Текст книги "Приключения Печорина, героя из нашего времени (СИ)"

Автор книги: Августин Ангелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7

Меня удивило, что на этот раз события не повторились в точности, как в той книге. И пьяный казак, зарубивший свинью, внезапно сам вышел из хаты. Но, сыграла роль быстрота, с которой мы рванули к этой избе. Ведь я уже знал, где он прячется. И он не казался настолько уж пьяным, смотрел зло и говорил с вызовом.

Внезапно я увидел: за его спиной в глубине хаты мелькнула тень. Он явно кого-то прикрывал. Значит, в прошлый раз, который в книге, те его гости успели улизнуть. Но, на этот раз мы подошли к хате слишком быстро. И они не успели удрать.

– Там еще кто-то есть! – крикнул я и выхватил пистолет.

Ефимыч резко рванулся в сторону, и в тот же миг из-за его спины из темноты помещения грянул выстрел. Пуля просвистела рядом с моей головой.

– Выходи, гаденыш! – взревел Вулич и бросился вперед, выхватив свой клинок из ножен.

Казаки ринулись за ним. В избе началась свалка. Вспышки выстрелов из-за перевернутого стола, крики, звон клинков. Я увидел, как Ефимыч замахнулся на Вулича шашкой, окровавленной в свиной крови. Но, я вовремя успел выстрелить в убийцу. И пуля отбросила его от серба. Казак рухнул, хрипя, с простреленной печенью.

Вот только, он, действительно, находился в помещении не один. Из глубины хаты из-за перевернутого стола несколько раз выстрелили, подстрелив двоих наших казаков, а потом оттуда через окно стремительно выскочил человек в черкесской одежде – высокий, с бледным, как у покойника, лицом. Он метнулся к задней стене, распахнул ставни и ловко выпрыгнул во двор.

– Держи его! – закричал я, но было поздно.

Сразу за этой крайней хатой начинался овраг, а в овраге стоял его конь. Наши же лошади находились на другом конце станицы. Английский агент быстро добежал до коня, вскочил на него и исчез в ночи.

Но, мы застрелили его сообщника, который прикрывал отход ряженого в черкесскую одежду, отстреливаясь из-за перевернутого стола. Этот мертвец имел вид обычного горца. Когда все стихло, мы осмотрели избу. Но, ничего интересного найти не удалось. На трупе неопознанного «горца» не имелось ни единой улики, чтобы хотя бы приблизительно понять, откуда именно он здесь взялся.

Ефимыч был еще жив, но его рана оказалась смертельной. Однако, перед смертью он все-таки ответил мне на вопрос, почему собирался убить Вулича. Казак не стал отпираться, предчувствуя собственную кончину, потому сказал честно:

– Тот, который сбежал, представился майором Михаилом Суворовым. Имени второго, которого вы застрелили, я не знаю. А тот, Суворов, назвался полицмейстером секретной военной полицией. Какую-то бумагу с печатью мне показывал. Да я не грамотный, не разобрал, что там написано было… Он посулил золото моей семье… Обещал потом вытащить меня с каторги… Сказал, что этот поручик – предатель, который и сам ищет смерти оттого, что совестью мучается… И убить его греха не будет…

«Хитро работают англичане. Про нашу новую секретную службу, создаваемую на Кавказе, не только уже осведомлены, но и замаскировались под нее», – подумал я.

А Вулич стоял над умирающим Ефимычем бледный, как полотно, пробормотав:

– Так вот оно что…

Я посмотрел ему в глаза и сказал откровенно:

– Надеюсь, теперь ты понимаешь, Милорад, насколько глупо выглядит твоя бравада? Ты – опасный свидетель для них. И они не остановятся.

Он медленно кивнул, спросив меня шепотом:

– Но, почему Ефимыч убил свинью?

Я ответил столь же тихо:

– Чтобы никто не сомневался, что он пьяный и сумасшедший. Чтобы твоя смерть выглядела глупой случайностью, а ему не присудили смертную казнь, а только каторгу.

