Текст книги "Приключения Печорина, героя из нашего времени (СИ)"

Автор книги: Августин Ангелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 27

Гиоргадзе что-то сказал Аслану, и тот засмеялся. Потом предатель резко дернул Веру за связанные впереди руки, заставив вскрикнуть. Этого мне было достаточно, чтобы принять решение. Я, действительно, собирался ослушаться штабс-капитана. Но, не пришлось, поскольку время, предназначенное для согласованного удара, уже настало. Убрав в футляр на поясе подзорную трубу и взглянув на карманные часы, я вернулся к своему коню Абреку.

В этот момент с бастионов крепости загрохотали пушки, отвлекая внимание неприятельских передовых дозоров. Крепостные ворота тут же раскрылись. И, выметнувшись на простор, казаки полусотни Вулича ударили с фронта, наполнив воздух криками: «Ура! За царя и Отечество!» Их атака была стремительной, но не главной.

Уже сидя в седле, выхватив пистолет из кобуры, я скомандовал:

– Казаки, за мной! В атаку!

Солнце как раз коснулось своим нижним краем горных хребтов, окрашивая склоны и облака над ними в золотисто-багровые тона, когда мы устремились к аулу. И я слышал, как и Максим Максимович наконец-то приказал своей сотне:

– По коням! Вперед!

Где-то недалеко, с противоположной стороны аула, раздавались выстрелы и крики – это Вулич вел своих казаков в лобовую атаку. Там завязалась жестокая схватка. Турки и черкесы не ожидали нападения, но быстро опомнились. Вулич с ходу снес дозоры горцев и вломился со своими казаками на окраину аула. На скаку они стреляли во все, что двигалось. Но и по ним стреляли горцы и наемники, прячась за домами.

Пока горцы и турки бросились отражать нападение с той стороны, откуда ударил Вулич, мы с Максимычем и моими казаками уже подбирались к аулу с тыла, выскочив из-за скал с противоположной стороны, откуда в ауле нападения не ожидали. Максимыч ринулся в бой во главе казачьей сотни с беспощадной решимостью старого опытного льва, привыкшего пускать кровь жертвам.

Я мчался впереди своего взвода. У меня было значительно меньше всадников, чем у Максимыча и у Вулича, но каждый казак-разведчик в бою стоил двух простых линейных казаков. Сделав залп на скаку и сжимая в руках шашки, мы ворвались в селение, рубя растерявшихся горцев.

Вскоре пороховой дым затянул узкие улочки, и сквозь него мелькали фигуры черкесов и турецких наемников, пытавшихся обороняться. Чтобы поберечь лошадей, которые были бы отличными мишенями для врагов, нам пришлось спешиться, прорубая себе путь вперед между домами горцев. Ступая по трупам врагов, я направлялся в ту сторону, где видел в подзорную трубу Веру в последний раз, за пару минут перед штурмом. Теперь ее нигде не было видно, но, я не терял надежду и пробивался к площади возле дома князя Аслана, где еще так недавно видел Веру. Вот только, ни ее, ни князя Гиоргадзе я никак не находил.

Вдруг из-за угла большого дома князя Аслана в обширный двор выскочила знакомая фигура. И я узнал Кэлекута – его лицо исказила злоба, а в руке сверкала сталь клинка. Кэлекут тоже меня узнал.

– Печорин! Какая встреча! – прокричал он по-русски.

Я едва успел увернуться от его мощного удара. Но, он снова рванулся вперед, пытаясь своей шашкой рубануть мне по шее. И мне снова пришлось изворачиваться, чтобы спастись. Рубакой Кэлекут оказался отчаянным. Но, я применил маленькую хитрость из опыта моих прежних драк в двадцать первом веке. Блокировав его клинок своим, я свободной рукой притянул горца к себе за воротник и резко ударил его лбом в переносицу, отчего Кэлекут свалился с ног, выронив шашку. Тут и мои казаки подоспели.

