Текст книги "Каритас"

Автор книги: Артем Корсаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Именно мама спасла свою девочку от самоубийства, а затем убедила Каритас, что Артём всегда будет думать только о ней, и обязательно добьётся своей любви.

Эзолина находилась рядом с Тсалвусом Первым, когда тот нашёл мотоцикл Артёма. Естественно, она не могла открыто пойти спасать братьев, поэтому пришлось вернуться в замок, забрать плащ, а также снарядить рюкзак всем необходимым. Кому как не ей понимать, сколько ещё предстоит испытать Артёму по пути в Лесной замок? Эзолина успела как раз вовремя, чтобы вырвать братьев из лап смерти и чуть сама туда не попала. К счастью, братья вернулись в пещеру и помогли ей выбраться.

Затем Эзолина вернулась к логову. Было очень сложно трансформировать трупы вампиров в тела братьев, потому что вход в пещеру был завален, но она справилась, впервые использовав свою магию сквозь каменную преграду. На расстоянии ей удалось найти два подходящих "объекта", сменивших крысиную морду на человеческие лица. Всё это оказалось бесполезным, Тсалвус Первый разгадал обман.

Конечно же, Эзолина слышала о приключениях братьев в деревне, искренне радуясь тому, что они смогли использовать невидимость, но её больше волновало, как продвигается расследование у Тсалвуса Первого. К сожалению, он стал менее разговорчивым, поэтому пришлось устроить сцену ревности на поляне у мёртвого вампира, чтобы появилась веская причина находится всё время рядом. Ситуация стала критической, когда братьев поймали на Серебряных полях, но тут удача снова оказалась на стороне Эзолины: недалеко были Трироги, которые по её просьбе увезли братьев подальше от центра событий.

С этого момента она не отходила от мужа ни на шаг и, естественно, оказалась рядом, когда пришёл посол от Хапуна Великого. Эзолина быстро договорилась с гномами о передаче ей Артёма и Коли, прекрасно зная их характер и ловко маневрируя им. Имея доступ к сокровищнице, как член "Королевской крови", она без зазрения совести "позаимствовала" нужную сумму, тем более золотые слитки перевозить не пришлось. Зачем, если гномы могут сделать это за тебя, благодаря многочисленным подземным переходам?! Она ждала братьев на другой стороне горы, когда Тенея в её обличие играла свою роль рядом с Тсалвусом, отводя все подозрения. Только два человека могли отличить настоящую Эзолину от копии: Каритас и Эрдамас, но первая была в заточении, а второй, как обычно, пропадал неизвестно где.

Далее на импровизированной комиссии случился инцидент с Крисом, который благополучно разрешился, и решение о перевозке Каритас в королевский замок. Необходимо было срочно найти братьев, чтобы они помогли похитить дочь.

Единственный человек, который, кажется, догадывался, кто скрывается под личиной незнакомца из ордена, был Эрдамас, но когда его живые глаза останавливались на лице Эзолины, он, грустно усмехнувшись и покачав головой, отметал эти мысли подальше, убеждая себя, что ошибается.

– Коля! – воскликнул Артём.

– Слава Богу, ты здесь! – сказала взволнованная Эзолина, уже несколько часов искавшая его в этом лесу.

Артём, вздрогнув от неожиданности, обернулся.

– Ура, вы как всегда вовремя! – он даже и не пытался скрыть своей радости. Спрыгнув с пегаса, Артём подбежал к Эзолине, по-дружески обнял её и ухватил за руку, пытаясь повести за собой. – Быстрее, идём! Колю захватили Телосы. Его надо спасти, иначе он умрёт.

Эзолина остановила Артёма, прекрасно понимая, что Коля, скорее всего, уже погиб, и развернула к себе лицом.

– Нет, нам надо в другую сторону, – серьёзно сказала она, хотя в душе происходила непрерывная война, и с искренним сочувствием добавила: – Мне очень жаль твоего брата.

