Текст книги "Забытое царство Согд (СИ)"

Автор книги: Артур Самари

 
Все согдийцы его поддержали, дружно зашумев:
 

– Верные слова! Он прав! Мы не рабы! Хватит нас унижать!

 
В ответ Саид усмехнулся и произнес:
 

– Сейчас мы глянем, чего стоит честь людей Заратуштры.

 
Подозвав двух стражников, он что-то тихо сказал им. Те кинулись к Ардашеру и вывели его в центр двора. Затем связали ему руки за спиной и повалили лицом на землю. Тут сам начальник охраны принялся хлестать заложника. Удары сыпались один за другим, а юноше казалось, что к его спине прикладывают раскаленный железный прут. Ардашер каждый раз вздрагивал, стиснув зубы, чтоб враги не видели его слабости. После двадцатого взмаха, тяжело дыша, начальник охраны спросил:
 

– Ты жалеешь о сказанном? Ведь ты оскорбил моего хозяина. Если раскаешься в своей дерзости, то я прощу тебя. Если будешь упорствовать, буду бить до тех пор, пока твоя чистая душа не покинет твое грязное тело.

 
Ардашер молчал, будто ничего не слышал.
 

– Тогда получай! – вскрикнул Ахнаф и вновь стал хлестать юношу.

 
С каждым ударом плетка рассекала тело юноши, оставляя красные набухшие полосы. И все же Ардашер не обронил ни слова, хотя вся спина горела пламенем. Себя же он успокаивал: «Я не откажусь от своих слов: истина на моей стороне. Честность для нас дороже всего».
Начальник хлестал, пока не услышал за спиной голос хозяина:
 

– Что тут стряслось?

– О, хозяин, этот неверный посмел оскорбить тебя, обозвав жестоким человеком.

 
Услышав это, Саид рассмеялся:
 

– Разве я жесток? Нашел злодея! Этот мальчишка еще жизни не видел. Запомни: есть люди и похуже меня. Ты не веришь в мою доброту? Прямо здесь могу доказать это. Ну-ка, поднимите его.

 
Два стражника, взяв его под руки, помогли встать на ноги. Саид продолжил:
 

– Встань передо мной на колени и громко скажи всем, что я добрый человек. И я тотчас отпущу тебя домой. Даже дам коня и охранное письмо, чтобы в пути тебя никто не тронул. И для этого не нужно устраивать побег. Все просто. Что молчишь? Говори, согласен или нет? Последний раз спрашиваю.

– Нет, – тихо сказал Ардашер.

 
Саид опять рассмеялся, сказав:
 

– Я знал, что ответ будет таким. Это все из-за вашей глупой веры, которая ставит честность выше самой жизни. А теперь вы все, – обратился он к остальным юношам, – отныне не смейте говорить, что я немилосерден, даже к рабу.

– С него хватит, не бей его, – сказал он Ахнафу и снова обратился к заложникам: – Будет лучше, если вы забудете свою глупую веру и обратитесь в ислам.

 
Саид собрался было уйти, но кто-то из строя сказал:
 

– Мы просим воды для мытья.

 
И остальные заложники тоже зашумели, требуя воды.
 

– Не будет вам воды еще месяц! – закричал хозяин. – Это наказание за побег, который, слава Аллаху, вам не удался. Здесь вы рабы! Забудьте свое прошлое, а если опять задумаете бежать, то всем перережу горло.

 
И Саид зашагал прочь к своему дому.
 

– Уведите его отсюда, – сказал начальник, указав рукой на Ардашера.

 
Друзья кинулись к нему, развязали руки и повели в дом, поддерживая с обеих сторон. Рубаха на спине юноши превратилась в клочья, окрашенные кровью.
Перед сном к Ардашеру заходили друзья по два-три человека. За ними наблюдал стражник, который сидел в начале коридора. И если туда заходило больше пяти, он кричал им:
 

– Опять худое дело затеваете? Быстро выходите оттуда!

 
Друзья собрались вокруг Ардашера. Он лежал на боку. От боли спина горела, новая рубаха тоже стала красной. На его глазах друзья заметили слезы.
 

– Я люблю жизнь, – с трудом произнес он, – но такой не хочу. Быть рабом не для меня. Если я терплю такие унижения, то я трус, человек, потерявший честь.