– Где князь Гиоргадзе⁈ – закричал я, прижимая Кэлекута с разбитым носом к земле.

Тот лишь скривился в злобной ухмылке:

– Он уже далеко…

Мы уверенно победили и обыскали весь аул. Но, ни Веры, ни Гиоргадзе там не было. Они исчезли. Зато мы нашли служанку Катю – ее бросили связанной в сарае с домашней скотиной. Девушка, вся избитая, едва могла говорить, но прошептала:

– Они ушли… в горы…

– Гиоргадзе поехал один и забрал Веру? Так? – уточнил я.

– Нет… С ним ушли несколько турецких воинов и… несколько чеченцев с их командиром, – ответила Катя.

Она замолчала, вздрагивая от выстрелов, которые все еще звучали на улочках аула.

– И кто этот командир? – спросил Максим Максимович, стоявший рядом со мной.

– Какой-то англичанин… Кажется, его звали Мертон… – проговорила служанка.

В моей голове вспыхнула мысль: «Так вот оно что! Гиоргадзе, Мертон и чеченцы – все они играли в одну игру! И Вера стала теперь лишь разменной монетой между ними!»

Пыль и пороховой дым медленно оседали на землю, смешиваясь с запахом крови и гари. Аул был взят нами без существенных потерь, но победа казалась мне пустой. Гиоргадзе и Мертон улизнули, а вместе с ними снова потерялись нити заговора, который оказался куда сложнее, чем я предполагал.

– Опять этот проклятый Мертон… – сквозь зубы процедил я.

Максим Максимович тяжело вздохнул, вытирая окровавленную шашку мохнатой шапкой убитого черкеса.

– Значит, этот англичанин все еще крутится здесь? – пробурчал он. – Я думал, после истории с контрабандистами он сбежал окончательно. Но, нет!

– Он не из тех, кто сбегает, – ответил я, припоминая холодные глаза лейтенанта Мертона, его точные, выверенные движения. – Он играет в свою игру. И, похоже, Гиоргадзе – лишь одна из его фигур.

Катя, дрожа, продолжала говорить:

– Еще грузин и англичанин говорили… о каком-то «ключе». А князь Аслан засмеялся и сказал, что теперь у них есть все, чтобы «открыть дверь»…

«Что еще за дверь»? Мой мозг лихорадочно работал. Если Мертон замешан, значит, дело не просто в похищении Веры. Значит, есть что-то большее! Что-то, за чем охотится британская разведка в этих краях.

– Куда они пошли? – резко спросил я плененного Кэлекута.

– В ущелье… Там старая тропа ведет к соседнему перевалу, – прошептал горец.

Максим Максимович хмыкнул:

– Если они ушли туда, то нам не догнать. Там узкие каменистые тропы и повсюду обрывы… Да и ночь близко.

– Значит, надо двигаться сейчас, – я уже повернулся к своему коню Абреку, желая вскочить в седло.

Но штабс-капитан схватил меня за руку, проговорив:

– Печорин, опомнись! Тысяча чертей! Ты хочешь лезть в горы с горсткой казаков в темноте? Там осыпи на каждом шагу! Да еще и засады могут быть…

Но, я возразил:

– Они тащат Веру туда не просто так. Если Мертон здесь, значит, речь идет о чем-то важном. Возможно, даже о предательстве куда хуже, чем измена князя Гиоргадзе.

– Они не смогут быстро двигаться по той тропе в темноте. Если выступим с рассветом, то мы их все равно догоним! – сказал штабс-капитан, но в его голосе слышались сомнения.

Я взглянул на верхний краешек закатного солнца, быстро скрывающийся за горами. Еще немного, и там, в темнеющих ущельях, следы уже будет невозможно разглядеть. Ночь надежно скроет их.

Но я не мог сдаться, сказав решительно:

– Я еду за ними!

Максимыч удивился:

– Один? Да ты, прапорщик, сошел с ума!

Но, я был непреклонен:

– Нужно спасать Веру! Потому я все-таки поеду!

