Текст книги "Приключения Печорина, героя из нашего времени (СИ)"

Автор книги: Августин Ангелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5

Мы не успели отъехать от обоза и на сотню шагов, как грянули выстрелы. И я увидел, что на ближайшем широком и пологом склоне впереди показались всадники в бурках и в мохнатых шапках, с клинками в руках. Некоторые из них были и с ружьями, стреляя на скаку в нашу сторону. Горцы скакали открыто и уверенно. Их было больше, чем нас. И они, видимо, надеялись на быструю победу.

Пули засвистели в воздухе, одна пролетела мимо моей головы. Да так близко, что я почувствовал движение воздуха возле уха. Но и наши спешившиеся бойцы тоже стреляли, стараясь прикрывать нас огнем из-за повозок. Двое нукеров князя метнулись к нему, закрывая своими телами, а двое других, прикрывшись телегами обоза, начали отстреливаться из длинных английских винтовок.

– Похоже, эти не просто разбойники, а настоящие джигиты! – прокричал мне Калмыков на скаку.

Первая волна атаки была стремительной. Горцы обрушились на нас с криками, но казаки встретили их залпом. Двое всадников сразу рухнули с коней, а остальные рассыпались, пытаясь уйти с линии огня.

– Не давайте им нас окружать! – рявкнул Калмыков, удачно разрядив свое ружье по одному из горцев, отчего тот слетел с лошади. Но, остальные неумолимо приближались, несмотря на потери.

– Встретим их! – закричал я, пришпорив своего коня Абрека и рванув вперед, навстречу неприятелю, чтобы дать остальным немного времени, задержав передних вражеских всадников. А они поторопились наброситься на нас. Вот только, увлекшись атакой, они не учли, что вырвались слишком далеко вперед от своих. И в этой передовой группе горских всадников оказалось мало. Потому задержать торопливых горячих горцев показалось мне делом вполне посильным.

Достаточно приблизившись к первому из них, скачущему быстрее остальных, я выстрелил из второго пистолета, но не попал, рискуя остаться безоружным. Ведь на скаку перезарядить эти примитивные пистоли достаточно быстро практически невозможно. Но, мое тело само знало, что делать – правая рука потянулась к рукоятке и сама выхватывала шашку из ножен. Мышечная память Печорина работала на меня. А неприятель оказался таким же мазилой, как и я. И его пуля, выпущенная в меня на скаку, лишь чиркнула по стволу моего разряженного оружия, выбив пистолет из руки.

Я хорошо разглядел противника. В мою сторону на горячем коне летел молодой всадник с горящими глазами. Он устрашающе размахивал на скаку блестящим клинком и сходу бросился на меня, рубанув со всей силы. Я едва успел парировать его удар, затем резко рванул поводья, даже не понимая, что делаю. Но, это был прием, отработанный прежним Печориным. И Абрек неожиданно встал на дыбы. Брыкаясь копытами, мой конь ударил коня противника прямо в голову. Отчего конь горца отскочил в сторону, а сам всадник с трудом удержал равновесие.

И в этот момент мой денщик Иван, который скакал следом за мной, на всем скаку нанес точный удар шашкой. И окровавленное тело моего противника, разрубленного от плеча до середины грудной клетки, сползло с седла на землю уже бездыханным. Но, другой всадник подлетел вместо павшего, надеясь, что ему повезет убить меня. К счастью, этот оказался не таким быстрым, а потому я смог не только отразить удар его шашки, но и ударить в ответ, разрубив ему правое предплечье. А мой верный денщик, не растерявшись, прикончил его выстрелом в упор из пистолета.

– Ваше благородие, поберегитесь! Они заходят с фланга! – крикнул он мне.

Я развернулся и увидел: еще десяток всадников мчались вдоль склона, стараясь обогнуть нас, чтобы отрезать нашу передовую группу от обоза.

– Вот уж наш поручик Зебург тут бы пригодился с пушками и картечью! – крикнул кто-то из казаков.

Но, никаких пушек у нас не имелось. Только мы, наши кони и острые клинки, а разряженное однозарядное огнестрельное оружие сделалось бесполезным в этой стремительной стычке.