– ЧТО? Он же умрёт! – яростно крикнул Артём.

– Я знаю… но у нас нет выбора, – Эзолина почувствовала, как её щека стала влажной от слёз: она знала что такое потерять близкого человека.

– Выбора нет у вас, а у меня он есть. Не хотите помогать мне спасти брата, так оставайтесь здесь, я пойду один, – крикнул Артём, разрываемый от ярости.

– Стой! Каритас сегодня перевозят в королевский замок.

Артём остановился.

– Она в Лесном, это недалеко отсюда, – сказала Эзолина, отводя руку куда-то позади себя. – Если мы поскачем сейчас, то сумеем её выкрасть, и вы будете вместе навсегда. Поверь мне на слово, после этого Тсалвус сдастся, и вы поженитесь. Но если задержимся ещё хоть на полчаса, её увезут в королевский замок и нам придётся начинать всё сначала. Даже если ты доберешься до него, то там я ничем не смогу помочь. Тсалвус будет возить Каритас до тех пор, пока не поймает тебя. Остался только один-единственный шанс спасти вашу любовь: прямо сейчас ехать в Лесной замок… Это сложно сделать, я тебя понимаю, мне тоже пришлось потерять близкого человека, но у нас нет другого выбора: Коля должен погибнуть во имя вашей с Каритас любви.

– Как же так? Разве вы не можете поговорить со своим сыном? – выпалил Артём.

Эзолина слегка улыбнулась: её маскировка действовала просто превосходно.

– Ты тоже принял меня за Эрдамаса?

– Разве не так?

– Эрдамас – достойный волшебник, но он не имеет и никогда не имел ничего общего с орденом "Серебряная звезда"… к сожалению, – сказала Эзолина и грустно улыбнулась.

– Вы правы – это очень сложно, – сказал Артём и отвернулся.

Стало вдруг необычайно тихо, даже ветер, казалось, перестал свистеть и копошиться между листьями.

– Пора, нет времени на раздумья, – прервала молчание Эзолина, ловко и привычно забравшись на пегаса.

– Вы правы, пора! Делайте всё, что захотите, вы все мне так надоели, – со злостью и отчаянием буркнул Артём. – Я поеду спасать брата, потому что жизнь Каритас вне опасности. И буду всегда бороться за свою любовь, но не могу пожертвовать братом ради возможности раньше одержать победу… Думаю, Каритас меня поймёт, и поступила бы также в данной ситуации, – он на мгновение замолчал, а затем тихо добавил: – Передайте Каритас, что я люблю её и буду бороться за право стать счастливым, сколько бы на это ни ушло времени.

Внезапно Эзолину охватил гнев: она старалась помогать ему, рисковала, а Артём предпочёл своего мёртвого брата, а не живую любовь.

– Я не стану больше тебе помогать, – пренебрежительно крикнула Эзолина. – Столько бороться за любовь Каритас и сдаться в последний момент… Ты сам сделал свой выбор, дальше иди один.

Внезапно, она вспомнила тот день, когда Тсалвус Первый с умным и серьёзным видом в первый раз отвернулся от неё, чтобы заняться составлением "Королевского плана"; тот день, когда он в первый раз отодвинул Любовь на второй план. То же самое Эзолина видела и сейчас – вернее, так её казалось. Вскипев от старой ноющей раны, она с трудом поборола желание силой отвезти Артёма к Каритас и заставить их быть вместе. В её мозгу парила идея всепоглощающей Любви, ради которой человек должен жертвовать всем. Что такое жизнь жалкого парня, пусть и брата, по сравнению с той вечностью, которая ждёт Артёма и Каритас?!

