Текст книги "Предположение (ЛП)"

Автор книги: Аврора Роуз Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Что дальше? – интересуется Кай.

Я смотрю на него, потом, через плечо, на Свена. Они оба были рядом со мной с тех пор, как я покинул встречу. Помогли мне затащить Альфео в подвал, но остались в стороне и позволили мне справиться по-своему. Я ожидал, что Кай вернется на Гавайи, но, когда я разговаривал с мамой, он вышел из клуба с искаженным от ярости лицом. Я не спросил, в чем дело, но предчувствие подсказывало, что маленькая женщина, которую я видел мельком за пару минут до того, как его люди увели ее, когда мы вошли внутрь, имела какое-то отношение к этому выражению лица. Что касается Свена, то я знал, что он прикроет мне спину. Как только позвонил ему из Теннесси и сказал, что мне нужен его самолет, он тут же сел в него и прилетел за мной.

– Мы найдем Карло и узнаем, есть ли у него, что сказать, – объявляю я.

– Его ты тоже убьешь? – спрашивает Кай.

– Ага.

Я смотрю Каю в глаза и больше ничего не говорю. Все эти мужчины – гребаные отбросы и не заслуживают счастья ходить по земле.

– Просто уточняю, – говорит он, и я вижу, как его губы дергаются.

Я качаю головой, а он звонит, требуя прислать кто-нибудь убрать устроенный мной беспорядок.

***

– У тебя случайно нет дежавю? – спрашивает Свен Кая у меня за спиной.

Я игнорирую их и вытаскиваю лезвие из ноги Карло, пытаясь размять шею.

– Я же сказал, что не знаю, где он! – кричит тот и начинает рыдать.

– Когда, черт возьми, мужчины стали такими нытиками? – вопрошает Кай, делая шаг вперед. – Скажи нам, где он, и все будет кончено.

– Это значит, что ты убьешь меня? Пошел ты!

– Ты умрешь в любом случае, но подумай вот о чем: ты поступаешь правильно, и когда попадешь на другую сторону, Бог, возможно, смилостивится над тобой, – говорит Кай, но я с ним не согласен. Этот парень такой же урод, как и его дружки. За ним числятся избиения женщин. Его последняя подружка целый месяц пролежала в больнице после того, что он с ней вытворил.

– Я с ним не разговаривал, – клянется он.

– Чушь собачья. – Я поднимаю нож, который вытащил из его бедра, и вонзаю ему в грудь. Он хватает ртом воздух, и я представляю, как его легкие наполняются кровью. – Скажи мне! – рявкаю я, теряя терпение.

Он начинает кашлять, и тело бесконтрольно дергается в кресле.

– Теперь ты убил и его, а он даже ничего нам не сказал, – слышу я голос Свена, но мой взгляд прикован к губам Карло, когда я читаю по губам слово «бойня».

– Что еще за «бойня»? – спрашиваю я Свена.

Его брови сходятся на переносице, а рука тянется к карману брюк. Он достает телефон и что-то набирает, прежде чем снова посмотреть на меня.

– В центре города есть клуб «Бойня».

Я вытаскиваю нож из груди Карло и, глядя, как его тело борется за воздух, слышу, как Свен спрашивает:

– Ты собираешься прикончить его?

– Он и так умрет.

Я заворачиваю нож в толстый кусок ткани и прячу его в сумку.

– Напомни мне не злить тебя, Мэйсон, – бормочет Кай, а Свен смеется.

***

– Что за адское место? – перекрикиваю я музыку, когда мы входим в клуб.

В помещении темно и мелькает красное, какое-то зловещее свечение. Свисающие с балок обнаженные акробаты обоих полов капают кровью на толпу внизу. По всему залу установлены прожекторы, которые освещают различные разыгрывающиеся БДСМ-сцены.

– Ну, теперь мы знаем, откуда у них такое название, – говорит Кай, когда мы пробираемся сквозь группы людей разной степени обнаженности.

После того как прибыла команда уборщиков и избавилась от безжизненного тела Карло, я послал Джастину сообщение и попросил его пробить «Бойню». Результатом поиска стало имя: Эбигейл Сошиа. Женщина двадцати шести лет, привод за проституцию, но последние десять лет была чиста. Интересно, как она раздобыла деньги, чтобы открыть сие заведение.

