Текст книги "Забытое царство Согд (СИ)"

Автор книги: Артур Самари

– Наши лазутчики говорят, что такие стены ничем не пробить. Их можно взять только длительной осадой, – пояснил помощник Убейда, племянник наместника, густобородый мужчина лет тридцати. – Однако на это уйдет не один месяц.

– Это долго. Но мне уже намекнули, что царица не желает воевать с нами. Тогда почему она не шлет своих людей для переговоров? Странно!

– Мне доложили, что весь народ занят похоронами одного знатного человека.

– Неужели покойник для них столь важен, что они словно не замечают нас? А может, тем самым царица желает унизить меня, говоря, что огнепоклонники не боятся нас?

– Да, они смелы и горды, но сегодня царица хоронит своего любовника, который являлся ее главным советником.

 
Тучный наместник бросил изумленный взгляд на помощника и усмехнулся:
 

– Занятная история. Мне это по душе, должно быть, она красива? Ты был здесь в первую войну, как она?

– Я не видел царицу.

– А как бухарцы сражались?

– Это были тяжелые бои. К ним на подмогу пришли войска из Самарканда, а также из Ферганы и Чача (Ташкента). Тюрки уже давно пустили тут глубокие корни и вместе с местными защищают согдийские земли. Даже сама царица из тюркского рода. Тогда мы не смогли овладеть Бухарой. Только взяли дань в сто тысяч дирхемов и две тысячи лучников из местных жителей.

– Хорошо, подождем, хотя мне не по душе все это.

 
***
С наступлением темноты в царском саду собрались знатные мужи и близкие к Ферузу люди. Среди них был один из мобедов, два визиря, советники, военные и люди искусства: художники, ваятели, архитекторы, поэты. Несмотря на опасность, эти люди сами выразили желание проводить Феруза до дахмы. Годар хотел идти с ними, но царица не позволила.
По совету Годара все облачились в черные плащи, чтобы в ночи враги не могли их заметить. Царица опасалась, что Кишвар может их предать, и собрала лишь близких, верных людей.
Правительница спустилась в сад, где на суфе уже стояли носилки. Факелы не разжигали, все делалось в темноте и абсолютной тишине. Вход в подземелье находился в домике, на котором всегда висел замок. Первыми туда вошли десять военных с зажженными факелами, за ними – насасалары с носилками. В комнатке они переложили тело на коврик и стали пробираться по узкому тоннелю. Процессию завершали знатные мужи. Подземелье оказалось невысоким, и все передвигались по нему с низко опущенной головой.
Когда впереди показался выход, охранники погасили факелы. Они оказались на склоне холма, выход из тоннеля был закрыт увесистым плоским камнем. В ста шагах от себя они увидели костры арабов. Но на таком расстоянии враги не могли их заметить.
Когда вышли насасалары, тело Феруза снова уложили на носилки. Как положено, первым двинулся мобед, но уже без собаки, которая могла поднять лай и привлечь внимание врагов. За носилками, поглядывая в сторону вражеских огней, показались остальные. Была и другая опасность: не наткнуться бы на вражеские дозоры. Для этого лучники держали свои стрелы наготове.
Шли недолго, пока при лунном свете не увидели круглое строение высотой около пяти метров. Это была дахма. Все облегченно вздохнули: теперь-то душа верного друга обретет покой.
Перед дахмой находился домик – задо-марг*. Мобед отворил створки узких ворот. Насасалары вошли в них и вышли через другие, что символизировало рождение и смерть человека, который входит в жизнь через одни двери, а при смерти выходит через другие.
Когда носилки донесли до дахмы, то тело опять переложили на ковер, и мобед тихо зачитал молитву. Затем насасалары занесли покойника в башню и поднялись по круглой лестнице на широкую площадку. Там тело покойника аккуратно раздели и привязали спиной к стене, придав ему сидячее положение. В тот день в дахме таких тел было четыре. Насасалары знали: с утра здесь начнется пиршество для воронов и грифов, которые до костей обглодают трупы. После этого останки тел сложат в глиняные оссуарии и поставят на полку семейного науса. Таков обычай Авесты, который гласит, что земля, вода, воздух – священные творения, и загрязнять их гниющими телами нельзя.
Когда насасалары покинули башню, все заспешили обратно. Впереди уже показался холм, как вдруг перед ними из темноты выросли три всадника – дозорные арабов. Охрана пустила в них стрелы. Двое упали замертво, а третий с криком ускакал в сторону костров.
 

