Текст книги "Перерождение (СИ)"

Автор книги: Артур Прост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Ее сердце сильно билось. Она смотрела на забинтованного Каро. Медленно она подходила к нему. Ее правая ладонь протянулась к нему. Ей так хотелось дотронуться до забинтованной ноги! Не от жалости. Она что-то чувствовала и не могла понять, что именно. Помотав немного головой, Ольга подошла к приборам. Проверила крепление датчиков. Параметры на том же уровне. Каро дышал ровно и спокойно. Ни хрипов, ни посторонних звуков. Лишь изредка по телу проходила волна дрожи. Ольга заметила это, когда оказалась совсем близко и прислушалась. Она опять взглянула на мониторы с показаниями: на них не было изменений. Лишь адреналин по-прежнему выше нормы. С момента визита Инны на медсестринский пост, показатели немного повысились. Раздался сигнал прибора. Датчики уловили резкий скачок адреналина. Ольга посмотрела на Каро. Он вдруг показался ей таким жутким и безобразным. Он напоминал побитое животное, которое подобрали в лесу. Из жалости ему сохранили жизнь, но все равно придет время и его усыпят. Ничего более отталкивающего она не видела. У нее на лбу выступила испарина, ей стало душно. Она начала тяжело дышать. Вдруг захотелось вырваться отсюда и поскорее. Она схватила историю болезни на спинке кровати: быстро сделала запись об осмотре. Почерк ее был крайне неразборчив и скор. Она небрежно повесила планшет обратно и выбежала из палаты. Ольга жадно хватала ртом воздух. Сильная дрожь в ногах мешала бежать. Она остановилась в нескольких метрах от палаты Каро, припав к стене. Глаза ее смотрели в сторону дальней палаты.  Она провела по лицу рукой, пытаясь усмирить дыхание. Немного придя в себя, она сделала шаг по направлению к медсестринской, но ноги плохо слушались. По спине пробежал холод. Затылок чувствовал чей-то злобный взгляд. Словно ее кто-то пытается выгнать. Столько ненависти. Ольга не оглядывалась, пытаясь поскорее дойти до двери в медсестринскую. Чем ближе она была к цели, тем быстрее был шаг. Она стремительно подошла к двери. Нажала несколько кнопок на панели. – Красный! Раздался сигнал ошибки ввода. Ольга вскрикнула. Она стукнула кулаком по стене. Мурашки в панике разбегались по спине – ее что-то коснулось. Она зажмурилась, и сжалась как маленький ребенок. Не вижу – не страшно. По щекам потекли слезы. Она медленно набрала код и вбежала в открывшуюся дверь, с силой захлопнув ее за собой.

Ольга сползла на пол, едва сдерживая всхлипы, зажав рот рукой. Глаза смотрели в потолок. Ровным синим светом мониторы освещали помещение. Ольга посмотрела на экраны. К ногам вернулась крепость. Сделав усилие, она поднялась. Вытирая слезы с лица, Ольга подошла к мониторам. Она смотрела на лежавшего Каро. И снова он казался ей безвинно затравленным человечком, нуждавшимся в заботе. Она вдруг улыбнулась. Поправляя униформу, Ольга не могла понять: с чего вдруг перепугалась? Она посмотрела на дверь. Подошла к ней, набрала код на панели и решительно открыла ее. В коридоре никого. Тихо. Лишь едва мерцающий бледно-зеленый свет датчиков на стенах. Вернувшись за рабочий стол, Ольга принялась искать в компьютерных записях данные по прошлогодней операции.

Оставшийся час дежурства пролетел незаметно. Часы показывали девять. Ольгу пришла сменить ее коллега со сладким именем Ирис. Ольга взяла распечатанные данные по прошлогодним исследованиям. Подойдя к двери, она вкратце рассказала о том, что ночью никаких происшествий не было, показания в пределах нормы. Адреналин Каро снизился, и Ольга умолчала о его повышении. Пожелав коллеге спокойного дежурства, она удалилась. Ирис удивленно посмотрела на закрывающуюся дверь: обычно Ольга была многословнее. Она по обыкновению всегда оставляла дополнительные инструкции о том, что с пациентами нужно быть очень внимательными. Особенно это касалось Каро: никаких резких движений и неосторожных действий с датчиками.

