Текст книги "Забытое царство Согд (СИ)"

Автор книги: Артур Самари

 
С места поднялся Гурек:
 

– Не нужно отдавать им золото, ведь враги не победили нас и не могут требовать дань.

 
По залу разнеслись одобрительные возгласы. Однако царь настаивал на своем:
 

– Тогда арабы совсем не уйдут. Хотя бы заложников отдадим, чтобы они могли спокойно покинуть пределы Согды. Я уверен, они отпустят наших детей, как только перейдут Вахш.

 
На сей раз слова царя оказались весомыми, и многие согласно закивали. Но некоторые зашептались между собой:
 

– Ему легко так говорить, ведь царских детей не отдадут в заложники, они наследники престола.

 
Но Тархун уже принял решение: согласиться с условиями врагов, но лишь наполовину. Затем совет перешел к обсуждению дел, связанных с раздачей зерна голодающим семьям, а также с ограничением количества выдаваемой воды: на три человека одно ведро в день.
По этому же вопросу встал с места дихкан Яшен и сказал:
 

– Ночью возле водоемов и колодцев нужно выставить охрану.

 
Такие слова всех возмутили, и в зале стало шумно: неслыханное дело, чтобы зороастрийцы воровали у своего народа.
И Яшен вновь заговорил:
 

– Мои дозорные не раз видели, как какие-то люди шли с ведрами от водоемов. Заметив их, те бросали ведра и скрывались в саду.

 
И тут поднялся верховный мобед:
 

– Очень дурно, что завелись такие «грязные» люди. Но, думаю, их все же очень мало, и потому не стоит выставлять охрану. Иначе это бросит тень на весь народ, на нашу веру.

– Речь мобеда верна, – сказал царь. – А нечестных мы изловим другим способом, без стражников.

 
На этом совет завершился, и знатные мужи неспешно покинули зал.
***
На следующее утро у ворот Самарканда вновь сошлись те же переговорщики. И Гурек дал ответ Убейде, сказав так:
 

– Наш государь не желает платить дань, потому что вы не победили нас, но заложников дадим, чтобы вы спокойно ушли с наших земель.

 
В ответ араб усмехнулся, хотя в глазах таилась злоба:
 

– Я гляжу, согдийцы очень дерзки. Смотрите, за это вы жестоко заплатите. Пока не поздно, одумайтесь, иначе мы разозлимся и возьмем город измором. Тогда по вашим улицам потекут реки крови, тогда…

 
Однако ни Гурек, ни Джамшид не стали далее слушать его и, развернув своих коней, молча направились к воротам.
Убейда был зол и растерян. Как такое сообщить дяде, который придет в бешенство, как верблюд весной. А ведь в гневе он способен наделать глупостей, просто сорвет всю злость на нем.
Убейда застал своего дядю в саду за бритьем головы. Вокруг него крутился цирюльник с блестящим лезвием. На плече пожилого мастера висело полотенце, а рядом на столике стоял медный таз с горячей водой. Голова наместника уже блестела от втертого для мягкости кожи масла. Саид имел довольный вид, потому что не сомневался, что «неверные» примут его условия, и он наконец-то отправится домой.
Убейда с унылым видом сообщил об ответе согдийцев. Лицо Саида вмиг побагровело, он весь вскипел и, швырнув на землю сорванную с шеи тряпку, разразился криком:
 

– Они думают, что мы слабы и трусливы! Я покажу им нашу силу! Я поклялся Аллахом взять этот проклятый город. Я залью его кровью, и они будут вечно трепетать перед нами!

 
Наместник был без повязки, и на месте левого глаза зияла темная дыра. Племяннику, привыкшему к увечью дяди, стало как-то не по себе.
 

– Извести вождей племен: мы не уйдем отсюда, пока не возьмем город.

– Я исполню твой наказ, – ответил племянник, хотя в душе не был согласен с ним.

 
Помощник не смел возразить, потому что в гневе наместнику изменяет разум, и всякие доводы бесполезны. Пусть остынет.
 

– Эх, как сейчас не хватает вина, а ведь до принятия ислама, когда я был молод, мы пили.

– Дядя, может, принести вам? У местных людей оно в каждом доме имеется.

