Текст книги "Забытое царство Согд (СИ)"

Автор книги: Артур Самари

– Должно быть, опять поругались между собой, – усмехнулся Абдурахман.

– Это нам на руку, пусть чаще вздорят, тогда мы быстро завладеем всей Согдой. Нам нужно молить Аллаха, чтоб они вновь не сошлись, иначе этот край не захватить.

– С чего начнем, брат мой?

– Первым делом сломайте все водяные мельницы, подающие воду в город. Далее пусть твои лазутчики узнают точное число колодцев в городе и какие там запасы воды.

– Об этом я уже позаботился: у пайкендцев воды на три-четыре месяца. Но вскоре все источники станут непригодными для питья.

 
В недоумении Кутейба глянул на брата, а тот с веселым лицом разъяснил:
 

– Еще три дня назад я послал в Пайкенд пять согдийцев – проникнуть в город. По ночам они будут портить воду в колодцах.

– И чем же?

– Все просто, – навозом. Зороастрийцы ни за что не станут ее пить, потому что они любят чистоту. Скорее они примут смерть, чем выпьют вонючей воды.

– Это умно придумано, хвала тебе, мой брат. Мусульмане должны одерживать свои бои хитростью, а не силой. Так учит наша религия. Не зря я ценю тебя.

 
В знак благодарности Абдурахман склонил голову.
 

– Хоть и богат Пайкенд, но не столь важен. Посему не стоит тут долго задерживаться. Нужно ускорить его захват. Приступом город не взять, и остается одно – разрушить его стены. Дело простое. Пусть этим займется мой сын – этот город ему по плечу, пусть учится. Разумеется, его дяди будут рядом, для верных советов.

 
Войско халифата растянулось у стен города на открытом месте. Там же натянули серые шатры. Спали на войлоке, не снимая доспехов. По ночам дозорные несли службу. Кутейба же и вожди племен заняли замки богатых дихкан, которые со своими чокарами укрылись в городе. А тем временем к стенам Пайкенда доставили бревна для подкопа.
Спустя три дня началась осада города. Подкоп было решено сделать в двух местах. Арабы были уже научены опытом прошлых походов и потому укрылись железными щитами, держа их над головой. Так, под крепким панцирем, они двинулись к стене, с которой их обстреливали градом стрел, но теперь ничто их не пугало: ни огонь, ни кипяток. Таким образом крепкие воины приступили к рытью подкопа.
Кутейба был доволен осадой. У речки ему постелили небольшой ковер. Наблюдая за происходящим, он пил чай. Наместник старался не вмешиваться, так как поручил это дело сыну. Все шло хорошо. Аллах был на его стороне.
За утренним чаем наместник вел беседу с Кусамом ибн Аббасом, они говорили о религии. О ней Кутейба имел слабые знания. Его более интересовали захваты земель, власть над людьми, богатство. Однако чтоб удержать любой народ в повиновении, нужна была идея. И это могла быть единая вера. Так считал наместник. Потому чаще всего говорил имам, а он лишь вникал в суть.
В это самое время к Кутейбе ворвался Абдурахман с тревожной вестью. Это было заметно по его горящим глазам.
 

– О брат мой, случилось немыслимое: согдийцы взяли нас в кольцо.

– О чем ты говоришь, откуда они взялись? – чуть не вскрикнул наместник.

– Все случилось внезапно. К пайкендцам пришла помощь. Царица Фарангис отправила войско во главе со своим советником Годаром. А также явились правители Самарканда, Панча, Кеша и Несефа. Они взяли нас в круг. Теперь мы прижаты к городской стене.

– Какова их численность?

– Не знаю. Могу сказать лишь одно, они превосходят нас.

– Где были наши дозорные, почему упустили их, почему не сообщили?

– Должно быть, ночью их отряды перебили все наши посты.

 
Абдурахман предложил решение:
 

– Нам следует отдать наших заложников, и тогда часть согдийских дихкан уведет свои войска. За Диваштичем и Кишваром стоят немалые силы.

– Я вижу, ты глуп. Я держу этих юношей для более важных сражений. Скажем, для взятия Бухары и Самарканда, а не ради этого города. Главные бои еще впереди. Потому менять юношей еще рано.

