Текст книги "Любимая для эльфа. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Astra Maore
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 43 страниц)
Глава 502. Осмеянная
Пусть братья давным-давно уже не были особо близки, затянувшаяся хандра Максимилиана очень беспокоила Лукаса.
Дело обстояло настолько серьезно, что Максимилиан полностью забросил психологические консультации и заметно сократил певческие выступления, тоскуя об ушедшей невесте. Побег Маю оказался невероятным по силе ударом, выбив опору из под его ног, пошатнув его уверенность и вызвав многочисленные опасения.
Максимилиан был совершенно не готов обнаружить себя брошенным, когда все вроде бы шло идеально.
Конечно, отправившись к Лане, он надел маску благополучия. Ричарда Лукас намеренно попросил вести себя как можно более строго, чтобы не напугать растерянную девушку. Та тоже переживала личную утрату, перерождение дополнительно вызывало стресс, так что Лане было хуже всех...
Возможно, Максимилиана стоило познакомить с Паолой, а Лану показать Ринальдо – обилие расстроенных судеб и грустных знакомых неприятно томило душу Лукаса. Мысли о «перестановках», впрочем, не помешали ему руководить беседой Ланы с ее новыми потенциальными родственниками.
Царевичи и Лана приветливо улыбались друг другу, особой радости никто не испытывал, но встреча прошла достойно.
***
При встрече Лукас гадко осклабился:
– Ооо, ты, оказывается, можешь быть тааакой аппетитной! Секси-конфетка!
Жизель, высокая, сухопарая и подтянутая, поджала тонкие губы:
– Тебя невеста не удовлетворяет, что ты так скалишься?
Лукас хмыкнул:
– Устраивает полностью. Настолько, что всюду мне мерещится, даже в столь… хгм... худосочных!
Жизель ушла, гордо расправив плечи. То, что Лукас не постеснялся высказать ей в лицо, Жизель с недавних пор постоянно слышала за спиной. Смешки, переглядывания, пошлые мысли окружающих… К жрецам противоречивого Магнуса анамаорэ проявляли и то больше уважения!
Именно его жрец уговорил Жизель: «Расслабься... Это останется только между нами. Отдайся фантазии...»
Нельзя, ни на минуту нельзя было забывать, что его слова были произнесены не в тиши любовного единения, а за плату, почти по принуждению.
Жизель недооценила этого бесхребетного Оливера, вроде бы податливого и безотказного, но засасывающего, втягивающего, дурманящего… Оливер обладал гипнотическим обаянием, и оно усилилось в разы, когда он поступил на службу к Магнусу.
Жизель заплатила Оливеру, не зная, как еще его удержать. Приказывать ему после явления его таинственной сути она не смела, а просить не умела.
Слухи поползли после того, как время их оплаченных встреч с Оливером закончилось. Анамаорэ, казалось, в подробностях знали теперь внутренний мир своей «героини». Ситуация выходила наглой, безмерно унизительной и тошнотворной. Некоторые даже присылали Жизели полуанонимные предложения провести время с ними. В пользу энергии пациентов, разумеется. И непременно в образе с пышными формами, хотя... сошло бы и так.
Жизель подобная популярность не радовала. Стиснув зубы, она продолжала исправно ходить на работу и посещать мероприятия, положенные ей по статусу.
Устроить Оливеру разбор полетов – если бы он начал гнусно насмехаться над ее доверчивостью или же притворяться, что информация распространилась сама, без его ведома, это не принесло бы Жизели желанного облегчения.
Ее план, основанный на хитрости, состоял в ином, и, разумеется, рисковал провалиться, но Жизель полагала, что некий шанс на победу у нее все же есть.
Глава 503. Спектакль на поражение
Округлившись ровно в той степени, которой обладала Анеля, бывшая жена Оливера, и надев самое мягкое романтичное платье, что смогла придумать, Жизель приготовилась сыграть на мужских слабостях. Не только Оливер изучал ее – Жизель также крайне внимательно наблюдала за тем, кто лишил ее душевного покоя.