Мы направляемся к бару, и Свен наклоняется, разговаривает с барменом. Затем его взгляд падает на меня, и он указывает подбородком в сторону двери в конце комнаты. Как только мы проходим через дверь и направляемся по коридору, ведущему к подножию лестницы, парень, судя по всему, вышибала, спускается по ступеням и преграждает дорогу, скрестив руки на груди.

– Отвали, – говорю я, не в настроении слушать всякую чушь. Мне нужно вернуться домой к своей девочке, и единственный способ сделать это – разобраться с этим дерьмом поскорее.

– Никто не поднимется наверх! – объявляет он свирепо. – Возвращайтесь туда, откуда пришли. Эта часть здания закрыта.

– Послушай, я знаю, что у тебя есть работа, но лучше тебе меня не злить.

Он приподнимает бровь, явно находя, что мне чего-то не хватает.

– Позволь дать тебе совет: отвали, – говорит Свен, и вышибала переводит взгляд на него, потом на Кая, а потом снова на меня.

– К черту все это, – говорит Кай и, огибая меня, бьет парня прямо в челюсть. Как в замедленной съемке, я наблюдаю, как его глаза закатываются, а тело сворачивается на полу.

– Тоже вариант, – бормочет Свен.

Я переступаю через парня, и когда мы добираемся до верха лестницы, то видим три двери по одной со всех сторон коридора, и те, что напротив – кроваво-красного цвета, двойные. Я направляюсь к ним, а Свен и Кай остаются позади, блокируя первые две двери.

Я стучу один раз, положив руку на пистолет за поясом брюк, и слышу, как с другой стороны что-то бормочут, шаги, а затем отпирается замок. Дверь распахивается, и высокая женщина с темно-рыжими волосами, – это, по-моему, натуральный цвет, потому что выглядит почти так же, как у Отэм, – одетая в джинсы и черную обтягивающую футболку, смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Эта территория закрыта, – говорит она.

Я оглядываю комнату за ее спиной и вижу, что мы в кабинете, здесь есть стол, стул и диван. Не вижу никаких дверей, поэтому знаю, что она одна.

– Нам нужно поговорить.

Я загоняю ее в комнату.

– Нет, не нужно. Джастис! – кричит она, пятясь.

Уверен, что Джастис – это ее телохранитель, который сейчас дремлет благодаря Каю.

– Ты знаешь парня по имени Винсент?

Ее глаза вспыхивают пониманием, и она качает головой, оглядывая комнату.

– Где он сейчас? – спрашиваю я, когда женщина заходит за свой стол, пытаясь создать пространство между нами.

– Не знаю, – шепчет она.

– Где он?! – повышаю я голос, сметая все с ее стола.

Она судорожно дышит, переводит взгляд с меня на пол. Я смотрю в направлении ее взгляда и замечаю фотографию, которая теперь валяется на полу лицом вверх. В выкрашенной в черный цвет деревянной рамке фото, на котором изображены маленький мальчик, мужчина, которого я знаю, как Винсента, и Эбигейл. Они выглядят как обычная американская семья, все в одинаковых темных джинсах и белых рубашках на пуговицах. Они сидят где-то в открытом поле, и Эбигейл смотрит на сына с улыбкой, которая говорит о том, что он – любовь всей ее жизни. На лице Винсента тоже улыбка, но она кажется вымученной, и даже по фото я вижу, какой он человек, – как будто у него нет души.

– Как давно вы вместе? – я киваю на фотографию. Эбигейл поднимает на меня глаза, полные слез. – Он выстрелил в мою невесту с близкого расстояния два раза, один раз в лицо и один раз в плечо, – говорю я ей, напоминая себе, почему я здесь. – Я не остановлюсь, пока не доберусь до него. Уверен, ты знаешь, что я не единственный, кто его ищет. Уверен, что члены «Лакамо» уже искали его. Мне бы не хотелось, чтобы что-то случилось с тобой или твоим мальчиком, потому что ты защищаешь Винсента.

Ее лицо смягчается.

– Две недели назад я узнала, что у него снова роман, и выгнала его. Последнее, что я слышала: он остановился со своей нынешней пассией в пентхаусе «Гардиан».