Но прошло всего несколько минут, в течение которых Эзолина не двигалась с места, и она осознала мотивацию Артёма: кроме любви к своей второй половинке той, что должна по её мнению поглощать всё остальное, есть ещё много видов настоящей любви: к брату, сестре, родителям, друзьям… Очень сложно сделать выбор, который выпал на долю Артёма, тем более, что правильного решения в такой ситуации нет. Эзолина, как всегда в сложной ситуации, вспомнила своего отца: как бы он поступил на его месте. Но, как назло, именно сегодня и именно сейчас, она почувствовала себя плывущей в неизвестность по озеру, на которое опустился густой туман, белым дымом окруживший её со всех сторон. Перед ней самой встал непростой выбор: если она пойдёт помогать спасать Колю, то упустит Каритас и окончательно отдаст инициативу Тсалвусу Первому, который, теперь уж точно, подчинит всё "Королевским планам"; если же идти спасать дочь, то скорее всего братья будут убиты.

Эзолина ловко запрыгнула на пегаса и пустилась следом за Артёмом, но вдруг остановилась и повернула назад. Проехав несколько шагов, она опять остановилась и, поразмыслив, буркнула себе под нос:

– А что? Не вечно же мне его спасать?! Если он действительно тот, кто достоин моей дочери, то пусть справится с Телосами, если же нет, то…

Тяжело вздохнув, Эзолина исчезла, и пегас в мнимом одиночестве поскакал по направлению к Лесному замку, словно обиженное, всеми брошенное существо с одной ему известной целью разрывающее своими копытами траву.

Одинокий пегас добрался до Лесного замка как раз тогда, когда прилетела «миссия короля» во главе с Эрдамасом и псевдо-королевой, поэтому с легкостью и без лишних подозрений затерялся между собратьями, которых препроводили прямиком в конюшню. Только зорких глаз опытного конюха мог различить среди абсолютно одинаковых, праздных и ленивых пегасов одного более сильного и выносливого с особой гордой осанкой, выдающей чувство своего превосходства, и задуматься, что в свите королевы делает боевой, повидавший другую жизнь, пегас. Но Ардос, хозяин Лесного замка, экономил на всём, поэтому конюшней целиком и полностью заправляли маленькие юнцы о пегасах знавшие только то, что у них есть крылья.

Лже-Эзолина, исполнявшая роль королевы как-то неумело и стеснительно и желавшая как можно скорее избавиться от этой роли, вдруг преобразилась, увидев свою подругу-невидимку, и слушая этот "внутренний голос" поспешила в комнату "своей дочери" на вершине башни. Поднявшись наверх, она с неудовольствием отметила, что за ней следовала слишком длинная свита, поэтому, открыв дверь "камеры" и дождавшись пока невидимка прошмыгнёт в неё, приказала всем оставаться на лестнице.

Оказавшись наедине с дочерью, настоящей Эзолине пришлось наконец-то открыть свою тайну – это оказалось на редкость легко, потому что Каритас волновалась только о судьбе возлюбленного и вопросов практически не задавала. Словно быстро вращающийся волчок, Каритас стала носиться по комнате и в эмоциональном возбуждении дёргать свою маму: "Когда? Когда?". Как будто она все эти дни копила энергию только для того, чтобы в один момент её выплеснуть. Возможно даже, что Каритас только сейчас поняла, что находится в заточении.

Затем была разыграна блестящая по актёрской игре и звуковому сопровождению сцена с "похищением", взрывами, стрельбой и кровью так, что невозможно было понять, что это всего-лишь ловкая импровизация. Чтобы не вызывать подозрений, Тенею усыпили, с улыбкой пообещав, что скоро всё закончиться. Только Эрдамас, возможно, разгадавший тайну Эзолины, остался позаботиться о здоровье той, что без сознания лежала на полу. Остальные пустились догонять беглецов, но даже у дворовой собаки шансов остановить танк было больше, чем у Огниуса, собравшего свои волосы в тугой пучок под стать ситуации, в которой он оказался, – Эзолину.