Выследив, когда Оливер останется в одиночестве, Жизель робко постучала в дверь его покоев в Храме, склонив голову и стыдливо спрятав лицо за волосами. Оливер качественно объяснил ей внешние проявления романтичности, и Жизель решила воспользоваться усвоенным по максимуму.
Первое впечатление удалось: длинное худое лицо Оливера еще больше вытянулось от изумления.
– Жизель?.. Ты...
Жизель подняла голову, серо-голубые глаза полны были слез, дрожавших на длинных ресницах:
– Я погибла... Обесчещена... Помоги мне!
Голова Оливера пошла кругом – видимое им сейчас шло вразрез абсолютно со всем, что он наблюдал раньше. Наверное, подобный шок частенько испытывали оперативники, сталкиваясь с препятствиями, но Оливер спецподготовку не проходил и действительно растерялся.
Жизель вновь скрыла лицо за волосами:
– Ты научил меня многому... Разбередил мне сердце... Кривотолки, слухи – я потеряла внутреннюю защиту от них и не могу теперь справиться.
Будто обессилев, Жизель осела на пол и вот уже лежала в ногах Оливера, рыдая. Он стоял пораженный, недвижно и безмолвно – ооо, это был сладкий миг!!! Просмотр фильмов и домашние репетиции пошли Жизели впрок. Она выглядела слабой, да, но торжествовать теперь Оливер никак не сумел бы. Чуткость и неравнодушие к бедам других перевешивали.
Опомнившись, Оливер спешно поднял зареванную Жизель с пола, и, обняв, усадил ее, отогревая в объятиях:
– Хорошо, тише, тише... Вот так, умница.
Жизель постаралась говорить как можно жалостливее:
– Ты мне поможешь? Поможешь прекратить все эти гадкие разговоры обо мне?
Она чуть не рассмеялась злорадно, увидев, сколь беспомощное выражение приняло лицо Оливера.
– Боюсь, это невозможно... Сплетники не утихнут, пока новость щекотлива...
Жизель, повернувшись, мягко уткнулась носом в мужскую грудь. Всхлипнула.
Оливер сосредоточенно размышлял:
– Если сказать им, что ты мне так понравилась, что я не смог сдержать восторга и делился им... Объявить о нас публично... Не интересно обсуждать тех, кто просто влюблен, без какой-либо непристойности, правда?..
Жизель опять всхлипнула:
– Тогда тебе придется еще хотя бы несколько раз встретиться со мной, чтобы подтвердить такую легенду... Я тебя напрягаю...
Конечно, Оливер чувствовал огромный подвох. Эта бесконечно нежная кроткая девочка никак не напоминала ему ту прежнюю Жизель, внушавшую ему нестерпимый ужас.
Но минуту назад Оливер практически добровольно принял решение выгораживать ее, изображая с ней парочку. Он улыбнулся уголком губ:
– Я раним, Жизель. Этим приятно пользоваться, да? Странно, что ты еще не прославленная актриса. Очень убедительно, я реально поверил. Но, милая, все – занавес. Пора снять маску.
В серых глазах Жизели сверкнула сталь:
– Правда в том, что я хочу тебя. Хочу денно и нощно, без остатка. И я не считаю это чем-то недостойным. Скромница или взрыв сексуальности – мне все равно, что изобразить. Как тебе такая правда, а, жрец?
Глава 504. Нечаянное признание
Ей удалось шокировать Оливера второй раз за встречу.
Мало того, жесткость слов и трогательность облика Жизели в мягком платье, с распущенными волосами, этот своеобразный контраст, вдруг показались Оливеру безумно обольстительными. Теперь он захотел обладать Жизелью сам – впервые без ее прямого или скрытого принуждения, конечно, обладать физически.
Жизель сладострастно выгнулась – ситуация шла не по ее плану, но явственное возбуждение Оливера, который и так являлся ее личным воплощенным искусом, передалось ей, обострив инстинкты.
Больше оба не двигались – смотрели друг другу глаза в глаза, сидя в обнимку, любой жест привел бы к пожару. И к подтверждению потенциальной симпатии, о которой Оливер вызвался объявить публично. Разумеется, по приколу.
– Нет, я не могу... – Оливер отвернулся.
