Текст книги "Перерождение (СИ)"

Автор книги: Артур Прост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Медсестра прикусила пухленькие губки и тихим голосом попросила Мельева проследовать за ней. Она старалась не смотреть на Мамонтова, опасаясь дурного взгляда. Шкафчик Мельева был в нескольких шагах от того места где они стояли. Медсестра показала Сергею как он открывается и что внутри находится сменная роба.

– Спасибо, – Мельев широко улыбнулся. Ему нравилось, что девушка так испугана. – Меня от него аж трясет, – Сергей пытался сочинить шутку про начальника охраны. Но на языке кроме мусора ничего не было. – Как вас зовут? – нашел он выход.

– Мария, – медсестра подняла глаза.

– Сергей, – не снимая улыбки, сиял Мельев.

Мамонтов шумно хмыкнул. Медсестричка вздрогнула и поспешила вернуться на рабочее место. Мельев поедающим взглядом посмотрел вслед, гарцующей от испуга, Марии. Переведя взгляд на Мамонтова, Сергей заметил, что тот выпрямился и прицельно смотрит вперед. Вокруг стояла тишина. Даже мерный гул двигателя было едва слышно. Мельев подошел к дверному проему и увидел Кроберг. Она стояла в окружении профессоров, которые вышли проводить ее. Елена беседовала с ними, давая последние наставления и указания. Весь остальной персонал молча смотрел на них. Лишь звонкий голос Кроберг и поддакивания ученых мужей. Никто из них не желал портить счастливый момент и все соблюдали неписаное правило счастливого молчаливого прощания. Позади толпы профессоров стояла хмурая Ольга. Она смотрела на трейлер и часто на электронный планшет, на котором у нее был открыт список сопровождающих Каро. Она продолжала держать последнюю нить надежды, что Кроберг одумается и возьмет ее с собой на космическую станцию. Она даже чемодан собрала. Он находился в ее комнате. Вот-вот она скажет о замене, вот-вот она посмотрит на нее и примет ее доводы. Ведь никто кроме нее не знает, как правильно нужно ухаживать за Каро. Ольга медленно пробиралась мимо коллег профессорши, стараясь попасться ей на глаза.

– Постой, – вдруг раздался тихий хрипловатый голос. Ольга почувствовала, как кто-то схватил ее за локоть. Она посмотрела направо. Это был профессор Ростов. – Тебе все равно не попасть в сопровождение. Смирись. Если ты сейчас испортишь Кроберг ее милый отъезд – она пройдется по тебе катком, – профессор смотрел на нее родительским взглядом. Он отпустил ее руку. – Смирись, девочка.

Ольга поникла. Ей хотелось спрятаться от Ростова. Если он знал о ее желании попасть в сопровождение, значит об этом судачит вся лаборатория. Над ней за глаза потешаются. Ей всегда было плевать на чье-либо мнение, но именно сейчас почему-то это не работало. Она вжалась в себя, обняла руками, спрятавшись за чьей-то спиной.

Кроберг так и не вспомнила о своей ассистентке. Она похлопала Карцева по щеке и, ехидно улыбнувшись, добавила:

– Радуйся, пока есть время, – Карцев, морщась, отдернул в сторону лицо.

Никто не понял этого реверанса в сторону хирурга. Но мысль о том, что по возвращении у него начнется жаркое время, дошла до многих. Кроберг проследовала к трейлеру. В глаза ей светили яркие прожекторы. Она прищурилась, посмотрела по сторонам. Вокруг было слишком светло. «Надо что-то с этим сделать», – мысль отразилась от белых стальных стен и растворилась в молчаливой толпе. Она взошла на ступеньки у дверей в трейлер. Поздоровалась с Мамонтовым, кивнула Мельеву и грозовой тучей посмотрела на медсестер.

– Все готово?

– Да, профессор, – прощебетала Мария, вытирая руки о халат. – Нам уже сообщили, что капсула Каро будет здесь через десять минут. Мы готовы.