Каритас небезосновательно волновалась, что они не успеют, но медальон, приятно согревавший её тонкую шею, своим тёплым сердцебиением утверждал то, что возлюбленный ещё жив. Добравшись до места, она, даже не удостоверившись, что Телосы мертвы, понеслась прямо к дому с твёрдым желанием отбить Артёма из лап смерти.

– Неужели это он?! – говорила про себя Эзолина, осматривая трупы Телос. – Да, сомнений нет, они мертвы, но неужели их убил Артём?! И как?

В этот момент она мельком взглянула на обычного с виду, худенького парня, с безумной радостью прижимавшего к себе её дочь, а затем опять стала осматривать трупы. Заметив причину смерти, Эзолина внимательно взглянула на колотые раны, покрывшиеся густым слоем чёрной запёкшейся крови.

– Странно! Сотни лучших волшебников всех времён не смогли истребить этих созданий, а обычный человек… – размышляла Эзолина пока шла к дому. – А может, он – сильный волшебник? А может, и не знает своих истинных возможностей? А вдруг?..

Но подойдя к парочке, она неожиданно вспомнила, словно кто-то вернул ей память и окунул в холодную реальность, что на самом деле ещё ничего не кончено и озадаченная улыбка на её лице уступила место выражению обречённой грусти. "Эх, только смерть со всем покончит", – мигом пролетела шальная мысль в её голове и скрылась в неизвестности.

– Как тебе удалось убить Телос? Они же бессмертны.

– С помощью кинжала, который вы мне дали, – искренне ответил Артём, не отрывая взгляда от возлюбленной.

"Какого кинжала?" – подумала про себя Эзолина и мысленно прокрутила эпизоды всех встреч с братьями.

– Какого кинжала? – недоумённо повторила она свою мысль.

– Он лежал в вашем рюкзаке.

Эзолина поймала взгляд, с которым Артём смотрел на Каритас, взгляд наполненный любовью, счастьем и радостным безразличием ко всему остальному.

"Вечность – в его глазах я вижу вечность!" – подумала она. – "Разве это Гредеон бессмертен?! Да и сможет ли он их разлучить? Да и что он значит по сравнению с ними?! Да, и что мы все значим по сравнению с ними?! И как у меня хватает наглости прерывать их своими глупыми вопросами?..

Если бы Тсалвус… хоть раз…"

– Вы что не знали, что лежит в рюкзаке, который вы нам дали? – с улыбкой спросил Коля, протягивая серебряный кинжал и рюкзак ордена.

– В нём не было кинжала до того, как он попал к вам – совершенно точно! Обычные вещи не могут становиться невидимыми и вас могли поймать по болтающемуся в воздухе одинокому рюкзаку, а единственная исчезающая сумка осталась у меня. Это фамильная ценность, передавалась, как и плащи, из рук в руки от поколения к поколению. Никто никогда не находил в нём кинжала… – вдруг Эзолину, будто молнией, прожгла внезапно пришедшая мысль-воспоминание, услышанная ею много лет назад, – хотя ходила легенда о том, что он там есть. Это именно то оружие, которым убили Злату.

– Кого убили? – спросил Артём.

– Каритас ответит на все ваши вопросы, – нетерпеливо сказала Эзолина, желавшая как можно скорее объясниться с Тсалвусом Первым, особенно после того, как побывала в той атмосфере сладкой любви, которой непроизвольно делились Артём и Каритас. – Мне пора идти.

– Опять убегаете? Может, чай попьёте? – спросил Коля.

– Чай будем пить в королевском замке, когда всё закончиться. Пришло время раскрыть карты. Я полечу к Тсалвусу, надо начинать диалог. Он проиграл и теперь будет сговорчивее, – сказав это, Эзолина поспешно направилась к своему пегасу, желая скрыть слёзы, выступившие на её глазах, хотя за капюшоном их всё равно никто бы не увидел. Она неожиданно поймала себя на мысли, что завидует счастью дочери и тихо проговорила слово, которое в этот момент обращалось одновременно и к переговорам с мужем, и к счастью дочери, и к собственному счастью: – Надеюсь…

По лестнице в подвал, быстро перебирая ногами, спускались Эрдамас, невидимая Эзолина и ещё несколько солдат. Внизу, среди могильного, удушливого запаха и повсюду разбросанных костей, в центре нагло и победоносно стояли Ваня и Вася, заметившие одинокого Артёма, прижавшегося к дальней стене.

