Текст книги "Любимая для эльфа. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Astra Maore

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц)

Глава 316. Новый Год

Новогоднее празднование вызвало живой интерес не только у Горожан и людей, недавно ставших или собирающихся стать анамаорэ, но и у самых чистокровных представителей расы, интересовавшихся другими культурами и традициями.

Однако, некоторые рассуждали совсем иначе:

– Знаешь, – Маю доверчиво прижалась к возлюбленному, – у нас говорят, что наступление нового года – это время безумных чудес! Так вот ты – мое главное чудо! И то, что я тут, – пара находилась дома, в собственном дворце, – тоже! Зачем мне куда-то идти и вспоминать, как я мечтала, если мои мечты стали явью???

Макс и Маю встречались настолько долго, что давно могли пройти Церемонию – будь Маю анамаорэ.

Для рожденных в прошлой жизни людьми ритуал предписывал другие сроки на раздумья и подготовку, а когда пришло время, Церемонию прошел Эрик, ну а теперь собирался пройти Лукас.

Дело оказывалось не в старшинстве, младший брат или сестра могли провести обряд первыми в семье или иметь мужа/жену из прошлого. Просто так совпали обстоятельства.

Макс не хотел торопиться и праздновать впопыхах, а Маю понимала его и просто всегда была рядом, ревниво наблюдая за поклонницами гениального певца. Те давно смирились с обстоятельством, что их кумир мог стать мужем Маю в любой момент, но, строго говоря, надежды о несбыточном грели их сердца.

Оливер также не планировал встречать торжество в Городе, ему предстоял концерт, и Оливер предпочитал готовиться, объясняя кокетливой и вертлявой Анеле, что любит лето, позднюю весну и раннюю осень, но зима и массовые гуляния не вызывают у него ни малейшего радостного трепета:

– В позапрошлой жизни я жил в таком жарком климате, где знать не знали ни о каком снеге и ничуть не печалились об этом! Нафига мне этот снег, гадость какая!

В отличие от Маю и Оливера, Тамико твердо намеревалась вернуться, себя показать, на других посмотреть, и Магнус полностью поддерживал любимую в этом начинании.

Эстелла, которой Тамико все ушки прожужжала предстоящим весельем, заявила Лукасу, что без возражений также хочет присутствовать на Площади!

Никаких доводов против у царевича не нашлось, он давно жил на два мира, курируя в Городе магазины, клуб, ресторан, и шутил:

– Как же не отметить! Да я сам уже практически человек, в прошлом году было круто!

Встал щекотливый вопрос, когда паре стоит официально навестить Марину, уехавшую к родителям, и подумав, Лукас выдал:

– Перед праздником она им еще ничего не расскажет, чтобы не портить праздник. Они наверняка будут плакать, я видел, они люди добрые и чувствительные... А вот в начале нового года точно решится, вот тогда мы и покажемся. Кстати, я попросил Марину позвать Кэйли на всякий случай... Так и достоверность ее слов выше, и горечь Кэйли магически им сгладит... А еще это Маринин последний год как человека, пусть она проводит его привычно.

Из тех же соображений Эрин уговорила Дамира не просто побыть с ней в новогоднюю ночь – это даже не обсуждалось – но наплевать на чувства к врагам и отметить дату на Площади.

Дамир колебался – Лукас и его сестра, чья связь с Петером никак не являлась для Дамира тайной, навещали Город постоянно. Как и один из лекарей, которого можно было бы заподозрить в шпионаже, не присутствуй на месте царские дети… Кого еще они собирались привести?

Впрочем, анамаорэ жили по четким правилам, и Дамир мог не опасаться нападения – баланс сил ценился превыше всего! Потому у него не нашлось существенных причин отказать возлюбленной, которая теперь достаточно часто встречалась с Колетт.

Колетт и Роберт пришли на Площадь ненадолго: посмотреть салют и отправиться в клуб, натанцеваться до изнеможения, доверить усталые тела ласковым рукам работников спа-салона, а затем вернуться домой для праздника-только-вдвоем...

Кэйли отменила свадьбы в Городе, а так наверняка поженила бы их сама. Роберт на сто процентов знал, что такое Колетт не понравится. Он собирался сделать ей предложение в первый день нового года и пожениться где-нибудь на море.

