Текст книги "Теплая кровь. Том 1: Вторжение (СИ)"
Автор книги: Артём Суханов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
Глава 31. Урути
Две сотни человек, растянувшихся длинной змеей из-за тесноты городских улиц, быстро шли мимо горящих зданий, периодически переходя на бег. Дирижабли подходили все ближе. А они двигались слишком медленно из-за перевернувшего всё кувырком пожара. Три раза Лаура заводила отряд в тупик, поддаваясь искушению срезать дорогу через узкие пешеходные улицы, сходя с более-менее проходимых автомобильных магистралей. В итоге дорога только удлинялась. Им приходилось возвращаться по своим следам и бежать прежним путем. Всё это требовало чертового времени, которого у них не было. Проклятые дирижабли уже зависли практически над самой головой.
Почему они висят над самым городом? Сбрасывать десантников сюда просто опасно – провода, шпили, даже крыши домов могут стать серьезной опасностью для парашютиста. Не говоря уж о том, что разбросанных по городу бойцов-одиночек можно разбить даже силами её отряда. Теоретически. Высадка десанта должна проходить в пригороде, куда противник не успеет быстро перебросить свои части. После высадки парашютисты должны соединиться, открыть контейнеры с оружием и уже объединенными подразделениями атаковать. Так Урути учили в военной академии ещё до Великой Морской войны. Значит, у них будет ещё время, пока вражеские парашютисты будут входить в город. Должно хватить.
Размышления Лауры прервало гудение прямо над головой. Урути вскинула голову: с неба на крышу по правую сторону от отряда то ли упала, то ли приземлилась фигура в странной коричневой одежде. В руках у фигуры явно было оружие. Урути, не раздумывая, выстрелила. Фигура покачнулась, но осталась стоять. Раздался треск. Рядом с Урути упал кто-то из матросов.
– Сзади! – закричали в арьергарде отряда. Там Лаура тоже заметила коричневые фигуры. Треск. Сверкнула вылетевшая из антены синяя молния. Упали ещё несколько моряков. Колонна огрызнулась одиночными выстрелами винтовок. Фигуры, которых становилось все больше, обстреливали колонну своим трескучим оружием.
– Первый взвод! – закричала Лаура, размахивая выхваченным из кобуры револьвером. – Цель – стрелок на крыше! Целься! Залп!
Три десятка винтовок ухнули разом. Коричневая фигура молча упала вниз с четвертого этажа. Но повсюду появлялись новые атакующие. Коричневые фигуры на крышах, коричневые фигуры на дороге, коричневые фигуры спереди, коричневые фигуры сзади.
– Обрадор! – схватила Урути за рукав мичмана, – бери пулемет и в арьергард!
– Санчес, – повернулся к ней пехотный сержант, – пулемет и авангард.
–Гутьерес, левая сторона улицы. Стреляйте залпами!
Себе Лаура оставила три взвода и пулемет. Внимательно осмотрев правую сторону, она заметила очередного коричневого и скомандовала: «Залп!» девяносто стволов – не шутка. Даже если десяток пуль попадёт, будет не сладко, какая бы на тебе не была броня.
То, что коричневые с ног до головы закованы в броню, Урути поняла сразу. А ещё вместо парашютов у них на спинах коробы с турбинами, на которых они, видимо, и спускаются. С такой штукой на ветер наплевать. Можно прыгать сразу на город и идти кучно. А вот из чего они стреляют? На обычные винтовки это было совсем не похоже.
Лаура осматрелась в поисках одного из моряков, сраженных оружием коричневых летунов. Парня как раз оттаскивали в сторону двое товарищей. Видимых повреждений на моряке не было.
–Жив?
–Так точно, сеньора генерал! – браво отрапортовали товарищи, – только без сознания. Никак его разбудить не можем.
Тоже самое оказалось с ещё пятью членами отряда. Живы, но без сознания. Седьмой и восьмой мертвы. Но повреждений на них Лаура не увидела.
Между тем улица, на которой окопался отряд Урути, быстро превращалась в ловушку. Противник всё прибывал, перелетая на своих чудо-ранцах с крыш на мостовую и обратно. Отряд огрызался пулеметным и винтовочным огнём.