Жизели отчаянно захотелось насильно впиться поцелуем в его сладкие губы, но поступи она так, она необратимо разрушила бы магию момента, вызвав к жизни все болезненные воспоминания. Потому Жизель, собрав всю свою волю, просто разжала объятия и начала отстраняться от Оливера.
Начала и тут же была больно схвачена им за плечи.
– Нет? А почему нет? Ты же просто восхитительна, такая, как ты сейчас! Проклятье! – Оливер все больше распалялся, разглядывая беззащитную и в то же время столь твердую духом Жизель. – Я же так влюблюсь в тебя!
Жизели пока что не нужны были его комплименты, она не понимала природу собственного влечения к Оливеру, видя лишь привычную часть: вожделение, затмевающее рассудок.
Жизель боялась, что Оливер может передумать и выгнать ее. Она кротко смотрела широко распахнутыми глазами в его огромные, изумрудные, с гигантскими провалами лишающих сил к сопротивлению зрачков.
– А может я уже люблю и опасаюсь себе признаться? – Оливер нервно усмехнулся. Нелогичное, постоянно присутствовавшее в их интимном общении кощунственное и неуместное возбуждение достигло сейчас апогея. – Давай-ка проверим? Между нами просто похоть или высокая страсть, как ты считаешь?
Жизель не представляла, испытывая то, и то, и многое другое. Она уже извивалась и трепетала, но Оливер жестоко мучил ее, продолжая это обсуждение.
– Надо все понять и разобраться. Покончим с ложью. Сначала я признаюсь тебе, потом ты мне... Почувствуем...
Бессознательно автоматически он выделял бесконтактную эротическую энергию, не замечая, как Жизель давно уже находится в обмороке на грани помешательства – это была тонкая и невыносимо приятная пытка.
Оливер видел лишь, что Жизель очаровательно прекрасна, двойственная в своем единстве. Он глубоко вздохнул, прислушиваясь к своим ощущениям:
– Я люблю тебя, Жизель. Люблю тебя, рыженькая, – Оливер радостно рассмеялся: похоже, он поймал верную ноту. – Теперь ты!
Жизель никогда еще не признавалась мужчинам даже в шутку и замялась. Оливер держал ее за руки, уверенно и крепко, Оливер энергетически ласкал ее, осыпая бесчисленными поцелуями, и, вздрагивая от наслаждения, Жизель тихо выдохнула:
– Люблю тебя... Люблю...
Ее слова также не могли быть совсем фальшью, они оба тотчас это поняли.
– Вот что, – Оливер улыбнулся, – значит, я довольно давно уже люблю тебя, а ты меня. Как это приятно и здорово!
И все же он слишком много говорил вместо того, чтобы делать. Жизель нетерпеливо рассоздала платье и наконец-то прильнула к его сочным губам – грубо, но очень чувственно. Развратно улыбнулась:
– Покажи, как ты меня любишь. Хорошенько покажи!
Больше Оливер не требовал себя упрашивать.
Глава 505. Игра в угадайку
Выяснив чрезвычайно важный для себя вопрос, Оливер расслабился. «Скромница или взрыв сексуальности – мне все равно, что изобразить!» – Оливер ощущал то же самое.
Неловкость унижения и ярость насилия испарились, точно набежавшая морская волна смыла их с песчаного берега души. Для любимой Оливер готов был играть любые роли, не осталось высоких или низких. Лишь бы это приносило ей счастье.
Умиротворенный, Оливер заботливо уделял внимание каждому чувствительному уголку на теле Жизели, попутно телепатически обратившись к Анеле и попросив ее прекратить распространение слухов: «Так надо, мы скоро увидимся, и я все тебе расскажу!»
Но вместо того, чтобы наслаждаться вместе с ним, отдавшись опыту умелого любовника, Жизель все больше беспокоилась, а затем мягко отстранила Оливера от себя. Он обеспокоился:
– Что-то не так, рыженькая?
Лицо Жизели скривилось, точно от боли:
– Прекрати называть меня так! Прекрати!
Оливер, истолковав ее слова по-своему, обиделся:
– Я был честен, Жизель! Я правда люблю тебя.
