Текст книги "Танцы на быках"
Автор книги: Артур Сунгуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– Опасностям?! – леди Дерборгиль осенила себя знаком яркого пламени. – О чем вы говорите, милорд? Путь долог, но дорога хороша. В юности мне приходилось путешествовать по Леппиевой дороге, и скажу, что хотя камням, которыми она вымощена, больше тысячи лет, ехать по ней было одно удовольствие.
– Камни здесь ни при чем, дорогая миледи. Зима делает путь опасным по другой причине. Холода всегда выгоняют голодранцев и сброд на большие дороги для легкой наживы. Мой караван надежно защищен, но в любом случае я не хотел бы рисковать женой. Она слишком драгоценна для меня.
Бранвен ждала, что сейчас он посмотрит на нее, но лорд Освальд продолжал говорить с графиней,
– Он не очень-то щедр на взгляды и любезные речи, – заметил Эфриэл. – Не так ли, маленькая гусыня?
– Зато излагает свои собственные мысли, а не сыплет книжными стихами! – прошептала в ответ Бранвен. Мать и жених ее не услышали, потому что занялись обсуждением эскорта невесты. – Не то что некоторые, цитирующие Ктувим без запинки!
– Я понятия не имею, что такое Ктувим, – насмешка задела сида, хотя он и постарался это скрыть. – Вообще, это мои собственные стихи, которые твои клирики записали, как божественное откровение.
Бранвен подергала себя за мочку уха, показывая, насколько она верит такому стечению обстоятельств.
– Десять девушек – вполне достаточно, – говорила между тем леди Дерборгиль. – Я отправлю с Бранвен еще и Алейну, она большая искусница по поводу причесок...
– Десять служанок – это слишком много, мама, – воспротивилась Бранвен. – Алейну я возьму только если она захочет поехать...
– Благодарю, графиня, но служанки вашей дочери не понадобятся вовсе, – лорд Освальд говорил мягко, но непреклонно. – Не беспокойтесь, миледи Бранвен, ваш будущий супруг обо всем позаботился. Я привез трех прекрасных девушек – они расторопны и развлекут разговором и музыкой любую утонченную особу.
– Но хотя бы камеристку, милорд? – заволновалась леди Дерборгиль. – Со знакомой девушкой леди Бранвен будет куда веселее, чем с тремя незнакомыми. А когда устроитесь, отправите служанку обратно. Она привезет мне вести о дочери, расскажет, как моя крошка прижилась в чужом краю. Это очень утешит мое сердце.
– Для этого вполне достаточно письма, миледи, – вежливо улыбнулся жених. – Если же вы сами захотите убедиться, что вашей дочери по нраву жизнь со мной, я буду рад приветить вас в Аллемаде. Настоятельно прошу вас уступить.
На сем обсуждение невестиного эскорта закончилось. Вторым неприятным сюрпризом оказалось то, что лорд Освальд настаивал, чтобы свадьба была через три дня, а отъезд в Аллемаду пришелся бы на четвертый. Леди Дерборгиль ужасалась такой поспешности, но жених остался непреклонен.
– Я забочусь о безопасности вашей дочери, к тому же, задержался дольше, чем рассчитывал. А вы же знаете, дорогая леди, что хороший хозяин никогда не оставляет свой дом надолго.
В конце концов, вдовствующая графиня согласилась, а мнения Бранвен никто не спрашивал. Впрочем, даже если бы лорд Освальд и соизволил поинтересоваться у невесты, что ей больше по нраву, она ответила бы, что ей по нраву решение будущего мужа.
Эфриэл прислушивался к разговору с интересом, а по окончании презрительно сказал:
– Он еще не накинул на тебя ярмо, а уже понукает. На твоем месте я бы не стерпел.
«В отличие от тебя, я – существо воспитанное и знающее свое место, – мысленно ответила ему Бранвен. – Покорная жена – мужу госпожа, а строптивая – во всю силу сама роет себе могилу».
Вслух же она сказала:
– Я рада подчиниться вашей воле, милорд. Вы решили все разумно и заботясь обо мне. Благодарю вас за это.
– Еще и в ножки ему поклонись, – посоветовал Эфриэл.
