Текст книги "Танцы на быках"

Автор книги: Артур Сунгуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

В этот раз остановились не на постоялом дворе, а у местного лорда, который, как Бранвен уже знала, звался на местном наречии «гринголо». Самого гринголо Бранвен не увидела, потому что сразу попала в руки его супруги – благородной пейнеты и их дочери – благородной пантилиты. Благородная пейнета звалась Радегондой и оказалась уроженкой Эстландии, откуда-то с севера. Она еще помнила родной язык, но годы, проведенные в Аллемаде, придали ее речи такой странный акцент, что поначалу Бранвен с трудом понимала, что благородная пейнета желает сказать. Однако вскоре дело наладилось, и беседа потекла почти непринужденно.

– Вы не представляете, как я рада вас видеть, моя старшая сестра, – говорила пейнета Радегонда. – Какая это честь – принимать вас в Каса Помо! А какое наслаждение видеть вашу белую кожу и светлые волосы – смотрю и вспоминаю милый Эркшир. Взгляните на мою дочь – она смугла, как хлебная корка! А видели бы вы моего сына – сущий мавр!

То, что пейнета обратилась к ней, назвав старшей сестрой, удивило Бранвен. Она была чуть ли не младше дочери герцогини, к тому же не помнила никаких родственников из Эркшира. Когда хозяйка дома замолчала, чтобы взять дыхание для следующих восторгов, Бранвен спросила:

– Не напомните ли, миледи, в каком колене и с какой стороны мы приходимся родственниками?

Пейнете Радегонде понадобилось время, чтобы осмыслить вопрос, а потом она расхохоталась:

– Что вы, моя дорогая! Вас смутило такое обращение? А ведь оно – обыкновенное в Аллемаде. Все дворяне первой ступени говорят герцогу «мой старший брат», а герцогине – «моя старшая сестра». Дворяне второй ступени будут обращаться к вашему супруг «мой старший родственник», а к вам – «моя старшая родственница».

– Как забавно и непривычно, – Бранвен чувствовала себя скованно даже с этой милой женщиной, а уж смуглая пантилита Канделария и вовсе повергала ее в трепет. Слишком она была похожа на Адончию – такая же красивая, черноволосая, с ярким и смелым лицом. Она не вступала в разговор – наверное, попросту не знала эстландского, но разглядывала Бранвен с интересом и без особой приязни, и Бранвен предпочла общение с ее матерью: – А что такое – дворяне первой и второй ступени, миледи Радегонда? Я совсем не знаю ваших обычаев и боюсь оскорбить кого-нибудь подобным незнанием...

– Не беспокойтесь, во всем со временем разберетесь, – утешила хозяйка, одновременно отдавая распоряжения, чтобы приготовили мыльню и принесли простыни. – Дворянам первой ступени – например, моему супругу, разрешается разговаривать с герцогом снимая шляпу лишь когда говорит герцог, а дворяне второй ступени должны всегда стоять с непокрытой головой. Идемте, вам надо выкупаться после дороги и поесть.

К огромному облегчению Бранвен, она была избавлена от услуг Адончии и ее товарок. Теперь за ней ухаживали личные служанки пейнеты Радегонды – девицы проворные и вовсе не высокомерные.

– Посмотри, как она наряжена, – сказал вдруг Эфриэл, о присутствии которого Бранвен успела позабыть. – Скажи, чтобы тебе дали такую же одежду.

После его слов Бранвен впервые обратила внимание, во что одеты благородные аллемадские дамы. На них были шелковые рубашки с короткими рукавами, обшитыми пышными кружевными оборками, корсажи вроде тех, что носили простолюдинки, но из самого блестящего атласа и шнуровкой сзади, а не спереди. Юбки тоже были короче, чем носили в Эстландии. Они позволяли полюбоваться яркими чулками и остроносыми туфельками с ремешками внахлест. Бранвен так и не поняла, приличен ли подобный наряд, но то, что он был красив и удобен – осознала до глубины души.

– Миледи Радегонда, мои наряды не очень подходят для вашей страны, я поняла это в дороге. Не продадите ли мне что-нибудь из одежды? – робко попросила герцогиня. – Мы с вашей дочерью одного роста... Возможно, у нее найдется какая-нибудь юбка, не слишком ей нужная, и кофта...

