Текст книги "Предположение (ЛП)"

Автор книги: Аврора Роуз Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

***

Уже стемнело, и над головой мерцают белые огоньки. Центр двора превращен в танцплощадку со столами, расставленными по краям, каждый с большим центральным элементом посередине, сделанным из больших стеклянных чаш со свечами, плавающими в них, и камнями на дне, которые соответствуют по цвету незабудкам и белым розам, которые я несла в своем букете. Весь задний двор выглядит как место из любовного романа.

– Я так рада за вас с Кентоном, – говорит Новэмбэр, качая на бедре Эйприл, одну из своих маленьких девочек, а другая бегает вокруг нас.

Она и другие дети Ашера бегают с остальными детьми на празднике. Кентон сказал, что Мэйсоны пытаются захватить мир своим потомством, но я не верила ему, пока задний двор не заполонили дети.

– Спасибо, – говорю я, улыбаясь девочке, сидящей у нее на коленях. Она протягивает руки, чтобы я взяла ее, и я смотрю на Новэмбэр, которая кивает. – Привет, – улыбаюсь я, глядя в ее милое личико.

Она гладит меня по щеке, а потом прижимается и кладет голову мне на грудь. Чувствую, как выступают слезы, а затем оглядываюсь, когда ловлю на себе взгляд. Смотрю на Кентона, и он переводит взгляд с меня на маленькую девочку, которая теперь изо всех сил пытается держать веки открытыми, играя с камнями ожерелья, которое я ношу.

– Похоже, ты скоро вступишь в клуб, – говорит Новэмбэр.

– О, нет, я так не думаю, – бормочу я, смотрю на спящую девочку на моих руках, а затем на Кентона, который не сводит с меня глаз. От его взгляда я ощущаю трепет в животе, и слова «Может быть» срываются с моих губ, прежде чем я успеваю передумать.

Новэмбэр хихикает, а я смотрю на нее и улыбаюсь.

– Отэм, ты нужна на танцполе, – слышу я из динамиков, установленных на заднем дворе.

Я перевожу взгляд на танцпол, где в центре стоит Кентон и протягивает ко мне руку. Встав со стула и передав спящую Эйприл ее маме, иду на танцпол, мой желудок скручивается в узел. Когда пальцы касаются пальцев Кентона, его рука обхватывает мою, и он притягивает меня к себе как раз в тот момент, когда начинает играть песня «All of me» Джона Ледженда. Слезы наполняют глаза, пока я слушаю текст песни. Кентон шепчет о том, как он любит все мои изгибы и несовершенства, мое лицо прижимается к его груди, и слова песни поют в моей душе, как будто они были написаны только для нас.

Песня заканчивается и Кентон заглядывает мне через плечо, кивая, я поворачиваю голову, чтобы посмотреть, на кого он смотрит. Сид стоит в стороне, засунув руки в карманы пиджака. Я протягиваю ему руку, и он идет ко мне. Он спас мне жизнь в ту ночь, когда меня подстрелили. Если бы его там не было, не сомневаюсь, меня бы убили. Я вкладываю свою руку в руку Сида, чувствуя, как Кентон целует мои волосы. Он все еще не любит Сида, но теперь терпит его.

После того, как заканчиваю танец с Сидом, я иду прямо к Кентону. Его руки обвиваются вокруг меня, и я смотрю ему в глаза и тихо говорю:

– Спасибо.

Остаток ночи проходит как в тумане. Не знаю, смогу ли когда-нибудь снять обувь; мне кажется, она въелась в ноги. Сегодня я смеялась и танцевала больше, чем когда-либо в жизни. Когда все мужчины вышли на танцпол, я чуть не упала со стула от смеха, наблюдая, как они танцуют под музыку «Larger Than Life» группы Бэкстрит Бойс. Не могла представить себе более совершенной ночи.

– Ты же не собираешься заснуть на мне? – спрашивает Кентон, целуя меня в макушку.

– Ни за что. Хочу посмотреть, куда мы полетим на медовый месяц, – говорю я, откидывая голову назад, чтобы видеть его лицо.

– Ты не узнаешь, пока мы не приземлимся.

– Что ты имеешь в виду? Они же всегда уточняют, куда ты направляешься, когда регистрируешься в аэропорту.

– Свен одолжил нам свой самолет в качестве свадебного подарка.

