Текст книги "Предположение (ЛП)"

Автор книги: Аврора Роуз Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

По одному я затаскиваю чемоданы вверх по лестнице, а управившись с этим, устаю так, что падаю лицом на кровать, засовываю голову под подушку и рыдаю, пока не проваливаюсь в сон.

Позже раздается стук в дверь, и я перекатываюсь и падаю с кровати на пол.

– Ты не включила сигнализацию, – слышу я раздраженный голос.

Я поднимаюсь, откидываю волосы с лица и смотрю на Кентона, который стоит в дверях, скрестив руки на груди.

– Я осмотрелась, но сигнализацию не нашла, – Я копирую его позу, скрестив руки на груди.

– Ты должна была позвонить и спросить, где она.

Я усмехаюсь:

– Каким образом? Магией? У меня нет твоего номера.

– Могла бы попросить его у Линка, – он качает головой.

– Извини, но если бы ты хотел, чтобы у меня был твой номер, ты бы сам мне его дал, – парирую я.

– Ты ела? – спрашивает он, внезапно меняя тему разговора и застав меня этим врасплох.

– Прости?

– Ты что-нибудь ела?

– Нет, и я не голодна. Просто очень устала, – говорю, потирая лицо. Все, чего я хочу – это заснуть и навсегда забыть последние сорок восемь часов.

– Тебе нужно что-нибудь съесть, – укоряет он, упирая руки в бока.

– Ладно, не пойми меня неправильно. Я очень благодарна тебе за то, что ты приглядываешь за мной, но я забочусь о себе самостоятельно, и уже давно. Мне не нужна нянька.

– Как хочешь, – он пожимает плечами, потом снова смотрит на меня – и взгляд задерживается на моей груди.

Я опускаю глаза, издаю стон. Серьезно? Моя грудь в лифчике вывалилась из ворота майки. Я быстро поправляю ее, прищуриваюсь и смотрю на Кентона.

Он ухмыляется, глядя на меня.

– С этого момента не забывай включать сигнализацию. Панель находится в комнате рядом со входом, первая дверь направо.

– Поняла, – мое тело снова становиться горячим, и я задаюсь вопросом, почему это происходит, когда он рядом.

– Хорошо, куколка. Отдохни немного. Увидимся завтра, – он задерживает на мне взгляд еще на несколько мгновений, затем качает головой и выходит из комнаты.

Я подхожу к кровати и включаю свет, после чего подхожу к двери и закрываю ее. Откидываю голову назад, закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Провожу пальцем по татуировке за ухом, открываю глаза и осматриваюсь. Я могу это сделать; я пережила гораздо худшее и со всем справилась. Мне просто нужно составить план действий.

Глава 2

Словесная рвота

Прошло три недели с тех пор, как я переехала в Теннесси. Три недели жизни с Кентоном, которого я вижу нечасто, а когда вижу, он обычно собирается на работу или заходит ко мне перед сном. Один из самых длинных наших разговоров состоялся на днях, когда он пришел сказать, что у него есть кое-что для меня и что нам нужно встретиться у входа. Я спрятала свой Киндл⁵, последовала за ним вниз по ступенькам и вышла из дома к маленькому «Фольксвагену Жук».

– Жена моего кузена только что избавилась от неё. У тебя нет машины, а в город добираться не легко.

Я перевела взгляд с машины на него и обратно.

– Вот ключи. Полный бак бензина, новые шины, к тому же она отрегулирована, – сказал он, протягивая ключи своими длинными пальцами. – А теперь надо сказать «Спасибо», – проворчал он, глядя то на меня, то на ключи в своей руке.

– Э-э… Я… Спасибо, – прошептала я, забирая у него ключи дрожащими пальцами.

Он кивнул с таким видом, будто собирался сказать что-то еще, но вместо этого оставил меня стоять и пялиться на машину, в шоке от такого великодушного поступка. Еще никто не делал для меня ничего подобного.

С того дня я старалась помогать, чем могла. Пару раз пробовала готовить, но получилась катастрофа, поэтому я решила выказать свою признательность другими способами. Я следила за чистотой в доме, ходила в бакалейную лавку, если замечала, что чего-то не хватает, и даже стирала, если видела, что вещи накапливаются. Он уверял, что мне не нужно все это делать, но я проигнорировала. Я знала, что он ценит мою помощь. Он был всегда занят и, казалось, почти на износе.