– Не надо так говорить, – стал утешать его Фарход, сын бухарского дихкана. – Своим поступком ты напомнил всем нам о нашем согдийском достоинстве. Но ты должен понять, что тут мы бессильны.

– Теперь нам не сбежать отсюда. Это я виноват, что побег сорвался: не надо было всем говорить.

– Твоей вины нет. Кто мог подумать, что среди нас есть изменник? Мы придумаем новый план, но о нем будут знать только верные люди.

– Нет, нам не сбежать. Они так усилили охрану, что теперь это немыслимо. Даже жить не хочется. Теперь я мечтаю только об одном: чтоб меня изрубили в схватке с охранниками. Так я избавлюсь от мучений.

 
С такими словами все были согласны и уныло повесили головы.
Внезапно у двери кто-то резко крикнул:
 

– Сюда идет охранник.

 
Тот явился быстро и грозно произнес:
 

– Ну-ка, расходитесь по комнатам. Вас тут много скопилось.

 
С того дня прошел еще месяц. Согдийские юноши опять вернулись на поля, потому что оказались слабы для работы на каменоломне. Они так уставали, что, роняя молоты, сами падали на землю. С каждым днем заложники теряли интерес к жизни, так как надежды на возвращение в Согду не оставалось.
Как-то утром Ардашера разбудил страшный крик. Он вскочил с постели и увидел ужасную картину: Милад, сын бухарского дихкана, лежал на курпаче, вытянув руку: он вскрыл вены. Войлок под ним стал багровым. Двое юношей сидели рядом, закрыв руками лица и рыдая. Ардашер кинулся к Миладу и приложил ухо к его груди. Однако сердце уже не билось. В руке умершего он заметил кусочек стекла. Тем временем вся комната заполнилась юношами, которые зашептали молитвы. И после кто-то сказал:
 

– Он поступил верно, как истинный зороастриец.

 
Отовсюду стали раздаваться одобрительные возгласы:
 

– Зачем такая жизнь?!

– Нас унижают, а мы молча сносим!

– Что осталось от нашей доблести?!

– Где наша честь?!

 
На шум явились двое стражников и обнажили сабли. Но в набитую комнату они войти не смогли.
 

– Что там случилось? Всем выйти! – закричали они, но их никто не слушал.

 
Тогда Ардашер вскочил с места и воскликнул:
 

– Такой жизни я тоже не хочу, но с этого света я так просто не уйду! Прежде отомщу человеку, который сделал нас рабами. Кто со мной?

 
И все зашумели:
 

– Мы! Мы с тобой!

 
Все были возбуждены, глаза юношей горели.
 

– Надо убить охрану! – крикнул Ардашер.

 
Заложники набросились в коридоре на оторопевших стражников, которые не успели воспользоваться своим оружием. Эта маленькая победа придала им еще больше смелости. Услышав шум, в коридор заспешили еще двое стражников. Но и их постигла та же участь.
Подняв окровавленный меч над головой, Ардашер воскликнул:
 

– Настал час возмездия – идемте в дом Саида. Зло должно быть наказано. Если нам суждено погибнуть, то сделаем это как благородные согдийцы. Только действовать нужно быстро. Вперед!

 
Заложники устремились к дому Саида. За ними кинулись четыре стражника, что стояли у ворот, с поднятыми над головами мечами. Они настигли юношей у дверей в дом, но многие уже успели войти внутрь. Трое вооруженных заложников вступили в схватку с охраной. Силы были неравны, и они погибли один за другим. Между тем все оставшиеся заложники успели попасть в дом и запереть за собой дверьи.
Услышав шум в доме, испуганные женщины закрылись в своих комнатах. Саид пробудился ото сна и сразу насторожился. Затем, накинув халат, вышел в коридор. Там Саид увидел толпу заложников, которые направлялись в его сторону. Трое из них были вооружены. Мешкать было нельзя, и он кинулся назад. Забежав в свою комнату, он хотел закрыть дверь, навалившись на нее всем телом. Однако под натиском заложников дверь распахнулась, и хозяин повалился на ковер.
 

– Не убивайте меня! Я дам вам много золота и тотчас отпущу домой.