Кроберг едва заметно кивнула головой и проследовала к своему шкафу. Она аккуратно сложила шарф и повесила пальто, долго его поправляя, перед тем как захлопнуть дверцу. После чего она взглянула на часы, висящие на стене со стороны водителя: без пятнадцати час. Кроберг одобрительно кивнула. Она вспомнила про Ольгу, даже сделала попытку найти ее в толпе персонала. Но в гаражном лобби показались санитары, сопровождающие капсулу, следом из дверного проема показалась серая капсула. Под ее прозрачным куполом было видно перебинтованное тело Каро. Кроберг схватила халат из шкафа, накинула и прошла к задним дверям трейлера.

Все внимательно наблюдали за процессом погрузки: поднимали головы, вставали на цыпочки, пытаясь получше разглядеть. Пятеро санитаров, сопровождающих капсулу, аккуратно везли капсулу к трейлеру мимо толпы профессоров. Как только капсула приблизилась к ним, ученые тут же поспешили отойти подальше от процессии. Некоторые даже спешно спустились к основной массе любопытных. Через минуту капсула была у задних дверей грузовика. Кроберг была уже там. Она вышла навстречу: посмотрела на Каро, потом на датчики и указала рукой в сторону дверей. Санитары осторожно пересекли едва заметный порожек и вкатили капсулу вовнутрь. Двое парней-санитаров остались снаружи – они закрывали двери. Трое других подвезли каталку к центральному столу. Отрепетированные нажатия на панели управления и стол засиял огнями. Медсестры сообщили о том, что готовы к подключению. Санитары отсоединили держатели капсулы, плотнее подвинули каталку, зафиксировали тормоза на колесах и стали медленно перетаскивать капсулу на стол. Кроберг стояла в шаге от них и внимательно смотрела на приборные панели. Датчики не фиксировали каких-либо волновых излучений. Елена наклонилась в сторону, чтобы увидеть Мельева, стоявшего впереди. Сергей по-прежнему был рядом с Мамонтовым. Начальник охраны общался по внутренней связи с охранниками. Сергей пристально наблюдал за тем, как санитары подключают капсулу к столу.

– Мельев! – громко позвала Кроберг.

Сергей очнулся и стал искать профессоршу. Она вышла из-за спины санитара. Но Мельев не понял ее вопросительного взгляда.

– Что с датчиками?

Сергей дернулся с места и поспешил к приборной панели. Он ввел свой код доступа.

– Минутку, профессор, – он очень быстро нажимал на кнопки управления, – программу должны были установить... – Сергей посмотрел на стол, на котором уже находилась капсула. Раздались восемь звонких щелчков и один глухой: держатели зафиксировали капсулу.

– Датчики! – в голосе Кроберг чувствовалось раздражение.

Мельев уставился в монитор. Пальцы шустрили по кнопкам туда-сюда. И через несколько секунд Сергей выдохнул.

– Готово. Программа активирована, датчики в нужном диапазоне, – он довольными глазами посмотрел на Кроберг.

– И? – не унималась она.

– Минимальное излучение нановолн. Объект, – Сергей запнулся, по спине прошел холодок, – «Мироток» функционирует исправно. Каро по-прежнему в коме. Полностью.

Кроберг этого было достаточно. Она посмотрела на санитаров. В отличие от Мельева, они уже понимали ее немые вопросы.

– Капсула закреплена, – произнес один из них, – транспортировка из палаты прошла штатно. Состояние пациента стабильное, – один из санитаров убирал в специальный бокс каталку, другой вбивал необходимую информацию в базу сети.

Кроберг уставилась на Марию. Но медсестра была готова к этому взгляду.

– Капсула успешно подключена к внутренней системе жизнеобеспечения. Каро по нашим показаниям находится в коме. Переподключение никак не сказалось на его состоянии.