– Лучше не надо, а то войско узнает, и начнутся беспорядки. Мне донесли, что некоторые наши воины тайно пьют вино. На войне это очень опасно, и таких надо сечь до крови. А не устроить ли для таких лицемеров показную порку, чтоб другие страшились и помнили о своей мусульманской вере?

– Не стоит, дядя. Войско и без того ропщет из-за малой добычи. Как бы совсем не вышли из повиновения.

 
И после помощник удалился, сославшись на хозяйственные дела.
Ближе к вечеру в комнате наместника снова собрались все вожди, рассевшись полукругом на дорогих коврах. Саид рассказал об условиях согдийцев. Дерзкий ответ обсуждался недолго. К тому времени Саид успокоился, и вожди смогли убедить его, что в данном положении следует принять условия самаркандцев. Иначе им нечем будет кормить воинов. Да и лазутчики донесли весть, что тюрки Чача оживились и хотят помочь согдийцам.
Наместник отправил Убейду к воротам города со словами:
 

– Ладно, арабы согласны уйти, но только с согдийскими заложниками.

 
Тогда Тархун отправил верных людей в города Согды, чтобы их правители прислали в столицу по одному сыну. На что родители дали согласие, потому что такое уже случалось.
И вот в назначенный день тридцать заложников собрались в столице. С ними были родня и слуги. Затем ворота распахнулись, и юношей, одетых в самые нарядные одежды, вывели из города. Во главе их ехал Джамшид.
Когда заложники стали приближаться к войску арабов, которые уже выстроились в ряд, готовые покинуть Самарканд, Саид раздраженно заметил:
 

– Опять они вырядились, будто на свадьбу едут.

– Они показывают нам свою гордость и честь, – ухмыльнулся Убейда.

 
Саид зло посмотрел на пленников и поправил на лице черную повязку.
К наместнику подошел лишь Джамшид:
 

– Мы уверены, что у реки Вахш ты отпустишь заложников. Клянись именем своего бога, что так и поступишь.

– Да как ты смеешь так говорить с наместником Хорасана?! – закричал Саид.

 
Но Джамшид сделал вид, что не понял его и опять повторил сказанное.
Возникло неловкое молчание. И Саид нехотя произнес:
 

– Клянусь Аллахом.

– Этих слов нам достаточно. В таком случае, забирай их.

– Но с ними слишком много слуг и опекунов. Пусть останется половина: у меня и без того длинный обоз.

 
Джамшид не стал возражать. Он вернулся к юношам и сам отобрал людей. Затем он обратился к ним с наставлением:
 

– Держитесь вместе, помогайте друг другу, отныне вы одна семья. И, самое главное, ничего не бойтесь, будьте смелы.

 
И после советник ускакал, глянув на своего сына. Рядом стоял сын Диваштича Фаридун.
Заложников пристроили к середине колонны, к бухарским юношам.
После наместник махнул рукой, и войско двинулось в обратный путь.
 
 
ОЖИДАНИЕ
Минуло три дня, когда арабы добрались до стен Бухары. Царица Фарангис не хотела впускать врагов в город и организовала угощение в замке одного из богатых дихкан в рабаде. Для важных чинов накрыли дастрахан в саду. Рядовым приготовили место на базарной площади за воротами города. Там, прямо на земле, расстелили длинные паласы и скатерти. Поодаль в ряд установили двадцать казанов, в которых приготовили плов. Это блюдо пришлось чужеземцам по вкусу, им и в Самарканде часто готовили его, пока у сельских жителей не закончились запасы риса.
Для всех заложников также накрыли дастарханы в другом конце сада.
За день до прибытия арабов в Бухару Годар встретился с наместником и сообщил, что их ожидает угощение. Саид же шутя спросил:
 

– Может, вы хотите отравить мое войско?

 
Годар тоже ответил шуткой:
 

– У тебя слишком большое войско, где нам взять столько яда.

 
Далее он просил отпустить бухарских заложников. Наместник согласился, зная, что бухарцы уже не представляют для них опасности.
Вся родня заложников явилась к замку, чтобы попопытаться забрать детей. Но у ворот стояла вооруженная охрана, которая их не пропустила. Тогда они решили подождать их под чинарами. Люди успокаивали себя тем, что юноши уже на родной земле, а это самое главное.
Еще по дороге в Бухару все согдийские дети успели познакомиться с бухарскими заложниками. Вечерами у костра они рассказывали о себе, своих городах, при свете пламени читали вслух свои книги или стихи, играли в кости. И самаркандские друзья завидовали бухарцам, так как уже сегодня они вернутся домой. Больше всех радовался Фарход, ведь торжество проходило в летнем замке его отца.
 