Кроберг спустилась на второй уровень лаборатории к десяти часам. Она плохо спала и никак не могла заставить себя проснуться. Мешки под глазами громко кричали о плохой ночи. Голова гудела. Любой резкий звук ее пугал. Если это был предупредительный сигнал об открывающейся двери, то она хваталась за грудь. Ругалась про себя и шла по коридору дальше. На персонал она старалась не реагировать, одаривая их мертвым безразличием. Санитары и лаборантки, завидев приближение королевы науки, старались спрятать глаза и, как можно быстрее, проследовать мимо нее. Она шла по коридору к послеоперационным палатам. Послышался тихий голос Марины. Кроберг была рада тому, что ее голос не пищал по обыкновению. Ассистентка профессорши кивнула начальнице, увидев ее в коридоре. Улыбка на лице Кроберг еще больше ее воодушевила. Марина несла в руках небольшую кипу бумаг.

– Здравствуйте, профессор, – звонко поздоровалась ассистентка.

Кроберг сморщилась. Счастье было не долгим. Ставший дребезжащим, голос помощницы расколол радость от встречи.

– Тише, – Кроберг остановилась, как только Марина приблизилась к ней. – Что у тебя?

Марина не поняла призыва начальницы. Но на всякий случай стала говорить на тон ниже. Она раскрыла папку и приготовилась передать несколько прозрачных электронных листов профессорше.

– Не хочу ни на что смотреть. Так говори, – отрезала Кроберг.

Марина на секунду замерла, соображая, как ей поступить.

– Но, – она пыталась совладать со сломанной схемой действий, – вот тут, поступили первые данные, – Марина смотрела в папку, – те что делались автоматически, – уточнила она. Помощница на автомате схватилась за листок, желая протянуть его, но быстро сообразила и отдернула руку.

– И? – Кроберг забавляла скомканная речь Марины. Она говорила тихо и медленно, что не причиняло неудобств. Профессорша была довольна.

– И... Уровень Т-лимфоцитов монии находится на крайне низком уровне, – Марина смотрела на Кроберг, пытаясь уловить: ту ли информацию она ей подает? Но глаза начальницы были уставлены куда-то вперед и, казалось, она даже не слушает, – железистых афирмаций, несмотря на завершение операции, в организме по-прежнему много. На момент забора проб из организма их количество составляло примерно 12 тысяч на миллилитр кровяной жидкости. Иммунная система выдержала операцию, однако количество лейкоцитов медленно падает. Я сделала еще один анализ перед тем как направиться к вам, чтобы сравнить, – Кроберг немного повернула голову к Марине, но взгляд из пустоты не отвела, – т-так вот, автозабор система делала два часа назад – их было около четырех тысяч на миллилитр. Мой автозабор показал, что их число уже ниже четырех тысяч.

– А количество АТ-цитов?

– Неизменно. Я перепроверила. И показания по лейкоцитам тоже. Странно, система ведь должна была предупредить о таком понижении...

– Должна была, – шепотом проговорила Кроберг. Она закрыла глаза.

– Он умирает да? – дрожащим тихим голосом спросила Марина. Даже ее тонкие светлые волосы тряслись от напряжения.

– Что с конечностями? – Кроберг проигнорировала вопрос.

– Отторжение. Датчики демонстрируют формирование агрессивной клеточной среды. Она пока локализована АТ-цитами, но на фоне падения уровня лейкоцитов иммунная система не выдержит напора мертвых клеток и вскоре отмирать будут другие части тела.

– Пойдем, – Кроберг открыла глаза и направилась в противоположную сторону от палат.

Марина нахмурилась, пытаясь понять действия начальницы. Кроберг направилась к главному иммунологу лаборатории – Ростову Александру Павловичу. У него было в ведении целое хранилище с биообразцами больных «белой язвой». Он принципиально не принимал участия в операции. Кроберг не была против этого, они были давними знакомыми, и работал он здесь по ее настоятельному приглашению. Несмотря на некоторые разногласия, Ростов согласился работать на Кроберг, так как изучение иммунных способностей «белой язвы» было чрезвычайно важным. Зная замкнутость и нелюдимость Александра, Кроберг специально для него создала целый отдел иммунологии. Причем в ней была специальная лаборатория, где бы Ростов мог трудиться один, без вмешательства помощников. Но, несмотря на это, к видному ученому они все же были приставлены. Пять лаборантов, которых Кроберг позволила отобрать лично Ростову. Все они трудились когда-то с чудаковатым профессором и уже знали, чего от него ждать и как с ним взаимодействовать.