Кроберг кивнула. Она подошла к изголовью капсулы. Еще один взгляд на забинтованное лицо Каро. Она провела по куполу рукой и направилась к «голове» трейлера.

– Мы готовы к отправке, – Елена посмотрела на время: ровно час. Она улыбнулась и бросила взгляд на Мамонтова.

– Ты улыбаешься, – скорчил кислое лицо начальник охраны, – не к добру это.

Мамонтов приказал отправляться. Он нажал на кнопку управления трапом: лестница начала задвигаться в корпус грузовика. Двери медленно закрывались, пока не издали шипящий звук и глухо задраились.

– Устраивайся, – Кроберг указала Мельеву на его стул. Он стоял рядом с боксом, похожим на книжный шкаф. Только вместо книг на полках находились электронные планшеты с данными.

Двигатель загудел. По стенам пробежала дрожь. Санитары уселись вместе с медсестрами рядом с отсеком, где находилась капсула с Каро. Трейлер плавно тронулся с места.

Мамонтов взял со столика свой планшет и уселся в дальнее угловое кресло. Он намеревался провести все оставшееся время почитывая книги и не обращая внимания на окружающих. Он кинул сигнальный взгляд Кроберг, извещая о своем решении, и включил планшет. Елена усмехнулась. Она взяла с полки электронные журналы и пухлую стопку бумаг с отчетами. Они были ее чтивом на ближайшие 120 километров. Мельев посмотрел по сторонам. Медсестры о чем-то беседовали между собой. Один из санитаров, на компактном столике заполнял какие-то бумаги. Двое других также нашли тему для разговора. Через несколько минут статичного сидения в кресле, Сергей поймал себя на мысли, что он ведет себя как пассажир самолета в первые 10 минут полета: сидит на месте, не встает. Хотя привязных ремней у кресел не было, как и светящихся надписей, призывающих их пристегнуть. Мельеву очень хотелось подойти к главной приборной панели. Что он и сделал через две минуты. Он встал из кресла, потягивая руки, в качестве оправдания за желание подняться с места. Увидев, что никому нет до него дела, он проследовал к панели. В поездке Мельев намеревался еще раз проверить свои прогнозы по наноизлучению симбионта Каро во время предстоящий испытаний.

– Возьмите кресло, доктор, – снисходительно произнесла Кроберг, не отрываясь от отчетов.

Мельев обернулся. Сначала он посмотрел на Кроберг – она ли произнесла последнюю фразу или нет. Потом он посмотрел на свое кресло. Нахмурившись, он представил, как будет его двигать к приборной панели.

– Спасибо, я постою...

– Оно двигается, – раздался участливый голос Марии. Она наблюдала за Сергеем. – Смотрите, – она быстро встала и прошла мимо него к его креслу. Сбоку на подлокотнике была небольшая панель с кнопками. Медсестра показала ему, какие из них отвечают за движение. – Кресло не двигается само. Просто нажимаете эту кнопку и можете перемещать кресло в любую сторону. Они на магнитах, – Мария улыбнулась, заставив Сергея покраснеть и отвести взгляд в сторону.

– Спасибо.

Мария кинула взгляд за спину Мельева. Кроберг сидела за отчетами. Но Мария, будучи постоянной сопровождающей, прекрасно знала, что профессорша всегда все видит. Одарив Мельева светом искр из глаз, Мария поспешила вернуться на свое место.

Сергей сел в кресло. Нащупал кнопку и, сделав небольшое усилие, легко проехал на полметра вперед. От неожиданности он отпустил кнопку, и магниты резко затормозили кресло. Санитары снисходительно смотрели на новичка-водителя кресла, Мария вместе с другой медсестрой хихикала, не скрываясь. Сергей улыбнулся в ответ и снова нажал на кнопку.