– Выходит, это ты угощаешь нас, а мы твои гости, – пошутил сын Диваштича, и все засмеялись.

 
Рядом с двухэтажным домом в тени густых деревьев царица и наместник восседали во главе пиршества. Как всегда, рядом с ней находился верный Годар и два советника, а поодаль – арабские вожди. За их спинами в ожидании замерли слуги с подносами.
Фарангис не спеша ела виноград, внимая речам наместника, который с недовольным лицом рассказывал о своем неудачном походе на Самарканд. Царица слушала и радовалась его неудаче. Затем чужак стал делиться своими впечатлениями о Согдиане. Природа края пришлась ему по душе, но, по его признанию, засушливая Медина была ему роднее. И вдруг, обратив внимание на выражение лица царицы, он спросил:
 

– Я вижу на лице царицы скрытую радость.

 
Фарангис слегка смутилась и все же нашлась что ответить:
 

– Когда в доме гости, у хозяйки всегда должно быть радостное лицо.

– Не хитри со мной.

– Хорошо, буду откровенна. Скажи, если мой враг не смог взять главный город нашего края, что я должна чувствовать? А теперь представь, если я стану грабить твою Медину, что ты будешь чувствовать по отношению ко мне?

 
Саид усмехнулся:
 

– В этом мире победа лишь за сильными, а удел слабых – повиноваться им, если они хотят выжить. Это закон жизни. Ваша честность и доблесть, чем вы так гордитесь, – глупость.

– Мы думаем иначе. И эти понятия заложены в нашей религии.

 
Их беседа прервалась, так как слуги подали каждому гостю по большому блюду плова с обилием мяса. Затем в саду, где имелась круглая мраморная площадка, появилась группа музыкантов с двумя танцовщицами. Зазвучала веселая музыка, и полунагие девушки начали искусно танцевать.
Какое-то время наместник любовался танцовщицами, которые своими плавными движениями разожгли в нем страсть, а затем Саид склонился к Фарангис:
 

– Царица, ты пришлась мне по душе. Давай уединимся в этом доме, и ты узнаешь, какой я сильный мужчина. Куда лучше твоего Фируза.

 
Услышав это, царица тихо рассмеялась:
 

– Тебе никогда не сравниться с ним. Для вас любовь – лишь плотские утехи.

 
Эти слова разозлили Саида. Он сплюнул в сторону и объявил всем, что пора в дорогу.
Затем Саид сошел с суфы, и все последовали его примеру. Музыка стихла по указке главного советника Годара, и артисты удалились в глубь сада. К заложникам подошел Убейда и велел следовать за ним к воротам.
Провожая гостя, царица напомнила о бухарских детях:
 

– Саид, скажи своим стражникам, чтобы они отпустили бухарских детей. Ведь у нас был уговор.

– Ах, вот зачем ты устроила этот богатый прием. А мне подумалось, что у тебя пробудился ко мне интерес, – и наместник громко засмеялся.

 
Сдерживая себя, царица вновь напомнила ему:
 

– Ты дал слово, что отпустишь их. Забыл?

– Да, был такой разговор, но с вашей стороны я вижу вражду. Потому передумал. Отпущу бухарских заложников, как только окажусь на другом берегу Джейхуна.

 
Своим надменным видом он дал понять, что не желает более говорить об этом. У распахнутых ворот слуга подвел к нему коня, на которого Саид еле взобрался.
Царица и Годар обменялись взглядами. В их глазах было недоумение. Среди заложников находился и сын советника.
 

– Будь проклят этот дэв! – злобно молвила она. – Пусть ему выбьют и второй глаз. Жаль, что те две стрелы лишь слегка ранили его в грудь.

– Что-то недоброе затеял Саид, – сказал Годар.