Колетт часто вспоминала Эрин, но совсем не грустила о родителях, Роберт полагал, что маг Дамир доставит Эрин куда угодно, и что вряд ли Колетт будет настаивать на непременном присутствии родителей на свадьбе...

Простуда Ланы прогрессировала, и речи не было о выходе на улицу. Она сидела, а чаще лежала в постели в смешных теплых носках, а Эрнест хлопотал вокруг нее, нисколько не боясь заразиться:

– Если заболею, попробуем народный метод лечения!

Лана улыбалась пухлыми губами. Ей, наконец, повезло? Аппетит пропал, вместо вина в кружках был чай с дольками лимона, но Лана чувствовала себя счастливой, и ее счастье отражалось в голубых глазах Эрнеста.

Обе сестры Паолы не могли составить ей компанию. Такео еще в середине декабря увез Камиллу куда-то на юг. Ванесса проводила вечера с эксцентрично-загадочным Леоном, не одобряющим «попсовое празднование», но даже если бы обе сестры наперебой зазывали бы Паолу в гости, она предпочла бы общество Кацуо.

Молодые люди начали встречаться, и Паола, улыбаясь, записывала все, что Кацуо рассказывал о своих мототренировках – ее намерение написать книгу не было шуткой.

Наоко, Юми и Нанами встречали новый год вместе, Наоко и Юми пришли с кавалерами. Аш не скрывал, что не является человеком. Поначалу он, Вильям и девушки немного смущались, но потом веселье заставило забыть совершенно не существенные различия.

***

Происхождение и долг присутствовать на мероприятиях иногда сводили этих мужчин вместе. Магнус, победивший в битве за Тамико, и Лукас, которому больше неподвластна была жизнь Мага, из уважения к своим избранницам приняли соглашение изображать светский нейтралитет. Играли в знакомцев, чье общество в целом необременительно друг для друга, но не дает ни малейших шансов на сближение.

– Ну, Мааагнус! – Тамико залилась хохотом. – Зачем ты подменил обычное на веселящее вино?

Лукас сдержанно улыбнулся:

– А я заметил и пресек.

Эстелла притворно обиделась:

– В моем бокале не пресек!

– Ага, – Лукас не отпирался, – обожаю видеть тебя веселой!

Они стояли посреди шумной толпы, только что отгремел салют, и принимали решение, куда двинуться дальше.

Горожане собирались устроить традиционные танцы прямо на Площади, в клубах, на домашних вечеринках, но анамаорэ решили, что присоединиться к людям будет явной жестокостью.

Тамико объявила:

– Айда обратно в Анамаорию! А то перетанцуем тут всех и попортим им настроение.

Глава 317. Запретное

Они впервые оказались почти наедине, так близко, в маленькой комнате. Наглая девица дразняще, совершенно намеренно, провокационно облизывала полные, персикового цвета губы, за которыми спрятались острые клыки, подразумевая:

– Ха-ха! Что ты мне сделаешь?!

Что он мог сделать? Что он хотел с ней сделать?

Флавиан никогда не был на войне, но осознание оказалось сродни разрезу. Остро. По сердцу. Щемяще.

В те секунды Флав ненавидел ее бесстыдный рот так сильно, что… до боли мечтал впиться, заткнуть его поцелуями, до безумия – своего безумия – ее безумия... Чтобы больше не говорила ничего. Только глупое, бессвязное, нежное...

Тогда в комнате его намного больше волновали планы насчет Марины, но вместе с поражением уже в тиши собственного дома пришел ужас осознания. Как давно это началось? Кто мог подозревать его?

Церемония анамаорэ имела настолько высокое значение в обществе, открывая институт договоров и связей, так ли иначе скрепляющих между собой всех, что посягновение на целостность чьего-либо союза признавали преступлением.

Флавиан имел право на чувства, но не на их развитие, ни малейшего шанса на взаимность, платой за преследование возлюбленной стала бы смерть. Казнь, изгнание из анамаорэ навсегда...

Когда? Когда? Когда? Когда кто-то увидел тщательно охраняемую Магнусом Тами, гуляющую по личному саду, и распространил образ среди родственников? Тогда еще оперативник почему-то скрывал избранницу от семьи.

Нет, малышка тогда не вызвала у Флава ничего, кроме любопытства...

Видимо, это случилось позже, на официальном знакомстве... Речи без капли смущения и пробудили в Флавиане волну возмущения...