Лаура вытащила из планшета карту. До Арсенала им под огнём противника не добраться, значит – что? Значит, нужно искать точку для обороны, а заодно средства связи с Арсеналом. Пара “индюков” серьезно облегчит им проблему отхода. То есть, нужно здание. Вопрос – какое?
Стараясь не вздрагивать от звуков выстрелов, Лаура водила пальцем по вынутой из планшета карте. Сейчас они на улице Генерала Сиснероса. Улица выходит на большую автомобильную магистраль, а та ведёт… Не туда, куда надо. Зато минимум три дома на улице Сиснероса имеют черный ход на улицу Овцы, в которую упирается Переулок Прядильщиков, ведущий к Площади Гражданина. А на Площади Гражданина… На площади Гражданина стояла трехэтажная штаб-квартира Федерации Асаньских Профсоюзов. Отсюда три месяца назад она командовала подавлением мятежа военных. Крепкое приземистое здание с узкими окнами, радиостанцией и глубокими очень старыми подвалами идеально подходило и для обороны, и для координации подразделений, разбросанных по городу. Две сотни матросов с пулеметами превратят его в неприступную крепость. Надо только туда добраться.
– Матрос! – Урути выхватила взглядом самого крупного из оставшихся под её командованием моряков. – Вынеси вон ту дверь, живо!
Пары ударов прикладом хватило, чтобы перед Лаурой открылся путь к отступлению. Верный свисток был при ней, и она дунула в него так, что уши заложило. Два свистка – прописанная в уставе команда на отступление. Взводы Обрадора и Санчеса начали оттягиваться к основному отряду.
–Гутьерес! Выводи взвод на Улицу Овцы. Займите там позицию и ждите нас, – матрос кивнул. Его люди быстро исчезли за выломанной дверью. Следом за ним Лаура отправила ещё один взвод и третий пулемет, потом – раненых. Люди отступали организованно без малейших признаков паники. Они всё ещё доверяли ей. И она их не подведёт.
Улица Овцы встретила Лауру зрелищем лежащих на мостовой многочисленных тел. Что-то около десятка. Все гражданские. Ни на ком не видно ран.
– Они живы, – сказал оказавшийся рядом Гутьерес. – Тут хозяйничали те, кто нас обстреливал на Сиснеросе. Поработали своими трещотками.
Как под раздачу попали гражданские? Или десантники вообще стреляют по всему подозрительному, не вдаваясь в детали? Впрочем, когда у тебя есть нелетальное чудо-оружие, наверное, можно позволить себе такую роскошь. Особенно если тебе плевать на местное население. Судя по прошедшей недавно бомбардировке, чужаки абсолютно не думали об асаньцах.
Пока генерал размышлял, солдаты привычно выстрилисьв колонну. Уже не по двое – по пятеро. В середине несли многочисленных жертв “трещоток”, матросы на флангах бдительно осматривали крыши в поисках противника. Здесь, на Овце, в таком порядке бежать будет ещё можно, но на Прядильщиков придется перестраиваться. Впрочем, до них ещё надо добежать.
В окно второго этажа высунулся машущий руками Обрадор. Машет, значит, все, кроме его взвода, уже на Овце. Можно двигаться дальше. Лаура дунула в прижатый к губам свисток. Матросы начали очередной этап этого бесконечного забега.
Взвод Обрадора появился на улице Овцы, когда основной отряд уже упёрся в узкое горлышко Прядильщиков. Лаура командовала перестроением бойцов, краем уха слушая доклад мичмана.
–Они не стали нас преследовать. Отошли. Куда – не знаю, надеюсь, что не за артиллерией. Они нам и так порядком нагадили. У меня во взводе пятеро раненых. В остальном отряде ещё десятка два. И их же всех тащить!
Да, их всех придется тащить, а люди и так измотаны. Но ничего, до Площади Гражданина осталось чуть– чуть. Только бы им не стали мешать…
Но мешать им, разумеется, стали. На выходе из бутылочного горлышка их поджидала наскоро сделанная баррикада из пары автомобилей, за которой их уже ожидали десантники. По кладке древних домов Переулка Прядильщиков застучали пули – чужаки перешли от “трещоток” к более действенному оружию.