Я достаю телефон и отправляю сообщение Джастину. Мне требуется две минуты, чтобы получить ответное сообщение о том, что пентхаус сдан чуть больше недели назад женщине по имени Лейла Харден. Прочитав сообщение, я отрываюсь от телефона. У меня такое чувство, что любой, кто имеет какие-либо отношения с Винсентом, сейчас находится в опасности. Он облажался не с теми людьми, а моральные компасы этих людей испорчены.

– Тебе нужно забирать парнишку и ненадолго уехать из города.

– Мне нужно уладить одно дело, – качает она головой.

– Найди кого-нибудь, кому ты… – я обрываюсь на полуслове, когда в коридоре раздается громкий хлопок, сопровождаемый руганью.

Мы оба поворачиваемся к двери, когда та распахивается. Я вытаскиваю пистолет, а телохранитель с нижнего этажа врывается в комнату, в то время как Свен и Кай пытаются удержать его. Если бы ситуация не была такой серьезной, я бы рассмеялся.

– Джастис, остановись! Я в порядке! – кричит Эбигейл, прикрыв рот рукой и наблюдая, как Кай и Свен пытаются уложить этого парня.

Он смотрит на нее, и я вижу беспокойство на его лице.

– Отвалите от меня! – рявкает он, отталкивая Свена и Кая. Он бросается к ней, берет ее лицо в ладони и осматривает. – Ты в порядке?

– Да, – отвечает она, и слезы катятся по ее щекам. – Мне нужно уехать из города.

Я наблюдаю, как на его лице отражается понимание, и он кивает, смотрит на меня и говорит:

– Тебе повезло, что у меня не было пистолета, иначе ты получил бы пулю в голову.

– Джастис, – она хлопает его по руке, возвращая его внимание к себе.

– Детка, – мягко отвечает он, и Эбигейл опускает глаза, когда легкий румянец пробегает по ее щекам. – Я знаю место, куда мы можем поехать, Дексу там понравится.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Хватит нести чушь, Эби.

– Я же сказала, что не могу быть с тобой.

– А я уже сказал, что мне плевать на твои предубеждения. Я знаю, что ты чувствуешь то же, что и я.

– Но Декс… – шепчет она, закрывая глаза.

– Я люблю этого ребенка. Я был частью его жизни с его рождения. Не используй его как оправдание, – сердится Джастис.

– Это все чертовски мило, но у нас много дел, – вмешивается Свен.

Я смотрю на него и киваю.

– Мне жаль твою невесту, – искренне говорит Эбигейл. – Знаю, что лучше от этого не станет, но мне очень жаль, и тот Винсент, в которого я влюбилась много лет назад, тоже бы пожалел.

Очень в этом сомневаюсь, но любовь слепа.

Я поворачиваюсь к Джастису и достаю из кармана визитку.

– Если поймешь, что не можешь защитить ее и мальчишку, позвони мне.

Он хмурится, но берет карточку и кивает.

– Ты убьешь его? – спрашивает Эбигейл, глядя на меня.

– Нет, – говорю я правду.

– Амидио ищет его, и я сомневаюсь, что он хочет пригласить его на чаепитие. На твоем месте я бы нашел способ подготовить твоего мальчика к тому, что должно произойти, – говорит ей Кай.

Она кивает, и понимание мелькает на ее лице, затем хватает Джастиса за руку.

– Поехали, – говорю я Каю и Свену.

***

Я наблюдаю из коридора, как маленькая экономка, которой я только что заплатил тысячу баксов, подходит к большим двойным дверям в конце коридора и стучит.

– Уборка! – кричит она через дверь.

Из приоткрытой двери показывается женщина без одежды, и я делаю свой ход: вытаскиваю пистолет и направляюсь по коридору. Экономка убегает, а женщина, как я предполагаю, Лейла, кричит во всю глотку, когда я заталкиваю ее внутрь. Винсент выходит из-за угла с полотенцем вокруг талии и пистолетом в руке.

– Бросай, – приказываю я.

– Пошел ты. – Он поднимает пистолет в мою сторону, и за моей спиной раздается почти бесшумный выстрел. Он падает на пол, прижимая к боку руку, в которой держал пистолет.

Я поворачиваю голову, ожидая увидеть Свена или Кая, но это один из людей Амидио. Кай и Свен стоят позади трех других членов «Лакамо» с убийственными взглядами.