Всплеск того, что он принял за недовольство, настолько сильное, что разговаривал с Тамико сквозь зубы?

Девушка, непозволительно своевольная, и популярный актер, привыкший к беспрекословному обожанию – никому его манера не показалась дикой, и впоследствии продолжалось так. Флавиан ощущал зашкаливающе сильное негодование и не мог говорить с Тамико.

Тамико всегда была невестой, а потом и женой Магнуса, и Флавиану, сыну своего народа, и в голову не приходило понять, что же он чувствует на самом деле.

Флав столько раз играл любовь на сцене и вне ее, что изображал требуемое на уровне рефлексов… А реальное не распознал.

Нужно было избавиться от дурного. Быстро, бескомпромиссно, так, чтобы окружающие продолжали считать их странное необщение актерскими причудами, чтобы не воспользовались его слабостью...

Ради безопасности его жизни, в конце-концов.

Флавиан чувствовал себя тяжелобольным и хотел отправиться к маме, закутаться в мягкое и ожить, вылечиться от недуга под ее ласковыми поцелуями, только тело его было совершенно здорово, а душу Флавиан скрывал ото всех.

Он порадовался, что вне игры с Мариной, которую не имело смысла продолжать, уж слишком глупо биться в наглухо закрытые двери, не было никакой нужды видеться с Тамико. Особенно наедине, на шумных семейных собраниях не существовало особой возможности наблюдать ее, слышать и ощущать негодование...

Да, негодование, но не из-за нечестивых манер Тамико, а от того, что никогда, кроме как в мечтах, и то мечты подобные требовалось тщательно скрывать, не мог он обладать ей.

Горько вздохнув, Флавиан дал себе зарок: если проблема, нежданное, ненужное, запретное чувство продолжит мучить его, Флавиан придет к Марине, пусть даже для этого придется потерпеть раздражающее… общество любимой, и попросит обещанное исполнение его заветного желания богиней.

Та сможет выдрать неприятность с корнем, Флав не сомневался.

Глава 318. Проверка

Тамико не любила долго терзаться неизвестностью.

Ее способности много превышали среднестатистические, и Тамико начала следить за Флавианом «сверху», как обожал это делать Лу, определяя местонахождение кого угодно.

Их повседневные пути с Флавом в мире анамаорэ никак не пересекались. Маловероятно, что Флавиан отправился бы вдруг в Город гулять в одиночку по зимним улицам. Кроме того, место их «нечаянной» встречи не должно было вызвать ни малейших подозрений у случайных наблюдателей.

Остался единственный вариант следить за Флавом во время вечеринок во владениях его родителей. Скан его состояния – Флавиан явно кем-то увлечен, раньше его состояние смотрелось иначе.

Тамико облизала губы в предвкушении. Она придет на вечеринку без предупреждения и, разумеется, одна. Если ее обнаружат, Тамико заявит, что учуяла запах «интереееесненькоого» и заглянула к Троюродным импульсивно... Останется подгадать так, чтобы Флавиан в одиночку вышел, скажем, на пустую террасу, примыкающую к залу...

Тамико рисковала – Флавиан мог испытывать лишь неприязнь к ней, не больше – но как же она обожала риск! Она не удержалась от искушения навести Флаву мысль прогуляться по галерее.

Тамико плохо подготовилась: понятия не имела, какой цвет Флавиан любит, какой крой одежды, чтобы вызвать у него шок и усилить эффект от своего неожиданного появления в идеальном для него образе, потому оделась, как захотелось ей самой. В струящееся, шелковое, с вкраплениями солнечных лучей, с приличным декольте.

Ее волосы благоухали, подбородок был гордо поднят, а походка скользяща и вместе с тем стремительна. На точеных руках красовались браслеты из изумрудных камней, не издающие при движении ни малейшего звука.

Тамико выплыла внезапно – яркая вспышка посреди белоснежной галереи. Ровно в той точке, куда Флавиан смотрел – завороженно и задумчиво...

Испуг, растерянность – он не оперативник, тут не знакомо-привычная ему сцена, и даже не блестяще выученная роль.

Флавиан был полностью деморализован. Он застыл, похоже, вообще не понимал происходящее и смотрел как-то жалобно, по-детски даже на приближающееся видение.