Первые четверо, выходящие из переулка, упали на землю, скошенные очередью. Остальные бросились кто на землю, кто под защиту подъездов, выходящих в переулок. На узкой улице тут же начался хаос, грозящий перерасти в панику.
–Отряд, стой! – заорала что есть мочи Урути, начисто забыв про имеющийся у неё свисток. Основная колонна грозила просто-напросто потоптать залегших под вражеским огнём парней на выходе из переулка. – Обрадор, выламывайте все двери, мне нужны выходящие на площадь окна этих двух домов. Берите все пулеметы и отгоните этих ублюдков от баррикады!
Мичман кивнул. Приклады врезались в неподатливую древесину подъездных дверей. Завизжали прячущиеся в своих квартирах гражданские. Через несколько минут смолкшая было перестрелка вновь взорвалась какофонией винтовочных и пулеметных выстрелов. Почти сразу к пулеметам присоединились гранаты – одна, две, пять. И откуда их у моряков столько? Вопль мичманского свистка означал, что путь свободен.
–Пошли, пошли, – торопила Урути скопившихся в переулке моряков. Новые десантники – это только вопрос времени.
Первое, что Лаура, увидела, выбегая, это матросов, облепивших коричневые фигуры, разбросанные взрывами и теперь пытающиеся встать. Мелькали штыки и приклады, звучали одиночные выстрелы. Коричневые едва сопротивлялись, вяло отмахиваясь от штыков бронированными руками. Видно, сказывалась контузия от взрывов. Но то, что эти ублюдки двигались после взрыва гранаты, само по себе было удивительно. Да, для некоторых прамских Гениев создать подобную броню легче, чем плюнуть. Вот только масштабы производства Гениев – один комплект, ну два, от силы десяток. Поэтому, собственно, прамцы и не делают индивидуальную броню, предпочитая обвешанные пушками огромные шагающие машины. Если уж делать оружие, то такое, чтобы её вмешательство могло полностью изменить расклад боя. Вот как те же “индюки”. Да, сейчас бы ей не помешала парочка шагоходов…
Не время мечтать. Лаура оторвалась от забиваемых прикладами чужаков, осматривая открывшуюся взору площадь. Остановившиеся автомобили, сошедший с рельсов и завалившийся набок трамвай. К закопченным стенам полуразрушенных домов жались перебегающие площадь немногочисленные гражданские. Буквально чудом уцелел от бомбардировок стоявший в центре площади Памятник Джирапозскому Гражданину – последнее творение Альфонсо Моски, которое он спроектировал, узнав о провозглашении Независимости Джирапозы, уже будучи глубоким стариком. Не иначе как сам Альфонсо из небесных чертогов приглядывал за своим детищем. Слева от памятника находился Дом Профсоюзов. Пилоты, бомбардирующие площадь, явно схалтурили – Дом Профсоюзов уцелел так же, как и творение Моски. Всё-таки они дошли. Теперь оставался последний рывок.
Урути заметила фигуру на крыше Дома и успела пригнуться. Пуля чиркнула над её головой и вошла в стену дома за спиной Лауры.
Десантники, спасшиеся от штыков и прикладов отряда Урути, сгруппировались на крышах стоящих вокруг площади домов, лихо запрыгивая на них с помощью своих ранцев. Скоординированный огонь почти пяти десятков стволов прижал моряков к серому камню мостовой. В ответ забили пулеметы Обрадора, отвлекая десантников от идущей на прорыв Урути.
– К Дому! Бегом! – закричала Лаура.
– Да здравствует Республика! – рявкнул поднимающийся с камней мостовой рослый моряк.
– За Свободу! – заорали сразу несколько поднявшихся в полный рост матросов.
– За Свободу! – Урути повернулась к отряду, указывая стволом револьвера на трехэтажную краснокирпичную громаду. – Свобода или смерть – вперед!