Максим Максимович хотел возражать, но тут подошел Вулич, окровавленный, но довольный:

– Князь Аслан убит. Его люди разбежались. Аул наш.

– А Гиоргадзе ускользнул, как и Мертон, – мрачно заметил я.

Вулич усмехнулся:

– Не навсегда. Мы начнем погоню. Но не сейчас. Завтра на рассвете. Сегодня наши люди сильно устали. Да и тьма подступает…

Но, я уже не слушал. В моей голове крутилась только одна мысль: «Что теперь будет с Верой, если я не поспешу ей на помощь прямо сейчас, не откладывая погоню до утра?»

Казаки ликовали, празднуя победу, я же по-прежнему собирался ехать в ночь, понимая, конечно, что это – безумие. Но ждать подмоги от Вулича и Максимыча, которые были готовы продолжить поиски лишь с рассветом, значило потерять след! И тут неожиданно появился Казбич. Он стоял на пороге, держа за волосы чью-то отрезанную голову, с которой капала кровь. И джигит улыбнулся мне, проговорив:

– Я отомстил Аслану за все обиды! Пока вы, русские, напали на аул, я воспользовался моментом. Вот, голова князя Аслана!

Я с содроганием взглянул на отрезанную голову горского князя, потом сказал:

– Ты свое получил. А я еще нет! Князь Гиоргадзе сбежал, украв мою женщину! И с ним Мертон!

Казбич проговорил:

– И ты едешь за ними прямо сейчас? Я знаю, куда он повел твою женщину. Мне Аслан рассказал перед смертью…

В глазах джигита горела жажда мести, когда он сказал еще кое-что важное для меня:

– Я рассчитался с Асланом и Азаматом. Но, еще выполнил не все обеты мести. Мертон и Гиоргадзе пока живы. И потому я поеду с тобой, Печорин. Тропа, по которой они выбрались отсюда, из осажденного аула, ведет на перевал, в давно разрушенную старую крепость. А я хорошо знаю эту тропу, чтобы идти по ней даже ночью.

Я спросил:

– Зачем они едут туда, как думаешь?

Казбич ответил честно:

– Не знаю. Наверное, там у них какая-то встреча…

Он, похоже, знал не больше моего о намерениях беглецов. И все же, я спросил Казбича:

– Ты проведешь меня по их следу в темноте?

Казбич кивнул, поставив свои условия:

– Но, только мы пойдем вдвоем. Большой отряд там сразу заметят. А поодиночке возможностей проскользнуть незаметно будет больше.

Я взглянул на него, подумав, что бывший враг теперь сделался моим единственным союзником в предстоящей мне рискованной схватке.

А Казбич спросил:

– Когда выходим?

И я ответил:

– Сейчас.

Максимыч оказался прав. Осыпи и каменистые обрывы подстерегали нас буквально на каждом шагу. Тропа, ведущая к соседнему перевалу, действительно, оказалась очень опасной и сложной для прохождения. Подъемы были слишком крутыми для лошадей. И мы с Казбичем вынужденно оставили вскоре своих коней на попечение пастуха Шиготыжа, который, оказывается, приходился Казбичу родственником, а потому проехал вместе с нами первую часть пути именно для того, чтобы потом взять наших коней и охранять их до нашего возвращения. Ведь Карагез Казбича представлял собой мечту любого горца, да и мой Абрек мало уступал ему своей статью.

Дальше мы с джигитом продвигались пешими, карабкаясь по горам в темноте лишь при свете луны и звезд. И нам еще повезло, что погода установилась ясная и сухая. Иначе, если бы начался дождь, пройти в этих местах стало бы и вовсе невозможно. Пару раз нас чуть не сбросило в пропасть неожиданным камнепадом. Но, обошлось. Повезло и в том, что вражеских засад нигде не встретилось. Видимо, Гиоргадзе и Мертон сочли погоню за собой в темноте маловероятной, учитывая труднодоступный характер опасной горной местности. Потому к вечеру следующего дня мы настигли их и спрятались среди скал, наблюдая за беглецами с соседнего склона.