Весь вечер после пира сид только и делал, что злословил лорда Освальда, высмеивая его внешность, манеры, речи и свиту. Бранвен гневалась и сначала пыталась защитить жениха, но потом махнула рукой, отвернулась к стене и уснула или сделала вид, что спит. Но если она не понимала, почему сид с таким упорством выказывает неприязнь к лорду Освальду, сам Эфриэл все понял и злился из-за этого еще больше. Глупо, но он ревновал эту смертную дурочку к ее смертному жениху. Стоило представить, как она ляжет в постель к напыщенному гусаку, все в нем переворачивалось. И – зачем себя обманывать? – он завидовал. Завидовал, что недостойный человечишко получит без труда то, чего он тщетно добивался уже месяц. Никогда раньше девственность не прельщала его. Наоборот, он предпочитал женщин опытных и искушенных в любви. Такие не будут пищать от страха, лежать бревном или плакать по утраченной чести, когда все сделано. Подобные слезы он считал лицемерными. Хотела бы сохранить, не отдала бы так легко. А леди Бранвен... Как она оберегала себя для своего жениха. Такая верность в женщине уже сама по себе заслуживает уважения. А выпить из сосуда, который столь ревностно охраняется, и из которого никто еще не пил...
В конце концов, красноречие Эфриэла иссякло, но уснуть он не смог. Ворочался с боку на бок, ворча, что подстилка комковата, что от очага дымно, но причина была в другом. Он размышлял об этом и диву давался – чтобы он, Эфриэл из Финнеаса потерял сон из-за обыкновенной человеческой девы? Впрочем, едва ли она обыкновенная. Смогла же призвать его в этот мир? Кто знает, может ей известны не только призывающие заговоры, но и любовные, и он, Эфриэл, стал жертвой этих заговоров.
Три последующих дня прошли в чудовищной суматохе, и замок стал похож на пирог с маком – столько людей понабилось сюда. Бранвен сбилась с ног, принимая гостей, бегая к швеям на примерки платья и наблюдая за сборами в дорогу. Вечера она проводила подле жениха, поддерживая учтивые беседы и музицируя. Эфриэл ненавидел вечерние посиделки, о чем рассказывал Бранвен часто и в очень ярких, постоянно новых выражениях. Накануне свадьбы он совсем разошелся, и Бранвен, сославшись на усталость, сбежала к себе.
– По мне, так лучше бы жених уступил невесте и взял Алейну, – ворчала Матильда, последний раз укладывая Бранвен спать в ее девичьей спальне. – Маленькая девчонка каравана не обременит. А отправить вас одну с этими южанами-горлопанами...
– Он сказал, что теперь у меня начинается новая жизнь, – вступилась Бранвен за жениха. – И что все старое я должна оставить в Роренброке.
– Меня ты точно не оставишь, – заметил Эфриэл, который наблюдал за приготовлениями ко сну.
Бранвен уже привыкла к его присутствию и даже перестала краснеть, когда Тильда переодевала ее в ночную рубашку. К тому же сегодня девушка думала совсем о другом и была охвачена мечтами, надеждой и нетерпением. Завтра состоится ее свадьба, а потом она отправится на юг, где станет хозяйкой огромного замка. Она так радовалась этим переменам, что постоянно напевала, и не сразу заметила, какое угрюмое лицо у Эфриэла.
– Все, нянюшка, иди отдыхать, – поторопила она Матильду. – Я еще немного посижу над вишиванием и лягу сама.
Закрыв за старушкой двери на засов, Бранвен повернулась к сиду.
– У тебя лицо, словно завтра похороны, – заявила она. – А это – моя свадьба. Изволь не портить мне настроения.
– Как прикажете, ваша светлость, – ответил он, саркастически.
– Ты как будто недоволен...
– Я просто счастлив, – сказал он саркастически.
– Почему ты злишься?
На сей раз он посмотрел на нее почти с ненавистью:
– С чего бы мне злиться на тебя, маленькая глупая гусыня? Просто я хочу спать. А ты мешаешь мне восторженным воем. Сделай одолжение – радуйся молча.
Но заснуть он так и не смог. Говорят, что сидам неведомы сердечные страдания, но сегодня он готов был поверить, что это всего лишь лживая легенда – в груди давило, словно ребра превратились в железные обручи.