Вулич засмеялся, горько и резко, потом проговорил:

– Ирония судьбы. Я играл роль фаталиста, а оказалось, что за мной действительно охотятся.

– Теперь ты знаешь – твоя жизнь не просто ставка в игре, – сказал я.

Он посмотрел на меня. Впервые за все время в его взгляде появилось что-то живое.

– Спасибо тебе, Печорин, что спас меня. Значит, ты мой ангел-хранитель? – проговорил он с усмешкой.

– Скорее, сослуживец, – намекнул я.

Вулич замер. Потом сказал:

– Значит, ты все-таки из тех, кто верит, что можно обмануть рок?

– Я из тех, кто верит, что ты – не самоубийца, а достойный офицер. И у тебя есть приказ, которым нельзя пренебречь. Нельзя заиграться.

Его глаза сузились. Он понял, что мы служим в одной конторе.

– Кто тебе сказал? – прошептал он.

– Неважно. Важно другое. Если ты застрелишься из-за своих личных неурядиц, то погибнет замысел, ради которого мы здесь.

Вулич долго смотрел на меня, потом неожиданно улыбнулся.

– Любопытно. Ты первый, кто попытался меня спасти, а не подтолкнуть к краю.

Я кивнул, а он тихо произнес:

– Что ж… Может, и правда, стоит пожить еще немного?

Он пожал мне руку. И впервые за долгое время в его глазах не было пустоты.

Потом какие-то женщины с криками прорвали казачье оцепление. То были мать, жена и прочие родственницы Ефимыча. Женщины от горя выли и причитали, потеряв своего кормильца. И нам пришлось выйти на воздух. А сразу после происшествия казаки передали, что меня ждут в доме коменданта.

Когда я явился, оказалось, что у коменданта гостит сам полковник Красин. И это он вызвал меня к себе. Выслушав мой доклад, он сказал:

– Неплохо справились. Вулич остался жив – и это главное.

– Вот только, резидент сбежал. Мы его упустили, – пробормотал я.

Красин усмехнулся, проговорив:

– Зато теперь мы знаем его в лицо. И знаем, что он прикидывается одним из нас.

– Но и англичане теперь знают, что мы их раскусили, – заметил я.

– Ничего, игра только начинается, прапорщик. И вся партия этой большой игры еще впереди, – сказал он. Потом добавил:

– Завтра в станицу прибывает обоз с боеприпасами и с продовольствием для вашей крепости. И ваше дело, Печорин, – снова обеспечить безопасность в пути. Но и когда возвратитесь к Максиму Максимовичу, оставайтесь бдительны. Есть подозрения, что вражеские агенты уже засланы и туда. Я передам через вас коменданту секретный пакет, где, в том числе, будет упомянуто и о ваших полномочиях. Похоже, у англичан есть сообщники внутри крепостных стен.

Я, почувствовав, как по спине пробежал холодок, попытался уточнить:

– Нет ли каких-нибудь намеков, кто может быть предателем?

Но, полковник лишь покачал головой, проговорив:

– Не знаю. Но, они там точно есть. Судите сами: о проезде князя Гиоргадзе через вашу крепость, как и о маршруте следования вашего каравана, кто-то определенно предупредил горцев. Потому они и устроили засады на дороге сюда. А те трое застрельщиков с длинными английскими винтовками, которых вы вовремя выявили и ликвидировали, похоже, были специально подосланы англичанами, чтобы убить князя. Надеюсь, что обратный путь в крепость для вас будет спокойнее. Ведь теперь князь с вами не едет. Он уже отбыл в Пятигорск с усиленным охранением. А вам предстоит выявить английских шпионов и их пособников на месте, в самой крепости. В этом состоит ваше новое секретное задание. И еще. С вами поедет Вулич.

– Почему Вулич? – удивился я.