 
Это были последние слова Саида. Его окружили и разом вонзили мечи прямо в сердце. В комнате воцарилась тишина. Заложники обменивались взглядами, как бы вопрошая: что дальше? Хотя им это было заранее известно. Бежать они не смогут, потому что во дворе уже собралось много людей, а стражники пытаются взломать дверь. Без сомнения, их казнят. Тем более они убили мусульманина. Юноши знали, что им делать, и Ардашер сказал:
 

– Друзья, нам нужно спешить. Идемте!

 
Он привел их в комнату для гостей, где пол был устлан дорогими коврами, а ниши стен заставлены редкой посудой из завоеванных стран: кувшинами, тарелками, чашами с узорами. Однако юношам было не до любования красотами. Ардашер, держа в руке меч, обратился к друзьям с послед-ней речью:
 

– Более нас никто не унизит. Ко всему мы сделали доброе дело: одним злодеем на земле стало меньше. И когда на том свете мы окажемся на мосту Чичван*, то святой Митра зачтет нам этот благородный поступок и откроет дорогу в рай. Так что не страшитесь смерти. Мы идем туда с чистой душой. Прощайте, друзья, свидимся на том свете! Прощайте, моя родня и любимая Согда! Давайте же помолимся…

 
И все зашептали короткую молитву, глядя на свет в окошке. Между тем охрана ломилась в дверь, но сломать ее было непросто. Другие охранники начали заглядывать в комнату через решетчатое окошко. Проникнуть через него они не решались, потому что в узком отверстии их могли убить заложники.
Ардашер подал всем пример. Он провел саблей по шее. Голова поникла, и кровь полилась ручьем, заливая рубаху. Оружие выпало из рук, и тело медленно повалилось на ковер. Второй юноша сделал то же самое, успев крикнуть:
 

– Прощайте, друзья!

 
Затем третий с плачем молвил:
 

– Прощайте, мои родные мама и папа!

 
Четвертый поднял саблю Ардашера и произнес:
 

– Прощай, Самарканд, я ухожу с честью!

 
Следующим за ним был сын правителя Кеша, который закричал со слезами:
 

– О, великий Ормузд, я иду в твое царство!

 
Вскоре стражники смогли наконец выбить дверь. Войдя в дом, они ужаснулись: вся гостиная была усыпана мертвыми телами. Комната стала багряной от крови. Вдруг из угла донесся жалобный голос. Один из заложников был жив – он не смог лишить себя жизни. Сидя на ковре, Фарход, сын богатого купца из Бухары, горько рыдал, причитая:
 

– Простите меня, друзья, простите, я подлец, подлец…

 
Все были потрясены и лишились дара речи. А самый молодой стражник даже пустил слезу, ведь это были его ровесники, и всех он знал в лицо.
 

– О Аллах, что же это такое?! Как они могли?.. – молвил пожилой охранник, сев на корточки и зачитав молитву за упокой души.

– Хватит! – прервал его начальник охраны. – Нашел над кем читать молитву, ведь они неверные.

– В молодости я тоже был неверным, пока не стал мусульманином.

 
К Фарходу, все еще плачущему и стонавшему: «Простите меня, друзья, простите, я подлый, подлый человек!..» – подошел начальник охраны и спросил:
 

– Они сами себя убили или кто-то заставил их?

– Сами.

 
Тот усмехнулся:
 

– Среди них ты один оказался самым разумным, а они глупцы. Почему ты не сообщил нам об этом деле?

– Я не успел: все случилось внезапно. В этом нет моей вины.

– Не плачь, твои друзья и в самом деле оказались дураками, если из-за этого лишили себя жизни. Зато теперь хозяин отправит тебя домой.

– Саида убили.

– Что ты сказал? Где? Когда? – воскликнул тот.

– В своей комнате.

 
Все стражники кинулись туда. Они застыли в дверях, не сводя глаз с убитого.
 

– О Аллах! Бедный хозяин!.. – застонал начальник.

– Вот зачем они явились сюда, – сказал кто-то.

 
Вскоре дом заполнился женскими и детскими голосами. Они сидели вокруг накрытого ковром тела хозяина и тихо причитали. Как того требует обычай, речи жен были полны любви к покойному отцу семейства и ненависти к убийцам.
Вся Медина только и говорила о случившемся. Многие мусульмане осуждали Саида за жестокость, которая довела юношей до самоубийства. А спустя месяц об этом уже говорили во всех городах халифата.
В тот же день в Медину прибыл караван из Согды. Сто верблюдов были гружены кожей, сухофруктами и дорогими коврами. Они остановились в караван-сарае за чертой города. Среди товаров были спрятаны золотые слитки. Караван снарядил богатый дихкан, отец Исфандияра, который сумел бежать. Во главе каравана стоял младший брат купца. Кроме торговых дел, он должен был вновь увидеться с Саидом и склонить его к продаже заложников. Но услышав о гибели согдийских заложников, купец посетил их общую могилу – свежий холмик, где прочел долгую молитву с Авестой в руках, а затем спешно покинул город.
 