– Он отдал моей дочери плащ, – быстро сообразила Эзолина. – Я не могу позволить каким-то бандюгам отнять у Каритас счастье!

– Мы убьем его! – прокричал, нацеливая на Артёма пистолет, Ваня, в глазах которого читалась смесь ярости и безнадёжности, что заставляло не сомневаться в его решимости.

Вася, дернув огромным носом-картошкой – такого большого Эзолина прежде ни у кого не видела, последовал примеру брата. На минуту воцарилась полная тишина, сквозившая напряжением, отчаянием и жестокостью. Все замерли, пытаясь решить, что же делать дальше.

– Спокойно, не делайте глупостей. Мы можем договориться, – сказал Эрдамас, протянув вперёд руку.

– Конечно, договоримся, ведь у нас Артём, – нагло и насмешливо ответил Ваня.

Эзолина, используя свою чуткую интуицию, поняла, что надо срочно действовать, и направилась к Артёму, как можно тише обходя бандитов. Убивать их она не решилась, безумно опасаясь шального, непроизвольного выстрела, который мог попасть в Артёма, и что ужаснее – в её невидимую дочь. Быстро и бесшумно, словно львица, вышедшая на охоту, Эзолина добралась до Артёма и создала перед собой защитное поле, которое невидимой стеной прикрывало их обоих от пуль. Вытянув вперёд вторую руку, она осмелилась подумать о том, чтобы выпустить сразу два луча, тем самым одновременно убив Ваню и Васю. Никогда ещё раньше Эзолина не пробовала использовать такое сложное колдовство. Даже когда боролась с тремя десятками вампиров, всё равно убивала их поодиночке. Она прекрасно понимала, что если её рука подло дёрнется в самый последний момент, может возникнуть сплошная каша из выстрелов и взрывов, а ведь до сих пор неизвестно где Каритас. Когда Эзолина уже точно прицелилась в Ваню и Васю и даже почувствовала убийственное, карающее тепло в правой ладони, произошёл неожиданный толчок, словно кто-то налетел на неё сзади. От неожиданности она обернулась, пытаясь понять, что же произошло, бессознательно открыв спину, и вместе с ней изменило положение защитное поле, сбившее Колю с ног и остановившееся между Артёмом и Эзолиной.

– Убийца! – прокричал голос сзади, огненно-ледяной смесью отозвавшейся в её ушах.

Вслед за этим Эзолина ощутила чудовищной силы удар, подхвативший её словно пушинку и отбросивший вперёд, на Артёма. Она почувствовала бы мучительную, невыносимую боль, разрывающую каждую клеточку её тела на мелкие кусочки, но в тот момент была уже мертва.

Древнее предсказание Златы сбылось, неумолимой волной, накрывшей происходящее вокруг: последний член ордена погиб, спасая свою любовь, воплощением которой для Эзолины стали искренние чувства Артёма и Каритас. Потому что только на их примере она могла доказать Тсалвусу, что есть вещи важнее власти, как минимум одна.

* * *

В королевском кабинете сквозило мрачной, омерзительной, всепоглощающей тишиной. Даже солнечные лучи, попадая сюда, недоумённо приостанавливались, как бы спрашивая, куда они попали и ждут ли их тут, а затем с обиженным видом вылетали в окно напротив, отчего в кабинете становилось темно, хотя на улице вовсю радовалось и светило солнце. Здесь же, опровергая все законы времени, остановилось одно ужасающее мгновение и люди, будто статуи, безжизненно замерли, заставляя сомневаться в том, что они ещё когда-нибудь придут в движение.