Полковник объяснил:

– Сейчас вы спасли его. Но, оставаться здесь ему все равно слишком опасно. Попытку покушения англичане могут и повторить. А вот в отдаленной крепости, вроде вашей, он будет в большей безопасности. К тому же, он пригодится вам для усиления. Я предупрежу его. И Вулич станет сознательно помогать вам в деле поиска шпионов. А вы – ему. Заодно присмотрите, чтобы и сам он не натворил глупостей с этим своим фатализмом. А формальный предлог к переводу Вулича имеется – усиление вашего гарнизона полусотней казаков. И этой полусотней будет командовать Вулич. А вы будете командовать в крепости разведкой. Я напишу Максиму Максимовичу, чтобы он выслал представление на досрочное повышение вашего чина за боевые заслуги.

Полковник пожелал мне счастливого пути. А через день мы уже отправились в обратный путь, сопровождая обоз. И во главе полусотни казаков ехал поручик Милорад Вулич. Обоз двигался медленно. Накануне прошел дождь, и телеги тащились на подъемах, как черепахи, скрипя колесами по размытой дороге. Казаки Вулича растянулись цепью по обе стороны, а мои дозоры отправились вперед. Я поехал рядом с сербом, который теперь выглядел иначе. Подле меня находился уже не прежний бесстрастный фаталист, а сосредоточенный офицер, чьи глаза внимательно вглядывались в местность.

– Ты прав, Гриша, – вдруг сказал он, взглянув на меня. – Наша жизнь, – это не только игра, но и долг.

Я лишь кивнул. Ветер доносил запах сырой земли и горькой полыни.

– Ты думаешь, горцы попробуют напасть снова? – спросил Вулич.

– Возможно. Наш обоз – слишком лакомый кусок для них, чтобы упустить его без всяких попыток захватить. Так что вполне могут попробовать. Если не сегодня, то завтра. И даже то, что охрана каравана усилена твоим отрядом, может не остановить их от вылазки. Нрав у горцев слишком горячий. Да еще и англичане. Они знают, что ты жив. Значит, могут продолжить охоту.

Милорад стиснул поводья, проговорив:

– Жаль, что этот ложный «майор Суворов» ускользнул от нас.

– Вполне вероятно, что мы еще встретимся с ним или с его агентами, – сказал я.

Впереди показался узкий проход между скал – идеальное место для засады. Я поднял руку, и обоз начал замедлять движение.

– Разведка, вперед! – скомандовал я.

Несколько казаков из моего взвода рысью понеслись к ущелью. Вскоре один из них вернулся, доложив:

– На дороге чисто, ваше благородие!

Но, что-то в его голосе звучало неуверенно.

– Ты хорошо разведал? – прищурился Вулич.

Казак замялся, потом дополнил доклад:

– Вроде бы… На дороге ничего нет. Но вон там, в той стороне, в распадке за камнями у входа в ущелье на глине видны лошадиные следы. И они свежие.

Он указал рукой в сторону узкого ущелья, берущего начало за склоном ближайшей горы. Я обменялся взглядом с сербом, проговорив:

– Похоже, горцы уже здесь.

Вулич резко развернул коня и закричал своим казакам:

– Приготовиться к бою!

– Сколько их? – спросил я казака из дозора, проверяя свои пистолеты.

– Если судить по следам, то не больше двух десятков, ваше благородие, – ответил он.

Не успели мы проехать и сотни шагов, как откуда-то сверху из-за скал грянул залп. Пули сразу попали в лошадей, везущих переднюю телегу, убив наповал одну и сильно ранив вторую. И эта телега встала, вызвав затор на дороге, из-за чего весь обоз вынужденно остановился. Впрочем, это не вызвало катастрофы, поскольку команду замедлить движение возницы получили вовремя.

– Рассредоточиться! – закричал я.