– Что вы говорите! – пейнета Радегонда даже всплеснула руками. – Разве мы можем предложить вам поношенную одежду?! Я сейчас же позову портних, и уже через два часа вы будете одеты по последней моде. Как я вас понимаю, дорогая! Как я сама намучилась, приехав в эту жару...

– Вы очень добры, мне не хотелось бы вас утруждать... – начала Бранвен, но Эфриэл дернул ее за волосы, чтобы замолчала.

– Это то, что нам нужно, – сказал он. – Не вздумай отказываться, пусть шьет. И пусть даст тебе такие же чулки, и туфли.

– Не слишком ли это нескромно? – зашептала Бранвен, прикрыв рот рукой.

– Не слишком, – сид покровительственно похлопал ее по плечу. – Можешь позволить себе небольшую нескромность, если они так готовы тебе услужить.

Вскоре Бранвен сидела на балкончике, выходящем во внутренний двор, и любовалась садом, засаженным цветами. Там журчал небольшой водопад, в бассейне плавали серебристые юркие рыбы, и певчие птицы в клетках заливались на разные голоса. Их свободные собратья подпевали им, присаживаясь на ветки фруктовых деревьев. Служанки пейнеты Радегонды в четыре руки сушили чисто вымытые волосы Бранвен, а шесть портних, усевшись прямо на пол, шили наряд для гостьи. Хозяйка развлекала ее беседой, а пантилита Канделария примостилась поодаль, обрывая лепестки с вьющейся розы, сумевшей добраться до перилец балкона.

– Вам понравится здесь, – говорила  Радегонда. – Аллемада – чудесный край. И хотя я скучаю по вересковым пустошам Эркшира, теперь я не хотела бы там жить. Все наши холодные замки, запах торфа, длинная промозглая зима – ах, как разнится от этого Аллемада, благодатная страна трубадуров. Сегодня вы насладитесь их искусством, моя дорогая, посмотрите на праздник с большого балкона – он выходит как раз на главную площадь. То-то будет славно! И какое же счастье для гринголо Освальдо, что ему досталась такая благовоспитанная и красивая женушка! Буду молиться всем сердцем, чтобы вы были счастливы, моя дорогая. А когда наведаемся в Ла-Корунью, надеюсь, вы примите меня, и мы сможем поболтать так же мило, как и сейчас.

– Бьет оленя и в голову и в хвост, – сказал Эфриэл, – подарки бери, но много не обещай. Потом не отвяжешься, всю жизнь будешь делать ей маленькие одолжения, которые вовсе не маленькие.

Но Бранвен не успела ответить. Пантилита Канделария отверзла уста и сказала на эстландском:

– Надеюсь, гринголо Освальдо в этот раз повезет больше, чем с покойной пейнетой Пилар. Его прошлый брак продлился всего три месяца.

Пейнета Радегонда ахнула возмущенно, швеи замерли с иголками наперевес, и одна лишь Бранвен глядела безмятежно, словно ничего не произошло.

– Не понял, – Эфриэл закрутил головой. – А чего все застыли?

– Как ты можешь говорить такие ужасные вещи, Кандела! Немедленно замолчи! – прикрикнула пейнета Радегонда на дочь, и пантилита, пожав плечами, вернулась к обрыванию лепестков с роз. – Не обращайте внимания на глупую болтовню, – захлопотала Радегонда вокруг Бранвен, – все это нас не касается, я приношу извинения за дочь.

– Она ничуть меня не оскорбила, не волнуйтесь, моя любезная хозяйка. Помня вашу доброту и радушие, я слышу в этом доме только хорошее, – сказала герцогиня с таким видом, словно ей преподнесли ручного голубя с изумрудными глазками.

– Ух ты, – не удержался Эфриэл. – Сказала, как настоящая герцогиня. А что случилось-то? Это из-за прошлой жены твоего гусака?

Бранвен не ответила, да и не могла ответить, он это прекрасно понимал, поэтому пришлось отложить объяснения.

Желая загладить неловкость, пейнета Радегонда предложила Бранвен примерить готовые наряды и сама подала ей тончайшие чулки – ярко-красные, с золотыми стрелками. Бранвен увели за пеструю шелковую ширму, сплошь вышитую танцующими поселянками и молоденькими бычками, резвящимися на траве.