– Подожди. Ты хочешь сказать, что мы полетим частным самолетом?

Я смотрю на него с открытым ртом.

– Что я могу сказать? Мне всегда хотелось устроить вечеринку на высоте в милю над землей, – говорит он, пожимая плечами. На моих губах появляется улыбка, и его взгляд падает на мой рот. – Тебе нравится эта идея?

– Мне не терпится показать тебе твой сюрприз, – отвечаю я.

– Если ты будешь голой, то я тоже не могу дождаться. – Он наклоняется и прижимается своими губами к моим.

– Подожди и узнаешь, – говорю я, задыхаясь, когда он отстраняется.

К тому времени, когда мы садимся в машину Кентона и направляемся в аэропорт, а оттуда – в свадебное путешествие, у меня тяжелеют веки, и я сомневаюсь, что смогу держать их открытыми. Пока Кентон разговаривает со стюардессой и пилотом, я забираюсь в самолет и сажусь. Не могу представить себе такую жизнь, как у Свена, но он всегда кажется таким приземленным. Я поправляю свадебное платье и откидываюсь на спинку кресла, просто желая закрыть глаза на несколько минут, прежде чем пойду снимать платье.

Просыпаюсь я от поцелуя на губах, а затем на лбу. Медленно открываю глаза, и лицо Кентона – первое, что вижу, потом оглядываюсь и вижу солнце, льющееся сквозь открытые двери. Обрывки прошлой ночи возвращаются ко мне, но по большей части туманно.

– Я пропустила все хорошее, не так ли?

– Ты спала как убитая, детка, – смеется он и целует меня в нос.

– Даже не проснулась, когда ты снимал с меня платье.

Я разочарованно закрываю глаза. На мне был красивый кружевной бюстгальтер без бретелек и трусики в тон. Знаю, он говорит, что ему нравится мое простое нижнее белье, но даже я думала, что выгляжу сексуально в этом комплекте.

– Мне понравились кружева, но ты больше нравишься мне такой, какая ты сейчас, – мягко говорит он, его рука движется под простыней вдоль моего живота, затем вверх, обхватывая одну грудь, спускается вниз, пробегает по верхней части моей лобковой кости. Языком обводит сосок и отстраняется, дуя на него и наблюдая, как он морщится. – Да, я люблю тебя такой.

Он улыбается, втягивает мой сосок в рот. На этот раз жар побуждает меня выгнуть спину и схватить его за волосы. Рот Кентона перемещается от моей груди вверх по шее и к губам, и он глубоко целует меня, погружая язык в мой рот. Длинные пальцы скользят между моих складок и по клитору, входят в меня, сгибаются, а затем ударяют по какой-то точке, и у меня от это пальчики на ногах подгибаются.

– Да-а-а…

– Уже такая горячая и влажная для меня.

Он кусает мочку моего уха, а затем облизывает и посасывает шею. Он двигается так, что его тело оказывается поверх моего, а бедра раздвигают мои. Руки держат мои запястья по обе стороны от головы. Я приподнимаюсь и кусаю его за подбородок. Кентон дарит поцелуй, и я издаю стон, когда чувствую, как головка его члена касается моего клитора, прежде чем он опускается, ударяясь о мой вход. Затем он лишь кончиком проскальзывает внутрь, и выходит. Я отрываюсь от его губ и пытаюсь высвободить руки, желая схватить его за задницу и притянуть к себе.

– Пожалуйста, – умоляю я.

– Так сладко, – шепчет он, наклоняя голову, покусывая и посасывая один сосок, переходи к другому и так же терзая и его.

Мои руки борются за свободу, так сильно желая схватить его, но он удерживает мои запястья, придавливая их к кровати. Его бедра двигаются вперед, и он снова входит в меня, на этот раз быстро и сильно. Мои бедра поднимаются ему навстречу, а ноги обвиваются вокруг его талии.

Я начинаю чувствовать глубокое покалывание в своей сердцевине, но как только я готова кончить, он выходит из меня, руки отпускают мои, и его тело сдвигается. Затем его рот накрывает мой комочек нервов, втягивая его между губами. Я кончаю с криком, держась руками за его волосы.

Прежде чем я успеваю отойти от полученного наслаждения, он переворачивает меня, ставит на локти и колени, а рукой скользит вверх по позвоночнику к затылку, вдавливая голову в матрас. Затем его руки опускаются на мои бедра, поднимая их выше, и он погружается глубоко быстрым толчком.