Осмотревшись на скаку, я принял решение, выкрикнув:

– Калмыков, возьми пятерых казаков и прикрой князя! Остальные – со мной в атаку!

Мы рванули наперерез. Я не знал, смогу ли переиграть судьбу, но сейчас это был единственный шанс.

Горцы не ожидали такой дерзости. Они явно рассчитывали, что мы побежим. Но, мы нагло понеслись на них.

Со стороны нашего обоза нукеры князя неплохо стреляли из трофейных английских винтовок. Первый залп, – один всадник слетел с седла. Второй залп, – еще двое упали замертво. Остальные замешкались.

– Руби их! Ура! – кричали казаки.

И их шашки засверкали под лучами солнца, которое наконец-то вылезло из-за облаков над горами. Казаки продемонстрировали слаженность и напор. И горцы дрогнули.

Скоротечный бой продлился недолго. Потеряв нескольких человек, и трех лошадей убитыми, горцы отступили, скрывшись за скалами. Мы потеряли двоих – одного казака, зарубленного вражеским клинком, и одного из нукеров князя, которому пуля угодила в голову. К тому же, у нас подстрелили насмерть одну лошадь, а еще трех раненых коней пришлось добить, чтоб не мучились.

– Раненые есть? – спросил я, оглядывая своих.

– Пустяки, ваше благородие, – отмахнулся Калмыков, перевязывая левую руку, рассеченную ударом шашки до самой кости. – Зато проучили этих шакалов!

Еще трое наших получили раны от клинков и двоих задели пули. Но, ранения все-таки не угрожали их жизни.

Князь подъехал ко мне. Его лицо было бледным, но взгляд твердым, когда он сказал:

– Вы… не такой, как о вас говорили, Печорин.

– А что говорили? – поинтересовался я.

А он поведал:

– Что обладаете нравом холодным и безразличным. Но, это не так.

Я усмехнулся:

– Недавняя контузия, наверное, характер мне исправила.

Когда мы двинулись дальше, я почувствовал странное возбуждение. Я не только выжил в опасной стычке, но даже не получил ни единой царапины!

И я все пытался вспомнить, был ли хоть малейший намек на этот бой в сюжете Лермонтова? Или я уже ушел от его книги, изменив ход событий? И, если это так, то что же ждет меня впереди?

Станица встретила нас пыльными улицами, запахом жареного мяса и настороженными взглядами местных жителей. Казаки, стоящие на посту при въезде в расстегнутых мундирах, лениво наблюдали за нашим приближением, но, узнав князя, сразу засуетились.

– Ваше сиятельство! Комендант вас ждет в штабе!

Гиоргадзе кивнул и, обернувшись ко мне, тихо сказал:

– Пройдемте со мной, Печорин. Думаю, вам стоит это услышать. Я хочу, чтобы вы знали, насколько все непросто…

Я насторожился, не понимая, что у него за игра? Что задумал этот хитрый грузин, пытаясь втянуть меня в свои дела? Но, любопытство победило. И я пошел с ним.

Комендант станицы, седой есаул с орденом на груди, поднялся нам навстречу. А еще один человек сидел на диване, стоящем в дальнем углу помещения. Этот лишь кивнул нам оттуда, в то время, как комендант громко восклицал:

– Князь Георгий! Ну, наконец-то! Тут вас давно дожидается полковник Красин. Как вы добрались?

И Гиоргадзе в нескольких фразах пересказал все перипетии нашего перехода из крепости в станицу. Выслушав князя, комендант сказал:

– Ну, самое главное, что все-таки отбились и доехали до нас. А сейчас я, пожалуй, пока оставлю вас наедине с полковником. Пойду распоряжусь насчет ужина.

Одновременно с тем, как есаул вышел, прикрыв за собой дверь, с другой стороны длинной штабной комнаты с дивана поднялся грузный немолодой мужчина с седыми бакенбардами в мундире пехотного полковника, воскликнув:

– Рад видеть вас, князь! Ваше последнее донесение полностью подтвердилось! И… – он осекся, посмотрев на меня.

