Текст книги "Приграничное владение 4 (СИ)"

Автор книги: Артем Матюшенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

Глава 25

Тара – столица Валашского княжества. Родовой замок князей Бакори.

Большая стрела с черно-серым оперением просвистела совсем рядом, оставив царапину на черненом наплечнике. А ведь шла точно в шею, сработал магический амулет ожегший холодом грудь под многослойным акетоном.

– Осторожнее, ваша светлость! Вас могут ранить. – Прикрыл его щитом один из воинов охранителей.

– Оставь, Имар. Сегодня все мы умрем, какая разница чуть раньше или чуть позже? – Усмехнулся старый князь и подтянул перевязь меча. – Да и на излете она. Далеко еще стоят.

– Умрем, милорд, – согласно кивнул опытный воин, – но вам раньше всех умирать нельзя. Это опечалит наших солдат и наоборот – вдохновит, если князь будет стоять с ними плечом к плечу при штурме.

– Да ты философ, Имар, я и не предполагал. Раньше ты все больше помалкивал, а тут нашел, что сказать. – Удивленно хмыкнул Болеслав.

– Так не по чину было, ваша светлость, солдату рот разевать, вот и помалкивал. Но вы же знаете, настоящему мужчине всегда есть что сказать. – охранник указал рукой в кожаной проклепанной железом перчатке. – Они вынесли лестницы в передние ряды, сейчас начнут.

– Лучникам изготовиться к стрельбе по секторам, арбалетчикам бить прицельно по всадникам и тем кто несет лестницы! – Секундой позже раздалась громкая команда командующего гарнизоном рыцаря Ольверта.

Вновь, пронзительно зазвучал сигнал горниста – «враг у стен». Глухо щелкнула тетива скорпиона и один из тяжелых всадников в двухцветном сюрко вылетел из седла пронзенный насквозь тяжелой стрелой. Тут же раздались выстрелы других башенных скорпионов и больших осадных арбалетов, прорежая именно конных хусариев. Одетые в цвета Фарнхельмского флага – черно-оранжевые сюрко с изображением вепря на груди, это были лучшие воины Казимеша, его тяжелая конница, его сила и его гордость.

– По крайней мере, они дорого заплатят за наши жизни, Имар. – глядя на лежащие под стенами замка, тела первых убитых фарнхеймцев, сказал князь.

– То так, милорд, но хотелось бы взять подороже. – Ответил воин и напоказ потрогал большим пальцем отточенное лезвие своего боевого топора.

– Кто мешает? – хмыкнул князь.

Он глянул на башню над которой развевался флаг Валашии – белый сокол на фоне лазурного неба. С башни ему помахал его сын Димитр. Он отдал короткую команду, одновременно махнув рукой и тут же прозвучал еще один не стройный залп осадных арбалетов и двух скорпионов стоявших на центральной башне, собирая кровавую жатву среди тяжелых всадников и стоявших в первых рядах воинов неприятеля. Нет, свою жизнь сегодня они продадут по хорошей цене. Князь тяжело вздохнул.

«Вот только, я совершил большую глупость. Так опростоволоситься на старости лет, а ведь считал себя умудренным жизнью и убеленным сединами мужем.»

Он вызвал сюда своего единственного сына – княжича Димитра. Вызвал на неминуемую гибель, сам своим собственным решением прервав сегодня старинный род Бакория.»

Не предполагал он, что Казимеш решится на захват Валашии и события понесутся галопом словно взбесившийся жеребец. Всего пару седмиц назад, разграбили большой торговый караван вышедший из Тары и направлявшийся в северные территории королевства. Тогда Болеслав и предположить не мог, что через две недели армия под предводительством одного из фаворитов великого князя Казимеша пана Каховецкого будет штурмовать его родовой замок. Он и вызвал сына с частью дружины, для того чтобы сопроводить несколько других обозов с товаром. Думал, что первый караван был разграблен дезертирами или бежавшими наемниками из армии Казимеша. Еще, князь хотел отправить своего сына уладить возникшее недопонимание с королем Остии, ведь именно тот был дальним родственником по матери и духовным родителем Димитра, первым прочтя молитву и осенившим святым знаком младенца.

