что пьянство мешает успешному решению исторических задач, стоящих перед советским народом; поэтому создание нетерпимого отношения к пьяницам и пьянству – одна из важнейших задач партийных, советских, профсоюзных, комсомольских организаций и всей «советской общественности». Там же в очередной раз намечались меры по искоренению пьянства и алкоголизма, впоследствии ставшие традиционными для такого рода акций.
Правительствам союзных республик предписывалось прекратить продажу водки в неспециализированных магазинах, столовых, на вокзалах, вблизи предприятий и «культурных учреждений». Прекращалась реклама водки и водочных изделий. В начале 1958 года было проведено повышение цен на винно-водочные изделия (именно с этого времени появилась памятная цена в 2 руб. 87 коп., после деноминации рубля в 1961 году); продавать их стали только с 10 утра. В ресторанах и кафе полагалась норма в 100 г водки на человека и устанавливалась наценка на водку и коньяк в размере 50 % от розничной цены. После долгого перерыва была проведена в 1959 году Всесоюзная конференция по борьбе с алкоголизмом.
Естественно, на подобные меры «массы» отвечали образцами городского фольклора, прямо обратными по смыслу:
Дорогой товарищ Сталин!
На кого ты нас оставил?
На Никиту-подлеца:
Не попьем теперь винца!
или
Товарищ, верь: придет она —
На водку старая цена.
И на закуску будет скидка,
Ушел на пенсию Никитка!
Появились новые правовые акты: указы Президиума Верховного Совета РСФСР «Об усилении ответственности за самогоноварение и изготовление других спиртных напитков домашней выработки», «Об административной ответственности за управление транспортом в нетрезвом состоянии» (1961 год), «Об усилении ответственности за изнасилование» (1961 год), указ от 19 апреля 1961 года об установлении денежного штрафа за появление в пьяном виде на улицах или в других общественных местах.
Затем и во многих республиках были приняты новые законы, специально посвященные борьбе с пьянством и самогоноварением: например, о мерах, предусматривающих общественную, административную и уголовную ответственности лиц, совершающих действия, которые могут способствовать распространению пьянства. Такими действиями были признаны: появление в пьяном виде и пьянство в общественных местах, нарушение ограничений торговли спиртными напитками, вовлечение несовершеннолетних в пьянство, изготовление и сбыт самогона и других крепких спиртных напитков домашней выработки. Законодательно предусмотрено было также принудительное лечение алкоголиков. Согласно вновь принятым Уголовным кодексам союзных республик, общественно опасными и уголовно наказуемыми деяниями признавались изготовление и сбыт самогона и других крепких спиртных напитков, нарушение ограничений торговли спиртными напитками, вовлечение несовершеннолетних в пьянство[709]709
См.: Там же. С. 19–20.
[Закрыть].
Еще одним постановлением Совета министров от 30 декабря 1958 года была впервые установлена ответственность продавцов за нарушение правил торговли спиртными напитками, а их покупателей – за распитие таковых в общественных местах. Повсеместно были введены ограничения времени торговли вином и водкой; запрещена их продажа на предприятиях общественного питания (кроме ресторанов), а также лицам, находящимся в состоянии опьянения, и несовершеннолетним. Предусматривались также расширение ассортимента и увеличение выпуска безалкогольных и слабоалкогольных напитков, улучшение лечения больных алкоголизмом, усиление антиалкогольной пропаганды в печати, по радио, телевидению[710]710
См.: Сборник законодательных и иных нормативных актов об административной ответственности. М., 1978. С. 157; Право и борьба с алкоголизмом. М., 1971. С. 7.
[Закрыть].
Где – то – как, например, в Ленинграде – власти отреагировали быстро: сразу запретили продажу водки в столовых, кафе, закусочных и буфетах, в районных универмагах, в специализированных продуктовых магазинах, в мелкорозничной городской торговой сети. Запрет распространялся на все магазины, которые были расположены рядом с промышленными предприятиями, учебными и детскими учреждениями, больницами, санаториями и домами отдыха, культурными и зрелищными предприятиями, а также «в местах массовых гуляний и отдыха трудящихся». Не разрешалась продажа любых спиртных напитков несовершеннолетним. В ресторанах клиентам отмеряли строго по сто граммов на посетителя. Пивные закрывались в семь часов вечера[711]711
См.: За коммунистический быт. Л., 1963. С. 252.
[Закрыть].