Во главе огромного, дубового стола сидел ничтожный, разбитый горем человек по имени Тсалвус, просто Тсалвус. Ещё пару дней назад он был королём Атулисы, но в тот момент, когда некогда "всемогущий и ужасный" увидел мёртвые глаза полные любви и надежды, глаза той, которую он не замечал больше двадцати лет, хотя она всегда находилась рядом, жизнь остановилась в одно мгновение. Она не закончилась, нет, жизнь просто остановилась, словно кто-то нажал на "паузу". Даже в голове у Тсалвуса повисла только одна-единственная мысль: "У неё голубые, голубые глаза! Как я раньше этого не замечал?!" На его лице замерли слёзы, на ровной глади которых отражалось излишне бледное лицо с чуть грустной улыбкой…

Возле окна, куда солнечные лучи всё же еле-еле пробивались, создавая маленький островок света, на мягком кресле сидел Эрдамас. Только мерное, ровное дыхание отличали его от безжизненной восковой фигуры. Он пока ещё не понимал что потерял, он вообще ничего не понимал, он вспоминал. В голове закружился вихрь из картинок прошлого: вот сын знакомит его с хрупкой, бледной девчушкой, в глазах которой уже тогда читалась безграничная энергия и сила; вот Эзолина подносит к нему, уже дедушке, завёрнутый в пелёнки маленький комочек жизни, названный Каритас; вот его любимая и единственная внучка знакомит его с Артёмом; а вот и самое позднее воспоминание: Мария, его возлюбленная, обычная девушка, память о которой Эрдамас пронёс через всю свою жизнь…

Возле двери молчаливо стоял Огниус. Его рыжие волосы торжественно топорщились в разные стороны, стараясь захватить собой как можно больше пространства, но даже они не смели пошевелиться и остановились в беззвучном танце праздника. Как и любой преданный слуга, Огниус уверил себя в том, что тот полный провал и крах, который потерпела вся миссия – есть безусловный триумф, заслуженный целиком и полностью только благодаря гениальности "Королевских планов". В его мыслях застыло ожидание чего-то грандиозного, что, безусловно, вот-вот наступит на Атулисе и в особенности – в его карьере.

Как три статуи застывшего настоящего, ностальгического прошлого и амбициозного будущего стояли эти люди и не шевелились продолжительное время, каждый занятый своими думами, и, безусловно, продолжали бы так стоять до бесконечности, если бы не стук в дверь. Но! Даже когда раздался этот стук, ничего не произошло и все остались на своих местах, словно шахматные фигуры, до которых не дотрагивается рука игрока.

Стук в дверь повторился.

Эрдамас дёрнулся, но в следующий миг опять вернулся в прежнее положение, и лишь его губы, не подчиняясь всеобщему закону обездвижения, слегка зашевелились, издавая тихий-тихий звук:

– Войдите.

Неизвестно услышали ли этот звук за дверью или нет, но в кабинет тут же зашёл человек в белом халате, низко поклонился скорее столу, чем королю, который за ним сидел, и произнёс:

– Пациент пришёл в себя. Я думаю, его жизнь вне опасности и уже завтра он встанет на ноги.

Доктор, не дождавшись ответа, с недоумённым видом вышел и закрыл дверь, оставив "статуи" в кабинете. Опять воцарилась та же мрачная тишина, но на этот раз Огниус решился её прервать:

– Я могу устроить несчаст…

– ЧТО??? – бешено, заорал Тсалвус Первый, неожиданно придя в себя, и ненавистно посмотрел, моментально налившимися кровью, глазами на начальника стражи. – Если ты посмеешь отнять жизнь человека, ради которого она погибла, Я убью тебя. Ты понял?

Огниус в страхе открыл рот и совершенно забыл его закрыть.