Бранвен так и не поняла, что могло обидеть Эфриэла, но расспрашивать не стала. Невесте положено сиять, а сиять не получится, если не выспишься. Поэтому она легла в постель с чувством выполнения долга и не позволила никаким страстям беспокоить душу. Яркое пламя приняло ее мысленную жертву и послало скорый сон без сновидений.
Глава VIII
И этот день наступил. Бранвен показалось, что она только смежила веки, а ее уже тормошили в четыре руки.
Тигриша и Киарана во главе молоденьких дочерей соседских джентри уже хозяйничали в спальне невесты. Веселые голоса звучали все громче, и Бранвен села в постели, протирая глаза.
– Что за шум? Еще птицы спят, – пробормотала она зевая.
– Птицы спят, а невеста спать не должна! – заливалась соловьем Тигриша, прихлопывая ладонями и стуча каблуками в ритме джиги. – Будь я невестой, не сомкнула бы глаз до утра, а моя сестричка спит-поспит!
Девушки засуетились вокруг Бранвен, и слуги внесли ванну с горячей водой, в которую щедрой рукой насыпали сухих душистых цветов. Аромат лета наполнил комнату и спать совсем расхотелось. Девицы стащили с Бранвен ночную рубашку и разорвали ее в клочья. Считалось, что рубашка невесты приносит счастье и быстрое замужество, поэтому каждая забрала себе по лоскутку, мечтая, чтобы ее свадьба была такой же богатой, как и свадьба леди Бранвен.
Принимая ванну, невеста перебрасывалась шутками с подругами и совсем забыла об Эфриэле. Он сидел в углу, и было ему не весело. Он смотрел на Бранвен так пристально, что и каменная стена бы почувствовала, но Бранвен и глазами в его сторону не повела, и это еще раз напомнило сиду, что для нее он – привидение, фантом, сказка. И если она была к нему добра или млела в его объятиях – это ничего не значит. Ее настоящее – вот оно. Смеющиеся подруги, жених у алтаря. Если бы можно было, Эфриэл исчез прямо сейчас. Но эта пигалица держала его при себе, как собачонку на поводке. Оставалось лишь скрипеть зубами и наблюдать.
После купания, когда убрали ванну и подтерли пролитую воду, пол застелили полотном и внесли – держа в восемь рук в перчатках, чтобы не запачкать – венчальное платье. Девицы испустили такой вопль восторга, что испугали бы и дракона, вздумай тому восстать из мертвых и пролететь над Роренброком. Бранвен стояла перед зеркалом в короткой распашонке, шелковых пышных штанишках, обшитых кружевом, в тончайших чулках с золотой нитью и в подвязках, украшенных сапфирами и жемчугом. На невесту надели белоснежную рубашку с пышными рукавами, завязали тесьму на запястьях, и осторожно, поддерживая крючьями, опустили платье. Венчальный наряд был чудом портновского искусства – нежно-голубая ткань уложена каскадами и походила на волны, омывающие белую шейку невесты и белый шелк рубашки. Тонкую талию перетянули кушаком синего цвета, один конец перебросили через плечо, закрепив брошкой, а другой оставили свободно спадать. Невесте полагалась самая простая прическа, поэтому волосы оставили распущенными, завив концы на раскаленный прут, и надели топазовую диадему, закрепив дюжиной шпилек. Камни, оправленные в серебро, были похожи на синие льдинки и особенно подходили к нежному облику невесты. На шею ей надели жемчужное ожерелье в три ряда – невиданная роскошь! Центральные жемчужины были величиной с голубиное яйцо и отливали розовым.
– Ты самая красивая на свете! – завопила Тигриша и бросилась обнимать сестру. Киарана держалась спокойнее и коротко поцеловала Бранвен, пожелав ей счастья. Потом посыпались поздравления и пожелания от подруг, потом Матильда рыдала, не смея подойти ближе, чтобы не помять платье. Бранвен обняла ее и расцеловала в обе щеки.
– Не плачь, Тильда, нянюшка! Сегодня такой счастливый день, а ты плачешь!
– Это от радости, миледи, от радости, – объяснила старушка и заревела, уткнувшись в передник.
Появилась леди Роренброк, великолепная в темно-красном платье из камки. Госпожа графиня надела генин такой высоты, что проходя в двери приходилось наклонять голову.