Но на деле, все обстояло гораздо хуже. Два часа назад, как только на взмыленной лошади из приграничного форта прискакал посыльный и объявил, что от Большого Лирнейского перевала к Таре приближается огромная армия Фарнхельмцев, он наедине переговорил с сыном. Почти час, он убеждал княжича, пока не поздно покинуть замок и вместе с сестрой отплыть на остров Риген. Он приводил все разумные аргументы, просил и даже умолял, но тот остался тверд в своем решении.

Димитр не пожелал в опасности оставлять отца и покидать земли княжества, сбегая от предстоящего побоища. Тогда Болеслав смирился. В конце концов его сын давно стал мужчиной и воином и это его, и только его выбор. Зато, сын поддержал его когда Болеслав выбрал пятьдесят самых опытных воинов и велел спасти княжну и княжеские регалии – государственный флаг, княжескую печать, небольшой позолоченный церемониальный щит с нанесенным эмалью изображением белого сокола на лазурном фоне и княжеский венец. Жаль его сын никогда не наденет корону, ну что же он сам сделал свой выбор. Если сегодня спасется его дочь, то в ее детях все одно будет течь кровь рода Бакория, а ее будущий муж и их дети наследуют титул князей Валашских.

Именно Димитр убедил его отправить Агату не в Северные королевства, а на Риген, с правителем которого он сдружился. Охарактеризовав маркграфа Александра как очень богатого, но в то же время благородного и справедливого человека. То, что владетель Ригена был очень состоятельным, князь и так понял увидев его подарок сыну – большую серебряную сигулу с восхитительным золотистым алмазом в центре семиконечной звезды. Один только столь искусно ограненный камень, тянул на полтора десятка золотых солидов – огромное состояние для небольшого княжества.

Когда на дороге ведущей с перевала показались первые конные отряды, а со стороны приграничного форта и монастыря братии святого Альвертиса потянулись дымы, наверняка стало ясно, что и на благословенные земли старого княжества пришла война. Болеслав крякнул рассматривая поднимающийся к небу толстый столб дыма от горной обители. А ведь две дюжины монахов проживающих там вполне могли откупиться от пана Каховецкого, открыв тому ворота и отдав бочки с выдержанным бренди, что варила братия на монастырской винокурне из местного винограда. Но куда там – их настоятель слишком своенравен и ревностен святым догматам, чтобы поклониться вторгшимся в родные края чужакам.

Он скорее выльет на землю так дорого ценимый в Северных королевствах напиток и встретит солдат врага огнем из своего магического жезла, чем примет нового господина. После такого пан Каховецкий вряд ли оставит его в живых, но может спасутся другие братья из горной обители. Комит Великого князя давно прославился тем, что прослыл бескомпромиссным и жестоким командиром своей хоругви, без раздумий, за малую провинность вешая своих солдат и без зазрения совести выжигавший целые провинции неприятеля.

Подземный ход вел из подвала угловой восточной башни, до церкви девы Вергуны, чья красная черепичная крыша весной утопала в цветущих вишневых и яблоневых деревьях. Старому князю было немного жаль, что он более на увидит цветущих садов Валашии. Хотя, что жалеть? Он видел их десятки раз за свою долгую жизнь. Никому не отнять, его воспоминаний.

Его дочь, несколько человек свиты и полсотни воинов, уже прошли по подземному переходу. Сумеют ли они уйти незамеченными от конных патрулей хусариев, а если их заметят, удастся ли отбиться от всадников и спасти княжну? Болеслав осенил себя знаком святого круга.

«Прошу всех светлых богов, только об одном – даруйте моей дочери Агате спасение и жизнь. Сегодня я и мой сын погибнем, но она должна остаться в этом мире.»

Фарнхельмцы не стали заморачиваться изготовлением тяжелого тарана и ломать ворота барбакана, ведь потом еще предстояло захватить узкий мост и пробить еще одни ворота. У защитников было достаточно времени, чтобы завалить двойные ворота каменными блоками и наполненными бочками, да и стены замка были не столь высоки, всего три-четыре человеческих роста. Бывалые вояки, такие стены перемахнут на раз, главное добежать и приставить одну из трех десятков тяжелых лестниц с железными крючьями, которые так непросто потом откинуть шестами и алебардами. Выкопанный, лет шестьсот назад ров, уже лет двести как не обновлялся и был почти не виден, представляя из себя небольшую канавку идущую в двух десятках шагов от стены.

Бывалые воины Южной хоругви в сильно поношенных и выцветших сюрко сначала неспешно, затем все набирая темп, устремились к родовому замку князя.