Изданный Министерством здравоохранения СССР в 1958 году приказ о мероприятиях по профилактике и лечению алкоголизма предусматривал, наряду с другими мерами, принудительное лечение хронических алкоголиков. С 1964 года в Казахстане, Латвии и Узбекистане были организованы первые лечебно-трудовые профилактории (ЛТП), с 1967 года они появились в России и других республиках. Практика направления на принудительное лечение «опасных для окружающих» алкоголиков была закреплена в статье 36 «Основ законодательства СССР о здравоохранении», принятых в 1969 году.
Однако главным средством истребления упрямого пережитка прошлого тогдашнее советское руководство – в отличие от Гор – бачева при проведении кампании 1985 года – считало все же общественное воздействие. В принятом в марте 1959 года Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об участии трудящихся в охране общественного порядка» указывалось: борьба с аморальными, антиобщественными поступками должна вестись не только административными органами, но, главным образом, путем широкого привлечения трудящихся и общественных организаций к охране общественного порядка в стране.
Партийная линия, как полагается, тут же нашла отражение и в художественной литературе. В «производственных» повестях и романах неумеренное употребление алкоголя вполне достойными персонажами объяснялось недостаточным партийното-варищеским вниманием и контролем. Это и пытался объяснить посреди целинной степи благородный редактор районной газеты обюрократившемуся секретарю райкома: «О радисте, о Киме Юрченко. Сколько можно парня в этой дыре держать! Шесть лет света белого не видит человек. За шесть лет два отпуска по четырнадцать дней каждый, а все остальное время – четыре стены и степь с баранами. Нет, как хочешь, Владимир Алексеич, а такого отношения к людям я не понимаю! Это черт знает, преступление какое-то, честное слово!…А Ким этот – хороший парень и чистюля, говорят, был отчаянный. А теперь – вот, – и Шамарулин сделал широкий жест рукой, приглашая Кос – тюкова еще раз осмотреть комнату, – и пьет как извозчик. За ночь пару бутылок как языком слизывает». – «Пьяницам не в партии место, а в лечебнице», – негромко сказал Костюков, думая о том, как долго продержит его Шамарулин в этой грязной, как хлев, комнате. – «Верно, – воскликнул Шамарулин. – Только, Владимир свет Алексеевич, Юрченко не пьяницей в партию пришел, не-ет. Вот смотрите-ка. – Он подошел к узенькой койке, небрежно застланной серым суконным одеялом, и достал из-под подушки в кожаном переплете объемистую тетрадь. – Послушайте, с каким сердцем парень пришел в степь. – Отсекая каждую фразу резким взмахом руки, стал читать:
Очередной пленум ЦК КПСС в 1963 году предложил и соответствующие меры общественного воздействия на любителей спиртного: товарищеский суд или – в случае, если человек уже «увяз в болоте пьянства», – взятие его на поруки трудовым коллективом, что на практике оказалось для выпивох вовсе не таким страшным. Трудовой коллектив охотно брал на поруки своих друзей и собутыльников; более серьезные меры, как правило, применялись задним числом, после того как виновный гуляка уже отработал свои 15 суток или был уволен за пьянки и прогулы: «Суд передовиков строек и промышленных предприятий Москворецкого района города Москвы считает бывшего слесаря завода «Стекломашина» Корнюхина Виктора Егоровича 1938 года рождения виновным в тунеядстве, нарушениях трудовой дисциплины и пьянстве, также признает увольнение Корнюхина В.Е. с предприятия законным и правомерным. Учитывая чистосердечное раскаяние и твердое слово исправиться, суд считает выселение Корнюхина В.Е. за пределы города Москвы в административном порядке преждевременным…»[713]713
Цит. по: Поговорим о тех, кто позорит честь советского человека. М., 1961. С. 75. См. также: Румянцев П. М. Пьянству – беспощадную войну. М., 1963. С. 52.