– О-о, да, – стону я и начинаю приподниматься на руках, но он хватает их и заводит мне за спину, притягивая к себе так сильно, что шлепки его кожи о мою вызывают легкое жжение на ягодицах.

– Дай мне это, детка. Дай мне то, что я хочу. – Он толкается сильнее, и на этот раз, когда я чувствую приближение оргазма, он отпускает мои руки и притягивает меня к своей груди. Губы приближаются к моему уху, одна рука нацеливается на клитор, а другая тянет за сосок. Я кончаю жестко и быстро. – Да, черт возьми, – бормочет он мне в ухо, его толчки замедляются, и он погружается глубоко в меня, я чувствую его пульсацию.

Его рука оставляет мою грудь, двигаясь вверх по шее и поворачивая мое лицо к себе, чтобы сильно поцеловать. Кентон выходит из меня, заставляя хныкать, затем плюхается на кровать, притягивая меня к себе сверху. Несколько минут я лежу в тишине, слушая шум воды и чувствуя, как легкий ветерок, дующий снаружи, скользит по моей влажной коже.

– Где мы? – спрашиваю я, приподнимаясь на локте, чтобы посмотреть на него сверху вниз.

– Иди открой дверь и посмотри, – улыбается он, а я размышляю, хочу вставать или нет, но все-таки отстраняюсь от него.

Нахожу футболку Кентона на краю кровати и быстро натягиваю ее через голову, направляясь к двери. Чем ближе я подхожу, тем ярче становится снаружи. У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на открывающийся передо мной вид. Розовый пляж, который ведет к воде, такой голубой, что она похожа на картинку.

– О Боже, – шепчу я, чувствуя, как руки Кентона обнимают меня за талию. Мои руки скользят по его рукам, и я запрокидываю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Где мы находимся?

– На Багамах.

– Пляж розовый или мои глаза играют со мной злые шутки?

– Он розовый.

– Ух ты.

Кто бы мог подумать, что в мире есть место, где на пляже розовый песок?

– Что скажешь, если ты наденешь бикини, которое я видел у тебя в сумке, и мы пойдем нырять с маской? – спрашивает он.

Я улыбаюсь и киваю, полностью поворачиваюсь в его объятиях.

– Спасибо за это.

Я встаю на цыпочки, прижимаюсь губами к его губам, а затем ныряю под его руку и бегу обратно в комнату, чтобы надеть купальник.

Остаток нашего медового месяца мы проводим либо в постели, либо на пляже. Не могу представить себе его более совершенным.

***

– Детка, открой дверь! – кричит Кентон из своего кабинета.

Я закатываю глаза и бросаю рубашку, которую складывала, на кровать.

– Мог бы сказать «пожалуйста»! – кричу я в ответ, спускаясь вниз по лестнице, Табс следует за мной. Слышу, как муж смеется, но не слышу, чтобы он все-таки сказал «пожалуйста».

Мы определенно вошли в роль супружеской пары – за исключением того, что я не готовлю и не убираю. У нас есть экономка, которая приходит раз в неделю, и Кентон готовит ужин почти каждый вечер, потому что каждый раз, когда я приближаюсь к плите, случается катастрофа.

Я распахиваю входную дверь, и мир переворачивается.

– Мама, – шепчу я в шоке.

Прежде чем я осознаю, что происходит, ее рука ударяет меня по лицу с такой силой, что голова поворачивается в сторону.

– Как ты посмела? – шипит она, снова поднимая руку. Я слышу, как Табс сходит с ума.

– Никогда в жизни не бил женщину, но скажу тебе прямо сейчас: еще раз дотронешься до нее, и я закопаю тебя, – рычит Кентон, вставая между мной и моей матерью.

Моя рука не покидает щеки. Я все еще чувствую жжение от ее пощечины, и тело нагревается, зрение затуманивается, но не от слез, а от ярости. Я прошла через ад, а она появилась здесь не из-за беспокойства, а из чувства самосохранения. Я точно знаю, почему она здесь.