Когда нам удавалось поговорить, он все чаще улыбался и, казалось, чувствовал себя со мной все более непринужденно. Мне нравились эти украденные моменты, и я жила ради них. Это было глупо, но я чувствовала себя потерянным щенком, ищущим ласки. Мне одновременно нравилось и не нравилось, что он заставлял меня так себя чувствовать. Раньше я долго гадала, не стала ли вообще асексуальной. Парни не интересовали меня со времен моего первого и последнего бойфренда.

Я спускаюсь по лестнице, иду на кухню, чтобы взять немного столь необходимого кофе. Только что закончила телефонный разговор. Больница, в которой я работала в Вегасе, согласилась перевести мои смены в больницу Нэшвилла, с которой она аффилирована. Затем я позвонила в больницу в Нэшвилле, и там сказали, что я должна приступить к работе как можно скорее. Моя смена будет с одиннадцати до семи утра, и меня заверили, что после того, как немного поработаю в штате, я смогу изменить свое расписание. Для меня не имеет значения, сколько часов я работаю, главное, чтобы работала.

Я на седьмом небе от счастья, мне не терпится вернуться к работе. Уход за больными – это то, что я люблю делать и делаю очень хорошо.

Я дохожу до подножия лестницы и поворачиваю на кухню. Кентон стоит у плиты и говорит по телефону. Ко мне он стоит спиной, и я секунду любуюсь им.

Сегодняшние джинсы – светло-голубые и выцветшие во всех нужных местах. Красная футболка плотно облегает тело, демонстрируя мускулы и усиливая загар. Его голова поворачивается ко мне; золотистые глаза встречаются с моими, а затем оглядывают меня с головы до ног.

– Хочешь кофе? – спрашивает он, и глубокий голос вызывает в теле покалывание.

Он прощается с собеседником и кладет телефон на стойку. Глаза снова осматривают меня, а губы начинают подрагивать.

– Хочешь кофе? – снова спрашивает он, и на этот раз на его губах играет легкая усмешка.

– Я… Гм… Да, пожалуйста, – говорю я, проходя на кухню.

Его дом обветшал, кухня выглядела изношенной. Все чистое, но требует обновления. Шкафы сделаны из светлого дерева, а стойки – из какого-то старого ламината, который начал трескаться по краям. Холодильник, плита и посудомоечная машина отчаянно нуждаются в замене.

Он протягивает мне чашку кофе, и я быстро добавляю молоко и сахар, вскакиваю на стойку, оказываясь напротив него и молясь о том, чтобы больше не выставлять себя дурочкой.

– Какие планы на сегодня? – спрашивает он, глядя на меня поверх кофейной чашки.

– Мне нужно пройтись по магазинам. Я только что получила работу в Нэшвилле, а рабочую форму оставила дома, – говорю я ему, улыбаясь.

Его чашка опускается, а пальцы на ручке белеют.

– Как я уже говорил, я не хочу, чтобы в моем доме были незнакомцы.

Я краснею и делаю вдох, давая себе время убедиться, что правильно его поняла, прежде чем выйти из себя и дать ему по яйцам.

– Что ты подразумеваешь под «незнакомцами»? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал легко.

Он изучает меня в течение секунды, как будто обдумывает свои следующие слова. Умный мужчина.

– Парни из стрип-клуба.

Очевидно, он не настолько умен. Я делаю еще один вдох, и мой желудок переворачивается.

– Не волнуйся. Я не беру работу на дом, – говорю я, выливая кофе в раковину, хотя чашка была почти полная. Спрыгиваю со стойки, ставлю чашку в посудомоечную машину, хватаю сумку и направляюсь к двери.

Я привыкла к тому, что меня осуждают, но по какой-то причине от его слов меня тошнит. Ненавижу, что он имеет такую власть надо мной.

И ненавижу себя за то, что хочу, чтобы он хоть на секунду попытался узнать меня.

Я сажусь в «Жук», обещая себе, что, как только вернусь, выясню стоимость машины, которую он мне купил, и отдам ему деньги.

Я быстро спрашиваю Сири, где найти магазин, где продается форма для медсестер, и как только получаю указания, делаю разворот перед домом и направляюсь в город. Для начала, потрачу-ка я больше пятисот долларов. Кто ж откажется от милой формы?