Тамико уже практически уверилась в ответе на свой вопрос, но улыбнулась Флавиану – максимально тепло, ободряюще, как дорогому другу. Пронзительное ощущение: она опять держала в ладонях чье-то трепещущее, ошеломленное сердце. Более взволнованное, чем было у Лу – тот постоянно влюблялся и в совершенстве осознавал себя.

Кровь сокрушающе билась в стенки его сосудов, эмоции были настолько сильны, что Флав по-прежнему не двигался. С улыбкой, кривой, вымученной, страдальческой... Он был уверен: Тамико, вот она, такая желанная, знает все! И расскажет теперь... Магнусу, Лукасу... Будет казнь...

Флавиан ничего не говорил и по-прежнему просто смотрел, как Тамико, прекратив улыбаться и приветственно кивнув ему, направилась уже к короткому коридору, ведущему в пиршественный зал...

Силы и самообладание – все-таки он хороший игрок – немного возвратились, и Флав сказал:

– Тамико... Привет... Ты... Как... тут? Что ты здесь делаешь?

Тамико остановилась и развернулась к нему всем телом – совершенным в красоте, гибким. Снова улыбнулась, и даже ее заостренные клыки показались Флавиану очаровательными! Он погиб, погиб!

– Привет! Да вот решила что-то спонтанно зайти к вам повеселиться.

Она произнесла это так ровно и мило, будто их беседы всегда шли столь непринужденно. Оставила Флавиану шанс ответить ей что-нибудь светски-незатейливое, но тем самым еще крепче затянула петлю на его шее...

И раз уже нечего стало скрывать, раз наказание было неминуемо, и боль беспредельно сладка, Флавиан неожиданно для себя самого взял Тамико за руку, маленькую и нежную и легонько ее сжал:

– Ты... Такое красивое… Платье... Ты все знаешь, да? – последние слова вылетели на выдохе, со взглядом, полным надежды.

Глава 319. Признания

Тамико, словно вампир, упивалась происходящим: еще какие-то мгновения, и Флавиан закроется, наденет маску отстраненности, но сейчас он дивно искренний, настоящий – и это Тамико сделала его таким!

– Знаю, – Тамико улыбнулась, – и никому ничего не скажу, клянусь. В этом нет ничего плохого, у людей за такое даже не судят!

Флавиан безгранично удивился:

– Правда? – он не заметил, что думает вслух и что Тамико все слышит. – У меня такое... впервые... Как-то все... необычно... Здорово!

– Ага, – Тамико ответила ему также мысленно, любуясь восхищением Флавиана – вот как выглядит его истинное упоение!! – Потому я никому ничего не скажу. Даже если ты будешь меня провоцировать. А так мы можем иногда общаться. Дружески... Мы же семья...

Семья? Дружески? Происходящее было настолько невероятно, что Флавиану требовалось разобраться в себе и с собой.

И чувство его, не осмеянное и даже встретившее поддержку, преступное по всем законам анамаорэ чувство, встрепенулось, будто его погладили нежной ладонью… Даже не любовь – огромная благодарность за то, что Тамико в этом мире просто есть.

Флавиан встряхнул волосами – нет, он точно не спал, это реальность... Или это совершеннейшая наведенка?

Но Флавиан не оперативник, к нему запрещено применять такие жесткие приемы, раскапывающие тайные слабости. К тому же он оставил Марину, и если сейчас Лукас проверяет его жестоко и нагло, это явное нападение, и можно будет жаловаться Правителям...

Флавиан продолжал стоять, улыбаться и держать Тамико за руку. Она никуда не бежала, смотрела на Флава приветливо и улыбалась ему в ответ. Ровно и тепло, без кокетства…

Ситуация нисколько не походила и на насмешку с ее стороны… Хотя… быть может, Тамико мстила ему так за его высокомерие с ней? И все же… не похоже.

Время остановилось. Они так и стояли в галерее. Тамико невысокая, ее хотелось взять на руки и прижать ближе к сердцу. Это точно не похоть и не вожделение. У нее трогательно пушистые волосы, умопомрачительный аромат...

Тамико, словно солнце, которому подставляешь тело, и светило греет, ничего не попросив взамен… Новое, чистое, прекрасное...

Неожиданно Флавиан поймал себя на желании петь и кружиться, кружиться, кружиться в танце, и смеяться. У него будто появился персональный светильник, и хотелось сделать шаг и повести свою даму в зал. Но тогда все, буквально каждый, поймут по его сияющему лицу, что с ним творится.