 
После таких слов воцарилась тишина. Тут своим мерным голосом заговорил Кусам ибн Аббас:
 

– Наместник, послушайся своего брата, хоть он и моложе. В его словах есть разумное: если заложников вернуть родителям, то бой будет малым и мы сохраним много жизней. И не только мусульман.

– С каких пор имам стал беспокоиться за жизнь неверных, наших врагов? – усмехнулся Кутейба.

– Сегодня они неверные, а завтра, когда мы покорим их, они станут мусульманами, то есть твоими поданными. Будь здесь мой брат, Пророк Мухаммед, он сказал бы тебе то же самое.

 
Не раздумывая, наместник ответил:
 

– Почтенный имам, ты не военный человек и тебе не понять. Еще много наших людей погибнет на пути ислама – таковы законы войны.

– Наместник, у нас одно дело: насаждать на земле праведный ислам, но пути его распространения могут быть разными.

 
Затем старец удалился. Кутейба проводил его недовольным взглядом.
Вскоре рядом с наместником собрались вожди арабских племен. Они сели в круг на красном ковре, лица их были озабочены. О случившемся уже знали все.
 

– Согдийцев не так много, как кажется, – заговорил Кутейба уверенным голосом. – Самое главное – нам нужно вырваться из кольца в степь, затем перестроиться и дать им бой. Все это возможно. Так что прежде всего успокойте свой народ. Скажите им так: хотя мы окружены, но враг малочислен, и завтра мы разобьем неверных. Говорите твердо, чтобы поверили, ибо нельзя вести в бой людей со слабым духом.

– Наместник, а может быть, – заговорил его сын, – мы соберем силы в одну колону и как стрела прорвем кольцо?

– Глупец, согдийцы этого и ждут. Тогда они сожмут нас с двух сторон и всех перебьют. Мы должны держать оборону на всем участке. А также вести сражение. Завтра будет бой. А теперь идите к своим воинам и будьте наготове: враги могут напасть и ночью. Да хранит нас Аллах!

 
Утром обе стороны приготовились к сражению. Арабы, прижатые к городу, выстроились вдоль стены. Вперед они выставили конницу, а за ней – пехоту. У согдийцев была лишь кавалерия, и это помогло им внезапно очутиться под Пайкендом.
За спиной Кутейбы виднелись стяги: красные и зеленые. У согдийцев были синие и желтые на высоких древках. Перед началом с обеих сторон затрубили трубы. Кроме карнаев у согдийцев еще имелись кимвалы – железные тарелки, звон которых разносился на много фарсангов вокруг.
Затем два согдийца со знаменем направились к Кутейбе и предложили схватку двух богатырей. Таков благородный обычай войны. В ответ наместник, усмехнувшись, ответил:
 

– Будь достойным противником, мои богатыры вступили бы в поединок. Но на вас я не желаю тратить время.

 
Такие слова задели согдийцев.
 

– Ладно, мы еще встретимся на поле битвы и там увидим, кто силен на словах, а кто на деле, – сказав это, посланники ускакали прочь.

 
Надменные слова наместника вмиг разошлись среди войск. Столь игривое поведение Кутейбы придало его людям уверенности, что язычники слабы, коль над ними насмехаются.
И вот опять загремели трубы и барабаны, поднимая боевой дух войск сначала в стане согдийцев, затем у арабов. Среди тысяч и тысяч людей, в чьих жилах кипит кровь, даже трус смелеет. И смерть кажется уже не столь страшной.
Доспехи согдийцев и арабов были во многом схожи. Те же кольчуги, панцири. Только у согдийцев они отличались изяществом и закрывали тело до колен. Еще у поклонников огня в арсенале имелась тяжелая булава с металлическими шипами.
И вот битва началась. Две конницы устремились навстречу друг другу. С обеих сторон на противника полетели стрелы. Согдийские лучники, славившиеся своей меткостью, разили одного врага за другим, особенно тех, кто не был защищен доспехами. Доставалось и лошадям. Мертвые раненые животные и люди и валились наземь.
Первыми сошлись конники с длинными копьями. Они с яростью вонзали их друг в друга, пробивая кольчуги. Уже в ближнем бою конники переходили на мечи. Часть согдийцев орудовала булавами, разя арабов направо и налево. Воздух наполнился лязгом стали, бранью солдат, ржанием лошадей и криками умирающих.
За всадниками должны были двинуться пешие ряды. Но Кутейба заметил, что конники стали отступать. Если туда послать еще и пеших, то согдийская конница всех разобьет. Поэтому он приказал трубить к отступлению.
Для арабов этот бой окончился поражением. Они вернулись в свой стан. С хмурым лицом, верхом на коне, Кутейба молча встречал своих солдат. Прорыв не удался. Такой исход битвы его не удивил: шансов на победу изначально было мало. Его брат и сын находились рядом и тоже молчали. В их глазах читалась растерянность.
Но Кутейба не из тех людей, которые сразу сдаются. Он велел созвать совет вождей. Когда все собрались, наместник, оглядев всех шейхов и глав племен, начал военный совет.
 