– Залп! – Скомандовал лейтенант и десятком секунд позже, когда стрелы лучников собрали щедрую жатву из бегущих к стенам воинов неприятеля: – Далее, стрелять по готовности!

Десятки воинов неприятеля, споткнулись и упали, сраженные стрелками со стен. Даже уронили несколько больших лестниц, но в общем это мало повлияло на начало штурма, слишком много было нападавших и слишком мало защитников. Чуть больше двух сотен дружинников и сотня гвардейцев, против полутора тысяч штурмующих стены солдат.

Князь еще два часа назад послал всадника в Будлаву с приказом местным стражникам со всех ног бежать в замок, но из нескольких десятков городской стражи успело только семеро. Хотя, как он может винить людей, у которых дома жена, дети, а то и старые родители? Кто потом, позаботится о твоей семье?

Да и не все действительно успели, уже через час конные разъезды хусариев стали кружить вокруг замка, отсекая всякое сообщение и помощь осажденным. Надо сказать, что пан Каховецкий не стал дробить свое войско, разделяя его для захвата двух городков, видно не хотел оставлять за спиной дружину князя, поэтому Болеслав искренне надеялся, что Агате удалось ускользнуть.

Лишь бы большой грузовой корабль, на котором прибыл его сын с полусотней, был еще в порту Будлавы. Сам князь был в этом совсем не уверен судя по царившей панике среди мирного населения. Ведь не секрет, что когда захватят родовой замок и перебьют остатки стражи в обеих городках, пан Каховецкий как всегда даст сутки на разграбление поверженных.

Люди готовы были отдать любые деньги, за самое ветхое корыто лишь бы уплыть в Вардосс или хотя бы, до ближайшего портового города Остии. Но есть еще его личный корабль, небольшой восемнадцати ярдовый кнорр. В капитане и команде он был уверен, но переживал только за то, что на нем смогут уплыть только половина вышедших из замка беглецов. Хотя если с Агатой поплывут помимо свиты хотя бы две дюжины выделенных воинов морские грабители вряд ли рискнут нападать. Своей целью они выбирали грузовые корабли купцов, где охрану груза осуществляло полдюжины человек команды, да два-три нанятых воина наемника.

Беглецы, по приказу князя, забрали государственные регалии, три дюжины самых ценных книг из княжеской библиотеки, а так же штемпели для чеканки валашских монет за которые отвечал распорядитель двора и хранитель печати господин Рувво.

Еще, помимо всадника посланного в Будлаву к капитанам кораблей, князь послал еще одного в горную медеплавильную мастерскую с приказом старшему мастеру, тайно зарыть в одной из шахт все уже отлитые медные слитки, поджечь мастерские и озаботиться бегством, спасая себя и свои семьи. Болеслав сам не верил, что из этой затеи что-то выйдет, но не оставлять же врагам, словно подарок – медеплавильные мастерские и около тысячи фунтов уже выплавленной меди.

Началось все не так давно, всего пару недель назад с захвата первого валашского обозов с зерном, вином, тканями и медью, идущего в Северное королевство. Потом пропал торговых корабль с тканями и янтарем – который так охотно покупают алхимики Хишпани и Ниппона. Старый князь подозревал, что перехватили груженное судно как раз у скалистых берегов Фарнхельма. Болеслав выслал герольда с письмом князю Казимешу, с просьбой разобраться в данной ситуации. До столицы Фарнхельма Штайнвальда было всего два дневных конных перехода, отправленный гонец и шестеро его сопровождавших кнехтов назад не вернулись, хоть по общепринятым законам, посланники считались лицами неприкосновенными.

Хотя, кого он пытается обмануть? Болеслав вновь вздохнул. Началось это все почти шесть лет назад, когда первые три из семи Великих княжеств оказались втянутыми в войну. Мелкие же княжества, такие как Валашия становились просто разменной монетой и плацдармом для дислокации войск перед нападением на соседа. Уже через год воевали все Великие княжества.

Валашии повезло, она находилась не между двумя воюющими государствами, а с краю. Да и с Остией, до недавнего времени у них были добрососедские отношения, иначе Валашия давно была бы втянута в войну на той или иной стороне.