– Бежим как можно скорее, – сказал кто-то, и все кинулись к холму.

 
Добежав до входа, один за другим бухарцы стали исчезать в отверстии. С каждым мигом арабы с обнаженными мечами и копьями становились все ближе. И тогда лучники пустили в них стрелы, разом сразив нескольких бегущих к ним. Испуганные враги легли на землю. Но немного погодя они снова кинулись вперед.
Когда первые два араба добежали до холма, то последний охранник уже успел скрыться под землей, плотно заперев вход. Но враги не растерялись и быстро отодвинули камень. Они стали вглядываться в темень, как вдруг две стрелы пронзили их головы. Подоспевшие к ним арабы не решились спуститься в пещеру. Они собрались у входа, пока не появился один из их вождей и не крикнул:
 

– Чего собрались тут, разинув рты? Чего испугались? Все за ними!

 
И один за другом те кинулись в проход. А вождь говорил им:
 

– Я уверен, этот проход ведет в Бухару. Давайте все туда, так мы возьмем город, пока бухарцы спят.

 
Тем временем на другом конце прохода охранники уже вышли в сад и плотно закрыли отверстие тяжелой плитой, встав на нее. Вскоре под напором арабов плита под ними затряслась. Мужи обнажили мечи и приготовились к сражению. Но царица кое-что вспомнила и обратилась к воинам:
 

– Подождите, как-то раз Феруз сказал мне, что от водоема он пустил трубу в подземелье. Это на тот случай, если враги узнают о потайном ходе. Тогда его можно будет затопить. Идемте к водоему, где-то там должно быть отверстие от трубы.

 
И пятеро мужчин бросились в илистую воду, ощупывая мраморную стену водоема. Один из них нашел закрытое тряпкой отверстие. Резко дернув за нее, он открыл сток, и вмиг на поверхности показались большие пузыри – в подземелье пошла вода.
Находившиеся на берегу стали замечать, как уровень воды в водоеме начал резко падать. А в это время в подземелье арабы почувствовали под ногами воду. Их охватил страх: откуда она здесь взялась? Они кинулись назад, но в темноте стали натыкаться друг на друга, закрывая себе обратный путь. Только несколько человек успели выскочить из-под земли, с ужасом крича:
 

– Вода! Там вода!

 
Их предводитель, глянув в подземелье, где слышался плеск воды, воскликнул:
 

– О Аллах, эта была ловушка! Столько моих воинов в раз ушло на тот свет!

 
После этих слов мусульмане присели на корточки, кто-то прочитал молитву за упокой души правоверных, а затем все провели ладонями вокруг лица, сказав «Аминь».
 
 
АРАБЫ
На следующий день ворота Арка отворились, и в них показались три всадника во главе с Годаром. В руках они держали белые древки с красным и желтыми знаменами. Всадники поскакали навстречу вражескому войску, которое вытянулось сплошной стеной напротив города.
Из строя арабов так же отделились два конника и двинулись им навстречу. Когда они сошлись, Годар сказал:
 

– Я посланец царицы. Она желает знать, зачем вы явились сюда и чего желаете?

 
Рядом с Убейдом стоял перс, который перевел речь бухарца на арабский язык.
 

– Неужели ты столь недогадливый, зачем мы тут? – усмехнулся в ответ чужеземец.

 
В ответ Годар с хмурым видом промолчал. Не для шуток явился сюда советник.
 

– Ладно, идем к наместнику. Со вчерашнего дня он ждет вас.

 
Бухарцы двинулись за ними через ряды воинов. За строем они увидели серый шатер. Годара завели внутрь, где он увидел восседающего на роскошном ковре Саида ибн Османа, одетого в зеленый халат и белую чалму. С надменным видом он указал Годару на ковер. Переводчик же остался стоять у входа.
 

– Я главный советник Бухары, – присев, заявил Годар. – Царица хочет знать о намерениях чужеземцев. Что вы потеряли в чужой земле, так далеко от Аравии?

– Мне сказали, что твоя царица дерзка на язык. Видно, она забыла, что мы уже захватили всю Иранскую державу и находимся у вас под боком. Не забывайте об этом.