И казаки рассыпались от телег, отвечая огнем на скаку. Вулич, пригнувшись к гриве коня, поскакал к большому валуну возле скал, я – следом. Мне казалось очень важным беречь Вулича. И я не только исполнял приказ полковника Красина на этот счет, но и свой собственный интерес у меня имелся. Ведь, защитив серба от Ефимыча, я изменил сюжет книги Лермонтова! И, следовательно, благодаря этому событию, я сам теперь обрел возможность строить свою собственную новую судьбу, которую получил, оказавшись на месте Печорина. А это означало, что, быть может, я смогу изменить и течение исторических событий. И, в этом плане, Вулич казался мне ключевой фигурой, которую необходимо сохранить.

Выстрелы продолжали греметь. Один из наших казаков рухнул с седла, хватаясь за бок, пробитый пулей.

– Чертовы гады! – выругавшись, Вулич выглянул из-за укрытия и тут же отпрянул – очередной вражеский выстрел чиркнул пулей по камню рядом с нами.

Я тоже, высунувшись, рискнул бросить взгляд в сторону стрелков. Заметив, откуда ведется огонь, я прокричал:

– Вижу их! Они за камнями на уступе над обрывом наверху слева!

Вулич кивнул, затем неожиданно рванул к ближайшей скале, сразу начав карабкаться наверх.

– Прикроешь? – крикнул он мне.

– Безумец! – прокричал я, но сам уже поднимался следом по скользким камням, приказав нескольким казакам из самых ловких моих разведчиков последовать за нами.

У нас не имелось никакого альпинистского снаряжения. Но, Вулич оказался на редкость отчаянным скалолазом, быстро взбираясь наверх без всякой страховки. К счастью, выступ скалы надежно скрывал наш маневр от вражеских стрелков. А пока мы карабкались, охрана обоза продолжала отстреливаться не только от тех неизвестных, которые засели наверху впереди, но и от пары десятков конных горцев, которые неожиданно выметнулись из ближайшего ущелья и понеслись по противоположному пологому склону, стреляя на скаку, в сторону нашего каравана.

Несмотря на всю свою горячность, горцы не могли не понимать, что нас гораздо больше. Несколько их стрелков на скалах, да два десятка всадников на открытом месте против полусотни наших казаков Вулича и четверти сотни моего взвода – это просто несерьезно. Значит, целью вылазки вполне могло снова быть именно убийство Вулича. И мне приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы догнать этого отчаянного скалолаза, на которого шла охота. И где только он научился так виртуозно лазить по скалам? Вроде бы и альпинистских школ к 1834 году еще не открыли?

Как только Вулич вылез на скальный гребень и побежал по нему, я произвел выстрел в сторону горцев, отвлекая их внимание на себя. Наконец, мои казаки-разведчики тоже показались у гребня. Там они сразу залегли и открыли огонь по противоположной скальной площадке. На ней как раз и засели вражеские застрельщики, стреляющие по нашему обозу. И казаки на какое-то время прижали их огнем, не давая им стрелять прицельно. Вулич в это время исчез за скальной верхушкой. И я потерял его из виду на несколько тревожных минут. Но, оказывается, он подобрался к неприятельской позиции с тыла. А вскоре с той стороны раздался выстрел, затем второй, потом сдавленный крик.

– Двоих застрелил и одного заколол! – наконец-то донесся торжествующий крик серба.

Лишившись поддержки от своих стрелков со скал, горцы внизу запаниковали и стали разворачивать коней. Они отступали. И их отход был беспорядочным. Теперь уже казаки бросились в атаку, нагоняя отставших и приканчивая на скаку тех, кого смогли догнать. Через несколько минут все было кончено. Трое застрельщиков лежали мертвыми на скальной площадке, а горские всадники ускакали, оставив еще двоих убитых.

– Удлиненные английские винтовки, – осмотрев трофейное оружие, пробормотал Вулич. – Но стреляли не англичане. А местные, вероятно, наемники англичан.

Я все-таки тоже добрался до той площадки, где находился серб. А он как раз подошел к одному из убитых и обыскал его. На поясе у мертвеца Вулич обнаружил кожаный кошель, наполненный серебром, продемонстрировав мне свой трофей.