Кроберг с Мариной дошли до вотчины Ростова. Профессорша ввела код доступа – они вошли. Внутри кипела работа. Все пять помощников Ростова были на своих местах. Но изначально Кроберг увидела лишь двоих. Они сидели на высоких стульях за столами и смотрели в микроскопы.

– Он у себя? – хрипло спросила Кроберг.

Один из лаборантов указал рукой на внутренние помещения лаборатории. Профессорша проследовала дальше. Марина за ней, успев бросить кокетливый взгляд в сторону одного из лаборантов. Кроберг с помощницей вошли в коридор-шлюз, где они прошли первичное обеззараживание. Двери во внутренние покои открылись. С прохладными потоками воздуха до них доносился голос Ростова. Он был в своей лаборатории и с кем-то спорил. Кроберг не спеша направилась туда. Марина терла руки и пыталась не дать обрушившемуся холоду сковать их. Немного увлекшись согреванием, она отстала от профессорши. Но успела опомниться и нагнать ее.

Ростов стоял с обратной стороны двери в свою лабораторию. Он не спорил, но эмоционально разговаривал с ассистентом. Кроберг различила несколько четких слов: «объект номер три...», «...иммунитет ни к черту», «...она наконец-то его добила». На последнем слове Кроберг открыла дверь.

– Ты?! – пискляво выдал иммунолог. – Как всегда подслушиваешь, или тебя реально интересует судьба твоего подопытного?

– Доброе утро, – снисходительно улыбнулась профессорша, пытаясь не дать раздражению от громкого голоса ученого взять верх.

– Да иди ты к черту со своим добрым утром, – Ростов сделал шаг в сторону, пропуская Кроберг. Марина сжалась. Она впервые видела, чтобы Кроберг позволяла кому-то так с собой разговаривать. – Я предупреждал, что ты когда-нибудь доиграешься, и он умрет?

– Предупреждал.

– Я говорил, что он не выдержит больше экспериментов с пересадками? – Ростов ходил возле Кроберг, словно недовольный индюк.

– Говорил, – профессорша посмотрела на ассистента Ростова. Тот словно бы и не заметил вошедших гостей. Он стоял за столом и готовил какой-то раствор.

– Ты семь раз пересаживала ему руки, девять раз ноги. О том, сколько ты раз снимала с него кожу и забирала органы, я умолчу.

– Тебе не хватает материалов для твоих исследований? – поморщилась Кроберг.

– Сколько ты намерена еще пересаживать ему органы и конечности? Может вдохновишься уже и пересадишь ему, наконец, и голову?! – фыркал Ростов, смотря профессорше в глаза.

– Так ты же сказал, что он вроде не жилец и я его добила? – Елена на несколько секунд закрыла глаза, справляясь со сверлом в висках.

– Пф, – ученый закатил глаза от злости и направился к столу, на котором были аккуратно разложены стопки обычных и электронных бумаг. – Через шесть часов иммунная система твоего любимого объекта станет не более чем призрачным напоминанием о былой силе. Количество лейкоцитов стремится к нулю, тогда как омертвение тканей в местах разрезов уже началось. Твой ребенок умирает, мамочка, – Ростов злобно смотрел на Кроберг, – что-то не вижу горести в твоих глазах.

– Марина мне уже сообщила о понижении лейкоцитов. Ты опоздал с сенсацией, – Ростов стал надуваться как шар. Он шумно и жадно вдыхал носом воздух так, что его ноздри раздувались словно два паруса. – Что ты предлагаешь? – Кроберг не дала ему шанса продолжить тираду.

– А я должен что-то предложить? – взвизгнул Ростов. Он округлил глаза и повесил на лицо беззаботную улыбочку.

– Знаешь, Саш, хватит, – Кроберг осмотрелась в поисках ближайшего стула и проследовала к нему. – Красивый спектакль, молодец. Что ты предлагаешь?