Кентон нашел моего отца вскоре после того, как мы вернулись домой из свадебного путешествия. Сначала я не собиралась с ним связываться, но после долгого разговора с Кентоном и Нэнси решила, что терять мне нечего. Если бы он не захотел говорить со мной или иметь ко мне какое-то отношение, это было бы не более и не менее больно, чем если бы я не нашла его. Поэтому я позвонила. Сказать, что он был непреклонен в своем мнении, считая меня мошенницей, было бы преуменьшением.

Только когда Джастин прислал ему копию моей медицинской карты, он перезвонил мне и объяснил, что моя мать сказала ему, что я умерла, когда мне было три года, и что меня кремировали. Он рассказал, что у него все еще есть урна, в которой, по его мнению, хранится мой прах. Объяснил, что моя мать переехала из района, где они жили, через несколько дней после того, как передала ему то, что должно было быть моими останками, и больше он о ней ничего не слышал.

– Не вставай между мной и моей дочерью, – шипит мама, пытаясь обойти Кентона.

Я даже не знаю, что на меня нашло, но ярость, которую я испытывала с самого детства, дает мне силы обойти тело Кентона, которое, клянусь, расширяется у меня на глазах.

– Как я посмела? Как я посмела? – кричу я во всю глотку. – Уверена, ты здесь потому, что мой отец связался с тобой! Как ты смела скрывать его от меня? Как ты смела сказать ему, что я мертва, и позволила ему думать, что его единственный ребенок мертв?

– Не говори со мной так! Я сделала то, что было лучше для тебя. Он был ничтожеством.

– Почему? Потому что не вписывался в твой идеальный маленький мир?

– Он был мусорщиком, – говорит она раздраженно.

– И ты спала с ним больше двух лет! – кричу я, моя рука сжимается в кулак. Я чувствую тепло Кентона за спиной, его присутствие придает мне сил. Знаю, пока он рядом, я смогу встретиться лицом к лицу с любыми демонами прошлого.

– Он не был достаточно хорош ни для меня, ни для тебя.

– Он любил меня! – кричу я и, не раздумывая, бью ее. Руку покалывает от удара, но, увидев красный оттенок на ее щеке, я почему-то чувствую себя лучше.

Она подносит руку к лицу, и ее глаза становятся большими.

– Ах ты маленькая сучка!

– Я больше не та испуганная маленькая девочка, мам, – уверяю я, когда она снова замахивается. – Если ударишь меня, я ударю тебя в ответ.

Ее рука неохотно опускается, а глаза прищуриваются.

– Он подает на меня в суд. После стольких лет он снова появился в моей жизни и угрожал мне. Мой жених бросил меня, и это все твоя вина!

– Надеюсь, он победит, а твой бывший, очевидно, умный человек, – шиплю я, а затем делаю шаг назад и захлопываю дверь у нее перед носом. Сердце бешено колотится, и я чувствую, как внутри бурлит адреналин, умоляя открыть дверь и надрать ей задницу.

Она начинает кричать, и Кентон поднимает меня, убирая со своего пути и приказывая: – Подожди здесь, – прежде чем отпустить меня и открыть дверь. – Ты вторглась на частную территорию. У меня есть пистолет, и я пристрелю твою жалкую задницу, если не уберешься к чертовой матери от моего дома. И даже не думай вернуться: еще до наступления ночи тебе выпишут судебный запрет на приближение. – Он захлопывает дверь, затем кладет обе руки на раму и опускает голову между раскрытыми руками.

По одному его дыханию могу сказать, что он пытается сдержать желание вернуться туда и выполнить свою угрозу, независимо от того, уйдет она или нет.

– Я хочу убить ее, – шепчет он.

Я ныряю под его руку, прижимаюсь лицом к его лицу и обнимаю за талию.

– Знаю, – шепчу я в ответ. Чувствую, как гнев накатывает на него волнами так сильно, что почти невозможно стоять. – Как думаешь, она вернется?

– Она никогда больше не приблизится к тебе. – Он поднимает руки, чтобы обхватить мое лицо, и большим пальцем проводит по моей щеке, все еще горячей после пощечины. – Может быть, я и не могу убить ее, но клянусь, что к тому времени, когда я с ней покончу, она уже не сможет жить так, как сейчас.

Уверена, что ничего не могу сделать или сказать такого, что заставило бы его передумать. Я даже пытаться не хочу заставить его забыть об этом и позволить ей жить своей жизнью, как будто ничего не случилось. Она сознательно разрушила мою жизнь – и жизнь моего отца, – и потребуется много времени, чтобы построить с ним отношения.