– Похоже, они получили аванс за работу. Хотели тебя подстрелить, не иначе, – заметил я.

Милорад мрачно кивнул, соглашаясь:

– Они знали маршрут. Значит, среди наших действительно есть предатели.

Мы переглянулись. Оба понимали: самое опасное ждет впереди.

Глава 8

Когда мы подъезжали к крепости, солнце стояло высоко, и день выдался ясный. Никакой дымки над горами не висело, а горный воздух не казался холодным. С высоты крепостных стен наблюдатели заметили нас издалека. А вскоре сам Максим Максимович встретил караван у ворот. Комендант выглядел озабоченным, когда приветствовал нас, проговорив:

– Ну вот и вы! Вовремя! А то я заждался уже! По окрестностям горцы так и шныряют. А боезапаса мало осталось, да и людей не хватает, чтобы горцев этих гонять. Надеюсь, что вы добрались благополучно?

– Не без приключений. Обстреляли нас горцы, но мы отбились. К счастью, нам командование усиление выделило, – ответил я и представил поручика Милорада Вулича, который подъехал следом за телегами во главе своей полусотни казаков.

Увидев серба и его отряд, а также то, что обоз добрался до крепости в полном составе, не растеряв по дороге ценный груз, доставив боеприпасы и провиант в крепость в целости и сохранности, комендант приободрился и улыбнулся. С радушием хозяина он сразу же предложил мне:

– Заходите в штаб, Григорий Александрович, расскажете подробности, пока мои денщики помогут поручику Вуличу расквартировать его отряд в крепости, да угощение приготовят.

Уже в штабном кабинете я передал Максимычу секретный пакет, выданный мне полковником Красиным. Комендант сломал сургучную печать, развернул бумаги, пробежался по ним глазами, и его лицо опять приобрело озабоченный вид, даже стало еще мрачнее.

– Так… Значит, вот оно как… Среди нас предатели! – проговорил он.

Я кивнул, а он поднял на меня взгляд от секретных бумаг и продолжал:

– Получается, теперь ты, Печорин, у нас официальный соглядатай от секретной полиции, так, что ли?

– Если хотите, можете и соглядатаем называть, не обижусь, – ответил я.

– А Вулич, что же? Он тоже с тобой в деле, как я понимаю?

– Тоже. Нам полковник Красин поручил совместно производить поиски английских шпионов и предателей, – объяснил я. – Вулич будет моим напарником в предстоящем расследовании.

Комендант тяжело вздохнул, проговорив:

– Вот только английских шпионов и их пособников мне тут под боком еще и не хватало! Разумеется, их нужно выявить поскорее. Но смотрите, вы с Вуличем, чтобы без лишнего шума! А то народ у нас нервный, не любят наши господа офицеры, когда их в предатели записывают.

– Мы постараемся, – сказал я.

– Ага. Вот и постарайтесь, – проворчал Максим Максимович. – Ну что ж, завтра, я так полагаю, начнете. А сегодня отдыхайте. Скоро приглашу вас с Вуличем на ужин по поводу благополучного возвращения.

Но, отдыхать мне особо не пришлось. Поздно вечером, когда уже поужинали, выпили и закусили, выслушав тосты от офицеров крепости за государя Николая Павловича, за процветание родимого Отечества, за победы над врагами Российской Империи и за наше благополучное преодоление дорожных опасностей и возвращение в крепость в добром здравии и с пополнением, я уже собирался лечь спать в своей комнате, вдруг в дверь постучали.

– Войдите! – крикнул я, потому что мой денщик все еще хлопотал где-то снаружи, помогая разгружать обоз.

На пороге стоял Вулич, бледный, с горящими глазами.

– Печорин, ты должен это увидеть! – сказал он, протянув мне смятый листок бумаги. – Нашел под дверью комнаты, которую мне выделил комендант.