 
ВЫЛАЗКА
А в это время у беглецов закончилась еда, и Фаридун сказал, что сам отправится в город за продуктами. Сидя в кругу, Шерзод предложил пойти вместе.
 

– Нет, я один. Если окажусь в ловушке, то пусть это будет один человек, чем двое.

 
Исфандияр встал на сторону Шерзода:
 

– Фаридун, ты вовсе не должен идти. У тебя есть Фатима. Случись беда, что станет с твоей невестой? Я сам пойду.

 
Тут в спор вмешалась Фатима:
 

– Хоть я и девушка, позвольте это сделать мне. Я знаю город лучше вас. Самое главное – мое лицо закрыто, никто меня не узнает. А вас могут признать стражники отца.

 
Ее суждения оказались более разумными, и все же Фаридун не желал отпускать ее одну. Мало ли что может случиться. Но девушка опять возразила:
 

– С тобой я точно попадусь к ним в руки. Узнав тебя, охранники сразу догадаются, что за девушка скрывается за чадрой.

 
Хотя самолюбие мужчин было задето, всем стало ясно: она права.
 

– Кроме закупки продуктов, что еще я должна сделать в городе?

– Со дня нашего побега прошло уже больше месяца, – начал Фаридун. – Теперь нужно думать о том, как мы покинем город. Фатима, загляни в караван-сараи: может, какой-нибудь караван готовится в путь. Потом мы сами договоримся с хозяином. А еще нам нужны деньги. Возьми перстень и продай его в лавке ювелира.

 
Утром, после молитвы, в мечети стало совсем тихо. Фатима, облаченная в голубое платье до пят и укутанная широким платком, вышла из укрытия и через пальмовую рощу направилась в сторону городского рынка. Боясь заплутать, она двигалась лишь по известным улицам. Ближе к базару она свернула на широкую улицу и вдруг увидела похоронное шествие. Впереди – носилки, укрытые зеленым одеялом, а за ними множество народу. Люди двигались прямо на нее, и девушка вернулась в проулок, откуда вышла. Там она прижалась к стене дома и опустила голову.
Фатима не знала, что это были похороны ее отца, но обилию людей изумилась: «Должно быть, умер важный мусульманин, коль собралось столько людей. Кто же это мог быть?»
Когда главная улица опустела, Фатима вышла из проулка и зашагала дальше. Ближе к базару народу становилось все больше. Фатима примкнула к двум полным женщинам: пусть все думают, что она с ними. Войдя в ворота, девушка поглядела по сторонам, нет ли рядом охранников ее отца. Но знакомых лиц она не заметила.
Шумный базар с лавками вдоль стен и торговыми рядами был полон людей. Сразу у входа начинались длинные проходы, укрытые навесами из грубой ткани или камыша. При виде множества товаров на душе девушки стало спокойнее, тревога отступила. После склепа и скудной еды базар казался сущим раем. Разглядывая содержимое прилавков, Фатима не заметила, как очутилась у лавок с корзинами, полными фиников, винограда и других фруктов. А рядом стояли мешки с пшеницей, ячменем, горохом. И тут она пришла в себя: не стоит увлекаться, тем более ей нужно выполнить задание Фаридуна.
Убедившись, что на базаре нет людей отца, она решила посетить лавку ювелира и обменять перстень, а на часть вырученных денег купить еду.
Лавки ювелиров были богаче, чище, с деревянными прилавками. Весь товар висел на стенах, обитых красной тканью, чтоб золотые украшения смотрелись выгоднее и вскружили головы не только женщинам, но и их мужьям.
В первой же лавке она показала перстень и свое кольцо, сказав:
 

– Я желаю продать их. Оцените их.

 
Средних лет торговец, в халате и чалме, взял изделия и стал внимательно разглядывать. С его лица почему-то разом сошла улыбка, а глаза забегали.
 