– Мне нужно позвонить Джастину. С тобой все будет в порядке? – спрашивает он через несколько минут.

– Со мной все будет в порядке, – тихо говорю я.

Он наклоняется, прижимается губами к моим в быстром поцелуе. Я смотрю, как он уходит, потом поднимаюсь наверх и заканчиваю прерванное дело. После встречи с матерью я почему-то чувствую себя так, словно с меня сняли тяжесть и вернули мне силы.

***

– Готово, – говорит Кентон, входя на кухню, где я делаю сэндвич с арахисовым маслом и желе.

Посмотрев на часы, я понимаю, что он сидел в своем кабинете около пяти часов. Напряжение и гнев, которые он испытывал, теперь, кажется, исчезли. Знаю, что с таким мужчиной мне никогда ни о чем не придется беспокоиться. Он всегда будет стараться сделать мир безопасным для меня.

– Я люблю тебя, – говорю я, наблюдая, как его лицо смягчается.

– Знаю, детка.

Я улыбаюсь еще шире и подхожу к нему, обнимая за талию.

– И что нам теперь делать?

– Что ты имеешь в виду?

– За мной не гонятся плохие парни, и я уверена, что ты навсегда избавился от моей матери, так как теперь мы будем развлекаться? – спрашиваю я, и он подталкивает меня назад, пока спиной я не упираюсь в столешницу.

– Теперь мы посмотрим, сколько времени понадобится, чтобы поместить в тебя ребенка.

– Серьезно? – шепчу я.

– Да, черт возьми, – подтверждает он, прижимаясь к моим губам.

Должна сказать, что мне нравится его подход к развлечениям.

Эпилог

Через год, три месяца, шесть дней, двенадцать часов, пятнадцать минут и тридцать шесть секунд. Примерно.

Я смотрю в зеркало, обняв руками округлившийся живот. Мне это нравится. Нравится знать, что наш ребенок растет внутри меня. Мы немного понервничали, пытаясь завести ребенка, потому что я не забеременела сразу, но все врачи уверяли, что иногда для это просто нужно время. Ожидание себя оправдало. Когда я сделала тест на беременность и впервые увидела значок «плюс», мне показалось, что я сейчас упаду в обморок от волнения. Кентон вообще впал в шок, словно не мог поверить, что это наконец случилось.

– Детка, серьезно, мы опоздаем, если ты не пошевелишь задницей, – говорит Кентон, входя в ванную.

Наши взгляды встречаются в зеркале, и я прищуриваюсь.

– Я была бы готова, если бы меня не рвало каждые десять минут, и я не бегала писать каждые пять из-за твоего ребенка. Так что, если ты хочешь найти виновато – посмотри в зеркало.

– Детка, я разбудил тебя четыре часа назад, зная, что тебя тошнит по утрам, и тебе нужно время, чтобы проснуться и миллион раз сходить в туалет, прежде чем мы сможем выйти из дома.

Я хмурюсь еще больше и сжимаю кулаки.

– Я хочу познакомиться со своим ребенком, детка, – мягко говорит он, легкая улыбка появляется на его губах, он обнимает меня за талию, проводя большими пальцами по животу. Все раздражение, которое я чувствовала несколько секунд назад, уходит, и тогда появляются слезы. – Что мне с тобой делать? – спрашивает он, замечая, что глаза у меня на мокром месте.

– Любить меня, – говорю я, когда он притягивает меня к своей груди. Гормоны во время беременности – просто убийство. В одну минуту я чувствую себя на вершине мира, а в следующую – хочу кого-нибудь пристукнуть. К счастью, Кентон любит меня всегда.

***

– Значит, сегодня важный день? – спрашивает медсестра, протягивая мне халат. Я смотрю на нее, улыбаюсь и киваю. – Ладно, я дам тебе переодеться, а доктор будет через несколько минут. – Она закрывает за собой дверь, и я начинаю раздеваться.

– Нервничаешь? – спрашивает Кентон.

Я поворачиваюсь к нему, брови сходятся вместе.

– С чего бы мне нервничать?

– Ну, а вдруг будет девочка? – он пожимает плечами.