Огромная туша грузовика медленно проползла по главной, мокрой от дождя, улице. Сегодня в Деревне никто не гулял. Мало кто любил режущие холодные капли. Но был один взгляд, упорно смотрящий на приближающийся грузовик. Таш стоял на пятой улице и видел, как трейлер выруливает с центральной площади, сверкает фарами и приближается к главным воротам. С шумом грузовик проехал мимо него, обдав холодным воздухом. У сторожки грузовик остановился. Охрана сверила данные и открыла ворота.

Трейлер мчался по дороге через редкий лес. Это был внутренний буфер – зона, граничащая непосредственно с Деревней. В ней было мало растительности. В основном тут росли деревья, чьи семена ветром донесло сюда или специально были посажены по приказу Кроберг. Во внутреннем буфере находилась первая линия атмосферного контроля. Сто двадцать огромных ветродувов курганами располагались вокруг Деревни. Их включали, когда в Деревне кто-то из больных ранился до крови. Задачей огромных вентиляторов было нагнетание огромной массы воздуха вокруг Деревни, не давая вирусу, потенциально оказавшемуся в воздухе, выйти из области. Скоро грузовик подъехал к внутренней границе буфера. Это вторая, срединная, стена высотой в тридцать метров. Она была выполнена из шипастого микросплава, который за счет наличия миллионов микролезвий, при соприкосновении прорезал и цеплял любой материал. Стена была под напряжением, убивающим в секунду. Вдоль нее, охрана периметра то и дело находила трупы животных, осмелившихся неосторожно приблизится к смертельной преграде. Через каждые пять метров на опорных столбах были установлены магнитные и импульсные излучатели. Опоры выглядели, словно стволы деревьев: они были утыканы датчиками, уловителями и радарами. На первый взгляд камер наблюдения не было. Но на самом деле они были повсюду, в том числе и на деревьях.

Трейлер проехал через ворота охраны и въехал в лесополосу. Это была внешняя зона или внешний буфер. Он был старательно засажен деревьями, чтобы стать естественным продолжением Дарьиного леса, находящегося в шести километрах отсюда. Природная красота, по задумкам создателей резервации, должна была не только создать образ заботы о жителях, зараженных «белой язвой», но и надежно преградить путь искателям правды. С правой стороны деревья были особенно высокими и плотной черной стеной тянулись к небу. Это была красная зона. Для наблюдений издалека она представлялась наиболее неудобной. Из-за густой растительности невозможно было разглядеть что-либо нужное. Взору представал лишь густой неприступный лес, горделиво охраняющий свой покой. Слева располагалась так называемая зеленая зона. Обширная площадь с более редкой посадкой деревьев и другой растительности. В ней было много средних и низких по высоте деревьев. Они были неказистыми и уродливыми, нечета высоким гордым древам напротив. Лет пять назад на Деревню обрушился сильный ураган. Он прошелся по предлесью губительной силой, оставив свое клеймо. Дорога струной прорезала голый лес, идеальная почти без поворотов. В зеленой зоне было много построенных поселений. Все они были муляжами. Ширмой реальной жизни зараженных. Самые близкие из домов находились в полусотне метров от дороги. За голыми черными стволами деревьев хорошо было видно крыши и дым, выходящий из каминных труб. Желтый свет в домах насмешкой светил и днем и ночью. В окнах даже можно было разглядеть прохаживающиеся тени. Безлюдные лжецы жизни. Таких поселений в зеленой зоне было семь. Еще одно находилось в красной зоне. Несмотря на свой призрачный статус, среди картонных домов были и настоящие. Их населяли люди из крови и плоти. Это были сотрудники резервации. В основном это были охранники. Но были и санитары, и даже медсестры, пожелавшие поселится в лесу, подальше от холодной лаборатории. Дома были вполне комфортны и имели по две-три комнаты. Однако работники не считали их элитным жильем, несмотря на то, что они были куда комфортнее, чем коморки в лаборатории. В большинстве своем, в камуфляжных деревнях проживали люди Мамонтова. Одну половину он нанимал из вышедших в отставку солдат, другую формировал из наемников разного рода. Общей чертой у них была страсть к безделью и картам. Работы в резервации было немного, и она была не очень сложной.