– Следишь за мной? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами, и я подхожу к Винсенту, придавливаю ботинком его руку, которая тянется к пистолету, и ломаю парочку костей. Он хнычет, прижимая руку к груди.

– Дальше мы сами, – говорит один из людей Амидио, поднимая Винсента на ноги.

Его лицо теперь бледное от количества потерянной крови; уверен, что была задета артерия. Один из мужчин приносит полотенце и обматывает им запястье Винсента, в то время как остальные начинают убирать беспорядок.

– У нас был уговор, – напоминаю я.

– Сделка остается в силе. Прямо сейчас у босса есть к нему несколько вопросов. Мы будем на связи, – говорит один из них, вытаскивая Винсента из комнаты, в то время как другой мужчина разговаривает с Лейлой, которая истерически рыдает.

– Что теперь? – говорит Свен, переводя взгляд с Кая на меня.

– Теперь мы ждем.

Только в два часа ночи Кай получает сообщение, что нужно ехать в центр города. Когда мы прибываем на место, я удивляюсь количеству припаркованных поблизости машин.

– Что, черт возьми, происходит? – спрашивает Кай, глядя на своего человека, Фрэнка, сидящего за рулем.

Как, черт возьми, он получил имя Фрэнк, если он гавайец и выглядит так, будто может быть борцом сумо?!

– Не знаю. Хочешь, я пойду с тобой?

– Не-а. – Кай качает головой, оглядывая машины. – Эти люди знают, что со мной шутить нельзя. – Он вылезает из внедорожника, наклоняется, вытаскивает что-то из-под сиденья и засовывает за пояс брюк. – Продолжай работать и используй свой пистолет, если понадобится. Если что-то не так, уходи, забирай Майлу и отправляйся к моим родителям.

– Ты только что сказал, что они знают, что с тобой нельзя связываться, – говорит Фрэнк, вытаскивая пистолет из внутреннего кармана куртки.

– Это не значит, что они не глупы, брат, – бормочет Кай, хлопая дверью.

– Майла не обрадуется, – слышу я голос Фрэнка, когда захлопываю дверь.

Когда мы подходим ко входу в здание, один из парней из отеля встречает нас у входа и провожает внутрь по коридору.

– Что, бл*дь, происходит? – спрашиваю я, когда нас ведут в большую комнату.

Она полна мужчин разных возрастов, орущих во всю глотку. Мужчина в центре комнаты вытаскивает из кармана пару металлических резаков и подходит к Винсенту, привязанному ремнями к стулу. Он берет руку Винсента и касается каждого из его пальцев кончиком лезвия, прежде чем остановиться на одном.

Винсент даже не вздрагивает, когда ему отрезают палец и тот катится по полу. Его тело теперь черно-синее, а из носа, рта и из ран течет кровь. Просто взглянув на него, я понимаю, что он в шоке. Хорошее во мне вырывается на поверхность, не желая, чтобы кто-то из людей страдал так, как он, но потом я напоминаю себе о том дерьме, которое он натворил, и о том, сколько боли он причинил, и желание покончить с его болью уходит, а на его место приходит гнев.

– Ты следующий, – говорит Поли-младший, подходя ко мне и протягивая нож.

– Что происходит?

– Расплата. Он предал многих людей, и все эти люди получат свой кусочек плоти еще до того, как он умрет, – объясняет он.

– Возьми это обратно. – Я возвращаю ему нож и достаю пистолет.

– Ты не можешь убить его, и тебе причитается только один удар, – говорит мне младший.

– Не убью.

Я прохожу мимо него в центр комнаты. Винсент поднимает глаза, но в этот момент, с таким ущербом, который уже был нанесен его телу, я удивлюсь, если он вообще понял, что происходит. Подойдя к нему, я приставляю пистолет к его плечу в том самом месте, где он выстрелил в Отэм. Потом думаю о ее лице, о нанесенных повреждениях и о том, что, независимо от того, насколько хорошо она исцелится, каждый раз, когда посмотрит в зеркало, она будет вспоминать о случившемся. Я убираю пистолет с его плеча, рука движется к его челюсти, и я разжимаю ее.

– Сказал же, что ты не можешь убить его!