Закончив с этим, посещаю ближайший маникюрный салон и делаю маникюр и педикюр. Потом натыкаюсь на небольшой ресторанчик соул-фуд⁶, где подают ребрышки барбекю и домашние макароны с сыром. На десерт был персиковый коблер с ванильным мороженым. Теперь, когда я можно есть, не беспокоясь о фигуре, я планирую умять все, в чем раньше себе отказывала.

Когда подростком участвовала в конкурсах красоты, без них не проходило и недели. Мама была очень строга в отношении питания. Все было заранее рассчитано, и калорий я потребляла не больше, чем необходимо для выживания. Я даже не знала, каков сахар на вкус, пока мне не исполнилось шестнадцать. Потом, когда я переехала в Вегас, и работа требовала от меня определенного имиджа, я осталась верна старыми привычкам.

Но теперь? К черту все это! Я буду кушать – и все подряд. После обеда я не готова идти домой, поэтому иду в кино, покупаю билет и сижу в темном кинотеатре одна, наблюдая, как на молодую женщину нападает злой дух, кажется… примерно на половине фильма я засыпаю. Просыпаюсь от крика и понятия не имею, что происходит, поэтому встаю и ухожу.

Когда подъезжаю к дому, первое, что замечаю – это машину Кентона, припаркованную перед домом. Вот честно, не хочу видеть его снова, но нельзя же сидеть снаружи до скончания века. Я выхожу из машины, оставляя сумки с новой рабочей одеждой в багажнике. Ему не нужно знать, чем я буду заниматься на самом деле. Он решил делать предположения обо мне, так пусть и дальше думает, что хочет.

Я не собираюсь пытаться переубедить его. Да, он хорош собой, но я начинаю видеть в этом определенную закономерность. Он мудак и любит осуждать. Стало быть – осуждающий мудак.

Я вздыхаю, поднимаясь на крыльцо, и как только отпираю дверь и толкаю ее, запах готовящейся еды ударяет мне в нос. Несмотря на то, что ранее я поела, желудок урчит. Я игнорирую его и направляюсь к лестнице. У меня в сумке завалялся шоколадный батончик, он поможет мне продержаться до завтра.

– Ты вернулась, – слышу голос позади, когда нога уже касается первой ступеньки.

– Да, – Я смотрю на него через плечо. И зачем ему быть таким красивым?

– Я приготовил ужин.

– Молодец, – саркастически говорю я, поднимаясь еще на две ступеньки.

– Послушай, мне не следовало говорить то, что я сказал утром, – он вздыхает, и я задаюсь вопросом, извинялся ли он хоть когда-нибудь в своей жизни.

– Не стоило, – соглашаюсь я, делая еще несколько шагов.

– Ты можешь остановиться на секунду? – фыркает он, и я поворачиваюсь, приподнимая бровь. – Пойдем поедим и поговорим. Ты же здесь живешь. Я думаю, будет правильно, если мы хотя бы немного узнаем друг друга.

У меня на языке вертится слово «отвали», но, к сожалению, мои манеры давно укоренились. Я поворачиваюсь, спускаюсь по лестнице и следую за ним на кухню.

– Можешь достать пару тарелок? – просит он, подходя к духовке. Как только он открывает духовку, до меня доносится запах печеного цыпленка, и желудок снова начинает урчать. – Тебе действительно надо больше есть, – бормочет он.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и чувствую, как вспыхиваю гневом.

– Я ела, – говорю я, вытаскивая две тарелки и два набора столового серебра из ящика, ставлю их на стол с чуть большей силой, чем следовало.

– Я имею в виду, что-то помимо кроличьей еды. Тебе нужно набрать вес.

Я делаю вдох и медленно выдыхаю, считая в уме от одного до десяти.

– Так, – я поворачиваюсь к нему лицом – Я не знаю, что не так с фильтром, который должен очищать слова на пути от твоего мозга до рта, и, честно говоря, мне все равно, – я поворачиваюсь к нему лицом. – Но мне не нравится, что ты упрекаешь меня по поводу моей работы, свободного времени или привычек в еде. Я ценю твою помощь, но это не дает тебе права говорить мне гадости по собственной прихоти.