Когда служанки закончили наряжать госпожу и вывели ее к зеркалу, Бранвен бросила застенчиво-вопросительный взгляд на Эфриэла.

Укороченные юбки и открытая кофта шли ей бесподобно. Верхняя юбка была черная, с алым кантом по подолу, и корсаж тоже был черный, обшитый по верхнему краю алой атласной лентой. Зато кофта была ослепительной белизны и открывала шею и плечи. Кожа  девушки почти сливалась цветом с белоснежным полотном, и загорелые женщины по сравнению с ней казались грязными.

– Ты хороша, – сказал он.

Она улыбнулась благодарно и одновременно горделиво, и отвернулась к зеркалу.

Эфриэл старался унять слишком уж заколотившееся сердце. Скупые слова, что сорвались с его языка – они были всего лишь словами напоказ. Они были сказаны и исчезли, как первый снег. А в мыслях он повторял строки из древней песни, которую слышал однажды в мире смертных, позабыл, а теперь они припомнились ему с пугающей ясностью:

Сокровище мое, женщина с серыми глазами,

на груди твоей никогда не покоиться моей голове.

Желание мое, женщина, которая обо мне не вздохнет,

которая позабудет обо мне, едва я покину ее.[1]

[1] Здесь использованы строки коннахтской любовной песни, о которой упоминает У.Б.Йейтс в книге «Видение».

Глава XI

Пейнета Радегонда хотела разделить трапезу с герцогиней, но Бранвен попросила оставить ее одну, отговорившись усталостью. Едва хозяйка замка удалилась, Эфриэл набросился на угощение, не дожидаясь, когда Бранвен отведает хотя бы кусочек. Глядя, как он уничтожает нежнейшее мясо в острой подливке, девушка только вздохнула. Если лорд Освальд поинтересуется, каков аппетит у его жены, ему скажут, что госпожа герцогиня ест, как три рыцаря после турнира. Сама она лишь пригубила охлажденного орехового молока и съела несколько ложек знаменитого местного супа из миндаля, чеснока, хлеба и винограда.

Пока сид расправлялся с пирожками, зажаренными в масле до золотистой хрустящей корочки, Бранвен вышла на балкон. Даже сумерки в этом дивном краю были иными, нежели в Эстландии – душистыми и сладкими. Сад благоухал такими ароматами, что кружилась голова. Бранвен прижалась щекой к каменной балясине в виде цветка граната. Почему же лорд Освальд не рассказал о первой жене? Не в ней ли, этой умершей незнакомой женщине, кроется секрет его холодности к жене нынешней? Но почему тогда Адончия?.. Бранвен искала ответы на вопросы и не находила.

– Только не вздумай устраивать ему допрос насчет первой жены, – сказал сид, правильно угадав причину ее смятения. – Какое тебе дело, почему он скрывал мертвую женщину? Беспокойся о живых, а не о мертвых.

–  Ты прав, – согласилась Бранвен. – У лорда Освальда могут быть свои причины для такого молчания. Может быть, рана от утраты любимой слишком болезненна, и он не хочет говорить об этом.

– Или он убил ее, потому что она наставила ему рога, – подхватил Эфриэл, – и не хочет трубить об этом по всей стране, чтобы его не называли Освальдом Рогоносцем Великолепным.

– Прекрати, пожалуйста, – попросила девушка. Она хотела вернуться в комнату, но зацепилась верхней юбкой за розовые шипы. Открылась нижняя юбка такого же красного цвета, что и чулки.

– Подожди! – Эфриэл вдруг оставил недоеденные пирожки, вытер руку о прекрасную шелковую скатерть и поднялся из-за стола. – Подожди...

Он прищурившись смотрел на Бранвен и что-то мысленно прикидывал. Потом взял алую розу из букета и протянул девушке:

– Приколи подол к поясу и укрась цветком.

– Не сошел ли ты с ума? – спросила Бранвен, приводя наряд в порядок. – Что подумают люди, если я появлюсь в юбке, завернутой на макушку?

– Сплошная чернота – чересчур уныло, а с этим красным пятном ты будешь ярче всех. Сделай, как я сказал.

Бранвен взяла розу и положила ее на туалетный столик, украдкой глянув в зеркало. Она все еще не могла налюбоваться на себя, и радовалась, и стыдилась этого, почитая грехом. Сид вернулся к столу и с удовольствием закончил трапезу, похваливая местных поваров.