Автопоезд подъезжал к внешнему периметру карантинной зоны. К единственным воротам в двадцатиметровой по высоте стене, растянувшейся на несколько десятков километров. Это было ничем не примечательное, серого цвета ограждение. Стандартное сооружение, предупреждающее о том, что за ней находится территория, принадлежащая Министерству науки. Это значит, что на ней действует особый режим, позволяющий применить любую силу к нарушителю. Министерство надежно хранило свои тайны. Стена-ограждение была сделана из композитной стали с деревянными вставками, на которых был нанесен герб Министерства: двуглавый серебряный орел, держащий две пальмовые ветви в когтях. На его груди, в центре герба, располагался свиток Семи постулатов. Когда-то давно на свитке был изображен Георгий Победоносец, разящий Змия. Но в эпоху больших реформ Министерства было решено нанести на свиток семь постулатов, которых должно придерживаться Министерство в своей деятельности. Самый популярный из них гласит: истина – наука, наука – истина.

Двери ворот отворились. Они были автоматизированы. Рядом не было ни наблюдательных вышек, ни каких-либо свидетельств особой охраны объекта. Через два километра трейлер выехал на скоростное шоссе, ведущее в город. Сидящий в своем кресле Мамонтов вскоре погрузился в сон. Он любил скоростные магистрали – они были идеальными... для мирных сновидений. Трейлер мчался к намеченной цели – Ладожский космодром. Он находился в ста двадцати километрах от резервации, на искусственных островах Ладожского озера в административных границах города Шлиссельбург, который являлся частью третьего агломеративного округа Петрополиса. Кроберг называла его «зловонным муравейником» и редко бывала в нем. В ней была сильна любовь к историческому Санкт-Петербургу, который почти был утерян; она видела его лишь по старым фотографиям. Панорама города, как и тихие спальные районы, ей напоминали о разрушенном доме. Елена часто просматривала кадры хроники. В своей квартире, в одном из элитарных районов Петрополиса, у нее была собрана большая коллекция объемных проекций городских улиц. Когда ей хотелось побыть одной, запереться в себе – она включала проекторы и отправлялась бродить по историческим улицам любимого города. Солнце тогда было другим, иным был запах улиц. Елена закрывала глаза и вдыхала аромат давно ушедшей эпохи. Она не жила в то время, но очень ярко представляла, как должен был пахнуть тогда воздух. Именно поэтому она не любила бывать в Петрополисе. Даже ее уютная квартира в богатом районе не манила к себе. Чем реже она видела кишащий муравейник, тем лучше было ее настроение.

Кроберг смотрела на увлеченного Мельева. На ее лице скользнула улыбка от того, что Мария уже несколько минут не отрывала от него взгляда. Сергей не замечал этого. «Очередная жертва», – сказала себе Кроберг. Мария была старше Мельева на пятнадцать лет. Однако внешне она выглядела как сочная тридцатилетняя женщина. Мельев оценил ее при первой встрече как свою ровесницу. С Марией Кроберг работает больше десяти лет. Познакомились они в клинике красоты «Цора», в ее отделении в старом Санкт-Петербурге. Уже тогда Мария показалась ей хорошей исполнительницей. Таких Кроберг любила. И тот факт, что она цепляется за молодость также, как и Елена добавил ей бонусов для будущего трудоустройства. Через неделю знакомства, Кроберг пригласила Марию на деловой ужин. На нем она рассказала о том, чем занимается и что является видным ученым, которому остро необходимы исполнительные и молчаливые сотрудники. Мария полностью отвечала вкусам Кроберг. Уже через час ужин перестал быть деловым, когда они провели вместе ночь. Через три дня Мария пришла устраиваться на работу в резервацию. Кроберг позволила ей выбрать место, где она будет жить, пока будет длиться ее вахта. Мария выбрала отдельный дом в поселении в лесу. Как выяснилось, она любила уединение. И факт большой концентрации тестостерона в таких поселениях играл не последнюю роль.