[Закрыть]
Возможно, эти меры и дали какой-то результат, но сколько-нибудь принципиально повлиять на решение проблемы были не в состоянии. Ведь одновременно пропагандистам «советского образа жизни» приходилось доказывать, что всякие радикальные попытки резко ограничить спиртное или ввести «сухой закон» принципиально ошибочны, т. е. неразумное население в принципе не поддается отрезвлению: ««Сухие законы» не раз вводились в ряде стран, но не давали и не дают положительных результатов. Алкоголики, спекулянты и любители легкой наживы начинают гнать самогон. Опыт введения «сухих законов» в ряде стран показывает, что этим поставленной цели не достичь. Население прибегает к подпольному изготовлению «самогона», который более вреден, чем водка. Кроме того, запрет приводит к появлению большой группы людей, совершающих преступления против закона». Отсюда, по странной логике, делался вывод: «В нашей стране нет корней для массового распространения алкоголизма, поэтому не нужны и подобные законы»[714]714
См.: За коммунистический быт. С. 246; За здоровый быт. Л., 1957. С. 86.
[Закрыть].
По опубликованным в хрущевское время цифрам (насколько им можно доверять – неизвестно), послевоенный Советский Союз пил умеренно: среднегодовое потребление различных спиртных напитков в 1948–1950 годах (в литрах абсолютного алкоголя на душу населения) составляло всего 1, 85 л[715]715
См.: За коммунистический быт. С. 228.
[Закрыть]. Однако впервые обнародованные в справочнике «Народное хозяйство СССР» в 1958 году данные о производстве спирта показывали уверенный рост этой отрасли: 163 млн декалитров в 1958 году против 73 млн в 1956 году; так же росла и продажа алкогольных напитков. Этот же справочник показал, что и производство вин в СССР увеличилось почти в три раза по сравнению с 1940 годом[716]716
См.: Народное хозяйство СССР в 1958 г. М., 1959. С. 318–319.
[Закрыть].
В самом конце хрущевской «оттепели» в этом же статистическом ежегоднике появились сведения о производстве водки. Из них следовало, что в 1952 году страна выпускала 81, 1 млн декалитров этого стратегического продукта, а в 1958 году его производство достигло уже 145, 4 млн декалитров. В следующем году последовал спад, очевидно, связанный с ограничениями, о которых говорилось выше: в 1959 в продажу пошло только 137, 3 млн декалитров. Но затем отставание было успешно преодолено и отрасль вновь стала наращивать обороты: в 1961 году было выпущено 145, 7 млн декалитров; в 1962 году – уже 162 млн декалитров[717]717
См.: Народное хозяйство СССР в 1962 г. М., 1963. С. 203. По расчетам семилетнего плана, к 1965 г. должно было быть произведено 165 млн декалитров водки (см.: Экономика СССР в послевоенный период. М., 1962. С. 235).
[Закрыть].
Очень возможно, что именно этот ударный рост был сочтен неудобным и несвоевременным – ведь только что, в 1961 году, была принята новая программа КПСС, и страна вступила в эпоху «развернутого строительства коммунизма». Ну и тем хуже для статистики – конкретные данные о потреблении самого популярного российского напитка исчезли сначала со страниц предназначенных для широкого читателя изданий[718]718
См.: Достижения Советской власти за 40 лет в цифрах. М., 1957; Сиволап И. К., Шахтан А. С. Пищевая промышленность СССР М., 1957; Назаров Р. С. Производство и потребление продуктов питания. М., 1962.
[Закрыть], а с 1964 года – из статистических сборников «Народное хозяйство СССР». Отныне в них печатались только данные о производстве вина, которое тоже охотно потребляли советские граждане, тем более, что государство само же этому и способствовало.
Согласно статистическому ежегоднику за 1964 год, тогда в продажу поступило 127 млн декалитров виноградного вина (по сравнению с 77, 7 млн в 1960)[719]719
См.: Народное хозяйство СССР в 1960 г. М., 1961. С. 343; Народное хозяйство СССР в 1964 г. М., 1965. С. 226.
[Закрыть]. Выходит, производство вин росло поистине ударными темпами – или напитки были не вполне виноградными. Последнее неудивительно: по более поздним сведениям, выпуском вин в СССР занимались на предприятиях многих ведомств, в том числе… Министерств черной металлургии, лесной и даже угольной промышленности. Проходившая в 1979 году проверка около 3000 винзаводов завершилась решением закрыть 519 из них по причине прямой опасности их продукции для потребителя. Но и она неизменно находила сбыт, поскольку системе отечественной торговли для выполнения плана было невыгодно продавать натуральные вина, в два раза уступавшие по цене забористым крепленым «портвейнам», не имевшим ничего общего с благородным заморским образцом.
По объявленным лишь в 1986 году данным, рост производства спиртного в СССР выглядел таким образом[720]720
См.: Народное хозяйство СССР в 1985 г. М., 1986. С. 254.