Я делаю глубокий вдох и выдох, замечаю, что его взгляд, кажется, стал мягче. Что-то в этом взгляде заставляет меня чувствовать себя лучше, но я заканчиваю словами:

– Если ты думаешь, что это будет проблемой, я могу найти другое жилье, пока не смогу вернуться домой.

– Ты совершенно права. Мне не следовало говорить тебе гадости, – он качает головой, проводя рукой по волосам, и наши взгляды снова встречаются. – Давай начнем сначала.

– Ладно, – я киваю, мои внутренности скручиваются под его пристальным взглядом. Каждый раз, когда он смотрит на меня, мне кажется, что он видит слишком много.

Он подходит ко мне, протягивает ладонь.

– Кентон Мейсон.

Я пожимаю ему руку.

– Отэм Фримен, – говорю я, и наши взгляды сталкиваются, когда его пальцы обхватывают мои. От его прикосновения у меня по спине пробегают мурашки. Я облизываю внезапно пересохшие губы.

Его взгляд опускается к моим губам, снова возвращается к глазам.

– Точно, – его голос звучит глубже, чем раньше, а глаза, кажется, потемнели. – Принеси салат, детка, – он кивает в сторону холодильника, отпуская мою руку.

Мой желудок переворачивается при слове «детка». Я игнорирую это и иду к холодильнику, достаю салат, а Кентон вытаскивает несколько картофелин из духовки, кладет по одной на каждую тарелку и добавляет золотистый кусок курицы.

– Сегодня чудесная ночь. Как насчет того, чтобы посидеть на террасе?

– Конечно, – соглашаюсь я.

Он заканчивает с нашими тарелками, добавляя масло и сметану к картофелю, а затем кладет салат.

– Открой дверь.

Я открываю раздвижную стеклянную дверь в кухне, которая ведет на террасу. Он ставит тарелки на стол, возвращается, открывает холодильник и берет пиво.

– Хочешь? – спрашивает он, поднимая пиво.

Я качаю головой; никогда не пила пива… или вообще какой-либо алкоголь.

– Не любишь? У меня есть бутылка вина, если оно тебе больше нравится.

– Я никогда его раньше не пробовала.

– Ты никогда не пила пиво? – говорит он потрясенно, и я снова отрицательно качаю головой.

Я работаю с алкоголем с тех пор, как мне исполнился двадцать один год, и я видела, как он заставляет людей себя вести, и никогда не доверяла никому настолько, чтобы позволить себе быть настолько беззащитной. Я смотрю, как Кентон подходит к стойке, ставит пиво на край и открывает крышку.

– Сделай глоток, – говорит он.

Я неохотно беру бутылку. Почему? Не знаю. Обычно я бы стояла на своем чуть тверже. Я подношу бутылку к губам и делаю глоток пива. Пузырьки и холод ударяют мне в язык раньше, чем чувствуется вкус. Я морщусь, когда слышу запах напитка, и возвращаю бутылку мужчине.

– Не любительница пива, – усмехается он.

– Оно неплохое, но и не очень вкусное.

– Не каждому по вкусу. Ты любишь вино?

– Никогда не пробовала, – я пожимаю плечами, скрещиваю руки на груди, чувствуя, что должна держать себя в руках.

Его глаза опускаются на секунду, прежде чем снова встретиться с моими.

– Большинство женщин любят вино.

Я игнорирую это замечание и наблюдаю, как он идет к холодильнику за вином. Он подходит к ящику, достает штопор и начинает ввинчивать его в крышку бутылки. Мышцы его рук напрягаются с каждым поворотом, и вскоре раздается хлопок и шипение.

– У меня нет бокалов для вина, – говорит он, доставая кофейную чашку. Наливает немного в чашку и протягивает мне.

Я беру и подношу чашку к лицу, понюхав перед тем, как поднести к губам и попробовать. На этот раз, почувствовав вкус во рту, я улыбаюсь.

– Ну вот и все. Ты любишь вино, – заявляет он с гордостью.

Я киваю и вытираю рот рукавом свитера. Он тянется ко мне, пальцы обхватывают мою челюсть, а большой палец скользит по моей нижней губе, глаза пристально наблюдают за мной. Он наклоняется вперед, и в животе что-то переворачивается.

– Давай поедим, пока все не остыло, – говорит он.