– Что-то не так? – спросила девушка, и ее охватило волнение.

 
Тот снова засиял:
 

– Просто задумался о своих делах. Должен отметить, у тебя красивый и редкий перстень. Откуда он? Из какой страны?

 
Фатима растерялась, но быстро совладала с собой:
 

– Это из Ирана, отец привез его из похода.

– Да, там водятся столь изящные вещицы. Я могу предложить двадцать серебряных динаров за перстень и пять за кольцо. Поверь, это высокая цена.

 
Не торгуясь, Фатима согласилась, и ювелир отсчитал монеты. Фатима опустила их в свой мешочек и направилась к рядам с продуктами. Девушка успокоилась: ее страхи оказались напрасными.
По пути Фатима решила купить корзину. Выбирая их в длинном ряду, она невольно оглянулась и в десяти шагах заметила знакомое лицо: это был хозяин ювелирной лавки. Но он сразу же отвернулся и заговорил с торговкой. Девушка сказала себе: «Чего я испугалась? Должно быть, он тоже пришел за покупками». Фатима купила корзину и перешла в другой ряд. Вдруг в нос ей ударил аппетитный запах пирожков и ужасно захотелось горячей пищи, ведь все эти дни беглецы питались лишь всухомятку. «Я порадую ребят», – подумала она и подошла к торговке.
Когда женщина стала вынимать пирожки из большого горшка, Фатима снова заметила торговца золотом. Но тот опять отвернулся, сделав вид, что разглядывает ткани на прилавке. В голове девушки вспыхнула страшная мысль: «О ужас! Он следит за мной. Иначе какой мужчина будет заглядывать в лавку с женскими товарами? Будь он портной – другое дело, но не торговец золотом. Неужели мой отец нанял его?» Фатима уложила пирожки на дно корзины и накрыла их полотенцем. В ее душе росла тревога: «Что делать? Я еще не купила продуктов. Стоит ли идти за ними? А вдруг мне придется бежать, и тогда груз будет только мешать». Фатима опять решила убедиться, что тот человек возник здесь неслучайно. Сделав шагов десять, девушка резко обернулась – он смотрел на нее. Она пошла дальше, и сердце забилось еще сильнее. «Странное дело, почему отец нанял торговца украшениями? – задавала она себе вопрос. – Откуда он мог знать, что я загляну именно в его лавку?» Фатима не могла найти ответов на эти вопросы.
Он шла и думала о том, как ей быть, как скрыться от соглядатая, который все шел за ней, делая вид, что покупает всякую всячину. И вдруг ее осенило. Волнуясь, Фатима остановилась у мешков с пшеницей и заговорила с торговцем – мужчиной лет сорока с густой бородой:
 

– Если вы воистину мусульманин, то не оставите слабую мусульманку в беде. Видите мужчину в зеленом халате, который стоит у мешков с ячменем? Он замыслил дурное против меня. Я хотела купить в его лавке кольцо, однако своими вольными словечками он стал склонять замужнюю женщину к греху, предлагая мне деньги. Я сразу убежала, так он теперь идет следом. Помогите, умоляю вас!

– Хорошо, ты, доченька, иди, а я погляжу за ним. Не дам тебя в обиду.

 
И он последовал за хозяином ювелирной лавки, пока сам не убедился в правдивости слов девушки. Тогда он окликнул торговца:
 

– Эй, стой!

 
Тот остановился в недоумении.
 

– По какой причине ты преследуешь эту правоверную?

 
Ювелир не растерялся и вмиг соврал:
 

– Это моя жена.

 
Весь базарный люд, торговцы и покупатели, уставились на девушку. Что же та ответит?
 

– О, люди, этот гнусный человек говорит ложь! Мой муж – совсем другой человек. А этот желает опозорить меня! – закричала Фатима.

 
Люди поверили ей. Крепкий земледелец схватил ювелира за руку, а другие мужчины окружили его. Испуганные глаза торговца забегали: сейчас его побьют. Надо что-то делать.
 

– Подождите, я все разъясню, – воскликнул торговец. – Эта девушка сбежала из дому, и ее отец обратился ко всем торговцам украшениями, чтобы мы помогли найти ее. Он знал, что дочь явится к нам для обмена своих драгоценностей, изготовленных в Иране. Так и случилось. Ее ищет вся стража халифата.