 
Следом за арабами увели и заложников, окруженных охраной. Возмущенная родня юношей, которая ждала у ворот, отправилась за ними следом. Они все-таки надеялись, что в пути смогут уговорить наместника, и тот отпустит их.
Но Саид оказался упрям. Он не желал прощать обиды.
Через пять дней войско арабов приблизилось к Термезу. Этот город со слабыми стенами не был столь богат, как Бухара и Самарканд. Поэтому Саид оставил его напоследок.
Город был обнесен не очень высокими глинобитными стенами. Арабы вновь решили применить подкоп. Но сначала вдоль стен они выставили своих метких лучников, которые из-за низких стен могли разить стрелами защитников города. Снова использовать бухарцев они не решились, так как те оказались ненадежными – это было заметно в сражении под Самаркандом. Несмотря на угрозы, они стреляли плохо.
Под защитой лучников арабы смогли подойти к стене и вырыть в ней широкое отверстие, укрепив его бревнами. Затем с помощью канатов они разом выдернули их – и стены в трех местах обвалились. В проеме показался город с домами и улицами, куда с криками ринулись арабы, вступив в ожесточенный бой.
За свой город термезцы бились отчаянно, ведь за их спинами стояли дома и семьи. Но арабы ради наживы дрались так же упорно: ведь они ушли из Самарканда ни с чем.
К вечеру враги овладели городом и забрали всю казну, а также ограбили дома богатых горожан, а тех, кто не желал добровольно расставаться со своим добром, убивали.
Разорив город, арабы собрались на берегу Джейхуна. Широкую реку они пересекали на челне и плотах из бревен. Заложники с лошадьми стояли у берега и ждали, когда их отпустят. Об этом они говорили постоянно, наблюдая, как плоты уносят врагов на другой берег. Пленники были уверены, что как только все арабы окажутся там, они станут свободными.
Но тут один из вождей сказал им:
 

– Давайте вы тоже переправляйтесь через реку, – и указал на два широких плота, которые только что причалили к берегу.

 
Юноши были растерянны, а их родня возмутилась:
 

– Мы останемся здесь – у нас уговор с наместником.

 
На это вождь заявил, что таков указ Саида.
 

– Мы хотим поговорить с наместником, – сказал один из них.

– Хорошо, ступайте за мной.

 
И трое взрослых подошли к Саиду, который с помощником стоял на берегу и наблюдал за ходом переправы.
 

– Наместник, почти все войско за рекой. Пора отпустить заложников.

– Я сам решу, когда это сделать, не указывайте мне.

– Мы лишь напомнили. Ты дал слово.

– Заложников я отпущу на том берегу, а пока сажайте их на плоты, – сказал он вождю. – Если будут противиться, утопите их.

 
И после Саид отвернулся и стал рассматривать другой берег. А его помощник рукой дал понять: уходите, разговор окончен. И те, понурив головы, побрели обратно. Один из них сказал:
 

– Саид делает это намеренно. Он хочет помучить нас, прежде чем отпустит наших детей. Это месть за неудачный поход на Самарканд.

– Чтоб он сдох поскорее! Его нам послал сам дьявол Ахриман, чтоб испортить нашу жизнь. А может, это испытание на верность нашему пророку Заратуштре?

 
Охранники указали юношам на плоты, и те прыгнули на них. Лошадей слуги погрузили на другие плоты.
Когда все переправились через реку и стали строиться в колонну, к Саиду вновь направились посланники от заложников. В это время тот еще лежал на ковре у берега. Но в десяти шагах от него им преградил дорогу Убейда, сказав:
 

– Не нужно беспокоить наместника. Он считает, что опасность для нас еще не миновала, и заложники поедут с нами.

– До каких пор он будет мучить нас? – вскрикнул один из родичей.

– Наместник сам решит. Впереди город Мерв.

– Но ведь он дал слово, разве для мусульман это не свято?

– Не забывайте, кто тут хозяин. Не злите его: в гневе он может лишить вас жизни. Усмирите свой гордый нрав и берите пример с нас: скромность и послушание – вот что украшает человека на этом свете.

 
Еле сдерживая гнев, они вернулись к юношам и стали их успокаивать. Младший брат самаркандского купца Джамшида сказал:
 

– Потерпите еще немного. Все будет хорошо. Воспринимайте поход как путешествие, ведь многие из вас еще не были в Мерве. Это будет вам полезно и вот почему: как известно, когда вам исполнится по двадцать лет, вы отправитесь по городам Согды, а также Ирана и Китая для изучения торговых рынков этих стран. Считайте, для вас это время уже пришло.