Я киваю, делая шаг назад, пытаясь взять себя в руки. Он наполняет чашку вином и ждет, пока я выйду на улицу, потом следует за мной на террасу. Я сажусь на металлический стул, а он – на пластмассовый напротив меня. На секунду я задерживаюсь, чтобы осмотреться. Весь дом окружен деревьями, он был построен в своего рода долине. В целом задний дворик не очень большой. За участком травы, кажется, простирается сплошной лес.

– И как долго ты здесь живешь? – Я делаю еще один глоток вина.

– Около пяти лет. У меня были планы на ремонт, но учитывая мое расписание, успел переделать только мою ванную и спальню.

– Это и правда прекрасный дом, – Я откусываю кусочек цыпленка и стону, когда чувствую вкус во рту. Его глаза останавливаются на мне, заставляя съежиться и опустить голову.

– Мне он нравится. Вообще-то, я из-за вида его и купил.

Он тоже откусывает кусочек от своей порции.

Я киваю. Я купила свою квартиру по той же причине.

– Красивый вид.

– Нет ничего лучше, чем приходить сюда ночью с холодным пивом и смотреть, как солнце садится за гору.

– Когда-нибудь я попробую это сделать. За вычетом пива, – я поднимаю свою кофейную чашку.

Он улыбается, и я впервые замечаю ямочку на его правой щеке. Вид этой ямочки заставляет мой желудок трепетать.

– Ты должен больше улыбаться, – выпаливаю я, как идиотка, в которую он меня превратил.

Он улыбается еще шире, качая головой и бормоча себе под нос: «милая».

Остальная часть ужина очень приятна. Мы смеемся и шутим, и он рассказывает мне о своей работе и людях, с которыми работает. Он больше ни разу не спрашивает меня о моей профессии и не дает мне возможности самой о ней заговорить.

К тому времени, как мы закончили ужин, воздух наполнился холодом. Кентон возвращается в дом, приносит мне свитер и бутылку вина, а потом возвращается с сигарой. Я пью вино, а он закуривает сигару, которая приятно пахнет, и я наклоняюсь ближе.

Когда он заканчивает курить, я впервые в жизни совершенно пьяна и смеюсь над всем, что он говорит.

– Ну, детка. Пора уложить тебя в постель.

Он поднимает меня со стула, улыбаясь, и я протягиваю руку, чтобы провести пальцами по его выразительным губам.

– Ты правда красивый, – говорю я, обнимая его за плечи.

– Парням такого говорить не стоит, детка.

Я улыбаюсь, потом хмурюсь.

– Мой сын был красивым, – я слишком пьяна, чтобы обратить внимание на то, как его тело прижалось к моему. – Когда я обнимала его, то была счастлива единственный раз в своей жизни… До сегодняшнего вечера. Сегодня я тоже была счастлива.

Я вздыхаю, кладу голову ему на грудь. Мне кажется, я слышу, как он бормочет проклятия, но я пьяна и сомневаюсь, правильно ли услышала.

– Давай, – мягко говорит он, кладя руку мне на колени и поднимая меня на руки.

Я зарываюсь лицом в изгиб его шеи, наслаждаясь запахом. Чувствую, как он укладывает меня, а потом снимает с меня ботинки.

– Спокойной ночи, красавица.

– Не называй меня красавицей, – бормочу я, еще глубже закутываясь в одеяло.

– Спокойной ночи, Отэм.

Я чувствую его губы на своем лбу и вздыхаю, наслаждаясь этим прикосновением.

Меня будит солнце, ярко светящее в окно. Я зажмуриваюсь и прикладываю руку к голове, которая пульсирует. Я почти ничего не помню о прошлой ночи – только вино и много смеха. Очевидно, выпивка – это не мое.

Не открывая глаз, я вылезаю из кровати и, спотыкаясь, бреду через холл в ванную. Включаю воду и прыгаю под душ, и прохладная вода течет по коже. После душа головная боль значительно уменьшается. Я вылезаю, оборачиваюсь полотенцем и засовываю его под мышку. Открываю аптечку и принимаю пару обезболивающих таблеток, потом прохожу через холл, чтобы добраться до спальни и одеться.

Когда я наконец спускаюсь вниз, то чувствую себя почти на все сто. Наливаю чашку кофе и направляюсь в кабинет Кентона. Нужно сесть за компьютер и распечатать заявление в больницу. Хотя я уже получила работу, они требуют, чтобы я его заполнила.