– Прапорщик Печорин в курсе дела, – холодно сказал Гиоргадзе.

Полковник нахмурился, но кивнул и разложил на столе карту.

– И вот! Наши лазутчики подтвердили: англичане переправляют оружие через турецкую границу. Раздают его горским племенам, как вы и предупреждали!

– Но, это даже, как выяснилось, не главное, Дмитрий Сергеевич! – сказал князь. – Англичане задумали нечто худшее. Вот здесь доказательства.

Князь достал из-за пазухи пакет вощеной бумаги с красной сургучной печатью и протянул его полковнику. И тот, сломав печать, начал читать про себя содержимое документов, составленных на иностранных языках. А князь продолжал говорить:

– Они хотят стравить русских с грузинами. Собираются подбросить ложные улики, будто бы русские солдаты нападают на местные селения и вырезают целые семьи, желая пограбить. Подобной провокацией англичане добиваются, чтобы русский царь отозвал войска из Грузии, оставив ее на растерзание туркам и враждебным горским племенам!

Я замер. Похоже, и здесь имела место классическая британская тактика – чужими руками разжигать пожар, ссорить народы между собой и получать от этого выгоды, оставаясь вдали от войн на своих островах Туманного Альбиона!

Пробежав глазами бумаги, полковник Красин обратил внимание на меня. Посмотрев тяжелым взглядом серых глаз стального цвета мне в лицо, он неожиданно спросил:

– Так значит, вы, молодой человек, уже согласились вступить в нашу тайную службу, в которой служим и я, и князь Гиоргадзе?

Я застыл в удивлении, взглянув на князя и пробормотав невпопад:

– А причем здесь Вулич?

В комнате повисло молчание. Гиоргадзе обменялся взглядом с полковником, затем негромко произнес:

– Вулич – наш человек, хоть и серб. Он внедрен в круг доверенных лиц английского резидента и делает вид, что работает на англичан, собирая сведения о русских войсках на Кавказской линии. Под нашим контролем, разумеется. Но, он опасается, что его могут раскрыть. Если это случится…

– Его убьют? – невежливо перебил я.

Но, князь сделал вид, что не заметил моей неучтивости, продолжив:

– Могут. Но, все еще хуже. Англичане попытаются заставить его передавать дезинформацию нам. Точно так же, как сейчас дезинформацию англичанам через него подсовываем мы.

Я обомлел, осознавая масштаб их тайных операций. Получалось, что Вулич – не просто какой-то чокнутый фаталист. Он агент тайной службы! И тогда его «игра со смертью» – лишь прикрытие. Но, я понял и другое. Гиоргадзе намеренно втянул меня в этот свой разговор с полковником, совершенно не предназначенный для посторонних ушей, чтобы завербовать и меня в эту их шпионскую сеть! Куда же я теперь денусь, раз узнал настолько важный государственный секрет? Эти люди уже просто так от меня не отстанут. А устранят по-тихому, как лишнего свидетеля, если откажусь с ними сотрудничать. Потому, взвесив в уме доводы «за» и «против», я спросил:

– Что требуется от меня?

На этот раз ответил полковник:

– Вулич очень полезный агент, но он в плохом настроении в последнее время. Он верит, что судьба уже предрешена. Но, если он погибнет или предаст нас, то катастрофа неминуема. Вы должны убедить его… выжить. Ни меня, ни князя он давно не слушает в личных вопросах.

Я горько усмехнулся, поскольку получилась досадная ирония: я сам хотел использовать Вулича в своем эксперименте по изменению событий, а теперь от этого, оказывается, зависит судьба разведывательной операции. Или контрразведывательной? Что я знал об этой их тайной службе, куда меня так неожиданно втянул Георгий Гиоргадзе? Да ничего не знал! Потому набрался наглости и поинтересовался:

– Что-то я до этого ни о какой тайной службе не слыхал. Может быть, господа, изволите объяснить подробнее?

Ответил полковник Красин:

– Разумеется, молодой человек. Я даже покажу вам один очень важный документ. Только вы сначала должны дать нам свое слово дворянина о неразглашении. И решить, с нами ли вы отныне?