 
Через три дня они прибыли в Мерв, на земли Арабского халифата. Заложников поместили в большом доме с пятью комнатами, в которых высились ковры и одеяла, а в нишах стояла богатая посуда. Это жилище родня юношей взяла в аренду у одного купца. Как и прежде, заложников охраняли шесть стражников, которые сидели у ворот. Юношам на суфе под виноградником подавали кушанья.
 

– Есть уверенность, что нынче вас отпустят, – успокоил брат Кишвара. – Здесь земля арабов, и тут им никто не угрожает.

– Саид мог это сделать и раньше, – сказал брат Джамшида. – Надеюсь, его злость прошла, и теперь он отпустит нас с миром. Вы ему не нужны, потому что из вас не получатся ни слуги, ни рабы. Поэтому ничего не бойтесь.

– А коль случится что-то плохое, всегда помните о нашей вере, о родине, о близких.

 
И все юноши закивали головами, ведь этим понятиям согдийцев учат с детства. Всякая молитва зороастрийцев начиналась со слов: истина – превыше всего на земле.
На это сын Диваштича ответил:
 

– Мы помним заветы отцов, и знайте: арабов мы не боимся.

– Таким словам хвала, но осторожность тоже не помешает.

 
После похода арабы нуждались в покое. Прошло две недели, и о заложниках словно забыли. Это стало тревожить согдийцев. Почему их до сих пор не отпускают?
Спустя неделю в Мерв явился посланник самого халифа и во дворце вручил письмо наместнику. В нем говорилось, что халиф срочно зовет его в столицу – Басру. При этом его войско остается в Мерве. После прочтения письма Саида охватила тревога, и он стал расхаживать по парадному залу. «В письме халиф ни словом не обмолвился о причине. Что же случилось? – спросил он у себя. – Неужели таким путем меня хотят лишить власти? Если это так, то за что? За неудачный поход на Самарканд? Нет, у других наместников бывало еще хуже – и ничего. Как я мог забыть?! Это Аслам, должно быть, пожаловался на меня халифу. Не зря он сбежал отсюда. Но мне не стоит его бояться. Что он имеет против меня? Лишь слова. Халиф не поверит ему. Так что пока нечего тревожиться. Да и мне еще рано уходить с должности наместника, ведь я еще не разбогател, как другие».
Расхаживая взад-вперед, наместник вспомнил об их стычке. Случилось это две недели назад. Аслам, поверенный халифа по делам справедливого деления добычи, каким-то образом узнал, что Саид утаил от него часть золота. Это случилось на берегу Джейхуна. Для наместника установили крытый шатер, и вечером к нему явился Аслам со своим отрядом. Они сошли с коней, и главный охранник сказал, что сейчас наместник не может никого принять.
 

– Но дело весьма важное, – настаивал Аслам.

 
Тут появился сам Саид.
 

– Что стряслось?

– Наместник, я должен осмотреть твой шатер, говорят, ты утаил часть добычи и держишь ее у себя.

– Это ложь! Кто сказал тебе такую глупость?

– Верные мне люди. Я не доверяю тебе, потому что в самом начале похода ты пытался склонить меня к обману. Знай, против нашего халифа я никогда не пойду.

 
На это Саид усмехнулся:
 

– Глупец, то была просто шутка, я хотел проверить тебя.

– Пусти в шатер, я должен осмотреть его. Если там нет золота, то ты чист.

– Я и так чист. Ты не войдешь туда, там моя наложница.

– Пусть оденется и выйдет. Или мы войдем силой.

– Ты хочешь, чтоб мои люди изрубили вас?

– А ты не боишься халифа?

– Нет, потому что мой шатер чист. Ладно, приходи сюда ближе к полуночи, когда я отпущу наложницу.

– Чтоб ты успел перепрятать золото в другом месте?