Я развернул записку. В ней было написано без всякой подписи: «Поручик Вулич! Вы выжили сегодня, но это не значит, что выживете завтра. Крепость – это ловушка для вас. Бегите отсюда, пока можете».

Я поднял глаза от текста, сказав Милораду:

– Значит, полковник Красин прав. Здесь точно орудует кто-то из английских шпионов. И твое прибытие напугало эту крысу. Этой запиской враг сразу выдал свое присутствие. Вероятно, английские прихвостни хотят взять тебя на испуг.

– Я не из пугливых, не на того напали! – ухмыльнулся Вулич.

В глазах его я видел решимость. И я сказал:

– Что ж, тогда начнем охоту на них первыми. Делай вид, что испуган. Возможно, тогда шпион выйдет на контакт ради дальнейшего твоего шантажа. И будь начеку. Не забывай, что они могут попытаться тебя убить. Держи подле себя двух вооруженных денщиков. Я же прямо сейчас пойду с этой запиской к Максимычу.

Он кивнул, потом медленно сложил записку, протянув ее мне. И я направился к штабу. Но, Максимыча, несмотря на позднее время, я нашел возле казематов крепостного арсенала, куда складировался порох, ядра для пушек и прочее вооружение, привезенное телегами нашего обоза. При свете масляного фонаря комендант производил осмотр имущества, которое солдаты уже успели выгрузить.

Отозвав Максимыча в сторонку, я шепнул ему по поводу неприятной записки. И мы поднялись на вал, якобы для внеочередной инспекции караулов. На самом деле, просто отошли с ним туда, где никто не смог бы подслушать наш разговор, поскольку на этом участке стены спрятаться было просто негде. Уже давно стемнело, и на небо вышла почти полная луна. Ее призрачный свет падал на лицо Максимыча. И я видел, что оно, обычно добродушное, было напряженным.

– И что вы сами думаете об этой записке, Григорий Александрович? Догадываетесь ли, кто мог подобное написать? – спросил комендант.

– Если бы догадывался, не пошел бы к вам сейчас за советом, – усмехнулся я. – Мне только совершенно ясно, что записка подобного содержания подтверждает, что кто-то в крепости служит врагам.

Ветеран кивнул, проговорив серьезно:

– Думаю, что враги следят здесь у нас буквально за всем. Ведь не успел поручик Вулич приехать, как ему уже эту записку подсунули, чтобы напугать. Следовательно, враги в себе уверены. По-видимому, они каким-то образом связаны с другими шпионами, которые находятся вне крепости. Возможно, через местных жителей шлют донесения, или еще как-нибудь. Это вам и предстоит выяснить. И почему вы думаете, Печорин, что шпион затесался именно среди офицеров? Возможно, это кто-то из рядовых солдат или из казаков. А, быть может, из унтеров? Или, например, из торговцев, которые постоянно ездят в крепость и из нее?

Я попытался объяснить:

– Во-первых, этот человек грамотный, что видно по тексту записки. Там нет ни единой ошибки. Во-вторых, сведения о проезде через крепость и о дальнейшем маршруте князя Гиоргадзе были секретными, доступными лишь офицерам…

– Но, я не могу открыто проверять своих же офицеров! Что они обо мне подумают? – воскликнул Максимыч, перебив меня. Потом добавил:

– А вы, Печорин, здесь новенький. Вернее, не совсем новый человек, конечно, но и не старый, не ветеран этой крепости, да и чин у вас слишком незначительный. Служите вы с нами всего ничего, без году неделя. Вулич – тем более новичок. И вас, простите, не воспринимают пока всерьез в кругу офицерского собрания. К тому же, все знают о вашей обычной замкнутости и отрешенности… А о ваших секретных полномочиях никто не знает. И знать не должен здесь никто, кроме меня… Потому я прошу вас подойти к этому делу деликатно, с головой, как говорится. Не поднимайте шума. Понаблюдайте внимательно. И тогда, возможно, сможете увидеть то, что я пропускаю. В любом случае, вам потребуется найти железные доказательства прежде, чем кого-нибудь из офицеров обвинить. Поймите, на кону стоит моя репутация, как коменданта. Я, разумеется, помогу вам, чем смогу, но, я не желаю, чтобы это дело обрело публичность. Надеюсь, что вы меня понимаете?