Улыбка Флавиаа погасла, уступая место вопросу:

– Что теперь? – и Флавиан тут же ответил и себе, и Тамико: – Ты не волнуйся, я справлюсь. Не стану тебе докучать.

Зачем Тамико, жене Магнуса, подруге Лукаса, признания от этого мегахолодного и мегапопулярного типа? Но Тамико слушала и наслаждалась, будто поклонение мужчин было ее живительной энергией. Она знала меру и не хотела хлопот ни себе, ни Флавиану, никому. И она ни капли не была влюблена во Флава, хоть и симпатизировала ему. Особенно теперь. Потому она повторила, осознавая, что Флавиан вряд ли воспользуется ее предложением:

– Хорошо. Я умею дружить. Созреешь, давай общаться, – пожимая его руку, теплую-теплую, Тамико добавила:

– Знаешь, мне что-то расхотелось веселиться там... Пойду домой, – Тамико бы доиграть «роль», но она не была актрисой.

Флавиан почувствовал этот нюанс. Со стороны Тамико он был бы практически преступлением. Но Флавиан не собирался, не мог, не хотел ее подставлять. С затаенной радостью он спросил:

– Так ты пришла... повидать именно меня?

Флавиан отправил Тамико особую энергию благодати, очень вкусную и ароматную. Тамико осторожно ответила:

– Вышло, что так, – Тамико улыбнулась.

Флаву совершенно не хотелось возвращаться на вечеринку. Он с огромным удовольствием взял бы Тамико на руки и понес бы ее показывать свой дом, все-все-все, что он любит, чем он дорожит...

Разливаться соловьем, очаровывать, заинтриговывать, обольщать, выполнять все ее желания, любые, искренне, чтобы Тамико только улыбалась, но…

Она жена Мага, и Флавиану оставалось лишь пойти домой в одиночестве и постараться забыть Тамико. Пока непонятно, как, ведь он тоже оказался Тамико приятен, ведь она не собиралась его выдавать и даже предлагала им общаться… Как ее такую забыть?

Флавиан обиделся на свою судьбу, но был бесконечно благодарен Тамико за то, что она… демоница??? Богиня! Настоящая богиня.

Его переживания принесли ему новый богатейший опыт чувств.

Ощущение непередаваемое – он все-таки не один! Тамико можно раскрыть душу и получить поддержку! Флавиан не исповедовался ей, но был уверен – все именно так.

Потому он улыбнулся – сколько уже прошло времени? Они так и стояли, ласково улыбались друг другу и держали друг друга за руки уже крепко, сцепив пальцы в замок. Флавиан мягко расцепил их пальцы и сказал:

– Я тоже совсем не хочу обратно в зал. Не тот уже настрой.

Тамико знала, что Флав желает, но не решается сделать прежде, чем уйти… Возможно, он уже собрался совсем пропасть из ее жизни, хотя Тамико теперь, чувствуя ответственность за него, не дала бы ему творить явные глупости. Она прекрасно понимала, что еще чуть-чуть, еще вот-вот, и Флавиан станет до боли знакомым ледяным снобом, и вся магия рассеется.

А Тамико хотела сейчас того же, что и Флав.

Она просканировала окружение: где-то вдали беспокойство Лу, но Лукас явно не в курсе происходящего. А Маг вообще не думает о ней сейчас.

И Тамико послала Флаву импульс сделать то, что он хочет.

Флавиан обнял ее крепко-крепко, он был чрезвычайно горячий и… твердый. Прижавшись и обнявшись, они постояли еще минуту-две-три, а затем телепортировались в разные стороны.

Тамико уже не смотрела, куда направляется Флавиан, а сама захотела посидеть на берегу моря.

Мысленно пережить вновь все только что пережитое, искупаться в морских волнах, ведь ее новое состояние было беспредельно чисто, а вопрос был снят. Тамико надеялась, что боль Флава и отчаяние, которое скоро накатит на него, удручая своей необратимостью, пройдет как можно скорее.

А еще что Флав – тут Тамико несколько лукавила с само собой – взглянет на своих многочисленных поклонниц иными глазами, и, возможно, переведет влюбленность в Тамико на одну из них.