Гиоргадзе с десятком турок и Мертон с его чеченцами остановились у разрушенной крепости, затерянной в горах возле старой дороги на перевале. Как поведал мне Казбич, этой дорогой и перевалом давно не пользовались, поскольку однажды, во время очередного землетрясения, случился большой оползень. После чего этот путь сделался совершенно непригодным не только для телег, но и для лошадей и даже для мулов. Да и пешими ходить по нему стало опасно.

Что касается самого заброшенного фортификационного сооружения, то издали оно походило всего лишь на остатки дозорной башни, от которой уцелела только нижняя половина с примыкающим к ней куском полуразрушенной стены. Внимательно наблюдая со склона в подзорную трубу за неприятельским лагерем из тени кустов, чтобы враги не заметили блеск оптики, я видел, что Вере все-таки развязали руки. Но, она постоянно находилась под присмотром вооруженных людей: турок Гиоргадзе и чеченцев Мертона. Несмотря на это, Вера не сломалась, она стояла с гордо поднятой головой и смотрела прямо на меня, хотя и не могла меня видеть. Видимо, женщина чувствовала, что помощь уже в пути.

А я, глядя на нее сквозь окуляр нехитрого оптического прибора, думал о том, что, весьма вероятно, Вера пыталась убежать, раз ей Гиоргадзе в ауле связал руки. Если бы она тогда вырвалась и спряталась где-нибудь в сарае, переждав бой, то уже была бы свободна. Но, ей не повезло вырваться от грузинского князя. А потом, он, видимо, решил, что опасность ее побега в глухой горной местности сильно уменьшилась, потому и приказал ее развязать. Да и со связанными руками она не смогла бы самостоятельно подниматься по крутым тропам, где приходилось то и дело балансировать на краю, хватаясь за чахлые горные кустики, чтобы не свалиться с очередного обрыва. И похитителям пришлось бы ее нести, а они, разумеется, не желали взваливать на себя лишнюю ношу.

– С какой стороны подойдем? – прошептал я.

Казбич тихо сообщил:

– Через старый подземный ход. Он начинается вон там, в пещере у водопада над ручьем.

Я удивился:

– Откуда ты знаешь о нем?

Он усмехнулся:

– У меня своя разведка. Я разведал в этих горах за свою жизнь каждый камень.

Глава 28

Обойдя вражеский лагерь по широкой дуге, мы достигли небольшого водопада. Там, за завесой из падающей воды, примыкая к узкому и скользкому каменному карнизу, находилась неприметная щель в скале. Впрочем, она оказалась достаточной ширины, чтобы туда мог протиснуться Казбич. А я последовал за ним в неизвестность пещеры.

Темнота подземного хода была непроглядной. Я шел за Казбичем, ощупывая холодные, влажные от сырости стены, по которым кое-где просачивалась вода от того ручья, который протекал над нами, питая водопад. Воздух внутри хода пропах сыростью, плесенью и чем-то затхлым, словно этот подземный коридор не использовался столетия. Когда мы уже достаточно продвинулись наощупь сквозь скалу, уйдя от водопада, сверху начали пробиваться тонкие лучи закатного солнца через трещины в своде, образовавшиеся после землетрясений. Но, освещения все равно было слишком мало, чтобы разглядеть что-то кроме силуэта джигита впереди.

Тем не менее, светлее становилось с каждым шагом. Вода в этой части подземелья не сочилась по стенам, но под ногами хрустели кости. Кто-то давно обрел здесь свой конец. Казбич шел уверенно, будто знал тут каждый закуток. Я следовал за ним, пригнувшись, чтобы не задеть макушкой низкий свод потолка, из трещин на котором свисали вниз осклизлые белесые корни каких-то растений.

– Тихо, – прошептал Казбич, останавливаясь возле перекрестка подземного коридора. – Выход во внутренний двор уже близко.