Она бросилась бежать, чувствуя за своей спиной тяжелое дыхание моряков. Двери центрального входа были всё ближе. Над головой свистели пули. Свои или чужие – не разобрать. Когда пуль стало слишком много, Лаура нырнула за ближайшую преграду – постамент Памятника Гражданина. По камню статуи тут же чиркнула пуля. Следом ещё одна. К генералу присоединились бежавшие за ней моряки. Их оказалось не так уж много. Всего лишь пара десятков. Кто-то ещё бежал, кто-то залег, вновь накрываемый валом летящих с крыш пуль, кто-то рухнул на мостовую, чтобы уже не подняться. Противник стрелял с крыши четырёхэтажного белого здания с белоснежными колоннами с позолоченными капителями. Торговый центр “Элефант”. “Самый роскошный магазин на континенте”– так звучал слоган, придуманный ещё лисабскими бизнесменами. Огромные стрельчатые окна, золочёные вывески известных брендов, улыбающиеся с плакатов роскошные женщины... И шквал пуль, летящих в бегущих по площади моряков. Обрадор в это время занят другой крышей, и гадов никто не сдерживал. Ну, это поправимо.
–Взвод! Цельсь! – сколько у неё винтовок? Два десятка. Чтобы отвлечь внимание, хватит. Урон этим гадам она вряд ли нанесет, особенно учитывая их проклятые бронекостюмы.
–Залп! Залп! Залп! – усталые руки дергают тугие затворы винтовок, загоняя пули в стволы с максимально возможной скоростью. Сама Урути, занятая командами, не стреляла. Револьвер она использовала как указку, задавая им направление выстрела.
– Балкон у левого края дома! Залп! Крыша! Центр дома! Залп!
На белом фоне стен прекрасно видно летящую вниз коричневую фигуру. Хоть одного, но они достали! Отлично!
Противник отвлекся от бегущих, переключая огонь на засевших у памятника моряков. Урути вновь успевала ткнуться носом в мостовую раньше, чем ей в лоб прилетела пуля меткого десантника. Интересно, сколько раз ей ещё повезет? Нужно, чтобы хотя бы ещё пару раз. Иначе до Дома Профсоюзов им не добраться.
У памятника уже стало тесно. Здесь собралось более пяти десятков человек. Чтобы не началась давка, нужно было двигаться дальше. Среди подошедших был Санчес. Он с ещё одним пехотинцем волочил пулемет.
–Мичман решил, что ему достаточно двоих, а вот вам без этой штуки не обойтись, – Санчес сплюнул на тротуар слюной, грязно-серой от сбиваемой пулями штукатурки, и счастливо улыбнулся. На его шее рыцарской цепью висели пулеметные ленты, – только это всё, что осталось, – кивнул он на ленты, – особо не разгуляешься.
–Значит, стреляйте экономно, – пожала плечами Лаура, стараясь не выдать охватившее её отчаяние. Если кончатся патроны, значит это конец. Даже если они захватят чертов дом, без патронов им не продержаться до подхода подмоги. Вот только её бойцам об этом знать не следует. Они молодцы и дерутся достойно, даром, что большинство из них служило на линкорах ни с кем не воюющего флота.
– Санчес, оставляй себе десяток людей и прикрывай нас. Остальные за мной! – Последний рывок. До дверей Дома Профсоюзов какой-то десяток метров. – За мной!
Снова свист пуль и крик “свобода”, несущийся из пяти десятков глоток. За спиной затарахтел пулемет Санчеса, пытающегося прикрыть их насколько возможно. А вот и родной красный кирпич. Двери центрального входа закрыты, возиться с запорами нет времени, Лаура подбежала к ближайшему окну и ударила со всей силы по стеклу рукояткой тяжелого револьвера.
–Подсади, – рявкнула она ближайшему матросу. Миг – и она оказывается внутри первого этажа. Секундная перебежка к двери, привычные манипуляции с замками – и двери открыты. Ликующая толпа бойцов начинает заполнять собой пространство первого этажа.
–Рассредоточиться! – командует Лаура, – одно отделение – проверить здание, обыскать комнату за комнатой. Второе отделение – первый этаж. Держите двери и впускайте наших. Остальные за мной!
Она расставила стрелков на втором и третьем этажах, согласовывая с командирами отделений сектора обстрела. Из окон третьего этажа было хорошо видно и залегшего под постаментом Санчеса с его людьми, и дом Обрадора у выхода из Переулка Прядильщиков. Было видно и остальных бойцов её храброго отряда, прячущихся за автомобилями и перевернутым трамваем, залегших у самого пешеходного тротуара, потерявших сознание, раненых и мёртвых. Теперь нужно было придумать, как их всех вытащить. Перестрелка на время стихла. У неё появилось время, чтобы подумать.