 
И, не дождавшись ответа, Аслам с подчиненными сели на коней и ускакали прочь.
«Должно быть, сейчас он в Басре у халифа», – решил про себя Саид.
Наступило утро. Заложники приготовились к молитве, перед которой по обычаю омыли лицо, руки и ноги. Собравшись во дворе, они устремили свои взоры к восходящему светилу. Их губы шептали священные слова из Авесты великому Ормузду.
Когда они вернулись в свои комнаты и стали готовиться к утренней трапезе, с дворцовой площади донесся сигнал трубы. Значит, войско Саида покидает город и отправляется в Медину. Столь важное событие встревожило заложников, но в душе они обрадовались: арабы уходят, а их оставят здесь.
Дяди тоже подумали так и сказали юношам, чтоб те собирали свои вещи. Лица их засияли, и они принялись укладывать свой скарб в хурджуны. Но тут во двор вошел Убейда и сказал старшим согдийцам, что наместник желает их видеть. Пятеро мужчин покинули двор вместе с Убейдой.
Дворец располагался неподалеку, на площади стоял лишь малый отряд – для охраны наместника в пути. Сам Саид стоял у входа во дворец и давал указания помощникам.
 

– Вот явились и гордые согдийцы, – воскликнул он, едва те приблизились к дворцовой лестнице. – Вы знаете, что сегодня я отправляюсь к себе, халиф зовет. Но заложников я забираю с собой: они мне нужны. А вот вас я отпускаю. Уходите.

 
Опешившие мужчины не сдвинулась с места, не веря услышанному. Как можно бросить детей?
 

– Ты ведь обещал! – крикнул мобед, брат Кишвара. – Как мы явимся домой без племянников?

– Радуйтесь, что я отпускаю вас, – раздраженно бросил Саид и приказал воинам: – Гоните их отсюда прочь, а то они меня совсем разозлят. И без того на душе скверно.

– Саид, ты лжец, лжец! Ты безбожник! – закричал брат Джамшида, потрясенный коварством Саида, ведь для согдийцев данное слово – дороже всякого золота.

 
На площади войско наместника все слышало и замерло. Все уставились на них. Как поведет себя Саид после такого оскорбления?
 

– Убейте его! – закричал он.

 
К ним кинулись воины и взяли их в кольцо. Но все согдийцы разом обнажили свои мечи и встали в круг.
Саид весь затрясся от гнева:
 

– Безумцы, глупцы! Рубите всех!

 
Кольцо вокруг них стало сжиматься. Согдийцы смело глядели в лицо своей смерти, поэтому бесстрашно вступили в схватку. И на площади зазвенели мечи.
Хотя ее исход битвы был заранее известен, Саид глядел на эту схватку с азартом. Согдийцы бились отчаянно и смогли сразить трех арабов, однако их тут же сменили другие. Но вот согдийцы начали уставать. Первым пал брат Кишвара, служивший мобедом и никогда особо не воевавший. В такой неравной схватке они быстро гибли один за другим, к тому же на них не было ни кольчуг, ни шлемов. И вскоре на каменной площадке остались лежать пять бездыханных тел.
 

– Уберите этих глупцов, – скомандовал наместник.

– Дядя, зачем вам эти заложники, какой от них толк? – спросил Убейда.

– Сам думай.

– Вы мстите согдийцам за свою рану?

 
Саид усмехнулся и добавил:
 

– Это лишь малая часть. Но главное в другом. Думай, племянник!

– Вам неприятен их гордый, смелый нрав?

– Ты глуп, как они. Умей смотреть вперед. Через год я снова поведу войска на Бухару и Самарканд. И тогда правители этого края окажутся в моих руках. Я стану торговаться заложниками. Самое главное, чтоб халиф не лишил меня должности.

– Умно придумали. А что, если халиф передаст наместничество другому? Тогда зачем эти заложники?

– Даже в этом случае я сбуду этот товар по весьма высокой цене. И его покупателем станет новый наместник Хорасана, который пойдет войной на Согду. С таким товаром можно будет без боя взять этот край.