[Закрыть]:
Данные приведены только в десятилетнем интервале, и мы не можем точно сказать, на какой цифре остановился уверенный производственный рост винно-водочной продукции к концу хрущевской «оттепели».
К тому же даже относительно небольшое повышение цен и сокращение продажи спиртного вызвало проблемы у торговых организаций, руководствовавшихся жесткой директивой «Выполняйте план товарооборота!». В докладе от 28 марта 1960 года Центрального статистического управления СССР в Совет министров СССР об уровне и движении цен в 1959 году и недостатках в ценообразовании констатировалось: «В наибольших размерах в 1959 году снизились цены на виноградные и плодоягодные вина. Проведенное с 1 июля 1959 года снижение розничных цен явилось третьим массовым изменением государственных розничных цен на виноградные и плодоягодные вина за последние три года. В связи с повышением в 1956–1957 годах закупочных цен на виноград, обусловившим повышение себестоимости готовых вин, в апреле-октябре 1957 года Советами министров большинства союзных республик (кроме РСФСР, Белорусской ССР и Литовской ССР) были пересмотрены прейскуранты розничных цен на виноградные и плодоягодные вина в сторону их повышения. В прейскурантах розничных цен, введенных в действие со 2 января 1958 года, вновь были повышены цены на вина, главным образом, за счет повышения ставок налога с оборота. В результате в 1958 году государственные розничные цены на виноградные и плодоягодные вина повысились в целом по СССР по сравнению с 1957 годом на 19 % и по сравнению с 1956 годом – на 22 %». Далее говорилось о том, что повышение цен оказало неблагоприятное влияние на ход реализации вина, которое сократилось на 17 % в 1958 году по сравнению с 1957 годом. Значительная часть товарных ресурсов вина не была продана населению и отложилась в товарных запасах. Вследствие этого товарные запасы в розничной торговой сети в течение 1958 года возросли в 2, 2 раза.
В заключение следовал бодрый вывод: «Проведенное с 1 июля 1959 года снижение розничных цен на виноградные и плодоягодные вина и отмена сельской наценки на виноградные вина привели к значительному росту реализации вина и резкому сокращению товарных запасов»[721]721
См.: История ценообразования в СССР. М., 1978. Т. 4. С. 715–716.
[Закрыть].
Таким образом, отсутствие обещанного товарного изобилия на советских прилавках делало абсолютно необходимым присутствие там же максимально доступного винно-водочного ассортимента – вопреки всем благонамеренным попыткам ограничить пьянство. Падение спроса заставило уже через год снизить цены на виноградные и плодово-ягодные вина на 20 %, что, по мнению изобретательных пропагандистов, непременно должно было способствовать «уменьшению употребления наиболее крепких спиртных напитков». Благодарное население тут же увеличило закупки винно-водочной продукции на 70 %[722]722
См.: Там же. С. 716.
[Закрыть].
В результате от всех этих попыток уцелело лишь изобильное словоблудие в бесчисленных брошюрах и претенциозных квазинаучных сочинениях о строительстве и почти что победе «коммунистического быта». В те времена воскресли давно забытые планы переустройства быта на коммунистических началах. В 1960 году академик С. Г. Струмилин на страницах «Нового мира» вновь выдвинул идею создания «коммун-дворцов», где будут ликвидированы противоречия между личными и общественными интересами и исчезнет почва для бытовых драм и преступлений[723]723
См.: Струмилин С. Г. Рабочий быт и коммунизм // Новый мир. 1960. № 7. С. 210–218.
[Закрыть].
Благостную картину портили только отдельные «родимые пятна»: «В городах есть еще молодые люди, которые нигде не работают и не учатся, среди части молодежи еще бытуют явления мелкобуржуазной распущенности, стремление к бездумному времяпрепровождению, обывательские представления о смысле жизни и подражание дурным вкусам, принесенным из буржуазных стран. Именно такие молодые люди чаще других становятся на путь пьянства и хулиганства, ведут праздный, разгульный образ жизни, увлекаются дурными танцами, распутничают и сквернословят»[724]724
Синицын В. Г. Быт эпохи строительства коммунизма. Челябинск, 1963. С. 204–205.
[Закрыть].