– Да, нынче вы хозяева Ирана и других стран, но под солнцем нет ничего вечного. Оглянитесь назад, вспомните историю. Нас не раз покоряли и греки, и кушаны. И где они нынче? А Согдийская земля опять свободна. И потому моя царица верно сказала, что каждый должен жить на своей земле. И здесь вам делать нечего!

 
Едва ему перевели его слова, как Саид разразился криком:
 

– Хватить поучать! Не затем я явился, чтобы выслушивать такие речи. Посмотрю, что будет с вами, когда завтра же я возьму Бухару. Так что укоротите свои нечестивые языки.

– Стены Бухары крепки. Ни завтра, ни послезавтра ты не овладеешь нашим городом. Может быть, тебе и удастся это когда-нибудь, но к тому времени сюда придут наши союзники. И они будут нападать до тех пор, пока ты не потеряешь половину своего воинства.

 
Говоря это, Годар тем самым дал понять, что захватить Бухару им будет непросто и потому пусть усмирят свой аппетит, когда речь пойдет о дани. Поняв намек, Саид, с трудом сдерживая гнев, произнес:
 

– Мои условия таковы: вы уплатите мне выкуп в пятьсот тысяч дирхемов и дадите в заложники двадцать человек из знатных семей. Это должны быть молодые юноши. От каждого знатного бухарца по сыну. И твоего тоже.

– Зачем вам наши дети?

– Это на случай, если вы все же нападете на нас. Тогда мы отрежем заложникам головы. Но если будете покорны, мы отпустим их, как только переправимся за ваш Джейхун*.

– Не трогайте детей!

– Нет, дети – это очень сладкий плод, это наследники. Так в чужом краю нам будет спокойнее. И еще, о дани. Торговаться я не стану: ни на один дирхем меньше. Как видишь, я много не прошу.

– Я передам царице твои условия, – и Годар встал.

– Не спеши, визирь, выпей чаю, – араб протянул ему пиалу.

– Я не могу принять пищу из рук врага.

 
Такие слова рассмешили Саида, и он ответил:
 

– Знай, ваша глупая гордость погубит вас.

– Но это будет в бою.

– Ладно, иди к своей царице. Я буду ждать ответа до захода солнца.

 
ЗАЛОЖНИКИ
В тронном зале царица вновь собрала малый совет. Фарангис возвышалась на троне с венцом и скипетром в руках.
Первым поднялся Годар, который оповестил собравшихся мужей о встрече с наместником Хорасана. Затем совет принялся обсуждать условия врагов. Казначей сразу возразил:
 

– Пятьсот тысяч дирхемов для нашей казны – это весьма ощутимые деньги, тем более прошлый год был малоурожайным. В таком случае казна совсем оскудеет. Пусть эти разбойники снизят сумму выкупа.

 
На это Годар ответил, что Саид не намерен торговаться. Все погрузились в раздумья. Через некоторое время царица дала слово военному советнику. Тот встал и едва успел открыть рот, как царица остановила его, сказав:
 

– Я знаю, как нам быть!

 
Теперь все взоры были прикованы к ней.
 

– Мы дадим арабам лишь триста тысяч дирхемов, а оставшуюся сумму мы выплатим лучниками Кишвара. Таким путем мы ослабим этого подлого дихкана, чтобы он больше не смел покушаться на бухарский трон.

 
Замысел царицы показался всем очень разумным. И знатные мужи стали воздавать хвалу ее уму:
 

– Это мудрое решение! Оно достойно царицы.

 
И тут начальник конницы добавил:
 

– А что касается заложников, то нужно отдать арабам только детей наших врагов.

– Нет, – резко возразила царица. – Дети не могут нести вину за родителей, они не должны страдать.

 
Медленно встав с каменной скамьи, мобед также осудил речь начальника конницы, сказав, что такие слова не к лицу зороастрийцу. От стыда военачальник потупил взор.
Царица снова заговорила:
 

– С заложниками поступим так, как того требуют враги: двадцать самых знатных бухарцев дадут по одному сыну. За них не стоит особо переживать – через несколько дней все дети возвратятся домой.

 
На этом совет закончился, и Годар опять отправился к арабам.
Посланника царицы завели в тот же шатер, и он заговорил, сидя на том же ковре:
 

– Наша царица готова принять твои условия. Но такую сумму она дать не может, так как в казне недостаточно для этого средств. Однако взамен она предлагает нечто иное, не менее выгодное. Мы дадим вам не пятьсот, а триста тысяч дирхемов, а остальное вы получите от нас тысячей опытных лучников.