– Ты не послушала моих рекомендаций – сама и воскрешай, – Ростов сел на стул и сложил руки на груди.

– Если он умрет, то у тебя больше не будет базы для широкого исследования, а у меня не будет крестника, – Кроберг массировала пальцами виски, – и давай, пожалуйста, не будем выяснять для кого из нас это неприемлемо.

Ростов смотрел на нее и давился вырывающимися словами. Ему хотелось вцепиться в горло этой напыщенной эгоцентричной заучке, коей она была в университете.

– Как я уже говорил, – он сдерживал себя, но все еще держал повышенный тон, – АТ-цитов у объекта всегда одинаковое количество. Плюс-минус пара сотен не считается. Именно они составляют костяк его иммунной системы, – Кроберг с закрытыми глазами продолжала массировать виски. – Мы всегда знали, что лейкоциты находятся на второстепенных ролях. И сейчас мы получили превосходное тому доказательство: их количество резко сокращается, но иммунная система еще держится. Организм объекта перенес тяжелый стресс, в его крови сейчас стресс-гормоны превышают все мыслимые нормы. Плюс мертвечина, которую ты так настойчиво пихаешь в него.

– И? – Кроберг теряла терпение.

– Факт перерождения иммунной системы не подтвержден. АТ-циты находятся на прежнем уровне.

– Хорошо. Нет перерождения, – Кроберг посмотрела на Ростова. Боль в голове немного сбавила силу. – У нас не получилось стимулировать ее, но как ее поддержать? Удалось что-нибудь? – она посмотрела в сторону ассистента Ростова.

– Ничем не могу вас порадовать, профессор, – ассистент посмотрел на Ростова, затем на Кроберг. – Организм никогда не реагировал на иммуностимуляторы, которые мы давали ему.

– Он всегда восстанавливался сам, – кивнула Кроберг.

– Он умрет, – Ростов шумно встал со стула. – Мы с раннего утра пытаемся выявить хоть какую-нибудь восприимчивость к иммунным препаратам. Ты постаралась – образцов ткани, крови у нас в избытке.

– Замечательно, – Кроберг встала. Она подошла к столу, за которым сидел Ростов. – Знаешь, я пригласила тебя сюда не для того, чтобы ты закатывал мне истерики по поводу того, что у тебя могут закончиться материалы для исследований. У тебя блестящий ум, у тебя мальчики-гении в услужении. Так найди мне решение!

– Ты просишь невозможного, – Ростов развел руки в стороны. – Ты сама довела объект до такого состояния. Вечно нетерпеливая, рвущаяся вперед, без тормозов. Я удивлен, как ты вообще раз в год операцию проводишь, а не каждый месяц.

Кроберг сверлила Ростова взглядом. Марина, все это время стояла тише воды у дверей, боялась даже пошевелиться. Ей казалось, что профессорша вот-вот вспыхнет адским огнем и разнесет тут все. И наверняка начнет с нее.

– Ты все время надеялась на чудо, – продолжал Ростов. – Каждый год убийственная операция и каждый раз чудо. Его иммунитет справлялся, а ты ликовала. Карцев обмолвился, что ты хотела его вчера убить. Так и будет. Ты убила его.

– Ты мой иммунолог...

– Не надо валить все на меня, – Ростов показывал пальцем на бумаги, – все здесь. Мои рекомендации, мои опасения, – он выкладывал из папок бумагу за бумагой. – Вот твои данные о состоянии иммунной системы Каро. Вот анализы, взятые за несколько дней до операции. Ты посмотри, чего же ты стоишь как истукан? Я четко дал тебе понять, что операционное вмешательство нежелательно. Но, зная тебя, я добавил приписку. Вот она видишь? Ограниченное, – по слогам процитировал он сам себя, – вмешательство. Неделю назад наши исследования подтвердили, что иммунная система объекта не претерпела никаких изменений с прошлого года. Она не показывала никаких признаков перерождения и по-прежнему зависима от лейкоцитов, которых у Каро с каждым годом все меньше. Учитывая паразитарный механизм иммунного механизма «белой язвы», лейкоцитов скоро и вовсе не останется. А количество АТ-цитов все еще очень мало, чтобы иммунная система опиралась на них. Но ты же светоч! Ты решила его переродить.