Я кивнул:

– Даю слово. И я с вами, если докажете мне, что представляете интересы государя и Отечества.

Полковник тоже кивнул и вынул из своего коричневого саквояжа, стоящего возле дивана, где он ожидал нас, папку из красной кожи. Он открыл ее прямо перед моими глазами. И я прочитал секретное предписание главноуправляющего в Грузии барона Г. В. Розена главному закавказскому военному полицмейстеру полковнику Д. С. Красину «Об образовании секретной военной полиции в Кавказском крае». Документ был датирован январем 1833 года.

В нем говорилось, что деятельность секретной военной полиции должна быть направлена на выявление и пресечение разведывательной действий иностранных государств и отдельных лиц, угрожающих интересам Российской Империи. Особое внимание обращалось на необходимость защиты от шпионажа, в том числе в связи с враждебными интересами Турции и Персии. Секретная полиция имела право задерживать любых лиц и производить перлюстрацию корреспонденции при полевом почт-директоре в Грузии, минуя III отделение полиции.

Причем, полковник Красин имел широкие полномочия назначать штаб– и обер-офицеров для наблюдения по провинциям и областям: Грузии, Имеретии, Мингрелии, Гурии, Ахалцихской области, Армянской области, в Мусульманских провинциях и в Дагестане, а также назначать секретных агентов среди военных и гражданских лиц по своему усмотрению. А внизу бумаги над подписью и печатью было написано: «обязанности и состав секретной военной полиции никому не должны быть известны».

Прочитав все это, я был просто шокирован. Полковник же спросил:

– Ну что, вы удовлетворены?

– Вполне, – пробормотал я.

Получалось, что я теперь буду еще и секретным сотрудником, военным полицейским с особыми полномочиями. Или коротко сексотом! Вот уж никогда не помышлял стать кем-то подобным. А тут пришлось, нежданно-негаданно, помимо собственного желания. Видя мое замешательство, полковник сказал:

– Да вы не волнуйтесь, Печорин, если будете успешно сотрудничать с нами, то и мы в долгу не останемся, обеспечим вам скорейшее продвижение в военной карьере и всяческую поддержку. Наша служба только еще создается. И потому такие храбрые молодые люди, вроде вас, прапорщик, нам сейчас очень нужны.

Глава 6

Как только я согласился сделаться секретным сотрудником новой государевой службы, полковник Красин сказал мне:

– Итак, прапорщик Печорин, как вы уже догадались, ваше первое задание, – это поручик Милорад Вулич. С ним у нас было условлено, что для виду он станет валять дурака, играть в карты и разыгрывать из себя фаталиста, обиженного судьбой, которому все нипочем, и о выходках которого обязательно пойдет молва. Но, на самом деле, таким образом Вулич привлекал внимание английских агентов. И привлек. Резидент англичан вышел на него в Пятигорске и попытался использовать для цели шпионажа, предложив щедрое денежное вознаграждение. И мы через Вулича успешно передали англичанам ложные сведения, а Вулич получил от англичан следующее задание. И потому он сейчас здесь. Собирает сведения о перемещениях наших войск. А я здесь потому, что необходимо выявить английских агентов, внедренных сюда, в станицу. Это место стратегически важное, поскольку через перекресток в этой станице проходят пути снабжения нашей армии на Кавказе. И вполне понятно, что англичане интересуются нашими перемещениями. Что же касается самого Вулича, то в последнее время он начал нас подводить. У него хандра. И мы опасаемся за его жизнь. Его недавно предала женщина, которую он любит. И потому он слишком уж вошел в свою роль фаталиста. По этой причине я опасаюсь, что Вулич может действительно покончить с собой. А еще есть опасения, что англичане могут расправиться с ним, если узнают, что информация, которую он передал – ложная. Ведь он знает в лицо английского резидента. Вот мне и нужно, чтобы вы находились рядом с Вуличем для усиления, так сказать. Потому попробуйте с ним подружиться, отговорить от попыток самоубийства и защитить, в случае опасности покушения на него со стороны англичан. Только ни в коем случае не говорите, что тоже работаете теперь на нашу тайную службу. Никто не должен об этом знать. Только вы, я и князь Гиоргадзе, который будет отныне вашим куратором, а его верные дзмакаци станут вашими связными. Когда будет нужно, они сами выйдут на вас. Запомните пароль – «хочу продать булатный кинжал». И отзыв – «это интересно, дайте взглянуть».