– Вот такая еда по мне, – разглагольствовал он, отвалившись на подушки и поглаживая живот. – Много мяса, и все такое острое, что язык щиплет. Ел бы и ел.

– Не слишком ли много ты ешь?

– А что еще остается? Единственная радость, да и та перепадает нечасто, – пожаловался он.

– Растолстеешь, – предостерегла Бранвен полушутливо, полусерьезно. – Только и делаешь, что лежишь и набиваешь живот.

– Есть предложение, как растрясти жирок? Может, поколыхаем постель? – оживился сид. На самом деле, он уже и не надеялся, что в один прекрасный момент миледи согласится потанцевать на нём или порезвиться под ним. Спросил лишь по привычке.

Она не обманула его в ожиданиях:

– Мне этот способ не подходит, –  и мягко улыбнулась, чтобы смягчить отказ.

– Было бы предложено, – пробормотал Эфриэл, глядя, как Бранвен берет булавку и заворачивает подол верхней юбки с одной стороны. Приколов его к поясу, она прикрепила розу и бросила на Эфриэла взгляд, в котором явственно читалось: посмотри, какая я послушная ученица, поэтому не надо смеяться надо мной.

– Мы ждем вас, моя старшая сестра! – раздался за дверью голос Радегонды.

Бранвен засуетилась: пригладила волосы, прочитала коротенькую молитву и поцеловала ладанку, чтобы укрепиться. Эфриэл поднялся, потягиваясь и похрустывая всеми суставами.

– Подожди, не хватает последнего штриха, – остановил он, когда рука девушки уже лежала на дверной задвижке.

– Последнего? Какого? – Бранвен оглядела себя, отыскивая погрешности в наряде.

– Вот этого.

Эфриэл взял ее за подбородок и поцеловал долгим поцелуем, принуждая открыть губы. Когда поцелуй закончился, оба некоторое время стояли неподвижно, сблизив головы и закрыв глаза. Первой пришла в себя Бранвен.

– Последний штрих точно был лишним, – сказала она.

Но щеки ее запылали, и лицо озарил тот необыкновенный свет, который снисходит на женщин, чувствующих себя желанными. Такой она и вышла к дамам – порывистая, яркая, особенно яркая с открытой нижней юбкой алого цвета и с алой розой, у пояса.

– Я готова, леди Радегонда.

Но та медлила.

– Правильно ли я поняла, моя старшая сестра... – начала она, указывая на приподнятый подол верхней юбки.

– А вы не знали? – сегодня ложь легко срывалась с языка, и Бранвен даже не ощущала угрызений совести. – Это последняя столичная мода. Сама королева подворачивает верхнюю юбку.

– Ах, сама королева?.. – прошептала пейнета Радегонда.

Она взяла Бранвен под локоток и повела запутанными коридорами.

– Ваш муж уже ждет, – говорила она, посматривая на новомодно задранную юбку. – Праздник вот-вот начнется, но сначала там не будет ничего интересного, и мы немного опоздаем, чтобы появиться во всей красе.

– Все помнишь? – спросил Эфриэл, когда они с Бранвен в сопровождении дам из Каса Помо выходили на балкон.

Бранвен кивнула в ответ, облизнув еще горевшие от поцелуя губы.

Мужа она узнала сразу, хотя он стоял спиной к входившим дамам, глядя через резные перила балкона вниз, на площадь. Его силуэт был четко виден на фоне города, украшенного фонарями, лампами и огненными колесами, которые, вращаясь, рассыпали искры.

Бранвен остановила жестом леди Родегонду – та хотела объявить о появлении герцогини, на цыпочках подошла к мужу и встала рядом, тоже посмотрев вниз. Открывшееся зрелище пленило и восхитило ее. На площади танцевали сотни нарядных людей. Бранвен никогда не видела, чтобы столько танцоров исполняли столь сложные фигуры – три хоровода шли в разные стороны, женщины и мужчины пробегали к центру и возвращались обратно, создавая иллюзию цветка, распускающего лепестки и снова собирающегося в бутон. Они держали разноцветные платки и когда одновременно вскидывали руки – цветок превращался в трепещущее пламя.