Раньше товары княжества хорошо раскупали на юге – в Фарнхельме, Дакии, Вельдии. Караваны княжества доходили даже до Велленгена. Но когда началась эта затяжная война, возить товары на юг стало опасно, поэтому и приходилось возить товары только северянам. Даже на пути в Алавию, что не превосходила территорией их княжество, пошаливали шайки дезертиров и подавшихся в леса обнищавших голодных кметов.

От других государств Валашию отделяли Лернейские горы, а с востока княжество омывалось теплыми водами Срединного моря. На самом деле вся Валашия, это просто большая долина отделенная от соседей горным хребтом. Два городка – столичная Тара, где и располагался родовой замок князей Бакори и приморская Будлава. Хотя от столицы до приморского городка было не больше семи миль, примерно столько же было и от самой Тары до Большого Лернейского перевала. Всего два городка, примерно три дюжины крестьянских хуторов и около дюжины рыбацких деревушек на побережье. Если вглубь территория простиралась на полтора десятка миль, то побережье княжества тянулось на все тридцать.

Вот такая небольшая страна, основным производимым товаром в которой было зерно, ткани и добытая в горных шахтах медь, на втором месте – вино, сидр и пойманная рыба. Еще на побережье находили достаточно янтаря, чтобы торговать и им. Даже алхимики Вардосской империи с большой охотой покупали морской солнечный камень.

Так как в маленьком княжестве добывалась медь, проблем с собственными разменными деньгами не было. Медные крейцеры и гроши чеканились прямо в подвалах родового замка, но Болеслав старался не штамповать монеты сверх меры, чтобы не вызвать обесценивание собственных денег.

Раньше княжество было больше, но Узкая долина и земли за перевалом уже много лет как были захвачены Великим княжеством Фарнхельм и поэтому, торговые караваны, да и просто путешествующие должны были уплатить пограничные подати таможне находившейся в каменном укреплении, так же в старые времена принадлежавшим Валашии.

Но тот захват «межгорья» и горной крепости был лет двести назад и все давно смирились с таким порядком вещей. А раньше, купцы из Валашии могли свободно, по своей земле, проехать как в северные территории где находились Северные королевства и два десятка вольных баронств, так и в парочку княжеств, помимо княжества Фарнхельм.

Помимо меди, в стародавние времена в горах попадалось самородное золотишко и даже изумруды, поэтому венец князя был медный, с семью золотыми зубцами – символизирующими семь воплощений создателя-демиурга и с семью крупными изумрудами по ободу, также как медь и золото, найденными в местных горах. Этой короной венчались на княжество два десятка князей из рода Бакория. Уже намного позже, в короне добавились серебряные дубовые листочки красиво обрамлявшие изумруды.

С началом всеобщей войны и так не богатая жизнь в маленьком княжестве стала еще сложнее. Частенько через перевал или горные ущелья забредали шайки дезертиров, которые вели себя словно медведь на пасеке – брали все, что понравится и делали все, что захочется. Врывались в избы и дома, грабили лавки торговцев и простое население, а то и убивали посмевших возразить им хозяев. Поэтому дружина князя последние годы не бездельничала, совершая ежедневное патрулирование практически по всей территории. Так же пришлось немного увеличить стражу обеих городков и разрешить в деревнях собирать при необходимости до трех десятков вооруженного ополчения.

Еще, нескончаемым потоком, через перевал из разоренных войной земель, шли беженцы. Малая часть из них оседала в валашских селениях, на правах наемных работников. Конечно участь батрака поденщика, порой работающего за миску похлебки и ночлег – не завидна, но всяко лучше чем быть убитым или насильно призванным под знамена одного из князей-правителей.

Конечно официально, перевал был перекрыт и всех беженцев с той стороны перевала, грабили еще раз и либо сразу вешали, либо давали шанс искупить свое бегство, вступив в ряды Фарнхельмских пикинеров. Но все равно, люди бросали повозки и просачивались мимо патрулей рыскающих по перевалу и по козьим тропам, лишь бы сбежать от молоха затянувшейся и все опустошающей войны, пробирались в Валашию.

Как уже упоминал Болеслав, пару недель назад солдаты великого князя Казимеша, стали грабить направляющиеся на север торговые обозы и захватывать грузовые корабли. А три дня назад под стенами родового замка появился отряд Фарнхельмских всадников хусариев, числом около полусотни. В традиционных для конницы великого княжества черно-оранжевых, сильно потрепанных сюрко с вышитым на груди вепрем.