 
Однако народ не желал слушать обманщика. В суматохе Фатима сумела незаметно убежать.
 

– Подождите, не бейте его, – сказал кто-то из толпы. – Это торговец золотом, я его знаю. Надо отвести его к стражникам, они сами разберутся.

– Ведите к ним, – согласился тот, – и узнаете, что я говорю правду.

 
Торговец не знал, что Саид уже на том свете, иначе отказался бы от этой затеи.
Фатима вернулась в убежище с корзиной, и Исфандияр закрыл за ней дверцу. После быстрой ходьбы она тяжело дышала. И только оказавшись в безопасности, девушка обессилено опустилась на одеяло. Юноши присели рядом и замерли в ожидании.
 

– Появляться на базаре нам нельзя, – начала она.

 
И Фатима подробно рассказала о случившемся.
 

– Откуда торговец узнал о нас? – удивился Шерзод.

– Должно быть, мой отец обратился к торговцам золотом. Ему известно, что я взяла с собой свои украшения.

 
Фаридун заметил:
 

– В таком случае и во всех караван-сараях знают о нашем побеге.

– Да, это плохо, – сказал Шерзод, – но обратной дороги нам нет, особенно Фатиме. Если будет суждено погибнуть, то сделаем это достойно.

– Да, живыми мы не дадимся, – твердо заявил Исфандияр.

 
Все смолкли в тревожных раздумьях. Тогда Фаридун предложил покупать продукты прямо на поле или на дому.
 

– Это верное решение, – поддержала Фатима.

– Пища для нас не главное, нужно думать, как нам выбраться из города. Я уверен, что Саид предупредил людей и на выходе из него. Предлагаю завтра отправиться на окраину Медины и узнать об обходных путях.

 
Друзья выразили согласие, потому что оставаться в городе стало опасно. Саид теперь знает, что беглецы еще в Медине, и поиски усилятся. Да и это убежище – ненадежное место: вдруг в один из поминальных дней явится родня святого. Так полагали юноши, не зная, что в этот день состоялись похороны Саида.
На другой день юноши облачились в одежду местных жителей. Халаты и рубахи Фатима прихватила с собой из дома.
Они покинули убежище, надев на головы белые чалмы. Кругом было тихо, обычно после утренней молитвы здесь оставались только редкие служащие. За рощей юноши разошлись в разные стороны, как им объяснила Фатима.
Медина оказалась крупным арабским городом. Блуждая по узким улочкам с квадратными домами, Фаридун вышел на ее окраину. Более унылого и серого города он не видел: из-за нехватки воды деревья здесь были большой редкостью и росли в основном возле мечетей, и народ одевался в широкие неяркие одежды. Медину было не сравнить с зеленой Согдой.
У дороги он спросил двух немолодых мужчин о пути, ведущем в Палестину. Они указали на пыльную дорогу, уходящую в степь. По ней двигались редкие люди на верблюдах и арбах, груженых мешками. Фаридун шагал по ней, пока не заметил небольшое строение, где под навесом сидели воины. Это был пост, они осматривали грузы на телегах и взимали пошлину за проезд. «Значит, нам сюда нельзя, – сказал про себя Фаридун. – Нужно искать обходные пути через горы или степь. Однако для этого понадобится много воды и пищи. Но вот вопрос: осилит ли такую дорогу Фатима?»
Фаридун, разузнав обо всем, что ему нужно, решил вернуться в город. Проходя мимо какого-то длинного здания, он увидел большое скопление молодых людей. Они по очереди подходили к двум сидящим за столом мужчинам, называли свои имена, и те вносили их в длинные списки. В толпе люди беседовали между собой. И Фаридун услышал:
 

– Куда людей набирают?

– Говорят, в поход на Мавераннахр, в страну неверных.

– В какой это стороне?

– Очень далеко – за Ираном.

 
От услышанного Фаридун застыл на месте. Он не поверил своим ушам. Они упомянули его родину. Тогда он сам спросил у одного из молодых людей:
 

– Что здесь такое? Ты упомянул Мавераннахр?

– Желающих отправиться в военный поход записывают. Говорят, их отправят в Мавераннахр. Тоже хочешь записаться? Наверное, сильно нуждаешься в деньгах?

 
Фаридун был так потрясен, что не сразу смог вымолвить.
 