Бранвен приблизилась и поцеловала матери руку. Присмиревшие близнецы, а с ними и девицы почтительно поклонились и чинно вышли вон, оставив мать и дочь наедине, если не считать Эфриэла.
– Дитя мое, – леди Роренброк погладила Бранвен по щеке, любуясь юной красотой. – Сейчас я должна сказать тебе то, что говорят все матери своим дочерям, выходящим замуж.
– Я слушаю вас внимательно, матушка, – прошептала Бранвен.
– Ты выйдешь отсюда девицей Роренброк, а вернешься госпожой Аллемада. Твой муж уже не юн, он наверняка знает, как обращаться с девушкой, но я все же дам тебе пару советов.
Бранвен начала безудержно краснеть. Слова матери напомнили ей об Эфриэле, и она быстро оглянулась, ища его взглядом. Он сидел на полу, подперев голову, и смотрел на женщин с усмешкой.
– Слушай, слушай, что говорит твоя уважаемая матушка, – посоветовал он. – Сейчас она расскажет кучу нелепостей, вспомнит про божественное оплодотворение и закончит тем, что в нужный момент природа возьмет свое. Сдается мне, это ты могла бы раздавать бесплатные советы юным невестам.
Бранвен поджала губы и обиженно отвернулась.
Но сид оказался прав. Леди Роренброк говорила много, витиевато и так таинственно, что Бранвен и половины не понимала. Зато она краснела с завидным упорством и кивала головой столь усердно, что шея заболела. «Бедная мама, – думала Бранвен, сгорая со стыда. – Ты даже не знаешь, что твоя доченька – самое грешное существо на этой земле. И что твои наставления запоздали».
– Ну-ну, не умирай, – подал голос Эфриэл. – Кое-чего ты и вправду не знаешь, но это уже такая малость по сравнению с полученными знаниями...
– Замолчи!.. – прошипела Бранвен сквозь зубы.
– Что ты сказала, моя девочка? – леди Роренброк вскинула брови.
– Н-ничего, – солгала Бранвен. – Просто булавка расстегнулась и уколола меня. Вот и все.
– Булавка? Какой ужас! Я сейчас же позову портниху. Пусть приведет платье в порядок.
– Не надо, мама! Я уже вытащила булавку.
– Вытащила? Хорошо, – леди графиня была слишком захвачена миссией просвещения дочери. Когда с напутственной речью было покончено, подругам и сестрам, ждавшим за порогам, был дан знак вернуться. Они взялись за шлейф платья, чтобы помочь невесте спуститься по лестнице.
Ступая по разостланному полотну, Бранвен расточала улыбки в ответ на поздравления. Слуги толпились в дверях, заглядывали в окна и даже забирались на крышу, чтобы лучше все разглядеть. По обычаю, невеста должна была идти в церковь пешком, благо, что церковь Роренброков находилась здесь же, в замковом дворе. К торжеству ее поновили и пышно украсили. За неимением цветов всюду стояли букеты из желтых и красных листьев. Такими же листьями усыпали пол и украсили алтарь, а завершали все гирлянды из елового лапника. По мнению Бранвен, лучших украшений и быть не могло.
Вместо отца невесту повел к алтарю один из старейших джентри. Он взял Бранвен под руку и важно ступил под свод храма, гордый оказанной честью.
Заиграла музыка, флейты и волынки оглушили пронзительным свистом и воем, и повели обычную для Вудшира венчальную песню, больше похожую на мелодию для деревенских плясок. Как в тумане перед Бранвен проплывали лица почетных гостей, занявших лучшие места в церкви. Все еще улыбаясь, девушка посмотрела влево и увидела Эфриэла, уныло плетущегося рядом. Сид выглядел неважно и даже жалко – потемнел лицом и осунулся, как после бессонной ночи. Он шел ссутулившись, будто прожитые столетья разом навалились на его плечи. Поддавшись жалости, Бранвен взяла Эфриэла за руку и легко пожала, чтобы подбодрить. Губы его презрительно искривились, но руки он не отнял. Наоборот, крепко сжал ладошку Бранвен и не пожелал отпускать. Так они и дошли до алтаря, где ожидал лорд Освальд. Жених был в темно-синем бархатном блио, удачно сочетавшемся цветом с платьем невесты. Светлые волосы расчесаны на прямой пробор, бородка напомажена, и кружева на манжетах – такие же белоснежные, как рубашка невесты. Еще у лорда Освальда был гофрированный воротник – накрахмаленные ярды ткани, уложены складками в виде восьмерки. Такого в Вудшире еще не видели, и многие модницы кусали платочки от зависти, размышляя, где бы найти портниху, которая справится с шитьем подобного чудо.