– Что будем делать? Мы оказались в тяжелом положении. Нам не удалось вырваться из кольца.

– Нужно срочно послать гонцов к халифу за помощью, – предложил вождь племени тамим.

– Согласен, но пока придет помощь нас могут разбить. Мы сами должны найти путь к спасению.

– Странное дело, почему согдийцы не стали преследовать нас? – удивился вождь племени салабов.

– Думается, они берегут жизни своих воинов для иных сражений. Они хотят победить нас без боя, уморив голодом. Но до тех пор, пока есть еда, мы не сдадимся. Недели три мы сможем продержаться, а там и помощь прибудет. Как видите, у нас есть надежда. Об этом скажите своим воинам, пусть не падают духом.

 
В тот же день Кутейба вызвал в свою комнату писаря. Тот явился с низеньким складным столиком, бумагой и каламом в руке. Наместник стал диктовать текст, а тот склонился над письмом, макая калам во флакон с чернилами. «О, повелитель верующих, великий халиф! Я обращаюсь к тебе с печальной вестью. Под городом Пайкенд мы попали в окружение. Скорее при шли подмогу, иначе нас ждет погибель. Мы можем продержаться не более трех недель. Согдийцы никого не пощадят: они будут нам мстить за своих сыновей, что погибли у Саида. Да хранит нас великий Аллах!»
Наместник вытащил из внутреннего кармана халата печать и приложил ее к бумаге. Затем он окрикнул Абдурахмана и вручил ему письмо со словами:
 

– Вот письмо халифу. Ты подумал, как гонец выскочит из кольца?

– Может быть, ночью дадим небольшой бой, а между тем он вырвется?

– Мысль неудачная. А что, если эта стычка разозлит их и перерастет в большую резню? Вот что я предлагаю.

 
И Кутейба рассказал о своем замысле, добавив:
 

– Это следует сделать сегодня же, пока не убрали трупы.

 
Глубокой ночью два гонца подкрались к месту сражения, где еще лежали убитые. Там они сняли одежду с мертвых согдийцев и облачились в нее. Далее, прижавшись к земле, они добрались до стана согдийцев. А когда их заметили дозорные, то гонцы стали поправлять свои штаны, будто отлучались по нужде. Так они оказались во вражеском стане и спрятались за шатром.
Ближе к рассвету они подкрались к лошадям, отвязали двух из них и покинули спящее царство. Когда рассвело, они уже были в степи.
Прошло более недели, когда посланники Кутейбы добрались до столицы халифата. Стражники при дворце не пустили их. Однако к воротам явился помощник халифа, взял письмо и доставил его в просторную комнату правителя.
Прочтя донесение, халиф помрачнел. Как помочь своему выдвиженцу, он не знал. Нынче все войска халифата в походах, и послать некого. На сбор ополченцев уйдет много времени. Есть, конечно, еще вожди арабских племен, но те не станут помогать Кутейбе из-за вражды с ним.
Халифу ничего не оставалось, как объявить, чтобы во всех мечетях Ирака и Ирана возносили молитвы о спасении армии наместника Хорасана.
Со дня, когда арабы попали в ловушку, минул почти месяц. Кутейба не знал, смогли ли гонцы вырваться из окружения и оповестить халифа. В его душе уже нарастала тревога. Да и братья, вожди не раз заходили к нему и говорили, что пришло время обменять заложников, больше медлить нельзя, потому что запасы еды были на исходе. Но наместник все твердил:
 

– Еще рано. У нас есть надежда. Эти заложники нужны мне для больших сражений. Впереди Бухара и Самарканд, которые я с этими княжескими щенками смогу взять без боя. А вы хотите, чтоб я отдал их.