Двигаюсь по коридору, я замедляю шаги, потому что слышу голос Кентона. Я не собираюсь шпионить, но, когда улавливаю, что говорит он обо мне, не могу не подслушать.

– Я бы никогда не привел домой стриптизершу, чтобы познакомить ее с мамой, так что твоя точка зрения спорна.

Мое горло сжимается, я подхожу ближе. Останавливаюсь в дверях, слежу за Кентоном взглядом, пока он смотрит в окно. Телефон прижат к уху, костяшки пальцев побелели от того, как он его сжимает.

– Отвали. Она стриптизерша, – рычит он в трубку.

Стон поднимается к горлу прежде, чем я успеваю его остановить. Мужчина поворачивается в мою сторону, наши взгляды встречаются, и его глаза широко распахиваются.

– Детка, – говорит он и убирает телефон от уха. – Да не ты, засранец. Мне пора идти, – он прерывает звонок и смотрит на меня. Мне ужасно хочется бежать, но ноги словно приклеились к полу.

– Детка, – повторяет он, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

– Я гораздо больше, чем просто стриптизерша, – я поднимаю руку, когда кажется, что он собирается что-то сказать, потом упираю ее в бок. – Я человек, и у меня есть чувства. Надежды и мечты. Я не понимаю, как можно судить о ком-то так легко, не зная, через что человек прошел.

Его взгляд снова смягчается, но на этот раз я не позволяю повлиять на меня.

– Честно говоря, мне грустно, что ты такой недалекий, и я рада, что теперь вижу, кто ты на самом деле, – слезы застревают у меня в горле, вынуждая прерваться. Его взгляд снова изменяется, но я не понимаю его значения. – В отличие от тебя, я дала тебе шанс. Разница в том, что ты не раз доказывал мою правоту, – тихо говорю я и ухожу, оставляя его стоять столбом.

Я поднимаюсь наверх и переодеваюсь в джинсы и футболку, беру сумку. И ухожу. Сажусь в машину и пару раз стучу по рулю, когда понимаю, что забыла узнать, сколько ему стоила машина. Не хочу чувствовать, будто что-то ему должна. Я вставляю ключ в гнездо зажигания, обещая себе, что посмотрю стоимость на «Келли блю бук»⁷.

Я разворачиваюсь перед домом и уезжаю. Понятия не имею, куда еду, но ни за что не буду сидеть у него дома весь день. Я достаю телефон, радуясь, что наушники уже подключены и можно позвонить. Набираю Линка.

– Привет, Ангел, – мое «кодовое» имя почему-то заставляет меня похолодеть.

– Приветик. Как дела? – спрашиваю я.

– Хорошо. Сид беспокоится о тебе. Хочет, чтобы ты ему позвонила, но, как я уже говорил, сейчас вряд ли стоит лишний раз звонить кому-либо.

Нужно связаться с Сидом, но я почему-то чувствую неловкость из-за этого.

– Можно мне вернуться домой?

Подъехав к маленькой заправочной станции, я съезжаю с дороги. Паркую машину на стоянке и, откинув голову назад, пытаюсь сдержать слезы.

– Что случилось?

– Ничего. Я просто хочу вернуть свою жизнь, – лгу я.

– Отэм, ты знаешь, что это невозможно. Пока нет.

– А когда? – спрашиваю шепотом.

– Ангел, хотел бы я сказать тебе, что копы поймали этого парня или что у них есть зацепка, но сейчас у них нет ничего. Там ты в безопасности.

Да здесь я в большей опасности, чем дома. Почему меня это все так расстраивает?

– Ты меня слышишь? – спрашивает Линк, отрывая меня от этих мыслей.

– Извини, что?

– Я спросил, как вы с Кентоном ладите.

– Ну, прекрасно… Знаешь, он идет своей дорогой, а я своей, – небрежно отвечаю я.

– Ты что-то не договариваешь?

– Хочешь новость? Я получила работу в больнице Нэшвилла, – говорю я, меняя тему. Не хочу говорить с Линком о Кентоне. Они были друзьями задолго до того, как я оказалась в кадре.

– Это хорошая новость, Отэм, но… – он прочищает горло, кажется, раздумывая, как бы не лопнуть мой воздушный шарик счастья. – Я знаю, что ты далеко отсюда, но это не значит, что ты в полной безопасности.