Я игнорирую предупреждение, вкладываю пистолет в рот Винсента и наклоняю его в сторону, так, что дуло упирается в его щеку. Чувствую, как в мою голову упирается пистолет, и начинаю что-то говорить, когда Кай подходит и неслышно что-то шепчет Поли-младшему, убеждая того отступить.

– Ты выстрелил в мою невесту, – тихо говорю я, откидывая его голову назад и заставляя посмотреть мне в глаза. – Знаешь, я могу убить твоих жену и сына, и ты ни хрена не сможешь с этим поделать, – насмехаюсь я достаточно громко, чтобы он услышал.

Его глаза расширяются, и я знаю, что он понял меня. Прежде чем он успевает ответить, я нажимаю на спусковой крючок, и кровь брызгает по всей комнате, попадая на некоторых людей, стоящих слишком близко.

Когда я возвращаюсь к Свену и Каю, раздаются громкие аплодисменты. Когда я подхожу к ним, то замечаю мужчину, разговаривающего с Каем. Он молод – думаю, лет двадцати пяти. На нем костюм, светлые волосы собраны в хвост. Поза небрежна, но выражение лица совсем не такое.

– У нас все хорошо? – спрашиваю я, вмешиваясь, когда мужчина прижимается грудью к груди Кая.

Он переводит взгляд на меня, оглядывает с ног до головы и снова смотрит на Кая.

– Передай Майле привет от меня, – говорит парень, собираясь уходить.

Я прижимаю руку к груди Кая, когда вижу, как на его лице появляется выражение, которое я уже привык видеть за последние несколько недель.

– Не смей произносить имя моей жены! – рычит Кай, хватая парня за горло.

Жены?

Я смотрю на руку Кая и впервые замечаю, что на его левом безымянном пальце широкое золотое кольцо.

– Что здесь происходит? – спрашивает Поли-старший, подходит и кладет руку на плечо Кая.

– Просто хотел кое-что прояснить, – говорит Кай, отталкивая парня от себя. Парень выглядит так, словно хочет что-то сказать, но передумывает и уходит. – Пошли отсюда, – говорит Кай, стряхивая руку Поли-старшего.

Я смотрю на пожилого мужчину и киваю ему, прежде чем покинуть склад.

– Ты в порядке, парень? – спрашивает Свен Кая, и тот кивает, но я замечаю, что он до сих пор напряжен, а пальцы прокручивают обручальное кольцо вокруг костяшки. Я ничего не говорю, но внимательно наблюдаю, как они с Фрэнком ведут какой-то тихий разговор. Свен смотрит на меня, качает головой и говорит:

– Я позвоню и приготовлю самолет.

– Спасибо, приятель, – говорю я, откидываясь на спинку сидения. Достав телефон, посылаю сообщение Отэм, что люблю ее и скоро буду дома. Ей не требуется много времени, чтобы ответить. Простое сообщение: «Я скучаю по тебе», вызывает у меня улыбнуться. Еще несколько часов, и я буду дома со своей девочкой, оставив все это дерьмо позади.

Глава 11

Будущее, встречай прошлое

Отэм

Я смотрю в зеркало и поворачиваю голову в сторону, рассматривая лицо. Челюсть все еще немного опухшая, но по большей части я полностью исцелилась. Знаю, я говорила, что ненавижу быть красивой, но, когда впервые увидела себя в зеркале в больнице, все, о чем могла думать – как отвратительно я выгляжу. Лицо распухло и деформировалось, губы потрескались от сухости. Не то чтобы меня так уж сильно заботила внешность, но я боялась, что, когда Кентон меня увидит, взгляд, полный любви, который я так привыкла встречать, превратится во нечто другое. Мне этого не хотелось.

Впрочем, надо было быть умнее. В первый раз, когда он увидел меня без бинтов, то нежно обхватил мою щеку, а глаза сказали мне все, что нужно было. Я знала, что он любит меня, еще до того, как все произошло, но теперь никогда больше не буду в этом сомневаться.

Я смотрю на свою руку и вспоминаю, как впервые увидела обручальное кольцо. Я сидела на больничной койке, голова кружилась от обезболивающего, но Кентон был рядом. Мы разговаривали. Ну, он говорил, а я записывала свои реплики на белой доске. Я склонилась к руке, когда взгляд зацепился за что-то блестящее на пальце. Сначала я подумала, что это жук, но потом взгляд сфокусировался на сапфире и бриллиантах, и у меня перехватило дыхание. Казалось, я вот-вот потеряю сознание от недостатка кислорода.