К огорчению идеологов, имела место «несознательность» и в рядах главного строителя нового мира – рабочего класса. Таких ренегатов осуждали в типичном для эпохи стиле: «Термист ремонтно-механического цеха одного из заводов Николай Г., получив зарплату, сильно напился. На следующий день он совершил прогул. Вследствие того в цехе создалась угроза срыва плана: напарники Г. одни выполнить дневное задание не могли. Администрации цеха пришлось заменить Г. другим рабочим, что, в свою очередь, создало серьезные трудности в том участке цеха, который обслуживал этот рабочий. Для ликвидации всех затруднений, вызванных прогулом Г., пришлось ставить на сверхурочные работы трех рабочих. Только таким путем удалось предотвратить перебои в работе цеха».
Порой в прессу попадали и комичные «объяснительные» документы несознательных, но опомнившихся и раскаявшихся граждан: «В середине августа прошлого года я, гражданин Рыдаев Л.М., вместе с другими членами строительной бригады крыл крышу в доме, где живет колхозница Насосова Любовь Ивановна. Поскольку эта работа производилась для гражданки Насосовой бесплатно, как помощь со стороны колхоза, то она пожелала в благодарность угостить нас заранее подготовленной бражкой. Вскоре все разошлись, а я еще оставался, поскольку перед этим поругался с женой и мне спешить было некуда. Гражданка Насосова Л.И., зная об этом, стала со мною кокетничать. В моем пьяном мозгу впечатления усилились, я ослабел и принял решение остаться ночевать у гражданки Насосовой. Эта гражданка, будучи незамужней, воспользовалась моим ночлегом и пыталась разбить мою семью, для чего поддерживала меня в течение нескольких дней в состоянии опьянения. Придя в себя через определенное время, я взвесил свой проступок, нашел его порочным и сразу же принял решение немедленно вернуться в семью. Гражданка Насосова Л.И. с целью воспрепятствовать моему возвращению в семью задержала у себя мои вещи, каковые ею присвоены и не возвращаются, несмотря на неоднократные просьбы. Среди этих вещей: телогрейка стоимостью почти 100 рублей, трусы сатиновые (почти новые), две пары, стоимостью 30 рублей, майка стоимостью 12 рублей и другие. А еще 100 рублей моих личных денег якобы на «свадьбу». Но я категорически опровергаю это. Никакой свадьбы не было, с моей стороны никто на ней не присутствовал, а просто приглашены были ее родственники и поили. К сему Рыдаев Леонтий Макарович»[725]725
Крокодил. 1959. № 5. С. 15.
[Закрыть].
Беспомощной оказалась пропаганда, которая не поднималась выше описания клинических последствий алкоголизма: «Инженер Ф. после двухнедельного беспробудного пьянства, будучи у себя дома, стал требовать от домашних, принимая их за рабочих завода, выполнения его приказаний. При попытке его успокоить он встал на четвереньки и, бегая по комнате, с криком, бранью, визгом судорожно ловил какие-то только ему одному видимые мелкие существа». Популярными были также следующие сентенции в духе псевдонародной «мудрости»: «Пей, пей – увидишь чертей», «Вино любишь – сам себя губишь», «За чаркой заседать – трудодней не видать», «Бригадиру грош цена, коль любитель он вина», «Много вина пить – беде быть» и т. д.[726]726
См.: Вино любишь – сам себя губишь. М., 1959; Человек и вино. М., 1963.
[Закрыть]
Разумеется, не обошлось и без ссылок на тлетворное влияние мирового империализма и его агентов, которые «необходимые для них сведения… получали от подвыпивших людей, а свои кадры изменников Родине вербовали из морально опустившихся пьяниц». Таким образом они якобы стремились разложить моральную непорочность советских граждан: «На пресс-конференции советских и иностранных журналистов бывший шпион Якута рассказал: «Мы должны были посещать клубы, рестораны, магазины, пивные и другие общественные места, расположенные вблизи важных промышленных объектов, примечать там часто бывавших посетителей, устанавливать с ними дружеские отношения, выпивать с ними, давать деньги в долг, ставить в зависимость и таким образом изучать подходящих людей для вербовки и получения шпионских сведений»»[727]727
Румянцев П. М. Пьянству – беспощадную войну. М., 1963.
С. 9.
[Закрыть].
Передовые граждане клеймили в открытых письмах американские фильмы. Их они, естественно, не видели – но зато хорошо знали как, например, знаменитый Юл Бриннер в образе майора Советской армии позорит образ советского человека: «В одном из кульминационных моментов вы нагибаетесь над столом, берете зубами полный стакан водки, одним махом выпиваете его, а затем… разгрызаете пустой стакан и закусываете им»[728]728
Крокодил. 1959. № 14. С. 10.