Видя патовое противостояние ученых, ассистент Ростова решил вмешаться.

– Есть вариант, – Кроберг посмотрела на лаборанта волком, – он, правда, до нелепости прост. Мы же кормим Каро едой. Что если вместо еды, или вместе с ней, давать витамины? Или еду, укрепляющую иммунитет. Его организм ведь поглощает пищу, а, значит, растворяет ее микроэлементы. Это не лекарства и отторжения не должно быть.

– Звать как? – рыкнула профессорша.

– Антон... Анатолий Гришец, – поправился ассистент.

– Приступайте, – Кроберг посмотрела на Ростова.

– Вы действительно думаете, что витаминки его поднимут на ноги? – негодовал ученый.

Кроберг посмотрела на Марину, которая все это время жалась у дверей, давая ей понять, что они уходят. Покинув личные лабораторные покои Ростова, профессорша вновь схватилась за виски. Голова гудела. За спиной раздавался цокот каблуков Марины.

– Ты можешь... не ходить так громко? – Кроберг как можно сдержанней произнесла это. Но не нервы Марины она берегла, а боль в голове мешала ей прикрикнуть, как она обычно любила.

Они вышли из имунной лаборатории. Кроберг бросило в дрожь. В коридоре было очень холодно. Холоднее чем у Ростова, хотя там специально поддерживалась температура ниже. Увидев первого санитара, Кроберг приказала немедленно выяснить, что с системой охлаждения.

– Мне нужен Карцев, – Кроберг приказала Марине разыскать его. – Я буду в кабинете.

– Вы не пойдете к Каро? – удивилась ассистентка.

Кроберг посмотрела вдаль коридора. У нее гудела и раскалывалась голова. Она зажмурилась и немного наклонилась.

– Нет. Буду у себя. Через сорок минут, пусть Карцев зайдет ко мне, – Кроберг направилась к лифту. Марина хотела было пойти за ней, но слышать ее каблуки было невыносимо для профессорши. Она велела ассистентке куда-нибудь испариться.

Войдя в лифт, Кроберг ликовала. Она осталась одна и ничто не давит ей на мозг. Ей хотелось поскорее войти в свой кабинет и развалиться на ортопедическом диване. Голова, словно кусок чугуна, давила на плечи. Раздался мелодичный звук. Двери лифта открылись. Кроберг вышла и быстрым шагом направилась к кабинету. В первом холе было очень тепло. Профессорша готова была остановиться, чтобы укутаться в теплые потоки воздуха, но желание достичь заветного дивана подгоняло преодолеть несколько шагов до двери в кабинет. Пройдя половину пути, она заметила, что на диванчиках вдоль стен дремлют несколько санитаров. Кроберг остановилась и огляделась. Некоторые, казалось, спят очень крепко, другие просто отдыхают, глядя перед собой потерянным взглядом. Но появление Кроберг тут же концентрировало на себе рассеянные взгляды. Санитары ловили взгляд профессорши, но они не спешили вскакивать и убегать. Кроберг медленно шла до двери, изучая неожиданную аномалию: почему они не бояться ее. Взгляды бодрствующих санитаров были настолько безразличными и бессильными, что они просто безмолвно провожали Кроберг до двери. Она набрала личный код на панели и, бросив последний взгляд на персонал, зашла внутрь.

Комната отдыха находилась в дальнем конце кабинета. Но сил идти так далеко уже не было. Ноги шли к дивану, расположенному слева от двери. Она рухнула на него, не снимая халата. Одна рука касалась пола, другая у спинки, нелепо скрючившись. Кроберг отключилась.

Прошло около часа. Профессорша нехотя открывала глаза. Повернув голову, она увидела, как к ее руке приближается метровой высоты смоляной волк. Он открывал и закрывал зубастую пасть, морщился и глубоко вдыхал носом воздух. Кроберг закричала, она махнула рукой перед собой и со всего маху заехала Карцеву по лицу. Хирург шарахнулся в сторону, схватившись за нос, и громко ругаясь. Кроберг приходила в себя, увидела Олега и, пытаясь сообразить, что же такое произошло, вскочила с дивана.