– Но ведь уже стало слишком опасно, – возразил Абдурахман.

– Отец, прошло достаточно времени, а подмоги нет, – сказал его сын, сидевший рядом с Абдурхаманом. – Без заложников нам не вырваться.

 
Но Кутейба стоял на своем:
 

– Пока рано. А вдруг помощь идет.

 
Братья не были согласны с ним, но все же предпочли молчать.
В один из дней Кутейбу посетила необычная мысль, и он сразу созвал совет. Вождям, сидящим в кругу, наместник сказал:
 

– А что, если мы захватим Пайкенд и укроемся там, пока не явится помощь?

– Но как захватить город? – спросил вождь тамимов.

– Мы разрушим стену, сделав подкоп. Завтра же приступайте.

 
Мысль всем казалась разумной, и ранним утром, укрывшись щитами, арабы вновь двинулись к стенам города. Между тем сверху на них летели стрелы, камни, лилось горячее масло. Но на них это не действовало. Учитывая прежний опыт, арабы сделали себе квадратные щиты из сирийской стали, которые плотно смыкались, образуя непробиваемый панцирь. Под таким укрытием землекопы продолжали рыть подкоп.
Но работа длилась недолго. Абдурахман доложил брату, что во вражеском стане заметили оживление. Тогда наместник сел на коня и взошел на ближний холм.
 

– Согдийцы уже выстроили конников, – сказал Абдурахман.

– Сам вижу.

– О, брат мой, нужно остановить подкоп, иначе они двинутся на нас.

– Нет! Наоборот, ускорь работу у стены. Даже если нам придется вступить в бой. Пока будет идти сражение, мы успеем разрушить стену и войти в город. Это будет нашим спасением.

– Но это слишком опасно.

– Да, знаю. Но такова моя воля.

 
Помощники Кутейбы понеслись к вождям племен, чтобы донести приказ до воинов.
Когда войско со знаменами было выстроено, Абдурахман сказал брату:
 

– Вожди недовольны. Может, остановить подкоп стены?

– Нет! Если они двинут войска, то веди в бой только конницу. Пехота останется в резерве. К этому времени мы успеем обрушить стену.

 
Через несколько мгновений до арабов донесся сигнал согдийских труб: противник двинулся на них. Тогда наместник громко крикнул, выставив меч вперед: «Вперед! В бой на врага! Да хранит нас Аллах!»
И вскоре они снова сошлись на месте прежнего сражения. Обе стороны бились отчаянно, рубя друг друга мечами и сокрушая врага палицей. Поле брани потонуло в облаке серой пыли и крови. Кутейба молил бога, чтоб они продержались как можно дольше.
Временами наместник оглядывался назад и с тревогой говорил:
 

– Лишь бы успели! Абдурахман, скачи к стене и ускорь дело. Чаще меняйте землекопов.

 
Прошло немного времени, как вдруг ворота города распахнулись. Кутейба обернулся назад: оттуда выскочили пешие войска пайкендцев. Они бросились на арабскую пехоту. Между ними началось сражение. От увиденного Кутейбе стало страшно, ведь его войско оказалось меж двух огней.
Второй брат спросил:
 

– О брат мой, что делать? – и тут его голос дрогнул. – наши дела совсем плохи?!

– Введи в бой только часть войск, пусть это будут племена ан-надир и курайз.

 
Пешие бились на мечах. Обе стороны несли большие потери. Внезапно Кутейбу осенило: ворота отворены и есть возможность ворваться в город. Тогда наместник обратился к Абдурхаману: – Нужно всю пехоту бросить на них и как можно скорее овладеть воротами. Тогда город наш! Спешите!
Вскоре под напором пайкендцы стали отступать. Арабы были уже практически у ворот, и чтобы не пустить врагов в город, горстка защитников стала кричать: «Заприте ворота! Спасите город!» Большие ставни со скрипом захлопнулись. Оставшиеся пайкендцы, человек сорок, продолжали биться. Они знали, что обречены на гибель и стали выкрикивать гимны из священной Авесты. Но вскоре их голоса – все до единого – потонули в лязге мечей.
Кутейба сожалел, что замысел его не удался, и теперь свой взор он обратил на главное сражение. Там стояло огромное облако пыли, сквозь которое бой был едва различим.
Время от времени он оборачивался назад к стене и спрашивал у Абдурахмана:
 

– Как идет подкоп? Почему так медленно?! – кричал наместник.