– Но, где же я найду Вулича? И как завяжу с ним знакомство? – спросил я.

– Сегодня вечером он будет у майора Симонова. А майору Симонову вас представит комендант, вместе с которым вы в дом к майору и явитесь. Дальше уже сами. Я уверен, что все у вас получится. Главное – не теряйтесь, – напутствовал меня полковник на прощание.

Я вышел из штаба в растерянности. Ведь я знал будущие события, описанные в книге Лермонтова. Но, теперь все они заиграли совсем в ином свете. И мне стало ясно, почему этот Вулич такой фаталист. И даже то, почему пьяный казак зарубил именно его, потренировавшись сначала на свинье. Похоже, его подослали английские шпионы, чтобы Вулича ликвидировать!

А еще мне стало понятно, почему Печорин не отразил в своих дневниках поездку вместе с князем Гиоргадзе и ту цель, ради которой он с Вуличем познакомился. Ведь речь шла о государственной тайне! Вот только, тот прежний Печорин не знал, какого киллера подошлют к Вуличу англичане. Да и начальство заверило Печорина, что серба, скорее всего, англичане не убьют, а попытаются использовать, как дезинформатора. Но, я теперь точно знал, что начальство неверно просчитало вероятности, и киллером станет один из казаков, подкупленный врагами, который встретит Вулича в темноте совсем не случайно, как казалось мне раньше, читая книгу, а вполне осознанно и целенаправленно.

Конечно, оставалось непонятным, что же такое английские шпионы могли пообещать тому казаку, что он согласился пойти на подобный риск? И зачем он сам устроил все это громкое представление с убийством свиньи, вместо того, чтобы прирезать Вулича втихаря? Или, может, совесть его все-таки мучила? Вот и надеялся до последнего, что кто-то его остановит, если убить офицера не судьба? Ведь и убийца тоже может быть фаталистом, разве нет? Но, это еще предстояло выяснить. А пока мне необходимо было найти Вулича, познакомиться с ним и втереться в доверие. Уже дальше видно будет, как дело пойдет. В любом случае, раз я теперь заранее знаю убийцу, то смогу предотвратить убийство. На это я и надеялся.

Я шел из штаба, ощущая тяжесть нового знания. Вулич – не просто безумный фаталист, ставящий на кон свою жизнь в карточной игре, а агент, играющий опасную двойную роль! И теперь мне предстояло стать его тенью, защитником и, возможно, его единственным шансом выжить. Но, как подойти к нему? Ведь Вулич держался особняком и избегал откровенничать с мало знакомыми людьми. У него имелась репутация игрока и бесшабашного офицера, о храбрости которого и наплевательскому отношению к смерти ходила молва, делая его одновременно и заметной, и закрытой фигурой.

Вечером того же дня, после хлопот с расквартированием своего отряда в станице, я вернулся в штаб к оговоренному часу, откуда вместе с комендантом, уже, видимо, предупрежденным полковником Красиным насчет моей новой роли, отправился в дом майора Николая Спиридоновича Симонова. Комендант представил меня самому хозяину и остальным присутствующим. Так я познакомился с другими офицерами, расквартированными в станице, в том числе и с Милорадом Вуличем. Но, в первый вечер не происходило ничего интересного. Вулич мирно сидел в углу, медленно потягивая вино, и равнодушно смотрел, как другие офицеры играют в карты. Его лицо было спокойным, но в глазах сквозила душевная пустота, как у человека, который уже мысленно простился с жизнью.

– Давно хотел познакомиться с вами, поручик Вулич, поскольку слышал о вашей храбрости и хладнокровии в стычках с чеченцами и прочими горцами, – сказал я, усевшись напротив и представившись еще раз, уже ему лично.