Глава 33. Богдан
Солнце медленно плыло к краю горизонта. Через несколько часов уже должны были начаться сумерки, а Лазаров так и не нашёл в разгромленной деревне ничего стоящего. Что, впрочем было и не удивительно, если учесть, что большая часть деревни на данный момент представляла из себя усыпанные пулеметными гильзами дымящиеся развалины. После осмотра очередной обгоревшей хаты к Богдану подошел Ребражевский, уже закончивший порученный ему осмотр палаточного лагеря.
– Пора бы возвращаться в Ичитьевк, – сказал он, – с наступлением темноты эти дикари могут вновь вылезти из леса. Ну или, как минимум, начать постреливать по нам с опушки. После наших с вами подвигов было бы просто глупо словить сейчас пулю, вы так не считаете, Богдан?
–Для первопроходца-завоевателя вы не слишком-то храбры, Тодор, – ухмыльнулся сопровождавший Ребражевского Димов. – Если бы от осмотра был какой-то толк, лично меня бы пули не остановили. Вот только ни черта здесь нет. Ни складов оружия, ни следов пленных. Да что там, скотины, которая у них тут обычно на окраине паслась, нигде сейчас не видно. Вы, Богдан, наверняка уже успели удивиться пустым погребам в домам. И если подумать, то это логично. Дикари не дураки, они понимали, что придется прятаться от карательного рейда, который наши рано или поздно устроили бы.
–Вы, кажется, уже упоминали убежища дикарей в лесу Ян, – посмотрел на жандарма Лазаров, – думаете, всё интересное у них там?
–А больше и негде, – пожал плечами Димов, – только вот в лес залезть у нас точно не получится. Лично я не представляю, как малютки господина Ребражевского будут летать среди веток и древесных стволов. А без них мы беспомощны.
–Да, – грустно согласился Ребражевский, – Будь проклята моя лень, из-за которой я до сих пор не закончил своих сухопутных автоматов. Представляете, господа? Эдакие механические люди! Только сильнее, да и, чего уж тут говорить, сильно прочнее нас с вами. Каждый из них мог бы тащить пулемет, да и припасов к нему не меньше, чем мои летающие малютки! Представляете, что можно было бы сейчас устроить? Чертовых дикарей не спас бы их жалкий лес!
–Это все конечно хорошо, – хмыкнул Лазаров, – только вот сухопутных автоматов у вас всё равно нет. Давайте лучше подумаем о том, что мы реально можем сейчас сделать.
– Мы можем вызвать из Ичитьевска драгун. – Быстро откликнулся Ребражевский, – они как раз успеют прискакать сюда до темноты, а утром можно начать наступление. Дикарей, конечно, больше, но драгунам будет достаточно указать места скопления их землянок и я “Ловящий” тут же их разнесёт! Напомню, что у моего дирижабля есть не только летающие автоматы, но и отличная артиллерия!
Богдан выразительно вздохнул и посмотрел на Димова.
– У вас есть предложения, Ян?
– Можно попробовать переговоры, – пожал тот плечами. – Не согласятся разговаривать, обстреляем лес из орудий “Ловящего”, и снова предложим переговоры. Но вообще, они уже сейчас должны согласится. Мы четко показали, что сила на нашей стороне. В такой ситуации эрзины всегда идут на сотрудничество. Я вам это уже рассказывал, Богдан. Тогда, на складе.
– Переговоры, – протянул Богдан, словно пробуя слово на вкус, – а как вы это себе представляете, Димов? Мы сходим на опушку и покричим, что готовы разговаривать?
–Ну прям кричать то не стоит. Выйдем на опушку, постоим. Нас или подстрелят, или выйдут разговаривать. В любом случае дальше мы уже будем знать, что делать. – Димов зловеще улыбнулся.
–Господа, – подал голос Ребражевский, – я думаю, такой риск абсолютно не нужен. У меня, кажется, есть идея получше.