Эфриэл встал позади Бранвен, и задумчиво разглядывал имерильские пляски. Бранвен забеспокоилась, ожидая каверзы. Обычно он всегда лез вперед и терпеть не мог прятаться за ее спину. Но сейчас сид вел себя смирно, даже слишком смирно.

– Зрелище любопытное и не лишенное приятности, – сказал он о хороводе.

– Не лукавь, – шепнула Бранвен. – Разве ты когда-нибудь видел нечто подобное?

Лорд Освальд услышал шепот, повернул голову и несколько секунд рассматривал жену, неожиданно появившуюся рядом. Маска невозмутимости впервые исчезла с его лица, и брови удивленно взметнулись. Взгляд его скользнул сверху вниз и обратно, и на губах появилась улыбка. Он никогда еще не улыбался Бранвен с такой радостью.

– Миледи! Сегодня вы – наслаждение для взора! – он даже удержал ее руку после приветственного поцелуя, сам того не заметив.

«Благодарю, что соизволили отметить мою миловидность», – чуть не ответила Бранвен привычной фразой, но вовремя спохватилась и посмотрела на мужа искоса, послав осеннюю волну, и улыбнулась, как учил ее Эфриэл.

– Хорошо, хорошо, дорогуша, – подбодрил девушку сид. – А теперь не обращай на него внимания, сделай вид, что увлечена праздником.

Бранвен тут же принялась болтать с хозяйкой дома, восторгаясь красотой и зрелищностью танца. Леди Радегонда объяснила герцогине, что танец разучивают в течение года, чтобы в праздник танцоры были на высоте.

– Вы думаете, это специально обученный балет? – спросила Радегонда, поблескивая глазами. – Так нет же! Это – простые горожане. Сапожники, меховщики, водоносы. Танец у нас в крови, и в Аллемаде есть поговорка: кто не танцует, тот все равно, что мертвый.

– Прекрасная страна, удивительный народ, – сказала Бранвен нараспев, и в самом деле влюбляясь в эту жизнь сильнее с каждой минутой. – Почти все здесь я вижу впервые, но многое кажется знакомым, как будто мне снился сон, а теперь он сбывается наяву.

Эфриэл прихлопнул в ладоши:

– Правильно ведешь себя, маленькая леди! Гусак Великолепный уже расправил перышки, заточил клюв и сейчас бросится обхаживать тебя. Будь стойкой, не растекайся сразу в лужицу.

–  Как хорошо вы сказали о моем крае, – лорд Освальд попытался заглянуть жене в глаза, но она упорно смотрела на танцующих. – Я рад, что вам здесь нравится. Уверен, что и мой народ будет восхищаться вами так же, как восхищаюсь вами я.

– Ах, милорд, какие неосторожные слова! – Бранвен отвернулась, заливаясь смехом. Игра увлекла ее намного больше, чем она рассчитывала. И кровь бежала по жилам быстро, словно от вина. Что уж было тому причиной, она сама не знала – взгляды ли, которые муж бросал на нее, или поцелуй Эфриэла?..

Пытаясь скрыть смущение, Бранвен продолжила веселый разговор с леди Радегондой, и постепенно втянула в беседу пантилиту Канделарию, которая сидела рядом с матерью с таким мрачным видом, словно наблюдала похоронную процессию, а не пляски. Но постепенно вежливость и природное очарование Бранвен сделали свое дело, и пантилита оттаяла. Она даже соизволила сказать пару фраз о том, как идет герцогине новый наряд.

– Любезная Кандела (ты ведь позволишь называть тебя, как твоя уважаемая матушка?), – сказала Бранвен, мечтательно подпирая щеку, – в этом наряде я могу выглядеть только милой, зато ты – настоящая красавица! Каждый народ подбирает платье под стать своим женщинам, и эти юбки и кофты больше всего идут черноволосым красавицам с огненным взором. Если бы вы посмотрели на мою служанку... А где Адончия, милорд? – она  заоглядывалась с преувеличенным старанием. – Немедленно позовите Адончию, она должна быть рядом со мной в такой праздник. Конечно, ей до тебя далеко, любезная Кандела, но мордашка у нее премиленькая! А как идет ей крестьянская рубашка!

Такая любовь к Адончии удивила лорда Освальда и не слишком понравилась ему, но возражать в присутствии благородного гринголо и его домочадцев было ниже герцогского достоинства. Поэтому он кивнул, разрешая привести служанку.