– Эзолина, – каждое слово Тсалвусу доставалось с большим трудом, – Эзолина хотела, чтобы они были вместе, так пусть так и будет – это закон. Если Я не сумел сохранить свою любовь, то хоть сделаю всё возможное, чтобы сохранить чужую.

Эрдамас вдруг снова дёрнулся, окинул своими ожившими глазами кабинет и, словно не понимая, как мог здесь оказаться и находится столь продолжительное время, быстро заморгал, а затем, придя в себя, молча поднялся и, перед тем, как скрыться за дверью, небрежно бросил:

– В башню…

Кажется, его уход так никто и не заметил.

– Приказываю отменить преследования Артёма, убрать все объявления, а силы перенаправить на поиск Гредеона. Тебе ясен приказ Короля?.. – прокричал Тсалвус Первый, а затем, будто снова стал "просто" Тсалвусом, после паузы с неимоверным усилием добавил: – Да, и ещё… необходимо организовать… по… по… похороны.

– Я обещаю, что с Артёма не упадет ни одной волосинки, – ответил Огниус, с лёгкостью изменив свои намерения, будто поменял причёску, и вышел из кабинета.

Тсалвус Первый снова принял позу восковой статуи, но теперь перед ним застыли не глаза Эзолины, наполненные любовью и надеждой, а её бледное лицо с выражением бесконечного укора и обвинения. Прошлое, настоящее и будущее слились в одну серую, бессмысленную картину. Что делать дальше? Как жить? Почему не ценил Эзолину? Почему проводил долгие часы в этом ненавистном кабинете в раздумьях о том, как сделать жизнь своего населения лучше? Разве счастье сотен тысяч человек важнее, чем счастье одной-единственной, любимой?! И куда всё это привело? Вот он ад, здесь на земле, среди счастливых подданных, в собственном замке, а не где-нибудь в потустороннем мире!

– Эзолина, любимая, где ты сейчас? – пошевелил губами Тсалвус Первый.

В этот момент, будто бы для того, чтобы дать ответ на этот вопрос, в кабинет без стука ворвалась Каритас. Её серо-зелёные глаза яростно сверкали, обвиняя человека, на которого они смотрели, в смерти матери. Она остановилась перед отцом, "пригвоздила" к столу небольшой камешек и направилась обратно, прочь из кабинета.

– Мама передала тебе это, на случай если погибнет. Молодец, ты добился, чего хотел: разрушил любовь, только не мою с Артёмом, а свою, жалкий королишка, – сказала она на прощанье и хлопнула дверью.

– Жалкий?.. Да, действительно жалкий! Зачем нужна власть, если она не способна вернуть Эзолину?!

Тсалвус Первый подобрал камешек и, перед тем как привести его в действие, начал рассматривать, как будто тот мог сказать больше, чем то обращение, которое в нём содержалось.

Он вспомнил день, когда в первый раз увидел Эзолину. На её лице была беззаботная, весёлая улыбка, с которой она становилась ещё прекрасней. И даже не казалась такой бледной, наоборот, в тот день её кожа была нежно-розового цвета под стать только зарождающейся любви. С той встречи они не расставались, молодой мальчик Тсалвус даже и представить себе не мог, что у него хватит мужества расстаться с Эзолиной хоть на сутки. Так продолжалось до того злополучного дня, когда ей исполнилось восемнадцать. Тогда король Рорк Одиннадцатый поставил перед молодым Тсалвусом выбор и тот его сделал. Выбор – какое противное слово, заставляющее людей отказываться от одного, чтобы получить что-то другое. Как бы хотелось вернуть всё назад, и снова очутиться в том самом дне. Тсалвус очень часто вспоминал этот момент жизни, именно этот. Почему он не стал бороться за любовь? Сделал ли он всё возможное, чтобы добиться Эзолины? Разве она была ему нужна меньше, чем власть? Выходит, что так…

Тсалвус Первый, король Атулисы, этот могущественный человек долго накапливал в себе мужество, чтобы посмотреть последнее послание своей жены. Наконец, решился: через мгновение в центре комнаты появилось слабо мерцающее изображение Эзолины в том самом лёгком платье с разноцветными звёздочками, которое было одето на ней в их первую встречу, – самое любимое её платье.