Я кивнул, хотя знал, что в темноте джигит этого не увидит. Сердце бешено колотилось – не столько от страха, сколько от предвкушения. Наконец-то я был близок к спасению Веры!

– Долго еще? – прошептал я.

– Скоро выйдем, – ответил горец, не оборачиваясь.

Сквозь прорехи в камнях свода, обвалившихся местами, все больше пробивался тусклый закатный свет. Мы приближались к выходу. Внезапно Казбич замер, прижавшись к стене.

Я последовал его примеру, выхватив один из трех своих пистолетов и спросив шепотом:

– Что там?

Джигит обернулся и поднял палец, тихо проговорив:

– Слышишь?

Я прислушался. Где-то над нами возле развалин слышались сквозь прорехи в потолке подземного хода два мужских голоса. То звучала грузинская речь. Гиоргадзе разговаривал с одним из своих нукеров-дзмакацев, сопровождавших его под видом турецких наемников.

Казбич перевел мне шепотом:

– Мне эта женщина только обуза. А Мертону она нужна больше. Удерживая Веру при себе, англичанин намеревается шантажировать ее высокопоставленных родственников при русском дворе, склоняя их к работе на Великобританию. Но, мне кажется, что этот его план провальный с самого начала. Мертон плохо знает русских. От шантажа они лишь становятся злее. В результате, англичанин может достичь попыткой шантажа обратного. Влиятельный отец Веры вполне способен разъяриться и добиться того, что из Петербурга русские пошлют сюда на Кавказ еще один сильный экспедиционный корпус и атакуют Батум! Потому, если Мертон не принесет до рассвета то, что обещал, мы оставим ее здесь навсегда…

Нукер спросил:

– А если русские найдут нас раньше?

Но, князь невозмутимо ответил:

– Тогда у меня есть запасной план.

Я сжал кулаки. Запасной план? Что это значит? Князь собирается убить Веру? Или использовать заложницу, как щит, чтобы уйти?

Казбич тронул мое плечо, указывая в сторону наполовину заваленного прохода. Мы выбрались из узкого лаза в другое полуразрушенное подземелье попросторнее, в настоящий каземат, откуда когда-то защитники крепости могли незаметно выходить по подземному ходу за стены. Теперь же это был лишь частично заваленный камнями широкий коридор, откуда имелся выход в небольшой внутренний двор крепости. Через многочисленные провалы в потолке лился вечерний свет. И вскоре, высунувшись из-за поворота, я увидел фигуры людей, сидящих у костра.

Прежде, чем выбраться из каземата во двор, я внимательно осмотрелся, оставаясь в тени развалин. Разрушенная крепость оказалась больше, чем виделось издалека. За остатками главной башни с уцелевшим фрагментом довольно высокой оборонительной стены скрывались среди разросшейся растительности другие полуразвалившиеся стены, пониже, а также остатки фундаментов еще нескольких башен. И все эти груды камней были идеальным местом для засад.

Где-то здесь находилась Вера. Но, я пока не видел ее. Наконец, осмотревшись, я рискнул выйти наружу из катакомб следом за Казбичем. К счастью, кусты скрыли наше появление. И мы могли видеть, что на фоне заката Гиоргадзе сидел на плоском камне возле края обрыва там, где крепостная стена давно уже рухнула в пропасть. Грузин курил трубку и продолжал разговаривать со своим главным телохранителем, одетым, словно турок. Он выглядел невозмутимым – его профиль, освещенный закатным багровым светом, казался высеченным из базальта, когда он внимательно слушал своего князя.

Как оказалось, Вера сидела чуть поодаль, под той крепостной стеной, которая сохранилась лучше всего. Заложницу охраняли двое турецких наемников. Или эти тоже были переодетыми телохранителями Гиоргадзе? Женщина выглядела напуганной, в ее глазах читались усталость и печаль. Пока князь вел разговоры, глядя на закат, тени удлинились, и мы пробежали за кустами, переместившись поближе, внимательно осматривая руины и дислокацию противника.