– Да, очень. Отец умер, а из кормильцев я один, – соврал с ходу Фаридун.

– Тогда мой тебе совет: купи шлем и кольчугу, иначе в первом же бою убьют.

– Благодарю за совет. Скажи, где можно купить доспехи?

– Ты, я вижу, чужеземец?

– Да, я из Палестины.

– Тогда иди на базар, там есть оружейные лавки. Но знай, все это стоит немалых денег.

– Я возьму в долг, а после похода верну.

– Если останешься жив, – и все захохотали.

 
Фаридун улыбнулся и спросил:
 

– А кто стоит во главе этого похода?

– Говорят, новый наместник Хорасана, имя его не запомнил.

– А разве смута между вождями халифата закончилась?

 
Мужчина пожал плечами:
 

– На сей раз они быстро договорились.

 
От такой вести настроение Фаридуна поднялось. Ему не терпелось обрадовать друзей, и он быстро зашагал к их убежищу.
К тому времени другие юноши уже вернулись. От волнения глаза Фаридуна горели. Он сразу сел в круг и рассказал о наборе людей на войну в Мавераннахр, в Согду, и добавил:
 

– Мы запишемся в арабскую армию и таким путем очутимся на родине.

– Это хорошая идея! – воскликнул Шерзод и от радости вскочил с места. – Это прямой путь домой.

 
От такой вести три друга крепко обнялись.
 

– А как же я? – спросила Фатима с печальным взором.

– Об этом я думал всю дорогу, – сказал Фаридун и присел рядом, взяв ее за руку. – Ты отправишься с нами. Мы облачим тебя в доспехи, и никто не узнает, что ты девушка. Но для этого нужно отрезать твои косы. Постоянно будешь с нами, при этом притворишься немой. Мы же станем тебе родными братьями.

– А вдруг обман откроется?

– За это не тревожься. В огромном войске нет дела друг до друга.

– Тогда я согласна. Для меня обратной дороги нет.

– Положись на нас, за тебя мы жизнь готовы отдать.

 
Остаток дня они провели в мыслях о походе в Согду. Более всего их беспокоила судьба Фатимы. Если прознают о ее женской природе, то беглецов прогонят из войска. В этом случае их ждет опасный путь через степь, пустыни и горы, так еще и с малой суммой денег. Об этом они говорили весь вечер, пока не заснули.
Утром они сложили все вещи в мешок. Перед выходом все помолились: Фатима в углу, а зороастрийцы у окошка, в которое бил солнечный свет. И каждый воздал благодарность этому убежищу и святому имаму, который покоится тут, за то, что берегли беглецов все эти дни. Девушка вышла в мужских штанах и белой рубахе. Волосы остригла совсем коротко и укрыла голову белой тканью с черным кольцом.
Когда они добрались до ворот базара, народу стало больше. Беглецы не сразу вошли. Они отделились от идущей толпы и спрятались за углом. Первой туда зашла Фатима: в юношеском наряде ее никто не узнает. Оглядываясь вокруг, она убедилась, что стражников отца нет.
 

– У ворот охранников нет. Еще узнала, где на базаре оружейные мастерские. Ну что, пошли?

 
Фаридун кивнул головой, добавив:
 

– От тебя мы будем держаться в десяти шагах. Это на случай, если нас схватят, то ты останешься в стороне.

– Не говори так: эта мысль страшит меня, без вас я пропаду.

– Если беда настигнет нас, то до Согдианы ты будешь добираться одна. Мой отец – правитель города Панча. Для тебя он сделает все, что пожелаешь. Все-таки ты моя невеста.

– А если окажешься в Бухаре, – добавил Шерзод, – то обратись к моему отцу, дихкану Кишвару, правителю Рамитана. Там будешь, как в родном доме. И еще лучше.

 
Исфандияр тоже напомнил о своем отце, знатном купце из Самарканда, который примет ее, словно родную дочь.
От таких речей у девушки полились слезы, и она молвила:
 

– Спасибо вам, но знайте, я не брошу вас, своих братьев, – и обняла каждого.