 
Глаза наместника сразу загорелись, и он, не раздумывая, ответил:
 

– Мы много воюем и такие люди нам всегда нужны. Опытные воины дороже золота. Я согласен, но вы дадите мне три тысяч лучников.

– Мы столько не наберем. Четыре сможем.

– Ладно, пусть будет две. И вот еще что, я хочу осмотреть ваш город.

– Зачем тебе это?

– Когда я вернусь домой, дети меня спросят: «Отец, расскажи о городах, которые ты завоевал». Особенно моя дочь Фатима, которая уже читает всякие умные книги. Что я отвечу ей и другим?

– Но таким путем ты можешь захватить наш город! – возразил советник.

– Я войду туда без войска, с малой охраной. Ваш город мне не нужен.

– А ты не боишься за свою жизнь? – удивился советник. – Тебя могут убить.

 
Саид рассмеялся:
 

– Мне по душе твоя честность. Скорее даже наивность. Я не боюсь, потому что я войду в Бухару после того, как получу ваших заложников. Если со мной что-нибудь случится, то всех детей разорвут на части. А затем мои люди возьмут крепость и всех до единого перебьют, начав с царицы и ее семьи.

– Твои слова я передам, но только не думай, что мы испугались тебя.

 
На следующий день из городских ворот выехали три арбы, груженные сундуками. Годар доставил их во вражескую ставку. Сундуки опустили возле шатра наместника, выстроив в ряд. Саид приказал открыть их. Едва крышки распахнулись, золотые монеты засверкали на солнце. Лицо Саида засияло так же, как это золото. От радости он что-то забормотал на своем языке. Затем опустил руку в сундук, взял горсть монет и стал разглядывать их.
 

– А когда приведете ко мне лучников?

– Сейчас отправимся за ними, – ответил бухарский советник.

 
Вместе с арабскими конниками Годар прибыл в Рамитан, во владения Кишвара. Город был обнесен стеной, однако не столь высокой, как Бухара. В это время Кишвар с двумя важными дихканами стоял на башне крепостной стены и наблюдал за приближающимся отрядом арабов.
 

– Странно, что их привело сюда? – удивился правитель Рамитана. – Неужели царица не уплатила им дань, ведь тогда начнется война. Но если это так, мы не станем воевать, а лучше договоримся с врагом.

– Глядите, с ними Годар, – чуть не вскрикнул один из дихканов.

– Ничего не пойму. Неужели Годар перешел на сторону врага?..

 
Отряд арабов остановился в ста шагах от города. К воротам приблизился только Годар с двумя помощниками. Со стены Кишвар крикнул вниз:
 

– Впустите его.

 
Одна створка тяжелых, оббитых железом ворот отворилась, и главный советник въехал внутрь. Сам правитель по ступенькам спустился вниз.
 

– Что стряслось, Годар? Я ничего не пойму! Зачем ты привел их сюда? – начал он, встречая советника у ворот.

 
При виде убийцы друга Годар не смог сдержать свой гнев. Рука сама потянулась к оружию. И, выхватив меч, он двинулся на Кишвара с криком:
 

– Ты подло убил моего друга, и я требую мщения.

 
Кишвар также обнажил свой меч. Его люди пришли в замешательство и не знали, как себя вести. Когда мужи бьются, другие не вмешиваются, таков обычай предков.
 

– Подожди, Годар, я не убивал Феруза. Кто-то оклеветал меня.

– Не лги, подлый человек! Я нашел двоих убийц, которые сознались и указали на тебя у священного алтаря. Сейчас они в подземелье и готовы повторить свои слова при тебе. А ты, подлый убийца, будешь биться со мной.

 
В ответ Кишвар усмехнулся и рукой подал своим людям знак окружить его.
 

– Эй, Годар, не будь глупцом, уйми свой гнев. Иначе мои люди разрубят тебя на куски. Говори, зачем привел сюда арабов?

– Мы еще встретимся, и ты расплатишься за кровь Феруза, – немного остыв, произнес советник. – А сейчас меня привели другие дела. Вот письмо от царицы. – И он протянул свиток.