– Только ты знаешь, где я, верно? Так что со мной все будет в порядке.

– Просто будь осторожна… и держи Кентона в курсе происходящего, – говорит он.

– Обязательно, – обещаю, зная, что ничего подобного делать не стану.

– Позвони мне, если что-нибудь понадобится.

– Окей. Поговорим позже, – тихо говорю я, и вешаю трубку. – Пожалуй, пойду позавтракаю, – бормочу себе под нос, снова заводя машину. Через пятнадцать минут добираюсь до небольшого городка, останавливаюсь у первого попавшегося кафе, выхожу из машины и направляюсь внутрь.

Заведение небольшое, с пятью кабинками, вдоль всей закусочной тянется длинная стойка, перед которой выстроились невысокие барные стулья. Я иду к маленькой кабинке в задней части зала, перекидываю сумку через сиденье и сажусь. От запаха яичницы с беконом у меня слюнки текут.

– Что тебе принести, милая? – спрашивает хорошенькая пожилая женщина с темно-каштановыми волосами, собранными в пучок на макушке, и достает из-за уха ручку.

– Кофе, блины, бекон и яйца.

Она поднимает голову и смотрит на меня.

– Женщина, которая не боится есть, – улыбается она. – Сейчас принесу твой кофе.

Как только она уходит, я достаю мобильник и открываю приложение Киндл. Каждый раз, когда мне нужно отдохнуть от реальности, я читаю. Нет ничего лучше, чем отправиться в приключение или наблюдать историю любви.

– Как тебя зовут, милая? – спрашивает женщина, и я подскакиваю на стуле.

– Отэм. Спасибо, – говорю я, когда она ставит передо мной чашку.

– Я Вив. У тебя проблемы с мужчиной? – спрашивает она, усаживаясь напротив, как будто это совершенно нормально – сидеть с незнакомым человеком и задавать ему такой личный вопрос.

– Хм…

– Неважно. Я вижу по твоим глазам, что это так.

– Я… – я начинаю говорить, что нет, но она снова обрывает меня.

– Моя мама могла видеть такие вещи, понимаешь?

– Конечно, – соглашаюсь я, потому что кто я такая, чтобы судить? У ее мамы вполне мог быть дар.

– Ну, я тоже кое-что вижу, – говорит женщина. Я наблюдаю за ней, гадая, куда она клонит. – Парень, который тебе нравится, ну… он вроде как осел, как мой старик, – говорит она, наклоняясь вперед, как будто это наш секрет.

– Хм…

– Ну, видишь ли, он не знает, что делать с тем, что чувствует, поэтому и ведет себя, как осел, – Она качает головой. – Ты меня слушаешь?

Я понятия не имею, о чем она толкует, но она мертвой хваткой вцепляется в эту идею, поэтому я киваю в знак согласия.

– Заставь его пресмыкаться. Что бы ты ни делала, заставь его заплатить за то, что вел себя как мудак.

– Поняла, – я улыбаюсь.

– А когда ты простишь его, – она шокирует меня, хватая за руку, – То, что ты сейчас чувствуешь, в конце концов, будет стоить того.

– Окей, – говорю я, похлопывая ее по руке.

– Ладно, теперь отдохни, а я накормлю тебя самыми лучшими блинчиками, которые ты когда-либо ела в своей жизни. Еда исправит любую ситуацию, – она встает, оставляя меня гадать, что, черт возьми, только что произошло.

Вив возвращается через несколько минут с тарелкой, полной блинов, бекона и яиц. Она ставит её передо мной и снова садится, напротив.

– Я так понимаю, ты в этих краях новенькая?

– Я только что переехала сюда, – говорю я. Рот наполняется слюной от запаха еды.

– Ты переехала сюда, чтобы жить с этим ослом?

Я не могу удержаться от улыбки, слыша, как она называет Кентона.

– Хм… нет, и мы не вместе. То есть, мы никогда не были парой.

– Есть ли разница – томат или помидор, – отмахивается Вив, и я не могу не улыбнуться тому, как она все смешала. – У тебя здесь есть семья? – спрашивает женщина, подавшись вперед, как будто мой ответ действительно важен.

– Нет, – я качаю головой, откусывая кусочек бекона.