Тсалвус Первый не посмел взглянуть в её глаза. Подойдя к изображению жены, его колени вдруг стали неимоверно тяжелы, и он упал на них. Тсалвус Первый попытался обнять Эзолину, но вместо этого поймал воздух, такой душный и спёртый, словно кабинет никогда не проветривали. Он не мог плакать, потому что, чтобы плакать нужно страдать; он не мог страдать, потому что, чтобы страдать нужно продолжать жить; он не мог жить, потому что его жизнь остановилась в то мгновение, когда Эзолина ушла. Бессмысленный взгляд скользнул по полу и остановился у мерцающих ступней.

– Если ты смотришь это послание, значит, я уже мертва, – печально начала Эзолина. – Я хотела спасти свою любовь к тебе, я… не могла иначе. Жить столько лет рядом с тобой и не чувствовать тебя – это жестоко. Тсалвус, ты всё время был чем-то занят: кому-то надо помочь, где-то поймать преступника, всевозможные деловые встречи, беседы и разговоры. Я всё терпела, потому что любила тебя таким, какой ты есть. Но… но с каждым годом было всё сложнее и сложнее. Ответь: когда в последний раз ты смотрел мне прямо в глаза? После моего совершеннолетия это произошло лишь однажды: когда родилась Каритас. Я лелеяла надежду, что тогда всё измениться, но, увы. Это был лишь мимолётный всплеск нежности. Со временем ты стал воспринимать её не как свою доченьку, а как наследника – некую особь ("особь" Эзолина произнесла с особенным отвращением и презрением), наделённую какими-то обязанностями, ответственностью и правами. Вот и вся наша семья – клубок прав и ответственности.

Ты помнишь, когда Каритас в первый раз начала ходить?! А когда заговорила?! Тсалвус, первое слово, произнесённое твоей дочерью, – это "папа", потому что ей не хватало именно тебя. Вокруг, словно муравьи, сновали толпы нянек, родственников, воспитателей, всех, кроме одного – отца. Она часто играла возле твоего кабинета, в надежде, что ты хоть когда-нибудь оттуда выйдешь. Напрасно!

В детстве Каритас рисовала одну и ту же картинку: мужчину на сером фоне, похожего на тебя, обнимающего свою жену и маленькую девочку. Как можно объяснить этому прелестному созданию, что якобы есть в жизни вещи важнее, чем ребёнок? Ты когда-нибудь приходил на её день рождения? Каритас никогда не открывала подарки, весь вечер занимаясь только тем, что выискивала в толпе одного-единственного человека, который был либо на совещании, либо "по делам", присылая вместо себя огромные, ничего не значащие коробки. Только я знала, что все твои подарки Каритас выбрасывала со скалы в Калевию, чтобы та уносила их прочь, подальше.

Как-то она спросила у меня, что такое смерть, и когда я ей объяснила, задала следующий вопрос: "А наш папа умер?".

Я понимаю, у тебя есть вещи более важные в глобальном плане, чем Каритас или я. Но как может сделать счастливым целый материк человек, понятие не имеющий что нужно собственной дочери?

Это твоя жизнь и твоя правда, Тсалвус! Я нисколько не виню тебя, потому что ты сам сделал свой выбор, никто тебя не заставлял.

Когда Каритас встретила Артёма, я вспомнила нас с тобой. Они стали воплощением моей любви к тебе и именно так я хотела доказать, что власть – не самое главное в жизни. Не знаю, получилось у меня или нет… Чтобы человек осознал чью-то значимость нужно… нужно это потерять, потому что цена любви – смерть.

Знаешь, а я счастлива! Счастлива, потому что, глядя на Артёма и Каритас, я знаю, что в мире стало одной Любовью больше…

–