–Жители деревни Сагил! – громкоговорители, недавно установленные на “Ловящего”, надсадно хрипели, придавая дополнительную суровость голосу Ребражевского, зачитывавшего по бумажке составленный Лазаровым ультиматум, – до наступления темноты вам предписывается сдать все находящееся в вашем распоряжении огнестрельное оружие и выдать глав мятежа законным представителям Склавийского Государства. Также вам предписывается в течении двух часов избрать своего представителя для ведения переговоров о прекращении мятежа и восстановления пострадавшего в ходе подавления мятежа посёлка. В случае невыполнения предписания, в целях ликвидации сохранивших свою боеспособность банд мятежников, армия Склавийского Государства будет вынуждена начать обстрел лесного массива, прилегающего к посёлку Сагил.
Сам дирижабль грозно нависал над деревней. Лазаров надеялся, что открытые орудийные порты придадут дополнительную серьезность их составленному на коленке ультиматуму.
–Жители деревни Сагил, – начал Ребражевский по второму кругу.
Лазаров вздохнул. Мысль, что ему придется ждать ответа эрзин до самого заката, вгоняла его в тоску. Конечно, Лазаров, как всякий следователь, давно привык к ожиданию. Ничто в его ремесле не делалось быстро. Слежка, допросы, длинные рапорты начальству – всё это занимало ничтожно малое время его работы. Большую часть времени он просто ждал результата ранее выполненных действий. Но за свою долгую карьеру Лазаров привык ждать в комфорте. Хотя бы в комфорте провинциальной гостинницы или, хотя бы, рабочего кабинета. А здесь, посреди сгоревшей деревни, даже и сесть-то было не на что, кроме складных табуретов, взятых им и Димовым с дирижабля. Уйти на дирижабль было нельзя – наблюдатели эрзинов должны были их видеть. Ведь одно дело отправится говорить с парящей в небесах громадиной, из которой гремит на всю округу электронный голос динамиков, и совсем другое дело – встретится с парой людей в мундирах, смиренно ждущих жителей деревне Сагил посреди этой самой разрушенной деревни. Поэтому Лазарову оставалось лишь страдать от свалившихся на его голову лишений и ждать вечера. С наступлением сумерек они с Димовым должны были вернуться на дирижабль вне зависимости от результатов переговоров.
Они вышли из леса спустя два часа. Двое мужчин в грязной и кое-где рваной одежде. Один – в украшенном бисером армяке со спускающейся до груди бородой и кожанных эрзинских башмаках, то и дело опасливо зыркал чёрными глазами из под низко надвинутого картуза.
Второй был одет в видавший виды, но все ещё прилично выглядящий сюртук и высокие сапоги, с заправленными в них серыми брюками. Головным убором второй мужчина пренебрег и поднявшийся к вечеру ветер ерошил его побитые сединой редкие волосы. Его красноватое скуластое эрзинское лицо было гладко выбрито, из-за второй мужчина казался более дружелюбным и словно бы даже, более цивилизованным. По мере приближения к ожидающим их склавийцам, второй мужчина ускорил шаг, обгоняя первого.
–Приветствую, – сказал второй мужчина, когда они вместе со спутников вышли на поляну перед разрушенной деревней, где ожидали их Лазаров и Димов. – Я Орлан Сагилов, староста этого несчастного села. Господин штабс-капитан меня знает.
Димов молча кивнул, не потрудившись ответить.
–Я уполномочен жителями нашей деревни вести переговоры от лица эрзинов. Моего спутника зовут Шактар. Он шаман.
Шактар, когда прозвучало его имя, коротко кивнул но не проронил ни слова. Его черные глаза продолжали злобно сверлить склавийцев из под козырька картуза. Лазаров так и не понял, понимает ли шаман склавийский.
Димов, лучше знавший аборигенов, по прежнему молчал, играя в гляделки со стоявшем позади Орлана шаманом. Богдан, секунду подумав, решил придерживаться той же тактики.
–Вы, кажется, хотели обсудить условия, – Орлан замолчал, подбирая слова, – условия вашего возвращения в Ичитьевск? Я сразу хотел бы сказать, что очень сожалею о том, что произошло в этом городе сегодня утром.