Бранвен слышала, как гостьи хвалили их наряды, переговариваясь вполголоса.
– ...и шитье серебром – это так утонченно и благородно...
– ...фестончики на плечах – особенно нежны...
– А вы видели, что он носит не шаперон,[1] а высокую шапку? Это придает облику величие, да и росту прибавляет на полторы ладони...
– Разве возможно носить шаперон с таким воротником?!.
– Я назвал твоего будущего муженька гусаком, но ошибся, – не удержался от колкости Эфриэл. – Он не просто гусь, а гусь в павлиньих перьях. Ну и воротник! Его голова – как кочан капусты на подносе!
Бранвен не смогла удержать улыбки, хотя смеяться перед алтарем вовсе не следовало.
Нареченный отец передал невесту жениху и удалился, и Бранвен осталась совсем одна, чувствуя себя чужой даже самой себе.
Обряд был длинным и красивым. Жениха и невесту под торжественные песнопения трижды обвели вокруг алтаря, на котором горел священный огонь, потом дали испить из одной чаши красного фалернского вина, потом следовал обмен кольцами. Пока обходили алтарь, Эфриэл все так же крепко сжимал руку Бранвен. Девушка вдруг подумала, что сиду, поклонявшемуся древним богам, было неуютно в святилище яркого огня.
Священник поднес на серебряном блюдце два кольца. Простое, толстое, из красного золота – для жениха, второе, более тонкой работы, украшенное огромным сапфиром – для невесты.
– Берешь ли ты, Освальд Аллемада, эту девицу в законные жены? – вопросил священник.
– Беру, – ответил лорд Освальд, взял кольцо с сапфиром и надел на пальчик невесты.
– Берешь ли ты, Бранвен Роренброк, этого мужчину в законные мужья? – последовал второй ритуальный вопрос.
– Беру, – пискнула Бранвен, от волнения у нее перехватило горло.
Руки ее так дрожали, что она никак не могла поймать кольцо на скользком блюдце. Оно выворачивалось, словно живое, и священник, сжалившись, помог непутевой новобрачной – придержал кольцо большим пальцем.
Лорд Освальд протянул руку, но Бранвен не успела надеть кольцо. Эфриэл подтолкнул ее под локоть, и золотая вещица без звона нырнула в листья, щедро рассыпанные на полу.
Гости дружно ахнули – нет хуже приметы, чем оброненное венчальное кольцо! Ахнула и Бранвен, и хотела уже броситься разгребать листья, чтобы найти пропажу, но лорд Освальд удержал невесту. Порыв похвален, но чтобы ползать по полу и перебирать мусор – на то есть пажи.
Пока мальчишки перерывали листья, просеивая в ладонях желто-красную труху, Бранвен метала в Эфриэла самые яростные взгляды, на которые была способна. Сид отвечал ленивой улыбкой. Для него все это было развлечением.
Кольцо так и не нашли, и кто-то из рыцарей передал жениху свое – пусть не такое дорогое и красивое, но вполне соответствующее обряду. Лорд Освальд сам надел кольцо на палец и продемонстрировал гостям, подняв руку над головой.
Вот и все, теперь не было девицы Роренброк. Зато появилась леди Аллемада.
***
– Бранвен, как ты могла быть такой неловкой! – леди Дерборгиль отчитывала дочь, ослепительно при этом улыбаясь.
Они сидели на пиру, и музыка играла так громко, что не было необходимости понижать голос.
– Ах, матушка, я ужасно волновалась! – воскликнула Бранвен со слезами.
– Будет, будет, не реви, – приказала ей мать. – Я чуть со скамейки не упала, так перепугалась. Надо будет заказать сто молебнов, чтобы отвратить несчастье. А эта противная леди Мирта только и трещит, что о Проклятье Роренброков.