– Ты что тут делаешь? – никак не могла опомниться Кроберг.

 – Рехнулась что ли? – Карцев был вне себя. – Ты для этого меня вызвала?

Через полминуты Кроберг начала хохотать. Она почти пробудилась и со смеху села на пол. Карцев ощупал нос, не течет ли кровь. Удар был сильным.

– Прости, – сквозь смех выдавливала Кроберг.

Карцев, досадуя, поднялся и протянул руку Елене.

– Честное слово я не специально, – Кроберг присела на диван, чтобы отдышаться. Карцев нацепил на лицо осуждающую ухмылку.

– Я так крепко спала. Кошмар приснился, – профессорша совладала со смехом и направилась к столику, на котором стоял графин с водой. Ее мучила жажда.

– Ну, быть может, и мне чайку нальешь в утешение? – Карцев сел на диван вразвалочку.

– Секретутка твоя тебе нальет, – хрипло и сухо отрезала Кроберг. Она взяла графин и налила до краев самый большой стакан. – Что ты здесь делаешь? – между жадными глотками спросила профессорша.

– Вот тебе и раз, – поразился Карцев, он заложил ногу за ногу, – ты своей четвероногой приказала меня позвать. Знаешь, мне бы тоже сейчас спать да посапывать в подушку.

Кроберг допила воду и со стуком поставила стакан на стол. Она пыталась собраться с мыслями. Через пару секунд она вспомнила, что сама пригласила Карцева.

– Твой отдел уже закончил с отчетом по операции? – Кроберг прошла за свой стол.

– Заканчиваем. Работы много, не спеши, – Карцев сложил руки на груди, – плюс ночка-то не из легких была: все как в дурмане ходят. Вот если бы ты дала сутки отдохнуть всем, выспаться, то тогда работоспособность гораздо выросла.

Кроберг нахмурилась; посмотрела на часы: чуть больше одиннадцати. Она помнила, что в послеоперационной палате лежит ее крестник. Но ей не хотелось идти туда.

– Как образцы тканей и конечностей, взятые у Каро?

– Идеально, – довольно выдал хирург, – руки и ноги приживаются. Никакого отторжения. Кровеносная система пересаженных частей закупорилась. Мембраны образовались, как и положено – омертвения пока не происходит. Это прорыв, – Карцев сиял надменной улыбкой. – Если это состояние продлится еще два часа, то можно смело заказывать фуршет.

Кроберг не услышала последних слов. Самовлюбленность Карцева интересовала ее, когда он творил за операционным столом. Там он выкладывался и красовался.

– Что-нибудь слышал о состоянии Каро?

– Что-нибудь слышал, – Карцев встал с дивана и, сложив руки за спину, медленно направился к столу Кроберг. – Ростов с ассистентами трудится как пчелки на лугу, – Олег медленно произносил слово за слово. На его лице просвечивала ухмылка. Кроберг знала ее, она появлялась у Карцева каждый раз, когда он чувствовал свое превосходство. Но что на этот раз? Елена понимала, что он говорит не о том, что у него на уме. – Кормят его витаминами. Каро их переваривает. И через четыре часа мы либо похороним его, либо сделаем еще одно открытие, – Карцев остановился возле стола, слегка наклонившись к профессорше.

Кроберг смотрела на него, не отводя взгляда. На лице у нее расплылась ехидная улыбочка. Она думала о том, какой Карцев стал смелый. Хотя она часто давала ему понять, что не против закрутить служебную интрижку, но это было лишь игрой. «Неужели он решился на нее ответить», – рассуждала про себя профессорша.

– Ну что вы, профессор, – Карцев медленно обходил стол справа, – даже не встанете и не протяните руки, страждущему кавалеру? – Хирург приблизился к Кроберг, медленно наклонился, шумно вдыхая ее аромат.

Елена сидела недвижима. Она сопроводила приближающегося Карцева взглядом, но головы не повернула. До ее ушей доносилось сопение Карцева, то, как громко он выдыхал воздух. Внутри нее что-то екало и дергалось с истомой, представляя, как его прямой нос касается ее кожи. Тепло его лица грело ее. Она чувствовала, как он наполняет воздухом свои легкие и собирается что-то сказать.