Ничего не отвечая и нахмурившись, Жизель оделась с явным намерением уйти. Оливер, обескураженный и расстроенный, наблюдал за ее сборами пару секунд, а затем повторил вопрос:
– Что не так, Жизель? Я теперь отвечаю за тебя и должен знать.
Жизель постаралась оттолкнуть его – грубо и зло – Оливер не шелохнулся. Жизель процедила:
– Зато я просто поиграла. Кончено. Отвали!
В изумрудных глазах зажегся нехороший огонек:
– Больше ты меня не ударишь и не принудишь, понятно? Ты женщина, а я мужчина, и хватит истерить. Договариваться не пробовала?
Жизель отрезала:
– Не о чем!
Возможно, на этом Оливер отпустил бы холодно-неприятную особу, лишившую его удовлетворения и оставившую его в смятенных чувствах, но он уже дал откат Анеле, а кроме того, действительно волновался о внезапной перемене, произошедшей с небезразличной ему Жизелью. Ответил сухо:
– Сейчас ты сядешь и расскажешь мне, что с тобой произошло. Не хочу гадать и терзаться. Будешь что-нибудь пить?
Жизель глядела исподлобья. Тема оказалась настолько деликатной, что Жизель просто не представляла, как рассказать Оливеру о проблеме. Она вложила массу сил в репетицию романтичности, но актрисой не была, и ее маски облетели, точно шелуха. Проще было уйти в оборону, изобразить бесчувственную – это Жизели удавалось почти всегда, и этому неизменно верили.
Оливер верить не желал. Сотворив шкуру – копию той, что некогда сильно привлекла Жизель – и усадив Жизель на нее, он дал ей в руки бокал ягодного сока.
– Я буду угадывать, а ты кивай или мотай головой.
Пожалуй, на такое Жизель могла согласиться.
Откинув челку, Оливер с легкой заминкой спросил:
– Я как-то не так ласкал тебя? Что-то не понравилось?
Жизель решительно замотала головой – как он мог такое подумать?! Разве ее постоянные визиты не свидетельствовали об обратном?!
Оливер улыбнулся и тут же посерьезнел:
– Ты мне не доверяешь?
Жизель опустила глаза. Конечно, она не вполне доверяла ему да и пришла со спектаклем именно по этой причине, но ее душевную боль вызывало совсем иное.
– Нет.
– У тебя просто случилась перемена настроения, и внезапно захотелось побыть одной?
Диковинное предположение! Жизель никогда не была настолько чувствительной.
– Нет.
– Ммм... Ты впервые призналась в любви и неловко себя чувствуешь? – Оливер очень внимательно вглядывался в ее лицо – точно целитель не тела, а самой души.
Да, дело было отчасти в этом. Жизель кивнула и поспешно добавила:
– Но не только!
– Ааа, – Оливер хлопнул себя по лбу и широко улыбнулся, – кажется, я понял! Тебя смущает, что я жрец.
Он угадал. Попал в точку.
Глава 506. Переселение
Отрицание каких-либо романтических чувств давало Жизели защиту: она просто приходила пользоваться мужчиной, точно общественной игрушкой, не смущаясь тем, что другие также хотят с ним позабавиться. Это усыпляло ее ревность, хотя Жизель и старалась появляться как можно чаще, «обрабатывая» Оливера до кромешного нежелания видеться с кем-то еще.
Он стал жрецом недавно, а значит, он жаждал удивительное многообразие женщин, миллионы соперниц. И он уж явно не был расположен уединиться с одной из женщин в сакральной Церемонии.
Подобные мысли настолько ранили Жизель, что она предпочитала укрываться от них за спасительной стеной цинизма, уютной в своей надежности. Признать себя уязвимой, жаждущей обладать и боящейся потерять – все это было слишком шатким положением. Так игрушкой становилась она.