Я улыбаюсь и смеюсь. У всех его двоюродных братьев девочки; кажется, их первые дети всегда девочки. Не знаю, с чем это связано, но мы уже говорили о поле ребенка, и Кентон всегда утверждал, что будет счастлив в любом случае, лишь ребенок был здоров.

– Почему ты спрашиваешь об этом? – говорю я, заканчивая раздеваться и надевая медицинскую сорочку, затем взбираюсь на кушетку.

– Вчера вечером я разговаривал с Нико. Он рассказал мне, что девочек воспитывать сложнее, и как с девочками он беспокоится без остановки, но с мальчиком его эмоции уравновешены.

Несколько недель назад у Нико и Софи родился сынок. Уверена, что мальчишки – это совсем другое дело, но не могу себе представить, чтобы все так уж кардинально отличалось.

– Значит, ты нервничаешь? – спрашиваю я.

– Я думаю о тебе без остановки целыми днями, – мягко говорит он, отчего я задерживаю дыхание. – И беспокоюсь, что у меня не останется достаточного количества сил кого-то еще.

Я выдыхаю, и на сердце становится легче.

– У тебя самое большое сердце из всех, кого я знаю. – Я спрыгиваю с кушетки и подхожу к нему, запускаю пальцы в его волосы. – Неважно, будет у нас мальчик или девочка, я знаю, что ты найдешь место для всех нас.

Он запрокидывает голову и смотрит мне в глаза.

– Люблю тебя, детка.

– Я тоже тебя люблю.

Я тянусь к нему и целую как раз в тот момент, когда открывается дверь и входит доктор.

– Как у вас дела, ребята? – спрашивает Дениз, наш врач.

Кентон встает, чтобы обнять ее, а Дениз улыбается и обнимает его в ответ, похлопывая по щеке. Дениз около семидесяти лет, и ей, вероятно, следует уйти на пенсию, но при первой встрече она сказала мне, что, вероятно, будет работать до самой смерти. Когда-то она принимала Кентона, и будет принимать нашего ребенка, если все пойдет по плану.

Я возвращаюсь к кушетке и ложусь на спину, прежде чем ответить:

– У нас все чудесно.

Я улыбаюсь ей и провожу рукой по животу.

– Ну, ты выглядишь очень хорошо, и все результаты УЗИ, которые мы делали, выглядят идеально. Мне нужно проверить тебя, чтобы убедиться, что все в порядке, а потом мы посмотрим, кто у тебя.

– Звучит неплохо, – говорю я.

Она улыбается мне, потом Кентону, и приступает к осмотру. Затем разрешает мне надеть леггинсы, прежде чем я снова возвращаюсь на кушетку. Она заправляет бумажное полотенце под края моих леггинсов и задирает футболку выше, обнажая остальную часть живота и нанося туда гель.

Кентон встает рядом со мной, обхватывая мою руку. Громкий звук сердцебиения пульсирует по комнате, и я смотрю на темный экран рядом с головой, пытаясь разглядеть нашего ребенка. Когда вижу фигурку, появляющуюся из темноты, глаза полнятся слезами, как всегда, когда я вижу нашего ребенка.

– Посмотри, какой он уже большой, – говорит Дениз, и я перевожу взгляд на нее и запрокидываю голову, чтобы увидеть лицо Кентона.

– У нас будет мальчик? – спрашиваю я, не замечая реакции от Кентона.

Интересно, уловил ли он то, что она только что сказала?

– Так и есть, – в ее ее голосе слышна улыбка, а Кентон наклоняется и смотрит на меня.

– Ну, папочка, что ты на это скажешь? – спрашиваю я.

– Спасибо. – Он наклоняется, целует меня в губы и шепчет: – Я хочу еще и девочку. Ты права. У меня достаточно места в сердце для гораздо большего.

Я киваю и слегка приподнимаю голову, прижимаясь к его губам, чувствуя, как слезы катятся по щекам.

С нетерпением жду возможности подарить ему еще и дочь.

***

Три года, один месяц, шесть дней, двадцать два часа, шесть минут и две секунды спустя.

– Милый, ты должен опустить ее, – говорю я Кентону, входя в гостиную.

Он сидит на диване, одетый в пару спортивных штанов и ничего больше. По телевизору показывают футбольный матч с приглушенным звуком, пока наша спящая дочь лежит у него на руках, а сын сидит рядом, положив голову ему на грудь и закрыв глаза. Половину времени я думаю, не притворяется ли он спящим, чтобы шпионить за нами. Он знает слишком много для трехлетнего ребенка.