Когда Адончия пришла – наряженная в четыре юбки и с вырезом такой глубины, что еще немного, и каждый смог бы увидеть не только яблочки, но и ягодки – Бранвен усадила ее рядом, попросив передвинуть скамеечку так, чтобы служанка находилась между ней и мужем. Слева от герцогини сели дамы, справа от герцога – кавалеры.

Лорду Освальду пришлось отодвинуться в сторону, чтобы дать место служанке, и хотя она тут же посмотрела на него проникновенно и со значением, это не пришлось ему по душе. Про себя он отметил, что дурочке следовало одеться поприличнее, и не оголяться, как продажные девицы в Нижнем Городе Ла-Коруньи.

А Бранвен призывала дам полюбоваться миловидным личиком Адончии, ничуть не заботясь недовольством мужа.

– Какая она услужливая, какая расторопная, –  нахваливала она служанку. – И она была поистине незаменима в пути. Что бы я делала без тебя, цветочек?

– Сейчас он закипит, – предрек Эфриэл, наблюдавший за лордом Освальдом. – Не перегибай слишком, чтобы гусак не зашипел раньше времени.

Принесли прохладительные напитки и вино. Бранвен хотела отказаться, но Эфриэл настоял, чтобы она попросила вина, и тут же выпил половину ее бокала, пока все с увлечением следили за особо лихой пляской на площади.

– Ну и вино! – изумился он, отирая губы. – Жидкий огонь, а не вино! Можно прожить не одну сотню лет, а такого не попробовать. Налей еще.

Он выпил и второй бокал, а Бранвен подпрыгивала от страха, опасаясь, что кто-нибудь ненароком оглянется и увидит, как рубиновый напиток исчезает сам собой.

– Хватит, – не выдержала она, когда был опустошен третий бокал.

– Брось, красотка! – отозвался Эфриэл со счастливым смехом, и Бранвен посмотрела на него с удивлением и опаской. – Я свою меру знаю. Это вино – оно нежное, как поцелуи девственниц. Идет легко, словно вода.

– Пустозвон, – прошептала герцогиня.

А внизу танцовщики уселись прямо на землю, чтобы передохнуть. Они образовали большой круг, в центр которого выскочила девушка, наряженная в платье, похожее на те, что привезла с собой Бранвен – со шлейфом в два локтя.

– Сейчас будет танец быка! – сказала леди Радегонда. – Вам понравится, моя старшая сестра!

В пару танцовщице встал мужчина – гибкий и резкий, как пламя. Красный с золотом пояс охватывал его талию, а в руках он держал два длинных кинжала. Бранвен вскрикнула, когда он помчался на танцовщицу, держа кинжалы перед собой, клинками вперед. Пейнета Радегонда погладила герцогиню по плечу, призывая к спокойствию. И правда, в последний момент танцовщица увернулась от удара, взметнув ногой юбку. Шлейф полетел, словно подхваченный ветром, превратив фигуру женщины в вихрь.

– Они представляют бой девы с быком, – объяснила пейнета Радегонда герцогине. – Эта старинная легенда, когда-нибудь я ее вам расскажу, а пока – наслаждайтесь.

Снова и снова танцовщик бросался с кинжалами на девушку, и всякий раз Бранвен трепетала, боясь, что танцовщица не успеет увернуться. Но она легко избегала ударов, кружась и притопывая каблуками. Платье летело, и само по себе было танцем.

– Может, вы сядете поближе ко мне? – предложил лорд Освальд, наклонившись к жене.

– Это доставит неудобства Адончии, ей ведь придется передвинуться на другое место, – ответила Бранвен,  с увлечением наблюдая за «быком» и девой. – Но молчите, молчите! Дайте мне посмотреть на это чудо!

Лорд Освальд тоже обратил взор на танцующих, но сегодня пляски его, похоже, не занимали.

– Добавим огонька, – хрипло прошептал Эфриэл на ухо Бранвен, и прежде, чем она поняла, что он собирается сделать, поцеловал ее в шею, потом в щеку, а потом и в губы.

Ему пришлось придержать девушку за плечи, потому что она чуть не упала с кресла.

– Держись, глупая гусыня, – велел он, посмеиваясь. – Если будешь терять сознание после каждого поцелуя...