– Дыши, детка, – услышала я призыв, и сделала глоток воздуха, а глаза наполнились слезами. – Ты выйдешь за меня замуж? – Его рука легла поверх моей на доске, до того, как я успела написать «ДА». – Я уже всем сказал, что ты моя невеста, так что ты должна согласиться. Может, мне стоит отобрать у тебя маркер, чтобы ты не натворила глупостей, – пробормотал он, и я возмущенно фыркнула. – Так что скажешь? Ты сделаешь из меня честного человека?

Он убрал руку, и я написала на доске большими жирными буквами: «ВОЗМОЖНО».

– Ты, должно быть, чувствуешь себя лучше, когда издеваешься надо мной, – Он улыбнулся, и мое сердце сжалось. – А теперь, пожалуйста, просто скажи «да».

Если бы я могла улыбнуться, то улыбнулась бы. Я склонила голову, вытерла доску, и написала «ДА» по всей поверхности. Улыбку, озарившую его лицо, я не забуду до самой смерти. Его пальцы потянулись к кольцу, прокручивая его на моем пальце.

– Мы поженимся, – прошептал он. Я кивнула, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы. – Спасибо. – Его лоб коснулся моего.

Я встряхиваю головой, чтобы избавиться от мыслей, и тут слышу шум, доносящийся из коридора. Выглядываю из-за угла как раз вовремя, чтобы увидеть, как Табс бежит с парой боксеров Кентона, унося их с собой вниз по лестнице. Я качаю головой и возвращаюсь к приготовлениям, полагая, что Кентон справится сам. Слышу лай Табса, затем рычание Кентона и смеюсь.

Когда снова смотрю в зеркало, вижу ямочку на щеке, которой у меня не было до стрельбы. Прохожусь пальцем по отметине. Забавно: нечто такое маленькое и невинное получилось в результате ужасного события. Я заканчиваю собираться. Сегодня я выхожу замуж за Кентона. Ну, вроде того. Когда я вышла из больницы, Кентон хотел сразу же отправиться жениться, но я пожелала, чтобы его семья стала свидетелями начала нашей совместной жизни.

Он не согласился со мной. Не хотел откладывать, поэтому мы пошли на компромисс. Мы поженились через два дня после того, как меня выписали, и он пообещал, что, когда я полностью выздоровею, он устроит для меня огромный праздник, где я смогу надеть платье, а он костюм, и таким образом у меня будут свадебные фотографии, которые я так хотела.

Я заканчиваю прическу и макияж, и слышу, как Тара зовет меня по имени, поднимаясь по лестнице.

– Я в ванной! – кричу я, подкрашивая губы помадой.

– Твоя собака приставала ко мне, когда я вошла в дом. Думаю, тебе пора его кастрировать.

– Ну уж нет. Во всяком случае, пока нет. Только одно из его яичек опустилось, – говорю я ей, входя в нашу спальню.

– Серьезно? – спрашивает она, и я не могу удержаться от смеха.

– Серьезно, но не говори об этом при Кентоне. Это больная тема.

– Что за больная тема? – спрашивает Кентон, входя в комнату в своих обычных джинсах и футболке. Не могу дождаться, когда увижу его в смокинге.

– У твоей собаки один шарик, – поддразнивает его Тара.

Он хмурится, и я качаю головой.

– В котором часу ты едешь к маме? – спрашиваю я в спешке, зная, что будет, если я не сменю тему.

– Уже ухожу. Просто пришел поцеловать тебя, – сладко говорит он.

Я улыбаюсь, когда он подходит ко мне. Его взгляд перемещается с моих губ на щеку, а затем на глаза. Я вижу боль на его лице, но Кентон быстро ее скрывает. На днях он сказал, что ему нравится моя ямочка, просто он ненавидит то, о чем она ему напоминает. Не могу представить себя на его месте, думающей, что он умрет. Он мало рассказывал о том, что произошло, пока я была в больнице, но еще до того, как ушел, я чувствовала, что он готов сорваться в любой момент.