– Врагов слишком много, – прошептал я. – Не меньше десяти человек, не считая Гиоргадзе и Мертона с его чеченцами, который отлучился за чем-то.

Казбич усмехнулся:

– Нас двое. Но у нас есть внезапность. Надо только дождаться темноты.

Я сжал рукоять пистолета, подумав, что, внезапность – это, пожалуй, единственное наше преимущество в этой ситуации. Но, как подобраться ближе, чтобы напасть внезапно, не выдав себя сразу же? Приходилось терпеливо ждать, пока закат догорит, и сумерки над горами сгустятся.

В этот момент один из наемников направился в нашу сторону – видимо, справить нужду. Казбич мгновенно растворился в тени, а я прижался к развалинам башни. Наемник в турецкой одежде прошел буквально в двух шагах, не заметив нас, и скрылся за углом развалин. Джигит скользнул за ним совершенно бесшумно. Через мгновение раздался глухой звук падения тела, и Казбич вернулся, вытирая кинжал от крови.

– Одним меньше, – сказал он просто.

Но, я понимал, что, убивая врагов по одному, мы не справимся. Вскоре нас обнаружат остальные. А, если просто выскочить и начать стрелять, то три моих заряженных пистолета и два пистолета Казбича при таком соотношении сил все равно недостаточно. Нужен был более хитрый план.

Жаль, конечно, что не имелось у меня тут никакого более действенного оружия. Даже самых обычных гранат не было! Потому я подумал о том, что надо организовать атаку на командира. Если нам удастся нейтрализовать князя Гиоргадзе и его главного телохранителя, то остальные воины потеряют управление. И их можно будет попытаться переманить на нашу сторону, пообещав награды за помощь в поимке английского шпиона Мертона! Тогда останется устроить засаду уже на него.

Темнота сгущалась быстро. Последние багровые лучи солнца скользили по древним руинам крепости, отбрасывая длинные, искаженные тени. Ветер, пробирающийся сквозь развалины, шелестел листьями колючих кустов, растущих между камней.

Казбич прижался к стене, его глаза, привыкшие к полумраку, внимательно изучали расположение врагов.

– Гиоргадзе – главный, – прошептал я. – Если сейчас убьем его вместе с помощником, то и остальные дрогнут.

Казбич кивнул, готовясь к решительному рывку. Но, как же незаметно подобраться к князю? Он сидел на краю обрыва на ровном открытом месте, вполоборота к пропасти, а перед ним – костер, освещающий его и телохранителя. Любой неверный шаг – и нас заметят.

– У меня есть идея, – сказал я. – Но тебе придется рискнуть.

Казбич усмехнулся:

– Слушаю.

А я поделился своим планом:

– Если ты сможешь отвлечь их, я проберусь к Вере. Как только я ее выведу к подземному ходу, мы бросаемся к Гиоргадзе с разных сторон.

– А если не успеешь?

– Тогда стреляй из одного пистолета в князя, а из другого в его нукера. Если попадешь, то остальные вряд ли захотят сражаться насмерть. Они всего лишь наемники. Если предводителя убить, то этим не за что будет проливать свою кровь.

Казбич задумался на мгновение, затем кивнул.

– Ладно. Но, если что пойдет не так, то спасай свою девку сам. Я найду тебя потом. Если буду жив.

Я сжал пистолет. План был очень рискованным, но другого просто не имелось.

Пока Казбич готовился к отвлекающему маневру, я осторожно пополз вдоль полуразрушенной стены, держась в тени. Вера сидела, прижавшись спиной к камням, чтобы спрятаться от холодного вечернего ветра, но ее руки не были связаны. Ее конвоиры неторопливо прохаживались вдоль стены и что-то ворчали себе под нос, поглядывая в сторону костра, где Гиоргадзе все так же невозмутимо курил трубку, глядя на последние отсветы заката.

Еще несколько метров – и я окажусь прямо за спиной одного из стражников. Сердце колотилось так громко, что казалось, его слышно даже сквозь шум ветра.