Он поднял на меня взгляд своих черных проницательных глаз и окинул спокойным взором. Холодная улыбка тронула губы уроженца Сербии, когда он произнес с едва заметным акцентом:

– А, так вы – тот самый прапорщик Печорин! Я слышал, про вас, когда был в Пятигорске. Вы там наделали много шума. Потому и судачили потом о вас на каждом углу. Ходили слухи, что вы с кем-то поссорились и даже кого-то убили на дуэли. И вам все сошло с рук. Или это был для вас лишь способ развеяться, чтобы избежать скуки?

– Развеяться иногда необходимо. Порой даже весьма вычурными способами. Особенно, если постигли неприятности с женщинами, – проговорил я.

– Ах да! Я слышал еще про вас, мол, загнали несчастного коня до смерти, преследуя какую-то красотку, – улыбнулся серб, но его улыбка вышла грустной.

– С тех пор, поручик, мое сердце разбито, – вздохнул я. И добавил:

– Но, в основном, все эти слухи про меня – лишь досужие сплетни. А о вас, например, говорят, что вы любите спорить с судьбой.

Он спросил:

– Мне кажется, что и вы, прапорщик, тоже из тех, кто верит, что судьбой все предопределено, и что человек не может судьбу обмануть, не так ли?

– Ну, не совсем, – пробормотал я.

А он сказал, улыбнувшись хищной торжествующей улыбкой:

– Тогда осторожно, прапорщик. Со мной опасно.

– Почему? – спросил я, делая вид, что не понимаю намека.

– Потому что я – человек, которому нечего терять, – ответил он.

И я улыбнулся, проговорив:

– А я – человек, которому интересны такие люди, вроде вас.

Он прищурился, словно оценивая меня, потом произнес:

– Тогда это ваше «не совсем» как понимать? Вы тоже не из тех, кто не верит в судьбу и в предопределенность случайностей? Или все-таки наоборот?

– Я верю в закономерности, – ответил я. – И в то, что у каждого поступка есть причина.

– Даже у самоубийства? – неожиданно спросил Вулич.

– Особенно у самоубийства, – кивнул я.

Так, разговаривая с Вуличем на его волне, я постепенно за несколько вечеров вошел к нему в доверие, выяснив кое-что интересное. Оказывается, полковник Красин был прав, и причина депрессивного поведения Вулича в последнее время таилась в том, что его молодая жена, оставшаяся в Пятигорске, стала изменять поручику с каким-то богатым князем. О чем сербу слали письма некие анонимы. Вот поручик и слишком уж вошел в роль фаталиста, намереваясь совершить самоубийство в ближайшее время.

Мои дни в станице тянулись в ожидании обоза с боеприпасами для крепости. Я остановился на постой в доме у одного старого урядника. Это оказался человек доброго нрава. И у него была хорошенькая дочка по имени Настя, которая строила мне глазки. Но, у меня не имелось желания отвечать взаимностью малолетке. Я сосредоточился на задании, которое дал мне полковник Красин. Потому по вечерам я регулярно бывал в доме у майора Симонова, развлекая Вулича разговорами в своих попытках ненавязчиво внушить ему все-таки мысль о том, что пытаться покончить с собой из-за какой-то глупой бабенки, слабой на передок, не имеет ни малейшего смысла. И не проще ли, в таком случае, с ней развестись?

Наконец, наступил и тот самый роковой вечер, описанный в книге у Лермонтова по запискам Печорина. Вулич сидел в углу, мрачный, с бокалом вина, окруженный полунасмешливыми, полунастороженными взглядами сослуживцев. Он только что проиграл крупную сумму в карты, и теперь в воздухе витало ожидание. Все ждали, – не станет ли серб все-таки пытаться испытывать судьбу?

Внезапно он хмыкнул, допил вино и сказал:

– Хотите увидеть, как выглядит предопределение?