– Не гневайся, брат, люди стараются изо всех сил. Они осознают, что это вопрос жизни и смерти. Но стены очень толстые.

 
Затем Кутейба вновь уставился на поле боя.
Прошло некоторое время, и он стал замечать, как ряды его конницы редеют и их теснят согдийцы. Наместник снова обратился к брату:
 

– Скажи мне, сколько еще ждать? Когда стена рухнет? Я не могу более медлить.

– Я не знаю, но уже глубоко вырыто. Брат мой, откажись от своей затеи, иначе мы все погибнем. Наша конница уже отступает. Медлить опасно.

– Сам вижу, я не слепой! – он опустил голову в задумчивости, затем поднял взгляд на брата:

– Останови подкоп. А ты, – обратился он к другому брату, – скачи на поле боя: пусть наша конница возвращается в стан.

 
Вскоре среди сражающихся разнесся звук трубы, и арабы стали отступать, защищаясь. И хотя победа была близка, согдийцы вновь не стали преследовать врагов – так велел их царь.
Бой прекратился. Поле опустело, но еще некоторое время стояло облако пыли, а когда оно осело, то взору открылись тела погибших.
Несмотря на отчаянное положение, Кутейба решил ждать помощи. «Хотя бы еще три дня», – сказал он себе. И тогда они овладеют всей Согдой. Радужные картины своего величия он не раз видел во сне. Ради этого стоило идти на крайние меры. Вместе с тем Кутейба заранее знал, что его упорство очень злит вождей.
Минуло два дня. Наместник сидел в своей комнате, когда к нему вошли вожди племен и имам Кусам ибн Аббас. Явились сами, их никто не звал. Это так испугало Кутейбу, что он встал на ноги: «Неужели они пришли за моей головой, чтоб отдать заложников и спасти свои жизни? Неужели это бунт, смута?! Коль так, то противиться им нет смысла: они умелые воины и вмиг прикончат меня». Однако за их спинами наместник разглядел своих братьев, и это немного успокоило его. «Родная кровь не продаст, – решил он, – если б это был заговор, то мои братья были бы убиты». Так наместник успокоил свое сердце и пригласил всех присесть.
Первым заговорил Кусам, сев напротив наместника:
 

– О, наместник, наш глава, вот с чем мы пришли к тебе. Вожди говорят, что после последнего боя наше положение стало совсем плохим. Медлить более нельзя. Настало время отдать заложников и спасти войско халифата. И вот почему. Мы все считаем, что помощь не придет, а если и придет, то может быть уже поздно. Вожди племен требуют отдать заложников. От себя скажу: поверь, будет весьма справедливо, если ты вернешь несчастных детей домой. В чем их вина? Почему они должны страдать за отцов? Помни, в святом Коране много слов посвящено милосердию.

– О почтенный имам, это закон войны, и придумал его не я.

– Согласен с тобой, и все же эти законы создали люди, а не боги. А значит, они могут быть изменены теми же людьми.

– Я согласен со всеми вами, но не сегодня. Потерпите еще немного. По моим расчетам, если гонцы добрались до столицы, то помощь придет со дня на день. Тогда мы разгромим врагов и пойдем на Бухару и Самарканд. И благодаря этим заложниками, без боя возьмем эти города. Там очень много золота. Ко всему же мусульманский мир расширится. Разве вы не этого желаете?

– Но запасы пищи уже иссякают, – сказал глава племени тамим, весьма почитаемого в Аравии.

– Поверьте, за эти дни ничего дурного не случится. Согдийцы не нападут. Они знают, что наши припасы скоро кончатся, и уверены, что мы сдадимся. И еще, если дождемся помощи, то возьмем и богатый Пайкенд, а там тоже много золота. Разве не за этим мы пришли сюда?

 
Убедительные слова, сказанные уверенным голосом, сделали свое дело, и вожди согласно закивали головами. Ради таких сокровищ они готовы идти до самого края пропасти. И лишь имам остался хмурым, хотя не вымолвил ни слова. Он явился сюда распространять ислам, а не грабить. Эти мысли Кутейба прочитал на его лице, и хитрый наместник сказал:
 

– Однако мы всегда должны помнить и о расширении нашей религии – самой верной и полезной на свете.