– Она только что уснула, – тихо говорит Кентон, глядя сначала на дочь, потом на меня.

Я закатываю глаза и качаю головой, зная, что он лжет. Если он дома, то дети постоянно висят на нем. Мне нравится видеть их вместе, и когда его нет дома, а оба ребенка хотят, чтобы их все время держали на руках, мне трудно что-то делать по дому.

– Твоя мама едет сюда с Вив. Они хотят осмотреть задний двор и измерить его, чтобы посмотреть, можно ли поставить там игровую площадку.

– Она не сдается, не так ли? – ворчит он, снова глядя на Аннабель.

Я точно знаю, о чем он думает. Как только его мама войдет в дверь, дети перестанут быть нашими. Они станут бабушкиными, и его это слегка бесит.

– У вас есть что-то общее, – ухмыляюсь я.

– Ну, похоже, сегодня она все-таки будет полезна, – бормочет он.

– Что это значит? – спрашиваю я, глаза сужаются, когда я вижу ухмылку на его губах.

– Ты найдешь, чем занять свой чудный ротик, пока мама будет присматривать за детьми.

Я чувствую покалывание в всем теле, и внезапно мне очень хочется, чтобы Нэнси пришла поскорее.

***

– Раздевайся. И становись на колени, детка, – ворчит Кентон, ведя меня в ванную.

Как только Нэнси переступила порог, Кентон передал ей детей. По блеску в ее глазах я поняла, что она точно знает, что происходит. Слава Богу, Маз не спал, и она не могла сказать ничего такого, что заставило бы меня покраснеть.

Я быстро раздеваюсь и падаю на колени, наблюдая, как Кентон запирает за собой дверь в ванную.

– Наконец-то ты слушаешься, – бормочет он.

Я игнорирую это замечание и просто наслаждаюсь, наблюдая, как он идет ко мне. Его руки тянутся к штанам, одна стаскивает их, а другая обхватывает член, поглаживая его, пока Кентон подходит ко мне.

– Открой. – Его взгляд останавливаются на моем рте, и я послушно открываю его. В ту секунду, когда головка его члена касается моего языка, я издаю стон. – Думаю, тебе нравится отсасывать у меня даже больше, чем мне тебя лизать, а мне это чертовски сильно нравится.

Его рука скользит по моей щеке, большой палец касается подбородка. Он тянет вниз мой подбородок, заставляя меня открыть рот шире, и член скользит глубже в рот, задевая заднюю стенку горла. Кентон пробегает руками вниз по моей шее, затем по соскам, дергая их. Я стону, рукой обхватываю его яйца, захватываю основание члена, извиваясь при каждом толчке, в то время как другую ногу направляю себе между ног.

– Покажи мне, какая ты влажная для меня, – требует он, и я вытаскиваю свои скользкие пальцы. Он обхватывает мое запястье, притягивая мои пальцы к его рту.

Жар и ощущение его языка на пальцах заставляют меня выпустить его изо рта и откинуть голову назад. Прежде чем я успеваю попросить его трахнуть меня, он поднимает меня и наклоняет над туалетным столиком, ногой раздвигает мои ноги шире, и я чувствую, как головка его члена касается моего входа. Я ожидаю, что он войдет в меня медленно, но он удивляет, закрывая мой рот рукой, и глубоко врезаясь одним быстрым толчком. Я кричу, впиваясь зубами в его ладонь. Он поворачивает мое лицо к себе, чтобы глубоко поцеловать, продолжая двигаться.

– Подними задницу повыше.

Я поднимаюсь на цыпочки и кладу ладони на туалетный столик, чтобы получить больше удовольствия.

– Посмотри на нас.

Наши взгляды встречаются в зеркале, и я рассматриваю нас. По сравнению с его загорелой кожей, моя кажется кремово-белой. На фоне его огромного тела я кажусь еще более женственной. Мои рыжие волосы распущены и ниспадают на плечи волнами. Мы выглядим так, словно сошли с обложки старого любовного романа. Его руки двигаются по мне, одна обхватывает шею, а другая грудь, и один этот вид быстро приближает мой оргазм.