 
МЕДИНА
В течение месяца отряд Саида с заложниками двигался по жарким и пыльным дорогам халифата, изредка останавливаясь в караван-сараях. За Мервом шел Нишапур – город Персидской державы, далее Хамадан, пока не добрались до Басры, где восседал сам халиф.
Саид остановился в караван-сарае. Кроме заложников и двух наложниц, он вез с собой еще пять телег с лучшими согдийскими тканями. Особенно ценной из них была шелковая ткань «зандачи» из Бухары. Среди награбленного добра была и стеклянная посуда из-под Самарканда, где имелись стеклодувные мастерские. Оставив все это под присмотром охраны, Саид с тремя воинами отправился в городскую баню и лишь затем к халифу.
У ворот дворца его остановила стража. Вскоре появился сам помощник халифа. Расплывшись в улыбке, он заговорил:
 

– О, почтенный наместник, рад тебя видеть. Сам досточтимый халиф ждет тебя во дворце.

 
Столь любезная встреча успокоила Саида. «Значит, мои дела не так уж плохи», – решил он про себя. И его лицо тоже засияло, он любезно спросил:
 

– Надеюсь, наш халиф в полном здравии?

– О да, почтенный глава мусульман чувствует себя хорошо. Да хранит его великий Аллах!

 
У дворца с огромными колоннами, выполненными в греческом стиле и возведенными местными царями, находилось много военных из личной охраны халифа. Такая осторожность диктовалась частыми войнами за власть между арабскими кланами, и уже три халифа пали от рук своих же собратьев. В огромном халифате установить порядок было непросто.
Саида провели в гостиный зал, который оказался пуст. Оттуда его завели в одну из дверей за колоннами. Здесь он бывал не раз. Комната была устлана красным ковром, а в нишах стен лежали стопки книг, свитки писем и документов. Сам халиф восседал на одеяле, сложив под себя ноги. Он пил чай, а рядом на мраморном столике лежал большой Коран, обшитый зеленым шелком.
Они поприветствовали друг друга, и Саид сел напротив. Халиф подал ему чаю, и они повели беседу о делах в Хорасане. После халиф сказал, зачем вызвал его:
 

– Саид, на тебя поступила жалоба от Аслама. Мой верный распорядитель доходов обвиняет тебя в обмане, мол, ты утаил часть добычи, полученной в Бухаре. И еще ты угрожал ему.

– Это ложь, – сразу возразил наместник, он был готов к такому разговору. – Аслам невзлюбил меня, потому что я забрал у него пленницу и сделал ее своей наложницей. Да, это мой грех перед ним. «Это всего лишь женщина. Стоит ли из-за такого пустяка обижаться?» – сказал я тогда ему. Мои слова может подтвердить Убейда, мой помощник.

 
Вместо ответа халиф велел своему помощнику, который стоял у двери, вызвать Аслама. Тот вошел и встал напротив халифа. На Саида он смотрел с неприкрытой ненавистью.
 

– Да, я обвиняю Саида в обмане, – начал Аслам. – в Бухаре мы получили дань и разделили ее между всеми, как того велит наш мусульманский закон. Но Саиду хотелось больше, и он завел со мной хитрый разговор, желая склонить меня и Зубайда, моего верного друга, к обману. То есть сокрыть часть добычи, предназначенной для халифата, и поделить между нами.

– Это ложь! – вновь воскликнул Саид.

– Продолжай, – обратился к Асламу халиф, не обращая внимания на Саида.

– Когда мы вернулись в Мерв, то у нас пропал мешок с золотом. Но вскоре верный мне человек сообщил, что это сделали люди Саида. Он даже указал, где спрятан мешок. Я хотел вернуть золото, однако наместник не пустил нас в шатер. Затем он решил избавиться от нас: в тот же вечер люди Саида отравили Зубайда, и через три дня мой верный друг умер у меня на руках. Это было уже в Мерве.

– Опять ложь, к его смерти я не имею никакого отношения, – возмутился Саид. – Халиф, мой друг, как ты можешь верить этому?

– Продолжай, Аслам, – спокойно произнес халиф.

 
Но Саид снова возмутился:
 

– Тогда пусть Аслам расскажет, как он убил мою наложницу.

– Да, было такое, но не по моей вине. Потеряв верного друга, в гневе я прискакал во дворец наместника. Было темно, у дворца горели факелы. Не скрою, я желал мести. От охраны я узнал, что Саид спит у одной из наложниц. Меня не хотели пускать, но я оттолкнул охрану и помчался туда. Его люди подняли шум на весь дворец. Я ворвался в спальню и увидел Саида с наложницей. Он обернулся и тогда я крикнул ему: «Это тебе за смерть Зубайда». И пустил в него стрелу. Однако Саид успел прикрыться телом своей наложницы: стрела вонзилась ей в спину. Я хотел пустить в Саида вторую стрелу, но меня повалила охрана. Вот и все. Затем я отбыл в Басру.