– Рыженькая... Любимая ты моя! – Оливера не смутила ни напряженность абсолютно прямой спины Жизели, ни ее молчаливость. Забрав у Жизели бокал, он горячо и крепко стиснул ее в объятиях, опрокидывая на шкуру. – Ты тоже меня любишь! Очень-очень! – утвердив это, Оливер продолжил. – Во-первых, я не обязан принимать гостей, если сам того категорически не желаю. Внимания Магнуса хватит на всех, я только помогаю ему, пока мне самому нравится. Во-вторых, я имею право вовсе уйти из жрецов и продолжать карьеру музыканта или целителя. Представляешь, как мы будем лечить вместе? Это совсем не то, о чем тебе надо беспокоиться. Хочешь, я уйду отсюда, отправлюсь с тобой, и мы станем жить в твоем доме? Там тебе и думать не придется, что меня кто-то навещает!
Уши и щеки Жизели залила краска. Оливер так точно описал все ее страхи. Жизель оказалась совершенно «раздетой» и невероятно смущенной. Разговоры по душам Жизель виртуозно умела избегать, боясь того, что разворачивалось прямо сейчас.
Однако Оливер не думал над ней насмехаться, будто признавая ее право на любые чувства и даже находя ее ревность и собственнические инстинкты естественными.
– Просто скажи, что ты ждешь, ты самая красивая и восхитительная! Просто говори, я услышу. Не бойся!
Подбадривая, Оливер целовал и аккуратно, как ей нравилось, прикусывал кожу распростертой под ним Жизели. Признания, вызвавшие дискомфорт у Жизели, наоборот раскрепостили его, заставляя проявлять свои лучшие качества.
Жизель не знала, попросить ли Оливера уйти из его покоев или остаться. Вернее, ей хотелось, чтобы Оливер убежал без оглядки, начисто забыв жреческие обязанности. Но просить Жизель не умела, она только начала отвечать на его пылкие поцелуи. Жарко, выражая свои чувства и душу через эти ласки. Так, чтобы не только она – Оливер, испытавший схожее с бесчисленными женщинами – остался доволен.
Слышал ли Оливер сокровенные желания или действовал наобум, Жизель не знала.
– Я не могу просто так отпустить тебя и оставить одну. Если ты позволишь, покажи мне свой дом, я хотел бы переночевать там. Да и тебе дома спокойнее, правда?
Жизель мягко улыбнулась:
– Давай.
«Иметь постоянного любовника» и «быть в отношениях» оказалось совершенно разными ощущениями. Хотя они с Оливером не оговаривали будущее в деталях, Жизель иррационально воспринимала себя почти его невестой. И, словно подчиняясь ее ритму, Оливер не спешил развеять ее иллюзии.
Закрыв жреческие покои, Оливер последовал за Жизелью в укромное место, доступное очень немногим – Жизель не славилась гостеприимством, несмотря на близость ее владений к царским. Магнус также жил неподалеку, все это время Оливер с Жизелью были соседями.
Дом Жизель обставила без показной роскоши, но со вкусом и добротно. Жилище Анели, как и собственное Оливера характеризовались гораздо большей разболтанностью.
Сложив руки, Жизель скромно ожидала похвалы или же предложений что-то изменить – это был ее первый опыт. Никому раньше она не признавалась в любви и никого из любовников не пускала на порог.
Оливер нашел убранство ее дома прекрасным. Создавать собственную комнату было слишком поспешным шагом, и Оливер предложил только расширить постель, что Жизель послушно исполнила.
Оливер почему-то отличался от остальных мужчин – с ним легко было вести себя естественно и общаться свободно.
Жизели хотелось верить, что теперь, когда все происходит по взаимному полному согласию, Оливер не окажется подлецом и будет бережен с ее чувствами.
Глава 507. Роберт и Ко
В конце концов Леон сообразил, что очень затянул со всеми сроками – примирения, извинений, пауз. Осознание со страшной силой придавило его к земле, и сидя в одиночку вечером в полутемной кухне, Леон, ни на что не надеясь, прошептал:
– Неля, вернись... Я очень тебя люблю и очень по тебе скучаю...
Прошло десять минут. Потом полчаса тягостного ожидания...
Леон собирался подняться и достать бутылку – ему вновь резко захотелось выпить – но маленькие прохладные ладошки, опередив намерение, закрыли ему глаза.
Анеля пришла… Наверняка сорвалась со своих занятий, она не знала же, когда Леон ее позовет...