– Ну, тебе нужно как-нибудь прийти и поужинать. Мой осел делает неплохую грудинку, – она улыбается, глядя, как я откусываю еще кусочек. – Вкусно, правда? – подсказывает она.

– Очень, – я киваю, прикрывая рот рукой

– Приходи в следующее воскресенье. В этот день мы закрываем закусочную пораньше и устраиваем большой воскресный обед со всевозможными блюдами. Моя дочь и племянница немного моложе тебя, но вот племянник примерно твоего возраста, хотя он не всегда приходит на ужин. Я уверена, что девочки захотят показать тебе окрестности. К тому же, верный способ заставить своего мужчину задуматься – найти другого мужчину, который покажет, что у тебя может быть другой, если захочешь, – бормочет она, и я чувствую, что мои глаза увеличиваются в размере, поэтому я прерываю ее.

– Это очень мило, но…

– Никаких «но». Обед в три. Мы едим рано. Я дам тебе свой адрес. Буду ждать, – говорит она, вставая, и, прежде чем я успеваю придумать вескую причину, чтобы не обедать в воскресенье с ней, ее «ослом» и их семьей, исчезает за прилавком и принимается обслуживать других клиентов.

Я сижу там еще час, ем и читаю с телефона. Когда Вив возвращается, она дает мне свой адрес, номер мобильного телефона и очень мило обнимает. Я выхожу из закусочной, сажусь в свою машину и возвращаюсь к Кентону. На этот раз, добравшись до дома, я не вижу его машины и вздыхаю с облегчением, радуясь, что не придется встречаться с ним еще какое-то время.

***

Я просыпаюсь от стука в дверь и звука дверного звонка. Поворачиваюсь и смотрю на часы на прикроватной тумбочке, видя, что уже третий час ночи.

– Какого черта? – бормочу я, садясь. Мозг все еще спит, когда я, спотыкаясь, выхожу из спальни и спускаюсь по лестнице. Подойдя к входной двери, смотрю в глазок и вижу красивую женщину с темными волосами и загорелой кожей, стоящую снаружи.

– Я знаю, что ты там! Открывай! – кричит она.

Я выключаю сигнализацию и отворяю дверь, оставляя задвижку цепочки на месте, и выглядываю в образовавшийся проем.

– Могу я вам чем-то помочь?

– Ты – мне? Помочь? – она размахивает руками. – Можешь ли ты помочь? Да, сука, ты можешь помочь мне, рассказав, что ты делаешь в доме моего мужчины, – говорит она, толкая дверь, но цепочка не пускает ее.

– Твоего мужчины? – повторяю я, наваливаясь всем весом на дверь.

– Да, моего мужчины, – она толкает дверь чуть сильнее, и я удивляюсь, когда слышу треск дерева.

– Послушай, если ты девушка Кентона, то должна ему позвонить. Его нет дома, – говорю я, и мне не нравится ощущение в груди, возникшее, когда слово «девушка» слетает с губ.

– Я знаю, что его нет дома, – говорит она, снова надавливая на дверь.

– Позвони ему или приходи завтра, когда он будет здесь, – предлагаю я, стараясь быть благоразумной.

– Впусти меня, – она своим плечом с силой вжимается в дверь.

Она действительно сумасшедшая. Какого черта?

Девушка отходит и снова бежит к двери, как футболист. На этот раз дверь с грохотом распахивается. Я падаю на задницу, а она влетает в дом и валится на пол.

– Ты, черт возьми, совсем ненормальная?! – кричу я, вставая и чувствуя, как на моем бедре образуется синяк. Я смотрю на цепь на двери – она качается на дверном косяке.

– Ты бы меня не впустила, – она переворачивается, становится на колени и встает.

– Это потому, что Кентона здесь нет, психованная. А теперь убирайся, пока я не вызвала полицию, – я подхожу к двери, открываю ее пошире, давая ей возможность уйти.

– Нет, я подожду Кентона.

– Ты, наверное, под кайфом, если думаешь, что я позволю тебе остаться здесь и ждать его. Вон отсюда! – я указываю на дверь как раз в тот момент, когда появляется свет фар.

Я смотрю на улицу и вижу, как Кентон подъезжает и паркуется. Он видит меня в дверях, и тогда я понимаю, что на мне только футболка и трусики – даже не длинная рубашка. Его глаза скользят от меня к женщине в доме, а затем сужаются.