 
Едва дочитав, Кишвар в гневе порвал его на куски.
 

– Почему забирают именно моих людей?! – возмутился он. – Вот, значит, каким образом царица решила отомстить мне. Я не дам людей, пусть прежде возьмут мой город. Мы будем биться!

– Я посмотрю, сколько дней ты сможешь продержаться и что сделают враги с городом, когда рухнут стены. Тогда тебе точно не сносить головы!

 
Годар более не хотел говорить и зашагал к воротам. Стража принялась отворять вход, сняв с места тяжелую балку. Кишвар быстро остыл, поняв, что у него нет выбора, иначе он лишится всего. И тогда он остановил главного советника.
 

– Стой, Годар, я согласен.

– Тогда выведи своих лучников группами, без оружия.

– Но ты же знаешь, что без них мое войско слабо!

– Новых наберешь.

– Пока их обучат, уйдут годы, – стал жаловаться дихкан.

 
Годар на это ответил:
 

– Кишвар, не вздумай хитрить, арабы не уйдут отсюда, пока не проверят твоих лучников. Да, не забудь выдать и заложников – сыновей знатных людей. Рамитан должен дать пятерых.

 
Разговор был окончен. Ворота распахнулись, и Годар с охраной отправился обратно к отряду арабов. Там его ждал Убейд, брат наместника, который спросил:
 

– Как там?

– Сейчас они приведут лучников, а затем и заложников.

 
Вскоре из ворот Рамитана стали выводить лучников. Их сопровождала охрана, чтобы они не сбежали. Никому не хотелось жить на чужбине.
Лучники Кишвара были молоды, не старше тридцати лет. В свое время многие из них были собраны в селах и обучены опытными наставниками. Сегодня они навсегда покидают родные края и никогда более не увидят ни своих родителей, ни жен, ни детей. Поникших лучников вели к арабам, где их построили в длинную колонну.
За ними сразу выехали пять арб, груженных луками и колчанами со стрелами. Согдийские фигурные луки по мощи своего полета были очень сильны и славились по всему Востоку. Особенно их ценили в Китае, как, впрочем, и другое оружие из Согды. Теперь неизвестно, против кого оно обернется.
Последними из ворот Рамитана выехали на скакунах нарядно одетые юноши. То были дети знатных дихкан. Их благородное происхождении подчеркивали и шелковые кафтаны, и золотые пояса с кинжалами на боку. В столь трагическую минуту их яркие красные и синие шапки с перьями фазанов и павлинов смотрелись нелепо. Но такова была традиция народа. Согдийцы высоко ценили красоту и имели тонкий вкус во всем: в градостроительстве, в росписи стен дворцов и домов, разбивании парков и садов, одевались они в самые красочные материи, а халаты, платья, кафтаны шились таким образом, чтобы выделять фигуру, будь то женская или мужская одежда. Потому дихканы нарядили своих детей, пусть даже заложников, весьма роскошно, чтобы враги видели их благородство и не смели унижать. Рядом с заложниками, которым было по пятнадцать лет, ехали их дяди и слуги. Они должны были доставить юношей обратно домой, как только арабы окажутся на другом берегу Джейхуна.
Заложников пристроили за лучниками, и все тронулись в путь во главе с Убейдом и Годаром.
Когда их доставили в стан арабов, наместник был очень доволен. Саид верхом на белом коне разглядывал пленников. Годар в этот момент находился рядом с ним. Затем они подъехали к заложникам, и наместник спросил:
 

– Зачем так вырядили детей, точно на пир собрались? Дорогие халаты, пояса и даже кинжалы нацепили.

 
На что Годар ответил:
 

– Это дети из благородных семей, и они всегда должны иметь достойный вид.

– А вдруг я захочу казнить их? Ведь их добро тогда достанется мне.

– Даже в этом случае им следует сохранить благородство.

– Вы слишком горделивы – это плохо. Надо быть скромными и смиренными, как мы, мусульмане. Так учит наша вера. Вам нужно принять ислам.

– У нас своя вера и очень древняя. Нам чужой не нужно.

– Ладно, нынче не будем об этом. У меня на душе радостно. Твоя царица обещала устроить мне угощение в Арке.

– Если ты готов, то можем ехать.

– Едем в город, – крикнул он, махнув рукой одному из глав племени, который с отрядом устремился за ним.