Глава 320. Поженимся

Как и предполагал Лукас, рассказ родителям о своих дальнейших планах на жизнь… стоил им и самой Марине многих нервов и слез. Даже факт, что дочь сможет навещать их, когда подрастет в новом статусе, не облегчил их страдания, и в какой-то момент в комнате появилась лучезарная богиня.

Бесспорно Кэйли обратилась к этим людям не с психотерапией, но они, наконец, повеселели, и происходящее перестало казаться им ужасным.

Чтобы отвлечь переживающую Марину от горьких дум, Лукас показал ей мыслеобраз Марека.

– И это все мне? У тебя правда такой красивый брат? – Марина пришла в восторг, увидев юного царевича.

Лукас предупредил:

– Будет таким, когда вырастет. Попробуй с ним подружиться, но влюбляться в него нельзя.

Марина поразилась:

– Почему? Ты хочешь, чтобы я сохла по Флавиану, который даже не решился побеседовать со мной при Тамико? Хотел юлить?! И до сих пор так и не объявился! – она рассердилась.

Лукас пропустил тираду Марины мимо ушей:

– Марек царевич, а с царевичами шутки плохи. Всегда будут какие-то последствия. Но у вас с ним общие задачи развития, вы словно одноклассники.

Марина пришла в замешательство. Опустила глаза.

– Ладно. В конце концов, важнее его характер... Флавиан тоже красавец, а что толку...

Флавиан не шел из мыслей Марины, и это было точно не магическое наведение – боль от нереализованных ожиданий.

Марина решила, что кто-то из ее детей будет апельсиново-рыжим. При любом отце. Если анамаорэ маги, то они совершенно точно способны на такое!

Марину удручало, что ей не у кого было найти поддержку: Лукас предупреждал ее о характере Флава с самого начала, Эстелла принципиально не желала критиковать его, а Тамико поучала: «Ты просто не нашла к нему подход!»

Как оказалось, Тамико вообще любит читать нотации. Временами это, казалось, идет на пользу, но Марине хотелось, чтобы кто-то смачно сплюнул: «Да каззел он этот Флавиан!»

До встречи с Мареком ей было сравнительно далеко – Лукас и Эстелла пока даже не прошли Церемонию, а уж на сколько могло растянуться их путешествие, не знал никто.

***

Вокруг них лежали рекламные проспекты выбранного курорта, на экране были фотографии оттуда же, впереди ждал отдых, и Роберт с Колетт строили планы. Они уже решили, что полетят обычным образом, без телепортации, а то «костей не соберешь с этими штуками».

Роберт спросил:

– Что мы будем делать?

Колетт ослепительно улыбнулась:

– Нежиться! Я пройду там курсы батика... Будем ездить на экскурсии и сами много гулять... Плавать... Кататься по волнам... Танцевать... Рыбачить? М?

Роберт прижал ладонь Колетт к своей щеке, подтянутой и чуть впалой.

– Да. И поженимся.

Он произнес это так спокойно, словно попросил сварить завтра гречку. Колетт открыла ротик от изумления:

– Что?

Роберт повторил:

– Поженимся. Ты поклялась быть со мной в вечности в горах, потом подтвердила свою клятву кровью... Этого достаточно, но я хочу официально оформить наши отношения. Ты согласна?

Колетт растерялась. Ее сердечко колотилось быстро-быстро, и Роберт, держащий ее за запястье, ощутил ее пульс.

Колетт пискнула:

– Ой... Ну да... Конечно... А что для этого надо?

Роберт был деланно небрежен. Он все уже решил, но волновался намного больше Колетт, внешне сохраняя выдержку.

– Ты и я. Документы, ритуальные украшения. Представитель закона. Красивые наряды и обстановка. И гости, если захочешь.

– Оооо, – Колетт накрутила локон на пальчик свободной руки, вторую Роберт держал уже обеими ладонями, прижав к своему сердцу. – А ты кого позовешь?

Роберт усмехнулся:

– Только тех, кто сможет прибыть туда. Оливера с его девушкой. Немного, правда?

Колетт поддержала игру, притворяясь преувеличенно бодрой:

– Тогда я позову сестру и ее парня! Идет?

Они обменялись короткими взглядами и, не говоря больше ни слова, стиснули друг друга в объятиях, крепко-крепко, до боли.

Сердца были готовы выпрыгнуть из груди, и обоим казалось, что у них теперь не два сердца – одно на двоих.