 
Но даже после таких слов лицо имама не изменилось и осталось печальным. Имам заметил, что для этих людей нажива важнее всего.
Чтобы хоть как-то развеять тоску имама, Кутейба велел брату принести угощения.
 
 
ЗАЛОЖНИКИ
Когда срок истек, а подмога так и не пришла, наместник решил больше не медлить. Выходит, его гонцы не смогли вырваться. Тогда он вызвал Абдурахмана и приказал скакать в ставку согдийцев, к царю Тархуну.
Для этого Абдурахман взял с собой трех людей со знаменем и поскакал к согдийцам. К ним навстречу вышли двое, и брат наместника сказал им:
 

– Я посланник наместника Хорасана и желаю говорить с ихшидом Тархуном.

– Следуйте за нами.

 
Их доставили к красному шатру. За ним тянулось множество желтых шатров, где от жары укрылись воины, ведя беседы. Двое знаменосцев остались, и Абдурахман с переводчиком вошли в просторный шатер, где за столиком играли в шахматы седобородый Тархун и Диваштич – светлоглазый правитель Панча. Рядом сидели еще двое знатных дихкан, с интересом следивших за игрой. При виде араба все вскинули головы, и помощник царя доложил о посланце Кутейбы.
 

– Наконец-то дождались, – молвил царь, не сомневаясь, что теперь-то арабы запросят мира.

– Я явился сюда от имени наместника Хорасана. Но прежде хотел бы видеть тут трех ваших дихкан: Диваштича, Кишвара и самаркандского купца Джамшида. У нас к этим людям есть разговор. Поверьте, это очень важно.

 
Согдийские мужи обменялись изумленными взглядами.
 

– Все здесь, кроме Кишвара, – сказал ихшид.

– Пошлите за ним. Это очень важно, – попросил Абдурахман.

– Нет, прежде ты скажешь, зачем явился сюда. А то для врага слишком много чести.

– Хорошо, скажу. У нас в руках дети этих дихкан.

 
Такие слова не тронули ни Диваштича, ни других правителей. А Тархун лишь усмехнулся и сказал:
 

– Видимо, арабы не знают, как спастись, и ваш Кутейба придумал эту ложь, чтоб обмануть нас. Знай, согдийские заложники, которых увез подлый Саид, погибли. Да будет мир над их безвинными душами. И вы, арабы, за это жестоко заплатите.

 
При упоминании о несчастных детях все зашептали краткую молитву.
 

– Я клянусь вам: трое заложников уцелели, – заверил их араб. – И мы готовы их показать.

 
Снова все переглянулись и уставились на посланника. Тогда Абдурахман рассказал о побеге юношей.
 

– Я не верю, покажи мне моего сына, – вырвалось у Диваштича, и голос отца дрогнул.

– Идемте, я покажу их, но только издали.

 
Такие слова еще больше удивили, и все последовали за арабом. Охрана царя была рядом, кто знает: а вдруг это очередная уловка коварного врага. Абдурахман взял с собой одного знаменосца, сказав: «Ступай за мной». Правители Согда зашагали за ним по степи, пока не взошли на холм. Оттуда посланник стал махать зеленым знаменем в сторону своих. И вскоре показался маленький отряд конников. Оба отца напрягли зрение: неужели они увидят своих детей после стольких лет разлуки? Арабы двигались к ним до тех пор, пока Абдурахман не вскинул правую руку. После отряд выстроился в ряд, а затем стали видны заложники в синих рубахах и штанах. Руки их были связаны за спинами. отцы тотчас признали сыновей, которые стали взрослее. У Диваштича и купца Джамшида глаза заволокло слезами. «О боже, о боже, великая радость! Они живы!» – зашептали оба дихкана.
 

– Но я предупреждаю, – заговорил брат наместника, – если броситесь их спасать, то им вмиг снесут головы.

 
Как только Исфандияр узнал отца, стоящего рядом с Тархуном, стал кричать:
 

– Отец, отец, это я, это я, Исфандияр!