Во главе отряда, был рыцарь в кованной черненой кирасе и стальном шлеме украшенным черными перьями. Посланцы великого князя вели себя крайне нагло, всячески провоцируя стражу и дружинников князя. Но Болеслав, прекрасно понимая, что будет завтра, схватись сегодня его люди за оружие, приказал им молчать, не отвечая на выкрики и не прикрытые оскорбления. В конце-концов, рыцарь отвязал от седла и кинул к воротам замка кожаную торбу с торчащим из нее свитком и смачно сплюнув, повел свой отряд обратно к пограничному перевалу. Болеслав полагал, что так Казимеш послал свой ответ, на просьбу разобраться и вернуть захваченное, но он ошибся. Свиток из желтой плотной бумаги, был более широкого содержания.

Захваченные товары упоминались только вскользь, как компенсация за бремя военных действий которое Великое княжество Фарнхельм несет на своих плечах защищая земли неблагодарной Валашии, от подлых врагов не знающих пощады. Поэтому великий князь Казимеш воспылав братской любовью к роду Бакория, брал Валашию под свою руку. В течении двух седмиц князю Болеславу предписывалось собрать и отправить через перевал еще один обоз. Далее шло перечисление всего, что должно отправить в Фарнхельм – стадо не менее трех дюжин голов крупного рогатого скота, три тонны зерна, две тонны овса, полдюжины бушелей виноградного вина, дюжину бушелей пива и пятнадцать центалов соленой рыбы.

Также не позднее прошествия месяца, отправить отдельный обоз со слитками чистой меди, общим весом не менее тонны. А также собрать сумму, общим счетом не менее сотни серебряных дукатов, либо такого же количества золотых солидов.

Отдельно прописывалось, что все возы и кони отправленных обозов, будут также реквизированы и останутся в ведении великой армии. Кроме того, предписывалось незамедлительно провести в своем княжестве набор рекрутов и поставить под копье не менее пяти сотен пехотинцев сформировав из них большой отряд ополчения и вооружив единообразно – круглым щитом с железным унбоном и восьмифутовым копьем с широким стальным наконечником, а также одеть всех в кожаный доспех и кожаный шлем, снабдив каждого пайкой на седмицу.

Просто не мыслимо! Мало того, что князю одного из древнейших родов предъявлялись требования, словно попавшему в немилость наместнику провинции, так еще и требования были заранее не выполнимы. Ему предписывалось натурально ограбить собственный народ послав князю Казимешу большую часть запасов из прошлогоднего урожая, а каждого шестого взрослого, способного держать оружие, мужчину отправить на убой в войско Фарнхельма.

Да и таких денег, будь серебром или золотом в казне давно не водилось. Местная же медная монета не имела хождения в других княжествах и могла быть использована только для переплавки, по весу и цене самой меди. Теперь понятно, что все эти письменные требования были лишь для того чтобы усыпить бдительность не ожидая внезапного нападения. Уже через три дня после вручения послания, огромное войско Южной хоругви перешло перевал и вторглось в благословенные земли древнего княжества.

Из раздумий его вывел толчок в плечо и старческий голос придворного мага мейстера Феркуса:

– Славная будет наша последняя битва. Несколько столетий нашему княжеству удавалось избегать войн. Настала пора расплачиваться за милость богов! – словно безумец захихикал маг.

Его статусная, расшитая золотой нитью, пурпурная накидка была распахнута и князь увидел два засунутых за широкий пояс магических жезла, еще один старик держал в руке. Позади мага стоял его ученик – совсем еще мальчик, лет четырнадцати, не старше, хоть и довольно рослый для своих лет.

– Зачем тебе три жезла, Феркус? Отдай хоть один своему ученику.

– Было бы четыре, четыре и взял бы. – упрямо мотнул головой маг. – А парень пока лучше с луком обращается, чем с магией. Все-таки сын охотника. Замешкается и не успеет привести в действие жезл, а так пусть со стены стреляет – больше пользы. А я уж постараюсь использовать все, заберу с собой несколько жизней, может скидка на том свете мне будет. – снова захихикал маг, сверкнув горящими глазами.