 Кроберг продолжала незаметно кидать взгляд на Мельева. Он выглядел как технократичный шаман у приборной панели. «Юнец», – пронеслось у нее в голове. Он так обрадовался, когда Кроберг сообщила ему о том, что она берет его с собой на космическую станцию. Как истинный мальчишка, Сергей начал тараторить о том, что он всегда желал увидеть воочию космодром. Ему было не важно какой: главное, что он его увидит. Ладожский космодром был самым новым космическим портом. Заложен он был менее пятидесяти лет назад и возводился около девяти лет. По задумкам федерального правительства, новый северный космодром должен был стать большими торговыми воротами в будущем. Ни одна из европейских стран не обладала в этих широтах площадками для вывода торговых грузов в космос. Одновременно с принятием решения о строительстве нового Ладожского космодрома был принят масштабный план по развитию и объединению населенных пунктов в агломерацию Петрополис. Перешеек между Ладожским озером и Финским заливом соединили высокоскоростными пассажирскими и торговыми путями. Они были проложены с расчетом на полную автономию от инфраструктуры Петрополиса, которая выступала лишь страховочным вариантом на случай непредвиденных ситуаций.

 Понадобилось полвека, чтобы Петрополис из проекта воплотился в жизнь. И стал архитектурным памятником бесконечному желанию обогащения. Население Петрополиса насчитывало более сорока пяти миллионов жителей. Среди них было огромное количество приезжих рабочих. Они трудились на тысячах заводов, расположенных на окраинах полиса. Многие глобальные корпорации желали расположить свои конвейеры поближе к крупным космопортам. Ладожский космодром очень удачно подходил для этого. За какие-то пятнадцать лет он воплотил в себе глобальные торговые мечты Федерации. И вскоре его пришлось расширить в три раза, так как к торговым грузам прибавились и военные. Так космопорт стал еще и северным аванпостом космических войск Славяно-Азиатского Союза, несмотря на протесты ряда стран. И чтобы не нагнетать обстановку по этому поводу, федеральное правительство не концентрировало свои космические войска в космопорте, держа на дежурстве лишь один полк истребителей. Однако все понимали, что несмотря на умеренность военного присутствия, Россия могла сконцентрировать в порту огромный военный кулак менее чем за сутки.

В Ладожском космопорте, как и во всех остальных семи подобных портах, находился специальный терминал Министерства науки. Он всегда был готов к выполнению важных задач. Впрочем, они не были редкостью. И космические суда никогда долго не простаивали в ангарах. Из всех именитых ученых, кто попадал на страницы научных журналов, Кроберг была самым частым гостем на орбитальной научной станции. Официальная причина ежегодных полетов была простой – контроль над авторскими исследованиями регенеративных функций человека. На космическую станцию попасть было не просто, даже самым влиятельным людям. Но для Кроберг это никогда не было проблемой. Даже ее недруг и формальный начальник профессор Данилевский, ни разу не ступал на металлические подмостки станции, в то время как Елена с завидным энтузиазмом стремилась туда. В этом, конечно, ей помог протекторат нынешнего министра науки Терена. Их знакомство идет еще со студенческой скамьи: они были учениками одного потока. Однако Кроберг во многом не разделяла взглядов своего однокашника, но это не помешало ей получить разрешение на испытания в космической лаборатории.

Терена очень интересовала работа Кроберг. Прежде всего, из-за его состояния. Девять лет назад министр стал жертвой теракта, организованного химическими батальонами в Новой Москве. Дерзкая вылазка, имевшая своей целью устранение первого лица федеральной науки, удалась отчасти. Терен полностью лишился кожного покрова, но на удивление, не утратил работоспособных функций.