Обернувшись, Леон притянул бесконечно дорогую ему девушку к себе. И так как он сидел на стуле, то уткнулся лицом стоящей на ногах Анеле в грудь:
– Прости меня... Очень прошу...
Анеля звонко рассмеялась, ей было щекотно:
– Хорошо, прощу. Ты только больше так постарайся не делать.
***
– В общем, я ее люблю! Хотя ее характер... Ох и крутооой!
– Вот как, – Роберт несколько не ожидал подобной развязки конфликта. – Тогда приводи ее как-нибудь к нам. Познакомь.
С учетом всей предыстории Роберту сложно было сходу поверить, что его друг влюбится в свою мучительницу. С другой стороны, сам характер «мучений» делал этот финал абсолютно закономерным. Магнус предупреждал.
Нехотя Роберт признавал, что если и найдется женщина, способная приворожить Оливера надолго, это будет не кокетливо-податливая легкомысленная Анеля, а некто жесткий и властный, умеющий держать страсти Оливера в узде – и обязательно руками в бархатных перчатках. Худшее, что эти «перчатки» могли бы сделать – запретить друзьям видеться. Тут бы Роберт не стерпел.
В остальных случаях Роберту приходилось мириться с тем, что не он единственный является для Оливера авторитетом. Это было неприятно, однако не смертельно.
В связи с переездом на юг между Робертом и его пышноволосой, своенравной, но очень тактичной женой опять начались трения по поводу того, как же им жить дальше: продавать ли квартиру в Городе и окончательно перебираться на юг, вероятно со сменой работы, или же бывать в теплых краях время от времени, снимая жилье. Кроме того, оставался вариант купить на юге какую-либо недвижимость.
По здравому размышлению рисковать трудоустройством единственного кормильца семье с младенцем было глупо, постоянно искать дом – тоже.
Роберт всегда откладывал деньги, потому принялся изучать объявления о продажах.
Колетт возобновила умеренные занятия спортом – с одной стороны, ей нельзя было терять молоко, а с другой, несовершенства фигуры начали раздражать впечатлительную Колетт. В Городе на фоне закутавшихся людей это было не столь актуально, а на курорте ей хотелось выглядеть для мужа самой красивой.
С Антоном во время тренировок Колетт оставался или Роберт, или Эрин, легко нашедшая с Робертом общий язык. С самого их знакомства эти двое сохраняли приятельскую, не особо душевную, но в то же время довольно теплую дистанцию.
***
– Нет, милый мой, из жрецов я тебя не отпущу. Ишь чего, только я нашел помощника, как ты утекаешь?! Неа, – Магнус сладко улыбался, – будешь принимать заявки и общаться с посетителями. А вот гостий разрешаю тебе не звать, тут чисто твоя воля. Объявить что ли конкурсный набор желающих на должность жреца, дарящего наслаждение?
Оливер внимательно слушал Магнуса. Разные выражения сменяли друг друга на его гордом лице с высокими скулами.
– Я должен буду продолжать жить здесь?
Маг ласково сощурился:
– Нет. Живи, где хочешь. Главное, на работу являйся вовремя. Личная жизнь, знаешь ли, одно дело, публичные обязательства другое, а сыновний долг третье. Можешь идти.
Такая свобода обрадовала Оливера – Жизель позволила ему свободно навещать себя, и Оливер пользовался своим правом с тем, чтобы встречать ее после больничных трудов с вопросами:
– Привет, любимая! Как ты сегодня? Устала? Утомили пациенты мою рыженькую?
Ничего не отвечая вслух, Жизель подходила и обнимала Оливера, восстанавливаясь энергетически и ощущая себя под его опекой.
Сама же она казалась Оливеру настолько беспомощной в эмоциональной жизни, что Оливеру думалось, будто он много мудрее этой колкой, но такой ранимой девочки, и обязан о ней заботиться.
Слухи даже пошли им на пользу: народ был теперь осведомлен о страстном темпераменте Жизели, и хотя многие эльфийки расстроились, публичное объявление Оливером, что он не зовет больше гостий, было встречено с сочувствующим пониманием.