 
Между тем царица Фарангис стояла на башне крепостной стены с двумя военными мужами. Они наблюдали за поведением врага, как бы те внезапно не напали на них. Завидев Годара, стражники отворили ворота.
Арабы вошли в Арк и, изумленные, остановились на главной дороге: город словно вымер, не было видно ни души. Только пустые аллеи, сады да дворцовые здания и особняки.
 

– А где народ, почему не встречает меня? – спросил наместник.

– Скажи, Саид, если в твой город придет враг, ты пойдешь встречать его с радостным сердцем? К тому же тут живет лишь знать.

– Я понял твой намек. Хорошо, тогда пусть сюда явится сама царица и встретит наместника с поклоном.

– Царица не станет этого делать, потому что ты вошел в Бухару без боя. Она не твоя пленница. Она ждет тебя в парадном зале как гостя, как правителя соседнего Хорасана.

– Вы думаете, я не смогу взять Бухару? – разозлился Саид, и глаза его гневно блеснули. – Тогда я докажу это, и вы поплатитесь за свои дерзкие речи.

 
Он хотел было развернуть своего коня обратно, но слова Годара заставили его остановиться:
 

– Саид, не забывай, зачем ты явился сюда. Ты хотел дани и получил ее без боя. Зачем теперь из-за мелкой обиды лить кровь тысячи своих воинов? Для такого крупного военачальника это неразумно. Да и не понравится это твоему халифу.

– Ладно, сегодня хороший день, и я прощаю вас за дерзость. Веди к своей царице.

 
Арабы дошли до дворцовой площади, и советник сказал:
 

– Для твоих воинов дастарханы накрыли в саду. А наместника и его верных людей ждет угощение в самом дворце.

 
*Оссуарий –
*Наус – семейный склеп для хранения костей
*задо-марг –
*Джейхун – Амударья
 
 
Все сошли с коней. Воинов увели в сад, а наместника и его свиту Годар проводил в парадный зал, где вдоль стен на суфах* уже были расстелены курпачи и накрыты дастарханы. Сама же царица в окружении вельмож стояла в центре зала. Фарангис по-прежнему была в синем траурном одеянии и при виде гостей сдержанно улыбалась. Когда наместник со своими людьми приблизился к ней, она слегка кивнула головой в знак приветствия и вежливо спросила:
 

– Надеюсь, нашему гостю Бухара пришлась по душе?

– Да, не скрою, красив твой город, хотя я не был еще в шахристане.

– Поверь, все лучшее собрано в Арке, хоть размерами он мал. Должно быть, ты истосковался по вкусной пище, прошу к еде.

 
Для наместника и царицы была накрыта отдельная суфа. Они расположились на красной курпаче. За их спинами встал переводчик. Сайд знал, что согдийцы искусные повара и потому с азартом приступил к трапезе. Прежде хотелось насытиться угощениями, а после приступить к разговорам. Испробовав печеного фазана, он покачал головой от удовольствия и причмокнул:
 

– Очень вкусно, какое нежное мясо!

 
И затем добавил:
 

– Повара, который сготовил такое, я заберу с собой.

– Хорошо, я отдам его. Царица ела мало, лишь иногда отправляя в рот кусочек лепешки или нахуд*. У нее не было ни малейшего желания разделять трапезу с врагом.

 
Люди Сайда, а их было восемь – вожди и тысячники, – тоже ели с аппетитом. Кто-то начал с запеченной в тандыре баранины, а кто-то с оленины и утки. Напротив них сидели знатные мужи Бухары и почти не притрагивались к еде. Трапеза протекала в тишине, потому что никто не знал языка. Иногда арабы что-то спрашивали у хозяев, показывая рукой на то или иное угощение. И в ответ те лишь называли блюда и снова умолкали. Потому редкие разговоры велись только между своими.
Неожиданно в зал вошли артисты. Мелодичные звуки рубабов, наев, лютни и барабана наполнили зал звуками веселой музыки. Затем в центре зала закружилась группа танцовщиц в белых прозрачных платьях, подчеркивающих грацию их стройных тел. Изящные руки делали плавные движения, девушки перемещались в танце друг за другом, сходились в круг и снова расходились.
Заскучавшие арабы оживились, они не сводили глаз с танцовщиц. При этом весело подмигивали друг другу, бросая колкие шутки об извивающихся в танце девушках.
 