[Закрыть]. Одновременно доверчивых жителей СССР пугали кошмарными картинами загнивавшего капитализма: «В столице США – г. Вашингтоне – в любое время дня и ночи можно встретить множество пьяных (например, в районе Диксон-Корт). В Филадельфии пьянство молодежи начинается с раннего утра – со времени открытия винных магазинов – и продолжается в течение всего дня. Уже к полудню толпы пьяных студентов и школьников заполняют улицы города, творят всевозможные бесчинства»[729]729
Мендельсон Г. А., Ткачевский Ю. М. Алкоголизм и преступность. М., 1959. С. 2.
[Закрыть].
Появившиеся в последнее время работы по материалам партийных архивов показывают, что на рубеже 1950-60-х годов пьянство и «моральное разложение» были вполне характерны для партийной среды: 40 % исключенных из КПСС по Ленинграду понесли наказание именно по этой причине[730]730
См.: Ваксер А. З. Персональные дела членов КПСС как исторический источник // Отечественная история. 1992. № 5. С. 99.
[Закрыть].
К тому же в те времена пьянство рассматривалось не как присущее современному обществу социальное явление, а лишь как «пережиток проклятого прошлого, тяжелое наследие, доставшееся нам от царской России, и этот пережиток можно и нужно преодолеть». Первые массовые социологические опросы молодежи (анкета «Что вы думаете о своем поколении?», опубликованная в «Комсомольской правде» 6 января 1961 года и собравшая свыше 19 тысяч отзывов) показали, на радость тогдашнему идеологическому истеблишменту, безусловное одобрение его курса.
На вопрос «Какие отрицательные черты молодых людей наиболее распространены?» молодые современники дружно отвечали: «Преклонение перед заграничной модой, пустой музыкой и танцами», «У нас еще бывают случаи хулиганства, пьянства, преступлений. А почему? Потому что люди равнодушно смотрят на это. Это те, кто не желает трудиться, кто живет трудом всего нашего народа, кто позорит священное звание – советский гражданин», «Модные «техасские штаны» и крикливый галстук, низкопробные остроты», «Подражание заграничной моде, стиляги, хулиганы, пьяницы»[731]731
Грушин Б. А. Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения: Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина в 4 книгах. Жизнь 1-я. Эпоха Хрущева. М., 2001. С. 164.
[Закрыть].
Спустя много лет авторы опроса, ставшие маститыми социологами, были вынуждены даже с некоторым удивлением признать «наличие у масс живого, неподдельного, в том числе и чисто материального, интереса к строительству нового общества, причем интереса, до поры до времени этим строительством с лихвой удовлетворяемого». Это и было основой возникновения «новой породы или разновидности людей. Сохранявшие анатомию и физиологию homo sapiens, новые особи существенным образом отличались от своих прародителей как раз своим менталитетом – общим образом своих мыслей и чувств, а также специфически советскими механизмами восприятия мира и специфически советской же логикой оценки вещей».
В этой специфически советской картине мира «сила мифа и поддерживающей его пропаганды в формировании общественного сознания была тогда, вне всякого сомнения, поистине огромной». Поэтому, в частности, критика «стиляжничества» или «преклонения молодежи перед Западом», как и осуждение «врага № 1» – пьянства, воспринималась как некая привычная формула с нечеткими границами, за которой вовсе не стояли принципиальные и самостоятельно выработанные убеждения. Да и само увлечение спиртными напитками сочли главным минусом молодежи лишь самые юные участники опроса – школьники; среди молодых людей старше 18 лет только четверть видела в выпивке действительное зло[732]732
Там же. С. 546, 208, 182.
[Закрыть].
Причина состояла, конечно, не только в особенностях мировоззрения молодежи тех лет. Сложившаяся в СССР экономическая система исчерпала к тому времени возможности своего развития. Советская экономика при всех своих достаточно высоких в 1950-е годы темпах роста оказалась не в состоянии обеспечить прирост товаров и услуг, призванных «связать» алкогольные расходы населения, и осуществить декларируемые социальные программы. Вскоре (с 1971 года) началось неуклонное падение важнейших экономических показателей – темпов роста национального дохода и производительности труда.