– Ты пьян, – сказала Бранвен еле слышно.

– Не выдумывай, – он вольготно расположился на подлокотнике, опираясь на спинку кресла.

– Вернись на место, – попросила она торопливо.

– Надоело стоять рядом со старухой, – заявил сид, указывая на пожилую служанку пейнеты Радегонды. – От нее веет холодом, как от могилы. А с тобой тепло. Такое удивительное чувство, – он попытался подыскать нужные слова, не смог и принялся помогать движению мысли жестами. В этом он не преуспел, зато сбил кубок со стола.

Кубок описал дугу и полетел с балкона прямо на площадь.

Бранвен в ужасе схватилась за сердце, но на ее счастье никто из соседей не заметил злосчастного падения, все были увлечены танцем.

– Что творишь?! – зашипела Бранвен. – Представь, кубок свалился кому-то на голову!

– Да, неловкость вышла, – признал Эфриэл. – Зато как там внизу обрадуются – небеса разбрасываются серебряной посудой!

– Что скажет хозяйка? – простонала Бранвен. – Не пей больше!

Но Эфриэл уже пригубил вино из бокала пейнеты Радегонды.

– Всего несколько глотков, – утешил сид девушку. – И потом я – примерный мальчик.

Бранвен ткнула его локтем, не имея возможности отомстить как-то еще.

– Будешь толкаться – завалю прямо здесь, – пообещал Эфриэл.

– Не посмеешь, – пискнула она, но сердце задрожало от ужаса. Пьяный призрак – кто знает, что взбредет ему в голову? Она стремитеьно поднялась и поклонилась удивленной пейнете Радегонде. – Я оставлю вас, миледи. Милорд, – она поклонилась и мужу, но быстро и небрежно. – Что-то нехорошо себя чувствую, мне надо прилечь. Адончия, проследи, чтобы милорд не скучал. И не надо меня сопровождать, любезная Кандела, я сама найду дорогу в свою комнату.

– Как же фейерверки... –  растерялась пейнета Радегонда.

Но Бранвен почти бегом покинула балкон и быстрым шагом пошла по полутемным коридорам. Эфриэла сдернуло с кресла, и он громко возмущался, догоняя Бранвен:

– Ты рано уходишь, можно было еще посидеть!

– Хватит! – оборвала его она.

– Хватит – значит перехватил? – засмеялся он и вдруг поднял Бранвен на руки. – Мы идем обратно.

– Отпусти меня! – взмолилась она. – Если кто-то увидит!..

– Да, ты права маленькая леди...

Бранвен вознесла молитвы, что к сиду вернулся-таки разум, но Эфриэл не спешил отпускать ее.

– К тухлой селедке этот балкон, – заявил он. – Пойдем лучше к тебе. У меня до сих пор внутренности дрожат, как вспомню эту нелепую постройку над площадью.

– О, я и забыла, что ты боишься высоты! – несмотря на страх быть обнаруженной летящей по воздуху, Бранвен рассмеялась. – Прости, мне следовало уйти оттуда раньше.

– Я ничего не боюсь, – сказал Эфриэл многозначительно. – Просто мне там не нравилось.

– И из-за этого ты напился, – она принялась болтать ногами, требуя, чтобы он поставил ее на пол. – Уронишь!

– Я? Уроню? Тебя? За кого ты меня принимаешь, девочка?

Они довольно долго бродили по запутанным коридорам Каса Помо, ошибаясь дверьми и прячась в темноте ниш, если кто-то из слуг попадался навстречу. Всякий раз Бранвен умирала от страха, а Эфриэл оставался невозмутимым, и стоило чужим шагам затихнуть, тащил девушку дальше, разглагольствуя о личной храбрости и чудесном южном вине. Наконец они добрались до отведенной Бранвен комнаты и ввалились внутрь, хихикая, как школяры, сбежавшие от наставника.

Эфриэл поставил девушку на ноги, но так и не отпустил, а прижал спиной к стене и принялся целовать, распаляясь страстью. Бранвен пыталась увернуться от поцелуев, но сид схватил ее за затылок, сминая прическу и пресекая всякое сопротивление. Несколько минут, полных томительной сладости, Бранвен позволила себе не думать ни о чем, принимая его ласки, но потом воспротивилась.