 
Когда в шумной толпе беглецы дошли до мастерских, Фатима осталась в сторонке, возле обувной лавки. Из мастерских доносился лязг металла. Кузнецы стояли под навесами. В мокрых рубахах и фартуках, они ударяли тяжелыми молотками по раскаленным мечам или копьям.
Перед мастерскими были выставлены длинные лавки с товарами оружейников: кольчугами, шлемами, мечами, копьями и щитами. Скоро война, и товар не задерживался. Благодаря таким войнам многие арабы вырвались из бедности.
Беглецы стали выбирать себе мечи. Торговец всячески расхваливал оружие, а затем показал его силу в деле. Он поставил кость быка на пень и ударил по ней с размаху, и она сломалась надвое.
 

– Мы берем, крепкое железо, – деловито произнес Фаридун. – Еще три кольчуги и шлем. Только хочу сказать, что мы будем расплачиваться золотыми украшениями. Не против?

 
Продавец средних лет добродушно ответил:
 

– Кто же будет против золота? Это истинная разменная монета. Вот ваши доспехи, сделаны из лучшего металла, уж поверьте мне, истинному мусульманину.

– Верим, верим.

– Примерьте шлемы, к ним еще полагаются шапочки. Шлем должен сидеть плотно.

 
Затем Фаридун попросил еще один комплект доспехов:
 

– Это для нашего друга. Сейчас он занят и не смог прийти. Он ростом меньше меня и намного худее.

– У нас есть и меньшие размеры. Вот один нашелся.

 
Чтобы расплатиться, Фаридун раскрыл мешочек, который висел на поясе, и вынул оттуда перстень, который Фатима получила за учебу заложников.
 

– О, оказывается, вы небедные люди. Этого перстня с таким красивым камнем мне хватит. Я советую вам еще купить себе лошадей. Иначе будете в пеших войсках.

 
Затем юноши с помощью торговца там же стали надевать доспехи. Теперь беглецов было не узнать.
В толпе Фатима последовала за друзьями, пока не вышли за ворота базара. Рядом находился другой базар, огороженный дувалом. Там шла торговля живым товаром: конями, ослами, верблюдами, а в другой ее части – коровами, быками и овцами. Фатима не стала туда входить и задержалась у стены.
Беглецы подошли к лошадям и стали разглядывать их. Каждый хозяин расхваливал свой товар. Им казалось, что эти молодые воины плохо смыслят в таких делах. Даже рабочих лошадей пытались сбыть этим чужакам. Но в подобных делах согдийцы были очень опытны. Потому юноши купили отличных скакунов. У выхода их встретила Фатима, котррой приглянулся один из них, и, погладив его морду, она сказала: «У него добрые глаза, как у человека».
 

– Смотрите, рабов ведут, – сказал Шерзод. – Среди них есть и зороастрийцы: у них цветные пояса кушти.

 
Они обернулись. Совсем рядом от них провели молодых мужчин в выцветших одеждах. Их было человек тридцать, связанных одной веревкой.
 

– Судя по платью, это персы из Ирана, – сказал Исфандияр. – Их купцы не раз гостили у нас дома. А куда их ведут?

 
Фатима пояснила:
 

– Рядом базар рабов. Как-то раз я с мамой была там, мы купили двух служанок.

 
Фаридун возмутился:
 

– Когда я стану править Панчем, то у себя в стране отменю рабство. Я на себе почувствовал, как ужасно быть рабом.

 
Исфандияра поразила наивность друга.
 

– Если рабы не станут обрабатывать твои поля, то ты обеднеешь. Тогда другие дихкане изберут себе нового правителя, более богатого и могущественного. Ты этого хочешь?

– На моих полях будет работать только наемный люд.

– Однако им нужно будет платить дирхемы, и тогда твои доходы резко упадут. Без рабов ты не станешь первым. Да и наши рабы – это пленные кочевники из степи, которые грабят наши земли. Чего их жалеть, сами виноваты. Не отпускать же их на волю.

– Он мыслит верно, – согласился с ним Шерзод. – Без рабов нельзя.

 
На это Фаридун промолчал.
 

– Давайте заглянем на базар рабов?

 
Они вошли туда, ведя своих коней под уздцы. Большая площадь была огорожена забором, вдоль которого тянулись навесы из соломы и мешковины. Рабы с поникшими головами сидели прямо на земле. Проходя мимо, беглецы с жалостью смотрели на них. Большей частью это были юноши и средних лет мужчины. Если кто приближался к ним, то торговцы, сидя в сторонке, кричали на них:
 

– Ну-ка, поднимите головы, люди желают глянуть на товар!