Правда, некоторые успехи имелись на внешнем рынке – в том числе, как раз по части национального напитка. В 1954 году на международной выставке в Лондоне «Столичная» и «Московская» были признаны лучшими и тем посрамили американскую «Смирновскую водку № 21». С 1965 года советская водка начала экспортироваться в США, и отечественные производители выиграли битву за торговую марку со «Смирновской» и другими претендентами.
Неумеренное питие поддерживали и другие условия социального порядка (уравниловка, растущее отчуждение человека от реального участия в экономической и политической жизни, максимальная «заорганизованность» любого проявления общественной деятельности), вызывавшие на закате советской системы уже не массовый энтузиазм, а пассивное неприятие и стремление «выключиться» из мира «реального социализма», где лозунги разительно отличались от действительности.
Еще более тяжелая ситуация складывалась в колхозной деревне, уставшей от бесконечных экспериментов вроде борьбы с «неперспективными деревнями» или показных кампаний «Из школы – в колхоз» и т. п. Отток наиболее квалифицированных и энергичных людей в города, отсутствие перспектив, утрата ценностной ориентации привели к тому, что именно в 1960-е годы деревня стала пить даже больше города. В структуре семейных расходов на селе этот показатель составлял 5,1 % против 3,8 % у горожан, тогда как в дореволюционной России все обстояло как раз наоборот[733]733
См.: Вербицкая О. М. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущеву. М., 1992. С. 190; ВасильевЮ. А. Деревня на распутье. К возрождению села: формирование условий жизнедеятельности и культуры быта. М., 1992. С. 94.
[Закрыть].
Мнимые «успехи» внутренней и внешней политики, нарушения законности, коррупция, подавление (не обязательно репрессивное) любого инакомыслия в сочетании с неофициальной вседозволенностью в повседневной жизни – все это формировало ту «застойную» атмосферу, о которой В. Высоцкий сказал:
И нас хотя расстрелы не косили,
Но жили мы, поднять не смея глаз.
Мы тоже дети страшных лет России —
Безвременье вливало водку в нас.
И социологические исследования подтвердили, что в советском обществе выпивка была необыкновенно важна как способ идентификации с окружением, включения в традицию, как способ получения признания со стороны коллег и товарищей и, наконец, утверждения известного демократизма, ибо за столом все равны. Другая, не менее важная причина пьянства – крайне слабое развитие индустрии досуга и самодеятельных форм активности граждан, мягко говоря, не поощрявшихся властями. И, главное, в условиях тотального дефицита бутылка оставалась не подверженной никаким колебаниям «валютой» при неформальных рыночных операциях «ты – мне, я – тебе»[734]734
См.: Рыбаков А. И. Ценностно-нормативные представления о потреблении алкоголя // Социологические исследования. 1988. № 2. С. 81–82.
[Закрыть].
Что же касается научной базы антиалкогольной политики, то она, по сути дела, отсутствовала – проводившиеся в то время социологические исследования и немногочисленные работы «на бытовую тему» или не были востребованы, или этой проблемы как бы и не замечали; читая их, можно подумать, что в России пили только до революции[735]735
См.: Анохина Л. А., Шмелева М. Н. Быт городского населения средней полосы РСФСР в прошлом и настоящем (на примере городов Калуга, Елец, Ефремов). М., 1977. С. 235–239; Бромлей Ю. B., Бромлей Н. Я. Советский социалистический образ жизни (бытовые аспекты) // Советская культура: история и современность. М., 1983. C. 53–78.
[Закрыть].
В итоге, по официальным данным, душевое потребление алкоголя (в пересчете на спирт) стремительно росло: в 1960 году оно составляло 3,9 литра, а в 1970 году – уже 6,8 литра[736]736
См.: Трезвость: иллюзии и реальность. Киев, 1991. С. 94.
[Закрыть]. С 1960 года расчеты самогоноварения и общего потребления алкоголя сначала в СССР, а позже в Российской Федерации производил американский советолог Владимир Тремл. По его оценкам, истинное среднедушевое потребление алкоголя в России с учетом самогона в 1970 году было очень высоким (12 литров), а через десять лет еще выросло – до 14,2 литра, из которых более четверти приходилось на самогон. Последняя цифра уже на порядок превосходила дореволюционную отметку и вывела Советский Союз на 6-е место в мире, а по потреблению водки – на 1-е[737]737
См.: Советская Россия. 1984. 13 марта.
[Закрыть].