С тех пор как вернулся из Вегаса, он казался гораздо более спокойным. Он не рассказал мне, что именно произошло, пока его не было, только что теперь я в безопасности. Я спросила о полиции, но выдал, что иногда правосудие обеспечивается не правоохранительными органами. Что это означает, остается только догадываться.

Его губы касаются моих в мягком поцелуе, возвращая меня к этому моменту. Когда наши взгляды встречаются, я делаю глубокий вдох, стараясь не заплакать.

– Что ж, увидимся у алтаря.

– Ты уже моя жена, – говорит он мне в губы.

– Знаю, – шепчу я и начинаю хихикать, слыша, как Тара издает звуки рвотных позывов. Я оглядываю Кентона и смотрю на нее. – Ты ведь знаешь, что я видела тебя с Финном? – спрашиваю я, наблюдая, как румянец ползет по ее щекам.

Они с Финном познакомились, пока я была в больнице. Она была в реанимации, пока со мной работали, совершенно разбитая, когда меня отвезли в отделение интенсивной терапии. Финн нашел ее сидящей в больничной часовне и не отходил от нее ни на шаг. С тех пор они были неразлучны. Забавно смотреть на них рядом. Он никогда не отпускает ее от себя, если они в одной комнате. Иногда жизнь непредсказуема. Парень, который, казалось, воспринимал жизнь как шутку, полностью изменился.

– Ой, заткнись, – бурчит она, поднимая подушку с кровати и бросая ее в меня.

Я смеюсь, и Кентон целует улыбку на моих губах. На этот раз, когда он отстраняется, мне требуется несколько минут, чтобы взять себя в руки и закончить подготовку.

***

– Ты ведь знаешь, что не должна этого делать, верно? Мы можем убежать и жить где-нибудь на пляже, пить из кокосов и использовать банановые листья в качестве одежды, – говорит Джастин.

Я смотрю на него и поднимаю бровь.

– Во-первых, это отвратительно. Я даже не хочу видеть тебя без рубашки, а тем более в одном банановом листе. Во-вторых, ты мне как брат, так что это просто странно. И в-третьих, я уже замужем за Кентоном, так что на данный момент не имеет значения, пойду я к алтарю или нет.

Я наблюдаю, как его взгляд смягчаются, и он обнимает меня за плечи, притягивая к себе и целует в волосы.

– Я тоже люблю тебя, сестренка, и для меня большая честь проводить тебя к алтарю.

– Если ты испортишь мой макияж, заставив меня плакать, я надеру тебе задницу, – говорю я, обнимая его за талию и кладя голову ему на грудь.

Когда я была маленькой, то часто задавалась вопросом, кто мой отец. Мать никогда о нем не говорила, и, если бы я подняла эту тему, она бы разозлилась, поэтому я быстро научилась не задавать вопросов. Кентон спросил меня, хочу ли я, чтобы он его поискал, но не знаю, хочу ли я этого. Когда мы с Нэнси заговорили о свадьбе – или о возобновлении клятв, – она спросила, кто должен провести меня к алтарю. Сначала я сказала «никто», но потом подумала обо всех тех людях, которых приобрела здесь как семью. Вспомнила о Линке и пожалела, что его здесь нет, он заботился о клубе для Сида. А потом я подумала о Джастине, о том, как много он для меня значит и как важен в моей жизни, и поняла, что это должен быть он. Может, мы и не кровные родственники, но в глубине души я знаю, что мы семья – не в традиционном смысле, но во всех отношениях, которые имеют значение.

– Хорошо. Пойдем, пока ты не намочила мой костюм, – говорит Джастин, когда начинает играть музыка.

Я бросаю последний взгляд в зеркало, прислоненное к двери, и убеждаюсь, что платье сидит хорошо. Белое, кружевное, с короткими рукавами, оно облегает тело, демонстрируя каждый изгиб, достигает середины бедра и расширяется, как хвост русалки. Я влюбилась в это платье сразу же, как только примерила его в свадебном магазине.