Я выслушал его пожелания молча. Потом спросил:

– Быть может, вы подозреваете кого-то?

Максимыч задумался, потом сказал:

– Не думаю… Зебург слишком умен для своей должности. Друбницкий – слишком жаден. А Никифоров… Он замолчал.

– И что с Никифоровым? – уточнил я.

И Максимыч добавил немного интересной информации:

– Он заядлый охотник. Потому часто отлучается из крепости и носится на коне по окрестностям за дичью. Кстати, он исчезал накануне вашего возвращения. Говорит, что был на охоте. Но я проверял – никто в наших патрулях не слышал выстрелов в той стороне, где он, вроде бы, охотился.

– Интересно. Это уже зацепка. Возможно, Никифоров ведет свою игру, – сказал я.

Утром я первым делом проверил Никифорова, застав его возле ружейного склада.

– Ружья собираетесь пересчитать, поручик? – поинтересовался я небрежно, подойдя к нему со спины.

Он вздрогнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки, ответив:

– Обыкновенная проверка, Печорин. После вашего возвращения с обозом хочу лишний раз убедиться, все ли на месте, согласно описи.

– А что могло пропасть? – уточнил я.

– Ну, например, порох или свинец. В пути могло потеряться что-нибудь. Времена нынче тревожные…

Я заметил, что его глаза бегали. Следовательно, главный крепостной интендант нервничал, прервав нашу беседу тем, что ушел внутрь склада. Но, я не пошел за ним, поскольку собирался сначала проведать остальных подозреваемых.

Немец Зебург, наш славный бог войны и артиллерии местного масштаба, оказался не при делах. Он сидел в тени крепостной стены на ящике с зарядами для пушек и играл в шахматы с другим бездельником поручиком Друбницким.

– А, Печорин! Присоединяйтесь, – предложил он вроде бы приветливо, но в его взгляде мелькнуло что-то холодное.

– Не сегодня. Кстати, Ипполит Илларионович, слышал, вы прекрасно разбираетесь в математике и в шифрах? – попытался импровизировать я. И не зря.

Лошадиное лицо Зебурга дрогнуло, он спросил:

– Откуда вам это известно?

– Максим Максимыч хвалил ваши математические способности, – придумал я объяснение.

– Ну, что вы! Какие там способности… Не более, чем у любого артиллериста. Мои познания весьма поверхностны.

Меня удивил такой слишком поспешный ответ. Скромнягу из себя немец строит. Интересно только, зачем? Но, я решил не зацикливаться на этом.

Что же касалось поручика Друбницкого, командира пехотной роты, составляющей основу крепостного гарнизона, то в разговоре с ним и вовсе зацепиться было не за что, поскольку он был подчеркнуто вежлив. И я по-прежнему терялся в догадках, кто же из троих офицеров английский шпион?

Вуличу тоже сходу ничего выяснить не удалось. Пока он лишь воспользовался моим советом и ходил везде вместе с двумя вооруженными денщиками, да и сам при пистолетах. И никто на него не нападал. Возможно, шпионы просто боялись, что называется «засветиться» и «подставиться». Ведь выглядел серб очень грозно и решительно. И враги понимали, что с таким воином им сладить будет непросто.

Дни шли за днями. Ничего интересного не происходило. И тут нас внезапно пригласили на свадьбу к местным жителям. А события, как оказалось, продолжали развиваться по книге Лермонтова. Даже несмотря на то, что поручик Вулич теперь остался в живых и служил в крепости вместе со мной.

Приглашение на свадьбу к местному князю пришло неожиданно. Он сам приехал в крепость и пригласил к себе русских офицеров. Максим Максимович, хоть и не любил подобные мероприятия, рассказывая всем, что давно, мол, бросил пить и теперь может позволить себе лишь пригубить хорошее вино, чтобы поддержать тост, тем не менее, считал, что отказываться нельзя – дипломатия с этими горцами важна прежде всего.