– Ведь скоро все может измениться и не кавалер, а профессорша будет протягивать ему руку. – Кроберг резко повернула голову и взглянула на Карцева. На его лице красовалась наглая ухмылка. – Что ты так смотришь на меня? – продолжал хирург. Он смотрел профессорше в глаза. – Твои дни тут сочтены, тобой яростно интересуются федералы, – Карцев выпрямился. Он смотрел на Кроберг сверху, не снимая улыбки укротителя.

Кроберг откинулась на спинку кресла, чтобы лучше видеть наглую рожу того, кто секунду назад заставлял содрогаться клетки ее тела. Она поморщилась, как могла, сдерживала свое негодование и злость. Ей хотелось ударить его по лицу. Стервятник, он всегда был таким. Почувствовав гниль, тут же пытался надкусить. Но то, что гнилью пахнет от нее, никак не укладывалась в голове Елены.

– Что? Твоя дворняжка еще не донесла тебе? – Карцев продолжал подбирать самые емкие, как ему казалось, словечки. Но его мыслительный процесс прервала ухмылка Кроберг. Она приподнялась с кресла, опираясь на подлокотники.

– Пошел вон, – она сказала это бескомпромиссно, напирая и давя, как асфальтовый каток. От укротителя хищников Карцева не осталось и следа. Он не мог понять, что случилось и где он промахнулся. – Рано ты меня хоронишь.

– Елена, я...

– Все что мне нужно было, я узнала от тебя, дорогой.

– Это ведь игра, – пытался выровнять положение хирург.

– Можешь идти в свой уютный угол и забиться.

– Я ведь тебе понадоблюсь, – парировал он.

– А ты и не уволен, милый, – цедила слова Кроберг, – лишь предлагаю подумать, каким адом для тебя станет следующий месяц пребывания здесь. Вон!

Карцев запнулся о край стола, но удержался от падения. Он ретировался. Кроберг стояла перед ним, как столп. На ее лице висела надменная маска, а ее зрачки как два сверла буравили череп Карцева. Хирург отступал. Он быстрым шагом добрался до двери и скомкано вынес себя из логова зверя.

Кроберг наклонилась к селектору на столе и нажала на кнопку вызова Марины. Через секунду раздался взволнованный голосок ассистентки.

– Да, профессор?

– Почему о федералах я узнаю не от тебя, а от Карцева?! – кричала Кроберг.

– Я рядом с кабинетом, профессор, – голос Марины дрожал подобно зверьку в норке, – скоро все объясню.

Кроберг плюхнулась в кресло. Зверь ждал свою зайчатину. На счастье Марины, Кроберг не ощутила двухминутного ожидания. Датчик на панели у двери прозвучал разрешающим сигналом, и в кабинет вошла Марина. Бумаги и папку она держала в руках за спиной. Испуганный зверек сам готов был кинуться в пасть льву. Кроберг фыркнула. Наигранная жертвенность Марины нервировала ее. Она кивком головы указала на стул перед ее столом. Ассистентка рванула к нему; раскрыла папку и протянула листок начальнице. Это было официальное уведомление на плотной бумаге из Федеральной службы безопасности. В нем говорилось о том, что директор ФСБ Никитаев дает разрешение на осмотр строго охраняемого засекреченного объекта «Деревня». Кроберг обдумывала. Рой мыслей раскручивал шестеренки мозга. Такая формулировка может означать одно: осмотр будет проводиться в лаборатории. В противном случае они написали бы о Деревне, как о спецрезервации. Их интересует именно лаборатория. Их?! «Кого их?», – зацепилась Кроберг. Она читала дальше. В документе было четко прописано, что осмотр будет проведен по инициативе главы специального отдела биохимической безопасности майора Саврасова. Он же лично прибудет через три дня.

– Три дня, – шепотом произнесла Кроберг. Марина уловила обрывки слов и пыталась вслушаться. – Почему Карцев знает об этой бумажке, а я узнала только что?! – взгляд профессорши окатил жаром ассистентку.

– Я... я не знаю, профессор, – причитала Марина. – Я действительно понятия не имею, откуда Карцев мог узнать. Курьера я встречала лично. Никого рядом не было. О том, что это из ФСБ, я даже узнала не сразу. На ходу открыла к-конверт в коридоре, когда шла сюда.