– Не желают ли гости отведать бухарского вина? – спросил советник у гостей, указав пальцем на кубок, что стоял подле него.

 
Арабы поняли смысл сказанного и переглянулись между собой. Тогда один из вождей заговорил:
 

– Я бы не прочь, но наша религия не позволяет.

– Вино – это грех, – пояснил по-согдийски один из арабов, который жил в Мерве и немного изучил местный язык.

– А для нас вино – это не только веселье, но и испытание: насколько ты есть мужчина. От вина мы не должны терять разум – для нас это позор.

 
Когда тот перевел слова советника, один из глав племен сказал:
 

– Нам вашего шербета хватает.

 
Когда группа танцовщиц удалилась, следом явились три другие. Чужеземцы вытаращили глаза, потому как те явились полунагими: на них были серебристые лифы и плотные шаровары до колен с множеством складок. Они под музыку стали вращать бедрами. Их головы украшали небольшие короны из крученого золота, а шеи обвивали ожерелья из самоцветов.
Но когда и они наскучили наместнику, Сайд спросил у царицы:
 

– Говорят, у вас хорошие бани?

– Это верно, и если гости желают, то могут освежить свои тела.

– Надеюсь, царица захочет пойти со мной, – усмехнулся Сайд.

– Наши женщины не ходят в баню с мужчинами.

 
Тот лишь рассмеялся в ответ и сказал:
 

– Тогда пусть царица покажет мне свой дворец.

 
Когда они спустились с суфы, наместник велел переводчику остаться на месте. На это Фарангис возразила:
 

– Если мы уединимся, то мои придворные могут дурно подумать обо мне. Пусть он будет с нами.

 
Улыбаясь, Сайд согласно кивнул головой.
Осмотр они начали с тронного зала, где ему понравились лишь резные колонны. К ярким росписям на стенах со сценами охоты на тигра и царскими пирами он остался равнодушен, сказав:
 

– Хотя это красиво, но Исламу это не угодно. Если изображать людей, то народ станет молиться им, подобно богам.

– Во всей Согде много живописи, она во всех дворцах, а также замках дихканов, но никому и в голову не приходит молиться им. На это наместник ничего не ответил, сморщившись при виде изображенных святого Сиявуша и его супруги Фарангис, которая склонила голову ему на плечо. Но более всего его испугали статуи богов в человеческий рост. Он даже отшатнулся – ему показались, что они живые. Однако стоило ему приблизиться к золотому трону, инкрустированному бирюзой и самоцветами, как в его глазах вспыхнул неподдельный интерес.

– О, как это красиво. Такие камни у нас весьма в цене.

– Я подарю тебе несколько камней.

 
Затем они побывали в гостиной, откуда зашли в комнату для управления, где царица вела дела страны. Там стоял длинный мраморный стол, покрытый красным бархатом, и широкое кресло, а в нишах стен – книги и свитки.
 

– А где покои царицы? Говорят, их обустраивал знаменитый зодчий. Должно быть, там красиво?

 
Царица задумалась, стоит ли делать это, и все же повела его. В комнате он огляделся вокруг и довольно произнес:
 

– Признаюсь, у тебя красиво. Я заметил, что ваши мужи тоже любят все красочное: дома, одежды, украшения. Мужчинам это не к лицу. – Те, кто может оценить красоту, не столь дик нравом, так было с моими предками, которые пришли сюда из большой степи. И вот теперь мы вместе воздвигаем величественные замки, разбиваем сады. Помимо вкусной еды, мы еще ценим танцы, песни, а наша религия помогает нам в этом.

 
Сайд словно не слушал ее, важно расхаживая по залу. Вдруг он остановился у двери и зашел внутрь. Здесь оказалось ложе царицы. Над широкой кроватью висел серебристый парчовый балдахин, а стены были украшены росписью: цветущий сад с розами, тюльпанами и нарциссами, гуляющими золотистыми фазанами, цаплей и двумя павлинами.
 

– Я заметил, в твоем дворце гуляет много павлинов.

– Да, они есть во дворах у многих дихканов. Хочешь, я и тебе подарю с десяток?..

– А мясо у них вкусное?

– Говорят, оно плохо пахнет – это не фазан, – соврала царица.

 
Затем Сайд повалился на ее ложе.
 