«Да он же дурман-травы курнул. Вот старый баран! Хотя чего его осуждать, на четверть часа его хватит, а там все мы уйдем в страну умерших. Старик хоть и не хватал с неба звезд, но при должном старании у него хорошо получалось оздоравливать организм, да и боевой жезл мог изготовить и зарядить. Средненький маг и это еще мягко сказано, но слишком долго он был моим советником, слишком о многих секретах может рассказать людям Казимеша. Старик конечно хорохорится, но под пытками или опоенный маковым молоком, все одно может рассказать много лишнего.»

Болеслав сделал знак своему охранителю шевельнув пальцами в проклепанной перчатке.

– Имар, скажи своим людям, что маг не должен попасть в плен.

Опытный воин сдержанно кивнул. – А его ученик?

– Мальчишка безобиден, ничего не знает. Да и маг он никакой. Чему он мог научиться за эти три месяца? Ему Феркус даже магический жезл не доверил.

– Простите, ваша светлость, еще один вопрос. – Через несколько секунд спросил охранитель. – Ваш сын?

Болеслав тяжело вздохнул и поиграл желваками, затем из стороны в сторону качнул головой. – Сегодня умрут все мужчины славного и древнего рода. – Он вытащил тяжелый полуторный меч из ножен и поудобнее перехватил рукоять.

«Сегодня умрут многие, но он, старый маг и его сын умрут точно.»

Как не обливалось кровью сердце Болеслава, когда он кидал взгляды на квадратную башню барбакана, где его сын командовал обстрелом врага из крепостных орудий, но оставлять в живых Димитра никак нельзя. Если он, пусть даже сильно раненый, да хоть еле живой, попадет в руки солдат пана Каховецкого, княжество Валашское перестанет существовать. Пусть не пытками, так с помощью магии его вынудят подписать отречение в пользу Великого князя, сделав свободное княжество одной из далеких провинций Фарнхельма.

А когда, маленькое княжество на законном основании присоединится к землям Фарнхельма, титул его дочери не будет стоить и обгрызенного яблока. В случае смерти обоих мужчин из рода Бакори, их славное княжество просто оккупировано врагом. Значит, будет теплится надежда когда-нибудь, может с помощью императора или северных королей освободить эти земли и посадить на трон кого-то из наследников, в чьих жилах будет течь кровь рода Бакория.

Князь мотнул головой отгоняя тяжелые мысли. – Зато сегодня можно биться без оглядки на полученные раны. Отрубят руку или ногу? Плевать, амулет здоровья поможет перетерпеть боль в течении нескольких минут, а амулет силы поможет сражаться и с одной рукой. Вовсе нет страха остаться безногим обрубком, или обезображенным ударом неприятельского топора в лицо, страшилой. Это последняя битва, предки князя включая его отца и деда смотрят на них и ждут, поэтому опозориться никак нельзя. Нельзя показать малодушие или даже малую трусость, сегодня нужно завершить земной путь и уйти достойно.

Справа и слева прекратили щелкать спускаемые тетивы луков и арбалетов, в паре шагов от князя за каменное ограждение зацепились железные крюки приставной лестницы, а дюжиной секунд позже показалась голова вражеского пехотинца. Боевой топор Имара чуть замедлил движение, уступая право первого удара и князь с хеканьем опустил свой меч, разрубая череп врага надвое. Мертвый солдат полетел вниз, а князь стряхнув первую кровь с клинка благодарно кивнул охранителю.

– Спасибо Имар, ты дал мне первому открыть счет. – и тут же хохотнул. – Хотя, сегодня врагов хватит на всех.

Тут и там зазвенела боевая сталь и послышались вскрики боли. Очередной штурмующий замок солдат раненым или убитым, с криком боли или молча, летел вниз, но князь видел, что на правой стороне от главных ворот, бой уже идет на самой стене. Болеслав глянул на большой барбакан, где стоял его сын и не без гордости смотрел пару мгновений, как Димитр орудует мечом, без жалости рубя штурмующих направо и налево.

«Сколько они еще продержатся, четверть часа или треть, а может чуть дольше? Умереть в бою, но прежде забрать как можно больше жизней солдат этого напыщенного урода Каховецкого и хоть этим, напоследок досадить гонористому пану и его хозяину.»

Князь вновь взмахнул своим мечом разрубая кожаный нагрудник и сбрасывая еще одного неприятельского солдата со стены. Не время размышлять, сейчас нужно только рубить – лишком много сегодня врагов под стенами замка и слишком мало защитников на его стенах.