В БиоНИЦ за несколько лет до этого был изобретен препарат Дермафорт. Его главной особенностью было создание на месте ожогов биосинтетической кожной мембраны. После происшествия с министром, Дермафорт был в экстренном порядке усовершенствован. Идея исходила от Кроберг, – идеальный случай, чтобы пролоббировать исследования своих ученых. Она синтезировала Дермафорт с лишенной к самовоспроизведению цепочкой монии. Это позволило сделать мембрану, которая образовывается на обожженном участке, более стойкой и долговечной. Сильно ослабленные цепочки монии позволяли всей структуре быть жизнестойкой и почти полностью заменять кожу. Однако даже в таком усовершенствованном виде Дермафорт обладал одним недостатком – он был временным заменителем кожи. Спустя время министр Терен был вынужден снимать искусственный мембранный нарост Дермафорта и ложиться в сохранную капсулу.

Грузовик прибавил ходу. Поток движения усилился. Кроберг чувствовала, как трейлер стремительно набирает скорость. Она вздохнула и откинулась в кресле. В голове у нее крутились мысли о подорванном БиоНИЦ. «Почему именно сейчас?», – Кроберг задавала себе риторический вопрос. Она вспоминала своих коллег, с которым по большей части не ладила. Сразу возник образ профессора Данилевского – одного из бриллиантов русской науки. Кроберг поморщилась. Она признавала гений Данилевского, но даже после его гибели под завалами биологического центра, не могла побороть к нему ненависть. Он всегда стоял у нее на пути. Верил в ее потенциал, но считал ее идеи опасными. Кроберг посмотрела вглубь трейлера. Медсестры снимали показания с сохранной капсулы. «Мое чудо», – про себя повторила Кроберг. Маленьким комком он попал к ней в руки, был на краю смерти, но она вытащила его из пропасти. Вырвала из рук костлявой, из рук Данилевского – у всех, кто имел малейшие виды на него!

Это произошло в 2204 году. Самое массовое заражение «белой язвой» в новейшей истории России, приведшее к колоссальным жертвам. В этом же году Кроберг впервые взяла на руки трепыхающийся комочек с ручками и глазами полными красных слез. Елена хорошо помнила тот день. Каждая минута отпечаталась в ее памяти и ни один год не смог затереть их. Она вместе с ведущими биовирусологами находилась на большом совещании в БиоНИЦ. Эту встречу инициировал профессор Кирилл Иванович Данилевский, он был главой лаборатории микровирусов. На совете он собирался поднять вопрос о возможной пандемии новой вирусной болезни – гриппона. Его еще называли сыном вируса гриппа. Он был более адаптивным, агрессивным и в половине случаев приводил к летальному исходу. Лекарств, способных полностью излечивать его, не было и считалось, что создать его невозможно в силу быстрой мутации гриппона. Кроберг прекрасно помнила, как не желала идти на совещание. Она открыто называла его пустым и бесперспективным. Будучи в подчинении у Данилевского, она не имела права пропустить совещание, хоть и занималась тогда более опасной болезнью, которая и не проявляла себя, но была обнаружена в некоторых уголках страны. Кипя от ярости, Кроберг прибыла в БиоНИЦ. Она сразу наткнулась на Винбурга. Он стоял в огромном фойе и с неизменной улыбкой разговаривал по телефону. Кроберг давно знала его и видела, что сейчас на лице министерского чиновника висела отнюдь не довольная усмешка. Он был чем-то сильно озабочен и ответы, что звучали по телефону, ему не нравились. Тогда Кроберг не стала тревожить его своим появлением и обошла его за несколько метров, присоединившись к своим коллегам, обсуждавшим появление функционера из министерской ложи. Как узнала Кроберг, на присутствии Винбурга настоял сам Данилевский. Это всем казалось очень странным и крайне интригующим, учитывая тот факт, что Данилевский и Винбург были заклятыми врагами.