– Может быть, ты убил наложницу, потому что она прежде была твоей, и Саид увел ее у тебя?

– Почтенный халиф, мне не понятен вопрос.

– Прежде ты знал эту наложницу, как ее имя? – спросил халиф.

– Я не интересуюсь именами чужих женщин, она мне не знакома.

– Ты сделал все верно, а теперь ступай.

 
И едва за Асламом закрылась дверь, как вошел какой-то человек и, глянув на халифа, покачал головой. Саида охватила еще большая тревога. Они что-то затеяли против него. Но Саид был хитер и решил идти до конца. Он, сделав обиженное лицо, сказал:
 

– Халиф, ты должен верить мне, ведь тебе хорошо известно, из какого я рода, и мой отец…

– Хватит, – прервал его халиф с явным недовольством и встал с места. – Оставь в покое своего благочестивого отца, коего я чту. Ты недостоин его имени, ты везде срамишь его. Знай, я верю Асламу больше, чем тебе. Ты более не можешь быть наместником! Не будь я в долгу перед твоим отцом, ты никогда не получил бы это место. Теперь мы в расчете. Пока шел наш разговор, мои люди обыскали твой караван. Тебе повезло, что они не нашли то золото. Конечно, ты не глуп и знал, что здесь тебя обыщут. А теперь ты свободен.

 
Саид понимал: все кончено, и не стал более возражать. Он поклонился халифу и молча удалился.
Спустя неделю Саид привез заложников в Медину. Когда они двигались по шумным улицам города, юноши с интересом разглядывали глиняные дома арабов с плоскими крышами. Что особенно изумило их, так это отсутствие зелени: глаза юношей не увидели ни одного дерева, кроме редких пальм. Ко всему здешний народ имел смуглый вид, а женщины были укутаны в покрывала, чтоб скрыть свой облик от мужчин. Заложникам это показалось странным, даже диким. У согдийцев было все иначе – они ценили красоту женщин, жены имели множество нарядов, а еще пользовались сурьмой и розовой водой, от чего их кожа издавала нежный аромат цветка.
В основном мединские улицы были наполнены мужчинами, спешащими то на базар, то обратно, с мешками за спиной или на лошадях и мулах, тащивших полные арбы. Еще согдийцам бросилось в глаза, что мединцы имеют весьма безликие, мешковатые одеяния: ни ярких тонов, ни очертаний тел.
Не удивительно, что, завидев столь красочно разодетых юношей, мединцы задавали вопросы Саиду: из какой такой сказочной страны эти важные особы? На что наместник отвечал: «Это мои пленники, многие из них имеют царскую кровь. Их страна зовется Согдой, она очень далеко. Я покорил их города, а царских детей забрал в слуги». Все восхищались его храбростью.
Саид с заложниками въехал в свой двор. Его лицо светилось от счастья. Наконец-то дома! первыми из комнат выскочили дети: мальчики в белых штанах и рубахах и девочки в длинных до пят платьях. За ними показались женские фигуры, которые спешно накинули на головы синие покрывала и смотрели через прорезь в них. Прежде всего их поразили красивые одежды юношей. Все в парчовых кафтанах с золотыми поясами и головных уборах с драгоценными каменьями. У многих чужаков была белая гладкая кожа, хотя среди них попадались и смуглые с раскосыми глазами. Последних в своем городе они уже видели. За последние годы с захватом чужих земель и распространением ислама в отсталую Аравию стали завозить множество рабов из богатых стран.
Затем переводчик сказал заложникам сойти с коней. И тогда слуги забрали у них лошадей и увели в длинные постройки в глубине двора. Разглядывая жилище, согдийцы опять не заметили ни единого деревца, лишь два больших белых дома в два этажа.
 

– Эти заложники из богатых родов, они будут жить здесь, – пояснил Саид своим домочадцам, как только поздоровался со своими детьми и тремя женами. – Я привез их из Согдианы – это очень далеко.