Я понял, что он собирается повторить сцену с пистолетом, описанную в книге. И разочаровавшийся в жизни серб повторил все в точности. Когда он приставил дуло к виску, офицеры замерли. Кто-то ахнул. Но, я не стал останавливать Вулича, заранее зная, чем все кончится. Зная это, я даже поставил деньги на то, что поручик не застрелится. Тем не менее, я затаил дыхание. Ведь я мог уже успеть как-то повлиять на события, изменив их. Но, мои опасения пока оказались напрасными, поскольку выстрела, действительно, не последовало, и моя ставка выиграла.

Выстрелив в фуражку, висящую на деревянной стене дома, желая продемонстрировать, что пистолет был заряжен во время его фокуса, Вулич рассмеялся, но в его глазах была не радость, а что-то вроде разочарования.

– Опять не судьба свести счеты с жизнью, – сказал он мне тихо.

– Или судьба дала вам еще один шанс, – сказал я.

Он посмотрел на меня с внезапным интересом, проговорив:

– Вы странный человек, Печорин.

– Это взаимно, – улыбнулся я.

Позже, когда мы вышли на улицу, тускло освещенную отсветами сторожевых костров и лунным светом, я заметил в полумраке силуэт высокого и широкоплечего казака. Он стоял в тени дома напротив, наблюдая за нами.

– Кто это? – спросил я.

Вулич пожал плечами.

– Какой-то из станичных казаков. Кажется, Ефимычем зовут. Давно примелькался. Часто мне на глаза попадается.

Серб даже не подумал, что убийца может следить за ним. Но, я уже знал – это он. Киллер. Тот самый, кому поручено коварными англичанами убрать Вулича. Но, на этот раз рядом с Вуличем держался и я, заранее зарядив оба своих пистолета, подвешенных в кобурах к поясу. Вскоре нам на дороге попалась мертвая свинья, изрубленная шашкой, и я поднял тревогу, намереваясь не оставлять Вулича без своего внимания ни на минуту.

Когда на мои крики к месту гибели свиньи прибежали казаки, мы с ними сразу пошли к тому месту, напротив дома майора, где мы с Вуличем видели этого самого Ефимыча. Но, там его уже не было. Как выяснилось, убийца животного заперся в пустой хате на другом конце станицы. И мы двинулись туда с вооруженным отрядом. Вскоре мы подошли к хате, которую тут же окружили казаки с факелами. Окна в доме были плотно закрыты ставнями, а дверь заперта изнутри. В воздухе стояла тягучая тишина, прерываемая лишь громкими рыданиями каких-то женщин, видимо, хозяек погибшей свиньи.

– Ефимыч! Выходи! – крикнул урядник.

Ответа не последовало.

– Он там не один, – прошептал мне ближайший казак. – Я подбежал первый и слышал голоса…

Я переглянулся с Вуличем. Он стоял рядом, холодный и бесстрастный, будто все происходящее его не касалось. Но я видел, как его пальцы сжимали рукоять клинка.

– Кто-то еще там внутри? – спросил я.

Казак мотнул головой:

– Не знаю… но мне показалось, что там с казаком еще двое людей. И говорили они между собой не по-нашему.

Вулич вдруг резко шагнул вперед, приказав:

– Довольно ждать! Выламывайте дверь! Я пойду первым!

Его голос был тверд, но в глазах читалось что-то лихорадочное.

– Нет, Милорад! Не ходи туда! – я схватил его за руку. – Это ловушка. Они и хотят, чтобы ты первым вошел, чтобы тебя прикончить.

Он усмехнулся:

– Ну и что? Разве это не предопределено?

Я стиснул кулаки, проговорив:

– Если ты так хочешь смерти – подожди хотя бы до завтра.

Дверь вдруг распахнулась сама с ужасным скрипом.

В проеме стоял Ефимыч – высокий, бородатый казак лет тридцати, с мутными, словно затуманенными хмелем глазами. Тот самый, что следил за нами возле дома майора. В руке он держал окровавленную шашку.

– Чего шумите? – прокричал он. – Да, это я свинью зарубил, чтобы свою новую шашку опробовать, хорошо ли заточена, – ну, и что с того? Заплачу я хозяйке, сколько надо!