Заседание началось ровно в восемь утра. Данилевский был его ведущим. Он начал говорить издалека: о гриппе, приводил данные анализов, схемы, подтверждающие его родство с гриппоном. Все это было известно всему ученому свету. Но вот дальше Данилевский произнес то, ради чего он и собрал всех: гриппон не природная мутация гриппа, а искусственное творение человека. В зале поднялся гул. Ученые вскакивали со своих мест и подбегали к Данилевскому, пытаясь посмотреть на его бумаги. Но вскоре этот балаган, как оценила происходящее Кроберг, был прерван. В зал совещаний вбежала секретарь Ожина Антона Исаевича, директора БиоНИЦ. Она очень долго что-то говорила своему шефу на ухо. При этом на лице главного ученого очень явственно рисовались морщины ужаса. Они черными складками прорезали его лицо. Отстранив помощницу, директор включил свой микрофон и громко скомандовал: «Молчать, всем!». Криков от Антона Исаевича никогда никто не слышал, поэтому эти слова стали для всех громом среди ясного неба.

– Господа, у нас эпидемия, – дальше дрожь в голосе начала захлестывать бывалого ученого. Он сообщил о том, что в пригороде Екатеринодара началась непонятная эпидемия и что она очень быстро распространяется.

Кроберг хорошо помнит взгляд директора: растерянный, ищущий укрытие. Он посмотрел на нее и сообщил о том, что, по всей видимости, это «белая язва» и что Кроберг и ее команде надлежит немедленно вылететь в зону заражения. Остальные будут готовить палаты для приема больных, если таковые будут.

К горлу Елены подступил большой ком. Она стояла и не могла ничего ответить. Кивнув головой, Кроберг махнула Ростову, который сопровождал ее, и нескольким ученым рангом поменьше из ее команды, и направилась к выход. Тогда она впервые увидела лицо майора Саврасова. Он сидел в тени на дальних рядах и что-то записывал в маленький блокнот, но услышав о происшествии, тоже направился к выходу. Кроберг тогда не придала этой встрече значения. Ей предстоял перелет за полторы тысячи километром от Петрополиса.

Подготовка к вылету заняла около сорока минут. Все облачились в защитные костюмы. В девять часов двадцать минут девять ученых во главе с ней были на борту. Там она узнала, что на выезде из небольшого города Соколинов бор на федеральной трассе произошла массовая авария, в которую попал школьный автобус. На нем второклашки направлялись на экскурсию в детский музей Екатеринодара. Больше всего досталось именно автобусу с детьми. К месту происшествия быстро вылетели врачи скорой помощи. Однако через тридцать минут двое из них скончались, распавшись на отдельные фрагменты. На месте происшествия началась паника. Были подняты по тревоге войска биозащиты Екатеринодара. Они оцепили территорию и удерживают людей внутри нее. Люди продолжают гибнуть. Предположительно распространение идет от кого-то из детей.

Кроберг была взволнована. У нее дрожали руки, и она никак не могла заставить себя усидеть в кресле. Елена не могла поверить, что наискучнейшее собрание высоколобых ученых подарило ей такой невероятный шанс. Чем ближе вертолет БиоНИЦ приближался к месту заражения, тем нетерпеливее становилась Кроберг. Она ходила по салону и инструктировала коллег, напоминая им о высокой вирулентности вируса. Елена также передала через пилотов на землю сообщение о том, что необходимо срочно подготовить ветрогенераторы самой высокой мощности, чтобы не дать воздуху с мониями распространиться на Екатеринодар. Вертолет издалека облетел место происшествия. Все, кто был в салоне, смотрели через иллюминаторы: школьный синий автобус лежал на боку с вырванным двигателем из передней части. В нескольких метрах от него, уткнувшись в кювет, находился трейлер с раскуроченной кабиной. По обеим сторонам находилось около полусотни смятых автомобилей. Шоссе было скоростным и многие просто не успели затормозить. По прикидкам Кроберг, смертельно пострадавших немного. Раненые находились на удалении от места происшествия. Кто был на ногах пытались уйти, но им мешали военные в защитных масках.