Елена слушала скомканную речь ассистентки. По столу она стучала идеальным маникюром на тонких пальцах, стараясь построить свои размышления в ряд. Марина смотрела на скачущие пальцы, представляя, как новый и новый гвоздь вколачивается ей в голову.

– Не усидел майор у себя в кабинете; не дождался пока у подозреваемого восстановится память, – рассуждала Кроберг. Она смотрела в потолок, рассматривая неровные линии. – Что же тебе нужно здесь? Единственная связь с БиоНИЦ, это я и новенький. Хм...

Кроберг встала с кресла. Марина сжалась.

– Каро... – профессорша прошла мимо ассистентки. Она дошла до дивана и присела. В ее голове крутились осколки с изображениями. Некоторые из них быстро складывались в большие картины. Например, Кир и его прибытие. Она не чувствовала здесь тайны. Здесь для нее не было подвоха. Но внезапный визит майора ФСБ... Он открыто продемонстрировал свой интерес к делам лаборатории, – и что хуже, он достал разрешение на осмотр, – произнесла она вслух. – Что ему нужно? – Елена посмотрела на Марину. Ей нужен был диалог.

Марина сглотнула. Холодок пробежал по спине.

– Какое-то расследование? – осторожно предложила она.

– Какое-то, – презрительно повторила Кроберг. – У него тут одно расследование и ход ему будет дан только через месяц. О визите фсбэшника знает Карцев. У него свои связи. Гниль... нет, не вариант, – Кроберг замолкла. Она откинулась на спинку дивана и, запрокинув голову, снова смотрела в потолок.

– Он пытается что-то выяснить. Может с его помощью под кого-то копают? – с надеждой на прощение Марина смотрела на начальницу.

– Под меня? – не отрываясь от потолка, уточнила Кроберг. – Я никому дорогу не переходила. Работа делается. И если бы под меня начали копать, об этом бы знал Винбург. Он давно был бы здесь. Нет. К тому же, – профессорша посмотрела на Марину, – этот майор слишком самостоятелен. Винбург не зря его опасается. Если он и копает, то по своему усмотрению, – не по заказу. Что тебе здесь нужно? – вновь задавая тот же вопрос, Кроберг чувствовала, как нервы в позвоночнике натягиваются струнами.

– Может это из-за Вики? – вдруг вспомнилось Марине. Кроберг перевела на нее взгляд. – Виктории Олеговны, – тут же поправилась помощница.

Сотова Виктория 13 лет назад была ассистенткой Кроберг. Тогда же, в 2209 году, произошел первый и единственный побег из резервации. Вика влюбилась в одного из первых жильцов Деревни. Это был юноша без определенного места жительства. Его подобрали под мостом стражи порядка. Во время медицинского осмотра была обнаружена белая ороговевшая кожа на руках. После, его определили в Деревню. Имени он своего не назвал ни в участке, ни в лаборатории. Когда он прибыл в Деревню, то сцепился с, встречавшей его, Кроберг. Елена была крайне возмущена поведением высокого худого дрыща с черными длинными волосами. Кроберг, со злости, приказала написать вместо имени – «объект 11». Но чаще его звали просто – Второй, из-за значимости в исследованиях после Каро. Он был частым гостем в лаборатории. С Каро Второй не ладил, также как и с другими. Однако их часто видели вместе. Что-то тянуло их друг к другу, но часто такие встречи заканчивались ссорами и порой могло доходить до кулаков. Второй был старше и сильнее, поэтому всегда доставалось юному Каро. Кроберг довольно быстро поняла, что бомжеватый паренек таит в себе скрытый потенциал. Она уделяла ему пристальное внимание, когда он приходил на очередную операцию. Однако Второй умело сопротивлялся. Он скрывал свои способности и со знанием противостоял химическим препаратам. Заносчивость парня и сопротивление исследованиям невероятно злило Кроберг. Она использовала Каро для того, чтобы пробить нейрозащиту «объекта 11». Борясь с ним, Кроберг и персонал не заметили, как он сумел склонить Викторию на свою сторону и влюбить ее в себя. Именно она помогла ему совершить побег. Красиво пройдя у охраны под самым носом, Второй оказался на свободе.