– Опять отказываешь? – спросил Эфриэл, когда прохладные пальцы легли на его губы.

– От тебя пахнет вином, это неприятно.

– Но не в этом настоящая причина, – хмыкнул он.

– Не в этом, – эхом отозвалась девушка.

– Ты обещалась другому.

– Я обещалась другому, – она разомкнула его объятия и первым делом заперла двери. Потом зажгла свечу от лампадки и подошла к зеркалу, чтобы вытащить шпильки.

– Ты все равно будешь моей, – сказал Эфриэл, встав за ее спиной.

Взгляды их встретились в зеркале, и Бранвен вздрогнула, чувствуя, как колдовское очарование снова сковывает волю.

– Я ведь обещала, что отправлю тебя домой, – сказала она и вышла на балкон, подальше от соблазна. Здесь было темно, и только неровный свет свечи бросал на пеструю мозаику пола желтое пятно.

– Не могла бы ты вернуться? – попросил сид, останавливаясь за прозрачной кисеей, отделявшей комнату от балкона. Его черный силуэт и пугал, и волновал Бранвен. Она заговорила шутливым тоном, чтобы не выказать волнения:

– Боишься идти дальше? Теперь буду знать, как избавиться от тебя, когда выпьешь слишком много.

Желая его подразнить, она села на балюстраду:

– Какой вид открывается отсюда! Жаль, нет луны. Наверное, розы чудно выглядят при лунном свете. Но и так неплохо. Они кажутся белыми, словно перламутр. Ты не находишь?

– Когда наступит моя ночь, – сказал он, – я тебя так отымею, что наутро ходить не сможешь.

От этих слов Бранвен чуть не слетела с перилец. Чтобы не упасть, она ухватилась за розовый куст и оцарапала ладонь, но даже не успела вскрикнуть, потому что Эфриэл сделал шаг и ухватил ее за юбку, стащив вниз.

– Лучше не испытывай судьбу, – посоветовал он, усаживая девушку на скамейку у стены.

Хоть Бранвен и не считала себя слишком сообразительной, но рассудила, что лучше не спрашивать, о каком испытании говорилась. Эфриэл сел у ее ног и заставил открыть ладонь.

– Совсем небольшая царапина, – сказал он. – Айрмед советовала промывать царапины вином, но вина у нас нет...

– Я скажу, чтобы принесли, – Бранвен попыталась отнять руку, но Эфриэл не пустил.

– Обойдемся и без вина, – сказал он и лизнул ранку.

– Не надо тебе так делать, – тихо произнесла Бранвен.

Он посмотрел на нее снизу вверх:

– Мне не надо было встречать тебя.

Она не смогла сдержать лукавства и прошептала:

– Я настолько плоха?

Свеча и лампадка погасли одновременно, погрузив двоих в темноту. Теперь Эфриэл видел лицо Бранвен неясным белым пятном, зато сильнее ощутил ее близость. Благодаря короткой юбке стройные девичьи ноги были почти открыты, если не считать преграды в виде шелковых чулок. И он немедленно погладил тонкие лодыжки, скользнул ладонями выше, по округлым икрам, и уже возмечтал о коленях – белых и гладких, как мрамор, но не каменно-холодных, а теплых. Было бы так сладостно их сдавить и развести в стороны, чтобы открыть себе путь к настоящему наслаждению, превратив в реальность мечты последних месяцев.

Но мечты остались мечтами, потому что нежная леди тут же залепетала привычное «нет-нет-нет» и начала отбиваться, будто спасала собственную жизнь.

– Измучила, – выдохнул Эфриэл и уткнулся в ее колени, понимая, что ненавидит добродетельных женщин больше всего на свете. Он обнял Бранвен за талию и замер, пытаясь утишить страсть, усиленную вином. На девичьих коленях было хорошо и покойно, и от этого совсем расхотелось вставать. Мысли путались, и глаза закрывались сами собой, и все члены сковало блаженное оцепенение.

Четверть часа Бранвен боялась пошевелиться, стиснутая кольцом крепких мужских рук, и только потом осмелилась легонько встряхнуть Эфриэла и наклонилась, убирая волосы, упавшие на его лицо. Он спал. Дыхание было ровным, а стиснутая щека придавала ему совсем мальчишеский вид.

– Что же мне с тобой делать? – Бранвен укоризненно покачала головой.