– Очень мягко, сразу ко сну потянуло… – наместник зевнул. – А может, царица приляжет со мной?

– Я согласна лечь при одном условии – прежде ты вонзишь свой кинжал в мое сердце.

– Ты хитришь, я не верю твоим словам. Знай, другие женщины мечтают стать одной из моих жен или наложниц. Для них это честь, великая радость.

– Для наших женщин уединиться с врагом – это бесчестье. Как сам видишь, наместник, в этом мире разные люди, а вы со своей религией хотите сделать всех одинаковыми.

– Что в этом плохого? Так ведь легче править людьми. И самое главное, наша вера – самая истинная на земле.

– У нас свободно живут христиане, буддисты, евреи, и каждый из них уверен, что их религия самая верная.

–О, царица, оставим эти ученые речи для священников, не за этим я уединился с тобой в богатых покоях, – и он глазами указал ей на ложе.

– Ты не забывай, я – царица. Если тебе нужна женщина, выбери одну из моих служанок. Среди них есть красивее и моложе меня.

– Такое упрямство украшает царицу и еще больше трогает мою душу. Во мне пробудился азарт. Знай, я силен, у меня много жен, и все довольны мною. Но они надоели мне. А может, тебя смущает лишний человек?

 
И Сайд приказал переводчику:
 

– Ступай и поешь, ведь ты голоден.

 
Юноша низко поклонился и удалился.
Сердце Фарангис забилось сильнее: «Неужели это отродье дэва осмелится на такое? Ведь я ясно возразила ему. Или он хочет испытать твердость моих слов?»
Сайд стал что-то рассказывать. Царица ничего не могла понять. А он все говорил и говорил. Фарангис оказалась в замешательстве и молчала. Тогда Сайд встал и подошел к ней, усмехаясь. Вдруг он поднял ее, словно пушинку, на руки и бросил на ложе, придавив своим телом так, что Фарангис начала задыхаться. В ее глазах было лишь отвращение, и тут она плюнула ему в лицо. Его страстный пыл вмиг исчез, улыбка сошла с лица. Тогда резким движением царица свалила его на бок, а затем, вынув из лифа маленький кинжал, приставила его к горлу наместника.
Сайд испугался, увидев в ее глазах решимость. «Да, будет глупо лишиться жизни на ложе, да еще и от руки женщины. Весь халифат посмеется надо мной. Нужно смягчить ее гнев», – решил про себя Сайд, и его лицо снова расплылось в улыбке. Фарангис убрала блестящее лезвие, сошла с ложа и поправила на себе одежду. Затем указала наместнику рукой на дверь.
Они вернулись в парадный зал, где продолжался пир. Арабы уже были сыты и вели между собой беседы, не слушая юного певца. Садясь на свое место, царица заметила косые взгляды своих приближенных и усмешки арабов. И тут она поняла, зачем в спальне наместник вел непонятный для нее разговор: он тянул время, чтобы как можно дольше оставаться с ней наедине. А тем временем остальные в зале будут думать, что между ними происходит близость.
Царица была потрясена коварством врага. От гнева внутри нее все кипело. Фарангис взяла золотой кубок с шербетом, желая плеснуть его в мерзкое лицо этого чудовища, который все это время улыбался. От злости ее рука дрожала, и напиток стал проливаться через край. Но в последнее мгновение царица смогла унять гнев. Она понимала, что скандал может привести к гибели ее семьи и всей Бухары. Сейчас за нее заступятся придворные мужи и зарубят всех арабов. Но халиф не простит этого и двинет на город огромное войско. И чтобы успокоиться, царица велела служанке подать ей вина.
Сайд же после плотной трапезы объявил, что им пора ехать, но прежде громко зачитал суру из Корана, и все арабы воздали славу Аллаху, произнеся: «Аминь».
Гости спустились по лестнице на дворцовую площадь, где в саду все еще шло пиршество арабских охранников. Однако, завидев Сайда, все они повыскакивали со своих мест. Знатные мужи Бухары вышли проводить гостей и остановились на верхних ступеньках, но царицы среди них не было.
Сайду подвели коня, и он тяжело взобрался на него.
Затем процессия неспешно двинулась в сторону городских ворот. Город был так же пуст. Рядом с Саидом ехал Годар:
 

– Ну как, наместник Хорасана остался доволен?