Димов громко хмыкнул и встал со стула, разминая затекшие плечи. Не отрывая взгляда от эрзинских переговорщиков, он стал обходить их по дуге, по прежнему не произнося ни слова. Шактар, нисколько не смутившись поведению жандарма, перевел свой тяжелый взгляд на Богдана, а вот Орлан ощутимо занервничал.
–Мы немедленно готовы выдать вам все огнестрельное оружие, переданное нам зачинщиками мятежа, господа, – по бегающим глазкам было видно, что Орлану очень сложно сосредоточится на разговоре, когда за его спиной мрачно ходит вооруженный жандарм, но он стоически терпел возникшие неудобства, продолжая разговор, который, из-за молчания склавийцев всё более превращался в беспомощный монолог. – мы также хотели бы выдать вам зачинщиком мятежа, но увы, подлые бандиты бежали, едва завидев ваш, подходящий к Сагилу, дирижабль.
–Ну нет, – позволил себе прервать молчание Лазаров, – зачинщики мятежа уйти не могли. Как же это, господин Сагилов – такой ущерб стратегической железной дороге, гибель стольких склавийских подданных а зачинщики ушли? Нет, господин Сагилов, так не бывает. В таких делах всегда зачинщики остаются, сами понимаете. Вот вы например, отлично на роль зачинщика подходите, не правда ли?
Димов, как раз успевший зайти за спину Орлана, зловеще хохотнул, соглашаясь с Лазаровым. Староста отчётливо вздрогнул.
–Единственный ваш выход сейчас, господин Сагилов, это подробно ответить на все наши вопросы, а потом неукоснительно следовать нашим указаниям. тогда, может быть, – Лазаров особо выделил “может быть” голосом, – мы и признаем зачинщиком кого-нибудь другого. Но пока главным государственным преступником Сагила являетесь вы, господин староста. Вы, и господин шаман. Хотя бы потому, что других подходящих на эту роль лиц сейчас рядом нет. А в таком деле они обязательно должны быть, вы ведь понимаете, господин Сагилов?
Орлан молча кивнул. Скуластое лицо старосты с каждой секундой становилось всё более унылым.
–Ну что ж, раз вы всё понимаете, поговорим серьезно, – Богдан встал, чувствуя, как после сидения на неудобном стуле, кровь вновь приливает к затекшим ногам. Во первых, оружие. В течении часа после нашего разговора на этой поляне должно появиться всё, я подчеркиваю, всё полученное вами оружие. Мы уже знаем размеры поставок, так что если вы кинете нам подачку в пару винтовок, мы сочтем это издевательством. Думаю, вам не надо объяснять, как мы поступим дальше.
–Второе, – Богдан вплотную подошел к замерзшему старосте, с интересом глядя, как по лбу Орлана стекают капли пота. – Ход мятежа. Мы с господином Димовым хотим услышать максимально подробный рассказ о том, как началась эта кровавая авантюра, кто выступил её зачинщиком и кто из ваших её поддержал. Напомню вам, господин Сагилов, что в вашей деревне, судя по вот эти вот дымящимся остаткам шатров, располагался основной лагерь мятежников. После такого все ваши россказни про “сожалеем” и “зачинщики сбежали”, склавийское правосудие может воспринимать только как издевательство. А издевательство над склавийским правосудием будет иметь последствия.
–Ну и наконец третье, господин Сагилов, – Богдан поднес три оттопыренных пальца к самому лицу эрзина, – третье это ваш лес. Лес, со всеми вашими убежищами, запасами еды и боеприпасов, загонами для пленных. У вас ведь есть пленные склавийцы, а, господин Сагилов? Да, вижу, что есть. Судя по вашему нервно дергающемуся кадыку, они у вас как минимум были. Так вот, вы или покажете нам всё, что спрятано в этом лесу, господин староста, прямо сейчас покажите, или “Ловящий” начнёт обстрел. Обычные снаряды, конечно, мало навредят вашим односельчанам, хотя, я уверен, осколки от разрывных боеприпасов обязательно заденут кого-нибудь из наименее прытких ваших соплеменников. Но тем не менее, этого будет мало, чтобы вам навредить, верно?
Орлан, как завороженный, смотрел на Лазарова не мигая и не произнося не слова. богдан кивнул, удовлетворенный результатом.