– Мне жаль, – Бранвен понурилась, и мать сочла нужным ее подбодрить.
– Ничего, дорогая, главное – не унывай. Уныние не красит твое милое личико. Смотри веселее, вон возвращается твой муж!
Матушка поцеловала любимую дочь и удалилась, а лорд Освальд, уходивший, чтобы освежиться, занял место рядом с новобрачной. С самого начала пира супругам не удалось перемолвиться ни словечком – гости подходили с поздравлениями и подарками. Но теперь поток поздравителей иссяк, и Бранвен с трепетом ждала, когда муж заговорит с ней.
Эфриэл стоял за ее креслом, опираясь на спинку и оглядывая присутствующих со скучающим взором. Иногда он изрекал что-нибудь возмутительное или оскорбительное, но Бранвен делала вид, что не слышит. В самом начале пира, когда молодых только усадили за стол, Бранвен попыталась выговорить сиду за озорство перед алтарем, но в нотациях не преуспела.
– Хотел посмотреть, как ты будешь рыться в листьях, отыскивая кольцо, – бессовестно объяснил ей Эфриэл причины своего поступка. – Когда невеста стоит на коленях, выпятив задик – такая картина дарит простор воображению. С некоторых пор это – единственное удовольствие, которое я могу себе позволить.
– Ты невыносим, – вздохнула Бранвен, а он только похохотал в ответ.
Близкое соседство с лордом Освальдом не принесло Бранвен успокоения. Наоборот, нервозность ее усилилась, к тому же, она боялась, как бы Эфриэл вновь не выкинул какой-нибудь шутки. Беря бокал с вином, она всегда косилась в сторону, опасаясь, что сид толкнет ее под локоть, чтобы посмотреть, как супруг станет отчитывать молодую жену за неловкость.
Но лорд Освальд ни словом не обмолвился о прискорбном происшествии в церкви, и ухаживал за Бранвен, как и положено почтительному супругу.
Стараясь загладить вину, Бранвен соглашалась с мужем во всем и с полуслова. Когда он сказал, что намерен завтра же отправиться в обратный путь, она горячо поддержала его, пусть даже столь поспешный отъезд не нравился матери, да и самой ей не хотелось так быстро расставаться с родными. День или два – что бы изменила короткая задержка? Когда лорд Освальд представил ей новых служанок, Бранвен едва взглянула на трех смуглых девиц. С большим удовольствием она взяла бы с собой Алейну или Ллинет, или любую из девушек, помогающих в портомойне. Но прекословить не стала, и поблагодарила мужа за заботу.
– Уверена, мы прекрасно поладим, – сказала она. – Слуги, рекомендованные вами, милорд, не могут оказаться плохими.
Ей показалось, что муж еле заметно усмехнулся, и она мысленно поздравила себя с тем, что произвела хорошее впечатление воспитанностью и покорностью.
Они станцевали три танца вместе, и Бранвен убедилась, что ее муж прекрасно двигается, и ему известно большинство танцевальных фигур. Потом ее приглашали джентри, и лорд Освальд любезно разрешил юной жене танцевать с другими мужчинами, сколько вздумается. Сам он никого не приглашал, а поджидал Бранвен за столом.
– Вы довольны? – спросил он, когда Бранвен вернулась после очередного танца, раскрасневшаяся и смеющаяся.
– О, милорд! Это – счастливейший день в моей жизни, – ответила Бранвен, соблюдая этикет, но совершенно искренне. – Ведь я стала вашей супругой, и это переполняет мое сердце счастьем.
– Я тоже счастлив, миледи, – лорд Освальд предложил ей бокал с охлажденным грушевым напитком. – Мне приятно видеть вашу молодость и веселье. Вы будете превосходной хозяйкой Аллемады.
– Приложу все усилия, чтобы не разочаровать вас, – пообещала Бранвен.
– Ты еще поклянись, – сказал Эфриэл, молчавший до этого. – У тебя совсем нет гордости, дитя? Для чего ты так стелешься перед ним?
Лорд Освальд отвлекся, разговаривая с кем-то из гостей, и Бранвен смогла ответить сиду.
– Не знаю, как в твоем мире, – сказала она, – а в нашем принято, чтобы жена уважала супруга.