Тут с башни раздался сдавленный крик часового, которого Казбич проткнул кинжалом, после чего сбросил его тело вниз. Сразу со всех сторон послышались топот и крики. Охранники вскочили, хватая оружие.

– Что случилось? – рявкнул князь.

– Кто-то напал на часового! – донесся голос из темноты.

Гиоргадзе поднялся от костра, положив на камень свою зажженную трубку.

– Проверить! – коротко бросил он.

Несколько наемников бросились в сторону шума. Но, Казбич уже скрылся в развалинах, где знал все закоулки. Воспользовавшись суматохой, которую устроил Казбич, я рванулся вперед, спасать Веру. Один из ее стражников обернулся, но было уже поздно. Я ударил его рукоятью шашки в висок, и он рухнул без вскрика. Второй только начал разворачиваться с ружьем в руках, когда мой клинок разрубил ему шею.

– Жорж⁈ Я так ждала тебя! – Вера широко раскрыла глаза, сразу узнав меня в свете костра.

– Тише! – прошептал я, хватая ее за руку. – Идем скорее.

Она кивнула, вставая на дрожащих ногах. В этот момент раздались первые выстрелы. Я резко обернулся. Казбич, пригнувшись, бежал между развалинами, отстреливаясь от преследователей из пистолетов. Гиоргадзе стоял у костра, его лицо исказила ярость.

– Предательство! – заревел он, выхватывая пистолет.

Казбич прыгнул за груду камней, и очередная пуля, пущенная в него, просвистела мимо.

– Беги! Я прикрою! – крикнул он мне.

Но, я уже не мог просто уйти, бросить джигита одного против всех врагов совесть не позволяла. Я крикнул Вере:

– Прячься! Там подземный ход!

Я толкнул женщину за выступ стены и развернулся, целясь в Гиоргадзе из пистолета. Мы выстрелили одновременно. Но, он промазал, да и я выстрелил неточно. Князь вздрогнул, но пуля лишь задела его левое плечо. Он повернулся ко мне с дымящимся пистолетом в правой руке, и его глаза пылали ненавистью.

– Проклятый пес! Жаль, Печорин, что мне так и не удалось отправить тебя на верную смерть! Но, ты найдешь ее здесь! – прокричал он.

И тут с другой стороны из-за камней выскочил Казбич. Гиоргадзе не успел среагировать, когда джигит сильно ударил его рукоятью кинжала по голове. Князь захрипел, его пальцы разжались, пистолет упал на камни, и тело оглушенного Гиоргадзе повалилось рядом.

Но, тут подоспели его нукеры, остервенело накинувшись на нас с шашками. И я с трудом сдерживал мощные удары. Понимая, что тот, с которым князь разговаривал у костра, слишком силен, и что такой противник мне не по зубам, я поступил подло, разрядив в него в упор левой рукой свой запасной пистолет. Главный телохранитель грузинского князя упал замертво, но радости я не испытывал, наоборот, какое-то гадливое чувство охватило меня.

Впрочем, я хорошо помнил, что на войне все средства хороши ради победы. Настоящая война беспощадна – это искусство обмана и подлых уловок. И если бы не я его, то он меня обязательно бы прикончил. Но, я смог выйти победителем из этой короткой схватки. Только вот поступил нечестно, конечно. Впрочем, какая тут честность, если у них такое большое численное преимущество?

Но, когда я огляделся, стоя над трупом врага, то увидел, что и численное преимущество супостатов уменьшилось вдвое. Казбич как раз резко выдернул свой большой кинжал, похожий на короткий обоюдоострый меч, из тела очередного поверженного противника. И перед нами остались стоять с клинками в руках лишь пятеро воинов в турецких одеждах. Всего пятеро против нас двоих. На мгновение воцарилась тишина. Затем раздались их крики:

– Князь убит! И его нукеры убиты!

Наемники заметались, не понимая, что делать. В их глазах появился страх. Ведь они уже увидели, насколько опасны и свирепы в бою мы с Казбичем.