 
Фаридун тоже закричал:
 

– Отец, это я, вы слышите меня?! Я жив, жив!

 
И юноши заплакали навзрыд.
В ответ оба отца стали кричать, что непременно спасут их.
 

– О великий Ормузд, не дай им погибнуть, коль они дошли до дома! – стал молить Джамшид, устремив взоры к светилу.

 
А Шерзод, как не всматривался, так и не увидел своего родителя.
 

– Где остальные? – крикнул правитель Кеша. – Где мой сын, почему его нет с вами?

 
Ему хотелось услышать, что и его сын каким-то чудом выжил. Однако юноши опустили головы, и затем Фаридун громко ответил:
 

– Арабы говорят, что все наши друзья погибли. Мы сами не видели этого. Но они погибли, как истинные согдийцы!

 
Тархун спросил с холма:
 

– Кто с вами? Чей это сын?

– Я Шерзод, сын Кишвара, – ответил сам юноша. – Где мой отец?

– Он с нами. Скоро прибудет.

 
После Абдурахман вскинул левую руку, отряд взял заложников в кольцо, и они ускакали обратно.
 

– Подождите! Подождите! – стал кричать купец, но было бесполезно.

 
С тоской в сердце согдийцы глядели им в след. Затем ихшид предложил всем вернуться в шатер. Арабы последовали за ними.
Знатные мужи расселись на прежние места. Слуга царя поставил складной стул для посланца. Едва тот опустился, как Диваштич спросил:
 

– Говори скорее, чего хочет Кутейба?

– Мы вернем заложников, если вы уйдете от Пайкенда и не будете нам мешать.

 
Все посмотрели на Тархуна, и царь ответил:
 

– Я думал, что у Кутейбы лишь одна мысль: скорее унести отсюда ноги, а он вот как разговаривает. Передай ему, что мы дадим арабам уйти из Согды живыми.

 
Такие слова задели правителя Кеша, и он вскочил с места:
 

– Тархун, ты хочешь отпустить врагов? Эти волки убили моего сына и теперь спокойно уйдут?! Разве это справедливо?! Должно быть возмездие. И не только за моего сына.

 
Тархун не знал, какими словами возразить несчастному отцу. Правитель Кеша был по-своему прав. Да и другие дихкане, чьи дети погибли на арабской земле, думают так же. Царь понял: разговор будет жарким. При врагах Тархун не хотел обсуждать это и дал такой ответ:
 

– О своем решении я сообщу Кутейбе завтра.

 
Снаружи Абдурахман ждали знаменосцы. И храбы ускакали, он с переводчиком покинул шатер.
А Тархун немедля отправил своих гонцов к шатрам других знатных дихкан, которые со своими чокарами растянулись полукругом. Он созвал военный совет. Один за другим стали прибывать знатные мужи. Последними из прибывших были Годар, главный визирь Бухары, отец погибшего Ардашира, и Кишвар – правитель Рамитана.
Во главе совета сидел Тархун. Царь начал с того, что рассказал о трех заложниках. Услыхав это, глаза Кишвара заполнились слезами, и он прервал речь царя:
 

– Ты сам видел Шерзода, это был он?

– Я не знаю твоего сына в лицо, но юноши подтвердили это.

 
Затем царь продолжил свою речь. Передав условия арабов, царь отметил:
 

– Положение тяжелое: с одной стороны нужно спасти детей, с другой – разбить врагов, чтобы больше не ступали на наши земли. Как нам быть? Прежде чем принять решение, хочу услышать каждого их вас.

 
Первым слово взял Диваштич, который сидел по правую руку от царя:
 

– Братья, я знаю, что вы чувствуете, потеряв своих детей в доме проклятого Саида. Гореть ему в аду! Хоть мой сын оказался жив, все равно моя душа полна ненависти к арабам. Братья, прошу вас: отложите свою месть на время и спасите оставшихся в живых заложников. Они спаслись по божьей милости и теперь должны жить.

 
Следом заговорил купец Джамшид – советник царя Тархуна. Он просил то же самое, завершив свою речь такими словами:
 

– Не дайте погибнуть нашим детям. А с врагами мы расправимся после, в другом месте.

 
Кишвар же сказал:
 

– Мы, бухарцы, были всегда дружны с вами. Во имя спасения наших детей, я прошу согласиться с арабами.