– Ну что ж, придется ехать. Только смотрите, прапорщик Печорин, держите ухо востро. И вам, поручик Вулич, тоже советую не расслабляться, – предупредил комендант, когда мы собрались в путь.

Князь принимал нас в своем большом доме, расположенном на склоне горы в ближайшем ауле, с восточным радушием, но за улыбками его приближенных я уловил настороженность. Особенно внимательно за нами наблюдал один из его нукеров – широкоплечий и седоватый, с орлиным носом и холодными глазами. По виду опытный воин.

Вулич шепнул мне:

– Я тут времени даром за эти дни тоже не терял. Как приехал с тобой в крепость, так сразу начал наводить справки о местных жителях. Видишь того седоватого? Это лихой наездник по имени Казбич. У него отличный конь по кличке Карагез – мечта всех горцев. Азамат, сын князя, положил на коня Казбича глаз и уже не раз пытался выменять этого скакуна на что-нибудь ценное.

Я кивнул, но больше меня заинтересовало другое: среди гостей был Никифоров. Он сидел в углу, пил чай и что-то оживленно обсуждал с одним из старейшин аула, бегло разговаривая на горском наречии.

– Любопытно… Офицер из русской крепости на свадьбе у горского князя общается с местными, словно со старыми друзьями. И он говорит с ними на их языке! Когда только успел выучить? – заметил я, указывая на нашего интенданта.

Вулич усмехнулся:

– Он же охотник, говорил Максимыч. Видимо, не только на кабанов в горы уходит, но и на местных девок посмотреть, да делишки выгодные обделывать с горскими торгашами. Вот и выучил он их язык ради собственной выгоды.

Серб не спускал глаз с хорошенькой местной девушки, которая вертелась и крутилась перед ним в танце, одаривая улыбкой. Заметив внимание офицера к девушке в разгар празднества, Азамат, юный и пылкий княжеский сын, подошел к Вуличу и, указывая на неутомимую танцовщицу, сказал с хитрой улыбкой:

– Тебе нравится моя сестра Бэла? Она будет твоей, если достанешь мне коня Карагеза.

Я сам смотрел на эту девку во все глаза, потому что танцевала она, на самом деле, превосходно. А еще я, как только услышал имя, отчетливо понял, что перед моими глазами она самая – героиня книги Лермонтова! Но, я понимал и то, что эта Бэла совсем не в моем вкусе, хотя прежнему Печорину она очень нравилась. На мой взгляд фигура ее была чересчур тощая и костлявая, а ее профиль с горбатым носом казался слишком хищным. Я же всегда предпочитал иную форму носа у противоположного пола, гораздо более женственную. Да и размер груди тоже у Бэлы не дорос до моих предпочтений. Но Вуличу, похоже, нравились именно такие девчонки: черноглазые, худые и носатые южанки. Ничего удивительного, ведь он сам родился в южных краях на Балканах.

И я видел, как Милорад на мгновение замер, когда Азамат предложил ему сестру в обмен на чужого коня. Сербская кровь Вулича закипела, но он сдержался и лишь сухо ответил:

– Я не торгую женщинами.

Азамат нахмурился, но тут же засмеялся, будто пошутил. Однако в его глазах мелькнуло разочарование.

На обратном пути в крепость нас неожиданно догнал всадник. Это был Казбич.

– Русские, – крикнул он хрипло, – берегите спины. В горах не все спят.

И прежде, чем мы успели что-то ответить, он исчез в темноте.

– Что это? Намек о бдительности, или скрытая угроза? – спросил Вулич.

– Или новое предупреждение от английских шпионов, – ответил я. – Надо будет обязательно проследить за этим Казбичем. Чую я, что неслучайно он кольчужку пододевает под свой черкесский наряд.