– Уважать и стелиться – это не одно и то же, – не унимался Эфриэл.
Бранвен передернула плечами. Зачем ему обязательно нужно портить ей настроение? Хватило и глупой выходки у алтаря.
– В постели с ним ты будешь такой же услужливой? – вдруг спросил Эфриэл, наклонившись к девушке через подлокотник.
Бранвен мгновенно побледнела, да так, что лорд Освальд встревожено поинтересовался о ее самочувствии.
– Не стоит вам беспокоиться, милорд, – она даже ухитрилась улыбнуться, показывая, что все в порядке. – Последний танец был слишком бурным, я устала.
– Тогда не танцуйте больше, миледи, – посоветовал муж. – Берегите силы перед дальней дорогой. А упущенное наверстаете в Аллемаде. По приезду я обещаю вам празднество на две недели.
– Благодарю, милорд, – прошептала Бранвен.
За полтора часа до полуночи молодых сопроводили в спальню под торжественное пение, осыпая зерном и пряностями. Постель новобрачным приготовили в спальне покойного графа Роренброка. Когда отворили двери, и стала видна огромная кровать под бархатным балдахином темно-красного цвета, Бранвен так задрожала, что лорд Освальд взглянул на нее с удивлением.
– Не трясись, – презрительно сказал Эфриэл. – Жду не дождусь, когда кончится это лицедейство.
– Ты же не будешь... находиться рядом? – с беспокойством спросила Бранвен, едва шевеля губами. Гости желали молодоженам благополучия, плодовитости и счастья, горланили песни на разные голоса, поэтому не стоило опасаться, что кто-то услышит, как невеста разговаривает с пустым местом.
– Где же мне находиться? – поинтересовался Эфриэл. – Спрятаться под кровать и заткнуть уши?
– Ты мог бы выйти...
– Слушай, глупая гусыня, если ты считаешь, что мне интересно, как твой гусак будет щипать тебе перья, ты ошибаешься, – презрительно сказал он и съязвил: – Это зрелище не для моих нежных глаз. Еще в обморок упаду.
Бранвен вздохнула с облегчением. Мысль о том, что Эфриэл будет болтаться рядом во время исполнения брачных обязательств, сводила ее с ума. Лучше пусть уйдет.
Еще каких-нибудь сто лет назад свадьба брата короля и девицы из благородного и древнего рода должна была завершиться под присмотром уважаемых лордов и леди. Убедившись, что брак скреплен надлежащим образом, благородные господа осматривали простынь, удостоверяясь, что новобрачная подарила мужу девство, а не нарушила чести до свадьбы. Простынь вывешивалась на всеобщее обозрение, чтобы каждый мог убедиться в честности новобрачной.
Хвала яркому пламени, сейчас ничего подобного не происходило. Леди Дерборгиль зажгла новый огонек в лампадке, поручив яркому огню присматривать за молодыми и быть свидетелем их любви, и гости во главе с хозяйкой удалились, оставив супругов одних.
Эфриэлу тоже предлагали убраться – Бранвен, спрятав руки за спину, недвусмысленно указывала ему на дверь, но он почему-то медлил.
– Вам страшно? – тем временем спросил Освальд жену. Спросил участливо и присел на край кровати, а Бранвен застыла посреди комнаты, не зная, что делать дальше. – Я вас понимаю, миледи. Юной девушке нелегко стать женщиной в объятиях почти незнакомого мужчины. Я не варвар, и не закоснелый приверженец старых обычаев, и не буду принуждать вас к тому, что противно вашей душе. Считаю, нам следует повременить с брачной ночью. Для этого есть и еще одна причина. Путь до Аллемады долог и труден, мне не хочется подвергать вас опасности, если вы понесете. Месяц в пути – испытание не для беременной женщины. И за это время мы сможем узнать друг друга получше. Вы ведь согласны со мной, дорогая? – он вопросительно посмотрел на Бранвен.
Та стояла, не зная, счастлива ли она, что испытание откладывается, или разочарована. Когда молчать дальше было уже неприличным, она заставила себя улыбнуться супругу:
– Вы как всегда правы и мудро рассудили, милорд. Я благодарна вам за то, что вы заботитесь обо мне.