 
Все зашумели. Отовсюду стали доноситься возражения. Заговорил правитель Несефа:
 

– Я потерял сына и не желаю гибели ваших детей, но условия врагов слишком унизительны для нас. Я не могу их принять. Они обречены, а ведут себя словно победители.

 
Снова стало шумно. Многие были против. Тогда Тархун поднял руку, и все затихли. Он заверил, что условия врагов не подходят им, и добавил:
 

– Я предлагаю вот что: арабы могут рассчитывать лишь на одно: мы выпускаем их из кольца, и они с миром уходят за Джейхун.

 
Но правитель Рабинджана (Каттакургана) возразил:
 

– Армия арабов оказалась в наших руках, неужели мы их отпустим? Тогда они снова явятся в Согду. Как спасти заложников, я не знаю, но врага нужно добить.

 
Большинство дихкан были такого же мнения. Главный визирь Бухары сказал:
 

– Если не остановить арабов, то они пойдут на Бухару и Самарканд. Прольется много крови. Неужели жизнь трех юношей, пусть и из знатного рода, дороже тысяч согдийцев? Кишвар, я сам потерял сына и знаю, как тебе нелегко. Но надо смириться. Нельзя отпускать врагов.

 
Тут Кишвар с обидой произнес:
 

– Я знаю, вы с Фарангис мстите мне. Всем скажу: царица носит венец не по праву, потому что ее сын рожден не от царя. Но многие дихкане Бухары на ее стороне, потому что боятся. Ты ее верный слуга, и что можно было услышать от тебя? Будь жив твой сын, такое не сказал бы.

– Клянусь именем Сиявуша, будь жив мой Ардашир, я бы произнес те же слова. Я предлагаю следующее: завтра же дать бой, но сначала предупредить Кутейбу, что его жизнь будет зависеть от жизни заложников.

 
На это Кишвар усмехнулся:
 

– Кутейба знает, что дихканы не пощадят его за смерть сыновей, хоть это сделал и не он. Ненависть к арабам велика. Потому он не примет такие условия. Говорят, Кутейба весьма жесток, он слуга злого духа Ахримана и не пощадит наших детей. Давайте в этот раз отпустим врагов, а если они вернутся, то дадим бой под Бухарой.

 
Все молчали. Мнение совета разделилось. В шатре воцарилась звенящая тишина. Тархун оказался в трудном положении. Больше всего царь опасался распада Согдийского совета. Диваштич, Джамшид и Кишвар – это довольно важные люди с сильными дружинами. Без них согдийская армия явно ослабнет. Царю ничего не оставалось, как объявить голосование.
 

– Спор наш затянулся, и пора что-то решить, – сказал он. – Итак, поднимите руки те, кто желает отпустить арабов взамен заложников?

 
И трое несчастных отцов сразу подняли руки, и еще один дихкан – близкий друг Джамшида.
Было очевидно, что многие против, и они не смели глянуть в глаза этим несчастным дихканам. В шатре наступила гнетущая тишина. Затем с места поднялся отец Шерзода – Кишвар, он молча удалился из шатра. Тархун не успел опомниться, как к выходу последовали Джамшид и Диваштич. При этом не было сказано ни слова. Уже ничего не изменить. В душе мягкий Тархун был на стороне Диваштича, однако не смел пойти против остальных. Явный перевес был на их стороне. «Неужели это раскол согдийцев? – крутилось в голове у царя. – Но как его избежать?»
 

– Надо еще раз поговорить с ними, хотя… – сказал ихшид и тоже вышел из шатра.

 
Три дихкана стояли под ветвистым карагачом. Тяжело вздыхая, Тархун подошел к ним и произнес:
 

– Хоть я царь, но не знаю, как помочь вам.

 
Диваштич положил руку ему на плечо и сказал:
 

– Друг мой, не мучайся. Тут ты бессилен. Ты царь, и твои интересы – это интересы большинства. Мы решили сами договориться с Кутейбой.

– Пусть будет так. Только прошу: не ломайте наш союз. Пока мы вместе, враги не смогут завладеть нашими землями. О великий Ормузд, не оставь нас в тяжелые дни!

 
И царь вернулся в шатер.
 

– Давайте отправимся в мой стан и там все обсудим, – предложил Кишвар, и отцы ускакали.