Я скрываю вуалью лицо и плечи, и делаю глубокий вдох. Тара смотрит на меня и улыбается, а я улыбаюсь в ответ, когда она открывает дверь. Я осматриваю задний двор родительского дома Кентона. На траве стоят стулья, где расположились все наши родственники и друзья, чтобы было удобно наблюдать, как мы произносим клятвы. В конце прохода Кентон стоит под большой аркой, покрытой тюлем, кружевами и цветами. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу его в смокинге. Он всегда великолепен, но сейчас особенно. Широкие плечи обтянуты черной материей, которая подчеркивает объем груди и силу рук. Волосы выглядят так, словно он весь день проводил по ним рукой, а темный оттенок вокруг челюсти, который всегда виден, только делает его более горячим.

Он спросил, не следует ли ему побриться, и я ответила, что, если он это сделает, ему не повезет, пока его щетина не отрастет снова. Он рассмеялся, поднял меня, и посадив на столешницу в ванной, провел челюстью по внутренней стороне моего бедра, прежде чем поднять глаза и прошептать:

– Я же говорил, что тебе понравится. – А затем просунул свое лицо между моих ног, заставляя меня выкрикивать его имя. Он не ошибся; мне нравилось, как я могла схватить его за волосы, чтобы удержать на месте, и как шероховатость его щетины ощущалась у меня между ног.

Я выныриваю из воспоминаний, когда добираюсь до конца прохода, и Кентон берет мою руку из рук Джастина. Его взгляд скользит вниз по моему телу, и он произносит одними губами:

– Черт возьми.

Я улыбаюсь еще шире и смотрю ему в глаза.

– Мы собрались здесь сегодня, чтобы засвидетельствовать союз Кентона и Отэм, – говорит пастор, и я поднимаю на него глаза. – Есть ли…

– Мы уже женаты, так что можем пропустить часть о том, что кто-то не хочет, чтобы мы были вместе, – говорит Кентон, прерывая пастора, и я чувствую, как щеки розовеют, когда толпа сзади посмеивается.

– Ладно, пропустим эту часть, – говорит пастор, глядя на Кентона и смеясь. Он продолжает церемонию, и когда спрашивает Кентона, хочет ли тот взять меня в жены, Кентон смотрит на меня, и я вижу то же самое выражение в его глазах, что и в первый раз, когда он сказал: «Да» – каждую унцию любви, которую он испытывает ко мне, прямо на поверхности, чтобы я могла видеть.

Я даже не помню, сказала ли «Да», как Кентон уже поднял мою вуаль и подарил мне поцелуй, слишком горячим для исполнения на публику, чтобы засвидетельствовать нашу женитьбу. Его язык проникает в мой рот, тело прижимается к моему. Одна рука лежит на моих ягодицах, другая на затылке. Не могу сдержать стон, чувствуя, как его эрекция прижимается к моему животу.

Момент прерывается, когда начинается свист и аплодисменты.

Он отстраняется и приближает губы к моему уху.

– Тебе чертовски повезло, что вся моя семья здесь.

Я крепче закрываю глаза и изо всех сил сжимаю ноги, чтобы унять пульсацию между ног. Когда я открываю глаза, то почти отхожу назад, но Кентон все еще удерживает меня.

– Что ты делаешь? – шепчу я, глядя на всех, кто наблюдает за нами.

Он прижимается бедрами к моей талии, давая мне понять, почему мы застряли.

– Как скоро ты сможешь ходить без того, чтобы я тебя прикрывала? – спрашиваю я, стараясь не рассмеяться вслух.

– Рад, что ты считаешь это забавным, детка, но я понятия не имею, как собираюсь пережить оставшуюся часть этой вечеринки. Ты в этом платье – рецепт для стояка, – бормочет он, сжимая меня. – Если бы оператор не стоял в конце прохода и не ждал, чтобы запечатлеть этот момент, я бы послал все к черту, но я не хочу, чтобы наши дети однажды посмотрели свадебный альбом и спросили, что не так с моими штанами.

Я смеюсь и утыкаюсь лицом ему в грудь. Мне требуется минута или две, чтобы взять смех под контроль, и к тому времени, когда я успокаиваюсь, его стояк больше не давит на меня. Я откидываю голову назад, и он наклоняется, целуя меня еще раз. На этот раз, когда его рот покидает мой, он кладет одну руку мне на спину, а вторую под колени и поднимает меня. Я взвизгиваю, а он кричит:

– Это моя жена!

Раздаются новые аплодисменты, и я качаю головой, глядя поверх толпы на всех, кого узнала и полюбила.