–Вот только на “Ловящем” есть не только осколочные боеприпасы, господин староста. Эти чертовы Гении иногда придумывают такое, от чего даже у меня, бывалого следака, кровь стынет в жилах. Представьте огонь, способный долго и жарко гореть даже на сырой поверхности, господин староста. Представьте, что такой огонь способен сделать с вашим лесом и со всеми, расположенными там сейчас убежищами. Представьте, что он сделает с вашими женщинами детьми и стариками. Не торопитесь, прошу вас. Не дергайтесь, не пытайтесь говорить, это сейчас не нужно. просто закройте глаза и представьте эту картину. Огонь на сырых болотах, огонь на ветвях вечнозеленых елей, удушающий дым, бьющий прямо в лицо. Очумевшие дикие звери, к примеру зайцы, или барсуки, или не знаю, что у вас здесь ещё водиться, росомахи? Ну вот, очумевшие россомахи, бросающиеся прямо под ноги пытающимся спастись людям. А самое главное, что огонь будет повсюду, господин староста. Все эрзины, прячущиеся сейчас в лесу от склавийского правосудия попадут в ловушку, из которой не будет выхода. И в ней,в этой ловушке погибнут. У вас ведь есть дети, господин староста? Представьте их, мечущихся среди огня и дыма по какой-нибудь лесной поляне. О, я вижу по вашему лицу, что вы представили. Так вот, господин Сагилов. Единственный, кто может спасти ваших соплеменников от этого ужасного исхода, это вы. Только от вашего с нами сотрудничества будет зависеть, вернуться ли жители Сагила в родную деревню, или умруть в муках от огня и дыма. Вам ясно, староста?
–Да, – Орлан встретился глазами с Лазаровым. Богдан отчетливо видел, как у господина старосты нервно дергается нижнее веко, – я вас понял, господин. Я буду сотрудничать. Задавайте ваши вопросы.
Эрзин в простой домотканой рубахе, вышел из леса, тяжело склоняясь под давившей ему на плече ношей. Войдя под тень дирижабля, висевшего над расположенной перед деревней поляной, эрзин крякнул, и сбросил свой груз на землю. Винтовки только коротко звякнули, упав в немаленькую кучу принесенного ранее оружия. Эрзин с секунду постояв около новорожденного холма из стали и дерева, сплюнул на землю, и произнеся короткое ругательство на своем языке, поплелся обратно в лес. Только после того, как эрзин скрылся за деревьями, Лазаров вновь перевел взгляд на сидящего перед ним Орлана Сагилова.
–Если ваши молодцы продолжат том же темпе, господин староста, то к ночи тут вырастет настоящая гора. Что ж теперь время переходить к следующему пункту нашего договора. Расскажите мне о ходе мятежа. Как я понял, вы утверждаете, что его начали некие пришлые люди?
– Они пришли полгода назад. Одеты по нашему. Те же рубахи, бисер, шкуры, только говорили с акцентом, какого я раньше никогда не слышал. На наших они слабо походили. говорили, что с отрогов Лисьих гор… Может и правда, я там, если честно никогда не бывал и тамошние племена никогда не видел. говорили они как шаманы, я таких всегда избегал. Собирали вокруг себя молодежь и тех мужиков, кто сильно разорился в прошлые года от неурожая. Говорили, что холод – это кара богов склавийцам. говорили, что мы в наших лесах страдаем от того, что не дали склавийцам отпор, и что там, в самих горах всё хорошо и поля дают по два урожая в год. – Орлан говорил медленно, подолгу замолкая, точно вспоминал какие-то позабытые подробности, или, наоборот, думал, что соврать слушающим его склавийцам, – мне они никогда не нравились. было в них что-то такое… фальшивое. Точно мы для них неразумные дураки, а они перед нами роль играют и всё думают не попасться. Впрочем, возможно это я задним умом такой умный. Они ведь правда сбежали. Ещё до вашего прилета. Как увидели дым со стороны Ичитьевска, так и сбежали. У них там, в глубине леса свой схрон был. Я это знаю, потому как мужиков туда водил землянки копать. Как мы там всё выкопали, эти велели нам больше туда не ходить. Сам я и не ходил. А вот мужики ходили. В последний месяц особенно часто. Когда… хм…