– Вот и прекрасно, что между нами такое взаимопонимание, – лорд Освальд встал с кровати, подошел к жене и запечатлел на ее лбу целомудренный поцелуй. – Спите спокойно этой ночью, моя голубка. Завтра нам предстоит отправиться в долгий путь.
Глядя, как он направляется к двери, Бранвен запаниковала.
– Вы уйдете?! – воскликнула она слишком громко и слишком резко.
Лорд Освальд оглянулся, и новобрачная тут же сменила тон:
– Я хотела сказать... неужели вы покинете меня, милорд? Этой ночью...
– Вы же понимаете, что так будет правильней, – сказал лорд Освальд обычным мягким и ровным тоном. – Вам будет спокойнее одной, вы лучше отдохнете перед дорогой, а в моем присутствии все равно не сможете избавиться от смущения.
Он оперся ладонью о косяк, рассматривая убранство комнаты, но Бранвен показалось, что муж просто не хочет встречаться с ней взглядом.
Странный запах заставил ее потереть переносицу. Она всеми силами пыталась сдержаться, но все равно чихнула.
– Что-то горит? – вежливо спросил лорд Освальд.
Бранвен открыла рот, но ответить не успела, потому что у нее от ужаса занялось дыхание: негодник Эфриэл взял свечу из подсвечника и преспокойно поджигал великолепный воротник милорда супруга. Воротник плавился и чернел на глазах, и язычки пламени уже подбирались к волосам, а сам сид, как ни в чем не бывало, вернул свечу на место и прислонился к стене, с удовлетворением наблюдая за делом рук своих.
Увидев расширенные глаза супруги, лорд Освальд посмотрел по сторонам и позади себя, пытаясь понять, что ее так напугало, но ничего не заметил.
– Вы горите, милорд! – только и смогла вымолвить Бранвен.
Лорд Освальд очень резво подпрыгнул и принялся сбивать пламя ладонями, но это ему плохо удавалось. Когда запахло паленым волосом, Бранвен пришла в себя и бросилась к кувшину с водой. Схватив его, она вылила душистую розовую воду мужу на голову. Он долго отфыркивался, глотнув воды. Воротник повис жалкими лохмотьями, волосы прилипли к лицу, и щеголеватая бородка превратилась в тощий мышиный хвостик.
Эфриэл, довольный собой, ухмылялся во весь рот, зато Бранвен была вне себя от гнева. Она пыталась отряхнуть от воды костюм лорда Освальда батистовым платочком, но муж удержал ее.
– Не стоит так переживать, миледи, – сказал он. – Это моя вина, я слишком близко подошел к светильнику. Благодарю, что помогли потушить огонь. Теперь разрешите идти, мне надо переодеться.
Еще раз поцеловав жену, он приоткрыл двери и подозвал слугу. Тот проскользнул в спальню, подхватил плащ своего господина, и взял свечу, чтобы зажечь фонарь.
– До завтра, Ваше Сиятельство, – спокойно сказал лорд Освальд прежде, чем покинуть новобрачную.
Бранвен пробормотала слова прощания и заперла двери. Когда шаги в коридоре затихли, она обернулась, гневно уставившись на сида.
– Что ты творишь?! – вскричала она. – Сначала кольцо, потом еще эта твоя выходка!
Эфриэл лишь покатывался со смеху:
– А он хорош, твой муж-гусак! Никогда не забуду его физиономию! И твою тоже! «Да, нам надо получше узнать друг друга, дорогая» «Вы как всегда правы, милорд». Ха-ха! Так я никогда не вернусь домой!
– Очень уж ты веселишься! Похоже, только об этом и мечтаешь – остаться здесь, – выпалила Бранвен.
Сид сразу перестал смеяться.
– Я ничего так сильно не желаю, – произнес он сквозь зубы, – как побыстрее убраться. И от тебя в том числе, несостоявшаяся ведьма.
Несколько мгновений они с ненавистью обменивались взглядами. Бранвен пришла в себя и сделала шаг к примирению.
– Оставим, – сказала она, проведя рукой по лицу, словно снимая маску. – Ссоры ни к чему не приведут. Мне жаль, что ты не можешь понять рыцарского поступка моего мужа. Да, моего мужа, – она повторила это, привыкая к звучанию непривычных для нее слов. – И прошу тебя, не доставляй ему неприятностей.