– Кончи со мной. Я хочу почувствовать это. – Его слова, член и руки толкают меня к блаженству, и я поворачиваю голову, прижимаясь лбом к его шее. Я слышу и чувствую, как он рычит, освобождаясь, в то время как его толчки замедляются, а бедра дергаются.

– Люблю тебя, – говорю я ему, поворачиваясь к зеркалу, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Я тебя тоже, детка, – говорит он, притягивая меня немного ближе к себе, и я чувствую, как его большой палец пробегает по шраму на моем плече.

– Отэм, Анне нужно сменить подгузник! – слышим мы крик Нэнси, прерывающий момент.

Я смотрю на Кентона и закатываю глаза. Если дети не у нее дома, она не меняет подгузники. Она говорит, что сменила их достаточно, чтобы хватило на всю жизнь.

– Я позабочусь о нашей девочке пока ты одеваешься, – говорит он, улыбаясь.

– Спасибо.

Он поворачивает меня в своих объятиях, глубоко целует, отпускает и берет мочалку, чтобы убрать беспорядок. Вымыв руки, он выходит из ванной. Несколько минут я стою и смотрю на себя в зеркало. В отражении я вижу женщину, которая знает, что такое любовь, и только это чувство заставляет меня поспешить одеться, чтобы побыть со своей семьей.

***

– Ты уверен, что это он? – спрашиваю я, переклоняясь через Кентона, который сидит на водительском сиденье нашего грузовика, чтобы мне было лучше видно из его окна.

– Я уверен, детка, – мягко говорит он, проводя рукой по моей спине.

Я перевожу взгляд с молодого человека, с которым должна встретиться через несколько минут, на своего мужа.

– А если он меня ненавидит? – взволновано говорю я. Этот вопрос я задавала каждый раз, когда мы говорили об этом моменте.

– Никто никогда не сможет ненавидеть тебя, а если он это сделает, я надеру ему задницу.

– Веди себя хорошо.

Я знаю его, и он сделает все, что говорит.

– Ты же знаешь, что буду. Итак, ты готова пройти через это?

– Нет, – шепчу я, качая головой и глядя в окно на юношу.

Он красив, с темными волосами, золотистой кожей и длинным худощавым телом, которое напоминает мне о его отце. Я наблюдаю, как он делает глоток кофе, ставит стаканчик на стол, поднимает запястье, чтобы посмотреть на часы.

– Он ждет тебя, детка.

– Мне так страшно, – тихо говорю я, откидываясь на спинку сиденья. Живот скрутило узлом от беспокойства.

– Мой воин никогда ничего не боится, а если боится, то знает, что я буду сражаться вместе с ней.

Я смотрю в его золотистые глаза, в те самые глаза, в которые влюбилась много лет назад, и улыбаюсь, чувствуя, как слезы угрожают пролиться прямо сейчас. Понятия не имею, как мне так повезло. Я наклоняюсь вперед, притягиваю его за шею и целую.

– Спасибо, – шепчу я ему в губы.

– Для тебя все, что угодно.

Я улыбаюсь и открываю дверь грузовика, выпрыгивая прежде, чем он успевает подойти ко мне.

– Что я тебе говорил насчет того, чтобы ты меня ждала? – ворчит он, хватая меня за руку.

Я качаю головой, но ничего не отвечаю, иначе мы бы спорили целый час. Мы переходим улицу, и в ту же секунду, как оказываемся на тротуаре, Дэйн поднимает голову, его взгляд встречается с моим, и я впервые вижу, что у него голубые глаза.

– Отэм. – он произносит мое имя, и слезы наворачиваются на глаза.

Я киваю и сжимаю руку Кентона так сильно, что удивляюсь, как она не сломалась.

– Кентон. – говорит Дэйн, протягивает руку и пожимает ее, затем отстраняется. – Можно тебя обнять? – спрашивает он, и я чувствую, как меня пробирает дрожь, но все равно киваю.

Его руки обнимают меня, и я осознаю, какой он взрослый. Я бы предположила, что его рост около ста девяноста сантиметров; трудно поверить, что когда-то он рос внутри меня. Наши дети сейчас еще такие маленькие, им всего десять и семь лет. Я начинаю плакать сильнее и чувствую, как меня перемещают от него к Кентону, и как только слышу знакомый запах мужа, беспокойство начинает ослабевать, а слезы – стихать. Я отстраняюсь от груди Кентона и вытираю глаза тыльной стороной ладони.